Ты был как город, я как грязная дорога

Медленно бреду к станции. Так как я не посещаю какие-либо кружки и не тусуюсь после уроков с друзьями, у меня их попросту нет, то всегда сажусь в поезд в одно и то же время. Это словно штамп, которым ежедневно отмечается моя жизнь. Звучит, конечно, глупо. Никакого веселья, каждый день словно наполнен пустотой. По утрам я встаю и иду в школу. Когда занятия подходят к концу, возвращаюсь домой всегда в одно и то же время. Со мной никогда не происходило ничего волнующего и захватывающего, но и неприятностей тоже не было.

Я с комфортом устраиваюсь на скамейке, бегло осматривая окружающих людей в ожидании часа-пик. Постепенно, число служащих возрастает. Тот же поезд, в котором я ехал неделю назад, останавливается возле платформы. Я поднимаюсь со скамьи и, позволив потоку внести меня в вагон, протискиваюсь к центру, вставая напротив двери. Нас немного тряхнуло, а затем поезд тронулся с места.

Осталось двадцать минут до того момента, когда мне нужно будет сойти с поезда. Солнце за окном уже практически зашло, и всё вокруг медленно скрывается в ночной мгле. Я встречаюсь взглядом с отражением в окне, но оно кажется мне слишком уродливым, поэтому я спешу отвести глаза. Это моё отражение: волосы неопрятными прядями закрывают глаза; лицо бледное, почти белое, без малейшего проблеска энергии; тощие острые плечи выпирают даже несмотря на то, что на мне школьный пиджак.

Это случилось неожиданно, когда я устремляю взгляд в пол, не в силах смотреть на своё отражение.

— ....!

Чувствую, как что-то скользнуло по моей заднице. Сердце пропускает удар, а шея покрывается холодным потом. Этого не может быть. Невозможно! Уверен, это сумка одного из тех людей, кто стоит позади меня или ещё что-то в этом роде. Если я попробую схватить это, то мне наверняка потом придётся краснеть. Я делаю глубокий вдох, потом ещё один и ещё. Однако моё сердце продолжает бешено колотиться в груди.

Если я подниму голову, то, безусловно, смогу понять, что происходит. Однако, я не могу сделать даже этого. Чуть скосив глаза в сторону, выхватываю взглядом лишь чью-то чёрную куртку. Замерев, я не могу пошевелить даже пальцем, молча продолжая убеждать себя в том, что это всего-навсего сумка.

Между тем, что-то продолжает скользить по моему заду. Это сумка. Ни что иное, как чья-то сумка. Вокруг не так уж много извращенцев встречается, и уж тем более никто не станет приставать к такому убожеству, как я.

— Ай! — непроизвольно вскрикиваю, когда нечто, которое, по идее, должно быть сумкой, больно щипает меня за ягодицу...

Я настороженно замираю, кусая губы. Это точно не сумка. Это определённо рука того самого мужчины, который стоит позади меня! Ко всему прочему, эта рука собственнически мнёт мою задницу, словно имеет на это полное право. Ягодицы чувствительно сжимают в очередной раз, а дальше следуют лишь лёгкие поглаживания и ласки.

Меня ощупывают, словно оценивая. Иногда я чувствую, как между половинками проводят пальцем, вверх-вниз, чувствительно и с нажимом.

Я хочу потребовать, чтобы это безобразие прекратилось, но почему-то не могу вымолвить ни слова. Со временем касания становятся смелее. Я же стою, припечатанный к двери, и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Незнакомец, стоящий вплотную позади меня, словно нарочно прижимается ближе, щедро делясь жаром своего распалённого тела.

Мне следует закричать что-то, вроде: "В вагоне маньяк-извращенец!". Нет, лучше схватить его за руку и на ближайшей остановке вытащить из вагона. Несмотря на такие мысли, я продолжаю молчать. Мои ноги становятся какими-то ватными, а стопы намертво примерзают к полу.

Скосив глаза то влево, то вправо, я вижу лишь одно: парень покачивается в такт музыке, раздающейся из его огромных наушников; мужчина смотрит вдаль отсутствующим взглядом; девушка, полностью поглощённая перепиской в своём навороченном телефоне — никому нет дела до стоящего позади меня незнакомца. Каждый в этом переполненном вагоне думает лишь о себе и своих проблемах.

— Ааа! — Рука оставляет мой зад в покое, медленно переместившись к груди. Она ныряет под пиджак, добираясь до тонкой рубашки, от чего мой желудок неприятно сжимается, а по спине пробегает стайка щекотных мурашек.

