Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Упади на мой член

Всю свою жизнь я чувствовал себя таким... маленьким. Я сидел в самом конце класса, был слишком застенчив, чтобы попросить лишнюю салфетку, просто делал всё возможное, чтобы держаться подальше от людей. В конце концов я понимал, что всё, что из себя представляю — это лишь проблема для остальных, которую они вынуждены обходить.

Табель по успеваемости указывал на то, что я был умным, моя мама и та девушка, из средней школы, считали меня милым, мои друзья говорили, что я хороший, но я не... никто. Я всего лишь здесь. И люди говорят, что я не должен, но мне почему-то жаль от того, что я... здесь.

Когда я попал в мир Сущности, я был напуган. Слишком напуган, чтобы двигаться, говорить, думать. Я не мог понять, что происходит. Остальные были такими хорошими, — думаю, они все пошли через одно и то же. В особенности Дуайт. Он такой же, как я — тихий, замкнутый в себе. Во всяком случае, он таким кажется.

В мире сущности нет такого понятия, как личное пространство, уединение. У тебя не так много биологических потребностей, — полагаю, во многих отношениях ты попросту мёртв. Но существуют причины, по которым Мег и Неа исчезают в лесу каждую ночь, и почему Джейк и Дуайт сидят, прижавшись, возле деревьев, даже зная, что костёр теплее. Некоторые вещи не меняются.

Мы уже привыкли к этому. Ты видишь, слышишь и просто игнорируешь это. Мы все одиноки. Я имею в виду... иногда всё, чего ты хочешь — это чужая рука в твоих штанах. И я ничего против этого не имею, просто жду того момента, когда все будут заняты или уснут, чтобы заняться своими делами. И когда кто-то спрашивает об этом, я говорю, что я асексуал. По-видимому, Дэвида это немного расстроило, но причина, по которой я так говорю, далеко не в том, что это правда. На самом деле это потому, что... у меня очень, очень маленький... член.

Мне уже восемнадцать. Мы с отцом одного роста, но мне всегда нравилось обманывать и обнадёживать себя, думая, что, возможно, у меня ещё будет скачок роста. Но в этом мире этого не происходит. Мы застряли здесь с тем, что имели. И в моём случае это двухдюймовая эрекция. И я ненавидел это, так сильно. Потому что как бы сильно я ни хотел... кого-то, я бы не осмелился этого показать.

Меня бросили на испытания. Клодетт и Дуайт так старались сохранить мне жизнь, но ничего не получилось. Я был слишком медленным, или слишком громким, или слишком испуганным. Никогда в жизни я не испытывал так много боли — физической или психологической. Это был ад. И я понятия не имел, за что его заслужил. Я возвратился к костру сильно потрясённый, не в силах даже плакать.

Когда началось моё четвёртое испытание, всё, чего я хотел, это свернуться калачиком и заплакать. Я просто не мог вынести этого. Я обнаружил себя на локации Призрака и не мог ничего поделать с этим. Я дошёл, хныкая и скуля, до края карты, которая находилась за стеной, и просто сел, начав плакать. Я знал, что не смогу остановиться здесь надолго, иначе вороны найдут меня, и со мной будет покончено. Но какая разница? Я всё равно не собирался уходить.

Не знаю, насколько долго пробыл здесь. Но я услышал незнакомую мне ранее мелодию, несколько нот заиграло в моей голове, и я удивлённо вскинул её вверх — он был тут. Прямо напротив меня стояла тёмная фигура в светящейся белой маске. Он не произнёс ни единого слова. Лишь наблюдал. Я был слишком напуган, чтобы двинуться или начать кричать. Я застыл на месте, мой разум кричал мне бежать, но я не мог. Мои ноги словно срослись с землёй, а заплаканные глаза были широко раскрыты. Он опустился, чтобы посмотреть мне в глаза, но я не смог ничего увидеть за чёрной тенью его маски, только заметил полую яму, за которой, как мне было известно, находилось его лицо. Он держал в руках кухонный нож, размером с моё предплечье, и когда двинул им, клянусь, что уже представил себе то чувство, когда этот предмет вонзается в мою грудь, и пискнул. Но он лишь положил его за пояс.

Протянув руку в перчатке, он схватил меня за волосы. Я зажмурил глаза, готовясь к чему-то неизвестному. Но он лишь повернул мою голову в сторону, словно осматривая шею, влево и вправо.

Никогда ещё в своей жизни я не был настолько смущён, но в тот момент всё это лишь переросло в страх. Я не знал, что ожидать. Он собирался меня съесть? Я слышал об убийцах, которые едят выживших, но никогда не видел подобного. Возможно, он собирался совершить Убийство. Или, может, он сомневался? Может, я был для него настолько жалок, что не заслуживал даже быть убитым?

— П-пожалуйста, — стал умолять я, — пожалуйста, не делай мне больно.

Я чувствовал себя таким крошечным, таким хрупким. Я не знал прежде ни одного убийцы, который бы проявлял искреннее сочувствие. Иногда они отпускали одного из нас на некоторое время, но в конце концов их звали убийцами неспроста. Они были созданы для этого.

Другой рукой он схватился за мою шею, хватка его была нерешительной, словно он боялся задушить меня. Он начал вставать, таща меня за собой. Я уставился на него, мои губы дрожали, а руки отчаянно цеплялись за стену, которая была позади меня. Он шагнул вперёд и просунул своё колено между моих ног, мгновенно прижав меня, словно у меня был шанс сбежать от него.

Всё ещё держа мою голову за волосы, он начал расстёгивать пуговицы на моей рубашке.

— Что... что ты... — начал я дрожащим и тихим голосом.

Это было... это было ненормально. Это не может быть нормальным. Он провёл рукой по моей груди, поднимая пальцы, чтобы дразнить соски, обводя их лёгкими кругами, и я покраснел, когда они затвердели, задышал с трудом, когда он коротко и сильно их ущипнул.

Боже, блять, я не знал, что делать — попытаться удрать? Но я не хотел причинять себе боль снова. Да и как бы я смог? Он поднял меня над землёй своим коленом, прижал голову к стене, а мои руки отяжелели от страха. И... чёрт. Это бы прозвучало безумно, но меня так давно не... трогали. Большая часть меня просто хотела отдаться этому. Он не обижал ни меня, ни моих товарищей по команде. Но его рука стала опускаться вниз по моему животу, вниз к моим джинсам, и я понял — Блять. У меня была эрекция.

Всё в порядке, сказал я себе, но даже мои мысли не звучали спокойно. Существовала маленькая вероятность, что он не сможет отличить это от моего... — О Боже!

Да, он смог. И, блять, стал потирать мой член, а я стал ощущать, как тот становился толще, и, словно котёнок, не смог сдержаться: с моих уст сорвалось кроткое довольное мурчание. Он расстегнул пуговицу и спустил молнию на штанах, потянув их вниз за резинку, чтобы мой нетерпеливый маленький двухдюймовый петушок встал по стойке «смирно». Подступившей к моим щекам крови было так много, моё лицо полностью раскраснелось со стыда и унижения от осознания, что мой член всё ещё дёргался и сочился, я был шокирован тем, что этого было достаточно, чтобы возбудить его.

Но Валеру это, кажется, не волновало. Он поднёс свою руку к моему рту и потянул вниз по губе, пока я не понял, что он собирается засунуть свои пальцы мне в рот. Мысленно попросив прощения у всех возможных богов, я взял его пальцы в рот. Я решил, что не важно, куда он собирается их засунуть, это будет вся смазка, которую я получу, поэтому обвёл их своим языком, облизал и постарался сделать как можно более влажными.

