Зелёные очи, как лунный свет на глади океана

За время наших долгих злоключений
Слились воспоминания в одну
Картину свистоплясок светотени,
Полёта сумасшедшего ко дну.
И боль не та, и кожа посмуглела,
Как будто слоем пепла облеклась,
Истлела под живой обёрткой тела
Бескровная и выцветшая сласть.
Злодействуют в уме лихие фразы,
Сорваться с языка всё норовят,
И портятся в устах моих рассказы
О светлых днях в листах календаря.
Теперь улыбка болью сводит челюсть,
Порой рукопожатие претит,
Я больше не смотрю в глаза, а целюсь,
Так, словно всё благое в сердце спит.
Мы – слабые заложники теченья,
Что в ночь неодолимую спешит,
За время наших долгих злоключений
Лишившиеся веры и души…

– Я не могу, Лидия. Я просто не смогу, – проныл Вэл, глядя на окошко скайпа, и уронил голову на руки. – Это практически порно. Господи, да легче было бы написать порно.

– Мне стоит напомнить тебе историю о «Маленьком паровозике, который смог»? – ехидно спросила Лидия, даже не оторвавшись от решения задачи для МIТ, над которой она билась уже третий час.

В этом семестре у неё шёл курс астрофизики, поэтому Лидия перешла в режим совы.

А Вэла мучила бессонница из-за предстоящего написания эссе по «Развитию человеческой сексуальности».

– Не нужно, – раздражённо ответил он.

Лидия вздохнула и, наконец, отвлеклась от своей работы, посмотрев на экран компьютера.

– Ладно, выкладывай, что там у тебя?

– Я выбрал тему «Сексуальные табу».

– И в чём проблема? Довольно интересная тема.

– Проблема в том, что профессор Грей сам ходячее сексуальное табу, и я не могу перестать думать о нём.

– Он старый? – уточнила Лидия.

– Нет. – Вэл посмотрел на неё, как на сумасшедшую. Как ей в голову могло такое прийти?

Лидия ответила ему пронзительным взглядом, давая понять, что отлично поняла его намёк, и нет, она не сумасшедшая. А ещё она знала, что он знал, кто такой сапиосексуал, и что есть довольно много горячих пожилых профессоров. Вэл всё ещё прекрасно помнил своего преподавателя по английской литературе, который был чертовски сексуальным и…

Ладно, Лидия была права. Как обычно.

– У тебя обычное табу Преподаватель-Студент, – скучающим тоном заметила она.

– Ты так говоришь, словно это какой-то пустяк.

– Потому что так и есть, – пробормотала она, вновь переводя взгляд на доску с уравнением. – Ты уже достиг возраста согласия.

Вэл открыл и молча закрыл рот.

– Э-эм, – удалось ему выдавить через несколько секунд.

– Попытка – не пытка, а спрос – не беда, – добавила она с отсутствующим видом и вывела на доске новый интеграл, расписав предыдущую формулу, затем нахмурилась и стёрла решение.

– Ты не помогаешь! – застонал Вэл, потому что теперь он не мог отделаться от мысли, что мог бы действительно переспать со своим профессором.

Лидия раздражённо вздохнула.

– Если это такая проблема, просто запиши свои фантазии. По крайней мере, у тебя будет порно для чтения и ясная голова для выполнения задания. Как только тебе придёт пошлая мысль, отвлекись и запиши её, а затем возвращайся к эссе. Только удали запись, когда закончишь.

Вэл задумался на минуту и согласно кивнул.

– Это может сработать.

– Конечно, это сработает. А теперь возвращайся к заданию. Мне пора, скоро моя очередь работать с телескопом. Поговорим завтра.

– Не затми звёзды! – воскликнул Вэл и, прежде чем погас экран, услышал смех Лидии.

Глубоко вздохнув, он посмотрел на открытый документ на мониторе. И так как Лидия никогда не ошибалась в таких вещах, Вэл хрустнул пальцами, открыл главу, посвященную различиям и типам партнёров, и начал новый раздел, озаглавив его ёмким «УДАЛИ МЕНЯ!».