Я слышу тихий смешок, а затем моё ухо обжигает горячим дыханием. Я уже готов развернуться или сбежать при первой же возможности, когда проворные пальцы неожиданно сжимают один их моих сосков.

— Нет!... — Я впервые подаю голос, однако, выходит слишком неубедительно и робко.

Пальцы маньяка щиплют меня снова и снова. А я, между тем, отмечаю, как мои соски медленно твердеют под этими далеко не нежными прикосновениями. Мужчина поглаживает напрягшиеся горошинки сосков подушечками пальцев, прежде чем снова их сжать. Я чувствую, как, где-то в глубине моего тела, зарождается волна жара, а в паху сладко тяжелеет.

— Ах... Нет!... — Чёрт, что происходит? С большим трудом перевожу дыхание. Я задыхаюсь, словно простоял под палящим солнцем очень долгое время.

— Нха... ммм... — Он продолжает массировать соски через ткань рубашки, а я чувствую, как постепенно теряю над собой контроль, неспособный сдерживать стоны.

Всего минуту назад в горле стоял ком, не давая вымолвить ни слова. Теперь всё резко изменилось: стоит мне на мгновение расслабиться, как из этого самого горла начинают вырываться странные звуки. Это вовсе не мой обычный голос, а какой-то сдавленный мышиный писк.

Неожиданно возле уха слышится тихий шёпот:

— Какое на тебе бельё? Шортики или плавки? — Такой низкий, мягкий, завораживающий голос. — Какого они цвета?

— Ах... ммм... Нха!

— Ответь мне. Ну же!

— Плав...ки...

— Какого цвета?

Ооох... Что я сегодня одел?... А, точно... Белые с широкой бледно-голубой резинкой.

— Б-белые...

Мужчина сжимает мой сосок так сильно, что это причиняет боль. Но даже простого трения кончиками пальцев через ткань хватает для того, чтобы он затвердел, заострившись, словно хотел прорваться наружу.

— Ох... нет!...

— Разве тебе не приятно, когда играют с твоими сосками? Уверен, в твоих плавках сейчас очень горячо и тесно, не так ли?

— Нет!...

— Лгунишка. Ты уже весь мокрый. Ещё немного — и ты кончишь, намочив свои беленькие плавки.

Несмотря на то, что я не верю ни единому его слову, всё равно внутри всё сжимается от стыда при мысли о возможном позоре.

— Нет... Нет!... — Я мотаю головой, отрицая сказанное. Происходит что-то странное. Он просто играет с моими сосками. К тому же, он маньяк-извращенец! — Ах... ммм...

В тот самый момент, как я осознаю, что за моей спиной действительно находится маньяк, по позвоночнику проходит ледяная волна страха. Это не к мальчику-красавчику сейчас пристают, а ко мне. Школьный бог утверждал, что нет на свете никого, кто бы мог на меня польститься. Но и он, и его дружки ошибались. Нашёлся тот, кто в данную минуту делает с моим телом всё, что ему заблагорассудится. Он беззастенчиво трогает меня в переполненном вагоне, шепча всякие пошлости на ухо.

— Ты взволнован? У тебя такое отзывчивое тело. С виду честный и наивный, а ведёшь себя, как маленькая шлюшка.

— Хватит!... Прекратите...

— Но ведь это правда, я знаю. Стоит ли мне преподать тебе урок прямо здесь? Ты повстречал маньяка, но ловишь от этого кайф. Какой испорченный мальчик.

— Нет...

— Думаю, стоит наказать такого плохого мальчика, у которого в плавках уже мокро и твёрдо. Что же мне делать?

— Не... не надо!..

Низ живота охватывает огнём, стоит мужчине жарко выдохнуть мне в самое ухо и лизнуть мочку. Я же никак не могу разобраться, нравится ли мне происходящее или это так жарко от стыда.

В этот момент раздаётся отчётливый жужжащий звук. Звук расстёгиваемой молнии. Я судорожно сглатываю, чувствуя, как проворные пальцы пробираются внутрь, сжимая выпуклость на моём белье, которая выглядит так, словно вот-вот прорвёт тонкую преграду, стремясь вырваться из плена.

— Ааа...

— Он становится таким большим... Здесь уже так мокро. Ещё немного, и твоё семя потечёт по этим соблазнительным ножкам.

— Ннн... нет!.. — упираюсь дрожащими руками в двери. Ладони от волнения становятся влажными, так, что я боюсь лишний раз пошевелиться: если они соскользнут, мне вряд ли удастся устоять на ногах.

