Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Ты Самая Горячая Слеза. Глава 24

Глава 24 aka Банк любви Тины


От Валеры

— Дорогой, подержи его, пожалуйста. Я сейчас вернусь, — сказала Тина, опуская Люка мне на руки.

Я до сих пор не привык к этому. Жутко боялся причинить ему боль или уронить. Мне было страшно держать его как слишком крепко, так и слишком слабо. Он тихонько икнул и открыл глаза, несколько раз моргнув. Они были тёмно-синими, и я не сомневался, что скоро они станут прекрасно сапфировыми, как и у его матери.

Я сел и опустил Люка на колени, его ножки упёрлись мне в живот, а взгляд устремился на меня. Мой сын. У меня есть сын. Моя Тина подарила мне ребёнка. Это частичка её и меня. Как люди живут с этой радостью каждый день? Принимают ли это чудо жизни как само собой разумеющееся? Как глупо, если это так. Для меня это всегда будет чудом.

— Люк, ты знаешь, что у тебя самая замечательная мамочка в мире? Она такая красивая и добрая, милая и любящая. И весёлая. Она очень весёлая. Она идеальная. Вот почему ты идеален, потому что она такая.

Люк тихонечко вздохнул и легонько махнул ручкой, будто пытаясь согласиться. «Умный мальчик», — с гордостью подумал я.

Я почувствовал, как Тина погладила рукой мои волосы, а затем наклонилась и поцеловала в щёку.

— Медвежонок, я говорила сегодня, что люблю тебя? — сладко спросила она.

Повернув голову, я встретил её мягкие губы, даря своему ангелу поцелуй, который она заслужила.

— Да, говорила. Три раза. Не то, чтобы я считал, — сказал я, улыбаясь только Лютику.

На её лице появилось забавное выражение.

— В любое время, если ты готов, то и я, мой Вкуснядвэл. И ты всегда считаешь, сколько раз я говорю «Я люблю тебя»?

Она готова снова заниматься любовью? Да! Слишком давно мы не были близки. Я отчаянно в ней нуждался.

— Ох, я готов, моя богиня. В любое время. Только скажи когда. И да, я всегда считаю, сколько раз ты говоришь мне, что любишь. Сегодня пока было три, вчера – пять, позавчера – четыре…

— Медвежонок. Ты правда считаешь? — изумлённо уточнила она.

— Да. С того первого признания перед твоей квартирой ты сказала, что любишь меня, девятьсот пятьдесят два раза.

Она подняла Люка и села на мои колени, прижимая его к себе и наклоняясь ко мне.

— Зачем ты делаешь это, дорогой? — спросила она пораженно.

— Потому что каждый раз, когда ты говоришь это, как драгоценный дар. Я считаю каждый, как отдельное благословение. Это банка с сердечками, только банк любви моей Тины, так сказать. Тебе не нравится? — спросил я. (прим. авт.: Идея банка любви заключается в том, что у каждого человека есть “счёт” у любого другого. Всё, что ты делаешь или говоришь, это либо вклад, либо съём средств со счёта любви человека, с которым общаешься. Смысл в том, чтобы иметь большой счёт с кучей депозитов. Это как банковский счёт. Тебе хочется, чтобы там была большая сумма, и чем больше вкладов – тем лучше.)

У меня никогда раньше не было отношений. Даже женившись на Тине, я не был уверен, что нормально для отношений. Существовали правила для такого рода вещей? Я боготворил женщину на моих коленях. Для меня считать её «Я люблю тебя» было единственной правильной вещью. Принимают ли другие мужчины признания в любви от своих женщин легко? Если да, то мир полон очень глупых мужчин.

Держа Люка левой рукой, правой Тина погладила моё лицо. Она подарила мне нежный поцелуй, а потом прижалось головой под мой подбородок.

— Нравится. Возможно, это самая милая вещь, которую ты когда-либо говорил мне, дорогой Медвежонок.

