У ночи всё равно твои глаза

Мой дом затопило дождём. Ты снова стоишь на пороге,
А с пальцев предвестие бед струится солёной водой.
Ты просишь: «Скорее, уйдём!». Я прячу замёрзшие ноги
Под чёрной периной земли, как будто бы там есть покой...

Холодные волны ночей мои оплетают колени,
Вздымает от влаги паркет. Ты просишь, чтоб я за тобой
Ушёл, как бегут от огня застывшие зимние тени,
Но тяжесть оков не даёт и взмаха мне сделать рукой.

«Какой отвратительный яд ты выпил, чтобы остаться
Одному в отсыревшем гробу из собственных горестей-дней?
Ответь же!». Твой голос и взгляд меня не заставят бояться,
Все страхи ушли, а со мной остались напевы дождей.

Так было ни раз, но теперь меня ты спасти не сумеешь,
Ведь я призвал океан обрушить всё тело своё
Мне в душу. Когда ты поймёшь, земля под тобой заалеет
И будет над крышей кричать до светлой зари вороньё.

«Твой дом затопило дождём, - ты скажешь у серой могилы,-
Но я возвращаюсь в него порою, и жду, что волной
Накроет и смоет меня к твоим очертаниям милым,
Туда,- под перину земли,- где ты отыскал покой!..»

Тук.

Тук.

Тук.

Стрелка часов двигалась намного медленнее, чем должна была по законам физики, - думал я. Говоря о физике, прямо сейчас я должен был бы смотреть на часы в классе мистера Муни. Вместо этого я, считая секунды в заточении, пялился на ужасные серо-зелёные стены и забитые железными досками окна. Я осуждающе посмотрел на бинты вокруг своей левой руки, будто во всём виновата она.

Ну, на самом деле, так оно и было.

Металлическая дверь распахнулась. Высокий, худой блондин в очках с чёрной оправой направился к столу, садясь напротив меня. Мужчина пролистывал документы в манильской папке, при этом облизывая пальцы для удобства.

Отврат.

Этот парень разве не должен был быть доктором?

— Валерий Русик, приятно познакомиться с тобой. Я – доктор Дитрих. — Он протянул мне ту самую руку, которой переворачивал страницы.

Я уставился на него в неверии.

Так не пойдёт, приятель.

Спустя несколько неловких секунд, в течение которых он всё ещё протягивал мне руку, мужчина сдался и сел обратно за стол.

— Ты знаешь, почему ты здесь оказался, Валерий?

— Мои родители слишком остро на всё реагируют, переваливая свои проблемы на меня?
— выплюнул я.

— Интересная теория. Почему ты так думаешь? — Доктор Дитрих отклонился на стуле, снимая очки и захватывая душку губами.

Было ли что-то в этой комнате, что не подверглось микробам этого мужчины?

— Они переживают развод. Мне семнадцать. Если сопоставить эти два предложения, то ситуация напоминает начало конца света, верно? Они беспокоятся, потому что думают, что я думаю, что они перестанут любить меня… или же что это моя ошибка… и всё это дерьмо, которое происходит, когда семья распадается.

— То есть, ты не расстроен из-за развода?
Моё холодное поведение дало сбой. Доктор Дитрих закатил глаза, сразу же замечая изменения в моём настроении.

— То есть… да, — выдавил я, — я был в шоке, расстроенный, злой… Я бы сказал, что оцениваю свою злость на семь по десятибалльной шкале.

Доктор Дитрих указал на бинты вокруг моей руки.

— Твои родители беспокоятся о том, что ты режешь себя.

Я закатил глаза, зная насколько абсурдно это обвинение.

— Я резал тыкву, и нож соскочил. Я не пытался убить себя. Я не пытаюсь освободить никакую подавленную боль. Я просто хотел приготовить чёртовый фонарь из тыквы с отверстиями.

Я был счастливчиком, потому что моя мать решила войти на кухню именно в тот момент, когда я истекал кровью над раковиной. Нормальный человек спросил бы, в порядке ли я. Нормальная мама помогла бы наложить бинт своему сыну.

А не звонила в 911, сообщая о попытке самоубийства. Которая не обошлась мне даже одним швом.

Доктор Дитрих продолжил просматривать бумаги на своём столе, пропуская мимо ушей мой выпад.

— В твоей медицинской истории говорится, что в прошлом ты наблюдался у психиатра, это так?

Я сжал зубы, не желая говорить о событиях прошлого года.

