Малыш, ты – всё, что я хочу внутри себя

Не важно, как сильно я хотел, чтобы Валера Русик трахнул меня, – а я его тогда хотел больше, чем чего-либо, – но я должен был быть уверен, что это не выглядело так, будто он «завоевал» меня. Это не только ради того, чтобы он получил то, что хотел. Это ради того, чтобы мы оба это получили. Я должен выйти из этой ситуации, не утратив гордости.

Он положил свои руки мне на бёдра и прижал меня к стенке туалета, тесно прижавшись к моему телу. Прошло много времени с тех пор, как я позволял другому мужчине касаться меня, и, несмотря на то, что мы всё ещё были полностью одеты, этого прикосновения было достаточно, чтоб свести меня с ума. Я выгнул спину, максимально увеличивая контакт, чтобы прижаться грудью к его груди. Он благодарно застонал.

Я был уже возбуждённым и затвердевшим. Вы бы тоже «завелись», если бы «дар Божий» этой земле толкался в вас своей промежностью.

Я кусал губы, отчаянно пытаясь продолжать, но сначала было нужно установить несколько основных правил. Я положил обе руки ему на плечи и оттолкнул его, чтобы придать себе уверенности, потому что не смог бы сдерживаться, если бы позволил ему касаться меня ещё дольше. Он отступил на шаг, но опёрся руками о стену позади меня, так что я всё ещё находился в плену его рук.

Я выгнул бровь:
​
– Во-первых, Валерка, нам надо установить несколько правил.

– Ты прямо как в Святом Синоде, – поддразнил он, всё ещё теребя край моей футболки. – Мы что, пошлём это в Комитет по регламенту?

– Технически, Синод выполняет набор постоянных правил.

Он усмехнулся:
​
– Так вот почему ты хочешь, чтобы я трахнул тебя у стены?

Он одарил меня самым горячим взглядом, которым меня до этого не одаривал ни один мужчина, и я был полностью ослеплён. Меня будто временно парализовало, и когда я приказывал рукам его оттолкнуть, они меня не слушались. Он наклонился и начал целовать мою шею, и я не стал сразу же протестовать: ощущать его губы на своей шее было невероятно. Он опустил свою руку на талию моих джинсов и, потянув за ремень, прижал меня к себе. Моё тело ныло от жажды его, ему, телу, не нравилось, что я вообще отстранился от него. Только когда он стал ловко расправляться с пуговицами на моих джинсах, я взял себя в руки и ткнул его пальцем в грудь.

– Ты будешь слушать? – игриво, но строго спросил я.

– Смотря какие звуки ты будешь издавать, – пошутил он, достигая моей футболки и слегка касаясь моего оголённого живота.

Он знал, что был совершенно неотразим. Держу пари, он не привык, чтобы другие мужчины ставили ему условия.

– Я не буду раздеваться для тебя, – сказал я ему. – Мне не надо раздеваться для ЭТОГО. И я только что решил, – мы не будем целоваться в губы. Ты не мой парень. Ты можешь говорить мне грязные вещи, но не слишком вызывающие.

Одна из причин, почему я вёл себя так по-деловому, это потому, что я не хотел, чтобы это было чем-то романтическим. Как бы я ни хотел от этого отвертеться, но на самом деле я немного волновался, что, если поцелую его, мне захочется сделать это снова, когда всё закончится. Это просто развлечение, обусловленное нашим сексуальным влечением, и страстным желанием сделать что-то, чего делать не следует. Я не могу позволять себе чувствовать хоть какую-то привязанность. Это будет только один раз, – я не могу его после этого преследовать.

– Может, хоть футболку снимешь? – торговался он. – А остальное можешь оставить.


Я немного подумал. Материал футболки, который на мне был, нельзя было назвать очень уж сексуальным. Я решил согласиться, так как я не буду полностью обнажённым.

– Идёт! – уступил я, снимая футболку. – Мы всё утро шутили насчёт этой футболки.

– Что-нибудь ещё, Денис? – спросил он, протянув руку, чтобы коснуться моего тела, и слегка провёл пальцами по рельефам моей груди.

– Нам нужно быть потише, Валерка.

С его лица не сходила насмешливая ухмылка.

– Это, скорее, для тебя будет проблемой, – заявил он.

– Серьёзно?

– Да. А я буду слушать, – добавил он, намекая на мою предыдущую просьбу.

– Ох, ты всегда такой джентльмен, – язвительно сказал я.

