В колодце твоих неоновых глаз

Руки твои холодны, беспокойные пальцы
Вряд ли сумеют согреть... Не заламывай их.
Оторопь полуживого под фарами зайца,
И невозможность сбежать - всё, что воет внутри.

Листьями старый дневник, письма - все без ответа,
Сто фотографий с улыбками. Чьими же?.. Чирк! –
Слишком отчётливый звук. Прикурив сигарету,
Ты поджигаешь к чертям опостылевший Мир.

Спичка летит, и слеза застывает в колодце
Слишком большого зрачка. Не дыши до утра.
Тихая песня Любви - циркового уродца
Слышится прямо из сердца большого костра.

Спичка летит, распростёрши объятья, к бумаге,
Столько стерпевшей, что тоже стремится сгореть.
Руки твои холодны, хоть смеётся во мраке
Красный огонь, возвращающий прошлому смерть.



— Какого хуя ты делаешь? Дай мне пройти! — кричу я на улыбающегося Валеру, который заблокировал мне выход из спальни.

Я смотрю в сторону, но точно знаю, что этот засранец улыбается.



— Зачем? Нам и тут неплохо. Мне кажется, ты хочешь со мной о чём-то поговорить, — издевается он, и я прожигаю его взглядом.



С тех пор, как я впервые его увидел, я порой сдерживался изо всех сил, чтобы не показать, как сильно я мечтаю его нагнуть над любым ближайшим объектом. Мне это кажется настолько очевидным, что даже если я сделаю вид, что мой интерес к нему сугубо платонический — это не будет правдоподобно.



В глубине души я даже хотел, чтобы Валера раскусил мою тайну, но он лишь дразнил меня, словно это какая-то игра… Что за ребячество!



— Ты вообще себя слышишь?! Сейчас не время для этого, нас люди ждут!



— Если я тебе нравлюсь, это нормально, Денис. Меня сделали привлекательным. Сначала я думал, что тебе просто интересны андроиды. Но я потом понял — тебе нужен я.



С этими словами Валера вдруг тянет руку и просовывает мне под рубашку. Я чувствую его пальцы, скользящие по моей коже.



Я мгновенно отпрянываю назад и слышу хихиканье этого сукиного сына. Я никогда раньше его не слышал, и, как ни странно, это звучит мило. Я невольно задерживаю на нём взгляд, когда он поднимает руку и убирает со лба мешающую прядь.



— Даже сейчас ты смотришь на меня с таким желанием. Я всего лишь хочу, чтобы ты рассказал о своих чувствах ко мне. Мне очень интересно.



Я скалюсь, пытаясь обойти его и добраться до двери, но он делает шаг вбок, снова перегораживая мне путь. Моё раздражение растёт. Я шумно набираю воздуха в грудь.



— Если не отойдёшь, мне придётся прибегнуть к насилию, — предупреждаю я.



Валера не двигается с места.



— Ну хорошо, пусть будет по-твоему.



Я хватаю его за пиджак и швыряю в комод слева от нас. Он сильно ударяется спиной, но я не даю ему прийти в себя — подсекаю ногой под колени, заставив потерять равновесие. Он падает, и я собираюсь наподдать ему ещё. Но — чёрт бы побрал его компьютерный мозг — он легко уворачивается от очередного удара и в следующее мгновение вновь оказывается перед дверью. Мне остаётся лишь раздражённо взрыкнуть.



Он бросает на меня горящий взгляд неоновых глаз, и — я клянусь — в нём есть что-то развратное. Но, возможно, мне просто кажется.



— Я никуда тебя не отпущу. По крайней мере, пока не получу то, что хочу, — твёрдо говорит он, пожирая меня взглядом.



…Не кажется.



— Ты пытаешься сказать, что не выпустишь меня из чёртовой комнаты, за которую я заплатил, пока я не скажу… что? Что у меня на тебя стоит?



Он кивает, и я устало накрываю лицо ладонью.



Он не понимает, насколько это неправильно? Разве андроиды не столь логичны, как мы все думали? Ради Бога, почему он хочет, чтобы я говорил такие вещи?! Конечно, я смотрю на него, но, как он сам сказал… он привлекательный. Возможно, потребовалось некоторое время, чтобы осознать это — но, блядь, я такой не один, зачем приставать с этим именно ко мне?! Почему? Мне просто приятно на него смотреть в скучные моменты. Например, когда он наклоняется, чтобы что-нибудь взять, когда мы изучаем место преступления. Или когда он подносит два пальца ко рту, чтобы сделать химический анализ. Это не влечение — это просто… борьба со скукой.



