Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

У ночи твои глаза

Меня спасёт Луна, спешащая до Солнца,
Не дремлющая в час, когда кричит душа,
Когда за край мольбы живое сердце льётся
И пальцы, гладя ночь, отчаянно дрожат…

Где зеркало реки расколото на части
Дорогой серебра, тропой спокойных грёз,
Испитые сердца своё пытают счастье
И молятся, чтоб свет к покою их вознёс.
Я тоже ввысь тяну изрезанные руки, -
Неангельская страсть рождается внутри,
Крадётся по спине ножом алтарным мука,
А кожа на плечах пергаментом горит!
Спаси меня, Луна!
Поднимут к небу крылья,
Истлеет плоть в золу, откроются глаза.

Так странно, эта ночь имеет вкус полыни
И вьётся по пятам, как чёрная лоза…

Сошедшие с ума, припавшие к безумству,
Наутро злые сны впиваются в виски.
Я прежде никогда не знал такого чувства,
Не знал, что облака к душе моей близки.
И пусть сжимают грудь тугие ленты были,
И бусинки лекарств смеются по углам,
К полуночи опять поднимут к небу крылья
И мёртвая Луна примкнёт к моим устам.

— Я волнуюсь.

Исмаэль говорил чётко и по существу, с призрачным чувством неловкости — уже практически незаметным, но ещё присутствующим. Он больше не прятался: все карты были раскрыты. Чтобы попытаться успокоить, я аккуратно дотронулся до его длинных музыкальных пальцев, и Исми плавно и доверчиво прислонился к моему плечу. При лунном свете кожа на худых руках отливала голубоватым светом, и я немного склонил голову, скользя по ним мягким взглядом.

Я не нервничал. По крайней мере, не так, как он. И мне казалось, что я вообще никогда не чувствовал себя настолько спокойным, каким был сейчас. Я не боялся ни оказаться отвергнутым, ни быть униженным, но моим единственным страхом была мысль о том, что я могу сделать что-нибудь неправильно, разрушить отношения, сложившиеся между нами, или причинить ему боль. Я не хотел остаться в памяти Исмаэля историей, которую он бы рассказывал своему личному психотерапевту много лет подряд. Я хотел остаться для него лишь приятным, греющим душу воспоминанием.

— Ты счастлив? — спросил я спустя некоторое время, неожиданно услышав, как тревожно дрогнул мой собственный голос.
Причиной этому были его пальцы, которые крепко сжали мои. Исми кивнул рывком, но уверенно.

Я часто видел его почти обнажённым: за всё время, что мы проводили вместе, купаясь или загорая, я, вероятно, наблюдал Исми без рубашки гораздо чаще, чем в ней. А когда мокрая ткань шорт для плавания красиво облегала его бёдра, я полностью мог видеть изящный, манящий меня контур тела. У Исмаэля от меня не было секретов — он одновременно был и скромным, и раскрепощённым, и оба этих качества удивительно совмещались в нём. Сейчас он позволял мне к нему прикасаться, и я, чтобы не напугать, делал это осторожно, хотя иногда движения действительно казались несдержанными.

Неожиданно нами обоими овладел неясный, но живой, огненный порыв. Исмаэль, точно смелый и ловкий хищник, забрался на мои бёдра, уложил ладони на плечи и крепко сжал их пальцами, поцелуем набрасываясь на мои губы. Такого я не ожидал, но приятно удивился и, когда мы нетерпеливо разделись, я наконец повалил его на кровать. Мы соприкасались горячей кожей.

Исмаэль, такой уверенный в себе при катании на велосипеде, плавании или игре на фортепиано, здесь, в постели, был неловок и неуклюж. Я догадывался, что это значит, но не позволял себе думать об этом. Сейчас это не имело значения.

Неопытность давала о себе знать, и он совершенно не знал, куда деть свои ноги, поэтому я крепко обхватил их за щиколотки, точно так же, как в тот раз, когда у Исми началось кровотечение из носа, и закинул на свои плечи. Он поморщился, когда я склонился к его лицу, чтобы поцеловать, и сам опустил колени к кровати, по бокам от своей головы. Исмаэль был гибким, но ему не до конца хватало этой гибкости, чтобы чувствовать себя полностью комфортно, и поэтому вскоре его колени уже крепко сжали мою талию. Он, словно коала, обхватил ногами мою спину, прижимая к ней пятки, и издал тихий, почти беззвучный стон, потому что такая позиция позволила нам стать друг к другу ещё ближе.

Когда я медленно входил в него, на красивом, юном лице появилось болезненное выражение. Исмаэль зажмурился, и я постарался действовать как можно аккуратнее, чтобы уменьшить боль, которую он испытывал. Он пытался скрыть свои ощущения, сделать вид, что всё в порядке, и мне это не нравилось. Я мог сказать ему… Я буквально хотел умолять его: «Не обманывай меня, тебе не нужно этого делать», но вместо этого я просто ждал, позволяя ему привыкнуть самостоятельно. Я разрешал ему сжимать меня внутри и чувствовал, как он беспокойно выгибается, пока сам, склонившись к его гладкой груди и ласково целуя самое солнечное сплетение, тёплой ладонью оглаживал плоский живот. Исми сделал резкий вдох. Он вдруг судорожно дёрнулся, и серебряная шестиконечная звезда, сместившись на одну из его ключиц, поймала лунный свет и блеском отразила его.

Жёсткие, грубые толчки, на которые мне бы очень хотелось сорваться, заставили бы Исми напрягаться и шипеть от боли, поэтому вместо этого я двигал бёдрами неспешно, плавно толкаясь в узкий и тугой проход. Ночь была душной, и от этого, как и от жара наших собственных тел, его грудь и плечи покрылись испариной, и часть кудрявых волос чёлки прилипла к влажному лбу. Исмаэль судорожно впился пальцами в мои плечи, а потом ладонями заскользил ниже, касаясь моих лопаток, поясницы и ягодиц.