Он вернул свои руки на мою талию и грубо толкнул меня к стене:
​
– Не думаю, что ты будешь меня называть джентльменом после всего этого.

Я издевательски усмехнулся:
​
– С чего ты взял, что я тебя вообще буду звать?

Он засмеялся, его зелёные глаза искрились весельем.
​
– Тут ты меня поймал.
​
– Я поймал тебя здесь, – поправил я, схватив его за пояс джинсов, так чтобы я мог притянуть его поближе к себе.

Его рука скользнула вниз в мои расстёгнутые джинсы, в мои слипы, он подразнил мои огромные яйца и твёрдый член, взяв немного жидкости с кончика двумя пальцами, а потом скользнул ими в меня. Я задохнулся от восхитительных ощущений его пальцев в себе – мои нервы были на грани из-за того, как отчаянно я нуждался в сексе. Я двигался навстречу его пальцам, когда он несколько раз толкнулся в меня ими. Однако он лишь проверял, насколько я узкий, после чего вытащил свои пальцы, а затем обеими руками взялся за мои джинсы и снял их вместе с трусами. Я сразу же высвободился из них. Медлить не было смысла. Как только одежда упала на пол, он толкнул меня к стене, снова ощупывая мою плоть.

Он начал посасывать мою шею, слегка её покусывая. Я хотел его одёрнуть, – потому что думал, что он поставит мне отметину, если я его не остановлю, – но позволил ему продолжать, потому ощущения были такими прекрасными. Я тихонько постанывал, при этом ненавидя себя за то, что этот звук заставлял меня казаться таким послушным. Он отстранился, чтобы достать из кармана презерватив, а мой взгляд был прикован к этому маленькому пакетику из фольги. Он расстегнул свои джинсы и спустил их вниз вместе с боксёрами. Я уставился на его красный и восставший член, как только он снял штаны. Боже, какой он огромный! Я почувствовал, как ещё больше возбудился, а мои ноги немного задрожали в предвкушении.

Он был прав. Мне трудно будет оставаться тихим.
​
Я помог ему расстегнуть рубашку, которую он решил снять. Я провёл руками по его великолепной груди, восхищаясь тем, как прекрасно он был сложен. Надев презерватив, он сделал шаг вперёд и схватил меня, и я удивился, какой он сильный и напористый. Он приподнял меня и прижал к стене, его руки находились под моей задницей, и я мгновенно обернул ноги вокруг него, ощущая на своём бедре его твёрдую, горячую и готовую эрекцию. Я обнял его за шею, схватив за плечи и пытаясь найти правильное положение, чтобы опереться о стену.

Я почувствовал грохот вагона, который вибрацией прошёлся по моему телу, заставив его зазвенеть от возбуждения. Из-за движения поезда стена тоже то и дело двигалась, создавая неожиданные контакты разной силы. Неудивительно, что людям нравиться делать это в транспорте, да ещё на ходу, – трение будет ещё интенсивней, как только он окажется во мне.
​
– Забыл сказать тебе кое-что, – прохрипел он, как только я попытался направить его в себя, желая поскорее ощутить его внутри.

– И что же? – спросил я, раздражённый тем, что он опять меня дразнил. Его выпуклость была покрыта моими соками с головки моего члена.

– Я заставляю мужчин меня умолять!

Командный тон в его голосе был таким горячим, что мне понадобилась ещё секунда, чтобы понять и осознать, что он сказал.

Вряд ли я мог бы описать, как отчаянно в нём нуждался прямо тогда. Я был ужасно возбуждён, у меня шесть месяцев не было секса. Самый горячий парень, которого я когда-либо встречал, готов взять меня, но не возьмёт. Пока я его не попрошу!

– Я не буду просить, – спорил я. Но мой голос предал меня, сломавшись и тем самым выдавая, как сильно я в нём нуждался.

– Попроси, Денис, – потребовал он, и злая усмешка появилась на его лице. – Или не получишь этого.

Я поджал свои губы, впечатлённый его игрой. Вагон опять дёрнулся, и я схватился за него, так что его твёрдость дразнящее ударилась об меня. Наверняка он получал удовольствие, обладая наибольшей властью в этой поездке.

Я бросил на него отчаянный взгляд:

– Ты трахнешь меня или нет, Валерка?

Но он не хотел, чтобы я ему приказывал, – он хотел, чтобы я умолял.

Подавшись вперёд, он прошептал мне прямо в ухо:
​
– Попроси. Ты хочешь меня или нет?

– Не заставляй меня просить, – ответил я горячо. – Это унизительно!