— Ммм... Ах! — Вопреки моему желанию, по телу прокатывается жаркая волна удовольствия, прямо от того места, которое так бесцеремонно сжимают и поглаживают чужие пальцы. Понимаю, что если так продолжится и дальше, то сдержать крика не смогу, поэтому я лишь сильнее стискиваю зубы и стоически терплю эту сладкую пытку.

— А-ах...

На глаза невольно наворачиваются слёзы. Нахожусь уже на грани, когда поезд, который до этого мерно покачивался из стороны в сторону, резко тормозит, заставляя меня накрениться вперёд. В это время, сидевшая рядом с выходом школьница отрывается от своего мобильного телефона, поспешно заталкивая его в карман сумки, и встаёт, не забыв разгладить рукой измявшиеся складочки форменной юбки.

Двери вагона со скрипом открываются...

Я даже не заметил, как мы прибыли к следующей станции. Как только двери разъезжаются в стороны, рука незнакомца, наконец, перестаёт меня терзать, погладив на прощание инстинктивно втянувшийся живот. Я облегчённо выдыхаю, медленно расслабляясь.

Однако уже в следующее мгновение меня хватают за локоть и рывком вытаскивают из вагона. Удерживающий меня мужчина уверенно продвигается сквозь толпу, насильно подталкивая меня в сторону лестницы, ведущей к небольшому, плохо освещённому зданию станции.

Как ни странно, мне совсем не страшно. Зато щёки предательски горят от смущения.

— Ай!... — Меня затаскивают в туалет и тут же толкают в одну из ближайших кабинок. Незнакомец заходит вслед за мной и, защёлкнув дверь, поворачивается лицом ко мне.

— Было бы жаль оставить всё, как есть, не так ли? Поэтому я собираюсь довести дело до конца. — на губах незнакомца появляется многозначительная улыбка.

Оказывается, у него очень красивое, мужественное лицо, что меня, без сомнения, шокирует. От его гипнотического взгляда волоски на руках встают дыбом, а кожа покрывается пупырышками. Ко всему прочему, он ещё и очень высокий, выше 180 см, так что мне приходится запрокидывать голову, чтобы его рассмотреть. И зачем вообще такому мужчине приставать ко мне?..

Пока я, словно зачарованный, витаю в облаках, незнакомец не теряет времени даром, потянувшись к моему блейзеру. Я непроизвольно вздрагиваю, судорожно вздыхая, что вызывает у него короткий понимающий смешок.

Непонятно, по какой причине, но моё сердце от его смеха начинает биться чаще. Я окончательно теряюсь и не знаю, что делать. Он же, быстро расправившись с пуговицами на блейзере, успевает снять с меня галстук и расстегнуть рубашку.

— Что?..

— Я ведь уже говорил. Я собираюсь доставить тебе ещё большее удовольствие. — без проблем справившись с ремнём, незнакомец расстёгивает молнию на моих брюках, чуть приспуская их вниз.

— Нет... нет!

— Нет? Разве ты не показал, как сильно этого хочешь? — говорит мужчина, а в его глазах мне видится насмешка. Опустив крышку унитаза, он садится, притягивая меня к себе на колени.

Стоит нам оказаться так близко лицом к лицу, как от нахлынувшего смущения я краснею пуще прежнего.

— Нет... это...

— Неужели ты стесняешься? Можешь стесняться, сколько твоей душе угодно. Всё равно совсем скоро ты забудешь обо всём на свете. Это я тебе обещаю. — Его тонкие губы искривлены в жёсткой ухмылке, хотя глаза остаются по прежнему ясными и горящими от желания.

Сейчас его смех кажется мне холодным и колким. Руки мгновенно леденеют от страха, хотя щёки продолжают пылать от стыда. Но несмотря на то, что мне совершенно не нравится происходящее, я не вырываюсь, потеряв способность двигаться.

— Ты уже целовался с кем-нибудь?.. Хм, не думаю. — мужчина отвечает на свой же вопрос, явно не ожидая от меня ответа, прежде чем коротко лизнуть мои губы своим горячим языком. Я в шоке застываю, перестав дышать. Но стоит мне открыть рот, чтобы сделать вдох, как язык незнакомца в ту же секунду проникает внутрь. Его пальцы вплетаются в мои волосы, а кончик языка нагло исследует глубины моего рта. Даже если бы я захотел вырваться, его рука на моём затылке не позволила бы мне это сделать. Голова отчётливо начинает кружиться от нехватки кислорода, поэтому я пошире открываю рот, на что мужчина лишь сильнее прижимается к моим губам, переплетая наши языки.

— Ннн... ммм! — на меня накатывает слабость. Прямо как в тот раз, когда я потерял сознание от анемии: странная волна проносится от самой макушки до кончиков пальцев на ногах, заставляя их пугливо поджаться. Что же это такое?