— Чёрт!.. — простонал он, и это слегка взволновало меня, так что я неосознанно повторил это же слово шёпотом. В конце концов мы начали передавать его друг другу, словно эстафету.

Мне было слишком хорошо, я наслаждался испытываемыми ощущениями нашей близости, поэтому, когда Исмаэль начал громко и задушенно стонать, кончая, это буквально застало меня врасплох. У меня и в мыслях не было доводить его до оргазма таким образом.

— Ах!.. — вскрикнул Исмаэль, зажмурившись и крепко сжав мой член внутри себя. — О, чёрт… Валерка!

От того, что неосознанно сделал Исмаэль, я испытал дискомфорт, но не подал и виду. Вместо этого я потянулся за поцелуем к его губам, нежно смял своими его нижнюю и дотронулся пальцами до живота, ощущая липкие тёплые капли. Пик моего собственного возбуждения уже тоже был близко, но прежде, чем я смог здраво оценить происходящее, я рефлекторно глубоко толкнулся в горячее тело и, хрипло стоная, наполнил его своим семенем, будто хотел похоронить это, как какую-нибудь тайну. Наверное, так оно и было.

Ощутимые отголоски оргазма ещё заставляли моё тело судорожно подрагивать. Я подался вперёд, медленно склонился к Исмаэлю и прижался лбом к его, выдыхая на губы. Через несколько секунд они уже были накрыты моими, и я утянул Исми в поцелуй — лёгкий, но чувственный. Я не выходил из него, я хотел, чтобы он продолжал чувствовать меня внутри, и вместе с тем я ощущал какое-то потрясение, понимал, что ставки давно не были так высоки и давно я не чувствовал такого азарта и удовольствия одновременно. Казалось, будто мне снова шестнадцать и это мой первый раз, о котором никто не должен узнать.

Выдохнув, я спрятал своё лицо в изгибе худой шеи, чтобы Исмаэль не видел его выражения, и он молча обнял меня за спину, нежно поглаживая лопатки.

— Ты в порядке? — спросил он тихо и мягко.

Я устало усмехнулся и слегка двинул бёдрами, заставив Исмаэля рефлекторно вздрогнуть.

— Да, всё хорошо, — прошептал я в ответ.

Подумав, что ему может быть тяжело ощущать мой вес сверху, я приподнялся немного, рассматривая его лицо. Я смотрел на Исмаэля с тихим восхищением, и это, должно быть, было хорошо заметно. Его щёки до сих пор были слегка покрасневшими, и он выглядел удовлетворённым, довольно смотря в мои глаза. Очаровательный. Исмаэль.

Мне нравилось его имя. Мне нравилось слышать его, когда наши отец и мать и сестра кричали его на весь дом. Исмаэль. Исмаэль. Исмаэль…

И неожиданно мной обуяло странное, но очень сильное желание услышать, как он произносит своё имя вслух. Я понял, что хотел бы слышать его и когда мы занимались любовью тоже. Мысль об этом возбуждала меня, и я внимательно посмотрел в его выразительные фиолетовые глаза.

— Назови меня своим именем, — попросил я шёпотом. — И я назову тебя своим.

Он дослушал меня и нахмурился непонимающе, но через мгновение его губы уже тронула слабая улыбка. Исмаэль провёл ладонью по моим волосам, путая в них пальцы.

— Исмаэль, — тихо произнёс он, и я ощутил знакомое тепло внизу живота.

— Исмаэль, — хрипло выдохнул я. Произнесение моего собственного имени казалось не только вызывающим — оно было буквально пошлым.

— Исми, — повторил он уже более уверенно и даже дразняще выгнулся подо мной.

— Валера.

— Исми.

И мы заново растворились друг в друге.

Мы занялись любовью снова, и тогда я уже полностью позволил себе расслабиться. Я был отчасти обессилен и теперь лежал на спине, пока Исмаэль, оседлав мои бёдра, находился сверху. Мы лениво целовались, и его пальцы, закопавшись в мои волосы, мягко сжимали их. Он поцеловал меня под нижней губой, в каждую из щёк и не оставил без внимания закрытые веки, прикасаясь к ним губами с каким-то отчаянным нетерпением. А потом Исми вдруг остановился, замер и с особой осторожностью провёл подушечками пальцев по моему виску. Я приоткрыл глаза и заметил, что он слегка нахмурился.

— У тебя здесь шрам, — проговорил он. Я принял это за вопрос, на который Исми непременно хотел бы узнать ответ.

— Я получил его, когда был ещё студентом, — ответил я. — Мы выпивали в компании, и один из моих приятелей сказал, что я не смогу перелезть через высокий забор, который был неподалёку. Мы заключили пари.

— И что в итоге? — заинтересованно спросил Исмаэль.

— Он оказался прав.

Исмаэль тихо засмеялся и оставил аккуратный поцелуй на этой «метке прошлого». Затем он начал покрывать мелкими поцелуями мою шею и спустился к ключицам. Я расслабленно выдохнул. Везде, где бы его влажные губы ни касались моей горячей кожи, клетки моего тела приходили в возбуждение. Вскоре Исмаэль плавно начал опускаться ниже, и, когда он достиг груди, его намерения стали ясны, а моё дыхание участилось в ожидании.

