Мёртвые тени

Захлопнув дверь машины, я посмотрела на свой дом и не могла не улыбнуться. Это вторая вещь, которую я купила сама. Первая — машина, которую я приобрела после того, как мой грузовик «умер», на деньги, заработанные от продажи своих картин, фотографий и полученного наследства от бабушки, которая умерла, когда мне было четырнадцать.

Я не считала свои работы какими-то особенными, но однажды, когда продавала их в парке, некто предложил мне внушительную сумму за всю коллекцию.

Дальше это росло и росло. Друзья первого клиента восхищались моими фотографиями, а потом их друзья и друзья друзей. Так продолжалось месяцами, пока мне не предложили должность в престижной галерее в Портленде, штат Орегон, которая выразила готовность выставить мои пейзажи и схожие абстракции. На показе и продаже своих работ я заработала огромную сумму.

Теперь мои работы выставляются в основном в Портленде, но и другие галереи забрали несколько штук, чтобы продать местным предприятиям и частным клиентам в Сиэтле и Олимпии. С имеющимися деньгами и приведшими сюда причинами я осознала, что должна пустить корни как можно ближе к дому и найти место жительства…именно это я и сделала. Я нашла для себя идеальное место.

Мой новый дом — двухэтажное здание в стиле Тюдоров, окрашенное в белый цвет, с тёмно-коричневыми балками на фасаде, которые как будто обнимают всю конструкцию. Огромные окна на первом и втором этажах позволяют проникать солнечному свету. Передний двор выглядит немного безжизненным, но со свежими цветами и растениями будет смотреться совершенно обновлённым.

Внутри повсюду древесина, огромная гостиная с каменным камином и просторная кухня с новой техникой из нержавеющей стали. В доме три спальни, одна из которых представляет собой громадную хозяйскую спальню с прилегающей огромной ванной комнатой, в комплекте с туалетным столиком, джакузи и душевой кабиной. Дом немного большой для одного человека, у которого нет ни детей, ни животных, но, впервые увидев это место, я сразу же в него влюбилась. Что-то в нём привлекло, и я должна была его заполучить. Я не стала терять время и сразу же оставила заявку на покупку. Две недели спустя дом оформили на моё имя.

Это оказалось не так просто, как кажется. Риелтор, к которому я пошла, вела себя уклончиво и никак не хотела говорить о доме. Каждый раз, когда я поднимала эту тему, она притворялась, будто я сумасшедшая и делала вид, будто дома вовсе не существует. Только когда я твёрдо заявила, что мне нужна информация о доме, она наконец сдалась.

Мне было интересно, почему она так неохотно показывала дом, но, услышав разговор с её начальником о том, что она не хочет его отдавать, и я предположила, что она так же, как и я, влюблена в него.

Я чувствовала себя немного неловко от того, что забрала у неё дом, но не могла его упустить. Он слишком напоминал дом моей бабушки здесь, в Страхе, где я проводила лето. Я любила покидать родной Сиэтл и приезжать в этот маленький городок.

Более того, я любила проводить время с бабушкой. У нас с ней были прекрасные отношения. Мы вместе готовили, болтали обо всем и ни о чём и, смущаясь, рассматривали фотографии моего отца с юных лет. Она была единственной, с кем я без страха могла говорить обо всём.

Мои родители не понимали, что я нашла в этом городе. Оба люто ненавидели его. Думаю, это из-за горожан, что были не очень снисходительны к ним, когда мама забеременела мной в шестнадцать. Но, тем не менее, они презрели это и, как только окончили среднюю школу, уехали в Сиэтл, но разрешали мне приезжать сюда на лето.

Но после смерти бабушки родители не видели необходимости привозить меня сюда даже на неделю, поэтому мои поездки в Страх прекратились.

Когда мои фотографии стали популярными, я переехала в Портленд. Этот город был немного лучше Сиэтла, но не вызывал во мне такой же нежности, как Страх. Месяц назад я решила прекратить фантазировать о возвращении в Страх и приняла решение сюда переехать. Я знала, что этот город будет другим без бабушки, но, возможно, я смогла бы почувствовать себя ближе к миру живых, находясь в городе, где она провела свою жизнь.

Когда я сказала родителям о своём решении, оба попытались меня отговорить в надежде, что повзрослев, стану, как и они, ненавидеть этот городишко, но, к счастью, я не устала от него. На самом деле, меня радует размеренный ритм жизни и тот факт, что соседи действительно помогают, когда вам это нужно.

