Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
Ты прячешься всё время в темноту. Одиннадцатая часть
Зак…
Я так и не выяснил, какая муха укусила Анжело, но в конце концов решил, что это не моё дело. Если бы он хотел, то рассказал бы мне сам. Главное, что у него всё наладилось. На следующий день он уже был самим собой, а в пятницу, когда мы выехали на фолк-фестиваль, и вовсе чуть ли не прыгал от радости.
Лайонс, Колорадо, был прекрасным маленьким городком, жемчужиной заросшего лесами подножья Скалистых гор.
Первоначально в основе его экономики лежала разработка песчаных карьеров, но теперь она опиралась в основном на туризм.
Фестиваль проходил на западной окраине города, внутри природного амфитеатра между горами и рекой Сейнт-Врейн-Крик. Здесь было две сцены, и музыка на них не замолкала с десяти утра и до десяти вечера. Сюда привозили пиво из лучших мини-пивоварен Колорадо, и ничего вкуснее местной еды я в жизни не пробовал. Атмосфера была по-домашнему приятной. Повсюду стайками носились дети, они строили у реки песчаные замки и на больших надувных кругах сплавлялись вниз по реке, после чего их автобусом привозили обратно на фестиваль.
На площадке для кемпинга царило буйство красок. Множество палаток самых разных цветов и размеров стояли так тесно, что добраться до центральных было непросто. Посмотрев на некоторые – увешенные флажками, баннерами и воздушными змеями, – могло показаться, что люди приехали сюда на месяц, а не на одни выходные.
У Анжело не оказалось никаких принадлежностей для похода, что показалось мне странным – всё-таки он жил в Колорадо, – однако я ничего не сказал. Он купил себе спальный мешок, но согласился ночевать у меня в палатке. Мы нашли относительно свободное место и разбили лагерь.
Не знаю, почему – то ли из-за определённой музыки, то ли просто из-за того, что это был фестиваль, – но клянусь, лесбийских пар здесь было не меньше, чем гетеросексуальных. Геев найти было посложнее, но можно. Обстановка вокруг была открытой и доброжелательной. Анжело поначалу шокированно озирался, наблюдая то за одной, то за другой однополой парой, которые держались за руки или, не прячась ни от кого, целовались, и в какой-то момент, взглянув на меня, сказал:
– Кроме клубов, я ещё не бывал в местах, где нормально быть геем.
Я только рассмеялся, а он после этого заметно расслабился.
Пространство для зрителей перед главной сценой было разбито на секции. Прямо у сцены разрешалось стелить покрывала или брезент, либо сидеть на совсем низеньких стульях, дальше можно было ставить и обычные стулья, а окраину отвели под палатки.
Народу было ещё немного, поэтому мы смогли расстелить покрывало под деревьями на западной стороне, чтобы, когда начнёт жарить солнце, оказаться в тени. У меня был с собой стул с низкой спинкой, купленный на блошином рынке специально для таких случаев, а вот для Анжело я ничего не привёз и забыл напомнить, чтобы он взял с собой что-то похожее. Он только улыбнулся на это, сказав:
– Да ладно, на земле спать даже проще.
Мы купили пива и пельменей на пару – с курицей и базиликом для меня и с карри для Анжело. Когда он их попробовал, то у него в буквальном смысле закатились глаза. Я рассмеялся.
– Что скажешь?
– Сюда стоило приехать хотя бы ради еды. – Он покраснел, но не отвёл от меня взгляда, когда добавил: – Спасибо, что взял меня с собой, Зак.
Я мог думать только о том, насколько всё было бы по-другому, возьми я с собой Тома. Он наверняка начал бы жаловаться на жару или на цены на пиво. Было здорово вместо него быть с Анжело.
– Я рад, что ты поехал со мной.
…Анжело
По-нормальному отдохнуть в первую ночь в Лайонсе не выходит. Странно лежать так близко от Зака. Слышать, как он дышит рядом со мной. В этом есть нечто интимное, чего раньше я ни с кем не испытывал. Полночи я ворочаюсь, сражаясь с желанием дотронуться до него, потом почти до самого утра боюсь, что не смогу сдержаться. Он, понятно, как обычно ничего не замечает.