Я посмотрел вниз, и мой взгляд упёрся в копну его тёмных, шелковистых на ощупь волос, в чём я снова убедился, погрузив в них пальцы. Исми разомкнул губы и медленно обвёл кончиком юркого языка мой сосок, что заставило меня улыбнуться. Соски не были слишком чувствительными, но мне понравилось, что он ими заинтересовался. Мне нравилось видеть и ощущать, как Исмаэль проводит носом по моей груди, медленно вдыхая запах, как если бы хотел вдохнуть букет ароматного итальянского вина.
Когда Исми достиг низа моего живота, то остановился.

— Я кое-что знаю об этом, — сказал он так, словно действительно хотел меня подразнить. Наверное, Исмаэль и не догадывался, в каком я оказался предвкушении. Его горячий язык сперва прошёлся по самому низу моего живота, зубы слегка прикусили тонкую кожу, а потом я почувствовал, как Исми проводит по стволу моего возбуждённого члена губами, медленно поднимаясь к головке.

После случившегося секса Исмаэль стал гораздо увереннее, и я ярко чувствовал это, настолько, что из моего горла даже вырвался низкий стон.

— А это мне уже хорошо знакомо, — пробормотал он, большим пальцем проводя по едва ли заметному рубцу обрезания, и затем наклонился, пробуя языком.

— Исми! — не сдержавшись и сжав пальцами волосы Исмаэля, громко прошептал я. Но он неожиданно отпрянул, убрал со своей головы мою руку и поднял взгляд к моим глазам.

— Ты не хочешь, Валера?

Сейчас мне было не до развлечения. Я слабо кивнул и совсем тихо прошептал своё имя повторно: — Валерка…

— Исми, — жарко выдохнул он и, снова склонившись к моему члену, оставил поцелуй на самом кончике истекающей естественной смазкой головки.

Он, впрочем, не взял в рот. Но это было лишь пока. Горячей ладонью Исмаэль обхватил пульсирующий ствол, а потом критично осмотрел меня всего. Затем он перевёл взгляд на свою руку, а после опять посмотрел мне в глаза. Неожиданно он проказливо ухмыльнулся:

— Думаю, у меня больше, чем у тебя.

Услышать подобное от кого-нибудь ещё в такой интимный момент было бы высшей наглостью, но ребячество Исми вдруг показалось мне очаровательным, и я даже улыбнулся ему в ответ:

— Действительно? Звучит неправдоподобно.

— Это не то, что я себе представлял, — продолжал он.

— Так ты ещё и представлял?

Щёки Исмаэля слегка порозовели, что было заметно даже при лунном свете, а потом он опустил голову и расположился таким образом, что его подбородок оказался на моём животе.

— Ты знаешь, чем я занимался.

Я коротко кивнул. Да, я действительно знал. Я знал, чем занимался Исмаэль всеми этими долгими ночами в комнате рядом с моей. И каждый раз я мельком видел его через узкий проём двери ванной, лежащего на постели полуобнажённым, притворяющегося спящим и при этом часто дышащего от того, вероятно, как быстро билось его сердце.

Пальцами я осторожно дотронулся до щеки Исми, чтобы огладить её, и он, хитрец, повернув голову, игриво поймал их зубами. Его язык коснулся чувствительных подушечек, и я хрипло выдохнул. Слова оказались произнесены сами собой:

— Твой рот, Валера… Валерка, пожалуйста…

— Исми-и-и-и… — сладко протянул я, и через несколько секунд я ощутил, что мой член медленно погружается в горячий и влажный рот. Я полностью откинулся на подушку и прикрыл глаза. Ощущения были непередаваемыми.

Я ещё не испытывал ничего подобного. Ничего. Девушки, парни — секс с ними и приблизительно не был похож на этот минет: плотный обхват губ, искусно извивающийся язык, случайное касание зубов и глубокое проникновение в гортань — вот то, что вытворял Исмаэль. Он был совсем неопытен, но не лишён энтузиазма и неспешно двигал головой, усердно пытаясь принять весь мой размер. Я слабо и лихорадочно шептал своё имя.

Вдруг Исмаэль взял так глубоко, что подавился. В уголках его глаз выступили мелкие слёзы, и он резко отпрянул в панике. Я тут же обхватил его голову ладонями и моментально притянул к своему лицу. Наши губы соприкоснулись, и я углубил поцелуй, крепко целуя Исми, пока с его языка слизывал свой собственный вкус.

— Я хочу кончить на тебя, — быстро прошептал я, словно торопился куда-то. И я действительно торопился. — Я хочу, Валера. Ты не против?

Он смотрел на меня расфокусированно, но решительно кивнул и через несколько секунд уже лежал на спине. Я перевернулся и оказался над ним, стремительно обхватил ладонью свой член и, двигая по нему кулаком, наконец хорошо осмотрел всего Исмаэля. Вид был живописным без преувеличения, и Исми, будто зная об этом и угадывая, что мне нужно, призывающе выгнулся. Его глаза были широко открыты, смотрели на меня живо. Я был близок, очень близок к развязке.

— Валерка… — почти изумлённо прошептал он, и я глухо простонал, рефлекторно дёрнулся вперёд, зажмурился и кончил прямо на его живот. Всё моё тело содрогалось, и эти ощущения были лучшими, что я только мог испытать.

Это было всё, чего я хотел. Все эти недели мы боялись показать друг другу, что чувствуем. Мы боялись показаться странными, оказаться непонятыми. И каждый раз, когда наши взгляды пересекались, мы тут же отводили их друг от друга, зато когда Исмаэль не смотрел на меня, я был готов буквально обласкать взглядом всего его и знаю, что он смотрел на меня так же голодно, но с большей осторожностью. Это были недели желания и отсутствия его исполнения, несмотря на то, что я знал: я мог заполучить всё то, что хотел. И даже после того, как Исми впервые поцеловал меня. Жадно набросился на мои губы, а когда я его отстранил, без стеснения уложил ладонь на мой пах и спросил у меня: «Это тебя оскорбило?». О, Исми. Я боялся причинить ему боль. Я боялся его сломать. Я боялся испачкать его непорочность, его невинность, его чистоту. Я как-то сказал ему, что хочу быть хорошим. И я действительно имел в виду прямое значение этого слова. Я хотел быть хорошим. Для него. Для себя. Исми. Исмаэль. Исми. Исмаэль.