Вздохнув, я обнял её и нашего малыша. Мы посидели так недолго, пока Люк вдруг не проснулся и не начал плакать.

Тина хихикнула.

— Ну кто-то хочет, чтобы ему сменили подгузник и покормили, — соскользнув с моих колен, она встала и улыбнулась мне. — Пойдём, дорогой. Ты переоденешь его, а я покормлю, хорошо?

Я никогда не менял Люку памперсы. Должно быть, будет интересно.

— Эм, конечно, Лютик.

— Мне нужно сбегать в ванную. Переодень его, а я потом покормлю его в кресле-качалке.

— Без проблем, ангел. Я пойду переодевать его прямо сейчас, — с широко раскрытыми глазами я забрал у неё Люка и тяжело сглотнул.

Я направился наверх в детскую и положил сына на пеленальный столик. Ладно, что теперь? Очевидно, я должен добраться до подгузника. Я развернул его одеялко и был рад увидеть, что Тина одела его в расстёгивающийся костюм. Хорошо, расстегнув костюмчик, я его снял. Теперь Люк действительно плакал и сучил ногами, заставляя меня нервничать.

— Всё в порядке, сынок. Папочка всё сделает. У меня получится. Я смогу.

Я расстегнул его подгузник и, Господи Боже, что это? Я чуть не согнулся от рвотных позывов. Оно было везде, эта отвратительная коричневая жижа. Схватив коробку детских салфеток, я быстро начал убирать этот беспорядок. Отвратительно! Вау. Дети могут так много какать.

Примерно половину коробки детских салфеток спустя я сделал себе пометку, что нам надо покупать их оптом. Теперь, когда Люк весь чистый, я был готов надеть на него новый подгузник. Это труднее, чем кажется. Ладно, как я это сделаю? Так? Сюда? Боже, я действительно настолько безнадёжный? Попробую снова. Я выбросил этот бесполезный подгузник и взял ещё один. Задом наперёд. Я вздохнул. Люк теперь орал. «Дыхалки моему сыну не занимать», — подумал я. Наконец, у меня получилось, я прикрепил липучки, застегнул его маленькие, как их назвала Тина, ползунки и ухмыльнулся. Я сделал это! Я поменял обкаканный подгузник и меня не вырвало. И я использовал только одну упаковку влажных салфеток и два памперса. Ещё одна пометка для себя, что подгузники покупать нам тоже лучше оптом.

Я поднял моего маленького сыночка, сияя от гордости.

— Я сделал это, Люк! — он всё ещё плакал, так что я прижал его ближе к себе и стал покачивать на руках, пытаясь успокоить, пока его мама не пришла. — Ш-ш-ш, малыш Лукас. Всё хорошо. Папа рядом. Мамочка скоро придёт и покормит тебя, чтобы сделать большим и сильным. И повезло же папочке, он сможет посмотреть!

Тина вошла в комнату и ухмыльнулась.

— Любой повод, чтобы поглядеть на девочек, да, мой Вкуснядвэл?

Сгорая от желания, я посмотрел на неё.

— Да, моя Богиня. Я обожаю твою великолепную грудь. А теперь покорми сына, пока он не разорвал нам барабанные перепонки, — сказал я со смешком.

— Иди сюда, мой маленький падаван. У мамы есть для тебя кое-что вкусное, — сказала Тина, и Люк затих почти сразу же, как услышал голос матери.

Она забрала Люка из моих рук, села в кресло-качалку и быстро расстегнула рубашку, под которой не оказалось бюстгальтера. И как я не заметил этого раньше?

Она направила свой сосок в рот Люка, и я наблюдал за этим как заворожённый. Я любил наблюдать, как она кормит его, а если быть честным, то я просто любил смотреть на её грудь. Тина постоянно дразнила меня, называя груделюбителем, и это было правдой. Я любил каждую часть её, но было что-то особенное, когда моя рука была на её груди, массируя её, пока я сосал и облизывал другую… Я переступил с ноги на ногу.