Должно быть, я закрыл свои глаза, потому что когда я стал открывать их, клянусь Богом, его лицо было ближе, чем раньше. Настолько, что я мог слышать его тяжёлое дыхание. О Боже! Блять, неужели его это возбудило? И почему... почему мне так понравилась эта мысль?

Но я больше не мог думать об этом, он всё ещё держал мой член двумя пальцами, проводя ими вверх и вниз, поглаживая его, словно я был маленьким щенком, которого гладили со скуки, и я едва мог дышать, пока он ласкал меня. По-видимому, он случайно провёл пальцем по кончику моего члена, заставив меня давиться от собственной смазки, которая уже постепенно подступила тонким бисером на головке и стала стекать по моему стволу.

От его прикосновений по моей спине пробежалась стая мурашек, но этого мне было недостаточно, чтобы насытиться. Ткань его перчаток была мягкой и бархатистой, но казалась такой ненастоящей, чужой, это сбивало с толку и пугало меня, но я, чёрт побери, был так возбуждён, чтобы думать здраво. Измученный, держась на его колене, я отчаянно пытался чего-то добиться, но я был бессилен против него. Я лишь знал, что он хочет, чтобы я почувствовал, — и сейчас он желал, чтобы я чувствовал, как его пальцы дразнят мой маленький член, заставляя его покрываться смазкой, а мои стоны — перерастать в крик от дразнящего меня удовольствия.

А потом, внезапно, без предупреждения, он плотно обхватил мой член и стал молниеносно проводить рукой вверх и вниз, наращивая темп, так, что внезапная волна удовольствия ударила мне в голову, и это длилось двенадцть секунд, прежде чем мой разум полностью оглушил мой собственный пронзительный крик, похожий на тот, что издаёт животное, попавшее в капкан, а член выстрелил мне прямо на рубашку. Мои руки дрожали, и когда он опустил меня, мои колени подогнулись. Я опустил голову, пытаясь отдышаться, а волна головокружительного удовольствия стала постепенно утихать, и когда я оглянулся, его уже не было рядом.

Мне пришлось закончить это испытание, я весь пропах сексом, с испачканным собственной кончей рубашкой. И после этого, когда я замечал его лицо, следящее за нами вдалеке, моё сердце начинало трепетать от волнения, как и всегда, но вместе с тем я ещё стал ощущать подступающий к моим щекам румянец. Потребовалось не много времени, чтобы мой член снова встал. И тогда моя рука опускалась в джинсы, сжимая и потирая его, создавая трение в моих штанах. Я был вынужден прикусывать губу, чтобы не застонать вслух рядом с остальными, жалея, что вообще начал это, но было слишком поздно останавливаться.

Какие-то тёмные, запретные мысли заставляли меня уединиться и посмотреть, не вернется ли он, но я знал, что не смогу этого сделать.

Однако, тогда он больше не причинит никому вреда, рассуждал я, практически уговаривая себя. Очевидно, это было из-за альтруизма. Но почему-то я не чувствовал себя альтруистом, когда во время испытания дрочил, прячась за заправкой или глубокой ночью, вспоминая, каким послушным я был у него в руках, позволяя ему делать со мной всё, что ему вздумается.

Я просто не мог смотреть на него, как прежде. Он отпустил меня, и часть меня задавалась вопросом: возможно, мне просто стоит позволить ему сделать это снова в следующий раз, чтобы меня пощадили, — но кого я обманываю, мне просто не удалось бы его остановить. Я даже не уверен, что захотел бы этого.

Я становился опытнее. Немного быстрее, немного осведомлёнее, — остальные выжившие помогали мне, чем могли, они показывали разные полезные трюки и делились навыками, всё это меня, безусловно, очень выручало. Мне казалось, что я словно был больше привязан к этим безумно несчастным, пойманным в ловушку, — что в целом и было общим между нами, — душам, чем к любому из моих прошлых «земных» друзей. И я думаю, это даже хорошо, учитывая, что мы... никогда не выберемся отсюда.

Я продолжал думать о нём. Если честно, не совсем о нём, а... об удовольствии. Я просыпаюсь весь мокрый от собственной смазки, чувствительный настолько сильно, что способен кончить от нескольких прикосновений, приглушённо вздыхая. И хотя я не видел его настоящего лица за маской, я знал, что во сне мне снится Валера.

Это было не так давно, на очередном испытании, когда я вновь услышал ноты знакомой мелодии. Он был здесь.

Мы с Клодетт работали над генератором, когда мимо нас пронёсся Дуайт, в его глазах отражался весь ужас. От испуга мои пальцы соскользнули, и генератор взорвался.

— Простите меня! Бегите! — крикнул Дуайт. Клодетт спряталась за механизмом, а я побежал. Было ли это по той причине, что я был слишком медленным, или... ещё почему, но Валера решил погнаться за мной.

Но я не думал, охваченный страхом и неуверенностью — вспышками воспоминаний, которые я старался игнорировать, — я побежал прямо к краю карты. Никаких хороших вариантов, которые бы спасли меня, не было. Будь я Мэг, я бы смог заставить его бежать за мной кругами целые сутки. Будь я Неа или Клодетт, он уже давно бы потерял меня из виду. Но я был всего лишь собой: прислонившись к стене, я следил за тем, как он начал приближаться ко мне, ощущая, как мой член в штанах стал подниматься. К чёрту всё.

Резко и неожиданно он воткнул нож в ближайшее дерево, стоящее рядом со стеной, заставив меня подпрыгнуть. Так он напоминал мне о том, что с лёгкостью может сломать меня, словно тонкую ветку, если захочет. Боже. Это... это так чертовски неправильно, быть одновременно напуганным и... возбуждённым. Я даже не был уверен в том, что он не убьёт меня, лишь знал, что... скоро кончу. Подобная мысль заставила мою голову закружиться от подступившего вожделения.

Он продолжал идти вперёд. И всё, что я мог делать, это наблюдать за его движениями. Мои ноги дрожали, а пот стекал по шее. Он протянул руку и прижал меня к стенке, схватив за воротник рубашки, стащил вниз, заставив меня упасть, словно тряпичную куклу, на четвереньки.

Я вглядывался в него, ощущая, как у меня перехватило дыхание от того, что я со всех сил старался не плакать, смотрел на него, как он потянулся к своему костюму, чтобы расстегнуть его... О Боже, он обнажил свой член.

Матерь Божья. Он очевидно был больше моего в пять раз, бледно-розового цвета, темнее к концу, покрытый тёмными выступающими венами. Он был похож на грёбаное оружие. Я сдержался, облизнувшись, представляя, каким он должно быть на вкус, что может сделать со мной. Чёрт знает, чему я научусь.

Валерка схватил меня за волосы и приблизил к своему члену, поднял его к моим губам, и я без особых раздумий открыл рот. Он прошёлся им по моим губам, коснулся щёк, испачкав меня всего своей смазкой, и я стал облизывать его. Смазка была солёной на вкус, а осознание того, что я принимал это внутрь было таким же приятным, как и ощущение его руки в перчатке на моём члене. И когда он оттолкнул мою голову от своего члена, я не смог сдержать дрожащий и пошлый стон. Это было... Боже, это было совсем неправильно, но так чертовски хорошо. Он держал меня за затылок и начал двигать моей головой взад и вперёд по его члену, натягивая мои губы вокруг его толстого ствола, трахая моё лицо, как будто это было не более чем тёплое отверстие в стене. Быстрее и быстрее. Он погружал свой член глубже в моё горло с каждым толчком, пока я не стал задыхаться после каждого вдоха.