Когда я выбрался из капкана собственных мыслей, то обнаружил себя лежащим на Исмаэле. Я шумно дышал на его ухо, чувствовал запах его волос, а ещё ощущал, что его член снова твёрдый, а бёдра слегка подрагивают в нетерпении. Его пальцы дотронулись до моей груди, и затем он стал медленно протискиваться рукой ниже, пытаясь достигнуть своего возбуждённого органа.

— Встань, встань, — требовательно проговорил Исмаэль, и мне пришлось его послушаться. Я перекатился на спину, и Исми снова забрался на меня сверху. Мне даже показалось, что эта поза нравилась ему больше любой другой. Ему нравилось чувствовать меня под собой. Несомненно. — Давай же, — шумно прошептал он и смело обхватил рукой одно из моих запястий. — Я хочу, чтобы ты вошёл в меня пальцами.

Я не сразу ответил ему. Сперва до меня даже не дошло, чего именно он хочет, и тогда Исми шикнул на меня, призывая к действию:

— Валерка!

Когда я всё-таки проник в него двумя пальцами, он коротко простонал и подался вперёд. Внутри него было тепло и всё ещё влажно. Мелко дрожа, Исмаэль наклонил голову и поморщился. Но я знал, что это было от перевозбуждения, а не от боли.
Достигнуть второго оргазма всегда труднее, чем первого, но эта характеристика была не для Исми: ему хватило нескольких минут.
Он плотно сжал мои пальцы тугими стенками, резко запрокинул голову и не позаботился о тишине, ведь стон, который вырвался из его груди, был не только чувственным, но и громким. Горячая сперма попала на мой живот, и только когда тело Исмаэля перестало содрогаться, я прекратил работать пальцами.

После этого он обессиленно завалился на кровать рядом со мной и даже не двигался. Его грудь высоко вздымалась от тяжёлого дыхания. Исмаэль лежал, испачканный спермой и вспотевший, пока я не протянул ему свою рубашку, чтобы он мог стереть со своего тела следы этой бессонной ночи.

— Как думаешь, мы сильно шумели? — тихо спросил он, сжимая рубашку пальцами.

— Не беспокойся об этом, — успокоил его я. На самом деле, я понятия не имел, шумели мы или нет, но знал одно наверняка: мне было всё равно.

Он быстро заснул. Уложив голову на моё плечо и плотно прижавшись к моему боку. Его кожа была горячей и липкой, но я совершенно не возражал этому. Приобняв Исми одной рукой, я поднял глаза к потолку. Его потолку. Нашему потолку. Я знал его очень хорошо, как и всё в этой комнате: постеры на стенах, книги на полках; и знал даже, какая из досок скрипит, если наступить на неё.

Тебе показать твою комнату? Мою комнату. Нашу комнату.

Мы оба смеялись так сильно, что мышцы живота уже болели от напряжения, а в уголках глаз появились слёзы. Исмаэль толкнул меня на кровать, и мы вместе завалились на неё, всё ещё разнося по небольшой комнате смех: Исмаэль и я испытывали чистейшую радость, находясь здесь только вдвоём, и наше уединение никто не мог нарушить. Родители наши остались далеко в Псковщине, я был счастлив, что нам удалось остаться наедине. Здесь были только мы. Исмаэль и я. Я и Исмаэль.

Ощущаемое счастье быстро сменилось страстью: я сжал бедро Исми и шумно поцеловал его в шею, слушая, как мягкий смех ещё больше сглаживается и превращается в длинные выдохи. Я колол своей щетиной его нежную кожу на подбородке, натирал до покраснения, а потом слабо прикусывал — не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно для того, чтобы ощутить лёгкий дискомфорт. И Исми его чувствовал, тихо хныкая.

— Валер… — прошептал он нерешительно и осторожно, как будто это было чем-то непристойным.

Я прислушивался к нему — к его голосу и действиям — и, наверное, даже лучше, чем следовало. Меня не останавливало его сопротивление, потому что на самом деле Исми нравилось то, что я делал. Он боролся со мной словно в шутку, хотя и хотел, чтобы всё выглядело правдоподобно. Когда я решил завалиться на спину, то утянул Исмаэля за собой. Моя рука пробралась не только под его штаны, но и под нижнее бельё, и влажные от слюны пальцы прицельно и ловко достигли сжатого колечка мышц. Я чувствовал, что Исми дрожал от предвкушения, и когда, надавив на область прохода, сразу два моих пальца проникли внутрь, то он издал несдержанный, яркий и по истине роскошный стон. Теперь Исмаэль позволял себе то, чего, по известным причинам, не мог позволить себе ранее. Убедившись в том, что он хорошо расслабился, я попытался сменить позу, но Исми чётко дал понять, что этого не хочет, и с усилием надавил на мои плечи.

— Вот так, — твёрдо произнёс он. — Мне нравится так.

Боже, да. Да.

Я нетерпеливо, но понятливо кивнул и оставил попытки изменить положение. Если Исмаэлю было комфортно, меня, тем более, всё устраивало. На то, чтобы полностью раздеться, времени, казалось, совсем не было. И нас не волновал тот факт, что на самом деле его было гораздо больше, чем даже могло быть. С трудом приспустив свои брюки до середины бёдер, я опустил руку к своему паху и обхватил уже твёрдый член у основания, с выдохом облегчения проводя ладонью по его стволу. Исмаэль тем временем возбуждённо ахнул и слегка покачнулся вперёд, его влажные губы были разомкнуты, и мне чертовски хотелось поцеловать их. И я непременно занялся бы этим, если бы желание заняться сексом не было сильнее.