* * *

Следующим утром, сдав контрольную работу, Вэл наконец-то смог расслабиться. Пусть он едва не почистил зубы гелем для волос, но только потому, что практически не спал всю ночь. Зато как только ему удалось преодолеть ступор после совета Лидии, все мучения предыдущих недель, исследования, размышления и прочитанный материал плавно оформились в завершённом эссе.

А через день, когда получилось нормально выспаться, Вэл почувствовал себя ещё лучше. Он был просто уверен, что отлично выполнил работу и получит хороший балл. Остальная часть недели прошла за чтением лекций и обычными заданиями. Самое трудное осталось позади, и Вэлу казалось, что у него гора свалилась с плеч. Конечно, в следующую пятницу, когда придёт время узнавать оценку, он снова будет нервничать, но это казалось сущим пустяком по сравнению с предыдущей нервотрёпкой.

Однако то, что случилось в пятницу, стало настоящей неожиданностью. Бойд, один из ассистентов профессора Грея, со своей обычной невозмутимостью раздавал проверенные работы, а Эрика настраивала старенькое DVD, проматывая до нужной части фильма, который им, по-видимому, предстояло смотреть. Вэл терпеливо ждал, когда получит своё эссе, хотя знал, что его фамилия шла одной из последних в списке. Конечно, мало кто заморачивался раскладыванием студенческих работ по алфавиту, но только не исполнительный Бойд. И, тем не менее, Вэл так и не получил свою контрольную, даже когда Бойд отдал последнее эссе другому студенту.

Вэл выдержал буквально пять минут после начала фильма, прежде чем любопытство и нервное напряжение взяли верх, и он быстро спустился вниз по проходу к столу, за которым Эрика и Бойд то ли читали, то ли просто занимались ничегонеделанием.

Бойд вопросительно посмотрел на него, когда Вэл приблизился.

– Я не получил свою работу, – тихо произнёс Вэл. Бойд нахмурился, и Вэл его прекрасно понимал, потому что многие недобросовестные студенты часто утверждали, что сдавали работу, а ассистенты преподавателя её потеряли. Вэл с мольбой сложил руки. – Клянусь, я сдался. В смысле…

Ойкнув, Эрика махнула ему рукой.

– Ох, я забыла. Подожди.

Нагнувшись, она зарылась в свой рюкзак, продемонстрировав впечатляющее декольте. В другой раз Вэл обязательно восхитился бы тем, что грудь не вываливается из такого глубокого выреза, но в тот момент он был слишком взвинчен. Достав стопку бумаг, Эрика перебрала их, пока не нашла листок с приклеенным сверху стикером, на котором было записано её имя и номер их группы. Оторвав и скомкав стикер, она отдала лист Вэлу.

– Удачи, – Эрика улыбнулась и пожала плечами, словно говоря, что понятия не имеет, в чём дело.

На листе значилось:

«Вэл Русик.
Работа отложена.
В пятницу в 6 часов у меня в кабинете, или связаться по электронной почте в случае изменения планов.
Грей.»
Вэл сразу же узнал размашистый, аккуратный почерк профессора Грея. Лаконичное содержание сообщения совсем не удивило, но и не внесло никакой ясности в ситуацию. Вэл так и не досмотрел фильм. Всё равно его выдержки не хватило бы, чтобы делать заметки, а постукивание ногой по полу начало раздражать других студентов на ближайших трёх рядах. Так что Вэл решил смыться. Наверное, из-за этого он потерял несколько дополнительных баллов, которые мог бы получить за просмотр фильма, но в любом случае это уже не имело значения.

Оценка за эту чёртову контрольную влияла на общий балл за семестр, и Вэлу нельзя было получить меньше, чем А по любому основному предмету, в том числе и за этот курс. Он не мог допустить, чтобы средний балл оказался ниже С, иначе Вэлу не дали бы стипендию, а он и так уже нахватал максимум курсов, допустимых в семестре. Ему нельзя выбиваться из графика, в противном случае он не потянет огромную сумму за обучение и взносы, которые придётся платить за летние занятия и следующий семестр.