— Я поймал своего отца за изменой и, как хороший сын, рассказал маме. Отец утверждал, что я сошёл с ума, и моя мать, к сожалению, поверила ему. Судя по тому, что они всё же разводятся, я-таки и в правду сошёл с ума.

— Тут также говорится, что ты принимаешь клозапин.

— Принимал.

— Ты всё ещё его принимаешь?

— Я никогда не принимал это! — выплюнул я. — Я не сумасшедший.

— К сожалению, Валерий, тебе поставили 5150 — ты знаешь, что это означает?

Конечно, я знал, что это означает.

Разве я выгляжу как Майкл Майерс?

— В течение семидесяти двух часов тебя обязали к нахождению здесь. Ты выглядишь спокойным и вменяемым, поэтому я не вижу причин для медикаментов на этот раз. В течение следующих дней мы ещё пару раз встретимся, чтобы я наблюдал за прогрессом в лечении. В конце этих семидесяти двух часов я отпущу тебя. Основываясь на сегодняшнем сеансе, я могу сказать, что тебе и твоим родителям нужна семейная терапия.

— Удачи с этим, — пробормотал я. Эти двое не смогли даже попытаться ходить к психологу, чтобы сохранить свой брак. Хотя, для решения оставить меня в психиатрии им понадобилось пару дней.

— Учитывая события в твоём доме, предлагаю тебе оценивать всё это как возможность понизить стресс и увидеть перспективу, — сказал доктор Дитрих, — думай об этом как о небольшом отпуске.

Я фыркнул. Его пациенты действительно верили в это дерьмо?

Ну… они были сумасшедшими.

Я перевёл взгляд на стол; всё было педантично организовано по системе цветов. Единственной личной вещью была его фотография с семьёй в небольшой рамке.

— Это ваша жена и дети?

Он проследил за моим взглядом, взяв рамку в руки.

— Да.

Его семья была как из каталога Sears. Жена, стоявшая во главе, выглядела идеальной, с волосами цвета блонд, развивающимися на ветру. Его сыновья стояли вокруг мамы, казалось, что разница в возрасте совсем маленькая. Все трое были красавцами. Забудьте о Sears, эти парни могли спокойно рекламировать Abercrombie.

— Ваши сыновья модели?

Доктор Дитрих усмехнулся.

— Нет.

— Как их зовут?

Он остановился, взглянув на меня так, будто бы боясь разгласить секретную информацию.

— Я не прошу вас рассказать мне номер вашего страхования! — пожурил я. — Я просто пытаюсь общаться, будет легче раскрыться кому-то, кого я чуть больше знаю.

— Согласен, — ответил доктор Дитрих, — Это Демус, Эрик и Серж.

— Вы были на Большом Каньоне? — спросил я, обращая внимание на место, где была сделана фотографии.

— Да.

— Мы ездили туда, когда мне было десять, — поделился я, — дорога туда заняла практически день; мы расставили палатки, а мои родители только и делали, что всю ночь кричали друг на друга. Утром отец собрал всё в машину, и мы уехали домой. Это был один из этих, как вы это назвали, «мини отпусков», доктор Дитрих.

Он сжал губы в тонкую линию, и его брови сформировали букву V на лбу. Взяв ручку, он снял зубами колпачок, делая очередные заметки в моей карте. Я наклонился вперёд к антисанитарному гелю, прикреплённому к столу, и выдавил пару капель себе на руки.

— Тогда давай брать это как перерыв от твоих родителей, — предложил он.

Он нажал на кнопку на своём телефоне, и взрослая женщина вошла в комнату, чтобы проводить меня в палату. Когда мы шли по коридору, она всё время ворчала, рассказывая правила моего проживания в Casa De Loco.

Одна подушка.

Никаких полотенец.

Никаких шнурков для ботинок.

Никаких украшений, бритв или же других личных вещей.

Завтрак в семь утра.

Отбой был ровно в девять вечера.

Она открыла дверь в маленькую, тёмную комнатку «общежития». Два постели и стол были единственными предметами. Кроме них в комнате не было ничего. Бетонные стены были окрашены в серый цвет. На окнах стояли решётки, напоминая мне в очередной раз о том, что это не было простым «перерывом». Это было тюрьмой.

Небольшого роста девушка с волосами как у эльфа сидела на углу кровати. Кажется, ей было столько же лет, как и мне, может она была немного моложе. Девушка посмотрела на меня своими огромными, дикими глазами, и широко улыбнулась.