Заведя руку назад, Исмаэль слабо вздрогнул. Он упёрся в одно из моих коленей и опустился немного больше, изящно прогибаясь в пояснице. Я чуть было не застонал, когда ощутил, как мой член проезжается между двумя его горячими и упругими ягодицами.

Я бы очень хотел видеть, как это происходит, но совершенно не мог оторвать взгляд от лица Исмаэля. Когда он, самостоятельно направив мой член в себя, начал плавно опускаться на него, и влажная от смазки головка уже оказалась внутри, то зажмурился и поморщился немного. Исмаэль ещё не стонал, но издавал такие отрывистые и одновременно сладкие звуки, как будто он сделал глоток неостывшего кофе, и горячая жидкость обжигала его язык. Я коснулся его щеки, уложил на неё ладонь и огладил большим пальцем, и Исмаэль повернул голову, целуя запястье этой руки. Я крепко удерживал его, а он в свою очередь заставлял меня практически задыхаться: такие невероятные ощущения ему удавалось мне дарить. И в момент, когда с моих губ слетел тихий стон, Исмаэль открыл до сих пор закрытые глаза. Я не знаю, что за выражение он увидел на моём лице, но то ли от этого, то ли от ощущений, которые он испытывал, его красивый голос сорвался на громкий стон, а мой член резко оказался полностью внутри Исми. Теперь он окончательно оседлал мои бёдра.

— Исми… — жарко выдохнул я, со щеки спускаясь пальцами на его шею, мягкими подушечками проскальзывая по ключицами и дотрагиваясь до блестящей Звезды Давида.

— Что ты чувствуешь сейчас? — любопытно спросил Исми шёпотом и чуть-чуть нахмурился.

Что я чувствую? Боже, как это описать?

— Это… ох… — я замялся, подбирая верные слова. — Сперва ты тугой. Очень тугой, а потом… Потом мягкий и горячий. Внутри.

— Тебе нравится это?

Этот вопрос показался мне ужасно забавным, и я вдруг тихо и коротко засмеялся, от чего мышцы живота заметно напряглись.

— А как ты думаешь?

— Я хочу услышать ответ, — настаивал Исмаэль.

Я приподнялся на локтях, ласково улыбаясь, и он склонился, чтобы поцеловать меня.

— Это невероятно, — выдохнул я на его губы. — Больше нет ничего, похожего на это. Ничто на свете не сравнится с тем, что я испытываю с тобой.

Он сладко застонал, словно показывал, что доволен ответом, и я понял, что ему нравится. Нравится, когда он сверху и при этом чувствует меня внутри.

Поначалу Исмаэль был неловок. Он пытался как можно более осторожно подняться и снова опуститься на член, стараясь сделать то, что, по его мнению, доставило бы мне больше удовольствия, и не обращал никакого внимания на свои собственные ощущения. Вскоре я решил вмешаться и уложил ладони на его бёдра.

— Постарайся двигаться вот так. Плавно, — мягко объяснил я, взяв движения Исмаэля под собственное руководство и направляя их, как нужно. — Делай то, от чего тебе будет хорошо. И тогда мне будет хорошо тоже.

Он бегло облизал губы кончиком влажного языка и кивнул, и, как родитель, учащий своего ребёнка кататься на велосипеде, я отпустил Исмаэля, позволяя ему работать бёдрами самостоятельно. Я хотел, чтобы он прочувствовал тот самый импульс, который бы стал его «путеводной звездой», и совсем скоро он действительно почувствовал его. Он нашёл ритм и угол проникновения, которые ему нравились. Он двигался вверх и вниз и иногда, опустившись до самого основания, покачивался, что доставляло немыслимое наслаждение нам обоим. Руки Исми упирались в мою грудь, пальцы сжимались. Теперь он был совсем неосторожен с моим удовольствием — он неумолимо старался настичь своё собственное.

— О, чёрт! — ахнул он, и в его голосе проскользнуло изумление. — Чёрт, как же мне хорошо…

— Не останавливайся, — тихо умолял я. — Только не останавливайся. Продолжай. Господи…

— Валера… — хныкнул он, аккуратно дотрагиваясь пальцами до своего члена, как будто боясь, что в противном случае, из-за слишком тесного контакта, может кончить раньше времени. В конце концов он открыл глаза, посмотрел на меня и спросил: — Ты сам… уже делал так?

Я беспорядочно кивнул:

— Да. Да, я уже делал это.

— Мы сможем… сделать это в следующий раз?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём спрашивал Исмаэль. Он думал о том, как трахнул бы меня, несмотря на то, что сейчас я был внутри него, а не наоборот. И тогда я понял, что значил его вопрос: Исмаэль хотел поменяться местами в прямом и переносном смысле. Он хотел ощутить себя в роли доминанта. Это пришло мне в голову практически сразу, смутило меня, но я сумел быстро взять себя в руки и спешно ответил ему:

— Да, да, в следующий раз я обязательно позволю сделать это тебе. А теперь просто иди ко мне.

Он был вынужден склониться к моему лицу и сделал это не очень охотно. Я обнял широкой ладонью его шею, а другой рукой сильно и по-хозяйски стиснул одну из ягодиц, немного оттянул в сторону, а потом переместился на его бедро и крепко прижал к себе. Сгруппировавшись, мы нашли такое положение, в котором проникновение оказалось максимально глубоким, и тогда я начал трахать Исмаэля так жёстко и быстро, как только мог. Он запустил пальцы обеих рук в мои волосы, сжимал их и стонал громко и пошло:

— Ааах… мм… чёрт…

Я не хотел испытывать ничего другого, кроме как ощущать то же, что чувствовал Исмаэль, когда опускался на мой член снова и снова.