Вэлу казалось, что он прослонялся по университетскому городку целую вечность, хотя прошло всего лишь несколько часов. Затем он решил заглянуть в спортзал в надежде сбросить нервное напряжение и принять душ, чтобы от него не разило тревожным потом перед встречей с профессором Греем.

К шести часам университетский городок практически опустел, все разъехались по домам на выходные. В кабинете профессора Грея Вэл был лишь дважды. В первый раз они спорили из-за эссе, дискуссия затянулась на целый час, и в итоге Вэл пришёл домой с кучей дополнительных материалов. Во второй раз он заранее сдавал работу, так как собирался уезжать домой на день рождения отца. Они обсудили с профессором Греем тему, которую Вэлу невольно пришлось бы пропустить, и, слово за слово, договорились до того, что Вэл чуть не опоздал на следующую пару. Больше он не позволял себе приходить туда, так как не мог ясно мыслить, думая лишь о том, насколько сексуальным был профессор Грей, когда увлечённо отстаивал свою точку зрения. И как невозможно было не возбуждаться от одного факта, что они были там только вдвоём, наедине.

Кабинет профессора оказался закрыт, но Вэл заметил свет, пробивающийся из-под двери. Сделав глубокий вдох, он поднял руку и постучал. Получилось сильнее, чем хотелось, так что Вэл зашипел и тряхнул рукой, когда дверь открылась.

Здорово.

Профессор Грей, как обычно, выглядел просто офигенно. Волосы казались немного взъерошенными после долгого рабочего дня, что совсем его не портило, как и тёмная щетина на скулах; рукава рубашки были закатаны до локтя, открывая его порнографичные руки, а серые брюки обтягивали настолько, что у Вэла непроизвольно начала выделяться слюна. Что уж говорить о глазах Грея – зелёных, с вкраплением золота и синевы…

Вэл сглотнул и постарался не пялиться и не сходить с ума.

– Проходите, Вэл, присаживайтесь.

Чёрт. Вэл понадеялся, что не промажет мимо стула. Пройдя в кабинет, он расположился перед учительским столом, пока Грей, задержавшись на секунду, закрывал дверь в кабинет. В напряжённой тишине Вэл смотрел, как профессор Грей сел по другую сторону стола и взял в руки эссе, на титульном листе которого значилось имя Вэла.

Пролистав первые страницы с видимыми пометками красной пастой, он остановился и забегал глазами по строчкам.

Несколько долгих минут стояла абсолютная тишина, а затем Грей поднял взгляд и с нечитаемым выражением лица посмотрел на Вэла, который терпеливо ждал, не понимая, что происходит. Наконец, профессор Грей, кажется, принял какое-то решение.

– Ваша работа отложена, мистер Русик, – произнёс он, глянув на эссе. Его ноздри дрогнули, а губы поджались, словно в попытке сдержать…

Улыбку. Уголки губ чуть приподнялись, и Грей встал, обошёл вокруг стола и остановился перед Вэлом. Откинувшись назад, он упёрся бёдрами в столешницу, оказавшись буквально на расстоянии вытянутой руки.

– У вас есть потенциал, но ваша статья абсолютно неприемлема. Однако, – он поднял бумагу и прочел: – Если я буду удовлетворён устной сдачей материала, то поставлю вам хорошую оценку.

О, Господи. Милостивый Боженька и ебучие демоны ада. Где тут дыра, в которую можно провалиться сквозь пол?

– Профессор Грей…

– Зови меня Дитрих, – произнёс тот со смешком, который всё же не смог сдержать. – И не уклоняйся от сценария, Вэл.

– Господи, – простонал Вэл и спрятал лицо в ладонях. – Ох, Господи Боже.

Грей разочарованно вздохнул.

– Опять спешишь и отступаешь от сценария. Ты ещё даже не расстегнул мой ремень, – явно забавляясь, заметил Грей и бросил бумаги на стол. – И не пропускай ту часть, где ты горячо споришь со мной о том, насколько хороша твоя работа и, что я отношусь к тебе предвзято. Мне понравился этот момент.