— Привет! Я Эрика!

Я кивнул ей.

— Вэл.

— Вэл, Вэл, Вэл, — Эрика повторяла моё имя, пробуя его на своём языке. — Рада познакомиться с тобой! Я уже и не надеялась, что ко мне подселят соседа.

— Да? Как долго ты здесь?

— Практически две недели.

Я сглотнул ком в горле.

— Что ж, не привыкай ко мне. Меня выпишут через три дня.

— Идеальное время.

Я посмотрел на неё в непонимании. Эрика встала, направляясь к столу и включая лампу.

Включая. Выключая. Включая.

Покачав головой, она снова повторила действия.

Включая. Выключая. Включая.

Она нахмурилась.

Включая. Выключая. Включая.

На её лице засияла улыбка, и она отошла от лампы. Эрика выдвинула ящик шкафа, и я наблюдал за тем, как она проделывает то же самое, что и с лампой — открывая и закрывая три раза подряд. Закончив, она достала из него блокнот, протягивая его мне.

— Держи, тебе это понадобиться для групповых встреч. Она как раз начнётся через десять минут.

— Дайка я угадаю… тебе нравится цифра три?

Эрика усмехнулась, направляясь обратно к постели.

— В том числе.

— Итак, чем здесь ещё заниматься, кроме как делиться своими чувствами и мыслями?

— Ну, здесь также есть комната отдыха. Там книги и игры. Сегодня там будут показывать фильм.

— Прерванная жизнь?

Эрика посмотрела на меня пустым взглядом.

— Нет. Дневники принцессы.

Я вздохнул. Это место сведёт меня с ума.

***

Сорок семь часов.

Обратный отсчёт продолжался. Сорок семь часов до того момента, когда я смогу выйти в главные двери, доказывая, что мои родители неправы. Я уже прошёл две групповые сессии, одну индивидуальную терапию с Доктором Дитрихом и два долгих утомительных часа подросткового фильма. Я начинаю злиться.

Сейчас же я сидел на каменной скамейке во внутреннем дворе. Было немного прохладно; осенний бриз поднимал листья вокруг меня. Я закутался в свой свитер крупной вязки, позволяя взгляду пройтись по тропинке, ведущей к переполненной охраной парковке. Интересно, есть ли здесь секретный выход для побега? Я представил, как делаю гимнастическое сальто, на которое способна только «Баффи - истребительница вампиров», и перелетаю через все преграды на свободу.

Но мне хотелось остаться. Как только эти сорок семь часов закончиться, Доктор Дитрих выпишет меня с бумажкой, доказывающей моё здоровое состояние. Я возьму этот «сертификат» и пойду к первому же адвокату, чтобы избавиться от напора своих родителей.

Не то чтобы я не любил своих родителей… но я чертовски уверен, что больше не смогу вернуться к жизни с ними. Как только борьба за то, что я не сошёл с ума закончиться, я начну следующую — борьбу за опеку. Я просто не могу больше это терпеть.

Я уже придумал «план игры», лёжа в постели поздним вечером, пока Эрика включала и выключала лампу до момента, пока свет в комнате ей не показался идеальным. Не было ни единого шанса, что я вернусь обратно в школу. Уверен, что моё заточение здесь уже разрушило все возможные пути возвращения. Представляю, как сплетни распространялись по коридорам школы, мол «Вэл Русик сломался». Я попрошу судью о том, чтобы он разрешил мне провести последние месяцы выпускного года с моей тётей в Чикаго. Где в следующем году я смогу поступить в колледж при Северо-Западном институте.

Я вернул своё внимание к альбому для рисования и карандашам, лежащих на моих коленях. Я нарисовал контур мужчины, руки которого упираются в бёдра; глаза прикрывает маска; а позади него развивается плащ. Я представлял этого смелого мужчину как своё альтер-эго; он был настолько сильным, что смог бы пережить всё. Лёгким движением я добавил курсивом букву «С» на его груди.

— Что означает «С»?

Подняв глаза, я увидел высокого парня со светло-коричневыми волосами, загораживающего мне солнце. Он был в джинсах и в футболке с V-образным вырезом от Hollister, которая идеально обтягивала его мускулистую грудь и накаченные руки. Его глаза скрывались под чёрными Ray-Bans, а на губах играла кривая ухмылка. Я точно не видел его внутри «тюрьмы», к тому же, он казался слишком уверенным в себе, и никак не ассоциировался с пациентом этой клиники.