— Исми…

— Через несколько секунд… — беспокойно начал Исмаэль, запыхавшись. — Выйди из меня, Валера…

— Я хочу видеть твоё лицо, когда это случится… Позволь мне видеть его.

Заметно стесняясь этого, он низко наклонился к моему плечу, поэтому мне пришлось буквально насильно поднять его голову. Я утопил пальцы в его волосах и сжал, удерживая. Щёки Исми были ярко-красными, тело вспотевшим, а сам он находился над самой пропастью экстаза.

— Посмотри на меня, — просил я. — Посмотри и держи глаза открытыми так долго, как только сможешь.

Он повиновался, и интенсивность взглядов заставляла стонать нас обоих.

— Ах… — простонал Исмаэль и зажмурился против собственной воли. — Чёрт… я сейчас… Я сейчас…

Я ускорился, безжалостно вбиваясь в тело и буквально издеваясь над ощущением его, Исми, приближающегося оргазма.

— Давай, — скомандовал я. — Я хочу увидеть, как ты кончишь.

И я увидел. Я увидел, как Исмаэль пробило на крупную дрожь, он полностью опустился на мой член и зажмурился; я услышал, как его дыхание сбилось окончательно, а потом и вовсе словно прекратилось; я ощутил, как тугие стенки его прохода крепко сжали меня внутри; и я почувствовал, как горячие капли спермы попали на мой живот, торс и грудь. И запах. Характерный слабый запах. Я слышал даже его.

Пальцами Исми впивался в мои плечи, и когда момент оргазма остался позади, голос, как будто пропавший на это время, снова вернулся к нему.

— Вот чёрт… — простонал он, медленно открывая глаза. Было ясно, что Исмаэль ещё не до конца осознал случившееся и теперь постепенно приходил в себя. — А ты? — с придыханием спросил он. — Я тоже хочу… Я тоже хочу увидеть…

— Тогда неотрывно смотри в мои глаза, — ответил я, продолжая крепко сжимать его волосы. Взгляд Исми теперь был взглядом по-настоящему удовлетворённого человека — практически ясным и трезвым. Я побудил его приподнять бёдра, и теперь проникновение было хоть и неглубоким, зато очень быстрым — как раз таким, какое требовалось мне, чтобы за считанные минуты дойти до пика наслаждения. Когда я кончал, то снова толкнулся глубоко в Исми, и тот болезненно зажмурился. Мне было мимолётно жаль, что он испытывает дискомфорт сейчас, но я ничего не мог с собой поделать: эти «правила» диктовал не я, а первичный инстинкт, призывающий оставить своё семя как можно глубже.

Я буквально заставлял себя держать глаза открытыми, чтобы Исмаэль по взгляду видел, что я испытываю. Он выглядел довольным и, казалось, даже глубоко тронутым, словно я преподнёс ему бесценный подарок.

Всё закончилось. С тихим стоном облегчения Исми поднялся с меня, а затем лёг на мою влажную, вспотевшую грудь. Его вес был лёгок для меня, и мне нравилось, когда Исми просто ложился сверху вот так, как сейчас. Я провёл подушечками пальцев по линии его позвоночника и спустился к пояснице.

— Нам действительно хорошо вместе, — спустя некоторое время тихо произнёс Исмаэль, стараясь сохранить тон своего голоса ровным, но не в его власти было устранить нотки неясной тревоги, которая вновь охватила сознание.

Внезапно я заметил, как с уголка моего глаза сбежала слеза и соскользнула вниз по щеке. Я крепко прижимал Исми к себе, словно это мне как-нибудь могло помочь остановить время и остаться в этом мгновении навсегда. Наши грудные клетки были так близко друг к другу, что я чувствовал его учащённое сердцебиение. Эхо моего собственного. Исми-Валера, Исми-Валера, Исми-Валера.

Эпилог:

Оказалось, Исмаэль совсем не умел пить. Его унесло с первого бокала пива, и по дороге обратно в отель он то и дело цеплялся за меня, как моллюск, чтобы не отстать и иметь возможность двигаться вперёд. А лестница для него одного вообще стала непреодолимым препятствием, так что я усердно помогал Исми подняться наверх, пока он сам опирался на меня, как раненый на поле боя опирается на своего товарища, помогающего ему как можно скорее перебраться в более безопасное место. Мы снова создавали слишком много шума. Я и сам был не особо устойчив и трезв, так что в конечном итоге начал хрипеть от смеха только потому, что не смог открыть дверь в наш номер.

— Дай я, — невнятно пробормотал Исмаэль.

— Нет, нет. Я должен сделать это сам, — ответил я с наигранной серьёзностью в голосе и через несколько секунд снова рассмеялся. Прошло немало времени, пока нам удалось попасть внутрь. Исмаэль, как и ожидалось, неудачно споткнулся о порог.

Он оказался рядом со мной сразу же, как я закрыл дверь. Обвил руками мою шею и начал беспорядочно покрывать поцелуями моё лицо, при этом стремясь обхватить меня ногой и вскарабкаться по мне выше. Его руки были холодными, но торс — горячим.
Я особенно хорошо ощутил это, когда он прижался им к моему. Исмаэль, однозначно, был пьян, но мне нравилось целовать его в таком состоянии: чувствовалась его раскованность и лёгкость движений.

Неожиданно Исмаэль разорвал поцелуй. Он поднял плывущий взгляд к моим глазам, уверенно стиснул ткань футболки на моей груди в кулак и, пятясь, потянул меня следом за собой. В скором времени он упёрся ногами в кровать и неловко завалился назад.
Я упал прямо на него, в спешке извинился заплетающимся языком и возобновил поцелуй.

