Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Ты прячешься всё время в темноту. Тринадцатая часть

Зак…

Когда я вернулся в номер, Анжело спал. Или же притворялся спящим. Так или иначе, было очевидно, что разговаривать со мной он не хочет.

Я долго думал над тем, что сказал Дэн. Эгоистичным засранцем я себя не считал. Выходит, я был слепым? Но что мне предполагалось увидеть?

Я ещё ни разу не видел Анжело в таком разъярённом состоянии, как сегодня. Разве что… Нечто похожее было с ним в день, когда Том предъявил свой маленький ультиматум. И в день, когда он собрался увольняться из «От A до Z». Я так и не понял, что подтолкнуло его на этот шаг. И теперь принялся вспоминать. Что было накануне? Я пригласил его на фолк-фестиваль, и он согласился. Однако потом мне предложил свою компанию Том. Когда в тот вечер Анжело уходил от меня, мы думали, что со мной поедет Том, а Анжело останется дома.

Но как это объясняло то, почему он чуть было не уволился?

Я вспомнил некоторые из обвинений, которые он швырнул мне в лицо. «Думаешь, ты для меня центр вселенной?» Ничего подобного я, конечно, не думал. Неужели он правда был уверен в обратном? Но почему? Явно из-за того, что я, не спросив его, заключил, что он тоже переберётся в Коду. Да, я поторопился с выводами. И всё-таки приехать сюда было его идеей. Он сказал: «Думаешь, я не знаю, что сам предложил тебе переехать?» Идея принадлежала ему, но когда она начала воплощаться в жизнь, он разозлился. На меня. Из-за того, что я уезжаю.

Я и впрямь был слепым.

Анжело был влюблён в меня.

Это казалось невозможным. Но его поступки сразу обрели для меня смысл. Его готовность проводить со мной всё своё свободное время. Его ненависть к Тому. Чем дольше я размышлял об этом, тем сильней убеждался, что моя догадка верна. Я вспомнил позавчерашний вечер – момент, когда он положил руку мне на бедро. Тогда я не придал этому большого значения. Решил, что это случайность, что он сам не заметил. Но теперь я засомневался.

Внезапно я необычайно остро осознал, что он находится в одной со мной комнате, в кровати рядом с моей. Я слышал его дыхание. Даже улавливал запах шампуня, которым он пользовался в душе. И неожиданно мне захотелось узнать, что на нём надето под одеялом. И что будет, если я лягу в его постель и прикоснусь к нему. Ко мне пришло внезапное желание поцеловать его, и я начал возбуждаться от одной только мысли об этом.

– Зак?

Я вздрогнул. И почувствовал себя виноватым, точно он застукал меня за тем, как я мастурбирую.

– Да?

– Извини.

– Анж, я не знал… – Что именно? Список того, о чём я и не подозревал ещё час назад, был чертовски длинным.

– Зак, я всё равно помогу тебе красить. И с переездом.

– Анж…

– Я не могу, Зак. Просто не могу.

Я уже не вполне понимал, о чём мы, но его голос звучал так печально, так обречённо. Я хотел быть умнее или смелее. Я хотел подойти к нему. Но вместо этого просто сказал:

– Как пожелаешь, Анж.

Спустя минуту мне стало ясно, что теперь он на самом деле заснул.

***

Наутро нам обоим было неловко. Анжело пытался делать вид, что ничего не изменилось. Ну, или мне так казалось. Я был сверхчувствительным ко всему, что он делал. Ко всем его жестам. Меня тянуло прикоснуться к нему, обнять, но я боялся даже посмотреть в его сторону.

В магазине всё стало ещё хуже. Дэн принёс упаковку Dr Pepper на шесть банок и два вентилятора, и мы начали красить. Было ужасно жарко – несмотря на открытую дверь и включённые вентиляторы, – и Анжело снял рубашку. Я даже не представлял, насколько отвлекающим станет для меня этот фактор. Пока ползли часы, я то и дело ловил себя на том, что смотрю на него.

​Снова и снова. При первой встрече он показался мне каким-то подозрительным хулиганом. Потом мы подружились, и моё мнение изменилось, но почему мне ни разу не приходило в голову взглянуть на него по-настоящему?

Он был худым, как жердь, но его руки были увиты тугими мышцами. На смуглой коже его тела практически не росло волос. Вокруг пупка у него была татуировка – звёздочка с тонкими лучами, и ещё одна похожая красовалась между лопаток. Его джинсы болтались на бёдрах так низко, что ещё пара сантиметров, и я наверняка увидел бы волосы у него на лобке. Запрокинув голову, он красил стену над дверной рамой и смеялся над чем-то, что только что сказал Дэн.

Он был прекрасен.

Капля краски, сорвавшись, упала ему на грудь и заскользила под моим взглядом по его рёбрам, затем по плоскому животу, поросшему мягким, незаметным пушком. Белая капля на смуглой коже. Внезапно меня охватило нелепое, непреодолимое желание слизнуть её. Я был уверен, что она окажется на вкус, как ванильный пломбир. Я знал, что его кожа под моим языком будет восхитительно-солоноватой. Я представил, как опускаюсь перед ним на колени, скользя языком по рёбрам, а ладонями поднимаюсь по бёдрам вверх, чтобы сжать его ягодицы, представил экстаз на его лице. И ощутил, как от этих мыслей у меня начинает вставать.

– Зак? – неожиданно позвал меня он.

Оторвавшись от капли краски, я поднял взгляд на его лицо. Боже, только бы он не заметил мой чёртов стояк. Он пристально смотрел на меня с этой своей кривоватой усмешкой, и ему явно было невероятно смешно, но вряд ли по причине неприличной выпуклости у меня в штанах. А вот Дэн, напротив, ухмылялся мне так, словно точно знал, что происходит.