В какой-то момент он перестал двигать мою голову, и я продолжил уже самостоятельно в этом же неустанном темпе, толкая его всё глубже, на столько, сколько мог, не переставая сосать его член, словно это был вкусный, невероятно толстый леденец. Подняв свой взгляд, я посмотрел на него и увидел это холодное, неподвижное лицо, наблюдающее за мной, оценивающее меня. Стоический и молчаливый, словно меня там вообще не было. Твою мать. Я начал вспоминать кое-что. Этот парень... убивал нас ради забавы. И сейчас его член был у меня во рту, потому что — блять, — я хотел этого, попробовать его сперму на вкус, желал ему нравится, ублажить, почувствовать в себе...

Он оторвал мою голову от члена, и я, наконец, снова смог нормально дышать, ощущая, что мой рот был полностью измазан его смазкой и моей слюной. Он поднял меня, потянув за волосы вверх и повернул лицом к стене. Я почувствовал его дыхание у себя в ухе, когда он наклонился ко мне, и понял, что дрожу, когда он расстегнул и спустил мои брюки. Его пальцы плавно прошлись по коже, прочертив невидимую гладкую линию, и я пискнул, когда они случайно коснулись моей маленькой девственной дырки. Он вернулся к ней, обводя его вокруг пальцами, а другой рукой потянулся гладить мои яйца, игнорируя мой жалкий, влажный член и продолжая массировать кольцо мышц моей промежности.

— О-о, чёрт, пожалуйста... — всхлипнул я.

Какая-то крошечная часть здравого меня всё ещё хотела убежать, но она утонула в моём отчаянном и ноющем желании чего-то большего. Меня разрабатывали, как маленькую куклу с дыркой, которую вот-вот поимеют, и, Боже, это казалось таким приятным на тот момент.

Он сбросил с меня мокрое бельё, и я встал полуголый, во время испытания, жалкий и умоляющий о чём-то большем, осознавая, что нас могут увидеть. Задыхаясь, как начинающая шлюха, я послушно наклонился, когда он грубо толкнул меня, заставив меня высунуть зад вперёд, держась за кирпичную стену, струя липкой смазки упала с моего члена на грязную землю. Кровь подступила к ушам, мой слух был оглушён бешеными стуками, и я был без понятия, что он начал делать. На мгновение я был способен только стоять так и молиться, лишь бы никто не прошёл мимо.

Затем его скользкий палец начал входить в мою задницу, и я, приглушив крик, почувствовал, как сжимается каждый мускул в моём теле. Другая его рука, почти мягко скользнула по моей спине. У меня перехватило дыхание. Мне нужно было расслабиться. Потирая руки о стену, я пытался сосредоточиться на фактуре грубых кирпичей, отвлекая себя от того, как его палец вошёл в мою задницу и стал там двигаться. Спустя некоторое время он добавил к нему ещё один, медленно вонзая его в меня, пока я не стал чувствовать, как меня растягивают. Когда я, наконец, отвлёк своё внимание и все мысли, внезапный взрыв удовольствия, ударивший по моему сознанию, вновь вернул меня в реальность, сорвав с моих уст немой крик.

Со слезами на глазах, я повернул голову в его сторону и спросил:

— Что... это только что было... — словно бы он ответил.

Но он даже не дал мне докончить предложение, и я почувствовал, как его пальцы снова достигли этого места и... Блять! Всё вокруг меня перестало существовать, оставив меня наедине с ощущением горячего заряда удовольствия, которое грозилось высосать всю силу из моих ног при каждом ударе.

Без всяких предупреждений он выдернул пальцы из меня и снова засунул их обратно, задевая ими мою простату. Неожиданно меня словно ударило электрическим разрядом, и я закричал в ночную пустоту.

Но, Боже, он не останавливался, ни на мгновение. Крепко обхватив мою талию, он толкал свои пальцы в это место, с безжалостным темпом отбойного молотка, сжигая остатки моего здравого рассудка дотла.

— А-а-аах, блять!

Я не был уверен в том, что мои глаза были открыты, стоял ли я или уже нет. Всё, что я знал - это то, что в тот момент был совершенно беспомощен, крики разрывали моё горло, и слёзы недопустимого, непреодолимого, калечащего удовольствия текли по моему лицу. Не прошло и десяти секунд, после дикой атаки моей простаты, как мой маленький член, непрерывно дёргаясь и сочась спермой, забрызгал всю землю, мою рубашку, стену, и всё ещё продолжал истекать ею.

Мой голос поник, как и мой член, и всё, что мне оставалось — это рыдать, потому что его пальцы всё ещё беспощадно двигались в моей заднице. Попадая чётко в то самое место, словно магнитом, и медленно растягивая тугое кольцо мышц ануса, он заставлял мой член снова затвердеть.

— П-пожалуйста, я... блять, я не могу... — всхлипнул я, но, Боже, мне было так приятно, так хорошо, как ненасытной шлюхе, я не знал до сих пор, что мне понравится то, как меня будут бесщадно долбить в задницу пальцами, задевая простату, а я не смогу сказать «нет».

Даже когда мои колени подогнулись подо мной, и мой член стал истекать спермой, что-то необъяснимое и тёмное заставляло меня желать этого больше и быстрее. Я двинулся навстречу его руке в перчатке, прижав свой член к нему, осознавая, что потерял счёт тому, сколькими пальцами он меня трахал. Три? Может, четыре? Больше это не имело особого значения, потому что мгновение спустя он вытащил их из меня, и я остался махать своим задом без толку, задыхаясь и пуская слюни, чувствуя себя пустым и измотанным, мой член теперь было невозможно игнорировать.

Он подхватил меня, потянувшись ко мне, когда я почувствовал, что, наконец, рухну, держа меня, в то же время стал растягивать меня двумя пальцами, проводив ими вокруг моего пульсирующего ануса. Я прикусил губу, пытаясь сдержать слёзы. Его пальцы были мокрыми и скользкими на ощупь. Они вошли в меня разом, словно чтобы успокоить изнутри, и я почувствовал, как по моей спине пробежала дрожь.

Ноги не имели возможности прогнуться подо мной, его рука была там, между ними, я мог только поддаться чувству усталости настолько, чтобы наклониться ещё ниже, осознавая, с горячим румянцем на лице, что таким образом ещё больше раскрываю свою задницу, словно таким пошлым образом прося его о большем. Но, чёрт возьми, мне нужно было больше! И если бы он хотел, чтобы я наклонился так, чтобы моя розовая маленькая задница трепетала и сжималась от вечернего ветерка, прежде чем я получу желаемое, тогда, чёрт возьми, я бы остался здесь, скуля всю ночь.

Свободной рукой он схватил меня за ягодицы, ударил одну только для того, чтобы услышать мой визг и посмотреть, как она качается. Мысль об этом заставила мой член вздрогнуть и дать выйти последним каплям смазки.

Я почувствовал, как гладкий, влажный кончик его члена прижимается к моей дырке, вяло обводя кольцо мышц. В моём воображении стал вырисовываться его образ — длина, толщина, — я вспомнил, как он был в моём горле, представив, как он войдёт в мой анус, и издал стон дрожащим голосом. Чёрт, я хотел, чтобы это вошло в меня. Я нуждался в этом!