Моя память предательски запускает все воспоминания о том, как Валера брал образцы ДНК своим языком, и я снова не могу смотреть ему в глаза. Каждый раз, когда я думаю о том, чтоб он делал это со мной, мне становится немного тесно в своих джинсах.



Эти изящные губы, кончик языка, высовывающийся, чтобы лизнуть мою кровь и…



— Блядь.



— Что такое, Денис? Кажется, ты возбудился, — говорит Валерка, явно довольный собой.



Хуже быть уже просто не может.



— Заткнись! Я не собираюсь играть в твои игры, сойди с дороги и дай мне выйти, ёб твою мать!



Мы должны были встретиться с парнями внизу, в вестибюле отеля. Но теперь опаздывали из-за того, что Валера решил устроить мне допрос с пристрастием. Я уже отправил смс своему другу. Теперь у меня точно не будет настроения тусоваться с коллегами во время нашего отпуска здесь.



Валера улыбается.



— Или я могу остаться и… помочь тебе.



Он проводит языком по нижней губе, глядя прямо на растущую оттянутость в моих джинсах. Я только кривлюсь на такое предложение. Возможно, у меня и были развратные мысли и фантазии о нём, но мне никогда не приходило в голову воплощать их в реальность.



Мысль простая и совершенно безумная.



— Валера... что... ты несёшь?



Он улыбается.



— Я всю неделю пытался привлечь твоё внимание. Когда парни договаривались о совместном отпуске, я даже позаботился о том, чтобы мы спали вместе.



Так вот почему нам дали только одну кровать! Я-то думал, это была чья-то ошибка! Какой же коварный засранец!



Валера подаётся вперёд, немного потупив взгляд.



— Признайся, что ты хочешь меня, и мы, наконец, поебёмся.



Я едва не давлюсь слюной, внезапно чувствуя подступающий жар. Боже, это слово за все мои тридцать с чем-то лет никогда не звучало так же развратно, как когда он произнёс это. И моё тело полностью с этим согласно. Я шарахаюсь от медленно приближающегося Валеры.



— Ты очень упрям, но мне всегда нравилось взламывать твои защиты. Моя миссия — добиться своего, Дениска, и, как ты знаешь... я всегда выполняю свою миссию.



— Какого чё-о-о-орта...



Стон вырывается из меня, когда Валера втискивается в моё личное пространство, скользя рукой по моему животу до ремня джинсов.



Господи, нет.



Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза цвета неона просто умоляют меня сдаться, а сам он вцепляется в мой ремень.



— Почему ты не можешь просто сказать это, Дэн? Сказать, что хочешь меня. Разве... это не так?



Господи, да.



Моё тело содрогается от вожделения. Я хватаю его за руки и крепко сжимаю в попытках образумить хотя бы одного из нас.



— Это... это не так просто, парень. Мы не можем...



— Мы можем, — мягко шепчет он, и его смертоносная рука скользит ниже и накрывает мой член под тканью.



Блядь... блядь, блядь, блядь. Как я допустил эту ситуацию?! Какого чёрта происходит?!



— Я буду молчать, если тебя это беспокоит. Никто ничего не узнает. Это будет нашим маленьким секретом, — заявляет он, расстёгивая пряжку моего ремня. Я хватаю его за запястье.



— Валера, нет.



Эти наглые глаза смотрят на меня с мольбой, и он прижимается своим пахом ближе к моему, не оставляя больше места недопониманию. Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что у него стоит так же крепко, как у меня. От самого факта, что у него вообще может стоять.



Я никогда не видел его без одежды, поэтому не мог знать, полностью ли он... укомплектован ниже пояса.



— Пожалуйста, Дэн.



Ошибки быть не может. Валера совершенно точно укомплектован по полной и собирается мне это продемонстрировать. Делая ещё одну из последних попыток, я отталкиваю его от себя на безопасное расстояние.



— Я сказал «нет», Валера! Оставь меня в покое и...



Не успеваю я договорить, как он он снова наскакивает на меня, на этот раз целуя с таким напором, что едва не сбивает с ног.