– Что? – спросил я – несколько воинственно, хоть и не собирался.

– Ты вообще меня слушал? – спросил Анжело.

Слушал ли я его? Разве он говорил? Я помнил только, как по его животу катилась капелька краски, и с трудом преодолевал искушение посмотреть туда вновь.

– Зак? – повторил он со смешком. – Чувак, что с тобой?

Дэн издал какой-то сдавленный звук – я понял, что он пытается не засмеяться. Мне было нужно, чтобы Анжело срочно надел рубашку.

– Ты не замёрз? – спросил его я.

– Нет. – Он заметил, что капнул на себя краской, и попытался стереть её. Теперь него на животе было смазанное пятно. Но оно хотя бы уже не напоминало мороженое. – А что?

– Здесь холодно. – Меня отчасти оправдывало то, что температура и впрямь снизилась – градусов до тридцати.

Анжело посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Тогда почему ты потеешь?

Тут Дэн не выдержал и захохотал. Анжело недоумённо оглянулся на него, а я метнул в сторону Дэна выразительный взгляд. Он захлопнул рот и начал собирать свои кисти.

– Что смешного? – спросил его Анжело.

– Ничего. – Но ему явно стоило немалых усилий себя сдерживать. – Слушайте, здесь и правда очень жарко. Слишком жарко для нас троих. Так что я, пожалуй, пойду.

– Уже? – спросил Анжело, а Дэн вновь засмеялся.

– Да, пойду скажу Вэлу, что он выиграл наше пари. – Он обернулся. – Анж, лично я, в отличие от Зака, всё слышал и считаю, что идея отличная.

Вид у Анжело стал чрезвычайно довольный, а я испытал иррациональное раздражение из-за того, что это Дэн его обрадовал.

– Ну ладно, – сказал Анжело. – Ужин вечером в силе?

​– Конечно. Приходите, как будете готовы. – Он всё улыбался. Чтобы дойти до двери, ему надо было пройти мимо меня, и, поравнявшись со мной, он негромко сказал: – Что, прозрел наконец? – Я покраснел до корней волос. – Ну, до встречи.

Как только Дэн ушёл, я повернулся обратно к Анжело и увидел, что он снова взялся красить участок над дверью. На его руках плавно двигались под кожей тонкие, упругие мышцы. Голова была запрокинута далеко назад. А в ямке у горла блестела капелька пота.

Я опять начал возбуждаться.

Нет, он был просто обязан надеть рубашку.

– Слушай, всё равно уже почти вечер, – пробормотал я. – Давай вернёмся в гостиницу и приведём себя в порядок. Мне надо принять душ. – Очень-очень холодный душ.

Он пожал плечами.

– Окей.

Сперва надо было вымыть кисти, чтобы они не засохли к нашему возвращению. Мы забились вдвоём в чулан и, встав у раковины, начали смывать краску с валиков и кистей. Было тесно. Рука Анжело то и дело задевала мою. Он, слава Богу, надел рубашку, но теперь меня дразнил его запах. От него пахло шампунем, потом и краской, и это сочетание было эротичным как чёрт знает что. У меня опять встал – просто от того, что Анжело стоял рядом. Он что, утром искупался в феромонах?

Он снова заговорил, и я обнаружил, что мне крайне сложно улавливать смысл его слов.

– Знаешь, чего я никогда не понимал в «Унесённых ветром»? Почему Скарлет сходила с ума по Эшли. Как можно было сохнуть по такому слюнтяю, когда у неё был Ретт?

– Я ни разу его не видел. – Я наблюдал за его руками, за тем, как он промывает кисть, перебирая её щетинки своими длинными, тонкими пальцами, и представлял, как эти самые пальцы запутываются у меня в волосах. Пока я слизываю с его живота краску.

Серьёзно, это становилось уже ненормальным.

Он оглянулся на меня с удивлённо приподнятой бровью.

– Ты не смотрел «Унесённых ветром»?

Мне пришлось заставить себя отвести взгляд от его рук.

– Это же какая-то женская чушь. – Я надеялся, что мой голос прозвучал небрежно и не выдал то, что происходило у меня внутри.

Он криво ухмыльнулся, и в груди у меня что-то перевернулось.

– Это классика. Блин, просто уму непостижимо. Хозяин видеопроката, но не смотрел ничего из классики.

Так, о чём мы опять разговариваем? И когда я внезапно утратил способность поддерживать с Анжело самую простую беседу? Он заправил волосы за ухо, открывая мягкую кожу горла, и мне захотелось приложиться к этому месту губами.

– Оно ведь о Гражданской войне, да? Но я где-то читал, что на самом деле там нет ни одной батальной сцены. Потому-то и не смотрел его.

– Оно не о войне, а о любви во время войны. – Он качнул головой. – Не романтик ты, Зак.

Я не разбирался в романтике, но чувствовал, как внутри у меня что-то растёт. Что-то, по ощущению похожее на прозрение.
​Внезапно всё начало обретать смысл и из расплывчатого становиться чётким.

Всё это время я не замечал его чувств ко мне. Однако оказалось, что мои собственные чувства – к нему – были для меня ещё большим секретом. Но разве не я чуть ли не ежедневно приглашал его в гости? А кто упрашивал его поехать вместе на фестиваль? Кто считал, что куда бы я ни поехал, он будет рядом? Разве не я не представлял, как уезжаю из Денвера без него?
​Было бы чересчур мелодраматично сказать, что я не смогу без него жить, но я вдруг понял, что не хочу проверять это на деле.

Я всё не мог на него насмотреться. Он казался мне таким юным, таким необузданным и прекрасным – словно существо из иного мира. Как ему мог понравиться кто-то вроде меня?