Может, он социопат?

Я вернул взгляд на свой рисунок.

— Сука (потому что это я).

— Мощная.

— Ты называешь его мощной, или ты думаешь, что «С» означает именно это? — спросил я, запутавшись.

— Ну, ты можешь добавить ещё одну «С», и он станет Мощной сукой.

— Двойная «С» на его груди? — усмехнулся я. — Слишком сильно созвучно с двойным DC.

— Ну… — он наклонился за моё плечо, пробегаясь пальцами по рисунку. — Если ты просто немного расширишь нижнюю часть линий здесь и здесь…

Я оттолкнул его руку.

— Я так понимаю, тебя заперли здесь за то, что ты извращенец?

Незнакомец усмехнулся, снимая свои солнцезащитные очки и проводя душкой по губам. Я сразу же узнал его с фотографии на столе Доктора Дитриха.

Что было с этими Дитрихами и их желанием тащить всё в рот?

— Не, я здесь навещаю своего папашу. — Он остановился, сжимая в руках белый пакет из Koo Koo Roo Chicken («Ку-Ку-Ку Курица»). — Свидание за обедом?

Я закатил глаза, сразу же узнав ресторан по логотипу.

— Ты, должно быть, разыгрываешь меня, верно?

— А что не так?

— Ты входишь в психушку, неся с собой пакет с надписью «ку-ку»?

Он моргнул, и спустя мгновенье зашёлся в смехе.

— О чёрт, мне надо было уловить иронию этого гораздо раньше!

Он сел рядом со мной, не дожидаясь моего приглашения.

— Я — Серж.

— Вэл.

— Ага! Вэл — супергерой?

— Нет, Вэл — лунатик, — выплюнул я.

— Сомневаюсь, что ты псих. Что ты здесь делаешь?

Я ощетинился.

— Не твоё, чёрт бы тебя побрал, дело.

— Да ладно тебе, нет причин стесняться, — уговаривал он. — Или же я могу угадать…

Он наклонился ближе ко мне; наши носы практически соприкасались. И мне явно не нравилось то, что он нарушил моё личное пространство. Хотя, его близость заставляла меня чувствовать некое возбуждение. Меня окутал терпкий запах его одеколона; невероятный аромат.

— В твоих глазах горит искра, что позволяет мне судить о том, что ты более… эм… вменяемый, нежели большинство людей вокруг. — Он отстранился, создавая немного больше пространства между нами, успокаивая тем самым тревогу во мне. — Анорексия?

— Что?!

— Булимия?

— Думаешь, я слишком худой?

— Нет!

— То есть, я толстый?

— Иисус, может тебя здесь заперли из-за паранойи?

— Ты что, ходячая книжка с психическими расстройствами?

— Не, — усмехнулся он, — просто в нашем доме подобные книги считаются лёгким чтивом.

— Знаешь, это немного дерьмово — подшучивать над проблемами других, — осуждающе сказал я.

— Почему же? — озорство плясало в его глазах. — Разве смех — это не лучшее лекарство?

— Смотря по какой причине. Ты смеёшься надо мной или со мной?

Его озорство покинуло лицо, оставляя серьёзное выражение.

— Точно не над тобой.

Под его пристальным взглядом я чувствовал себя словно под лупой. Опустив голову, я вернулся к разглядыванию своего рисунка. Он же продолжил сидеть рядом со мной в тишине. Интересно, почему он всё ещё был здесь?

Вздохнув, я решил сдаться под его напором любопытства и поднял свою левую руку.

— Мерцающий Джек набросился на меня.

Он пустым взглядом посмотрел на меня.

— Что ж, это что-то новенькое.

— Мои родители разводятся, и они решили, что я переживаю это хуже, нежели показываю. На самом же деле, я не могу дождаться конца этого процесса, потому что мне уже надоело наблюдать за их постоянными ссорами. Я порезался в процессе вырезания глаз у тыквы, и мои родители расценили это как крик о помощи. Так я и оказался запертым здесь на семьдесят два часа.

Он выдохнул сдерживаемый воздух.

— Да, иногда родители слишком остро реагируют.

— Ну, их острое реагирование обошлось мне в потерю последнего года школы. От этого клейма уже не избавиться.

— Так поменяй школу, — беззаботно сказал он, словно это было так просто.

— Ага, в какую школу ты ходишь?