Прижимая меня к стене, он использовал руку, направив свой член так, чтобы он восхитительно толкался в мой вход. Я выгнулся от кратковременного контакта и чуть не заплакал от разочарования, когда он не вошёл в меня.
​
– Я бы не хотел тратить свою эрекцию впустую из-за твоей пресловутой гордости.

Он пососал мочку моего уха; ощущения горячей влажности подводили меня к краю. Вожделение вытесняло мой гнев. Я мог ему всё высказать позже, после того, как он исполнит мою просьбу.

– Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, Валера,– умолял я. – Прошу.

– Что ты сказал?– дразнил он. – Повтори ещё раз!

– Пожалуйста, трахни меня, сейчас же!

И наконец-то он проник в меня, так быстро и неожиданно, что мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что его член уже внутри меня. Я не мог закричать или громко застонать,– я лишь открыл рот и пытался дышать. Это невероятно! Он начал двигаться во мне, и мои ногти впились в его кожу. Его первый толчок был медленным, но с каждым разом его удары ускорялись. Мне было плевать на боль – я был захвачен тем, как так чертовски хорошо было ощущать то, как его длина растягивала меня, то, с какой силой он вдалбливался в меня. Это удивительно, быть настолько заполненным.
​
Накал между нашими телами был фантастическим; я наслаждался трением своей груди об него. Я был прижат к стене так, что он управлял моим тазом, то вперёд, то назад. Немного замедлив движение, он слегка отстранил меня от стены и дал мне пространство, чтобы я двигался ему навстречу. Я сконцентрировался на ощущении того, как он входил в меня. Поезд неожиданно дёрнулся, что заставило его член входить в меня под разными способами, иногда толкаясь в меня со всей силы, иногда усиливая его удары, которыми он входил в меня.
​
​Я сжал свои ноги вокруг него, убедившись, что тесно прижат к нему. Он начал ускоряться и входить в меня интенсивнее, принося массу удовольствия, так что с моих губ даже стоны сорвались, давая ему понять, какое удовольствие я получал.

Несмотря на то, что он выглядел обалденно, когда трахал мужчину, на его лице до сих пор играла эта самодовольная ухмылка. Он с восхищением смотрел на то, как моя эрекция и яйца подпрыгивали от наших движений. Я ухватился за него покрепче, провёл рукой по его волосам и стал перебирать их у него на затылке.
​
– Ну, и каково это, позволять православному трахать тебя? – съязвил он.

– Ты имеешь в виду, каково это, позволять русскому православному обслуживать меня? – быстро ответил я.

Он рассмеялся, не обращая внимания на мой намёк, что он здесь лишь для того, чтобы меня удовлетворить. Я пытался сконцентрироваться на своём дыхании, чтобы убедиться в том, что не отключусь из-за блаженства, которое получал. Я еле сдержал вскрик, когда начал сокращаться вокруг него. Я хотел, чтобы он заставил меня кончить прямо сейчас!
​
– Ты такой чертовски тугой и горячий, – рычал он, постанывая от удовольствия. – Ох, чёрт!
​
Он тоже старался не стонать слишком громко. Его постанывание и неровное дыхание подстёгивало меня, он наслаждался мною так же сильно, как я им.

Он притянул мою задницу ещё ближе, и я изогнулся так, что мог создавать больше трения между нами. Мне было плевать, что движение поезда нарушило мой ритм. Я закатил глаза, когда почувствовал внизу живота напряжение, говорящее о приближении кульминации. Я больше не испытывал раздражения к Валере, который заставил меня умолять об этом: я не хотел быть раздражённым во время оргазма.

– Заставь меня кончить! – умолял я, не стесняясь, чувствуя, что я уже близко. – Пожалуйста, Валера. Пожалуйста.

– Ну, если ты так вежливо просишь...

Я не смог ответить, потому что он своими пальцами начал тереть мой член, и я бы закричал, если бы открыл рот. Секс с ним – это так приятно, что я увидел звёзды и снова закатил глаза. Он трахал меня жёстко. Дрожь увеличилась, я начал неудержимо сжиматься вокруг него.

– О Боже мой! – громко простонал я. – Чёрт, ты великолепен.

– Потом обсудим.

