За спиной твоей мёртвая дорога, там туманы и дожди

Оксана:

Я всё ещё слышу, как моя рука соприкасается с твоей щекой. Громкий шлепок раздаётся даже сейчас — спустя шесть лет.

А ты знаешь, что теперь меня называют «Снежной королевой»? Что я экстраординарная сука? Что я беру от мужчин то, что хочу, как когда-то ты брал от меня?

Часть меня умерла в тот день; в день, когда я узнала, что не единственная, кого ты любишь.

Бабник бабником.

Ты не видел ничего плохого в том, чтобы иметь трёх подружек.

Теперь я независимая женщина, а не щенок, который бегает везде за тобой.

Теперь мужчины следуют за мной.

Я плету свою шёлковую паутину и беспощадно ловлю мух.

Я лучший торговый представитель в регионе, приносящий миллионы долларов каждый квартал. У меня хороший дом, хорошая машина, и мне чертовски одиноко, но, кажется, мне нравится именно так.

Я не знаю, где ты, но меня это и не волнует. Прошли годы, и я понятия не имею, что случилось с единственным мужчиной, которого когда-либо любила.

Всё обманчиво. Двери закрылись, зашторились окна.
Эта сцена для избранных, только премьерный концерт.
В небольшой комнатушке в одной из квартир, средь высоток
Подают за столом мякоть сердца - редчайший десерт!
И похвалят, и скажут: "Достойно!", и скажут: "Душевно!",
И уйдут, разойдутся, оставив посуду и грязь...
Лишь актёр, соскребая с тарелок всю горечь, смиренно,
Будет плакать, а может, давиться от боли, смеясь...

Первый день нового квартала, а у меня уже есть свои цели. Это будет трудно, но думаю, что смогу справиться, особенно с информацией, которую получила. Их предыдущий представитель, Бейц, оставил компанию, и я получилась его основного клиента — «Бейц Банк и Траст».

Это моя первая встреча с представителями компании, и я готова показать им всё, что они потеряли с Бейцем за последние два дня.

— Иди и сделай это, Тигр, — говорит мой босс, когда я прохожу мимо его стола по пути в конференц-зал.

Я сижу в кабинете, просматривая коммерческие предложения, когда Алла — секретарша — сопровождает команду банка.

За шесть лет никому не удавалось застать меня врасплох — до этого момента. Момента, когда ты входишь в эту дверь и возвращаешься в мою жизнь.
​
​Не живу в этом городе – сонно;
Прикрываю ладонью глаза.
На плечах – неподъёмная тонна,
Всё спускается на тормозах.
Как в замедленной съёмке, ступаю
Меж рябящих гримасами дней.
Возвращается серая стая –
Паруса грозовых кораблей.
Не живу в этом городе, словно
Отчуждённая крепостью стен.
Боль качается в ласковых волнах
Где-то в трубах заржавленных вен.
День ли, ночь – полумрак обнимает
Мой, сокрытый под пылью, приют.
Я одна в этом граде – немая,
Остальные же пьют и поют.
Не живу в этом холоде – поздно
Начинать что-то заново, вновь.
Сердце отдано пальцам морозным,
Город пьёт неостывшую кровь…

Я воплю, кричу, бью и пинаю тебя… у себя в голове. Я хочу кричать «какого чёрта ты здесь делаешь?», но держусь.

Теперь я крутая деловая женщина, профессионал. У тебя нет надо мной власти. Больше Нет.

Годы были благосклонны к тебе: сейчас ты выглядишь лучше, чем в колледже. Твои глаза всё такие же ярко-зелёные, как и раньше, твои волосы такие же непослушные, но лицо приобрело более мужественный вид.

Проходят мгновения, и я вижу вспышку узнавания в твоих глазах. Внутри я больше не та девушка, но внешне всё ещё есть с ней схожесть.

— Ксана? — спрашиваешь ты, трепет и что-то ещё слышатся в твоём голосе.

Я вздрагиваю от звука твоего голоса, столь плавного и грешного, как и раньше.

​
​— Теперь Оксана. Здравствуйте, Валера.

Голос ржавчины – песни дверей в тишине,
Открываются впавшие в сумерки очи,
И в распахнутый рот задремавшей земле
Сок весны талым сном мироточит.

Лязг оков растолкает печальные льды,
Повернутся ключи в зеве стылого мрака.
Все увидят на серости влажной следы
Прочь идущей озябшей собаки.