Исми, как и обычно, был нетерпелив. Он ухватился пальцами за край футболки, которая была на мне, и потащил наверх, стремясь снять. Я и сам был не против избавиться от одежды, так что помог раздеть себя. Как только моя грудь оказалась обнажена, Исми приподнялся на локтях, и его влажный язык с претензией на пошлость обвёл мои ключицы. Я чувствовал, что Исмаэль уже возбуждён, и даже удивился, как он успел так быстро. Бугорок под шортами на уровне его паха упирался в мой живот, и, чёрт возьми, в мою голову залетела шальная мысль.

— Это ты имел в виду? — внезапно спросил я. — Когда спрашивал… когда спрашивал, делал ли я это раньше?..

— Что? О чём ты? — нетерпеливо перебил Исмаэль, не понимая. Он слегка нахмурился, музыкальными пальцами стараясь справиться с пуговицей на моих шортах.

— Ты… внутри… — я запнулся. — Внутри меня, Исми. Этого ты хотел?

До этого со мной такое случалось лишь единожды, но я вдруг понял, что мне нужно заново испытать это. С Исми. Я уезжаю завтра. Это мой последний шанс узнать, каково это, когда он внутри меня. Я хотел, чтобы он сделал это сейчас, потому что даже когда Исмаэля уже не будет рядом, часть его всё равно будет внутри. Во мне. Чтобы даже через несколько месяцев я мог представить: его след всё ещё там. Его ДНК. Сущность того, кто он есть и кем был.

Исмаэль продолжал хмуриться. Было ясно: он ни черта не понимает. И тогда я, не сдержавшись, порывисто сжал его волосы, притянул к губам, запечатлев на них поцелуй, и жарко выдохнул:

— Я хочу тебя, Исми. Пожалуйста. Трахни меня.

— Господи… — изумлённо выдохнул он. Я чувствовал запах алкоголя, смешавшийся с запахом мятной жвачки. И затем Исми сбивчиво пробормотал, словно боялся упустить возможность: — Да, чёрт, Валерка! Валера, я хочу тебя…

Теперь, когда я не только спросил его, но и попросил, то обоснованно начал нервничать. Исмаэль всё ещё был пьян и неловок, и я разумно не хотел, чтобы он случайно причинил мне боль. Сейчас уже нельзя было отступать, и я вдруг почувствовал себя очень неудобно, словно предпринял решение, к которому на самом деле был не готов.

— Я сейчас вернусь, — игнорируя протесты Исми, я неустойчиво поднялся на ноги. Через минуту дверь маленькой ванной комнаты закрылась за моей спиной, а я глубоко вздохнул, пытаясь собрать мысли в кучу. Как ни посмотри, у меня не было другого выбора. В руке щёлкнул колпачок смазки. Мне нужно было приготовить себя на случай, если Исми сам не знал, как это делается.

Открывая дверь, я отчасти надеялся, что Исмаэль уже спал, но к некоторому моему удивлению всё было иначе: он сидел на краю кровати и медленно потягивал воду из бутылки, которая до этого стояла на тумбочке. Лунный свет просачивался через небольшую щель между задвинутыми шторами и искусно очерчивал линии стройного тела. Исмаэль вытер влажные губы тыльной стороной ладони и повернул голову в мою сторону. Теперь я мог видеть, что его взгляд уже не такой мутный — он оценивал меня с ног до головы почти трезво.

— Ты точно уверен?.. — предварительно спросил он, слабо выдохнув, будто не мог поверить в то, что это происходит на самом деле.

— Я ещё никогда не был уверен в чём-то настолько сильно, насколько уверен в том, чего хочу, сейчас, — многословно ответил я.
Это не было обманом. Уже не было.

К Исмаэлю из ванной я вышел полностью голым, поэтому теперь помогал раздеться ему. Я мягко целовал его живот, медленно опускаясь к внутренним сторонам бёдер, каждое из которых награждал поцелуями в равной степени. Грудь Исми вздымалась высоко, его губы были немного разомкнуты, и он дышал ртом. То и дело его тело атаковали мурашки.

Совсем скоро я понял, что, как бы хорошо ему ни было, долго лежать без дела Исми не может: он потянулся ко мне, обхватил ладонями голову и притянул к своему лицу, стремясь завладеть моим ртом и сплести наши языки. Я послушно подался этому влечению, и тогда Исми, вероятно, полностью ощутил меня в своей власти, потому что его руки заскользили не только по моей спине, но и спустились к ягодицам, а потом пальцы осторожно нащупали то самое заветное место, от которого по всему моему телу пронеслась дрожь. Я не специально разорвал поцелуй и опустил голову на плечо Исми. Дыхание сбилось и стало неровным.

— Ох… — тихо выдохнул Исмаэль, выглядывая из-за моего плеча. Его взгляд был устремлён по направлению собственной руки — туда, где орудовали его пальцы.

Сердце колотилось в бешеном ритме. Я был обеспокоен и одновременно оживлён. Я отчаянно хотел отдаться ему и хотел, чтобы он как следует обо мне позаботился. Находясь губами рядом с его ухом, я пробормотал неожиданно робко:

— Исми…

— Валерка… — тут же отозвался он, точно отвечать это уже было каким-то рефлексом.

Мы без слов решили сменить позу, и теперь Исмаэль находился между моих ног, которые я послушно раздвинул для него. Колени были согнуты. Он вытянул руку и упёрся ей над моей головой, приподнимаясь. Другую руку он опустил вниз, под себя, и вскоре я почувствовал у своего прохода головку его члена. Исмаэль смотрел на меня, когда медленно входил. Его рот был слегка приоткрыт, а выражение лица — с тихим восхищением. Да, однозначно, он не мог поверить в то, что это происходит.