Я думала, что нечто подобное происходит только в фильмах.

Поигрывая ключами, ощутила, как во мне пробуждается волнение, когда я вернулась в настоящее. Это место принадлежит мне. После почти месяца подписания бумаг, волокиты с их согласованием, не говоря уже об ожидании доставки мебели и бытовой техники, этот дом, наконец-то принадлежит мне!

Я издаю нехарактерный для себя визг и бегу к входной двери, желая войти. Скользнув ключом в замок и услышав мягкий щелчок, открываю дверь.

Меня приветствует яркий неоновый лаймово-зелёный цвет стен.

Да, знаю.

Это единственное, что я ненавижу в этом доме, но это легко исправить. Всё, что нужно, — банка с краской, и я к этому готова.

В начале недели, благодаря помощи кузины Лии, я привезла мебель и несколько новых предметов. Правда, когда она впервые здесь появилась, то выглядела весьма подозрительной, но полагаю, родственница нервничала из-за того, что руководила грузчиками в незнакомом доме, пока я работала.

Я ходила по дому и приходила в восторг, убеждаясь, что всё находилось на своих местах. В гостиной всё было именно так, как я и хотела: диван и телевизор стояли в центре, а письменный стол— прямо перед окном. Кухня, сверкавшая новыми приборами, шкафами из вишнёвого дерева и розовой плиткой, уютно устроилась в укромном уголке, откуда открывался вид на сад.

Всю мебель наверху расположили по моим чётким указаниям. Поскольку я жила одна, то решила превратить две дополнительные спальни в свои рабочие зоны. Одна спальня будет по-прежнему функционировать как гостевая комната, но в ней будут находиться и мои художественные принадлежности. Другая будет служить темной комнатой для проявки фотографий.

Издав ещё один визг, я прыгнула на новую мягкую кровать, уже наслаждаясь ощущением того, как она облаком окутывает моё тело. Я уже знала, что с наступлением ночи, буду спать на ней как ребёнок.

Мне требовалось распаковать одежду и вещи из моей квартиры, но хотелось ещё поваляться с этой большой глупой улыбкой на лице. Я продолжала лежать до тех пор, пока не осознала, что вещи всё-таки придётся разобрать, иначе они так и останутся здесь. В конце концов я начала подниматься с кровати, но меня остановил звук из коридора.

Едва слышное царапанье и скрип дерева заставили меня вскочить, а сердце — провалиться в желудок. Дверь оставалась широко распахнутой, так что я могла видеть, есть ли в доме кто-нибудь ещё, но ничего не заметила.

— Эй! — крикнула я, но мой голос сорвался. Руки и ноги затряслись от страха, но нужно сохранять хладнокровность и трезво оценивать ситуацию.

В ответ на свой голос я услышала приглушённое рычание и что-то вроде бормотания из гостиной.

Когда моё сердце уже начало колотиться где-то в районе горла, я медленно подползла к двери, выглянула в коридор и покрутила головой в обе стороны. Ничего не увидела и решила на всякий случай осмотреться, есть ли кто у меня в доме. Вытащив из кармана газовый баллончик, который отец подарил мне на прошлое Рождество, я проверила все комнаты наверху и обнаружила запертую дверь, ведущую на чердак. Подёргала за ручку, толкнула, пытаясь открыть, но створка не сдвинулась. Если присмотреться поближе, то похоже, что дверная защёлка была наглухо закрашена или заклеена.

Понимая, что никто не мог попасть туда, не взломав засов, я спустилась, возобновляя поиски. Как и наверху они ничего не дали. За окном залаяла собака, и меня накрыло облегчение, вызвав короткий смешок. И тут же возобновились царапающие звуки, а моё сердце вновь застучало где-то в горле. Я попыталась поразмышлять о том, что же могло вызвать такой шум, и задалась вопросом: есть ли кто-то в моем доме. Затем в памяти всплыл голос риэлторши, перечислявшей недостатки этого здания, когда пыталась отговорить меня от покупки. Она упомянула, что это старый дом, который недавно ремонтировали, поэтому я подумала, что это могла быть усадка.

Или крысы.

Чёрт. Мне нужно позвонить кому-нибудь, чтобы на всякий случай проверили.

Засунув баллончик в карман, занялась распаковкой и раскладыванием вещей по местам. Чтобы не работать в тишине, включила телевизор — благо, кабельщик появился в тот же день, когда доставили и мебель. Посреди процесса разборки зазвонил сотовый и, взглянув на номер, я обнаружила, что вызов от отца.