— Вэл... стой. Блядь... успокойся!



Мне снова удаётся схватить его за руки и удерживать подальше от себя, пока я перевожу дух. Мои глаза широко раскрыты, и сердце бьётся как бешеное. Тело горит.



Чёрт... и это с одного поцелуя?!



— Ты что... вирусов нахватался? Откуда?



Вместо ответа он берёт мою руку и прижимает её ладонью к выпуклости на своих тёмных джинсах. Дыхание перехватывает, когда он шепчет мне в ухо, медленно проведя по нему языком:



— Отсюда.



Его язык такой же влажный и тёплый, как человеческий — и это всё, что мне нужно, чтоб купиться. Я отпускаю его руки, перемещаю ладони на его талию и подхватываю. Как по команде, он запрыгивает на меня и обнимает ногами. Я двигаюсь вместе с ним к кровати, сжимая ладонями эту упругую задницу, о которой так долго мечтал.



— Потом не жалуйся.



Он стонет. Самый сладкий стон ожидания, который я когда-либо слышал. Он обнимает меня за плечи и зарывается пальцами в мои длинные волосы. И я ловлю его губы в поцелуй. Я никогда не целовал никого с такой страстью. И должен был задуматься на секунду, чем же я занимался всё это время.



Мы падаем на кровать, не отрываясь друг от друга. Мне не хватает воздуха, но необходимо продолжать чувствовать вкус его рта. Он неожиданно похож на мяту. Я представляю, как Валера набрызгивает себе в рот чего-то со вкусом мяты — специально для меня. В любом случае, это заставляет меня желать анализировать его так же, как он анализирует образцы крови. Я хочу изучить его, исследовать его и овладеть им.



Неожиданно он переворачивает меня так, чтоб я оказался снизу.



— Какого... хрена? — выдыхаю я.



Маленький засранец чертовски силён!



Он усмехается, легко касаясь пальцами моих губ.



— Не хочу, чтобы ты задохнулся до того, как мы дойдём до самого интересного.



— Да похуй. Поцелуй меня так ещё, и смерть будет последним, что меня будет волновать, — выдаю я, и он томно прикрывает глаза, пока я облапываю его за ляжки и задницу.



Вдруг Валерка сильно кусает меня в губу и приподнимается, начиная стягивать с себя пиджак. Я помогаю его снять и отбрасываю куда подальше. Это точно не то, что я планировал на этот отпуск, но если мне выпал шанс оказаться под телом, которое я хотел с первого дня встречи — мне не на что жаловаться.



— Блядские пуговицы... почему ты везде носишь эту дурацкую форму? — ворчу я, возясь с его рубашкой.



— Она удобная и пра...



— К чёрту, — я перебиваю его и дёргаю в стороны полочки рубашки.



Пуговицы стучат по полу, и Валера смотрит на меня слегка обиженно. Но мне плевать — он сам на это напросился. Прямо сейчас на мне сидит такой сексуальный андроид, и ничто, кроме смерти, не остановит меня от того, чтобы содрать с него эти шмотки.



В конце концов, у меня уже много времени не было никакого секса.



Я хватаю его и снова опрокидываю на спину, не переставая целовать. Он постанывает мне в губы и тянется к моей рубашке. То, как дрожат его руки, заставляет меня остановиться.



— С тобой всё хорошо?



Он кивает.



— Я ждал этого момента с тех пор, как ты прижал меня к стенке в участке.



Как интересно. Значит, у него тоже были свои секреты?



— Только не говори, что тебе нравится, когда тебя бьют.



— Только когда это делаешь ты, — он говорит это как само собой разумеющееся.



Господи, охуенно!



Я облизываюсь и снова целую его. Отстраняюсь, любуясь тем, как он смотрит на меня — с голодными глазами и влажными от моей слюны губами. Я расстёгиваю на нём джинсы, стягиваю их — и вижу, насколько человекоподобными делает «‎Киберлайф» своих андроидов. У него красивый член, хорошие шесть дюймов. Он идеально ему подходит — и это нравится мне больше всего.



Я борюсь с желанием его весь облизать — от реалистичных яичек до головки — но снова смотрю ему в лицо. Он глядит в сторону, красиво задрав голову.



— У меня есть для тебя кое-что. — Я втягиваюсь в игру.



Он медленно переводит взгляд на меня.