— Святого Энтони.

Я усмехнулся.

— Да, если бы у меня были такие деньги, то я бы лучше купил себе новый паспорт.

Он усмехнулся, и посмотрел вниз на мои колени.

— СуперВэл?

— Суперсучка, — поправил я.

— Двойное С.

Клянусь, его глаза медленно прошлись по моей фигуре. Я натянул свитер на колени. Нет и варианта, что я позволю ему рассмотреть мои член и шары.

— Какого цвета будет его костюм?

Я пожал плечами.

— Выбор в комнате отдыха весьма скупой. Только чёрные и белые тона.

Серж встал, возвращая на глаза солнцезащитные очки.

— Я принесу тебе краски завтра.

Он направился вниз по тропинке, ведущей к главному входу. Прежде чем выйти, он развернулся, подмигивая мне.

— Увидимся позже, Вэл.

***

На следующий день я сидел на том же самом месте, вырисовывая букву «С» на груди моего супергероя. Осталось двадцать четыре часа до моего освобождения, но я понял, что на самом деле отсчитываю часы до встречи с Сержем. Я убеждал себя в том, что мне просто невероятно сильно хотелось поговорить с нормальным подростком, а не потому, что этот подросток был невероятно привлекательным.

Кроме того, у нас не было будущего. Он ходил в школу Святого Энтони; был таким типом парней, из-за которого школьные бляди со своей группой маленьких безмозглых миньонов безудержно дрались. Я же всегда стоял в стороне, всегда сосредоточенный на успеваемости, пытаясь остаться невидимкой. Ох, ну и не стоит вообще даже говорить о том, что в данный момент я нахожусь в психиатрической клинике под наблюдением лечащего врача, который по совместительству являлся его папашей.

Это было глупо. Почему я ждал его?

Взяв карандаши и альбом, я приготовился уйти, но вдруг услышал шаги позади себя.

— Классная грудь.

— Прошу прощенья?!

Казалось, мой убивающий взгляд совершенно не подействовал на него, и он вновь сел рядом со мной. Указывая на рисунок, он дьявольски усмехнулся.

— Ты сделал грудь мускулистее и накаченнее.

— Мне было нужно больше места для эмблемы, — прокряхтел я.

— Конечно, — сказал он, подмигивая. Серж достал пакет из сумки позади него. — Вот, я принёс тебе нормальной еды с цивилизации.

— Серьёзно? Спасибо! Странный мясной рулёт на ужин был просто ужасным, — схватив пакет из его рук, я посмотрел на логотип.

El Pollo Loco (сумасшедшая курица).

— Да ты мудак!

Серж свалился вниз на траву, заливаясь истерическим смехом.

— Ауч, Вэл, ты даже не представляешь, как сильно я ждал твоей реакцией, передавая пакет. По дороге я даже подпрыгивал в нетерпении.

— Идиот, — пробормотал я, доставая тако и откусывая немного. Слава Богу, в пакете действительно была нормальная еда.

Сев обратно, он передал мне второй пакет.

— Это тоже для тебя.

Осторожно открыв его, уже готовясь к его очередному баловству, я обнаружил две новые палетки красок. Он на самом деле пошёл в магазин, чтобы купить мне принадлежности к рисованию.

— Серж… спасибо.

— Это не проблема. Кроме того, я планирую заставить тебя отплатить мне, — ухмыльнулся он, наклоняясь ближе.

Я задержал дыхание, уставившись на его губы. Он, кажется, уловил изменение в языке моего тела, ухмыляясь ещё шире. Проведя своей рукой по моей, он перевернул альбом на новую страницу.

— Можешь и из меня сделать супергероя?

Я выдохнул, пытаясь побороть некое чувство разочарования.

— Скорее суперзлодея, — пробурчал я.

Следующие полтора часа я провёл за изучением черт его красивого лица, запоминая каждую мелочь и замечая, как играют мышцы его тела при смене позиций. Пока я рисовал, Серж откинулся и начал разговор.

— Если бы ты мог обладать суперсилой, какой бы она была?

— Всё просто: телепортация. Я бы не был заперт здесь, и смог бы смыться прочь в любой момент, когда мои родители снова решат сбросить атомную бомбу ссор в нашем доме. — Я отвлёкся от прорисовки теней, заметив, что он смотрит на меня с такой силой, что мне пришлось отвести нервно взгляд. — Как на счёт тебя?

— Умение читать мысли людей.