— Алло?

— Привет, Тина. Всё распаковала?

— Не совсем.

— Хм, — хмыкнул он. — Удачи. Знаешь, — начал он, но его прервал мой дядя Билли.

— Я буду скучать по тебе, девочка! Твои родители просто ужасно готовят, поэтому возвращайся скорее! Ты же знаешь, что твой дядя Билли любит тебя больше всех!

Я расхохоталась, когда папа велел ему заткнуться, или он вывезет его на крыльцо на холод и будет есть перед ним, пока тот сидит голодным.

— Папа, это ужасно, — посмеялась я, зная, что он просто шутит.

— Да, но он того заслуживает. Я тут подумал…

Волосы на затылке встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Руки начали подрагивать, ноги машинально развернулись к двери, а ощущения говорили покинуть это место. Игнорируя желания тела, я быстро оглядела комнату, ища, что же могло вызвать подобную реакцию, но ничего не обнаружила.

— Так что ты думаешь? — спросил отец, возвращая меня в разговор.

— Прости, что?

— Ты согласна? Звучит неплохо.

— Да. — Я заставила себя хохотнуть. Странное чувство медленно меня покинуло, но остался вызванный им адреналин. — У меня просто странное ощущение.

— Это просто потому, что ты на новом месте. К тому же ты одна в большом доме. Это впервые у тебя. Ты всегда жила рядом со мной или со знакомыми. Теперь же ты одна, и это заставляет тебя нервничать. Я тоже чувствовал себя также, когда купил свой дом.

— Да, наверное. Так что ты говорил раньше?

— Ну, теперь, когда у тебя свой дом, может быть, мы с мамой приедем к тебе? Может, проведём у тебя несколько дней.

— В самом деле? — спросила я, не ожидая от него подобного предложения.

— Да, это твой первый дом. Мы можем отложить наши старые разногласия по поводу него и приехать к тебе в гости, — с сомнением в голосе увильнул он.

— Надеюсь. Мама там?

— Ага. Сидит с твоим дядей Билли и тётей Сью. Подожди.

Телефон передали, и через секунду раздался голос моей матери.

— Тина?

— Привет, мам.

— Привет, милая. Как поездка?

Я вздохнула. Каждый раз при разговоре она спрашивала меня об этом, как будто не верила, что я действительно сюда переехала.

— Мам, я сюда переехала. Это не поездка. Я купила дом.

Она выходит из себя.

— В любом случае я не понимаю твоего желания жить там. Это маленький городок, полный сплетен и любопытных людей!

— Мы уже говорили об этом, мама. Ты знаешь, почему я приняла такое решение.

— Знаю. Но ведь есть много небольших городов, расположенных недалеко от нас.

— Да, но бабушка жила здесь.

Мама смягчает тон.

— Знаю. У вас были особые отношения.— Она ненадолго замолкает. — Хорошо. Сдаюсь. Очевидно, тебе там нравится, поэтому я отступаю.

— Спасибо, —с благодарностью отвечаю я.— Вы с папой должны как-нибудь приехать. Это прекрасный дом. Вы получили мои фотографии?

— Мы скоро придем, — отвечает она, тем самым подтверждая ранее произнесённые слова отца.— И да, мы получили фотографии. Это хороший дом, который напоминает мне о твоей бабушке.

— Вот почему я его и купила его! — засмеялась я.

Мама тоже расхохоталась.

— Всё ясно. А твоя кузина Лиа тоже там?

— Да, но, похоже, ей здесь не понравилось.

— Ну, у Лии много чего произошло. Она немного в затруднительном положении.

— Ох! Всё нормально?

— Она в порядке. Вероятно, она «встречалась» сразу с несколькими парнями… чёрт, я просто скажу это. Она спала с ними, теперь беременна и не знает, кто отец. Моя племянница— шлюха.

От удивления я расхохоталась, немного удивившись словам мамы о своей родственнице, но опять же, она никогда не стеснялась в выражениях. На заднем плане был слышен шлепок, и тётя Сью велела ей следить за тем, что говорит о её дочери.

— Что? — Мама продолжила разговаривать и с тётей Сью, и со мной. — Она такая и есть.

— Говорит женщина, забеременевшая в шестнадцать, —с притворной серьёзностью заявила я.

— Я никогда и не говорила, что я не шлюха. Но я была только с твоим отцом. У меня был только один любовник. С другой стороны, моя племянница…

Я застонала.