Тина наблюдала, как Люк ест, но потом подняла голову и встретила мой взгляд с небольшой озорной ухмылкой. Ах, теперь я был в тяжёлом положении.

— Ну я пойду помою руки, — произнёс я и вышел из комнаты. Я пошел и умылся, чувствуя себя таким извращенцем из-за того, что возбудился, наблюдая, как жена кормит ребёнка.

Я пошёл и лёг на нашу с Тиной кровать, пытаясь думать о чём-нибудь другом, кроме как о занятии любовью со своей женой. Это оказалось невозможным, поэтому я решил просто помечтать о ней. Начал я с её головы и мягких шелковистых светлых волос, падающих на плечи. Думал о её гладком лбе, который любил целовать. Её тёплых синих глазах, обрамленных тёмными ресницами…

Я дошёл до плеч, когда она зашла в комнату и легла рядом со мной.

— Люк накормлен и спит. О чём ты думал, дорогой?

— О тебе, — честно ответил я.

Она провела рукой по моей груди.

— Что обо мне?

Перевернув нас так, чтобы она оказалась подо мной, я прижался к её раздвинутым ногам.

— О занятии с тобой любовью. О том, как сильно я люблю каждую часть твоего тела, от макушки до ноготков на твоих ногах. Обожаю всю тебя.

Мгновение она смотрела мне в глаза, а затем притянула к себе и горячо поцеловала. После была чистая страсть, избавление от одежды и жаждущие руки и рты.

— К черту прелюдию, просто возьми меня, Вкуснядвэл, — потребовала она.

— Как пожелаешь, моя Богиня, — с ухмылкой согласился я и, подняв её бёдра, скользнул в неё. Она со стоном откинула голову. Мне пришлось остановиться и сделать глубокий вдох. Прошло так много времени с последнего раза, когда я был в ней. Мне нужно постараться контролировать себя. Я был готов кончить, но мне хотелось, чтобы это длилось дольше для неё, для меня, для нашего удовольствия. Медленно я начал раскачиваться в ней, скользя руками по её изгибам, прижимаясь к её рту губами, отчаянно нуждаясь быть как можно ближе к ней.

Она довольно закрыла глаза, когда я принялся ласкать её пальцами, поддерживая неторопливый уверенный ритм.

— Посмотри на меня, — её глаза распахнулись. — Так-то лучше. Я хочу видеть тебя, жена, когда ты кончишь. Я хочу, чтобы ты показала мне, что чувствуешь.

— Валера, — ахнула она. Это подвело меня к краю. Начав жёстче врезаться в неё, я заставил её стонать и говорить очень грязные вещи, что бывало только в предоргазменные минуты.

— Кончи со мной, Тини, — грубо сказал я.

Она застонала, и я почувствовал её освобождение, когда она сжала меня. Я выдохнул её имя и кончил так сильно, что буквально увидел звезды перед глазами, но, как и она, не отводил от неё взгляда. Наконец, обессиленный, я рухнул сверху, прижимая её к себе, и перевернул нас набок, не отпуская любимой.

— Я так сильно люблю тебя.

— Я люблю тебя больше, Медвежонок. Сейчас подходящее время напомнить, что мы не предохранялись?

Я замер, а затем пожал плечами.

— Это имеет значение, Лютик?

— Неа. Не для меня, но если я снова забеременею, то не смогу пойти в колледж. Всё равно я уже передумала.

— Но ты хотела учиться. Ты хотела продолжить своё образование. Разве это не твоя мечта? — я не хотел, чтобы ради меня она отказывалась от своих планов.

— Возможно, это и было моей мечтой, но с той ночи, как родился Люк, я много думала. Я буду учителем для наших детей. Я не собираюсь обменивать своего ребёнка или детей на других. И, честно говоря, мы богаты. Мне не нужно работать. Есть женщины, которые убили бы за такую возможность. Ты работаешь на вашу с Эриком компанию, и у меня с твоей мамой появилась идея.

— Появилась? Идея?

