Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Красные, сильные – Куклы очень страшные. Третья часть

Я стояла там, полностью ошеломлённая, и смотрела на девушку, пытаясь увидеть хоть какое-то сходство с Вэлом. Единственное, что их объединяло, — это цвет волос, но в остальном они выглядели так, словно были чужими людьми.

Она посмотрела на меня с надеждой, слегка приподняв брови.

— Ну что ж, — начала она, — ты не желаешь узнать всё?

Я сделала ещё один шаг назад. Как я могла поверить, что она на самом деле сестра Вэла, если не знала, как та должна была выглядеть? Она могла прочитать эти журналы и поставить себя на место Джеммы, ожидая невинных девушек, которые сумели найти путь сюда.

— Как я могу быть уверенной, что ты говоришь мне правду? — мой голос дрожал. Я была слишком напугана последние пару часов, из-за чего мой голос вместо лёгкого и воздушного превратился в хриплый и едва слышный.

— Ты должна верить. У меня нет никаких документов, которые доказали бы мою личность.

Я сжала губы и уставилась на неё. Её лицо было покрыто грязью, на левом виске красовался синяк, а ногти были длинными и грязными. Её волосы были завязаны, но мягкие локоны падали на грудь. Губы девушки были сухими и потрескавшимися. В её глазах не было жизни. Джинсы были порваны на коленях и больше походили на шорты. Неужели это она их порвала? Её рубашка также была порвана и покрыта грязью. Мой желудок сжался из-за запаха, который исходил от девушки, словно она не мылась уже слишком давно.

— Хочешь услышать настоящую историю? — Джемма внимательно посмотрела на меня.

Я откинулась к стене, почувствовав усталость. Я уже не помнила, когда спала в последний раз.

— Хорошо, — прошептала я едва слышно.

Джемма услышала меня и бесшумно пошла к своей цели. Мне показалось, словно она парила, а не шла. Джемма села на старый стул, который немного затрещал под весом девушки.

— Чего же ты ждёшь? — спросила она, и я заметила, насколько нетерпеливо и раздраженно прозвучал её голос. Её голос напомнил мне девочек из школы, которых я опасалась и сторонилась. — Садись.

Я сползла вниз по стене. Пол был холодным, а я ударилась сильнее, чем того ожидала. Я потёрла ушибленное место, а Джемма начала свой рассказ.

— Мне было четыре, когда Вэл родился. Я надеялась, что он окажется девочкой. Я всегда хотела иметь сестрёнку, чтобы делать ей причёски, говорить о мальчиках… — она замолчала. Джемма покачала головой и спустя минуту продолжила. — Но он не был девочкой. Я была разочарована, потому что мы не смогли бы играть в куклы. Но я оказалась не права. Мне было восемь, когда Вэл впервые проявил интерес к моим игрушкам. Ему было четыре, и он спросил у меня, может ли он играть вместе со мной. Я ответила: «Нет, куклы для девочек». И после мой брат изменился. Вэл продолжал спрашивать у меня об этом, а я постоянно отказывала. И тогда он прибегнул к насилию.

Джемма замолчала, облизывая сухие губы. Мне было интересно, когда она последний раз пила? Или ела? Могли ли мы вообще есть и пить здесь? Я не была голодна, но чувствовала сухость у себя во рту.