Рискнув, Вэл посмотрел сквозь пальцы и уставился на жирную надпись посреди страницы. «УДАЛИ МЕНЯ».

– И ты не должен взывать к Богу, пока я не нагнул тебя над своим столом, – продолжил профессор Грей всё более низким и хриплым голосом, склоняясь к Вэлу, пока его горячее дыхание не коснулось пальцев рук.

Чёрт возьми. От такого тона у Вэла точно встанет. Это не могло быть реальностью. Просто… Нет.

– Что ж, – произнёс Грей со вздохом, – если ты всё же хочешь изменить сценарий, то считаю справедливым внести свою лепту и сказать как часто я дрочил, думая про твой рот. Небольшой спойлер: очень часто.

Что?

Медленно подняв голову, Вэл посмотрел Грею в глаза. Сквозь смущение пробилась мысль, что, возможно, он потерял сознание и теперь галлюцинирует. Потому что на лице Грея читалось незамутнённое желание.

Вэл открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, но так и не смог выдавить ни слова, заметив, что взгляд профессора спустился к его губам.

Голос внутри нашёптывал, что, возможно, это какая-то дурацкая шутка. Чтобы окончательно убедиться, Вэл посмотрел на бёдра Грея перед собой, отлично зная, что некоторые вещи просто невозможно скрыть. И чуть не умер от остановки сердца, уставившись на явное свидетельство эрекции, проступающее под тканью брюк.

– Правда? – спросил Вэл, вскинув взгляд на лицо Грея.

– Абсолютная правда, – ответил тот.

– О, Господи, – выдохнул Вэл, заработав согласный изгиб бровей.

– Итак, Вэл, – тихо произнёс Грей, расцепив руки на груди и вновь оперевшись ладонями в столешницу позади, – теперь, когда мы вытащили шило из мешка, что думаешь? Не хочешь применить на практике познания о сексуальных табу и заняться сексом со своим преподавателем в его кабинете? Всё зависит от тебя.

Нет. Да. Чёрт…

Вэл уставился на Грея долгим взглядом, пока не заметил первый признак сомнения в его глазах, поэтому быстро прочистил горло, боясь упустить момент.

– Да. Чёрт возьми, конечно, да, – выпалил он и нерешительно добавил: – Дитрих.

Взгляд Дитриха потемнел, а на губах расползлась хищная улыбка. Он откинулся на локти и прогнулся в спине.

– Что ты… – Вэл положил руки на длинные ноги Дитриха, ощутив под ладонями твёрдые мышцы.

– Импровизирую, – с улыбкой ответил тот и погладил Вэла по щеке, наверняка прекрасно понимая, какую бурную реакцию вызвал в штанах Вэла. – Но ты написал отличную сцену, так что мы всегда можем начать с неё.

Начать. Срань Господня.

По правде говоря, то, что он уже описал это, облегчило Вэлу ситуацию и позволило более уверенно скользнуть руками ближе к паху Дитриха, а затем провести пальцами по очертаниям эрекции. Услышав как Дитрих резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, Вэл почувствовал себя свободнее.

– Что ж, мне всегда лучше давалась устная сдача предмета, – произнёс он, невольно вернувшись к сценарию.

Дитрих хмыкнул, выгнув бровь, потянулся к поясу брюк и выжидающе остановился, пока Вэл не кивнул, опасаясь, что тот передумает. Дитрих облизал губы и расстегнул серебряную пряжку ремня.

– Значит, ты думаешь, что справишься?

Охуеть. Он действительно прочитал фантазии Вэла, раз мог цитировать их наизусть. Вэл провёл руками по бёдрам Дитриха, быстро расстегнул пуговицы с молнией и распахнул ширинку, чётко следуя собственному сценарию. Но чего он не знал и не смог описать, так это насколько умопомрачительно тёплой будет кожа Дитриха под руками, или как брюки сами собой сползут по ногам вниз. И каким великолепным окажется член Дитриха – необрезанным и потемневшим от возбуждения.