– Значит, Скарлет не любила Ретта? – спросил я. Меня не особенно интересовал ответ. Просто я хотел, чтобы он продолжал говорить – чтобы иметь возможность продолжать им любоваться.

– Сначала нет. Даже когда они поженились, она по-прежнему хотела одного Эшли. Вообще она поняла, что любит Ретта, только в самом конце. Но, – он покосился на меня, краснея, – к тому времени было уже слишком поздно.

А вдруг и я уже опоздал? От этой мысли у меня чуть не остановилось сердце.

– Анж?

Он взглянул на меня сквозь завесу волос, а я, уступив потребности дотронуться до него, протянул руку и отодвинул их в сторону. У него были такие ресницы… Я ещё не видел таких длинных ресниц у мужчин. Он не шевельнулся. Даже не моргнул. Он просто смотрел на меня.

– Анжело, я знаю, что мне следовало спросить. Я знаю, что был идиотом. Я должен был догадаться гораздо раньше.

– Не понимаю, о чём ты.

– Я не знаю, что со мной не так. Я слепой. Или глупец. Или всё вместе. Наверное. Я не знаю.

– По-прежнему не понимаю, о чём ты. – Но в его голос пробралась лёгкая дрожь.

– Я не вынесу, если ты уйдёшь, Анж. Я не смогу переехать сюда без тебя.

Минуту он молчал. Потом спросил еле слышным шёпотом:

– Почему, Зак?

– Потому что. – Всё прояснилось. Теперь я точно знал, что сказать. – Потому что я без ума от тебя, Анж. – Я будто ударил его. Он втянул в себя воздух и закрыл глаза. Я видел, как он дрожит. – Я хочу, чтобы ты переехал сюда вместе со мной. Больше всего на свете. Прости, что мне потребовалось столько времени, чтобы во всём разобраться, но теперь я понял, чего хочу. Чтобы мы были вместе. – Я зацепился пальцем за шлёвку на его джинсах, и он позволил мне притянуть себя ближе. – Анжело, пожалуйста, скажи, что останешься. Ты – всё, что мне нужно. Я никогда и ничего не хотел так сильно, как хочу тебя.

Он открыл глаза, и в них сияло столько надежды, что я перестал дышать.

– Думаешь, Зак, я только того и жду, когда ты решишь, что хочешь меня?

– Нет.

Внезапно он улыбнулся.

– Да.

И прежде, чем я успел что-то ответить, поцеловал меня.

Его рот был горячим и мягким. Как Dr Pepper на вкус. Его руки крепко обвились вокруг моей шеи, и я обнял его, чувствуя трепет его тонкого тела, его ребра за истёртой тканью рубашки.

Это было невероятно – ощущать его на себе. Словно мы были предназначены друг для друга. Словно это была судьба.

Я умирал от желания прикоснуться к нему по-настоящему, сорвать с нас одежду, ласкать его кожу, целовать – абсолютно везде.

​Задрав его рубашку, я прошёлся ладонью по его голой спине и ощутил, как он содрогнулся. Я так сильно хотел его в этот момент, что сомневался, смогу ли дотерпеть до гостиницы.

Внезапно он прервал поцелуй и отодвинулся. Его глаза ярко сияли, рот влажно блестел, и он, улыбаясь, сказал:

– Так давно хотел это сделать.

– И я рад, что это наконец-то случилось.

Я потянул было его к себе, но он отступил назад и покачал головой – по-прежнему улыбаясь и немного дрожа.

– Нас ждут.

Я застонал.

– Ты меня убиваешь. Ты даже не представляешь, что ты делал со мной весь день.

Его улыбка стала ещё ярче.

– Наверное, нет. – Он повернулся и пошёл к двери. – Идём.

Мы вернулись в гостиницу и ополоснулись. Увы, не вместе. Я не хотел никуда идти. Ни на какой ужин. Почувствовать его, узнать его вкус, заняться с ним любовью – вот чего мне хотелось. Он же не замечал моего состояния и вёл себя так, словно ничего не изменилось. Впору было удивиться, уж не привиделось ли мне всё, что было в чулане.

Мы доехали до наших друзей. Вэл был в душе, и нас впустил Дэн.

– Тебе налить чего-нибудь? – спросил он, когда я сел на диван.

– Если можно, бокал вина.

Он рассмеялся.

– Надо было выразиться поконкретнее. Что будешь – пиво или Dr Pepper? А то у нас нет ничего другого.

Я отказался, а Анжело сказал, что не прочь выпить пива, и пошёл вслед за Дэном к холодильнику. Планировка в доме была открытой, поэтому, чтобы оказаться на кухне, надо было всего лишь обойти стойку. Но там Анжело вдруг приобнял Дэна за плечо, и они ненадолго сблизили головы, после чего Дэн рассмеялся, вручил ему пиво и увёл его в коридор. В этот момент из ванной появился Вэл – полуголый, в одном полотенце на бёдрах, он выглядел просто великолепно. Когда они прошли мимо него в спальню, он обернулся ко мне и выгнул бровь. Я только пожал плечами. Впрочем, через несколько секунд они вышли. Анжело допил своё пиво, пока Вэл одевался, и мы отправились ужинать.

​Они отвели нас в местную пиццерию. Мы ещё рассаживались, когда какой-то тип, проходя мимо, пробормотал слово «педики» – достаточно громко, чтобы мы все услышали.

– Не обращай внимания, – сказал Дэн. – В целом народ тут нормальный. А Джерри просто говнюк.

– Эй, Рэм, у нас в столовой вроде есть правило «Никаких педиков», нет? – вдруг произнёс Анжело, и Вэл к моему удивлению отозвался:

– Зато говнюкам вход разрешён.

Они усмехнулись друг другу, точно пара Чеширских котов. Дэн выглядел сбитым с толку. Мне же было приятно, что в кои-то веки кто-то понимал ещё меньше, чем я.