— Да, — продолжала она, — я замахивалась парочку раз, но не била его. Я лишь била его по рукам, когда он приближался к моим вещам слишком близко, но так делали все братья и сёстры. Но он не помнил, что мы: брат и сестра. Вэл не замахивался, он дрался. Он ударил меня в нос так сильно, когда мне было одиннадцать, что сломал его. Мама волновалась. Она заметила, что у меня начали появляться синяки, а затем сломанный нос. Служба защиты детей думала, что это мама била меня. Я пыталась сказать им, что это Вэл. Я пыталась доказать им это, но они не верили, что одиннадцатилетний мальчик может причинить такой вред пятнадцатилетней девочке. Но Вэл был сильным. Для тощего ребёнка, он прекрасно знал, куда надо бить… Очень долго в нашем доме не было отца. Он ушёл, когда Вэлу было три года. Но мой брат очень быстро взял на себя роль ужасного человека. У него были серьёзные проблемы с гневом. Самые маленькие вещи могли привести его в ярость. А когда он был в гневе, то всегда дрался. Это началось, когда ему исполнилось десять. Однажды он пытался ударить маму, но я встала на защиту и приняла ещё один удар на себя. Я была достаточно взрослой, чтобы запомнить отца. Он всегда бил её. На ней было множество синяков, которые она объясняла тем, что ударилась о дверь или стол. Отец всегда злился, как и Вэл. Вэл был точной его копией, и это пугало нас. Мы обе были до смерти напуганы. Мы уходили из дома, чтобы избежать его. Мы тратили несколько часов на то, чтобы просто посидеть на лавочке в парке. Вэл был похож на маму: он тоже был красив. Когда я была не очень. Я видела страх в глазах мамы, когда она смотрела на Вэла и видела в нём копию своего ужаса. Это разбивало моё сердце. Мне было страшно, но в основном я боялась за неё. Мама была хрупкой женщиной, которая легко могла сломаться. А ещё я знала, что Вэл будет взрослеть и становиться только сильнее. Она не могла…

Джемма затихла, прочищая горло, и я заметила, что она плакала. Девушка быстро вытерла слёзы, и лицо снова приобрело ужасающий вид.

— Мы отправили его сюда, когда ему было двенадцать. Через день после того, как он изрезал все мои куклы. Он изрезал их, повесил вокруг кукольного домика и испачкал всё кровью… Мы боялись его, и это стало последней каплей. Мама привезла его сюда. Единственным способом усадить его в машину — было сказать, что мама собирается купить ему кукольный домик. Я никогда не понимала, почему он желал моим куклам зла. Может быть, потому что ему запрещали играть с ними. Это было одержимостью, что и привело его к сумасшествию. Вэл был практически хладнокровным. Он ничего не чувствовал. Я уверена, что он не знал, что делал не так, и почему попал сюда. Оказывается, Вэл действительно был психически больным, как и говорила мама. Мы думали, что в конечном итоге он станет серийным убийцей. Всё было настолько плохо, насколько могло быть вообще. Его заперли в двенадцать лет, и Вэл до сих пор здесь. Мы посещали его каждый день раньше. Мы скучали по нему, хоть он и был жестоким. Мама скучала по нему намного больше, чем я. Я наслаждалась жизнью без него. Синяки начали заживать, и я не боялась быть дома. Но мама заставляла меня ездить к нему вместе с ней. Каждый месяц. Кроме последних двух лет.

Я вспомнила, что Вера сказала мне о его матери и сестре. «Они посещали его иногда. Но ни разу не были здесь уже на протяжении двух лет»

Я собиралась спросить у неё, что же случилось, но она и без того продолжала.

— Мы посетили его, как делали это обычно. Тогда ему было семнадцать или даже восемнадцать, не помню. Но он стал выше и более жилистым, как мы и ожидали. Всё шло, как обычно. Но затем он принёс сыворотки в шприце и всадил их нам в шеи. А потом мы обе проснулись здесь. Я имею в виду, мы знали, что он был умным. Вэл всегда был выше всех в рейтинге одноклассников. Он был умён и красив. И у него был лишь один недостаток: Вэл был психопатом из-за меня. Потому что я не разрешала ему играть со мной в куклы.

У меня было слишком много вопросов, которые вертелись в голове, что мой череп уже начал пульсировать. Я приложила руку ко лбу, пытаясь уменьшить боль.

— Он не знает, что я здесь, — сказала Джемма. — Я спряталась достаточно хорошо. Хоть здесь и ужасно одиноко, — она улыбнулась, словно мы разговаривали за чашечкой чая в гостиной.

Я открыла рот, но у меня не получилось что-то сказать. Во рту было слишком сухо.

Джемма откинулась на стенку старого стула, отчего тот вновь заскрипел. Звук эхом разнёсся по всей комнате, отчего моя боль лишь усилилась.