— Серьёзно? — поперхнулся я. — Ты ведь понимаешь, где мы сейчас. Тебе действительно хочется слышать то, о чём думают все эти люди?

— Ну, одного человека точно. — Он поднял руку, убирая выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я почувствовал, как моё лицо загорелось, отказываясь смотреть на него. — Ты доставишь мне много проблем, Вэл.

— Почему?

— Потому что я действительно хочу поцеловать тебя.

— Оу? — пропищал я.

— Да, мне уже запретили говорить с пациентами. Поэтому не думаю, что мой отец будет мягок ко мне в случае, если я ещё и поцелую пациента.

— Что ж, тогда у нас здесь настоящая дилемма, — сказал я, не зная как на это ещё ответить.

Сохраняй спокойствие, Вэл; он ведь обычный парень. Единственное, что отличает нас друг от друга, так это повзрослевший и окрепший хуй между его ног.

Прекрасно, теперь я думал о его хуе. Я почувствовал ноющую боль между ног и передвинулся от дискомфорта.

Слава Богу, что он не читает мысли.

— И почему же ты хочешь поцеловать меня?

Серж облизал свои губы, и я практически простонал во весь голос.

— Думаю, у меня просто пунктик на красивых, остроумных парнях.

— У вас таких недостаточно в школе Святого Энтони?

— Определённо.

Закончив рисовать Серж, я передал ему альбом. Его коричневые лохматые волосы теперь были ярко-зелёными, и он был одет в обтягивающий вырисованные мышцы фиолетовый костюм. Большая буква «J» была нарисована на эмблеме груди.

— Чёрт, да я качок!

— Немного преувеличил реальность.

— Ты можешь ещё кое-что увеличить?

— Это нуждается в увеличении?

Он уставился на меня со сжатой челюстью.

— Забудь, что я сказал это.

Он прошёлся пальцами по контуру рисунка.

— Что означает «J»?

Я ухмыльнулся.

— Джокер.

— Ох, то есть Джокер и Двойная Блядь заклятые враги?

— СуперВэл, — поправил его я, — будет сражаться с любым, кто встанет на его пути… включая Джокера.

— Здесь есть лишь одна проблема, — сказал Серж, наклоняясь ближе ко мне, — между Джокером и СуперВэлом невероятная химия.

Он склонил лицо ближе к моей шее, вдыхая мой аромат. Я почувствовал влагу от его горячего дыхания напротив моей кожи, от чего мне пришлось сжать бёдра, чтобы хоть на каплю ослабить тянущее чувство.

— Пойдёшь со мной на свидание?

В этот раз я не смог сдержать стон, сорвавшийся с моих губ. Я прислонился щекой к его ладони, и он нежно провёл по ней пальцами. Закрыв глаза, я впитывал в себя этот момент.

— И куда мы пойдём? В офис твоего отца?

Он усмехнулся в мою шею.

— В моих мыслях был ужин в эти выходные… после того, как тебя выпустят.

Я отпрянул, чтобы посмотреть в его глаза. Он говорил серьёзно.

— И что ты скажешь людям, когда они спросят про историю нашего знакомства? Что-то мне подсказывает, что психиатрическая клиника твоего отца нам славы не подбросит.

— Людям не нужно знать деталей. Я скажу, что мы познакомились на Тиндер (это приложение для знакомств). Я просто вовремя остановился.

— Как романтично.

Серж усмехнулся.

— Не беспокойся; я добавлю романтики в субботу.

Я дал ему свой номер, и он сразу набрал его, чтобы у меня остался его в ответ. Встав, он потянул меня за собой, оставляя едва ощутимый поцелуй на щеке.

— Позвони мне завтра.

Я обвил руками его шею, притягивая в объятия. Его тело было таким тёплым, а парфюм снова опьянял меня.

— Спасибо за то, что был рядом эти два дня, — прошептал я.

Он поглаживал руками мою спину. Так мы простояли несколько тихих минут, пока он раздражённо не застонал.

— Я не должен быть здесь. Мне действительно стоит уйти прежде, чем я сделаю то, что определённо не понравится отцу.

Я усмехнулся, отходя и сразу же скучая по теплу от него. Серж держал меня за руку, оставляя на ней последний поцелуй, прежде чем, наконец, её отпустить.

— Увидимся, СуперБлядь! — сказал он, вновь удаляясь от меня вниз по тропе.