Я прижался бёдрами к нему, чувствуя, как головка скользит по ободку, но этого было недостаточно. Я толкнулся всё дальше и дальше, принимая всё больше и больше. Боже, это было похоже на то, что моя задница изголодалась по нему, он входил плавно и спокойно, массирую стенки изнутри, погружаясь в меня глубже, чем мне казалось, он мог, пока я не ощутил, как ткань его одежды коснулась моего зада.

Я наклонился, сдвинув его всего на дюйм или два вперёд, и снова вернул назад. Оглянувшись назад и увидел его белое, стоическое лицо, возвыщающееся надо мной. Он стоял позади меня молча и неподвижно. Я вздрогнул под его равнодушным взглядом, закусив губу, и бездумно продолжил скользить по его члену вперёд и назад, упиваясь этим неторопливым и сильным чувством безропотного подчинения удовольствию, позволяя превратить себя в его маленькую ручную игрушку для секса. Это было слишком легко — нужно было лишь поглаживать мой крошечный член, заставляя его истекать смазкой, и я весь покрылся дрожью, продолжая вдалбливать в себя член Валеры Русика во время испытания.

Я почувствовал, как его руки раздвинули мои ягодицы, открывая лучший вид на его член, скользящий внутрь и выходящий из его новой игрушки, которая просила всё больше и больше. Затем Валерка схватил меня за бёдра, и я завопил, ощутив, что он вонзил свой член как можно глубже и снова повысил темп, безжалостно тараня мою простату, заставляя меня кричать и лишая меня любой возможности думать о чём-то ещё, — удовольствие поглотило моё сознание полностью.

Я открыл рот и зажмурил глаза, мои яйца напряглись, и мой член дёрнулся, стал наполняться с каждым толчком Валеры. Слёзы стали капать с моих глаз, и мой голос сорвался на рыдание, когда моё тело охватила очередной вспышкой оргазма, и мой член был готов выстрелить спермой, но её не осталось. Толчки Валеры стали редкими и вскоре он остановился, а я ощутил, как его сперма наполнила меня изнутри, а её остатки стали течь по моим бёдрам, когда он стал медленно двигать своим членом последние несколько минут.

Он вытащил свою руку из-под меня, и мои колени сразу же дрогнули и прогнулись, заставив меня плюхнуться на землю и покрыться дрожью, мои джинсы были спущены до лодыжек, из моей задницы капала сперма, слёзы стали высыхать на моих щеках, и я постарался угомонить своё дыхание. Он подошёл ко мне, и я пискнул, когда он схватил меня за волосы, повернув головой к его размякшему члену. Я поднял взгляд на его лицо, но увидел лишь его маску. Он притянул моё лицо к своему члену. Без раздумий я взял его член в рот, слегка пососал его и вылизал дочиста. Хватка на моих волосах ослабла, и его рука опустилась. Я поднял глаза. Он смотрел не на меня, а вдаль. Я расслышал его медленный вздох и ощутил его руку, бездумно гладящую меня по голове.

Я вытащил его член из своего рта, последний раз втянув все остатки спермы и проглотил её. Он засунул его обратно в штаны, застегнул костюм и ушёл, оставив меня там одного.

Прошли дни, возможно даже неделя, может, две. У меня не было испытаний с Валеркой, и это, казалось, длилось целую вечность и... Чёрт, моя рука бы не справилась с этим. Я не дрочил себе с помощью пальцев до этого, не то, чтобы это было для меня ненормально, но мои пальцы были тонкими и короткими, а я не мог достать до того места, при соприкосновении с которым моё тело получало заряд удовольствия. Я нуждался в чём-то большем.

Я становился ненасытнее. Я нуждался в нём, в его члене, давящем моё горло, истекающем смазкой по моему языку, или находящемся в моей заднице, или в его руке, обернувшейся вокруг моего члена, или держащей меня за зад, или растягивающей меня. Господи, да в чём угодно.

В ту ночь я лежал без сна, неподалёку от тлеющего костра. Я пытался заснуть, но уже давно сдался. Каждый раз, когда я закрывал глаза, передо мной возникал его образ в маске, смотрящее на меня, как на мелкое, беззащитное и дрожащее создание, так сильно желающее его члена. Я всё ещё помнил как он коснулся моих губ, толкнулся в моё горло, солёная смазка покрыла мой язык, как его соки вытекали из моей задницы всю ночь. Я каждый раз тянулся к своему нижнему белью, чтобы очистить её с бёдер, лишь бы облизнув свои пальцы и попробовать её снова на вкус. Вспомнить, чьей собственностью я являюсь.

Но, чёрт! Это он превратил меня в маленькую, нуждающуюся в члене шлюху, и прошло слишком много времени. Мне нужно было что-то, что можно было засунуть в меня. Что угодно, что наполнит мою голодную маленькую задницу и напомнит мне обо всех вещах, которые он смог сделать со мной.

Я открыл глаза и стал искать что-то, хоть отдалённо напоминающее член. В конечном итоге я нашёл фонарик Дуайта. Он не выглядел так уж привлекательно, но, несмотря на это, я облизнул губы в предвкушении. Я протянул руку и схватил его, воспользовавшись слюной как смазкой. Я понятия не имел, что Валерка использовал для смазки, но это должно было сработать.

Я перевернулся на живот, приподнявшись на одно колено, таким образом демонстрируя свои открытые ягодицы лесу, находящемуся за мной. Мой маленький член уже истекал смазкой, но я решил не трогать его. Нет, я хотел, чтобы кто-то увидел меня и понял, что я есть: пустая дырка, задыхающаяся от желания быть затраханной любым прохожим, кто захочет этого.

Протянув руку за спину, я провёл кончиками пальцев по мягкой, подёргивающейся плоти, толкнув одну не до конца внутрь, медленно дразня себя, и отдёрнул обратно, хныкая от желания быть заполненным чем-то.

На мгновение я задумался. Неужели я этого заслуживал? Я был... я был игрушкой. Единственная причина, по которой Валера делал это со мной было то, что он запросто мог прижать меня к стенке, и я тут же, по сигналу раздвигал ноги, мой член дёргался от возбуждения, истекал смазкой, и я смотрел на него со взглядом, умоляющем его об этом и с приоткрытым ртом, готовый принять его внутрь. Я не заслуживал удовольствия, которое было с ним, я не заслуживал безумных оргазмов, которые ломали всё моё тело, когда он так безжалостно толкался в меня сокрушая мою простату, заставляя меня рыдать в экстазе, полностью неспособного думать в этот миг. Я не достоин его — я отвратительная маленькая шлюха, которая постоянно нуждается в чём-то большем. И осознание этого желания делало его лишь таким... непреодолимым.

Я уже был полностью окутан туманом извращённого удовольствия, поэтому едва заметил, что протолкнул уже три пальца в свою задницу, задевая простату, играясь с собой и вытаскивая их, кусая свои губы сквозь срывающиеся изо рта стоны. Боже, это было так хорошо, так приятно. Но этого было недостаточно.

Я схватился за ручку фонарика Дуайта, и медленно, дразня себя, засунул его в задницу. Я вздрогнул, когда металл внутри меня согрелся, заходя глубже, чем смогли мои пальцы. Как только вся ручка исчезла в бездне тёплой плоти за моим анусом, мои мышцы сжались вокруг неё, и я взмолился Богу, чтобы это было чем-то большим, чем-то, что было вне моего контроля. Что-то опасное. На грани того, чтобы уничтожить меня, что-то, что вонзится в меня и использует меня, сделав меня недоступным для кого-то ещё, без извинений и раскаяний. Чтобы сделать меня своим.