— Сейчас хорошее время для вопросов, — сказала она после долгого молчания. — Прежде чем он найдёт тебя. Он знает, что ты здесь. У меня нет повода для волнения, но вот у тебя… Так что лучше спрашивай сейчас, пока есть время.

— П-почему он выбрал именно меня? — я мысленно отругала себя за заикание. — Что же такого особенного во мне?

Джемма указала на журналы, которые я продолжала держать у себя в руках.

— Это всё объясняет. Он одержим тобой, ведь ты выглядишь, как Элизабет. Ты уже читала о ней, не так ли? Ты жутко похожа на неё. Почти на одно лицо, — она внимательно осматривала меня, отчего мои щёки вспыхнули. Я обняла себя.

— Она… тоже здесь?

— Нет, — Джемма покачала головой.

— Кто та мёртвая девочка наверху? — я задала вопрос, но уже прекрасно знала ответа на него.

— Наша мама.

Казалось, пол подо мной раскрылся, и я начала падать в глубокую яму, не имеющую конца. Мне казалось, что я буду падать вечно, ощущая твёрдый страх. Вэл убил свою мать. Он убил её. Я не понимала, как он или кто-либо ещё мог сделать такое с женщиной, которая родила его.

— Он… — но у меня не получилось договорить до конца.

— Да, он сделал это. Я не видела убийства, ведь осталась здесь. Мы были здесь вместе, но она захотела пойти наверх и проверить обстановку. Мама не знала, что он был там и наблюдал за тем, как она ходила по кухне в поисках воды и еды. Я слышала смех и крик. Я слышала бег и хлопанье дверью, наверное, в ванную, где ты и нашла тело. Я знала, что ей больно. И это тоже была моя вина. Я должна была пойти вместе с ней. Может быть, тогда он убил бы меня, а не её.

Я открыла рот, чтобы спросить что-то ещё, но не смогла. Свет выключился, и пол начал трястись. Я закричала, пытаясь ухватиться за стену, но мои руки начали скользить, и я ощутила жидкость под ладонями.

Это была кровь или вода? Я не могла различить.

Стул, на котором сидела Джемма, с грохотом упал на пол. Я впилась в стену ногтями, не обращая внимания на то, что ногти начали ломаться, извергая кровь.

И тогда я услышала его голос. Он снова пел. Это был ядовитый звук, который разрушил одну из любимых игр моего детства.

— О, Оксана. Выходи, выходи, где бы ты ни была. Готова ты или нет, но я уже пришёл.

​— Чего же ты ждёшь? — возмутилась Джемма, широко раскрыв свои карие глаза. — Уходи! Уходи! Я не хочу, чтобы он нашёл меня.

Я смотрела на неё расширенными глазами, упираясь в стену ноющими от боли ладонями.

— Ты собираешься позволить мне умереть?

— Да, — закричала она. — А теперь убирайся! Я не забочусь о тебе, я забочусь лишь о себе. А теперь пошевелись, пока он не убил нас обеих.

Прежде чем я успела что-либо понять, Джемма подошла ко мне и с силой вытолкала из комнаты. Я упала на колени, опёрлась руками о пол и завывала от боли. Она уходила.

Теперь я понимала, почему Вэл так сильно ненавидел её.

Я поднялась на ноги, слегка шатаясь под собственным весом. Я не спала больше двадцати часов, моя голова кружилась, и я была полностью истощена. Я крепко вцепилась в журналы, надеясь, что они помогут мне не потерять сознание. Комната вокруг меня кружилась. Во рту всё высохло, и я вспомнила, что не ела ничего со дня моего ночного дежурства. Казалось, что прошло слишком много времени с той ночи. Но прошло всего лишь несколько часов.

Надо мной прозвучали шаги. Я подняла свою голову вверх и затаила дыхание. Если бы мне повезло, то Вэл мог бы не заметить меня.

Но я слишком рано на это понадеялась. Что-то защекотало мою шею, я закричала и бросилась вперёд, выпуская журналы из своих рук.

Когда я обернулась, то увидела его. Он склонил голову немного в сторону и смотрел на меня; его кудри беспорядочно обрамляли лицо; челюсть была сжата, а мышцы напряжены. Одет Вэл был в белое, как и все пациенты больницы. Ноги были босые и грязные, от него воняло лекарствами.