— Хорошо, давайте сменим тему. Не хочу думать о том, чтовы с папой делали это. И прежде чем ты что-нибудь скажешь, я знаю, как появилась на свет, но никто не хочет знать о родителях подобное.

Мама рассмеялась.

— Ладно, больше не будем об этом говорить. Ты распаковала вещи?

— Не совсем. Я была слишком взволнована, чтобы что-то делать.

— Возможно, я не понимаю твой выбор, но хочу сказать, чтобы ты наслаждалась этим ощущением счастья. Оно прекрасно. А теперь я тебя отпущу, чтобы ты могла распаковаться. Позвони нам позже, хорошо?

— Обязательно. Люблю тебя, мама.

— Мы с твоим отцом тоже тебя любим. Скоро созвонимся.

С последним прощальным словом мы повесили трубки, и я возобновила прерванное занятие. Через два с половиной часа всё лежало на своих местах. У меня не хватило вещей, чтобы полностью заполнить дом: обстановка в некоторых зонах выглядела скудной, но со временем я намеревалась заполнить все пустые места и сделать своё жилище по-настоящему уютными.

Поскольку я ещё не ходила в продуктовый магазин, пришлось заказать еду на дом. Позвонив в китайский ресторан, достала тарелку, столовые приборы и стакан. Пока ждала заказа, села отдохнуть на диван и поискала что-нибудь интересное, чтобы занять время. Остановилась на фильме, который видела уже много раз, и расслабилась.

Пятью минутами позже на экране телевизора отобразилась мелькнувшая позади меня тень, я вздрогнула и отчаянно оглянулась. И не увидела ничего, кроме зелёных стен и мебели. Внимательно вслушалась, пытаясь расслышать что-то ненормальное, но всё, что разобрала, — звук от телевизора и моё участившееся дыхание.

Обойдя диван, я медленно прошагала по пути тени. В кухне или столовой отсутствовали другие дверные проёмы, кроме кладовой с деревянными панелями и задней двери, которая была всё ещё намертво забита. Осталась только кладовка, которую я и открыла дрожащей рукой, неглубоко дыша.

Увидев пустое пространство, я облегчённо вздохнула, на мгновение прислонилась к стене, приложив руку к груди и подождав, пока замедлится сердцебиение. Вновь успокоившись, вернулась в гостиную, фыркая под нос.

Вновь устроилась на диване, гадая, не показалось ли всё это. Я очень устала от огромного объема проделанной распаковки, поэтому очень возможно, что всё это мне привиделось.

Убедив себя в том, что так и есть, я снова расслабилась на диване, но стоило это сделать, как раздался звонок в дверь, который вновь вынудил ахнуть от страха.

— Еда, — хохотнула я, вновь поднимаясь и взяв сумочку.

Доставщик показался напуганным, вручая пакет с едой, и мне захотелось узнать, всё ли с ним в порядке. Шёл небольшой дождик, и по каким-то причинам водители от этого чумеют.
​
Может, он чуть не попал в аварию? Но не успела я поинтересоваться его самочувствием, как он сбежал, запрыгнул в машину и уехал. Я в замешательстве смотрела ему вслед.

Желудок заурчал, требуя, чтобы его накормили, поэтому я закрыла дверь и отнесла на кухню пакет с вкусно пахнущей едой. И замерла в дверном проёме, заметив, что тарелка и столовые приборы, которые я достала заранее, вновь стояли в открытом шкафу.

Неужели я их не доставала? Я могла бы поклясться. Разве там они стояли, когда я проходила мимо несколькими минутами ранее?

Я постаралась убедить себя, что видела столовые предметы на полке, но разум не отреагировал. Возможно, я их не вытащила, или в усталом и напуганном состоянии бездумно положила обратно.

Решив отпустить эту ситуацию, извлекла необходимые для своего ужина предметы и само блюдо, вдохнула аромат сладко-кислой свинины с жареным рисом и вернулась в гостиную, чтобы отдохнуть.

Ужин я уплела за пару минут, почувствовав себя крайне неловко из-за того, что съела огромное количество еды за столь маленький промежуток времени. Должна была понимать, что нельзя есть так много, но, вероятно, глаза оказались больше желудка.

Относя тарелки на кухню, заметила, что всё лежало на тех же местах, как я и оставила, тем самым подтверждая, что, вероятно, ранее сама переложила приборы и забыла об этом. Быстро помыв и убрав всё, собралась спать, поскольку меня уже накрывала усталость.