Я улыбнулся, собирая свои новые краски. Как только я хотел закрыть альбом, то понял, что Серж не забрал свой рисунок Джокера.

Ну, что ж, я отдам его в субботу.

И, впервые за последние сорок восемь часов, я не мог дождаться, когда окажусь дома.

***

— Итак, Валерий, как ты себя чувствуешь сегодня? — спросил доктор Дитрих.

— Отлично, — безразлично ответил я, пытаясь успокоиться и не произнести «чертовски невъебенно».

— Знаю, что последние три дня ты не был в самом лучшем месте, но тебе хоть немного это помогло?

Я пожал плечами.

— Наверное. Было приятно поговорить о своих проблемах, но мне кажется, что как только я вернусь домой, всё вернётся на свои места. Мои родители считают, что у меня проблемы, но я же думаю, что проблемы у них.

Доктор Дитрих кивнул, соглашаясь.

— Как я и говорил в наш первый день, я считаю, что семейная терапия была бы лучшим методом лечения для всех вас.

— Так я свободен? — спросил я, не сумев сдержать радости.

— Да, я отпускаю тебя, — улыбнулся он. — Я хочу ещё раз встретиться с тобой и твоими родителями прежде, чем подписать все бумаги. Они вскоре должны приехать сюда.

Я вздохнул с облегчением. Доктор Дитрих продолжал делать заметки в моём файле, пока я вновь занялся изучением его офиса. Я остановился на фотографии Дитрихов в Большом Каньоне. Серж улыбался.

— Знаете, доктор Дитрих, не знаю, должен ли я говорить вам это, но Серж действительно помог мне в эти три дня.

Доктор Дитрих перестал писать.

— Серж?

— Ага, он сидел на лавке со мной, и мы просто говорили. Он не хотел ставить вас в сомнительную позицию, ведь вы его отец, а я ваш пациент, и всё такое. Надеюсь, наше свидание в субботу не будет проблемой.

Его рука напряглась вокруг ручки, от чего костяшки побелели.

— Ты идёшь на свидание с моим сыном?

Сглотнув, я кивнул.

Ладно, у нас определённо не будет его благословения.

Грей нажал на кнопку на телефоне своего стола.

— Валерий, боюсь, этого не произойдёт.

Спустя мгновенье та же санитарка, которую я встретил три дня назад, вошла в комнату.

— К сожалению, мне придётся приостановить твой уход.

— Что?! — прокричал я. — Вы не можете сделать этого!

— Валерий, мне нужно, чтобы ты успокоился!

— Как, чёрт возьми, я могу успокоиться? Вы оставляете меня в этой тюрьме лишь для того, чтобы я не пошёл на свидание с вашим сыном!

Санитарка подошла ко мне, предлагая маленькие таблетки в прозрачном стаканчике. Я выбил его из её рук, отчего таблетки разлетелись по комнате. Я попытался бежать к двери, но санитарка остановила меня. Я почувствовал укол и тепло, разливающееся по моей руке. Спустя секунду, мне жутко захотелось спать.

— Что вы сделали со мной? — завопил я. Моё тело невольно опёрлось о грудь санитарки. Я чувствовал, что начинаю покидать реальность, но продолжал обессиленно с этим бороться.

Давай же, суперБлядь!

— Мне так жаль, Валерий. — Доктор Дитрих медленно подошёл ко мне. Он нежно провёл рукой по моему лбу, пытаясь успокоить меня. Я же попытался плюнуть ему в лицо, но слюна просто скатилась вниз по моему подбородку. Его лицо стало всё больше и больше размываться.

Прежде чем я полностью отключился, я смог услышать его последние слова.

— Валерий, ты никогда не встречал моего сына. Он умер два года назад.

***

Я вышел из машины своего отца гораздо спокойнее, нежели должен. Это всё таблетки. Меня практически месяц держали взаперти в больнице, испытывая на мне разные коктейли. Сейчас я уже просто достиг точки, когда не мог чувствовать ничего. После недель страха, безрассудства и печали — нечувствительность казалась мне прекрасной.

Доктор Дитрих диагностировал у меня шизофрению. Я же просто называл себя сумасшедшим.

Но я не чувствовал себя сумасшедшим.

Конечно, я давно должен был догадаться. Я вспомнил, что каждый раз, когда моя мать не могла найти свои ключи, то шутила, что она сумасшедшая. Отец говорил ей, что сумасшедшие люди не знают, что они сумасшедшие.

Бинго.