Вэл возвышался надо мной, и я знала, что если он захочет, то с лёгкостью сломает меня, словно прутик. Парень хотел что-то сказать, но резко обернулся назад.

— Здесь кто-то есть?

Я прикусила свой язык. Независимо от того, какой грубой была со мной Джемма, я не могла её выдать. Никто не заслуживает того, чтобы умереть от рук Вэла.

— Не хочешь говорить? Ладно, не буду заставлять, — он подошёл ко мне, но повернулся в противоположную сторону. Я смотрела на него краем глаза, ощущая дрожь во всём теле. — Кто там? Джемма? Скорее всего, ведь мама уже мертва, — я не знала, обращался он ко мне или к самому себе. — Выходи, моя дорогая сестра.

Ответа не было.

— Что ж, ладно. Посмотрим, как просто я найду тебя, — он отошёл от меня, и я с облегчением выдохнула.

Я повернулась и начала смотреть, хотя тогда уже знала, что это была плохая идея. Но ничего не могла с собой поделать. Моё сердце билось так сильно, что я буквально ощущала его в своих ушах. Я почувствовала привкус металла у себя во рту. Поняла, что слишком сильно прикусила язык. Возможно, Вэл был в состоянии сделать из меня свою куклу, но у него никогда бы не получилось заставить меня говорить.

— Да ладно, Джем, — проворковал Вэл, оглядывая темный угол, где пряталась Джемма. — Выходи.

Затем он исчез в темноте, и я не могла видеть его.

Это идеальное время для того, чтобы бежать. Беги!

Но куда я могла бежать? Это был кукольный домик с безумным количеством тупиков и без единого выхода. Я была в ловушке, и не было ничего, что я могла бы сделать. У меня были кое-какие навыки манипуляций, и я могла изъять из этого выгоду. Но Вэл — гений, и я была уверена, что он в состоянии различить, когда им манипулируют. Тем более, изучив поведение медсестёр, Вэл мог бы и сам манипулировать другими.

Это было бы трудно.

Вэл вышел из темноты, крепко сжимая плечи Джеммы. Она подняла свои глаза на меня. Я прекрасно знала, что она обвиняла меня в том, что Вэл нашёл её, но я не говорила ему, где его сестра. Он нашёл её в одиночку.

Её карие глаза были опечалены, слёзы текли по её щекам. Но Вэл не замечал этого. Казалось, что он совсем не признавал каких-либо эмоций.

Я вспомнила, как я плакала, когда он душил меня; как слёзы капали на его руку, но ему было всё равно. Может, он не замечал чувства совсем? Вэл не мог контролировать свои эмоции, не говоря уже о чужих.

— Посмотри, что я нашёл, Оксана.

Я поёжилась, когда услышала своё имя.

— Моя дорогая старшая сестра. Так было когда-то, Джем. Почему ты пряталась? Разве ты не хочешь поиграть?

Джемма не отвечала, сосредотачивая свой взгляд на мне.

— Я сочту это за отказ? Как печально.

Она напряглась, когда Вэл сжал свои руки на её шее. Одним быстрым движением он свернул ей шею, и она упала на пол — мёртвая.

Я посмотрела вниз широко раскрытыми глазами и прикрыла рот рукой. Глаза Джеммы были открыты и продолжали смотреть на меня.

— Мы собираемся играть сейчас, Оксана?

Я посмотрела на него и ощутила дрожь по всему телу.

— Я знаю игру, в которую мы сможем сыграть. Что насчёт пряток? Это всегда весело, не так ли, Оксана? — он спросил слишком небрежно. Это звучало так, словно Вэл только что не свернул шею сестры одним движением рук. Я определённо боялась его больше, нежели ожидала. Он убил её потому, что она отказалась с ним поиграть. Поэтому я знала, что если откажусь, то тотчас умру.

Я проглотила ком в горле и кивнула.

— Хорошо. Значит, играем в прятки. Ты прячешься, а я буду искать тебя. Я считаю до ста, а потом пойду искать тебя. Это достаточно справедливо.

