Залиты кровью заката мои глаза. Глава 7

Примерно в девять я, наконец, откинулся на спину. Оксана лежала рядом и тяжело дышала. После нескольких минут тишины я почувствовал, как она повернулась лицом ко мне. Повернувшись, я увидел, что она опирается на локоть, внимательно изучая моё лицо.
​
- Что такое? – спросил я, не имея возможности прочитать выражение на её лице.
​
- Ничего, я просто… поражаюсь кое-чему.
​
- Скажи мне, - сказал я.
​
Оксана покраснела, и это пробудило во мне любопытство.
​
- То, что ты сказал раньше… это звучит так, словно ты думал обо мне раньше… Ты… хм… фантазировал обо мне?
​
Я рассмеялся. Она такая стеснительная, и она даже не представляет, насколько это мило.
​
- Чем же ещё мне заниматься на лекциях?
​
- О, даже не знаю, - сказал она, приподнимая бровь. – Слушать, может быть?
​
- Социологию? Нет, ты гораздо интереснее. Кроме того, как я могу быть внимательным, когда ты рядом со мной?
​
Она снова покраснела и опустила взгляд на мои руки.
​
- Тебе неловко? – Мне было интересно. Я думал, что она весьма очаровательна.
​
- Нет, - она покачала головой, слега улыбаясь. – Мне нравится это, честно. Я просто… не могу представить, почему ты думаешь обо мне также, как я о тебе.
​
- То, как ты думаешь обо мне, да? Ты фантазировала обо мне? – Спросил я с любопытством.
​
- Ну, да… это нормально?
​
Я снова заставил её нервничать.
​
- Я всегда считал, что это больше прерогатива парней, - сказал я. Конечно, я видел много фантазий в девичьих мыслях, но они были скорее романтическими, чем сексуальными. – Но это… действительно возбуждает.
​
- Правда? Тебе это нравится?
​
- Тебе нравится, что я думаю о тебе. Почему это не может быть взаимно? И о чем ты фантазировала? – спросил я, более чем заинтригованный.
​
Оксана была столь невинна, но продолжала удивлять меня в постели. Я хотел знать, что творится в её красивой головке.
​
- Нет, я не могу сказать это вслух, - она яростно затрясла головой.
​
Я повернулся к ней с заискивающей улыбкой.
​
- Только одну фантазию, – подлизывался я.
​
- Ах… ммм… - сказала она, ёрзая под одеялом, словно оно могло спрятать её.
​
Я приблизил своё лицо совсем близко к её, широко раскрывая глаза и имитируя святую невинность, а может, наивность.
​
- Пожалуйста?
​
- Нет, - она уткнулась лицом в подушку.
​
- Это что-то пикантное, да? – поддразнивал я.
​
- Я и так стесняюсь, - пробормотала она в подушку.
​
- Не надо, - настаивал я. – Я уже говорил, что делал тоже самое.
​
Слегка повернув голову, она одним глазом взглянула на меня.
​
- Может, если ты расскажешь мне свою фантазию, я расскажу свою.
​
- Хорошо, я переживу это, - я усмехнулся, уже ища в голове сценарий, который не напугает её до смерти. – Хммм…
​
Мои пальцы нашли изгиб её бёдра, в то время как я начал.
​
- Хорошо, у меня есть одна. Помнишь, какой большой стол в кабинете социологии? – Я дождался её кивка. – Мне нравится представлять, как я наклоняю тебя над ним и задираю твою юбку – ты всегда в юбке в этой фантазии, для удобства – а затем я спускаю твои трусики до лодыжек и беру тебя сзади.
​
Её рот открылся в изумлении, но она поёжилась, потирая бёдра.
​
- Я думала об этом тоже, - призналась она.
​
- О столе и всё такое? – поддразнил я, зная, что это заставит её покраснеть.
​
- Нет, не совсем.
​
- Твоя очередь, - сказал я.
​
- Я только что сказала тебе, что думала о том же, - сказала она уклончиво.
​
- Нет-нет. Играй честно, Оксана.
​
Она вздохнула и перевернулась на живот, закрывая большую часть тела.
​
- Библиотека, - наконец сказала она.
​
- Библиотека? – Я усмехнулся. – Я заинтригован. Где в библиотеке?
​
Она закусила губу, едва взглянув на меня.
​
- Третий этаж, последняя секция.
​
- И что произошло там, на третьем этаже, в последней секции?
​
- Я потянулась за книгой, когда ты подкрался сзади. Я уронила книгу, когда разворачивалась, и потом ты… ум…
​
- Скажи мне, - тихо произнёс я, уже погрузившись в её фантазию.
​
Я мог представить это, как она стоит на носочках, тянется к неизвестной книге, как вскрикивает, когда мои руки обхватывают её талию.
​
- Ты толкаешь меня на полку и целуешь. И потом ты… ты задираешь мою юбку.
​
- О, так в твоей фантазии тоже юбка. Может, мы должны приобрести несколько, - предложил я.
​
Она покраснела.