Вэл посмотрел сквозь ресницы, вспомнив, что сейчас должна идти его реплика.

– Думаю, что мы выясним это, когда вы поставите мне оценку, – произнёс он и медленно взял в рот головку члена.

Наблюдая как губы Вэла скользнули до самого основания, Дитрих втянул воздух сквозь зубы.

Это было просто невероятно. Смотреть в глаза, которыми Вэл бредил несколько месяцев – с расширившимися от возбуждения зрачками и пристально следившими за каждым его движением.

Вэл ещё ни разу не делал минет парню с необрезанным членом, но у него были неплохие теоретические познания, особенно после занятий по сексуальному воспитанию. Проведя языком по крайней плоти, он собрал мускусные терпкие капли, выступившие на головке. Дитрих быстро расстегнул рубашку и распахнул полы, чтобы та не мешала ему наблюдать, а Вэл оторвался от члена, прижал большой палец к головке и сдвинул кожу вниз, залюбовавшись открывшимся зрелищем.

Пусть для него это было в новинку, но Вэл не хотел выглядеть неопытным. Прижавшись губами к члену, он обильно смазал его слюной, скользнув языком снизу вверх, а затем вновь взял в рот практически до самого основания, чередуя посасывания и ласки языком.

Пальцы Дитриха непроизвольно сжались на крышке стола, и Вэл довольно застонал. Ему нравилось всё: и вкус, и сам процесс, и неповторимый, ни с чем несравнимый аромат секса. А самое главное, что пока он мог доставлять своему партнёру столь интимное удовольствие, его руки всё ещё оставались свободны. Вэл скользнул ладонями по бёдрам Дитриха, поднялся выше, огладил мышцы пресса и зарылся пальцами в курчавые волоски на груди.

Дитрих застонал, оторвал руку от стола и положил Вэлу на макушку, но не стал толкаться глубже. И это тоже было здорово. Кажется, в одной из фантазий Вэла было описано как профессор Грей жёстко удерживал его и трахал в рот, а не нежно массировал кожу головы. Но так тоже было совсем неплохо.

Дитрих схватил его за волосы и потянул назад.

– Хватит. Не знаю как ты, но я потратил почти две недели, представляя как нагибаю тебя над столом.

– Только две недели? – поддразнил Вэл, стараясь скрыть надежду в голосе.

Дитрих прищурился, а затем чуть раздражённо закатил глаза.

– Дольше. Намного дольше. Так как насчёт?..

– О, да. Определённо, да. – Вэл присел на корточки и потянулся за рюкзаком, но остановился услышав:

– У меня всё есть.

Дитрих отпихнул в сторону окончательно свалившиеся с него брюки и, нагнувшись, открыл один из ящиков стола. А у Вэла перед лицом оказалась прекрасная голая задница. Впрочем, на это он тоже не собирался жаловаться. Совершенно.

Дитрих повернулся обратно и удивлённо вскинул бровь, заметив, что Вэл до сих пор сидит на корточках. Но затем, видимо, прочитав всё по выражению лица Вэла, самодовольно улыбнулся.

– О, заткнись, – Вэл быстро поднялся, взялся за воротник толстовки и стащил её вместе с рубашкой одним плавным движением.

И Дитрих действительно заткнулся. Он прошёлся взглядом по телу Вэла, который не почувствовал даже тени смущения. Вэл знал, что выглядит вполне неплохо – он больше не был угловатым подростком, его тело изменилось, повзрослело и окрепло. Сейчас он был, возможно, жилистым, но однозначно не тощим. Вэл потянулся к поясу джинсов, но Дитрих перехватил его руки, не дав расстегнуть болты на ширинке.