Он повернулся и начал считать, а я же сорвалась с места и начала бежать изо всех сил.

​Я побежала обратно в спальню так быстро, как только мне позволяли мои больные ноги. Краем глаза я заметила картину «Едоки картофеля» и закричала. Их жирные, морщинистые лица выглядели ужасающе, будто смотрели прямо на меня.

Точно так же на меня смотрела Джемма своим холодным, мёртвым взглядом…

По моей спине пробежала дрожь. Я потрясла головой, отбросив мысли о Джемме и том, что Вэл убил её, даже не моргнув. Также он убил свою маму, и я была следующей. И почему? Потому что я выгляжу как девушка по имени Элизабет? Это ведь не было моей виной, что мы были похожи.

Его счёт эхом раздавался по кукольному домику.

Шестьдесят… Шестьдесят один… Шестьдесят два…

Моё сердце бешено билось в груди, а руки дрожали. Он был всё ближе и ближе к ста. Я отчаянно осмотрела комнату, пытаясь найти место, где можно было спрятаться. Я заглянула под кровать, но для меня там было слишком мало места.

Восемьдесят три… Восемьдесят четыре…

Единственным местом, куда я могла спрятаться, был шкаф. Я схватила подол своего платья и побежала туда, тихо закрывая за собой дверь. Я спряталась за платьями, которые висели там. Они пахли нафталином и пылью.

Я приложила руку ко рту, чтобы немного уменьшить звук моего тяжёлого дыхания. Когда Вэл достиг девяноста, я закрыла глаза, ожидая неизбежного.

Если Вэл найдёт меня, то убьёт?

Наверное, это было единственным логическим объяснением.

Он убил людей, которых должен был любить сильнее всех на свете. Поэтому убийство незнакомки, вроде меня, должно было оказаться легче простого.

Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто.

~

Школьный звонок громко звучал по всему городу. Я с нетерпением подбежала к окну, шаркая маленькими ножками по деревянному полу. Я каждый день ждала, когда Стивен вернётся из школы. Он был старше на три года и гораздо выше меня. Он всегда возвышался над другими, даже над нашей мамой.

Я начала считать. Как только я доходила до ста, Стивен появлялся у меня на виду.

Как его маленькая сестра, я боготворила его. Он был красивым и умным, и у него было много друзей. Я пыталась копировать его. Я делала всё, что делал Стивен, пока был дома. Я бегала за ним хвостиком, пытаясь подражать его походке.

— Ксан, перестань преследовать меня. Тебе десять лет, найди себе хобби, — сказал он однажды.

Но я не слушалась. Каждый день ждала его со школы и считала.

И он пришёл домой, как только я досчитала до ста.

Я подбежала к нему с широкой улыбкой на лице. У меня были кривые зубы. Мама сказала, что мне поставят скобки, когда я стану старше, но мне хотелось поставить их уже тогда. Все дети смеялись надо мной, обзывая обидными словами.

Стивен вошёл в дом, бросил свой рюкзак на пол и провёл руками по своим светлым волосам.

— Стивен, — закричала я, а брат лишь закатил глаза.

— Не сегодня, Ксан, у меня много домашней работы.

— Но я разложила настольную игру и всё такое, — я надулась и указала на пол позади меня. Там лежала «Монополия», ожидавшая, когда мы начнём игру.

— Я сказал, что нет, — Стивен покачал головой.

— Мама, — заскулила я. — Стивен не хочет играть со мной.

Мама ничего не ответила. Она никогда не отвечала. Мама всегда спала в своей комнате, иногда выходила, чтобы приготовить нам кое-какую еду. Я всегда ненавидела эту еду, ведь она была отвратительна на вкус.

Я сложила руки на груди и посмотрела на брата.

— Господи, Ксан, — простонал Стивен. — Ты должна прекратить бегать за мной, как потерянный щенок. Я не хочу играть с тобой. Разве ты не понимаешь этого? Я не такой, как ты. Ты лишь раздражительный вредитель, с которым я обязан жить. Больше ничего.

Я никогда не просила его играть со мной снова. Я никогда не ждала, когда он придёт домой. Я никогда больше не считала до ста.