— Ну это просто разговоры, но она хочет открыть танцевальную и музыкальную студию, где дети, особенно из малообеспеченных семей, могли бы брать уроки танцев, пения и музыки. Мы могли бы давать уроки бесплатно или по льготной цене для тех, кому нужна помощь.
Нам обеим нравится искусство, и мы считаем важным самовыражение детей. Возможно, однажды мы сможем открыть классы по фотографии и рисованию, а также готовке. Я сказала ей, что помогу с этим, если она решится.

— Звучит здорово. Мы профинансируем это. Если вы рискнёте, мы можем купить всё необходимое для школы и открыть фонд для тех, кто не сможет позволить себе платить.

Тина села, её глаза сияли.

— Ох, я просто в восторге! Пойду умоюсь и позвоню твоей маме. Медвежонок, можешь сделать макароны с сыром? Я умираю с голоду.

— Конечно, Лютик. Это моё фирменное блюдо.

— Я знаю. Оно всегда будет моим любимым блюдом, поскольку стало первым, что мы разделили с тобой, милый, — сказала она с улыбкой. — Помнишь, как в первый вечер в твоей квартире ты оглядел меня, облил колой, уставился на мою грудь, назвал цыпленком и аппетитными ножками? — хихикнула она.

Я покраснел.

— Ты заставляла меня так волноваться. Красивая, привлекательная девушка говорила со мной и была со мной мила. Я совсем не знал, что делать.

Наклонившись, она поцеловала меня.

— Ты был очарователен. Я влюбилась в тебя той ночью, когда ты впервые меня поцеловал. Ты знал это?

— Влюбилась?

— Ага. А когда ты понял, что любишь меня? — спросила она.

— Ох, это легко. В тот день в супермаркете, когда мы шли к машине с нашими покупками. Ты выглядела так мило тогда и говорила о том, чтобы приготовить мне ужин и посмотреть «Властелина колец», а еще как ты любишь эльфов. Именно в тот момент я понял, что ты была той самой для меня и я хочу тебя навсегда. Что я люблю тебя и ты совершенна.

— Ты и я, Медвежонок. Мы всегда были предназначены друг другу. Я люблю тебя. А сейчас одевайся и иди готовить мне свои знаменитые макароны с сыром.

Я хохотнул.

— Сию минуту, ангел. Я люблю тебя, — вдогонку я ещё раз поцеловал её и оделся, всё время насвистывая весёлую мелодию. Жизнь так хороша.

От Тины

— Держи его вот так, Роуз, — сказала я, опуская Люка в её руки. Она выглядела немного испуганной и откинулась в кресле, будто боялась уронить его на пол.

— Ох, эм, Тина. У меня с детьми всегда было не очень. Я редко находилась с ними рядом. Лучше тебе подержать его, — отказалась Розалия.

— Нет-нет. Ты молодец. Я собираюсь приготовить нам обед. Пожарила на гриле куриные грудки и картошку с чесноком, сделала салат с винной заправкой, а ещё чизкейк с шоколадно-арахисовым маслом на десерт.

Роуз округлила глаза.

— Ничего себе, Тина! Ты ешь такое каждый день? Ты готовишь такое всё время? Да я переезжаю!

Я усмехнулась.

— Ага, каждый день. Я очень люблю готовить, и Медвежонок любит поесть… ну и я тоже, так что да, я много готовлю. Тебе рады тут в любое время, Роуз. Спасибо, что проводишь со мной время сегодня, пока ребята осматривают недвижимость для своего бизнеса.

— Нет проблем. Я так рада, что буду работать в новой компании. Мило, что Валера и Эр предложили мне работу.

— Ну так как у тебя есть степень в деловом администрировании, ты более чем квалифицирована, чтобы вести ежедневные дела компании. Им повезло с тобой.

Роуз мягко улыбнулась.

— Спасибо, Тина. Ты очень добра. И он такой хорошенький малыш, не так ли? — спросила она, поглаживая пальцем сладкую щёчку Люка.