Выглядит таким невинным, но я-то знаю, какой он на самом деле.



Однако я ловлюсь, наклоняясь и пробуя на вкус его шею, заставляю испустить судорожный вздох.



— Твоей мигалке будет что обработать.



Я хватаю Валерку за шею и тяну на себя, грубо целуя. Он не против, но крепко вцепляется, повисая на мне. Потом я толкаю его в плечо, заставляя лечь на живот.



— Я сниму штаны, ты поднимешь свою очаровательную попку повыше, а потом...



Я замолкаю, чтоб подразнить его, и наблюдаю, как он делает, что сказано. Одним движением выдёргиваю ремень из своих брюк.



А в постели он более послушен, чем на работе. Хрен поймёшь его.



Я запускаю ладонь между его подтянутых бёдер, поглаживая их внутренние стороны. Когда мои пальцы касаются выставленных передо мной ягодиц, он прогибает спину, образуя красивую дугу от копчика до плеч.



— Я накажу тебя за то, что ты такой плохой мальчик, Валера.



Я заношу над ним ремень и оглаживаю им линию металлического позвоночника. Он мнёт простыню в предвкушении.



— За каждый раз, когда я отдавал тебе приказ, а ты не повиновался...



Я замахиваюсь из-за плеча и с громким щелчком обрушиваю ремень поперёк его спины. На бледной коже сразу расплывается синяя отметина, и я наклоняюсь, рассматривая андроидский синяк. Мне казалось, что у них не может быть синяков. Каждый раз, когда я видел, как он получал удар, в этом месте только расползался скин, обнажая белый пластик.



Интересно... очень интересно.



— За все твои остроумные комментарии в мой адрес...



Ещё шлепок одной кожи об другую — и Валера крепче сжимает в кулаках простыню. Он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но я припечатываю его следующим ударом, и он лишь болезненно морщит брови. Полоска света на его виске совершает оборот, потом ещё один — и возвращается к стабильному голубому.



— Есть много причин, чтобы наказать тебя, парень, но сейчас только одна имеет значение, — с улыбкой говорю я, склоняясь над избитым телом и приближаясь губами к его уху. — Я просто хочу сделать тебе больно, Валера.



О, я почти теряю контроль над собой, когда мой маленький непослушный андроид подаётся задом назад. Мне требуются все силы, чтобы не дать ему то, что он хочет.



— Я сделаю тебе так больно, чтобы ты никогда этого не забыл. Не забыл, что это сделал я. — Я добавляю ему ещё порцию ремня, и Валера, наконец, взвывает.



Девиантность никогда не выглядела так чертовски хорошо!



С этой мыслью я делаю небольшую передышку, чтобы отдышаться. Я более чем готов втрахать его в этот матрас, но заставляю себя быть терпеливым.



— Я помечу тебя, сделаю тебя моим. На всякий случай, если ты забыл, кому принадлежишь.



Ещё один тяжёлый шлепок, на этот раз по пояснице.



— А-а-а! — визжит он, подтягивая к себе ближе подушку и вцепляясь в неё зубами.



Как же эта сучка любит брать всё в рот.



— Да, Валера. Может быть, ты и свободный девиант, но ты принадлежишь мне, — говорю я злодейским тоном, которого не слышал от себя уже давно.



Я закрепляю это утверждение, пребольно стегая ремнём по этим маленьким ягодицам — ещё и ещё.



— Ах, блядь! — ругается он, и я успеваю заметить улыбку на его лице, прежде чем он снова утыкается в подушку.



Он ещё сильнее дрожит, раздвигая ноги и призывно двигая задницей. Я отбрасываю ремень в сторону.



Блядь... это так чертовски сексуально.



Я уже не могу думать ни о чём другом, когда расстёгиваю свои джинсы, приспускаю их, чтобы освободить рвущийся в бой стояк. Мне трудно дышать, а я ведь даже ещё не вошёл в него.



Что он такое? Что он делает со мной?



Я хватаю его за бёдра и подтягиваю ближе к краю кровати. Ощущаю, какие они не по-человечески твёрдые. Я стал таким чувствительным, но борюсь с желанием просто вставить свой хуй в его дыру и кончить после нескольких рывков. Его ноги вздрагивают от моих прикосновений, и я понимаю, что он на пределе — так же, как и я. Я должен во что бы то ни стало заставить его кончить первым.