Я игнорировала его в течение следующих пяти лет. Когда ему было восемнадцать, а мне пятнадцать, он навсегда ушёл от нас. Я всегда скучала по нему, хоть и знала, что Стивен никогда не скучал по мне.

Маме было трудно перенести его уход. Если я думала, что она слишком много спала раньше, то ошибалась, ведь после ухода Стивена мама начала спать ещё больше. Я взяла на себя уход по дому. Никогда не понимала маму, пока не выросла. Стивен выглядел как мой отец. Высокий, статный, со светлыми волосами и веснушками на щеках.

Он был почти копией отца, как я — копией мамы — со своими красными волосами и бледной кожей. Мой папа умер давно, и я знала, что видеть Стивена было тяжело для мамы.

Наверное, он ушёл из-за того, что даже собственной маме было противно смотреть на него.

~

В некотором смысле Вэл напомнил мне себя, когда я была ребёнком. Всё, что он хотел сделать, — это поиграть. Парень доходил до крайности, но хотел того же, что и я, когда мне было десять.

А Стивен, как и Джемма, отказался.

Я затаила дыхание, когда услышала шаги на лестнице. Они были медленными, пол скрипел каждый раз, когда Вэл ступал не него.

Я хотела плакать.

— Оксана, — пел он. — Где же ты?

Я закрыла глаза. Это выглядело так, словно я собиралась умереть. Моя жизнь мелькала перед глазами, как в кино. Ни одно воспоминание не было положительным. Я видела только плохие вещи. Смерть отца. Уход Стивена. Печаль матери. Вэл, отрезавший кусок моих волос. Убийство Джеммы…

Он был в комнате. Я слышала, как он ходил вокруг, остановившись возле шкафа.

— Оксана.

Я ничего не ответила. Я начала пятиться назад, пока моя спина не ударилась о стену.

Дверь со скрипом отворилась. Я закрыла глаза, слёзы бежали по моим щекам. Вэл оттолкнул одежду.

— Я нашёл тебя, — сказал он. — Открой глаза и посмотри на меня.

Я не открыла.

Его рука схватила моё лицо, крепко сжимая щёки. Мои скулы болели, а кровь сочилась из внутренней стороны щеки, когда Вэл слишком сильно прижал их к зубам.

— Я сказал, открой их.

Я распахнула глаза, и они встретились с его… Зелёными. Он улыбался. Изо рта у него пахло так, словно Вэл не чистил зубы в течение длительного времени. Слёзы ещё больше скатывались по щекам, я прерывисто дышала. Вот и всё. Он собирался убить тебя.

— Просто сделай это, — мой голос прозвучал глухо, из-за его рук, сжимающих мои щеки. — Убей меня.

Он нахмурился.

— Я не собираюсь убивать тебя, — он опустил моё лицо, толкая обратно. Я ударилась головой о стену и резко отошла от неё, чтобы не удариться ещё раз.

— Что?

— Я не собираюсь убивать тебя, — строго и медленно произнёс Вэл. — Во всяком случае, пока.

Я проглотила ком, образовавшийся в моём горле.

— Пока? — мой голос дрожал. Я не слишком волновалась о своей храбрости. Я была в ужасе.

Вэл не ответил мне. Он продолжал стоять передо мной, а затем достал небольшую коробку. Она была светло-коричневой, слегка разорванной по краям. Я настороженно уставилась на него, когда он аккуратно снял крышку с коробки. Долгое время Вэл просто смотрел вовнутрь коробки. Затем достал оттуда две куклы, похожие на барби. Их волосы были острижены и покрыты красными пятнами. У одной куклы не было глаза, а у второй — руки.

У одной из них были ярко-красные волосы.

— Я люблю такие волосы, — произнёс Вэл, смотря на меня. — Как твои, — он подошёл ближе и провёл руками по моим волосам. Я напряглась. Мне было некуда бежать. Я оказалась в ловушке в этом шкафу, поэтому он легко мог убить меня, если бы только захотел. — Ты красивая.

Я поёжилась.