Я засовывал его и высовывались из себя, с моих губ срывались стоны и вздохи, но мне было уже всё равно. Быстрее, быстрее, быстрее, быстрее, пока я едва мог дышать, и моя пустая рука извивалась, чтобы что-то схватить, и мой крошечный маленький член дёргался и пачкал меня смазкой. Моя рука случайно скользнула по нему и я чуть ли не вскрикнул от удовольствия, которое врезалось в меня, словно что-то тяжёлое и большое. Мои глаза были приоткрыты и я задыхался в пустоту и... Подождите... Это...

В чаще леса, сразу за рядом деревьев, нечто белое. Это был он. Он наблюдал за мной. Моё лицо покраснело от подступившей горячей крови, и я вспомнил, что корчусь на грязной земле, из моего рта течёт слюна, а я играюсь с фонарём в моей заднице. Но я не мог остановиться. Я наконец-то нашёл это место и, чёрт побери, должен был продолжать трахать его, и мысль об этом не давала мне адекватно думать. Я продолжал смотреть на него, на его лицо, отчаянно моля, чтобы он подошёл, вырвал фонарик и засунул свой член в мою дырку, где ему место, в котором я так нуждался. Боже, мне стоило только представить себе это, как струя смазки брызнула их моего члена. На глаза навернулись слёзы. Я жаждал этого.

— В-Валера, — вздохнул я, протягивая в его сторону руку, — Валер, п... Пожалуйста! — умолял я, но он даже не сдвинулся с места. Словно я не стоил его усилий. Как будто всё, что я заслуживал, был этот кусок металла в моей заднице.

Но почему-то так было даже лучше. Я был его игрушкой, и если ему не хотелось играть со мной, то я должен был заткнуться и лежать здесь — словно отчаянная и грязная шлюха в грязи, — и смириться со страданиями.

Я трахал свою задницу всем, что у меня было, мой мозг страдал от одновременного чувства вины, удовольствия, унижения и желания. Раскрыв рот, я глотнул воздуха из пустоты и задержал дыхание, пытаясь сдержать срывающиеся из меня крики. Быстрее, сильнее, до тех пор, пока я не хлопнул себе по рту, и струя спермы не брызнула из моего члена, испачкав мою рубашку и мою шею.

Я лёг, переводя тяжёлое дыхание. Моя рука всё ещё двигала фонарь в моей заднице, пока моё сердцебиение предпринимало первые попытки успокоиться. Я оглянулся в сторону леса. Его уже не было рядом.

Весь следующий день я не мог перестать думать о той ночи. По началу я был несколько растерян и смущён. Как я, должно было, выглядел... Выперев зад, толкая себе туда фонарик, а мой маленький жалкий член стоял параллельно животу и истекал смазкой, которая капала на меня, и всё это время я умолял его! Конечно, я говорил всякие вещи, пока он уже... прикасался ко мне, трахал меня... но когда он смотрел на меня оценивающе, пока я один был окутан пеленой удовольствия и секса... это было, безусловно, совсем по-другому. Мне не хотелось, чтобы он лишь закончил то, что начал я сам. Я желал, чтобы он остановил меня, скользнул своим членом в мою задницу, ощутив, как мой обод растягивается вокруг него, когда он ныряет всё глубже и глубже в моё горячее, ноющее нутро...

... неважно. Я был смущён, но это лишь больше возбуждало, а это означало, что на протяжении всего испытания с Ведьмой у меня был стояк, от чего мне было неловко. Но это чувство лишь подливало масло в огонь. Но, наконец-то, я смог присесть у маленькой лодки, и одна моя рука уже схватилась за член, а другая опустилась к моему анусу, и я стал проклинать себя шёпотом, получая необъяснимое удовольствие от отвращения в собственном голосе. Несколько минут грешных утех, и я с резким вздохом кончил на сгнившую деревянную поверхность лодки.

Я сидел там, затаив дыхание, на корточках, с пальцем, который медленно дразнил мой анус, ещё несколько минут, пока мой член не вернулся к прежнему состоянию. И, как ненасытная шлюха, я знал, что дошёл слишком далеко, чтобы остановиться. Я смазал палец слюной и затянул его в свою горячую, дёргающуюся дырочку, медленно втягивая и вынимая, моё дыхание обрывалось, а кончики пальцев мягко ласкали чувствительный кончик моего члена. Не сдержавшись, я просунул внутрь ещё один палец, набирая скорость и трясь об стенки, пытаясь найти это место снова. Забыв о своём всё ещё возбуждённом и истекающем смазкой члене, я стал играться со своим анусом, то засовывая, то вынимая пальцы, словно отчаявшийся кусок дряни, коим я являлся.

Я старался молчать изо всех сил, но ощущения были такими приятными, и я продолжал думать о том, как это мог быть тот тёплый, безжалостный член - насколько полным было бы это ощущение тогда. Как он крепко сжимал руку в моих волосах или крепко сжимал моё горло, и его горячее дыхание было в моём ухе, и я знал своё предназначение: брать его член, как шлюха, его собственная шлюха.

- Боже, ещё, ещё, - прошипел я вонзая пальцы так быстро, как только мог, и закатывая глаза от удовольствия. Я был так чертовски близок.

- Дэн? - прошептал чей-то голос.

Чёрт! Я собрался было схватить свой член, засунуть обратно в штаны и молиться на лучшее, но было слишком поздно. Я уже извергал очередную порцию спермы в каюту лодки.

Я неуверенно поднял взгляд. Дэвид стоял на расстоянии и с любопытством смотрел на меня. Чёрт. Блять. Чёрт. Сколько всего он успел увидеть? Я поспешно вытер руки о джинсы. С того места, где он стоял, я не был уверен, видит ли он их, скучковавшихся вокруг моих коленей. Я тихо, с надеждой, что это было тихо, потянул их на себя и застегнул прежде чем встать - немного пошатнувшись от долгого сидения на корточках.

- Д-да? - тихо отозвался я.

- Ты в порядке? Тебе страшно? - он нахмурился.

Я немедленно кивнул, и его лицо смягчилось. Он подозвал меня.

- Давай просто сделаем это! - Он вздохнул и подошёл ближе, чтобы начать работу над генератором.

Всё закончилось тем, что мы разговорились.

- Хэй, Дэн? - прошептал он.

Я присел, чтобы посмотреть на него. Мой голос был невысоким и тихим.

- Да?

Я уже начал паниковать. Что, если бы он увидел? Я покинул лодку раньше него. Что если... о Боже мой. Что, если он спрятался в каюте лодки после того, как запустил генератор? Он должен был это заметить. Ох чёрт.

- На самом деле ты не был напуган, правда? - спросил вновь Дэвид.

Моё лицо настолько покраснело, что я мог чувствовать это. Не было уже смысла скрывать это. Я почувствовал, как моё тело обдало холодом.

- Потому что... я имею в виду, что ничего не знаю об этом, но я думал, что ты асексуал? - он ткнул пальцем на меня.

Я сглотнул от волнения. Дэвид подождал мгновение, прежде чем понял это сам, без слов. В моём ответе он не нуждался. Он пожал плечами.

- Я имею в виду, что всё в порядке, меня это не беспокоит. Просто хотел сказать, если ты когда-нибудь... замёрзнешь здесь, тебе стоит только дать мне знак. - Дэвид сказал это с улыбкой.