А по тёмным следам рассекают лучи, –
Будто лезвия, режут стальные морозы.
Задыхаясь, капелью по рельсам стучит
Мать-Зима, обращается в слёзы.

Голос ветра меняется, меньше хрипит,
Лечит мёдом и соком алоэ ангину,
Даже город под тяжестью каменных плит
Меньше горбит усталую спину.

Но ползут поезда, словно черви в земле
Прорываются к мякоти сочным глубинам,
Так и я, улыбаясь стремящейся мгле,
Сырость топкую ночью покину.

Я представляюсь твоим коллегам, пожимая им руки и игнорируя тебя. Не теряю времени, переходя к представлению бизнес-плана, мой взгляд время от времени мельком возвращается к тебе, так что это не похоже на то, что я игнорирую тебя.

Есть вопросы, они всегда есть, прежде чем четыре пары глаз поворачиваются к тебе.

— Сэр, что вы думаете?

Сэр? Твою. Мать.

Я думала, что пожилой джентльмен с седыми волосами был главой группы, поэтому уделяла ему больше внимания. Я думала, что ты просто мальчик на побегушках.

— Мне нравится, но я хочу сгладить некоторые детали. Данис, не могли бы вы назначить встречу с Оксаной на пятницу. Таким образом, я смогу просмотреть материал и определить план действий, — указываешь ты, прежде чем возвращаешь ко мне свой взгляд, такой же холодный, как и мой во время всей встречи. — Если вы не против, Оксана.

— Пятница вполне подойдёт, — отвечаю я, внутренне издавая стон.

К счастью, похоже, я буду иметь дело с тем, кого ты назвал Данисом, а не с тобой.
​
​Я соглашаюсь поехать к тебе
на ночь
посмотреть
звёзд парад,
Оттого, что мне негде прожить
эту тьму,
прожить этот день
в лего-городе лжи.
Я соглашаюсь. "Ещё коктейль!",-
кричит мой друг.
И чую, как табак крадёт
его рука
в моих кудрях.
Замкнулся круг.
Бегу за дверь
с пометой "Ж",
плююсь, смеясь
о, крепкий ром!..
В объятья рук
почти, как труп,
ложусь с одним
крылом.
Такси. Тоннель. Слегка тошнит.
Плывут слова; какой там смысл,
когда рука
в его руке,
Не страшно.
Замкнулся круг.
Картинка_резкость_звук
пришли в себя
к утру
к рассвету…
Ищу плиту, готовлю чай,
кидаю в рот
какую-то конфету.
Я соглашаюсь. Жду тебя
и не бужу до полвторого
"Обед в постель!"
улыбка
вздох
_рубашки смяты_
Не в первый раз.
Сажусь на пол,
смотрю в тебя
​ даю стакан
"Твой любимый –
с мятой".
Опять курить.
Вожусь с лицом:
помада, тушь,
под маской пудры
укрою боль.
Ведёшь до метро,
а дальше – влом,
целуешь – миг,
кивком прощаясь.
Уходишь.
Я – с одним крылом
не знаю, что такое
счастье.
​
​Валера:

Ты стоишь передо мной, рассказываешь мне и моим коллегам, что собираешься сделать, чтобы помочь расширить бизнес банков. Твои глаза холодно смотрят на меня, но я даже не замечаю этого.

Потому что я счастлив. Ты здесь, стоишь передо мной; прекрасная, красивая… живая.

Все, что я могу думать: «Слава Богу. Слава-чёрт возьми-Боже, ты жива».

Ты исчезла после того, как застала меня с Ланкой, и я не смог найти тебя. Я искал везде и через какое-то время начал проверять некрологи и отчеты о пропавших без вести, молясь не найти тебя там.

Я любил тебя так чертовски сильно, и мне пришлось потерять тебя, чтобы понять это. Мне не нужны они; мне не нужны другие женщины.

Я просто нуждался в тебя. А ты ушла.

Остыли звуки, гул машин на запад стёк,
В туман распахнутого мира многоточий,
Где каждый болен и безмерно одинок,
Где не бывает в городах беззвёздной ночи.

На грани сумерек крадущийся рассвет
Почти схватил мою истерзанную руку,
И сонм волнистых облаков за ним вослед
Ворвался пеной в небеса, размытой вьюгой.