– Ты уже рассказал ему? – спросил Дэн Анжело, когда нам принесли пиццу.

Тот покачал головой.

– О чём? – спросил я.

Анжело покраснел, а Дэн сказал:

– Расскажи. Отличная же идея.

Он повернулся ко мне, сделал глубокий вдох и заговорил.

– Короче, вот о чём я подумал. Тут у них нет не только видеопроката, но и кинотеатра. Но в магазине куча свободного места. Можно в основном помещении выставить фильмы, а в задней комнате устроить кинотеатр. Ну, не обычный кинотеатр, а такой, где люди сидят за столиками, пьют вино и всё такое. Можно показывать что-нибудь старое, те дурацкие киношки Джона Хьюза, которые ты так любишь. Договориться с каким-нибудь кафе, чтобы они поставляли еду. Ещё можно делать вечера для подростков и показывать трешовые ужастики типа «Кошмара на улице Вязов», или вечеринки после выпускного и показывать «Кэрри».
​Дэн говорит, учителя английского иногда дают списки фильмов, чтобы дети писали рецензии, ну или сочинения, ради дополнительных баллов. В общем, ещё можно показывать и кино из этих списков. Наверное, придется заморочиться с лицензиями на такие показы, а ещё на алкоголь и еду, но я готов поспорить, что так ты заработаешь в сто раз больше денег, чем на одном прокате. Тут нет никаких развлечений. Люди точно протащатся. – Он резко умолк, и я понял, что впервые услышал от него такую длинную речь. Его щёки покраснели, но он смотрел прямо на меня. – Как тебе?

Я как наяву увидел всё, о чём он рассказывал.

– Ты ещё спрашиваешь? Это же гениально! Почему ты ничего не сказал?

– Я говорил!

– Даже я уже слышал, – вставил Вэл. – Ты где был-то?

Я вспомнил капельку белой краски, ползущую по животу Анжело.

– Отвлёкся, наверное.

После ужина Вэл и Дэн пригласили нас к себе, но Анжело к моей радости немедленно отклонил приглашение. Всю дорогу до гостиницы он развивал идею с кинотеатром.

– Ещё можно устраивать семейные вечера, – говорил он, пока я открывал дверь в наш номер. – Там есть задний двор. Ты видел? Можно сделать что-то типа детской площадки и нанять кого-нибудь приглядывать за детьми, чтобы, пока они играют, их родители могли посмотреть кино. – Он сел на кровать и начал разуваться. – Только, блин. Я ничего не смыслю в юридических штуках. Тебе надо будет прикрыть свою задницу этим… как оно правильно называется?

– Отказ от ответственности?

– Точно. Составить какой-то документ или ещё что. – Он встал и стянул с себя рубашку. – Чёрт. Вдруг чей-нибудь ребёнок упадёт и расшибётся. Ладно, забыли. Дурацкая идея. – Он засмеялся.

Я так и стоял, наблюдая за ним, у двери. Он подошёл и снизу вверх взглянул на меня, а я, убрав с его лица волосы, обвёл кончиком пальца его губу.

– Надеюсь, ты больше не сердишься на меня.

Он улыбнулся.

– Вроде нет.

Дотянувшись до заднего кармана, он что-то достал оттуда и вложил мне в ладонь предмет, оказавшийся маленьким пузырьком массажного масла.

Я поднял на него удивлённый взгляд.

– Ты что, носил это с собой все выходные?

– Не. Взял сегодня.

– Где?

– У Дэна.

Я вспомнил, как они вдвоём отлучались в спальню, и от смущения застонал.

– О, Боже. Ты попросил у Дэна смазку?

– Да. А что такого?

– Ничего. Просто как-то…

Качая головой, он улыбнулся.

– Знаешь, когда мы познакомились, я подумал, что ты весь из себя такой правильный.

– А сейчас?

– А сейчас я в этом уверен. – Он прижался ко мне теснее. – Правильный, но офигенный.

– А ты показался мне хулиганом.

– А сейчас?

– А сейчас я думаю, что ты потрясающий.

– Зак?

– Да?

– Заткнись и поцелуй меня.

Моя недавняя нетерпеливость ушла, уступив место чему-то более нежному. Я был рад, что он заставил меня подождать. Я поцеловал его и с восторгом ощутил, как его рот с жадной готовностью раскрылся под моими губами.

По пути к постели мы медленно раздевались, целуясь и изучая тела друг друга. Я пытался прикоснуться к нему во всех местах сразу, а он цеплялся за меня, настойчиво притягивая меня к себе, а потом в себя, и мне ещё не доводилось испытывать то, что я почувствовал к нему в тот момент – то настойчивое и дикое, но одновременно невыразимо нежное чувство.

Он был настолько худым, что я боялся его сломать. Худым, но таким сильным. Его ноги крепко стискивали мою талию, а мышцы на тонких руках натягивались точно верёвки, когда он, обнимая, сжимал меня. Его голова была запрокинута. Я прошёлся взглядом по длинной, прекрасной, зовущей к поцелуям шее и, посмотрев ниже, увидел рёбра, косточки на бёдрах и идеально плоский живот. Но его тело не ощущалось жёстким или костлявым. Нет, оно было гибким, стройным и сильным.

Его страсть была неистовой, почти по-звериному яростной. Иногда я едва мог удержать его – у меня в руках точно бился сгусток чистой энергии. Но при этом он не издавал практически ни единого звука, даже когда я вталкивался в него. Невольно мне вспомнился Том с его порнографичными стонами. Анжело был его полной противоположностью. Я слышал только его дыхание, время от времени вздох или тихий всхлип, но не больше. Однако по тому, как он цеплялся за меня, как выгибал подо мной спину, я понимал, что его молчание не связано с отсутствием удовольствия.