На мгновение я подумал, что упаду в обморок. Но не упал, – потому что знал, как сильно мне нужно было это прочувствовать. Я никогда не смогу заняться этим с ним снова. Понимание этого заставило меня сильнее схватиться за него, что заставило его чертыхнуться от удовольствия. Его пальцы кружили вокруг моего набухшего члена, и я резко ахнул от наступившей кульминации. Я не хотел, чтобы это кончалось, – это был лучший секс, который был у меня за очень долгое время, – но мне необходимо было кончить.
​
​Я позволил себе потерять контроль, содрогаясь в конвульсиях, яростно, взрываясь вокруг него, запрокинул голову назад, задыхаясь от нехватки воздуха, пытаясь продлить оргазм, я смаковал его, потому что это ощущалось так божественно. В конце концов я закричал, не заботясь о том, что мои вопли кто-то услышит, я не мог сдерживаться. Волны удовольствия накрывали меня одна за другой, и я был так ошеломлён, что старался продлить это дольше.

Я снова и снова тихо постанывал ему в уши, полностью удовлетворённый, так как поездка подходила к концу. Зная, что он тоже должен скоро кончить, я собрал остатки сил, чтобы помочь ему, поскольку он сделал пару яростных выпадов, чтобы прийти к освобождению.

– Чёрт! Ох, Денис!

Я был в восторге, услышав, как он произносил моё имя. Он издал приглушённый звук, и я понял, он достиг кульминации. Задыхаясь, он уткнулся мне в шею, чтобы отдышаться, остыть, его руки, державшие меня на весу, начали дрожать.

Наконец-то успокоившись, он поставил меня на ноги, но я был слишком слаб, чтобы устоять на них без посторонней помощи, так как был хорошо оттрахан. Он по-джентльменски поддержал меня, когда я попытался устоять. Было немного неудобно стоять с ним рядом так, когда его джинсы всё ещё свисали вокруг его ног, но он держал меня за талию, помогая не упасть. Я положил одну руку на стену, а другую на его предплечье.

Его взгляд говорил мне, что он полностью удовлетворён. Мы оба получили то, что хотели.

Я пытался восстановить дыхание.

– Поверить не могу, что ты заставил меня умолять, – нерешительно пожаловался я, тяжело дыша.

– Увлёкся моментом, – оправдывался он, откровенно забавляясь. – Не злись!

– Поверить Валерке – это как поддаться упоению властью.

Валера улыбнулся, не желая обидеть меня:

– Проехали, ты не можешь меня винить.

Мне нравилось, что его руки до сих пор прикасались к моей обнажённой коже. Я тоже не мог оторваться от его пресса. Я мысленно ругал себя, – всё закончилось!
​
– Я тебя прощаю, но только потому, что ты меня так сильно оттрахал, что я с трудом стою на ногах.

– Ты уже должен бы прийти в себя.

Он убрал руки от меня, полагая, что я в порядке и могу стоять, но у меня подогнулись колени, так что он снова схватил меня; это не очень хороший знак – я не хотел, чтобы он меня отпускал.
​
Он даже не выглядел уставшим, – хотя держал меня на руках, что вообще-то должно было отнять у него много сил.

– Эй, там, – сказал он. – Стоять!

У меня вырвалась усталая усмешка. Надо отдать ему должное, это он довёл меня до такого состояния.

– Спасибо, что трахнул меня.

Его рука двинулась вниз, к моей заднице.

– Спасибо, что участвовал в этом.

– Самоуверенный ублюдок, – ответил я, не теряя хорошего настроения. – Особое внимание члену!
​
Он тихо засмеялся.

Я опёрся на стену, чтобы не упасть, и наклонился за своими слипами, которые, кстати, всё ещё были немного мокрыми, и надел свои джинсы. Валерка отпустил меня, так что он мог избавиться от презерватива, и затем тоже потянулся за своими джинсами.

Он поднял мою футболку, – с этой пресловутой футболки всё и началось. Прежде чем отдать её мне, он наклонился и поцеловал меня в щёку.

Он следовал моему правилу: не целовать в губы. Тем не менее, поцелуй был нежнее, чем он, думаю, хотел бы. Я заволновался. Этот его последний жест, и вот я думаю, о том насколько это романтично, хотя это не должно быть таковым. Взволнованный, тем насколько сильно мне понравился его поцелуй на моей щеке, я в панике постарался напомнить нам обоим, что это всего лишь соглашение об удовлетворении наших потребностей и ничего больше.

– Жаль, что ты живёшь в Санкт-Петербурге, – сказал я ему, надев футболку. – Ты был бы идеальным партнёром в сексе. Ты не ждал бы от меня ничего, кроме секса. Всё определённо держалось бы в секрете, – ты бы держал язык за зубами.