— Опусти меня, — требовательно проговорила я, хоть мой голос до сих пор дрожал. — Выпусти меня из этого кукольного домика! Ты псих!

В один момент я оказалась крепко прижатой к стене. Вэл сжимал мою шею рукой слишком сильно. Его лицо было так близко к моему, что я ощущала его дыхание на своих губах, когда он говорил.

— Следи за своим острым язычком, Оксана. Помни, кто акула в этом аквариуме. Потому что я уверен, что это не ты, дорогая.

​Вэл отодвинулся от меня и провёл рукой по своим длинным волосам. Я посмотрела на его грудь, которая тяжело вздымалась и опускалась.

— Я убил свою сестру — свою родную кровь — так легко, — он говорил медленно. И мне казалось, что Вэл говорил не со мной, а, скорее, сам с собой. — Так почему же я не убил тебя — чужую?

Он повернулся ко мне и посмотрел на свои руки. Они выглядели тонкими и слишком бледными.

— Эти руки способны убить родную сестру, но не чужую мне девушку, — он поднял взгляд и подошёл ближе ко мне. Я инстинктивно попятилась назад, больно ударяясь о стену спиной. — Это потому, что ты выглядишь, как моя Элизабет? — Вэл коснулся моей щеки, заставляя меня поёжиться. — Единственным отличием является нос. Это не нос Бет.

Слёзы текли по моим щекам. Я покачала головой, пытаясь отстраниться от него, но его горячее дыхание щекотало мою кожу.

— Как это возможно? — он разглядывал моё лицо, отчего я чувствовала потребность укрыться от Вэла, ощущая себя слишком уязвимой. — Вы близнецы?

Я отрицательно покачала головой.

— Клон?

Я снова покачала головой.

— Хм, — Вэл плотно сжал свои губы. Он посмотрел на меня, а затем покинул шкаф, возвращаясь в спальню. — Как любопытно.

Я смотрела на парня широко раскрытыми глазами, слёзы продолжали бежать по щекам. Правой рукой продолжала двигать по стене и обнаружила кое-что.

Это была металлическая палка. Наверное, часть шкафа, которая просто отломалась.

Вэл продолжал говорить:

— Такого не может быть, чтобы люди были настолько похожи, при этом не будучи ни близнецами, ни клонами. В этом нет никакого смысла. Ты не можешь быть её мамой или сестрой, потому что я знал её, когда мне было двенадцать, а ты выглядишь примерно моего возраста.

Вэл просто смотрел в пол, словно размышлял вслух.

Моё сердце билось настолько сильно, что я ощущала резкую боль. Мне нельзя было смотреть в его глаза, чтобы он не понял, что я держала что-то в руке. Я видела такие вещи в кино, поэтому знала, что нужно действовать быстро. Если бы он поймал меня, то обязательно убил бы.

Он повернулся, но металлическая палка вылетела из моих рук. Вэл подошёл ко мне и оглядел сверху вниз. Джемма была права, он был высоким и большим.

Он положил руку мне под подбородок и с силой поднял голову, оставив мою шею полностью беззащитной. Его пальцы пробежались по моей коже, отчего я вздрогнула.

— Кровь в твоих венах… ДНК в твоём теле такое же, как и Элизабет.

С меня было достаточно.

Я с силой толкнула Вэла в грудь. Он слегка споткнулся лишь потому, что не ожидал, что я смогу оттолкнуть его. Парень намного сильнее меня, поэтому он бы даже не шевельнулся, если бы был готов к такому.

Его мягкое выражение лица сменилось на гневное.

— Что за чёрт?

— Я Оксана Баранова. Я не Элизабет и никогда не буду ей. Возможно, я и выгляжу как она, ведь ты твердишь об этом постоянно, словно у тебя заело пластинку, но я — не она. Я не могу быть заменой! — прокричала я. — Она даже не любила тебя, — смех, который вырвался из моего рта, выглядел слишком жалко, что я засомневалась в самой себе. — Неужели ты не знаешь этого? Она не любила тебя и никогда не полюбит. Она думала, что ты урод! Вот почему Элизабет была с другим мальчиком. Ей не хотелось любить кого-то вроде тебя. Она думала, что ты урод. И я тоже. Ты просто незрелый мальчик в теле мужчины.