Лаская его, я никак не мог им насытиться. Мне нравилось ощущать под пальцами его рёбра, его лопатки, когда я обнимал его, нравилось, как трепещет под моим языком пульс у него на шее. Он был редким, экзотическим существом, которое волшебным образом вошло в мою жизнь, и я всей душой надеялся, что он не захочет её оставить.

Потом он лежал в моих объятьях, полузакрыв глаза, обмякший и сонный, с пылающими щеками, с покрасневшим, припухшим ртом. Само совершенство. Мне казалось, от одного взгляда на него у меня может разбиться сердце.

– Анж, пожалуйста, скажи, что ты не уйдёшь.

– Куда, по-твоему, я могу уйти посреди ночи?

– Ты же понял, о чём я.

– Нет.

– Нет, ты не понял, о чём я?

– Нет. – Он улыбнулся мне. – Я не уйду.

Я крепко обнимал его, пока он засыпал, распластавшись у меня на груди, и думал, как же называется то, что я чувствую. Неужели любовь?

…Анжело

Я просыпаюсь рано. Ночью нас растащило в стороны – ну, настолько, чтобы не свалиться с кровати. Похоже, ни один из нас не привык делить с кем-то постель.

Прошло больше четырёх лет с тех пор, как я просыпался с кем-то в одной постели. Но если раньше я не уходил домой лишь потому, что был слишком обдолбан, то сейчас впервые остался сознательно – чтобы узнать, что будет утром. Я стараюсь не нервничать.

После вчера всё немного побаливает. Я так давно, те же четыре года, никому не давал себя трахать. Забыл, как оно чувствуется наутро, – эту тихую, мягкую боль, которая весь день будет напоминать о предыдущей ночи. Но я ни о чём не жалею.

Прошлой ночью я пережил нечто, чего никогда ещё не испытывал. Даже во времена, когда я на регулярной основе разрешал иметь себя, я ни разу не чувствовал того, что почувствовал с Заком. Это было как соприкосновение душ. Прекрасно, потрясающе и дико страшно. Каждый ли раз с ним будет так?

Я знаю, Зак думает, что любит меня. И наверняка скоро об этом скажет. Я не смею даже надеяться, что окажусь в состоянии сказать в ответ те же слова. Мне лишь бы не психануть от страха.

​Меня никто никогда не любил. Может, только мама. В самом начале. Но явно не особенно сильно, иначе бы она не ушла.
​Некоторые из приёмных матерей говорили, что любят меня, но ни одна из них меня не оставила и не пыталась связаться, когда меня переводили в другую семью. У меня бывали друзья, с которыми я в итоге оказывался в постели. Но не такие, как Зак. Я всегда соскакивал до того, как им могло взбрести в голову, что у нас что-то серьёзное. И никто из них не был мне дорог, как дорог Зак.

И всё-таки даже сейчас я не могу заткнуть внутренний голос, который приказывает мне свалить, пока Зак не проснулся. Который твердит, что, чем ближе я его подпускаю, тем больнее будет в конце. Я пытаюсь не слушать. Я так долго хотел его. С ним всё по-настоящему, и если я оттолкну его, то потом буду жалеть. Но заглушить голос полностью не удаётся.

Я слышу, как Зак шевелится, но не могу даже повернуться к нему лицом. Он прижимается ко мне сзади и обнимает. Целует в шею.

– Всё в порядке? – спрашивает он тихо.

От одного только звука его голоса я расплываюсь в улыбке. И всё – мигом забываю, о чём беспокоился всего пару минут назад.

– Да.

– Хорошо. – Я знаю, теперь и он улыбается. Его ладонь скользит по моему телу, по животу. Я чувствую, как он твердеет, и то же самое происходит со мной. – Можно, мы останемся здесь на весь день?

Я смеюсь.

– Ты мне скажи. Можно?

Он тихо стонет.

– Наверное, нет.

– Тогда тебе лучше остановиться, – дразню его я, а он смеётся.

– Ты прав. – Он ещё раз целует меня в шею, затем начинает вставать. – Я сейчас пойду в душ… – В конце повисает невысказанный вопрос, и я знаю, что это. Приглашение.

– Иди.

– Хорошо. – Если он и был разочарован, то сумел это скрыть.

Он уходит в ванную, а я ложусь на спину и пошире раскидываюсь на кровати. И уплываю обратно в сон.

Меня будит ощущение ладоней на бёдрах и поцелуи в живот. Волосы у Зака ещё мокрые, и мне на кожу срываются холодные капли. Он лежит у меня между ног, обводя языком татуировку вокруг моего пупка. И я немедленно становлюсь болезненно твёрдым.

– Ты проснулся, – шепчет он и опускается ниже. У меня обрывается дыхание. Мои бёдра вздымаются вверх, а он встречает меня, и я в неожиданный для себя момент вталкиваюсь к нему в рот и чувствую, как он обводит меня языком.

Не успев подумать, я беру его за волосы. И сразу чувствую себя гадко. Сам-то я терпеть не могу, когда меня хватают за голову.

– Так нормально? – выдавливаю я.

Он останавливается и снизу вверх глядит на меня. Удивлённо. А я жалею, что не заткнулся.

– Конечно. – Он улыбается. Кончиком языка проводит по моему члену от основания до самого верха. – Так нормально?

Невероятно. Он меня дразнит. Я стискиваю пряди его волос.

– Зак, пожалуйста…

– Что?

Я толкаю его голову вниз. Не сильно. Просто надавливаю чуть-чуть и говорю:

– Ещё, Зак.

Он улыбается мне.

– Всё, что пожелаешь, Анжело. – И его рот вновь смыкается вокруг меня.