Больно. Я глупо надеялся, что не буду чувствовать боль, но иначе быть просто не могло. Я поморщился, и Исми тут же остановился. Он напрягся и уже хотел двигаться назад, но я лишь схватил его за запястье руки, затормаживая.

— Просто медленнее. Медленнее…

Не знаю, что он испытывал, но мне показалось, это была смесь неопределённости и беспокойства, которая нарушилась внезапной волной удовольствия, когда Исми полность вошёл в меня.

Он ахнул, широко раскрыв глаза:

— Вот чёрт… Валерка…

— Неплохо, да? — слабо улыбаясь, мне удалось дать Исмаэлю понять, что я в порядке, и я опустил руку на его спину, таким образом обнимая.

Он старался быть осторожен и, плавно толкаясь, всё наблюдал за моим лицом. Между жадными вдохами он тихо чертыхался и через некоторое время начал более активно работать бёдрами. Исмаэль не мог решиться двигаться глубоко внутри, и до определённого момента я получал удовольствие от его движений на самом выходе. Мне было хорошо, но недостаточно, так что в конце концов я поднял ногу, прижал пятку к ягодицам Исми и самостоятельно подтолкнул его глубже.

Мы занимались любовью в течение долгого времени. Исмаэль совсем освоился, всё чаще прижимался к моему телу, целовал меня горячо и ненасытно, а потом, носом поддев подбородок, побуждал запрокинуть голову, чтобы припасть губами к моей шее и оставить на чувствительной коже свои метки. Его движения были немного натянутыми, иногда как будто случайными и неопытными, но он был внутри меня, и этого было более чем достаточно. Хрипло выдыхая, я протиснул свою руку между нашими телами и начал трогать себя лениво, приподнимая бёдра и пытаясь направить Исми туда, где, как мне казалось, было особенно приятно.

Когда я кончал, Исмаэль наблюдал за этим с возбуждённым увлечением, попеременно сжимая мои волосы своими пальцами. Он стонал со мной в унисон, моё тело пробило на мелкую дрожь, и сперма прерывисто попадала на мой живот короткими очередями.
Оргазм, как и всегда с Исмаэлем, был смесью ярких красок ощущений, взрывом чувств, и когда он утих, внутри Исми словно сломался переключатель, и он вдруг начал дико и безрассудно толкаться в моё тело. Но вскоре безумство обратилось разочарованием, и я почувствовал невероятное сожаление, поняв: то, что отчаянно преследовал Исми, безжалостно ускользало от него. Я крепко сжал его бёдра ладонями, успокаивая.

— Чшшш… Всё хорошо…

— Чёрт, — выругался Исмаэль. — Мне так жаль, я… Иногда это случается, когда я пью… Я слишком сильно нервничаю и не могу…

— Всё в порядке, всё хорошо, — продолжал шептать я.

— Ты хочешь, чтобы я теперь из тебя вышел?

Я хотел дать положительный ответ: в конце концов мои потребности были удовлетворены, и я уже знал, что не смогу нормально сидеть завтра. Но даже при том, что я полностью насытился в сексуальном плане, я всё ещё чувствовал необходимость ощутить семя Исмаэля внутри. Таким образом, я приподнялся немного и поймал его губы своими, а руками ловко обхватил его бёдра, чтобы самостоятельно направлять движения. Начиная плавно, постепенно я позволял Исми всё больше, и в итоге он сам выбрал ритм.

Это заняло некоторое время, но усилия того стоили. Когда пик возбуждения был достигнут, Исмаэль с оборванным стоном резко вошёл в меня до предела, и по тому, как он зажмурился, я даже обеспокоился, что каким-то образом мог причинить ему боль.
Исми был настолько измотан, что уже просто не мог держать себя в руках, и в конце концов обессиленно упал на мою грудь.

— О Боже, наконец-то, — измученно произнёс он, а затем слабо засмеялся, и смех как будто отражался от моей груди. Я обнял Исмаэля руками, усмехнулся и поцеловал его в хрящик уха.

Мы оба успели протрезветь достаточно, чтобы нам было некомфортно спать на потом пропитанных простынях, поэтому я принёс полотенца из ванной, и мы устелили ими влажные участки. Меня страшила мысль о том, что может подумать персонал отеля на следующий день.

Как только Исми оказался на сухой кровати, он крепко заснул, а я спать не хотел. Пальцами я осторожно прощупывал стекающую по моим бёдрам сперму и испытывал слабые болезненные ощущения. Через некоторое время я поднялся с кровати и подошёл к распахнутому окну, прислонился к кованной решётке, надавив на неё коленом.

Лежащие на тумбочке часы Исмаэля проинформировали меня, что было только два часа ночи. Мой поезд отправляется со станции ровно в одиннадцать часов двадцать минут. Всё практический закончилось.

Пока Исмаэль спал, моё сердце разбилось.

Во мне болит письмо; во мне пылают строки,
Отравленные горечью слезы,
Несутся по волнам в кипящем кровотоке.
Мой личный Ад под кожею незрим.
Сорвать с себя печать, прорвать страницы кожи,
Читать, кричать слова в глаза судьбы, -
Так надо, но, увы, понять не каждый сможет…
Что значит эта боль - не знаешь Ты.
Во мне горит письмо. Измятые надежды
Разбросаны по комнате пустой,
Где каждое из слов на фоне белоснежном
Чернеет небывалою тоской.
Читай письмо, огонь, целуй его устами,
Узнай, какие были в нём грехи!..
Быть может, эта боль болеть во мне устанет
И выльется в прекрасные стихи.

Опубликовано: 2018-06-24 17:02:22
Количество просмотров: 141

Комментарии