Взявшись за бёдра Вэла, Дитрих решительно повернул его лицом к столу, прижался к спине и провёл раскрытыми ладонями по груди и животу. Вэл проскрёб пальцами по столешнице, чувствуя как подкашиваются ноги, когда Дитрих сжал его мгновенно затвердевшие соски. Горячая кожа Дитриха контрастировала с прохладным кондиционируемым воздухом в кабинете, вызывая мурашки. Дитрих пропутешествовал пальцами по волоскам ниже пупка, нырнул за пояс джинсов, вырвав у Вэла прерывистый вздох, и прижался губами за ухом. Язык прошёлся лёгким касанием по чувствительной коже, от чего Вэл задрожал, а затем Дитрих спустился на шею, слегка прихватил кожу зубами и, наконец, расстегнул первый болт.

– Я хочу тебя пометить, – выдохнул он и нырнул рукой под резинку трусов.

Вэл сглотнул и, прежде чем пальцы сжались вокруг его члена, с трудом выдавил:

– Давай.

Дитрих тут же впился губами в шею, оставляя яркую метку на коже, и огладил член Вэла по всей длине.

– Твою мать, – шепнул Вэл, откинув голову Дитриху на плечо, и с наслаждением ощутил, как спину щекочут мягкие волоски на чужой груди. Дитрих вновь присосался к его шее, оставляя очередную метку. Господи, он действительно клеймил Вэла.

Вскоре этого стало слишком мало, так что Дитрих стащил джинсы Вэла на бёдра и потянулся за смазкой на столе. Член скользнул между ягодиц, и головка упёрлась Вэлу в мошонку. Дитрих открыл крышку на тюбике и выдавил немного на пальцы.

Вэл, не колеблясь, расставил ноги шире, насколько позволяли спущенные джинсы. Скользкий палец Дитриха прошёлся по его расселине, размазывая гель, и прижался к анусу. Дитрих чуть надавил на сжатое отверстие, вырывая у Вэла довольный стон и побуждая расслабиться, и легко ввёл кончик пальца внутрь.

– Хочешь больше? – спросил он хриплым голосом, глубже погружаясь в горячее нутро.

– Ох, блядь, да, – ответил Вэл, не узнав собственный голос, вибрирующий отчаянным желанием.

Дитрих протяжно выдохнул и быстро размазал оставшуюся на пальцах смазку по чувствительной дырке, а затем разорвал упаковку презерватива и прижался губами к задней части шеи Вэла. Надев резинку, он положил ладонь Вэлу между лопаток и крепко прижал того к поверхности стола. Под локоть подвернулись какие-то бумаги и ворохом рассыпались по полу. В другой раз Вэл обязательно посмеялся бы над этим, но сейчас он едва заметил это, задыхаясь от желания.

Дитрих раздвинул его ягодицы, прижался головкой к входу и вошёл одним слитным движением, потянув Вэла на себя. Блядь. Вэл сжал пальцы, краем сознания отметив, что скомкал чьё-то эссе, и подался назад, ощущая распирающее давление и приятное жжение. Из лёгких с хрипом вырывался воздух, тело покалывало, а член пульсировал от прилива крови.

– О да, – выдохнул Вэл, когда Дитрих толкнулся до самого основания.

Положив руку ему на плечо, Дитрих принялся вколачиваться в него глубокими, равномерными толчками. Вэл приподнял бёдра и потерялся в ощущениях, не в силах сдерживать стоны. Оказывается, сильные ноги Дитриха были созданы не только для любования. Он трахал Вэла с такой силой, что тот был просто уверен – последствия сегодняшнего секса будут чувствоваться ещё несколько дней.

И с наслаждением будет вспоминать каждую секунду.

Сложившаяся ситуация вызывала странные эмоции. Нервное напряжение, преследовавшее весь день, месяцы фантазий о горячем профессоре и тот факт, что этот самый профессор в данный момент трахал его на своем столе, словно завтра наступит конец света, – всё это вызывало дрожь и невозможность поверить в реальность происходящего.

Вэл чувствовал небольшой дискомфорт: при каждом толчке его бёдра бились о край столешницы, ноги начинали болеть от напряжения, а член ныл, требуя прикосновения. Но всё это не имело значения. Важным было то, что Дитрих горячо дышал ему в спину, кабинет наполнился звуками шлепков кожи о кожу, и время от времени что-то с грохотом падало, когда Вэл пытался уцепиться руками в поисках опоры. Главное, что он испытывал нереальный кайф от чувства растянутости и заполненности, от каждого толчка, каждого движения внутри.