С ним все ощущения ярче, острее. Капли, падающие мне на живот, холодные до мурашек, а его рот такой тёплый. Он долго-долго кружит по мне языком, дразня мягкую точку под щелью. Сильно сосёт, но только одну головку. Напряжение всё нарастает и нарастает, мне надо втолкнуться глубже, и я пытаюсь, но он прижимает мои бёдра к кровати. Я хочу надавить на его затылок. Он снова не поддаётся и продолжает дразнить меня, вновь и вновь кружа по кончику языком до тех пор, пока я не выкрикиваю его имя. И тогда он улыбается, я это чувствую, и давление неожиданно исчезает. Я вторгаюсь в него. Толкаю его голову вниз, и сквозь меня по всей длине проносится внезапное, ошеломляющее тепло. Оргазм бьёт по мне с такой силой, что я почти что кричу. Я до крови закусываю губу, больно тяну его за волосы, пока он глубоко засасывает меня, удерживая за бёдра. Сквозь моё тело струится восхитительная агония, переливается из меня в него, и он не отпускает меня, пока не остаётся одна только дрожь, а я, задыхаясь, не проваливаюсь в подушки.

Когда я открываю глаза, он улыбается мне. Целует, лаская языком мои припухшие губы.

– Анж, можешь тянуть меня за волосы когда только захочешь.

Он начинает подниматься, и я ловлю его за руку.

– Зак, но я должен…

– Анж, никаких «должен». – Улыбаясь, он отстраняется и начинает копаться у себя в сумке, доставая одежду. – Наверстаем позже, а сейчас нам пора собираться. Мы и так опаздываем.

Ещё не встречал человека, который только даёт и ничего не просит взамен. Теперь мне ещё сильнее хочется сделать ему приятно. Но он прав. Нас ждёт Вэл. Я сажусь и смотрю, как он одевается.

– Какой на сегодня план?

– Закончим красить, а потом поищем место, где будем жить.

Я чувствую, как у меня в груди бьётся паника, точно птица, пытающаяся вырваться на свободу.

– Место, где будем жить? – повторяю я глупо.

– Мы же не можем навсегда остаться в гостинице. Около Вэла с Дэном есть подходящий дом и ещё один по соседству с Лиззи. Правда, его мы вряд ли сможем себе позволить. Ещё Дэн что-то говорил об апартаментах на холме. И ещё есть квартиры через улицу, но они, по-моему, слишком тесные.

Он планирует жить со мной вместе? Внезапно внутренний голос, визжа, приказывает мне бежать. Птица в груди машет крыльями, как безумная. Паника нарастает так быстро, что становится трудно дышать, и мне кажется, что я вот-вот задохнусь.

– Анж? – Я открываю глаза и вижу, что он на меня смотрит. – Ты идёшь? Нам пора.

– Точно. – Усмиряя панику, я делаю глубокий вдох, и к тому времени, как заканчиваю одеваться, почти забываю обо всём этом инциденте.

Почти. Но не до конца.

​Зак…

Когда мы вышли из гостиницы, мне стало ясно, что Анжело что-то тревожит, но спросить его об этом я решился только в машине, пока мы ехали в магазин.

– Анжело, что случилось?

– Ничего. – Но, отвечая, он не смотрел на меня.

– Мне можно рассказать, ты же знаешь.

– Не понимаю, о чём ты.

– Ладно.

Я не поверил ему. По его напряжённым плечам, по тому, как он отводил глаза в сторону, было ясно: что-то не так. И я забеспокоился, не жалеет ли он о вчерашней ночи.

Как только мы оказались в магазине и начали красить, он снова расслабился, но лишь потому, что с нами был Вэл. Ко мне он почти не обращался, и моё беспокойство с каждой минутой росло. Через два часа, когда я докрасил стены в маленьком кабинете, он зашёл ко мне.

– Похоже, мы всё. Я сказал Вэлу, что дальше можно не оставаться.

– Хорошо. Можно перехватить чего-нибудь на обед, а потом поискать место, где мы будем жить. – Он по-прежнему не смотрел на меня. Мы постояли вот так с минуту – я, глядя на него, а он, отвернувшись. Потом я шагнул к нему. – Анж?

– Да?

– Пожалуйста, скажи, что не так.

– Всё так.

– Думаю, ты говоришь неправду. – Он только пожал плечами. Я вздохнул. – Анжело, посмотри на меня! – Он послушался, но в глазах у него была настороженность. – Поговори со мной.

Он неловко переступил с ноги на ногу.

– Ты тут не причём, Зак.

– А кажется, будто наоборот.

– Нет! – возразил он с такой свирепой горячностью, что мне стало немного легче.

Я подошёл ближе, и он не противился, когда я, медленно подняв руку, зацепился пальцем за шлёвку на его джинсах и притянул его вплотную к себе. Я взял его лицо в ладони и убрал с его лица волосы, чтобы увидеть его глаза.

– Ты жалеешь о том, что было ночью?

– Нет! – Он притянул мою голову вниз и пылко поцеловал меня, после чего, не дрогнув, встретил мой взгляд. – Я не жалею. Ни о чём.

– Ты уверен?

Тут уголок его рта дёрнулся вверх.

– Отвези меня обратно в гостиницу. И увидишь, насколько я не жалею.

Устоять перед такой просьбой было решительно возможно. Я улыбнулся ему в ответ.

– Хорошо.

​…Анжело

Мы возвращаемся в номер. Срываем друг с друга одежду и, хохоча, как дети, падаем на кровать. Зак ведёт себя так, словно в нашем распоряжении всё время, какое только существует в мире.

Может, оно и впрямь у нас есть.