Проверив замки и выключив телевизор, поднялась на второй этаж, по мере продвижения слыша странные скребущие звуки, доносившиеся от стены.

— Проклятие. Надеюсь, это не крысы, — сказала я самой себе.

Стоило это произнести, как царапанье прекратилось, но меня это ничуть не успокоило. Вероятно, они испугались звука моего голоса.

Пришлось вернуться на кухню и рядом с холодильником оставить напоминание: завтра позвонить дератизатору, чтобы приехал и осмотрел дом. Хотелось бы надеяться, что звуки связаны лишь со старым домом, но чутьё подсказывало, что это не так.

8*8*8*8

— Мам, я спать пытаюсь, — проворчала я в подушку, пока она поглаживала меня по волосам в попытке разбудить. Не прекращая нежных движений, она продолжила мягко пропускать между пальцами пряди. — Мама, оставь меня в покое. Я устала.

Поглаживание продолжилось, и я начала переворачиваться, готовясь попросить ещё несколько минут сна, как вдруг одновременно произошли два события: ощутила резкий рывок, словно кто-то с силой потянул меня за волосы, и осознала, что не могла находиться в родительском доме. В действительности я не была у них более шести месяцев. Распахнув глаза и подскочив на кровати, принялась лихорадочно оглядываться. Я знала, чувствовала, что кто-то или что-то прикасается к моим волосам.

Отчаянно запустив пальцы в волосы, встряхнула, пытаясь согнать жука или ещё кого-то, кто мог по мне ползать. Поморщилась, когда пальцы попадали на особенно болезненное место, но продолжила искать. Ничего не обнаружив, осмотрела кровать и пол, но и там тоже ничего не было. Прижавшись к изголовью кровати, я в замешательстве уставилась на распахнутую дверцу шкафа.

Я оставила её открытой?

В спальне раздался звук поспешного движения, который слышался и прошлым вечером, я вздрогнула от отвращения, спрыгнула с кровати и удрала в ванную. Теперь-то была уверена: у меня появилась то, чего я уж точно не хотела бы заполучить. Крысы.

Быстро приняв душ, я схватила мобильный телефон, кошелёк и, заперев дом, направилась в закусочною. Заняла место и в ожидании заказа решила вызвать дератизатора.

Я переговорила с тремя людьми, но стоило им услышать о месте расположения моего дома, как они принимались ссылаться на занятость и отключались. Я сидела с ошарашенным лицом, когда официантка Дора, работавшая здесь уже давным-давно, поставила на столик мой заказ.

— Что-то случилось?

— Не могу найти дератизатора. Все заняты.

— В самом деле? — спросила она, показавшись настолько же ошеломлённой, что и я.— Странно, может, дело в нахождении вашего дома. Где вы живёте?

— Тюдоровский на Охотном ряду.

Дора побледнела.

— Ох, да, я и забыла, — чуть нервно хохотнув, сказала она, но тут же успокоилась и улыбнулась.— Дело в расположении. Он стоит в странном месте с точки зрения зонирования и выгодности территории, знаете ли. Попробуйте обратиться в Порт-Анжелес. Это в часе езды, но, насколько мне известно, они сюда выезжают.

Прислушавшись к совету, я позвонила по первому же найденному номеру и с облегчением услышала, что этим утром кто-нибудь приедет.

— Спасибо за подсказку, Дора. Обещали кого-нибудь прислать сегодня утром, поэтому мне пора идти, — сказала я, оплачивая счет.

— Нет проблем, — ответила она, убирая деньги в кассу. — Будьте осторожны в этом доме. Хорошо?

Смущённая её словами, я остановилась в дверях.

— Что вы имеете в виду? Мне стоит чего-то опасаться? — чуть посмеиваясь, поинтересовалась я.

Дора натянуто мне улыбнулась.

— Нет. Просто… будьте осторожны.

— Хорошо. Увидимся позже, Дора.

Помахав на прощанье, я вернулась домой, чтобы дождаться дератизатора. В гостиной заметила, что ранее расставленные вдоль книжных полок фоторамки сейчас лежат на полу или вниз стеклом, как будто кто-то их сбил. Я осмотрелась, стараясь отыскать хоть какой-то признак того, что могло их свалить, но не заметила ни крысиного помёта, ни признаков нахождения другого животного, и окно не было открыто, так что не ветер тоже не мог их сбить.

Расставив фотографии заново и оглядев, испытала признательность и облегчение, что ни одна не пострадала. Некоторые из них невозможно заменить, так что я безумно обрадовалась, что они уцелели.