Спит себе, как чёртов младенец.
Вчера народ на фестивале лёг поздно, поэтому в шесть утра, когда я открываю глаза, вокруг стоит мёртвая тишина. Рядом со мной, раскинувшись на полпалатки, спит Зак. Я оставляю его досыпать, а сам ухожу в местный душ. Он рассчитан на четырёх человек и похож на открытую раздевалку. Хочу помыться без спешки. Зак предупредил меня, что утром туда будет очередь.
В душе оказывается всего один парень. Здоровущий такой тип на полголовы выше меня. У него короткие тёмные волосы и мощное, реально отпадное тело. Явно натурал на все триста процентов. Я стараюсь не смотреть в его сторону.
– Хорошо, когда нет толкучки, – говорит он.
– Ага.
Пока мы одеваемся, я спрашиваю:
– Не знаешь, где здесь можно найти кофе?
– Знаю. Как раз туда сейчас и собираюсь. – Он протягивает мне руку. – Я Вэл.
Я не очень понимаю, зачем он представился, но пожимаю его ладонь и говорю:
– Анжело.
– Идём, Анжело. Покажу тебе, где в Лайонсе лучший кофе.
Вообще я не собирался никуда с ним идти, но какого чёрта? Пусть он и выглядит, как обычный качок, которых я не терплю, однако плохих вибраций от него не исходит. Он уводит меня к местной кофейне – маленькой, не сетевой, и мы садимся с кофейными чашками за столик снаружи.
– Первый раз на фесте? – спрашивает он.
– Ага.
– Я тоже. Один приехал?
– Не. С другом. Он ещё спит.
– Мой тоже. – Он щурится, словно сдерживая смех. – Ну и как тебе здесь?
– Еда ничего.
На этот раз он смеётся в голос и говорит:
– Но музыка полный отстой.
Невольно я улыбаюсь.
– Обычно я такую не слушаю.
Где-то с час мы болтаем. В основном сравниваем местную еду, которую успели попробовать – ему больше нравится кебаб, чем карри, – и обсуждаем группы, которые считаем терпимыми. Потом заказываем завтрак.
– Ну, мне пора, – в итоге говорит он. – Дэн, наверное, уже встал, а я обещал принести ему кофе.
Идея кажется мне симпатичной, так что я беру кофе и Заку.
– Нам стоит сесть вместе, – говорит он, когда мы идём назад. Причин отказываться нет, и всё-таки я чуть-чуть нервничаю. Всегда немного переживаю о том, что может случиться, если человек узнает, что я гей. Не знаю, то ли притвориться натуралом, то ли просто забить.
Мы заглядываем к Заку. Он только проснулся, и вид кофе приводит его в экстаз. Вэл уводит нас к сцене, где на полпути от неё расстелено их покрывало, и сидит его друг.
Дэн оказывается ровесником Зака. Ему лет тридцать пять, он жилистый и худой, но сильный. С голубыми глазами. И веснушками на носу. Из-за своих русых волос, которые в диком беспорядке окружают его лицо, он напоминает мне на серфера, хотя мы, конечно, чёрт знает как далеко от ближайших волн. Он симпатичный до невозможности. И, без сомнения, гей.
Вэл садится и передаёт ему кофе. Я знаю, что пялюсь на них. Пытаюсь сообразить, как получше спросить, вместе они или нет.
Вэл вообще никак не похож на гея, но «просто друзья» не садятся так близко. Наверное, эти мысли отражаются у меня на лице, потому что Дэн вдруг улыбается и говорит:
– Да, по нему не скажешь.
Вэл закатывает глаза.
Зак с Дэном в момент становятся грёбаными лучшими приятелями. Начинают трепаться о прошлых фестивалях и о своих любимых группах – да так, что не остановить. Вэл улыбается мне.