Понимаю, что если не убегу прямо сейчас, может случиться что-то ужасное, но по какой-то необъяснимой причине я остаюсь на месте, позволяя незнакомцу творить всякие странные вещи со своим телом. Его мягкий проворный язык поглаживает нёбо, пробегает по зубам, трётся о мой язык — и от этого внизу живота всё сжимается, доставляя странно-сладкую боль.

— Ах... нмм!..

— Хорошо, правда? Приятно, когда тебя вылизывают изнутри.

Стоило ему это сказать, как я понимаю, что по-прежнему стою с открытым ртом, причём явно не из желания вдохнуть побольше кислорода в горящие огнём лёгкие. Нет, это выглядит, скорее, как приглашение для очередного вторжения чужого языка. Между тем, ладонь незнакомца оглаживает мою грудь, прежде чем аккуратно сжать один сосок.

— Аах!

Мои бёдра непроизвольно дёргаются. Прежние касания через ткань рубашки ничто, по сравнению с этим новым ощущением. Пальцы мужчины сжимают сосок сильнее, и я отчётливо вижу, как он твердеет. Меня бросает в жар, от чего тело покрывается капельками пота.

— Нравится, когда я так делаю? — спрашивает незнакомец, на что я отчаянно качаю головой, не в силах признать очевидное.

— Какой же ты упрямый. Тогда мне не остаётся ничего другого, как доставить тебе ещё больше удовольствия, — с усмешкой отвечает мужчина, демонстративно облизывая свои пальцы, а затем проводя ими по вершине и без того напряжённо торчащего соска.

— Ммм.. ах.. нет!

— Стоило его лишь немного увлажнить, и стало в разы приятнее, правда же?

Всё именно так, как и сказал незнакомец. Я чувствую, что стал более чувствительным к прикосновениям, чем раньше.

— Хотя, знаешь, есть способ получше...

— Нет! Что?..

Мужчина притягивает меня ближе. А в следующее мгновение его голова склоняется к моей груди.

— Ах... нет! — он то посасывает затвердевший сосок, иногда до боли прикусывая его зубами, то начинает его облизывать, вызывая сладкую дрожь в моём ослабевшем теле.

— Нет... нет!.. Ммм...

Что, чёрт возьми, происходит? Неведомое ранее чувство заставляет меня сильнее прижимать голову незнакомца к своей груди в попытке продлить это сладкое безумие.

— Нет... больно! Ах...

— Не толкайся в меня бёдрами так откровенно, когда говоришь "нет".

— Но... я ведь... нет!

— Ты трёшься об меня своим вставшим членом, малыш.

— Н-нет... я не...

— Нет? Тогда что это? Твои плавки уже промокли насквозь.

Рука незнакомца уверенно проскальзывает в расстёгнутую ширинку, сжимая моё достоинство сквозь ткань трусов. Он оказывается прав — бельё, и правда, мокрое от выделившейся смазки.

— Ах... нет, это... — Я умираю от смущения и, вместе с тем, определённо не хочу, чтобы он останавливался.

— Нет? Разве это не твоё семя сейчас пачкает мою руку?

— Нет!

Мужчина снова склоняется к моей груди, облизывая сосок и одновременно поглаживая выпуклость у меня в штанах.

— Нет... хватит!... мфф...

— Ты снова лукавишь. Тебе же нравится происходящее, — говорит незнакомец, обдавая подрагивающий сосок горячим дыханием, а затем стремительно проникает пальцами под влажную ткань моих плавок.

— Ах!... ах... ааа...

Он посасывает мои соски, сжимает, поглаживая мои гениталии, и я чувствую, как начинает кружиться голова, и земля медленно уходит у меня из-под ног. Не могу сопротивляться захлестнувшим меня ощущениям. Ещё немного — и я кончу.

— Ты выглядишь так, будто раньше никогда не мастурбировал. Это так мило.

— Ннн... ммм...

— Слышишь? Твой хорошенький член говорит, что ему всё очень нравится. Он жаждет.

— Нет... пожалуйста, не...

Моё тело плавится от наслаждения. Это просто смешно: незнакомый маньяк меня лапает за разные места, а я так себя веду.

— Прошу... позвольте мне...

— Очень жаль, но уже слишком поздно.

Я не сразу понимаю, что означают эти слова. Но стоит мужчине подняться, как до меня сразу доходит: незнакомец не спеша расстёгивает брюки, доставая оттуда свой эрегированный член.

— Н-нет...