Я почувствовал, как дрожат мои руки, когда он встал и пошёл к костру. Чёрт. Я хотел вырыть яму в лесу, заползти в неё и умереть.Какого чёрта я это сделал?! Это отвратительно! Наяривал во время испытания - два раза, потому что я просто похотливая шлюха - и в это время Дэвид, чёртов Дэвид заметил... это. Чёртов ад. Почему я такой? Почему я так чертовски ненасытен, что не могу прожить двенадцать часов без необходимости кончить? И почему, почему мысли об этомтак возбуждают меня?

Я лёг на спину, повернувшись лицом к лесу. Люди всё ещё смеялись, болтали... моя рука уже скользила по моему члену. Я уже почувствовал, как он встал и дёрнулся. Чёрт возьми. Я могу остановить себя. Я втиснул его в джинсы и содрогнулся. Ещё разок, пожалуйста, ещё разок, и я заметил, что молюсь в пустоту. Это было жалко. И я уже истекал спермой, ощущая, как холодная ткань скользнула по моей головке.

Мои бёдра задрожали, а головка стала тереться об ткань, совсем чуть-чуть. Я прикусил губу, пытаясь незаметно подтолкнуть бёдра вперёд и получить больше ощущений - пытаясь трахнуть своё нижнее бельё. Какой грёбаный позор! Но это лишь подливало масла в огонь. Я был потаскушкой. Мокрой дыркой, которая умоляла о том, чтобы прижаться к ней и войти в неё, быстро и жёстко, и, чёрт, теперь я думал о нём. Этого никогда не было достаточно. Я нуждался в нём, чтобы он прижал меня к дереву, стянул штаны и смазал мой анус, а затем вошёл в меня жёстко и быстро, достигая простаты снова и снова, так сильно, что из моих глаз стали литься слёзы, а мне бы оставалось только принимать его и кричать для него.

Мне было это необходимо. Нельзя было оставаться здесь, кто-то мог... что, если Дэвид увидит, как я двигаю руками? Или если кто-нибудь меня позовёт? Мне пришлось сдвинуться с места. Я заставил себя подняться и прошёл немного в лес, наклонился за деревом, и без колебаний уронил джинсы на землю, со вздохом схватив свой крошечный маленький член.

Другой рукой я потянулся назад, - твою мать.

Он был здесь. Вероятно, в двадцати - тридцати футах от меня. Я закрыл рот рукой, чтобы заглушить шокированный визг. Инстинктивно я натянул джинсы, но не почувствовал себя менее возбуждённым. Боже, как долго я этого ждал.

Я оглянулся назад. Все ещё сидели у костра. Они, наверное, не заметили, как я ушёл. Я посмотрел на него, едва видимого в лунном свете, его бледно-белая маска смотрела на меня неподвижно.

Я неуверенно шагнул к нему. И ещё. И ещё.

- В-Валера? - Прошептал я.

Он не двинулся. Я не знал, что делать. Он хотел, чтобы я подошёл ближе? Или держался подальше? Его было невозможно прочесть. Если бы он хотел, то мог уйти в любой момент. Но он просто наблюдал.

Мои ноги были словно примагничены к земле. Мои лёгкие были словно глыбами льда. Каждая моя часть тела, которая была способна двигаться, дрожала, как лист. Прошёл миг. Я понял, что он передвинулся. Я смотрел внимательно. Он поднял руку ко мне и поманил к себе. Это было безмолвное заклинание. И вот так невидимый лёд вокруг моих лодыжек треснул, и мои ноги начали двигаться ему навстречу. Мой разум был окутан этим... желанием, этой всемогущей потребностью повиноваться ему. Я был вынужден. Я принадлежал Валере и буду слушаться его, всегда.

С каждым шагом мои руки начинали дрожать. Мои колени грозились отказать. Холодный пот прошёлся по моей шее. Валера был убийцей, и такая реакция на него была вполне нормальной. Они ничего не делают, это просто такой эффект. Мы иногда говорим об этом у костра, тихо и не очень долго. Именно эта аура, что-то, что делает их такими неописуемо страшными, даже когда вы скрыты от них. Это нечто, что ползёт по позвоночнику, извивается под кожей и шепчет в голове: "Ты умрёшь".

Но я продолжал идти. Потому что это уже не имело значения. Он был нужен мне. Больше, чем что-либо, в чём я когда-либо нуждался. Теперь я был всего в нескольких футах от него. Он опустил руку, и я остановился. Моё дыхание было слишком тихим и слабым, чтобы расслышать его, а глаза уже опухли от слёз. Он никогда не причинит мне боль - ни разу. И всё же, я сопротивлялся постоянной мольбе половины моего сознания бежать, кричать, предупреждать других. Но другая половина отчаянно хотела упасть на колени, почувствовать тяжесть члена серийного убийцы на своём языке, знать, что в течение следующего времени, неважно насколько, мне не придётся принимать решения, или рассуждать, или думать. Мой разум может очиститься, и я могу позволить этому человеку взять полный, неподдельный контроль надо мной. Я могу быть его игрушкой, его вещью. Я могу подчиниться.

Он запустил руку мне в волосы и крепко схватился за мою голову, и дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда моя фантазия сбылась. И мои колени обмякли. Но именно так исчезла сонливость.

Валера медленно обошёл меня, осматривая. Я уставился на землю. Он начал поворачивать мою голову из стороны в сторону. Вероятно, он присел позади меня, потому что я почувствовал его дыхание на своей шее. Всё было по-другому. Его дыхание... было протяжным и длинным. Каждый вдох был длиннее, тяжелее и строго контролировался. Это было ненормально. Он схватил мой свитер и стянул его через голову, отбросив в сторону. Должно быть, было холодно, но моё тело перегревалось от забурлившей в жилах крови. Я понятия не имел, чего ожидать дальше.

Но потом я вспомнил. То, что сказал Давид совсем недавно. Интересно, слышал ли это Валера? Ужас охватил мой разум, когда я увидел, как он обхватил пальцами нож. Он не убирал его, как обычно. Он держался за меня и стоял передо мной, смотря на меня сверху.

О Боже. Ох блять. Он слышал. Он ревнует. Он сделает всё возможное, чтобы Дэвид не получил меня. Он, наверное, - он, возможно, - он скорее всего собирается убить меня! И хотя я умирал бесчисленное количество раз, каким-то образом глаза Валеры говорили мне, что нет, это будет по-настоящему.

На моих глазах выступили слёзы. Мой рот начал двигаться, что-то болтать, и я почти не понимал, что говорю, до половины.

- Прости меня, с Дэвидом ничего не было, клянусь, я твой. Я не хочу никого, кроме тебя. Я больше никогда не буду с ним разговаривать, если хочешь. Пожалуйста, прости, только не... - Я всхлипнул, - пожалуйста, только не убивай меня. Извини!

Валерка уставился на меня, мои губы задрожали. Я закрыл лицо руками и заплакал. Я старался вести себя тихо - не хотел ещё больше его злить. Но ничего не мог поделать с собой. Сквозь всхлипы я расслышал, как он присел передо мной и положил нож на землю. Почувствовав, как его руки в перчатках мягко коснулись моей головы, я попытался подавить дрожь. На мгновение он пригладил мои волосы, и я едва смог понять. Должно быть, это был сон. Он... успокаивал меня. И я знал, что это глупо, мне было известно, что нельзя доверять этому, но я отчаянно хотел большего. Я медленно приблизился к нему. Он не отошёл. Я снова придвинулся ближе, пока мои колени не оказались у него на коленях, а голова не свисала всего в нескольких дюймах от его груди.

Всё, чего я действительно хотел, это зарыться лицом в его костюм, знал, что это будет уже слишком. Поэтому я остался на месте, упиваясь ощущением его рук в моих волосах, пытаясь контролировать своё дыхание.