У меня было много парней, но такого – ни разу. Всегда выбирал их сам, и с ними всё было быстро и просто. Без эмоций – как мне и нравилось. С Заком всё совершенно иначе. Он не спешит. Не переходит прямиком к делу, словно собираясь до самого конца только ласкать меня, целовать, чувствовать, как мы друг о друга трёмся. Я жду, когда ему захочется большего, но он медлит, и я начинаю нервничать. Может, ничего больше ему и не нужно?

– Ты не хочешь меня? – в конце концов спрашиваю я.

Он коротко смеётся. Стискивая меня, с новой силой втирается в меня членом.

– Боже, Анж, – шепчет он. – И как только тебе могло прийти в голову, что я не хочу тебя? Особенно вот сейчас.

Нет, конечно у него всё это время стоит, и ему точно приятно.

– Это всё, что ты хочешь? – уточняю я.

– Да. – Он целует мою шею, его руки всюду и… Боже, как же это приятно. Как я так долго жил без того, чтоб ко мне вот так прикасались? – Я сделаю всё, что ты хочешь. Только назови, и оно твоё. Но для меня, – произносит он тихо, и его руки сжимаются вокруг меня, – для меня – да. Это всё, чего я хочу. Ты – всё, чего я хочу.

Как бы мне хотелось рассказать, насколько сильно я люблю его. Открыть своё сердце и показать ему, что внутри. Но я не знаю, как это сделать, и просто обнимаю его, сдаюсь ему окончательно. Я хочу, чтобы он овладел каждым дюймом моего тела. Меня изумляет то, насколько мне с ним свободно, насколько это естественно – передавать инициативу ему. С другими мне всегда было необходимо самому всё контролировать. Я доверяю ему. Всецело. Это новое ощущение. И, кажется, оно мне нравится.

Он целует меня повсюду, всё моё тело. Кладёт меня на живот. Целует мои плечи, спину, спускается по позвоночнику вниз. Целует даже за коленками. Потом переворачивает меня обратно и медленно поднимается вверх. Покрывает поцелуями мои ноги и бёдра и всё вокруг волос на лобке. Это невероятно – то, как от этих прикосновений во мне все ярче и ярче разгорается страсть.

– Люблю твою кожу, – шепчет он, касаясь губами моего живота, и я невольно смеюсь.

– Такого мне точно ещё ни разу не говорили.

– Но это правда. Мне нравится её цвет. То, какая она мягкая. Даже то, какая она на вкус.

– Солёная? – хмыкаю я тихонько.

– Нет. – Он улыбается мне. – Сладкая.

Наконец, он поднимается вверх и обнимает меня. Целует мои запястья, ладони. Посасывает кончики пальцев, и мне кажется, я вот-вот взорвусь. Как, блин, такие дурацкие немудрёные ласки могут дарить столько наслаждения? Не понимаю. Он словно умеет находить на моём теле места, о которых до него я не знал. Места, которые принадлежат только ему. Я закрываю глаза и позволяю себе раствориться в ощущении его кожи, его рта и ладоней, которые дают мне всё больше и больше. Наши ноги сплетаются, мы трёмся друг о друга в нарастающем, лихорадочном ритме, и наконец наступает разрядка – долгая, медленная, безумно пронзительная.

– У тебя такой удивлённый вид, – после всего говорит мне Зак. Да. Представляю.

– Никогда раньше такого не делал.

У него становится такое выражение лица… не могу описать. Примерно так люди смотрят на меня, когда узнают о моих родителях. Шок пополам с печалью. Но на этот раз я вижу ещё и нежность и понимаю, что в общем не против, чтобы он так смотрел. Он заворачивает меня в объятья и крепко прижимает к себе.

***

Но это настроение, конечно, не задерживается навечно. Одевшись, он сразу принимается рассуждать о встрече с риелтором, а я пытаюсь уговорить себя, что мне будет нормально с ним жить. Мне так хорошо с ним рядом. Так почему бы нам не поселиться вместе? Оба сэкономим деньги. Разумно, ведь так?

И всё-таки я не могу представить, как хожу и вместе с ним выбираю дом, будто мы женимся или ещё что, пока какая-то незнакомая тётка смотрит на нас, пытаясь скрыть отвращение. Я убеждаю его отправиться смотреть дома в одиночку. Мне лучше просто довериться ему и не ехать.

Какое-то время я слоняюсь по номеру. Потом решаю, что это тупо. Выхожу и покупаю себе упаковку пива, а ему бутылку вина. Я знаю, он любит красное, но ни черта не секу в вине, так что понятия не имею, что мне попалось. Вернувшись в гостиницу, я заказываю пиццу. Только расплачиваюсь – и слышу на лестнице его шаги. Когда он заходит, я стою у окна, прислонившись к стенке, и в стотысячный раз повторяю себе, что смогу с ним жить.

– Какой ты молодец, что заказал ужин! Умираю от голода!

– Вот ещё вино. Надеюсь, хорошее.

– Спасибо, Анж. Ты купил штопор? – Чёрт. Конечно нет. Не подумал. Всё это отражается у меня на лице, и он смеётся. – Ничего страшного. Я спрошу внизу. Наверняка, у них есть.

Я делаю глубокий вдох, вымучиваю из себя вопрос.

– Ты нашёл жильё?

– Сократил варианты до двух. Я хочу, чтобы решение принял ты.

– Мне всё равно.

– И зря. Смотри, первый дом с одной спальней, и он дешевле. Но второй, который с двумя, симпатичнее.

– Окей. – Птица у меня в груди отчаянно машет крыльями, а я пытаюсь не замечать её.

– Всё зависит от того, хочешь ли ты свою личную спальню.

Свою спальню? Я слышу его, но не могу ответить. Чёртова птица начинает рваться на волю. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Сил хватает лишь на то, чтобы кивнуть.