— Да, Люк очень хороший ребёнок и Медвежонок замечательный отец. Знаешь, кто действительно хорош с Люком? Его дядя Эрик. Мальчишка его обожает. Думаю, это его голос и излучаемое счастье. Понимаешь, о чём я?

Роуз смотрела на Люка, погрузившись в глубокие размышления.

— Ага… понимаю. Дети, кажется, любят Эрика. Животные тоже. Моя собака обожает его. Она ходит вокруг него, почти поклоняясь. Он большой, но добрый. И у него огромное сердце, — задумчиво проговорила она, всё ещё глядя на Люка.

— Эрик замечательный парень. Однажды он будет отличным мужем и отцом, потому что, как ты и сказала, он добрый и у него огромное сердце.

Розалия, наконец, подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Девушка будет дурой, если позволит такому мужчине уйти, правда?

Я просто кивнула.

— Предполагаю, Эрик рассказал тебя о моём дерьмовом детстве, ужасном разводе родителей и горькой душераздирающей борьбе за опеку надо мной. Так много ненависти. Так много боли. Так много плохих, неправильных решений, что они приняли.

— Но, Роуз, не позволяй этому удерживать тебя от собственного счастья.

— Он останется, Тина? Могу ли я доверить ему своё сердце и своё будущее? Я боюсь, Тина, — проговорила Роуз на грани слёз.

Подойдя, я взяла у неё Люка и крепко обняла её. Отстранившись, посмотрела ей в глаза.

— Теперь, Розалия, послушай меня. Я замужем за мужчиной из семейства Русик, и ты видишь, насколько крепок мой брак и как Медвежонок предан мне. Ты в нашей семье уже больше года и должна видеть, как влюблены Иван и Лара, и насколько он предан ей. Говорю тебе, когда мужчина Русик любит тебя, то это навсегда.

Она кивнула.

— Да, я заметила это. Ты права. Даже в том, как Эрика любит Диму. Как будто любовь Русиков намного сильнее, чем у всех остальных. Знаешь, Эрику потребовалось время, чтобы понять – я не такая, как все девушки, с которыми он встречался. А ещё разобраться, что он любит меня. Но когда он понял это, он действительно начал пытаться показать, как сильно он меня любит. Иногда он может быть балбесом, но когда он серьёзен, то это будто пронизывает насквозь. Ты понимаешь, о чём я? — спросила она.

— Отлично тебя понимаю. Медвежонок такой же. Я никогда не знала, что могу быть настолько любимой. Или так любить в ответ. Если между тобой и Эром то же самое, не позволяй этому уйти. Ты вечно будешь жалеть об этом.

Она отвела взгляд и, казалось, снова погрузилась в размышления.

— Спасибо, Тина. Мне кажется, теперь я лучше понимаю некоторые вещи. Мне просто требовалось немного ясности.

Она молчала некоторое время, а когда заговорила, то будто сделала открытие.

— Я не мои родители. Я не буду, как мои родители, отказываюсь быть такой. Это моя жизнь и мой выбор. Я не буду жить той ужасной жизнь, как у них, и не приму тех жутких решений, как они, — она посмотрела на меня, и я увидела на её лице надежду и решимость. — Потому что я выберу любовь. Я буду любима и буду любить в ответ. Я буду… счастлива.

​Мне не страшно оставить тебя.
Ты со мной никогда не встречалась
И, наверное, это лишь малость, -
Жить, о выдумке глупой скорбя...

Ты не видела цвет моих глаз.
Что же фото – немые картинки,
Может в них – не растаяли льдинки,
Может быть, в них огонь не погас?

Понапрасну не плачь обо мне.
Я однажды приду к тебе ночью
И ты сможешь увидеть воочию,
Как все тени стремятся к Луне.

Мне не страшно идти в никуда
И не страшно с тобой не прощаться.
Я привыкла как нить обрываться,
Не храня за собою следа…

Опубликовано: 2017-11-11 11:44:00
Количество просмотров: 187

Комментарии