​
- Валера!
​
- Извини - извини, - я усмехнулся. – Продолжай. Я сгораю от нетерпения, хочу услышать, что будет дальше.
​
Она закусила губу.
​
- Ты задираешь мою юбку, и потом ты рывком опускаешь мои трусики и расстёгиваешь свои штаны… и потом ты поднимаешь меня и ты… ты…
​
Я не мог сдержать рычания.
​
- И я трахаю тебя на книжной полке?
​
- Да, – её дыхание участилось.
​
- Пока это происходит, ты молчишь или кричишь? – спросил я.
​
- Кричу, - она покраснела. – Я не могу быть спокойна с тобой.
​
- Тогда, я думаю, нам не следует реализовывать это фантазию, - сказал я с сожалением. – Ты весь остаток жизни будешь сгорать от стыда, если нас застукают.
​
- Определённо, - согласилась она, снова кусая нижнюю губу. – Есть ли фантазии, которые мы можем попробовать?
​
Я усмехнулся сам себе. Маленькая кошечка хочет, чтобы я поиграл с ней.
​
- Возможно. Иди сюда, - сказал я, притягивая её к себе.
​
А затем перевернулся на спину так, что она оказалась сверху.
​
Оксана опиралась на мою грудь руками, а мой член удобно расположился между её раскрытых ног. Она ёрзала… Боже, какая она невинная и сексуальная одновременно.
​
- Что это за фантазия?
​
- Ммм… Та, в которой ты наверху, - усмехнулся я. – Я люблю смотреть, как ты кончаешь.
​
Она засмущалась.
​
- Я не знаю, что делать, - призналась она.
​
- Твоё тело знает, - сказал я, придерживая её руками, чтобы она могла оседлать меня. – Просто подвинься назад и… да, - простонал я.
​
Она легко приняла меня, возможно, случайно. Гравитация - чудесная штука. Оксана приняла меня так глубоко, как никогда прежде. Её стеночки задрожали вокруг меня, и она начала медленно двигаться, тихо постанывая.
​
- Именно так, - простонал я, кладя руки на её талию и направляя движения.
​
Оксана выгнула спину, уперевшись руками позади себя, открывая мне замечательный вид. Мои глаза разрывались между её прыгающими грудями и видом моего члена, входящего внутрь неё. Это было намного горячее, чем я мог себе представить.
​
Оксана запрокинула голову от удовольствия, чем подчеркнула совершенство своей груди. Мои голодные глаза бродили по её телу, от влажного лона… к торчащим соскам и к пульсу, бьющемуся на жилке на шее.
​
Это была ошибка. Вид вены, наполненной сочной кровью, вызвал ужасное жжение в моём горле. Я думал, что насытился на последней охоте, но сейчас меня охватила болезненная жажда крови – богатой, ароматной, человеческой крови, которой я был лишён с тех пор, как встретил Оксану.
​
Такой странный контраст, сухое жжение в горле в сочетании с приятным огнем удовольствия, пронзающим моё тело. Я так сильно хотел вонзить зубы в её обнажённую шею, избавить себя от боли и почувствовать первобытное удовольствие. Это было бы так просто. Оксана даже не поняла бы, что произошло…
​
Не думая, я сел и толкнул её против себя. Она вскрикнула, когда приняла меня глубже, и схватилась за мои плечи. Я чувствовал, как её ногти царапают моё тело, чувствовал, как её вагинальные стенки сжимаются вокруг меня, и всё же… это было на грани. Всё, о чём я мог думать… как это будет прекрасно, когда её горячая кровь потечёт по моему горлу.
​
Мой рот был на её шее. Пульс Оксаны барабанной дробью отдавался на моих губах. Я лизнул кожу в предвкушении.
​
Оксана застонала в ответ, как маленький котёнок, а затем уткнулась лицом в моё плечо, с силой сжимаясь вокруг меня, приглушая крик.
​
Её оргазм застал меня врасплох, и его сила вызвала моё собственное освобождение. Это тут же сломило меня. Я был беспомощен против взрывной волны удовольствия. Я ни о чём не мог думать, даже о жажде, которая, я считал, будет преследовать меня до последней секунды моего существования.
​
Я упал на спину вместе с Оксаной. Она лежала на мне, словно тряпичная кукла. На миг, я почувствовал… не блаженство, но… удовлетворённость, возможно. Я не был уверен, как точно обозначить незнакомые эмоции.
​
- Вау, - вздохнула Оксана, не утруждаясь даже поднять голову. – Тебе действительно это понравилось?
​
- С чего ты это взяла? – Я ухмыльнулся, пытаясь восстановить присущую мне дерзость.
​
- Твои глаза, - сказала Оксана, но в её голосе не было ни нотки сарказма. – Ты смотрел на меня так, словно… я не знаю, словно хотел съесть.
​
Я нервно рассмеялся.
​
- Ты выглядишь аппетитно.
​
Оксана хихикнула.
​
- Аналогично.