– Ты хочешь спать вместе или отдельно? Решать тебе. Я буду счастлив в любом случае. – Вдох. Выдох. Вот и всё, что от меня требуется. Ничего сложного. Люди делают это целыми днями. Даже не задумываясь. Но для меня эта задача внезапно становится непосильной.

Он не смотрит на меня. Что-то ищет у себя в сумке.

– Ладно, всё равно с двумя спальнями лучше. И там отличная кухня. Меня даже снова потянуло готовить. – Он, наконец, поворачивается ко мне. – А ты умеешь готовить?

Птица беснуется так, что, кажется, скоро проломит мне грудь, как инопланетное существо в том фильме. Перед глазами у меня начинают плыть пятна.

– Анж? – Я слышу, что он встревожен. Надо успокоиться. Со мной давно не случалось такого дерьма, но я помню, что надо делать. Просто дышать. Вдох. Выдох. Почему, блин, это настолько трудно?

Я чувствую, как Зак хватает меня за плечи. Толчок – и я сижу на кровати, а его рука ложится на мою шею и опускает её к коленям. Точно. Мог бы и сам додуматься. Его ладонь гладит меня по спине. Вверх. Вниз. И я концентрируюсь на её движениях. Делаю вдох, когда она опускается к пояснице, и выдыхаю, когда она поднимается вверх. Просто вдох и выдох. Вдох и выдох. И всё.
​Ничего, блин, сложного.

Как только я беру себя в руки, то говорю:

– Я в порядке.

Его рука на моей спине останавливается, и он соскальзывает на пол у моих ног. Берёт моё лицо в ладони и заставляет посмотреть на себя.

– Анж, поговори со мной! – Я закрываю глаза, качаю головой, но он настаивает. – Чёрт, Анжело! Хватит притворяться, что всё нормально. – Снова открываю глаза, и мне больно видеть, как он терзается по моей вине. – Поговори со мной. Ну пожалуйста.

Я глубоко вдыхаю, пытаясь утихомирить птицу в груди.

– Я не могу, Зак.

На его лице проступает ужас.

– Что именно ты не можешь? Анж, о чём ты? О нас?

– Нет! – Я отталкиваю его руки. Провожу ладонями по лицу, и мне приходится сделать ещё один долгий вдох, чтобы наконец-то признаться. – Зак, я не могу жить с тобой вместе.

Я думал увидеть гнев. Или разочарование. Но ничего, кроме облегчения, в его глазах нет. Он хватает меня в охапку и прижимает к себе так тесно, что я слышу, как у меня в ухе колотится его сердце.

– Господи, Анж, и только? Что же ты не сказал прямо?

Должен признать, я не ожидал встретить такую реакцию. А я-то всё это время столько переживал.

​– Боялся разочаровать тебя.

Он недолго смеётся, но каким-то дрожащим смехом.

– В следующий раз беспокойся не о том, как не разочаровать меня, а как не перепугать до смерти. Я уж было решил, тебя надо везти в больницу, а я даже не знаю, где она тут находится!

Надо же было быть таким идиотом. Думать, будто он не поймёт. Я обнимаю его.

– Прости.

– Ш-ш. – Он всё ещё обнимает меня, баюкает, точно пытаясь утешить, но я не знаю, кому из нас это нужнее. – Анж, это мне нужно просить прощения. Я должен был догадаться. Я должен был сначала спросить.

Теперь он будет казнить себя, а я этого не хочу. Я высвобождаюсь из его объятий, но лишь затем, чтобы заглянуть в его голубые глаза.

– Думаю, мы с тобой оба дали маху.

– Похоже на то.

– Ты сердишься?

– Надо было тебе сказать сразу.

– Я думал, что сумею привыкнуть.

Он качает головой, и я понимаю, что дал неверный ответ.

– Анж, я хочу, чтобы ты был со мной искренним. Даже если это подразумевает за собой говорить мне, когда я веду себя, как засранец. Лучше услышать, что ты в чём-то не уверен, чтобы мы могли это обсудить, чем видеть, как из-за моей недогадливости у тебя случается новая паническая атака.

После того, как он так логично всё расписал, я, понятно, начинаю чувствовать себя настоящим гадом.

– Прости меня.

Он кладёт ладонь мне на затылок и притягивает к себе, чтобы поцеловать.

– Больше никаких извинений, ладно?

– Ладно.

Кончик его языка обводит мою губу, а руки вновь меня обнимают.

– Я возьму дом с двумя спальнями. А ты сделаешь, как сочтёшь нужным.

– Хорошо.

Его руки у меня под футболкой. Всё никак не привыкну к тому, насколько это приятно, когда он просто меня касается. Моё сердце пускается вскачь. У меня уже стоит, и я начинаю возиться с пуговицами его штанов.

– Я хочу, чтобы ты был со мной, Анж. Когда бы ты ни был готов.

Прежде чем я успеваю ответить, он закрывает мой рот поцелуем и опрокидывает меня на кровать, и мы потом ещё долго не разговариваем.

​Твои глаза – плоды терновника в тенях
Ресниц огромных, будто спрятаны от света,
И весь ты скован шелками в простынях
Небесно-синего волнующего цвета.

Уберегу тебя от огненной звезды,
Вобрав под сердце каждый миг твоей улыбки
И целовать примусь ладоней нежных льды,
Сам леденея от любви в жестокой пытке.

Твои глаза – два фиолетовых цветка,
Свои бутоны крепко сжавших на закате.
Я осушил бы всего тебя во два глотка,
Когда б не таял в этом дивном аромате.

Не оборву тебя, заботливо смирюсь
С тем, что очнёшься ты, когда меня не станет.
И с этим знанием остаться не боюсь,
Ведь крепко верю, что терновник не увянет.

Опубликовано: 2017-08-23 13:22:48
Количество просмотров: 251

Комментарии