Я больше никогда не видел «Сержа». Некоторое время я был под постоянными тяжёлыми таблетками, от которых не знал, сплю ли я, сниться ли мне это, или же я в реальности. И тогда началась паранойя — я не мог отличать действительность от нереальности. И я начал ставить под вопрос всё вокруг.

Каждую ночь я снова и снова прорисовывал контуры на зарисовке Сержа. Каждая частичка его чёрт отложилась в моей голове. Как я мог запомнить каждую деталь, если этого никогда не было? Как галлюцинация могла быть настолько реальной?

Доктор Дитрих, наконец, дал мне бумагу о том, что я могу уйти. После того как смог отыскать правильную дозировку и баланс в лекарствах. Теперь я мог оставаться в нормальном состоянии больше двенадцати часов. Что, как я понимаю, соответствует понятию нормального человека.

Я не спал, но я и не жил.

Моя мать взяла меня за руку, ведя нас к дому. Я осмотрелся вокруг себя. Всё казалось столь знакомым, но таким иным. Интересно, я когда-нибудь смогу выбраться из этого мира грёз? Мама спросила, не желаю ли чего-нибудь выпить, но я отмахнулся, медленно поднимаясь в комнату. Закрыв за собой дверь, я молился, чтобы родители поняли, что я хочу побыть один.

Почему они оба до сих пор здесь? Разве они не развелись?

Кинув сумку с вещами на кровать, я открыл её, вытаскивая пару вещей, что у меня было с собой. Там был мой мёртвый мобильник, который я сразу же поставил на зарядку; пара грязных вещей, которые я сразу же кинул в корзину для белья; и альбом с рисунками.

Открыв его, я перелистнул к картинке Сержа, с любовью проводя рукой вниз по его лицу. Огонь начал прожигать меня изнутри, пытаясь пробиться сквозь моё бесчувствительное состояние. Тотчас моё настроение изменилось, и я начал злиться на себя за то, что до сих пор цеплялся за причину своего душевного расстройства. Вырвав страницу из альбома, я скомкал её, отбрасывая в направлении мусорки. Я схватил подушку, приложила ко рту и закричал настолько громко, насколько мог. После нескольких минут крика, у меня иссякла энергия. Задыхаясь, я перекатился на постели, уставившись в потолок. Мне хотелось плакать, но слёз не было.

Как я мог придумать кого-то, как Серж? Он явно не был рыцарем в блестящих доспехах, в котором я так нуждался. Он был колким и слишком самоуверенным. Он никогда не сводил меня с ума, но он сумел пробудить что-то внутри меня… то, о существование чего я даже не знал. Серж заставил моё сердце биться чаще; он заставил меня чувствовать. Обняв подушку, я желал ещё раз прикоснуться к нему… даже, если бы это было галлюцинацией.

Лучший момент моей жизни оказался моим кошмаров.

Ты действительно сумасшедший, Вэл.

Телефон запищал, извещая о том, что теперь он был заряжён. Встав с постели, я взял его. Посмотрев на экран, я услышал, как из меня вырвался сдерживаемый вскрик.

Письмо доставлено 28 дней назад:
От: 310-555-3908
СуперБляди –
Позвони мне завтра. С нетерпением жду нашего свидания в субботу!
Серж

Так жаль, - извлечь тебя на свет в минуты тяжких расставаний,
Как драгоценность из ларца,- я не могу.
Вглядеться б светлые глаза, в их переливчатые грани,
Приникнуть вздохом облегчения ко лбу...

Пойми хоть ты мою печаль, в саду недремлющая птица,
Мы оба знаем… Дом - то место, где нас ждут.
А я бреду в полях тоски, под небом звёздным мне не спится,
И только ветер знает точно мой маршрут...

Я вижу зарево в дали и слышу песни с колоколен,
Но лишь одно тревожит дух во тьме шальной, -
Что нет твоей руки в моей, и видеть это ты не волен,
Переполняясь до смятенья красотой.

Как жаль, - явить тебя на свет волшебным жестом, заклинаньем,
Отваром сотен дивных трав,- я не могу.
Но скоро в Мир придёт Зима, и я исполню обещанье.
Мы скоро встретимся с тобой на берегу

Плакучих ив и сонных гор, укрытых снежным одеяньем.
Лишь мысль об этом может сердце мне согреть.
Над нами вскинется рассвет, окончив муки ожиданий,
И будет птица в высоте негромко петь...