​
Я не мог придумать подходящий ответ, но Оксана и не ждала его. Она просто легла на бок, прижавшись и перекинув одну ногу через меня, её пальцы бродили по моей груди. Она вздохнула, посылая поток сладкого воздуха ко мне. Я проглотил яд и попытался подумать о чём-нибудь другом, кроме её крови.
​
Она идёт во всей красе, светла, как ночь её страны, - проговорил про себя, закрыв глаза, - вся глубь небес и звёзды все.
​
- Валера? – пробормотала она.
​
В её очах заключены…
​
- Хм? – Как солнце в утренней росе, но только мраком смягчены.
​
- Ты ведь не против, если я останусь, да?
​
Прибавить луч иль тень отнять…
​
- А почему я должен быть против? – И будет уж совсем не та, волос агатовая прядь.
​
- Я слышала, парни не… не приветствуют этого.
​
Не те глаза…
​
- Не приветствуют чего? – Сказал я, достаточно озадаченный, чтобы открыть глаза и храбро встретиться с её горящими щеками.
​
- Липнуть после секса, - сказала она прямо.
​
- О. – Не те глаза, не те уста… - Не думаю, что это применимо к отношениям.
​
И лоб, где помыслов печать, так безупречна, так чиста.
​
- Я просто не хочу пересекать границы, - сказала она.
​
А этот взгляд, и цвет ланит…
​
– Я хочу сказать, это всё новое, и это первый раз, когда я у тебя, и…
​
- Я хочу, чтобы ты осталась, - сказал я прямо.
​
И лёгкий смех, как всплеск морской, все в ней о мире говорит…
​
Её улыбка была нежной. Я почувствовал, как её губы коснулись моей груди.
​
- Хорошо.
​
Она в душе хранит покой. И если счастье подарит, то самой щедрою рукой.
​
Я посмотрел на Оксану - она уже уснула. Я вздохнул и приготовился к долгой ночи.
​
Сон Оксаны был, очевидно, глубоким; она поговорила немного, слегка поёрзала и, словно кошка, свернулась рядом со мной. Пару раз пробормотала моё имя, как всегда, впрочем. Мне стало интересно, какую роль в её снах играл я. Было бы приятно увидеть её сны.
​
Когда Оксана перестала болтать, я поднялся, слишком утомлённый неподвижностью. Я надел боксёры, взял IPod и ушёл в гостиную. Боже, я обожаю технологии. В моём детстве музыку можно было услышать только в живом исполнении. А записи содержали одну песню, и её качество оставляло желать лучшего. Но сейчас одно карманное устройство могли уместить тысячи песен и воспроизводить их в высококачественном звуке. Для меня это было истинным счастьем. Когда я включал звук на максимум, то мог заглушить голоса на некоторое время.
​
Несколько часов спустя, прикосновение тёплой руки на моём плече вырвало меня из задумчивости. Я был так погружён в Чайковского, что не услышал, как Оксана подошла.
​
Когда я открыл глаза, то увидел, что она стоит надо мной, одетая в футболку, которую я носил ранее, и нервно кусает губы. Я вытащил наушники, чтобы она поняла, что я слушаю её.
​
- Я проснулась, а тебя нет… всё в порядке?
​
- Да, - ответил я спокойно. – Я… борюсь с бессонницей. Боялся разбудить тебя.
​
Она села на край журнального столика.
​
- Ты не должен уходит из кровати из-за меня. Не думаю, что ты разбудил бы меня.
​
Я покачал головой, давая понять, что разговор закончен.
​
- Не беспокойся об этом, Оксана.
​
- Что ты слушал? – Спросила она, показывая на мой IPod.
​
- Лебединое озеро.
​
Её губы растянулись в сияющей улыбке.
​
- Чайковский? Могу я послушать с тобой?
​
- Во чтобы то ни стало, - согласился я, приглашая её присоединиться ко мне на диване.
​
Оксана села между моих ног, прижавшись спиной к моей груди. Она вставила один наушник, и я включил мелодию с начала. Как только музыка заиграла, Оксана закрыла глаза и улыбнулась от наслаждения.
​
Оксана уснула в конце третьего действия, но я закрыл глаза и продолжил слушать музыку. Остаток ночи прошёл в этом же духе, тепло Оксаны постоянно напоминало о её присутствии в маленьком мире, которым я наслаждался.
​
​Тайна высокой травы на вершине немого утёса
Не раскроется мне дотемна, до лучей первозданной Луны.
Море тёмное в сильных руках медного купороса
Станет шёпотом горечи слёз, станет выкриком из тишины.

Не посмею встревожить покой одинокого дальнего края,
На чудесную Птицу-Зарю не наброшу плетёных сетей.
Даже, если на риф упаду, я не стану просить, умирая,
Чтобы мутною влагой трава исцелила изломы костей.

Тайну высокой травы знают только несчётные звёзды.
Нет соперников им средь людей, я и сам не пытался понять,
Почему пряди этой травы на могилы кладут на погостах,
Будто с помощью тайны её можно мёртвых на небо поднять.