Меня охватывает паника. Я впервые вижу в живую чужой хуй: он сильно отличается от моего и размером, и формой. А ещё он так близко, что я могу рассмотреть каждую вздувшуюся венку на гладком подрагивающем стволе. И это меня определённо пугает. Я непроизвольно дёргаюсь, но незнакомец снова прижимает меня к себе.

— Ты ведь хороший мальчик, подожди ещё немного.

— Но... я боюсь!

Я действительно напуган и хочу, чтобы всё прекратилось. Однако, несмотря ни на что, я не испытываю отвращения к стоящему рядом мужчине. Это всё же мой первый раз, даже не представляю, что сейчас делать.

— Дурачок, тут нечего бояться. Просто нам обоим нужна разрядка. Это приятно.

На губах незнакомца появляется улыбка, такая открытая и добрая, что я не могу отвести взгляд. А через мгновение мои глаза распахиваются на пол-лица — мужчина начинает покачивать бёдрами, потираясь об меня.

— Ааа... нгх!.. — Моё тело словно немеет, а все чувства концентрируются в районе паха. — Нет!.. Мне это... н-не нравится!

— Лгунишка. Это ведь приятно, не так ли? — Он продолжает тереться об меня, и наши члены скользят друг по другу, становясь более скользкими от выделяющейся смазки.

— Ах, ах... нет... — Моё поведение настолько ужасно, что я не могу поднять на мужчину глаз из-за охватившего меня смущения. Лишь прячу лицо на его груди, судорожно сжимая пальцами мягкую ткань чужой рубашки.

— Не делай такое милое лицо. — шепчет он мне в самое ухо, облизывая его кончиком языка.

— Мха... ннн...

Мужчина обводит языком ушную раковину, а потом проникает внутрь, щекоча, прежде чем прикусить зубами мочку.

— Ах... н-не... НЕТ! — никогда не думал, что мои уши являются эрогенной зоной.

— И вместе с тем твои бёдра бесстыдно дрожат.

— Н-нет... нет.

— Бесполезно отрицать, малыш.

— Ммм... ааах... — Я больше не в силах сдерживаться. Несмотря на то, что это неправильно, всё же пальцы незнакомца на моём члене доставляют слишком сильное удовольствие. — Ах, что... что мне делать? Я... я кончаю!

После моего признания, мужчина, с улыбкой, склоняется ко мне, снова накрывая мои губы своими. Я чуть отклоняюсь назад, переводя бессмысленный взгляд в потолок. Постепенно мир перед глазами меркнет, и я перестаю осознавать происходящее.

Когда я, наконец, прихожу в себя, то оказываюсь в той же позиции, поддерживаемый сильными руками незнакомца. Такое ощущение, словно моё сознание в какой-то момент просто отключилось: оказывается, мы оба кончили, а мои плавки снова на месте, и влажная ткань причиняет ощутимый дискомфорт.

— Для новичка ты хорошо справился, — с улыбкой говорит мужчина. В ту же минуту, как наши глаза встречаются, я чувствую, как щёки опаляет жаркая волна стыда, поэтому поспешно опускаю взгляд в пол. Он же невозмутимо помогает мне привести одежду в порядок, а потом первым выходит из кабинки.

- Это было забавно, - говорит на прощание в какой-то степени уже знакомый незнакомец, прежде чем оставить меня одного в туалетной комнате. Я же прижимаюсь к прохладной стене, не в силах устоять на ногах, и ещё долгое время прихожу в себя, осмысливая происшедшее.

Ты - яд. Холодный трупный яд заката.
Тебя я пью. Вполне осознанно. До дна.
Гудит орган. В висках разносится токката,
Пылают щёки в злости красного вина.

Ты - яд. Черпаю полными горстями,
Тебя вкушаю, из ладони пью... Как жаль,
Что этот ад не прекращается и тянет,
И тянет время, не затачивая сталь,

Не нанося ударов прямо в бренность тела.
Стучат насмешливо настенные часы.
Ты - яд. От этого настоя почернела
Моя весна, затрепетала от грозы.

И мир обуглился как будто, надломился,
Запели скорбно соловьи в саду моём...
Водя смычком по струнам, сотканным из жил, я
Утратил разум. Был уложен в чернозём, -

В мою постель. Холодный яд безумно сладок!
Ты всё забрал, что светлым было. От души
Осталась грязь одна безликая, осадок
На пепелище безразличия и лжи.

Ты – яд. Последний трупный яд заката.
Тебя я пью. Вполне осознанно. Взахлёб.
Орган смолкает... В темноте звенит цикада.
Во тьме сердечной, в коей ты меня погрёб.