– Смотря где находится мой язык, – ответил он и подмигнул.
​
Он подошёл к раковине, вымыл руки, а затем попытался пригладить волосы, чтобы они были менее взъерошенными.

– Боже, он приглаживает свои волосы, ОН? – поддразнил я.

– Ты их спутал, – сказал он, защищаясь. – В какой-то момент я подумал, что ты решил их повыдёргать.

– Как будто я хочу у тебя что-то вырвать.

Я увидел своё ухмыляющееся отражение в зеркале. Я ещё раз взглянул на него, прежде чем он надел свою рубашку. Кто знает, когда я увижу его снова? И конечно же, у меня не будет больше возможности увидеть его ТАКИМ.
​
Заросший, но с чрезвычайно сексуальными волосами, зелёные глаза, великолепное тело... и его мозги!
​
Чёрт!

– Твой отец пристрелил бы меня, если бы узнал, что я заставил тебя умолять о сексе, а затем так сильно трахал, – сказал Валера, застёгивая свою рубашку.

Я повернулся лицом к зеркалу, чтобы проверить свой внешний вид:

– Уверен, твоя мать пристрелит меня раньше.

Он издевался:

– Ни в коем случае! Она верит в контроль над оружием.

– Она также верит в слишком большие налоги на умерших, – красиво ответил я, ссылаясь на билль о «Налоге на передачу имущества по наследству».
​
Этот стеб-раунд напомнил нам о реальности, с которым мы имеем дело: наши семьи зарабатывают на политической войне друг против друга. Мы не собираемся обменяться номерами телефонов или чем-то подобным. То, что произошло, – единичный случай, который не повторится.

Валерка сменил тему на более игривую:

– Мне нужно взимать с тебя «Налог на услуги» за то, что я только что сделал с тобой? – пошутил он.

– Нет, я рассматриваю твою услугу как пожертвование.

Он засмеялся:
​
– Пожертвование?

– Да. Как вклад в Комитет политических действий, – объяснил я. – Ключевое слово – «действие».

– Очень большой вклад, не так ли? – сказал он, с намёком шевеля бровями.

Я посмотрел вниз, на его багаж. – Да, действительно.

После того как мы перестали смеяться, Валера посмотрел на меня более серьёзным взглядом, и я понял, что настало время покончить с этим, не имея больше хороших политико-юридических метафор.

– Ладно, нам, пожалуй, не следовало этого делать, – сказал он. – Но мы это сделали. Мы просто должны быть уверены, что это не повторится.

– Полностью согласен, – согласился я, как только он договорил. – Это произошло один раз. Было весело, но безрассудно. Мы, очевидно, не намерены раскрывать свои души. Давай оставим всё, как есть. Обещаю не вспоминать об этом в следующий раз, когда мы встретимся, когда бы он ни произошёл. Никаких волнений.

Он искренне кивнул.

– Я обещаю то же самое, – сказал он.

Хотя мы только что согласились не делать этого вновь и никогда не говорить об этом, в этом разговоре были подводные камни. Мы будто заключили сделку, которая нам не нравилась. Я не должен был хотеть с ним увидеться вновь, но думаю, мне определённо хотелось бы этого. И думаю, он чувствовал то же самое.

Через час и сорок минут, когда я сошёл на станции в Калининграде, я не мог перестать думать об одной вещи. Об одной вещи, ну, конечно, кроме самого умопомрачительного секса, который у меня когда-либо был.

Неважно, левый ли ты или ультра-правый, но одна вещь часто повторяется: предвыборные обещания, как правило, нарушаются.
​
​Век Осени. Летит солёный пепел,
Солёная вода из глаз. Как встарь.
Слезам ты никогда моим не верил,
И я твоим не верю, а жаль...

Холодные порывы за оконцем
Уносят сигаретный дым. Туман
Собой облагородил злое Солнце,
Чтоб больше не травило наших ран.

Мы снова стали серыми, больными
От кажущейся небылью тоски.
По городу бредём, но, как в пустыне
Ночной, не видим лиц. Но всё же, ты,

Пока моё дыханье не прервётся,
Согрей меня, Любовь, до той поры.
Свети всегда, чтоб даже мрак колодца
Был тихо озарён лучом Луны

В век Осени. О, нам бы не исчезнуть,
Как тысячам собак, не знавшим дом!
Нас, чувствуешь, глотает эта бездна?
А прежде и не ведали о том...

Век Осени. Летит солёный пепел,
Солёная вода из глаз. Как встарь.
Слезам ты никогда моим не верил,
И я твоим не верю, а жаль...