Внезапно рука в моих волосах сжалась. Я не мог пошевелиться. Резкая острая боль охватила мою шею, отчего я чуть не подпрыгнул. Он крепко держал меня на месте, оставляя без возможности поднять взгляд, пока я смотрел, как его рука поднимается, и я почувствовал, как острие его ножа - должно быть оно - стало делать тонкие срезы на моей шее. Они были глубокие и заметные. Я зажмурил глаза от боли, слёзы стали падать из моих глаз, но я и не старался их вытереть.

Закончив, он положил нож в сторону и ослабил хватку на моих волосах. Дрожащей рукой я коснулся жгучего среза, мои пальцы покрылись кровью. Я знал, что останется шрам. Я понял, что это было чем-то вроде ошейника, который я не смогу снять. От этой мысли у меня мурашки побежали по спине.

Валера встал. Я взглянул на него стеклянными глазами, чувствуя, как озноб от страх бурлит во мне и превращается в благоговение. Я хотел дотянуться до него, но мне нужно было остаться на месте, просто ожидая, что буду отвергнут, или стану игрушкой на одну ночь, или буду брошен. Я никогда не мог сказать точно, чего ждать. Он наклонился и схватил мою толстовку спереди, и потянул меня вверх, подняв меня на дрожащие ноги. Сразу же после этого, не дав мне даже подумать, он развернул меня лицом к лагерю и толкнул в спину. Мы пошли. Мои руки дрожали, и я едва мог сохранять равновесие. Одного его прикосновения было достаточно, чтобы с моих губ слетел стон.

Вскоре мы услышали голоса. Мэг смеялась, Дуайт ныл, Дэвид кричал. Валерка резко остановился. Мы всё ещё были скрыты в тени, я знал это наверняка, но сквозь листья мог видеть их всех. Рука Валеры исчезла, и за моей спиной послышался тихий шорох. Я хотел обернуться и посмотреть, но не осмелился ослушаться его. Я смотрел вперёд, а пот стекал по моему виску, пока я наблюдал за остальными.

Внезапно что-то мягкое вонзилось мне в рот. Я прикусил его, глядя на цвет: чёрный, с какими-то странными складками. Мои глаза широко раскрылись. Его перчатка. Означает ли это...?

Его руки скользнули по мне. Дрожа от нетерпения, я ждал, глядя вниз, когда он расстегнет мои джинсы, но рука, которая скользнула мне в джинсы оказалась тёплой. Я простонал, словно это был лёд.

Его хватка на моих волосах ослабла. Он стянул трусы, сгруппировав их вокруг моих лодыжек с моими джинсами, и я встал, обнажённый от талии вниз, посреди леса, просто нетерпеливо ожидая, как меня отымеют в задницу, возможно, в пятнадцати футах от последнего парня, который пытался флиртовать со мной. Боже, это было так чертовски неправильно. Но это было прекрасно.

Голая рука Валеры казалась такой мягкой - даже мягче, чем бархатистая перчатка между зубами - и... Боже, такой тёплой. Обе его руки медленно блуждали по моему телу, начиная с горла, затем спускаясь вниз по груди и по спине. Он сжимал и массировал мою задницу, мои бёдра, протягиваясь через мой живот, к моему члену, который уже встал и истекал смазку, как дрессированная собака, отмечающая свою территорию. Должно быть, он слегка присел, потому что его колено упёрлось между моих ног, и я с мурлыканьем раздвинул их. Его руки, ласкающие внутреннюю сторону моих ног, были наградой, в которой я нуждался.

Его руки раздвинули мои ягодицы, и моя дырочка покрылась холодом от ветра. Мокрый палец легонько потёр её, и я завизжал, нахмурившись и вскинув брови, и стал двигать бёдрами навстречу пальцу. Мне так хотелось, чтобы он был внутри меня, но он отпустил меня, как только начал входить, его рука в перчатке потянулась, чтобы поласкать мои яйца, и размазать смазку по моему жалкому маленькому члену.

Прошло не так много времени, прежде чем его палец вошёл, совсем чуть - чуть- вероятно, даже не до первой фаланги. Я промычал отчаянное "мммм" и попытался снова надавить на него, но он снова исчез, на этот раз более заметно покинув мою дырку, а затем последовал шлепок по моей заднице. Я вскрикнул, но перчатка помогла оглушить этот шум. Тем не менее, Неа подняла голову, отреагировав.

- Что это было? - спросила она, глядя на нашу сторону.

Я застыл и не мог дышать. Кончик пальца Валеры проворачивал круги внутри моей задницы, медленно входя и выходя, и я, с закрытыми глазами укусил ткань, чтобы не застонать. Я опустил голову, но в одно мгновение он схватился за клочок волос на моей голове и потянул моё красное, остекленевшее лицо обратно, чтобы я посмотрел на них.

- Что? Ты что-то услышала? - спросил другой голос.

Очевидно, он принадлежал Мэг. Но учитывая, что мой разум был занят кое-чем другим, а слёзы ухудшали мне весь вид, я не мог быть уверен, что это она. На её месте мог оказаться кто угодно.

- Успокойся, с каких пор существу к нам стучаться? - ответил низкий грубый голос.

Палец Валеры медленно и легко входил в меня, в отличие от его плотной влажной, дразнящей плоти. Мой член истекал смазкой, прозрачные потоки стекали по стволу и капали на землю. Боже, я так сильно хотел почувствовать его руки на своей коже. Я хотел, чтобы он был внутри меня, вокруг меня, держал меня, трахал меня, прижимал меня, кусал и... чёрт, я нуждался в нём. Прошло слишком много времени. Я был его, моё тело также принадлежало ему, как и этот чудовищный член, с толстой головкой, которая, как я чувствовал, касалась моей задницы. Его палец, наконец, опустился до последнего сустава, глубоко внутрь меня, и он загнул его и, чёрт, подталкивал, дразня и потирая мою маленькую простату без пощады, заставляя меня извиваться и трястись, стараясь не кричать, и, блять, я был уже так близко...

И затем его кулак - его тёплый, голый кулак - крепко обхватил мой маленький член, и мои бёдра хотели качнуться навстречу его руке, и мои колени хотели расслабиться, и я хотел кончить, но не мог, и яркость ощущений просто продолжала расти. Он засунул ещё один палец в мою дырочку, но, Боже, я хотел его член, внутри меня, наполняющий меня изнутри, толкающийся внутрь со всей силы. Я был его маленькой потаскушкой, его игрушкой, так отчаянно желающую его члена, я умолял его громко и со слезами на глазах, чтобы все услышали. Так все будут знать, что я просто развратная сучка после всего этого, готовая держать свою задницу открытой и просящая, умоляющая о большем, если это могло помочь мне быть заполненным, мальчик, который, словно шлюха, раздвинул свои ноги и выставил задницу, чтобы получить член убийцы.

Он продолжал безжалостно пытать меня ещё минуту или две, погружаясь в меня и стучась в простату, массируя кольцо мышц пальцем, мой маленький член всё ещё капал смазкой на его бледную руку. Слёзы непрерывно капали из моих глаз, и это было так чертовски хорошо, я не мог думать, я не мог спокойно дышать, но моё тело знало, что нужно оставаться неподвижным для своего хозяина, и мой разум продолжал кричать "Ты принадлежишь ему".