До прихода дератизатора еще оставалось время, поэтому я взяла книгу и рухнула на диван. Следовало бы пойти наверх и разобрать фотографии, а я люблю заниматься этим долго, забываясь в своём творчестве. Но стоило кому-нибудь прийти, как я теряла весь запал и расстраивалась, поэтому даже не подумала начинать это занятие.

БАБАХ!

Я вздрогнула, а книга с грохотом упала на пол. Сердце заколотилось, под стать сбившемуся дыханию. Взгляд упёрся в потолок — надо мной располагалась спальня, откуда и раздался звук. Я не знала, чего ждать, возможно, не помешало бы рентгеновское зрение, чтобы видеть сквозь стены.

Я медленно поднялась по лестнице и направилась к спальне. Как и мои фотографии внизу, содержимое моего стола раскидано— нет, сброшено на пол. Но ничего из лежащего на нём не могло создать такой громкий звук.

Я оглядела всю комнату, но не заметила ничего необычного. Просто безделушки и две фотографии моих родителей и бабушки.

Из шкафа донёсся знакомый скребущий звук, приблизившись на пару сантиметров к закрытой двери, я приготовилась к тому, что оттуда, как в плохом фильме ужасов, выбегут какие-нибудь существа и примутся кусать меня за лодыжки. Едва моя рука коснулась ручки, раздался громкий стук в дверь, и я снова вздрогнула.

Сбежав вниз по ступенькам, распахнула дверь и увидела удивлённое лицо мужчины с короткими тёмными волосами и карими глазами.

— Вы меня напугали! — басовито воскликнул он.

— Простите, — переведя дух, сказала я. — Слава Богу, вы здесь. Я только что слышала крыс у себя в шкафу.

— Похоже, я пришёл как раз вовремя! Меня зовут Эрик.

Он протягивает руку, и я её пожимаю.

— Тина.— Я впустила его и понаблюдала, как он вытер ноги, прежде чем войти.

— Приятно познакомиться. Мне лучше сразу начать, так что пойду и осмотрюсь наверху, поглядим, найду ли что-нибудь.

Я киваю, и он исчезает на лестнице. Слышно, как он двигается и открывает двери, время от времени разговаривая с самим собой, но ничего больше. Почти через полчаса он спустился, слегка хмурясь.

— У тебя есть ключ от чердака?

— Нет, когда покупала этот дом, мне его не дали, да я полагала, что он мне и не нужен. Как думаешь, там наверху крысы?

Эрик покачал головой.

— Честно говоря, не думаю, что у тебя завелись крысы. Я нигде не видел остатков пищи, следов укусов или помета. Проверю остальную часть дома, чтобы быть уверенным, но, по-моему, у тебя нет проблем с крысами.

Я озадаченно нахмурилась. То есть как это: у меня нет крыс? Я же хорошо слышала, как они скреблись и передвигались в стене. Я не могла ошибиться.

— Что ж, я проверил ещё раз, — сказал Эрик, спустя сорок минут заходя в комнату.— Крыс нет.

— Как это возможно? Я же слышала их!

Эрик пожал плечами.

— Не знаю, что и сказать, но это не крысы или мыши. Возможно, дом оседает. Это же старый отремонтированный дом. А они скрипят и стонут, если ты не знала.

— Да. — Я думала об этом, но уверена, что слышала совсем другое. — Спасибо, Эрик.

Он широко улыбнулся.

— Всегда пожалуйста. Если возникнут какие-нибудь проблемы, не стесняйся, звони.

Проводив его, я задалась вопросом: что, чёрт возьми, происходит в моём доме?
​
​Пойдём скорее, за окном кружится вьюга,
Я покажу тебе, как мертвенно-бело,
Вот только б нам не потерять в свету друг друга,
Вот только б нас той пеленой не замело.

Пойдём скорее, в поле сахара и соли,
Я угощу тебя до боли простотой.
Я покажу тебе в снегах цветы из крови,
Мы восхитимся вместе нежной красотой.

В ночи безликой, ты сожми покрепче руку
Мою, и если страх пронзил, закрой глаза.
Пойдём скорее, за последним зимним кругом
Застынет льдинкой на щеке твоей слеза.

Бежим, бежим, в туман рассыпчатой метели,
Давай ухватим это нежное крыло!
Вот только б мы вернуться в мир живых успели,
Вот только б нас той пеленой не замело…