— Дэн... пожалуйста... я больше не могу... — просит он. Я кусаю себе губы.



— Да... да, конечно. Нам нужна смазка.



И тут я замечаю прозрачную субстанцию, вытекающую из искусственного ануса Валеры. Если бы я узнал раньше, что он так может, я бы задался вопросом, зачем это нужно, возможно, испытал бы отвращение — но прямо сейчас я точно знаю, что с этим делать.



— Чудеса технологий. Хороший мальчик, — одобряю я. Размазываю смазку пальцем и легко вталкиваю его в тесное нутро.



— А-а-а, — выдыхает он, но я не собираюсь давать ему долго наслаждаться этим. Ведь я обещал ему боль, и это именно то, что я собираюсь сделать. Я медленно достаю палец, и он выходит с влажным звуком.



— Помни, что ты сам этого хотел.



Я пристраиваюсь к нему сзади и вхожу — одним резким движением, до упора. Я не знаю, насколько применимо к андроидам понятие девственности, и требуется ли им растяжка перед первым разом, но Валера вскрикивает так, словно ему действительно больно. Он приподнимается на руках, пока я вдалбливаюсь в него — грубо и пока ещё не быстро.



— Блядь, да! Вот так! — восклицает он, и его хриплый голос ласкает мой слух.



Я не могу отвести от него глаз. Валера весь вибрирует и сжимает меня внутри так тесно и горячо. Это было то, чего я ещё никогда не видел и не чувствовал, и я должен был понять, чего себя лишал. Я ощущаю руками, как сокращаются и расслабляются искусственные мышцы под его корпусом — он подставляет задницу словно грёбаная порнозвезда. Оглядывается на меня через плечо, и по тому, как он приоткрывает рот и хмурит брови, я понимаю, что ему и больно, и хорошо одновременно. Я никогда ещё не видел у него таких выражений лица.



Он охуенен. Слишком хорош для этого сраного мира.



Я тоже приоткрываю рот, тяжело дыша от жара в теле, от того, как хорошо было входить в него снова и снова. На лбу выступила испарина. Я уже не лучшей форме, когда дело касается кардионагрузок, но это не мешает мне трахать его всё яростнее. Я приподнимаю его и придаю вертикальное положение, усаживая на свои колени, спиной к груди. Ублюдок поворачивается половиной тела и властно целует, впившись пальцами в мои волосы на затылке.



Это больно, но эта боль стимулирует меня, и я быстрей двигаю бёдрами, нанизывая его на свой хуй. Он прыгает на нём, выкрикивая моё имя в каждом втором стоне. Я не могу вспомнить ни одного настолько же захватывающего секса в своей жизни, и, поскольку я всё это время хотел, наконец, увидеть его таким — отчаянно выкрикивающим моё имя, с моим членом внутри, — это приближает меня опасно близко к финалу.



— Блядь... Чёрт возьми, Валера...



Я открываю глаза, вижу его затуманенный взгляд и понимаю — он так же близок, как и я. Я хочу увидеть это во всех подробностях — поэтому я сталкиваю его от себя, срываю с себя рубашку и рывком переворачиваю его на спину. Я не теряю времени зря и возвращаюсь в тот скользкий горячий рай, находящийся внутри него, бормочу ругательства, чувствуя, как он выгибается и прижимается грудью к моей груди.



— Дэн! Так... хорошо! Не останавливайся! — кричит он. Если в коридоре кто-то есть, он точно понял, что здесь происходит.



— С чего бы мне останавливаться? — отвечаю с усмешкой, продолжая нещадно затрахивать его.



Он содрогается подо мной и снова притягивает мою голову ближе к себе, чтобы впиться в губы очередным жарким поцелуем. Наши бёдра трутся друг о друга так сильно, что я осознаю — завтра мои будут покрыты синяками. Я нервно моргаю и тянусь рукой к шее Валеры.



— ДЭ-Э-ЭНН! — вскрикивает он.



В момент, когда я крепко зажимаю его рот, он давится распутным стоном. Закатывает глаза и закрывает. Его ноги судорожно подёргиваются, диод мигает жёлтым три раза, два — красным и остаётся таким, пока его всего трясёт как в лихорадке.



Я пугаюсь на мгновение, но потом ощущаю что-то тёплое между нашими животами.



Он только что кончил.