Вскоре пальцы в моей заднице исчезли, и прекратилось хныканье, которое доносилось с моих влажных губ, прошло ещё мгновение, и я почувствовал - да, это был его член, толстая головка, толкающаяся в мою мокрую маленькую дырку. Я должен был сдержать себя и не поддаться назад, вонзив его полностью в меня и позволив чувству удовольствия полностью овладеть моим сознанием. Он медленно и вяло вошёл, и я хотел надуть губы и умолять, но перчатка только позволила мне издать приглушённый крик.

Одна рука всё ещё держала мой член, другая обернулась вокруг моего тела, прижимая меня к груди, и я удивлённо раскрыл свои глаза, ощутив неожиданное прикосновение, такое тёплое и интимное, от чего мои ноги подкосились, - и он толкнул член так глубоко внутрь, его хватка ослабла, и мы застыли так на какое-то время. Его руки обвились вокруг меня, дыхание было над моим ухом, горячее и близкое. Его грудь прильнула к моей спине, и его член глубоко вошёл в меня. Боже, я никогда не чувствовал такой близости с кем-то. Она была такой... ласковой и безопасной.

Медленно, его бёдра начали двигаться, его член скользил по всей длине, так идеально касаясь моей простаты и заставляя кричать меня настолько громко, что мой голос достигал верхушки деревьев. Он набирал темп, входя в меня, подняв одну руку, чтобы схватить меня за шею, а другой жёстко потирал мой набухший от возбуждения член. Всё моё тело дрожало, и я зажмурил глаза, хныча от каждого толчка, окунувшись с головой в это бессмысленное, эйфорическое чувство полного подчинения, притязания, доминирования, контроля. До этого я был ничем, но вместе с ним, толкающимся в меня сильнее и сильнее с каждой минутой, трахающим меня с порочной страстью, словно он не испытывал сексуальной близости целую вечность, - моё предназначение было найдено: я был его игрушкой. Я не был ни умным, ни забавным, у меня даже член был маленьким. Но у меня была тугая дырка, которая пульсировала от возбуждения, и красное от слёз лицо, которое просто умоляло о хорошем сексе. И, чёрт возьми, если Валерка имел притязании на меня, тогда это должно было чего-то стоить.

Он давил на мою простату с каждым вдохом, сокрушая меня бесчисленными зарядами электрического удовольствия, его рука обхватила моё горло, подавляя мои крики, прежде чем они должны были сорваться с моих уст. Он потянулся за моим членом, чтобы размять мою промежность и поласкать мои яйца, которые смешно подпрыгивали с каждым новым дюймом члена в моей заднице. И с каждым толчком я был всё ближе, и ближе, и ближе, к тому, чтобы схватившись за ворот его костюма потными руками, кричать его имя сквозь перчатку, пока все оставшиеся мысли сгорали в моём сознании, а я всё ещё хотел вопить, кончая и кончая на затенённые кусты, землю и свой свитер. Но это ещё никогда не останавливало Валеру.

Он не прекращал толкаться в меня, пока мой член не вернулся в прежнее состояние и снова напрягся, чтобы кончить. Я стал чувствовать, как мои мозги стали постепенно словно плавиться, все мысли исчезли из моей головы, но... Вскоре его толчки стали беспорядочными, а его хватка на горле напряглась, и через секунду я почувствовал его горячую сперму, заполняющую всего меня, истекающую из меня и покрывающую его член, пока он продолжал двигаться внутри.

Я тихонько заскулил, когда он вытащил из меня свой член, продолжая дрожать всем телом, собираясь снова кончить. Его руки не переставали ласкать мою кожу, гладко скользили по моей спине, но внезапно он подтолкнул меня наклониться настолько низко, чтобы можно было заметить лужу кончи на земле под собой, которая собралась за всю ночь.

Он прорисовал круг на моём анусе лёгким прикосновением. Я никогда не забуду ощущения его плоти на себе, но оно было слишком нежным. Я хотел, чтобы он был внутри, разрывал меня изнутри. И, чёрт возьми, если бы не перчатка во рту, я бы умолял об этом.

Он вошёл сначала тремя пальцами, продолжая потирать мой член, пока вонзил и тут же вытащил их, покрытых кончей. Боже, я хотел их обратно, взять глубже. Но я не посмел ослушаться своего хозяина.

Он сунул ещё один палец. Но этого было недостаточно. Не от него, гладящего мой член так медленно, нет, его пальцев было недостаточно. Я взвыл в перчатку и крепко сжал ветку. И всё же мне нужно было успокоиться.

Он толкнул большой палец. Несколько толчков, и он сжимал кулак внутри меня, и, чёрт возьми, этого было достаточно. Рука вокруг моего члена исчезла на долю секунды, когда он, должно быть, поднял рукав, а затем он схватил меня за бедро и вытащил свой кулак, и снова воткнул его, и я почти вскрикнул, настолько это было приятно. Это не было похоже ни на что. Это было сильнее, медленнее и невероятно интенсивнее. Постепенно он отодвинулся и засунул его снова, посылая ещё одну волну удовольствия, поджаривая каждый нейрон моего мозга. Боже, мои ноги дрожали, как грёбаный лист, я был готов потерять сознание, слюни капали с моих губ на ветки подо мной. Он снова вытащил кулак. Потребовалась всего одна попытка. Ещё раз он жёстко трахнул меня половиной своего проклятого предплечья, задев костяшками пальцев мою простату, и со слабым беспомощным криком я кончил в ладонь.

Валера медленно вытащил руку из моей задницы, наклонился, чтобы обхватить меня другой рукой и потянул меня назад, чтобы встать. Я нерешительно повернулся к нему лицом. Оно, конечно же, ничего не выражало. Он положил руку мне на волосы. Он наклонил мою голову в одну сторону, в другую - точно так же, как в первый раз. Но теперь было на что посмотреть: на знак его собственности. От этой мысли у меня мурашки побежали по коже.

Он развернул меня обратно к лагерю. Я подтянул свои штаны. Я собирался посмотреть на него в последний миг, но решил, что он хочет, чтобы я просто ушёл. Я вышел из леса. Дэвид повернулся ко мне и слегка улыбнулся. Я держал голову опущенной. Остальные слушали одну из историй Билла, а Эйс показывал Кейт карточную игру - и я лёг на своё обычное место, покрытое травой, чувствуя, как мой анус пульсирует, всё ещё грязный от спермы, и вытер высохшие слёзы с щёк, содрогаясь от приятного воспоминания всепоглощающего удовольствия.

Я снова посмотрел в лес. Он всё ещё был там. Наблюдал за мной.

Над полем гудят провода, и разносится эхом
Тревожная музыка снов на закрылках ветров.
Мы слушаем песню зари, подпевая в потеху,
Хоть сердце сжимают в тиски миллионы оков.

Ложись мне на грудь, позабудь на минуту другие
Неровные стуки сердец, позабудь имена!
Я в жизни не знал ничего, кроме грязи и пыли,
Пока не увидел тебя... И сошла пелена,

Я заново ел и дышал, познавая природу
Себя самого. Ты меня научил смотреть
На солнце, палящее смертью, в любую погоду;
Отыскивать воду сквозь самую крепкую твердь.

Мы были беспечны, юны, позабыли о сути,
Крутящей свои шестерни, циферблаты часов.
Рассыпалось счастье на мелкие шарики ртути,
Насущность и быт перевесили чашу весов.

Оборвана золота нить, и окончена веха
Твоих и моих невесомых улыбок и слов...
Мы слушаем песню зари, подпевая в потеху,
Хоть сердце сжимают в тиски миллионы оков.

Для Дэна в его 33 День Рождения...

Опубликовано: 2019-03-17 14:48:07
Количество просмотров: 155

Комментарии