С изломов крыш, где голубиные сердца,
Слеза далёкого тепла струится в город,
В глаза и рот открытый бледного лица,
Сквозит ветрами за сугробов серый ворот.

Не просыпайся, ты немного подремли,
Быть может, прошлое пригрезится с тоскою,
Те дни, когда холмы торжественной земли
Ты гладил с нежностью и ласковым покоем...
​
​Оксана:

Четверг прошёл быстро, и сейчас уже полдень пятницы, и я должна встретиться с «Бейц Банк и Траст». Встреча за ланчем.

Я ожидаю, что ты будешь слишком занят. Я ожидаю только Даниса. Опять же, мои ожидания даже близко не оправдались.

Приходит не только Данис, ты тоже здесь.

Я не готова к твоему появлению. Не знаю, как реагировать на тебе или твоё присутствие.

Мы обсуждаем предложение, и ты в основном молчишь: за тебя говорит Данис. Твои глаза изучают меня, я вижу, как ты наблюдаешь за мной.

Данис тоже следит за мной.

Ты согласен практически на все мои предложения, только некоторые моменты нужно изменить.

Через три дня начала нового квартала, половина моей цели достигнута, и меня сжигает изнутри то, что я должна благодарить тебя.


Так прекрасно закатное солнце погибших планет!
Омывает обрядным вином вековые руины
Ворожащий лихими ветрами, пылающий свет,
Наизусть заучивший покрытые пеплом долины.

Заговорщицки вихри песка и бесплодной земли
Поднимаются ввысь и рисуют чудные картины.
Оказавшийся здесь, будь разумен, спокойно внемли,
Что не выбраться мухе из цепких оков паутины.

Так прекрасно закатное солнце погибших планет!
Притягательны волны, нависшие в небе туманном;
И был прав, говоривший: "Лишь там хорошо, где нас нет".
Это место гостей не выносит, тем паче - незваных...

— Оксана, я хотел бы узнать, не хочешь ли ты встретиться со мной, возможно, сходить на ужин, — спрашивает Данис.

Он вежлив, но я должна быть груба в ответ. Особенно когда ты наблюдаешь: смотри, что ты сотворил.

— Я не хожу на свидания, — указываю я. — Но если ты хочешь поесть, прежде чем мы займёмся сексом, то знай: я всегда люблю вкусно поужинать.

Я облизываю губы, соблазняя свою добычу. Он уже в моих сетях, но я хочу показать тебе, что ты будешь вторым.

— Э… это было бы приемлемо, — заикаясь, отвечает Данис, и я вижу, как его глаза темнеют.

Попался.

— Не думаю, что это лучшая идея, Данис. Мы хотим сохранить с Оксаной профессиональные отношения, — протестуешь ты, удивляя меня.

Какое для тебя имеет значение, если я пересплю с ним? Не выйти за рамки приличия?

Я в расцвете сил, Валерка Русик, как и ты шесть лет назад. Теперь моя очередь, свали с дороги.
​Заглушённые, гулко шаги разлетелись вокруг,
Промелькнули глаза, крест на шее серебряной кляксой
Смазан, ретушь ему не поможет отбросить испуг.
Не хотят, не торопятся стрелки часов возвращаться
Вспять, кружиться до боли, до рвоты, горчащей клубком.
Он бежит, спотыкается снова, взвывая от злости
На себя, на весь Мир и на дьявольский проклятый дом,
Где тепла иль заботы не видано было ни горсти.
В цепь сплетённые, тускло сжигают огни синий мрак,
В талом городе луж и проталин не скрыться и птице.
Он спешит умирать. Его срок – в сигарете табак,
Выдох дыма, который ещё не успел раствориться.
Маска: рот, забирающий вдох, жадно пьющий до дна.
Маска глаз, неустанно следящих за сортом рекламы.
Он уверен, что скрытая суть скоро станет видна,
Если вскроются льды, как коросты и старые раны.
Маска лживо срастается с кожей, таков симбиоз
Восхитительной фальши и глупой беспочвенной веры.
Маска чувств разлетелась на тысячи глянцевых слёз...
Браво, бис! Лицедеи укрылись за плотной портьерой.
Лестниц чёрные рты многозубо смеются вослед.
Он давно не бежит, а хромает треногой на трости.
Он спешил умирать каждый день уже тысячу лет
В мире, где ни тепла, ни заботы не сыщешь и горсти...