– Видишь, как славно всё вышло. Они пускай слушают музыку, а мы пока можем выпить или вздремнуть.
Они живут в часе езды отсюда. В маленьком городке в горах. Вэл – естественно – коп. Блин, это настолько очевидно, словно вытатуировано у него на лбу. Дэн – учитель. Я вижу, Зак немного завидует их отношениям, потому что они без ума друг от друга, и это ясно, как день. И всё-таки не могу перестать удивляться Вэлу. Он болтает с Дэном о футболе и о всяких таких вещах.
– Ты самый негейский гей, которого я когда-либо видел, – говорю я, сам не успев понять, что собираюсь ляпнуть.
Он только пожимает плечами, а Дэн смеётся.
– Да, было время, Вэл страдал от тяжёлой формы гетеросексуальности.
Невольно и я издаю смешок.
– Правда? Не знал, что от неё есть лекарство.
– Я и сам не знал, но очевидно есть. – Он оглядывается на Вэла. – Как, кстати, оно называется?
– Ревность.
Брови Дэна приподнимаются вверх.
– Серьёзно?
Вэл протягивает руку и, захватив волосы Дэна в горсть, наклоняется и губами касается его шеи, прямо под ухом. Я впервые вижу, чтобы он прикасался к Дэну, не говоря уже о том, чтобы целовать его у всех на виду.
– Я увидел, как он вот так притрагивается к тебе, – произносит он, – и в ту же секунду понял, что нет. Никто и никогда не должен тебя так трогать. – Он целует его и прибавляет: – Никто, кроме меня.
Лицо Дэна становится малиновым от смущения – и от удовольствия тоже.
– Коул никогда не тянул меня за волосы, – дразнит он Вэла, а тот со смехом отпускает его.
– Я знал, что с этим типом что-то не так.
Всё идёт, как и предсказывал Вэл. Зак с Дэном целый день планируют, какие группы им надо послушать, болтаются между сценами, сравнивают, кто им понравился, а кто нет. Вэл читает, а я дремлю на солнце. Периодически, когда нам становится скучно, мы встаем размять ноги, потом покупаем поесть и выпить и возвращаемся к Заку и Дэну.
В одну из таких прогулок я, наконец, задаю вопрос, который жжёт мне язык.
– И что, до Дэна ты был натуралом?
Он краснеет, но всё-таки отвечает:
– Да. Ну или очень сильно старался им быть.
– И ты правда застукал его с другим? Дай угадаю… с бывшим бойфрендом?
Сдерживая улыбку, он приподнимает бровь.
– Не совсем. Коул не бывший. Они были, скорее, друзьями с привилегиями. За пару месяцев до того, в день рождения Дэна, я набрался и подкатил к нему. Как-то так получилось. Нечаянно. Знаю, звучит глупо, но… – Он пожимает плечами. – В общем, в итоге я запаниковал и дал дёру. Какое-то время мы с ним не виделись, но потом я понял, насколько сильно соскучился, и пришёл к нему. С большой речью на тему «давай будем просто друзьями».
– Но там оказался тот тип Коул?
– Точно.
– И что случилось?
– Да, в общем-то, ничего. Коул впустил меня. Даже начал со мной заигрывать. А потом из ванной появился Дэн – весь мокрый после душа и полуголый, в одних только трениках. И я сразу представил, что здесь было до моего прихода. И мне захотелось убить их обоих. Серьёзно. – Он скованно улыбается. – Я захотел избить Коула до полусмерти, а он примерно твоей комплекции. Весит килограммов шестьдесят вместе с ботинками. – Я смеюсь, и он тоже. Немного. А потом продолжает: – Но ещё я понял, что у меня нет причин злиться. Понимаешь, я осознал, что если мы с Дэном останемся просто друзьями, то у него будут любовники, а я не смогу ничего возразить. И именно эта мысль стала решающей. Ревность – очень мощная штука, Анжело.
Мы возвращаемся к нашему покрывалу, садимся, и Зак говорит, оглянувшись на Вэла:
– Дэн говорит, тебя здесь всё бесит.