Не смотря на боль, которая отразилась на лице Вэла, слова продолжали вырываться из моего рта.

— Позволь мне угадать: на самом деле ты просто хочешь кого-то любить. Ты хочешь, чтобы я любила тебя, потому что похожа на девушку, которую ты любишь. Вот почему ты не убил меня. Ты хочешь, чтобы я хотела быть с тобой, как ты с Элизабет. Хорошо, знаешь что? Никто никогда не сможет полюбить тебя. Ты будешь заперт здесь до конца своих дней, потому что ты чёртов психопат, держащий меня здесь в заключении. Это не вызовет у меня любовь к тебе, Вэл. Я никогда… Никогда не буду любить тебя!

Некоторое время он выглядел так, словно кто-то пробежался по его мечте и раздавил её.

Я не ощущала вины, которую спрятала глубоко внутри. Вместо этого я чувствовала себя удовлетворённой. Вэл был тем, кто должен чувствовать себя виновным.

Я тяжело дышала, гнев разливался по моим венам, накаляя воздух вокруг.

На лице Вэла застыла гримаса боли, как у ребенка. Но в конечном итоге эта боль сменилась гневом.

Он крепко сжал свои кулаки.

— Ты пожалеешь о том, что сказала.

Он попятился, шагая к кровати, находящейся прямо напротив шкафа. Его руки настолько сильно обхватили спинку кровати, что костяшки побелели. Вэл посмотрел вниз, опустив голову.

Это был мой шанс.

Я снова обхватила руками палку и вышла из шкафа, замахиваясь металлическим инструментом, как бейсбольной битой. Я остановилась, как вкопанная, когда парень заговорил. Но Вэл не поднимал головы.

— Я хорошо осведомлён о моей плохой крови, Оксана. Мне понравилось убивать мать и сестру. Мне очень нравится резать кукол. Мне нравится пугать людей. Это интересно, — он немного помолчал. — Тебе никто не говорил не злить единственного человека, способного выпустить тебя отсюда? Я единственный, кто знает, как вернуть тебя в твоё тело.

Я облизнула губы, крепко сжимая металл.

Он засмеялся горько и слишком холодно.

— А ещё я могу выпустить тебя целой и невредимой.

Чего же я ждала? Нужно было сделать это.

Мои ноги двинулись к Вэлу, прежде чем я смогла подумать об этом. Я ударила его по голове металлической палкой. Вэл упал на пол с глухим стуком. Я отбросила палку куда-то в сторону.

Он всё ещё дышал.

Я отошла от его бессознательного тела, спотыкаясь о собственные ноги, и быстро двинулась к двери. Через пару секунд я услышала грохот. Что-то упало. Это была коробка. Точно такая же, как показывал Вэл раньше. Я должна была пройти мимо, но что-то привлекло моё внимание.

Я подошла к месту, где была коробка, и заметила небольшую фотографию, отчего из моих лёгких вышибло весь воздух.

Элизабет.

Но это была не Элизабет. Нет, девушка смотрела на меня и выглядела точно так же, как и я. Но её нос был другим.

Она была похожа на мою мать.

​Последняя таблетка... Возможно, всё забудется,
Уйду, и без оглядки, свой взор направив вдаль,
Я стану, наконец, твоею верной спутницей...
Исполнится завет, мой друг, седой Февраль!

Прощальная улыбка... Страданий окончание
Без лишних слов в записке, лишь недопитый чай
Ещё хранит моих вдох/выдохов звучание
И соль последних слёз, упавших невзначай.

Когда придёт мой сон, в его вагон я с радостью
Ступлю, как на порог в родной забытый дом.
И пассажиры все, кто с холодом, кто с жалостью,
Посмотрят на часы... Их мысли об одном.

Ты береги мои порывы не-отчаянья
И горьковатый вкус, похожий на печаль.
На всех частотах сердца_радиомолчание.
Исполнился завет, мой друг, седой Февраль!

Опубликовано: 2018-03-19 17:38:09
Количество просмотров: 151

Комментарии