Дитрих застонал и впился пальцами в бедро Вэла, с ещё большей силой входя до самого конца. Спустя несколько умопомрачительных минут он подался немного назад, провёл ладонью по позвоночнику Вэла и прижался грудью к его спине.

Теперь толчки стали короче, губы принялись ласкать кожу спины, а ладонь спустилась вдоль бедра и сжала истекающий смазкой член Вэла. После нескольких движений сжатого кулака Вэл задрожал и закинул руку назад, сжав в горсти волосы Дитриха. В отместку Дитрих прикусил его за загривок.

– Ох, блядь, – задыхаясь, простонал Вэл, сходя с ума от диссонанса быстрых движений руки на члене и медленных глубоких толчков внутри. Удовольствие накатило мощной волной, не позволив ни сориентироваться, ни оттянуть момент разрядки. Дитрих продолжал дрочить ему, Вэл протяжно застонал, чувствуя, как его накрывает крышесносным оргазмом, и кончил, забрызгав белыми потёками профессорский стол.

– О, Господи, – прохрипел Вэл и повалился на крышку стола.

– Вот теперь ты действуешь точно по сценарию, – произнёс Дитрих своим сексуальным голосом, продолжая размеренные толчки.

Вэл хрипло хохотнул, с трудом поднял руку и показал ему средний палец.

– Знаешь что? Заткнись и трахай.

Дитрих фыркнул, чуть сместился и вновь принялся вколачиваться в него сильными, глубокими рывками. Позволив себе на минуту расслабиться и перевести дух, Вэл начал шептать пошлые подбадривания и сжимать мышцы ануса, выдаивая из Дитриха оргазм.

Застонав, Дитрих уткнулся лицом ему между лопаток и кончил, впиваясь пальцами в бёдра Вэла. Наверняка останутся синяки, но это тоже казалось охуенным.

Навалившись сверху, Дитрих упёрся локтями по обе стороны от Вэла, тяжело дыша и переживая свой пик удовольствия.

Наконец, он осторожно отстранился, поднял упавшую на пол коробку салфеток и положил её на стол, а затем отошёл, чтобы избавиться от презерватива. Вэл приподнялся на подрагивающих руках, достал несколько салфеток, привёл себя в порядок, насколько позволяли условия и, наконец, натянул боксёры и джинсы на голую задницу.

Чтобы очистить стол, понадобилось намного больше усилий, да и то остались мутные разводы, но Вэл понадеялся, что те высохнут и станут незаметны. Выбросив использованные салфетки, он отыскал рубашку с толстовкой, которые почему-то повисли на книжном шкафу.

Вернувшийся Дитрих надел брюки и с довольным вздохом уселся за стол. Он окинул Вэла взглядом, внимательно посмотрел в глаза и вопросительно поднял бровь.

– Ты в порядке?

Вэл натянул рубашку с толстовкой, прежде чем ответить. Ему всё ещё казалось, что он попал в дурацкую непонятную ситуацию и позже обязательно начнёт сходить с ума от переживаний, но сейчас… Да, он был в порядке.

– В полном. А ты?

Дитрих блаженно застонал и улыбнулся ему.

– Я тоже.

– Так… Ты всё ещё хочешь поспорить со мной по поводу эссе? Потому что я по-прежнему настаиваю, что моя работа – просто отличная, – выдал Вэл и неторопливо наклонился, подхватывая рюкзак. Ладно, кого он обманывал? Он с удовольствием задержался бы здесь подольше – сейчас или в другой раз.

Слышать смех Дитриха оказалось неожиданно приятно.

– С этим я спорить не собираюсь. Но, к сожалению, моё мнение здесь не учитывается, так как я не могу оценить твою работу.

Вэл вскинул голову.

– Но…

– Думаешь, это было бы справедливо по отношению к другим студентам? – спросил Дитрих.