Звуки, которые всё ещё падают с его губ, тёплая слизь между нами и блаженство на его лице — всё заставляет меня последовать за ним. Я вжимаюсь лицом в его шею, ощущая дрожь в ногах. Каждый мускул в моём теле напрягается, я сдвигаю ноги и делаю ещё два рывка, прежде чем замереть на месте.



— О-ох... Валера... чёрт возьми!



Я смутно ощущаю, как он лижет мою шею и хватает зубами за плечо, пока я забываюсь в долгожданной разрядке. Мне требуется некоторое время, чтобы вынырнуть из белого света, затопившего моё зрение, и он — первое, что я вижу. Его язык высунут, а рот и зубы вымазаны чем-то красным. Я удовлетворённо вздыхаю. Наконец, передо мной предстало его истинное лицо — грязное и бесстыжее. Его раздвинутые ноги тяжело падают на матрас, и диод возвращается к голубому, когда я обессиленно падаю на бок.



Я лежу так, пытаясь восстановить дыхание, одним глазом наблюдая, как он тянется рукой к своей раздолбанной заднице, засовывает туда пальцы и достаёт — покрытые моим семенем. Он смешивает его с имитацией на своём животе и тянет пальцы в свой рот, вымазанный моей кровью.



— Ты отвратителен, Валерка... но мне это нравится.



Его диод желтеет, когда он начинает посасывать свои два пальца и медленно двигать ими вперёд-назад в своём рту.



— Блядь... ты хочешь довести меня до сердечного приступа или как?



Смотря на меня с прищуром, он переворачивается на бок и тянется рукой к моим опустевшим яйцам, берёт их в свою ладонь. Я хватаю его за запястье, всё ещё не в силах унять дрожь в своём теле. Ублюдок улыбается и придвигается достаточно близко, чтоб лизнуть свежий след от укуса на моём плече.



— Это ты. Твой вкус... он сводит мои сенсоры с ума. Хочу ещё.



Я скалюсь.



— Не так быстро. Я человек, и усталый к тому же. Дай мне отдышаться, и мы займёмся твоими сенсорами.



Он кивает. Переворачивается обратно на спину, только чтоб вздрогнуть и снова повернуться на бок. Он смотрит на меня своими неоновыми глазами, и всё, что я могу сделать — это усмехаться над ним. Он играючи, но сильно толкает меня ладонью в грудь перед тем, как лечь на живот. Я вижу тёмно-синие рубцы, оставленные на его спине моим ремнём. Прекрасное зрелище.



— Отлично выглядишь сзади.



— Мне всё ещё больно, вообще-то, — говорит он, и я могу только представить обиженную гримасу на его лице.



— Заслужил. Может, теперь будешь бесить меня пореже.



Он фыркает.



— Если это значит, что я могу быть наказан в спальне... Готовься к повышению уровня моей дерзости.



— О, прекрасно.



Сломанный мальчик с разбитыми грязными пальцами всё ещё нервно сжимает в ладонях стекло. Кровь на искусанных бледных губах превращается, с ливнем смешавшись, в сладчайшее в мире вино.
Дай же, мне дай сосчитать все созвездия-родинки, тело покрывшие, тронуть позволь позвонки, - рябь на сутулой спине! Мой возлюбленный, выживший! Спасший меня от агонии, сжавшей в тиски, дай захлебнуться в твоих, затуманенных нежностью, синих глазах, и от радости речь позабыть. Сломанный ангел, лишённый любовью безгрешности, всепоглощающей преданность может ли быть?!
Ты опустился за мною во мрак отчуждения, в чёрную вязкую бездну вошёл с головой, зная, без толики страха и тени сомнения, - где бы я ни был, в аду и на небе, - я твой! Вывернул, выдернул душу мою измождённую из оковавших цепей и бессчётных когтей. Ты – озарившая ночь судьбоносная молния, всё пересёкшая в горестной жизни моей.
Я не боюсь больше боли, сжигай меня полностью, алый ожог от ладони оставь мне, чтоб сном не оказался полёт к воскрешенью из пропасти! Чтобы в часы одиночества помнить одно: сломанный мальчик, с предательской дрожью воюющий, держит меня на руках, и с момента сего я беззаветно вверяю свою непростую жизнь ангелу, павшему вслед за любовью – на дно!



Для нас с Дэном в День Всех Влюблённых-2020...