– Нет, – согласился Вэл, хотя ему казалось, что у него уходит земля из-под ног. Конечно, он сам виноват, что по собственной глупости забыл удалить этот чёртов позорный раздел из своей работы. А о том, что произошло вечером, и говорить нечего. – «Нет» по итоговому эссе означает незачёт, – пробормотал он, сжав в кулаке лямку рюкзака. Ладно, он как-нибудь справится. Это ещё не конец света. Возможно, он сможет подать прошение и записаться на дополнительный курс. Хотя такого почти никогда не делают, но…

– Эй, эй, Вэл, расслабься. – Дитрих поднялся и стиснул его плечи. – Просто распечатай вариант без порно-фантазий и отдай Эрике, она поставит тебе оценку. У неё нет личной заинтересованности, – подумав мгновение, он добавил: – Впрочем, если дашь ей вариант с порно, она может начислить тебе дополнительные баллы.

– И будет доставать меня всю оставшуюся жизнь, – фыркнул Вэл, почувствовав, как его захлёстывает облегчением.

Дитрих выгнул брови и сунул руки в карманы.

– Наверняка.

Больше говорить было не о чем. Вэл на мгновение задержался взглядом на Дитрихе, позволив себе полюбоваться его слегка покрасневшими скулами, расширившимися после секса зрачками, капельками пота на лбу и обнажённой грудью под распахнутой рубашкой. С трудом заставив себя не пожирать Дитриха глазами, Вэл повернулся к двери.

– Что ж, спасибо. Думаю… – ему всё же удалось сдержать рвущийся наружу неуместный смешок. – Увидимся на следующей паре.

– Сделай мне одолжение и не записывайся на мои курсы в следующем семестре, – с иронией в голосе попросил Дитрих.

Вэл растерянно моргнул, не совсем понимая, что это значит. Дитрих подошёл к столу, вытащил из ящика визитку, что-то быстро записал на обратной стороне и вернулся к Вэлу.

Вэл посмотрел на протянутую ему визитку, прикусил губу, колеблясь, но всё же спросил:

– Зачем?

Он готов был принять любой исход событий, который Дитрих мог предложить, но всё же ему требовалась ясность.

– Я хотел бы пригласить тебя на ужин. Или кофе. Куда угодно, – ответил Дитрих, проведя ладонью по щетине, и словно нерешительно заглянул ему в глаза. – Если ты не против.

Вэл определённо был "за".

Он усмехнулся и выдернул визитку из пальцев Дитриха, посмотрел на номер телефона и спрятал её в карман.

– Я позвоню, – пообещал Вэл и вылетел из кабинета, прежде чем успел поставить себя в ещё более неловкое положение.

И если он провёл половину экзамена, водя карандашом по губам, а вторую половину, – поедая своего профессора глазами… ну, кто бы смог его винить за это?

P.S. Ты не любишь меня, знаю. Быть может, не смеешь любить... Но, впрочем, ты видел смиренье в глуби потускневшего взгляда, а значит, ты станешь тем, первым, кто сможет прервать эту нить, что держит меня в расстоянье глотка от заветного яда.
Когда ты осмелишься, сделай на встречу ещё один шаг. Возьми меня за руку, просто открой всё, о чём было страшно сказать. Я не прячу кинжалов. Я тени и свету – не враг. Я просто с тобою, лишь это сейчас для двоих нас так важно.
Ты не любишь меня... Впрочем, я мог бы любить за двоих. Этой участи тяжкая ноша не смущает моих сновидений, ведь и прежде не много веселья было в днях средь унылой тоски. Но теперь я могу насладиться красотой небывалых мучений!..
Мои закалённые чувства умеючи вынесут боль, а дальше... А что будет дальше, - я тихо и робко надеюсь, - покажется в новой зарнице. Найти бы для сердца покой!.. А прежде, мой милый, иди же, я руки твои отогрею.

Вот так. Я в ладони дыханье своё и тепло возложу. Храни этот дар, как зеницу, и, что бы с тобой ни случилось, запомни, - я стал тем, первым. Я в ритме с тобою дышу. Я жду тебя всюду, а сердце… давно уж тебе покорилось.