Вэл выгибает бровь и небрежно поправляет его:
– Не всё.
– Да? А что тебе нравится? – спрашивает Зак.
– Еда ничего, – отвечает Вэл, поглядывая на Дэна, – ну и вечерние развлечения.
Зак как обычно не догоняет.
– В смысле, тебе нравятся хедлайнеры?
Вэл, прищурившись, смотрит на него с таким лицом, словно собирается расхохотаться.
– Нет, я имел в виду нечто другое.
Я ржу как ненормальный. Не знаю, кто покраснел сильнее – Зак или Дэн.
Вечером мы оставляем Зака и Дэна смотреть выступление, а сами уходим в город поесть. На фестивале тоже неплохо кормят, просто поднадоело сидеть на земле. В итоге за едой мы начинаем болтать, и я, сам не заметив как, рассказываю ему о своих родителях. Ненавижу эту тему, а тут за одно лето рассказал о них сразу двоим.
Но Вэл удивляет меня. Он не выдаёт тот взгляд, что больше всего меня бесит, а просто качает головой.
– Некоторым людям нельзя быть родителями.
По его тону ясно, что он имеет в виду не только моих, и после этого я каким-то образом понимаю, что мы станем друзьями. Не просто приятелями, которым только позависать, а настоящими друзьями, которые реально понимают друг друга. Для меня это новое ощущение. Даже с Заком не совсем так.
Мы проводим вчетвером и всё воскресенье. Днём заходит разговор про «От A до Z».
– На самом деле, они обречены, такие маленькие магазины, как у меня, – говорит Зак. – Их почти вытеснили из бизнеса крупные сети, которые теперь на каждом углу.
– Только не у нас, – произносит Вэл. – В Коде нет ни одного видеопроката.
– Правда?
– Правда. И очень жаль.
– Наверное, стоит к вам переехать, – шутит Зак.
– Наверное, – отвечает Вэл, причём довольно серьёзно. – У нас даже есть подходящее помещение.
Он оборачивается на Дэна, и тот кивает.
– Это правда. У моей семьи был магазин бытовой техники. Теперь он закрыт, но помещение осталось за нами. Оно так и стоит пустым.
Зак только смеётся.
– Буду иметь в виду.
Зак…
Было здорово провести выходные с Вэлом и Дэном. У меня и Дэна оказалось довольно много общего. Мы были ровесниками, оба выросли в Колорадо и закончили один колледж. И нам обоим повезло иметь семьи, которые принимали нас такими, как есть. Ещё нас обоих удивило то, с какой лёгкостью между Вэлом и Анжело завязалась дружба. Вэл словно заполучил маленького братишку, а Анжело с неожиданной готовностью принял на себя эту роль. Я был доволен, что они сошлись. Иначе на фестивале им было бы далеко не так интересно.
В воскресенье мы дождались выступления Эллис (американская фолк-певица – прим. авт.), а потом пришла пора отправляться домой. Анжело с Вэлом обменялись номерами телефонов, договорились при случае созвониться, и на этом выходные закончились. Мы сели в мою машину и выдвинулись обратно в Денвер. Анжело болтал со скоростью пулемёта, из чего можно было сделать вывод, что поездка ему понравилась.
Где-то на полпути к дому он задал вопрос, которого я ждал все выходные.
– Так что произошло с Томом? Он просто соскочил или что?
– Я сказал ему, что с нами поедет моя сестра.
Он, конечно, не понял, какая тут связь.
– Лорен? Я думал, она живёт в Чикаго.
– Так и есть. – На минуту я замолчал. Я предчувствовал, что между нами зайдёт такой разговор, но не успел определиться с тем, насколько могу открыться. И сейчас, под влиянием момента решил выложить Анжело всё. – Я обдумал твои слова, Анж, и у меня возникло ощущение, что ты прав. Вот я и решил проверить, зачем он едет. Чтобы провести со мной время или только затем, что переспать.
– И?
– И он, узнав, что ничего не получит, передумал. Это и есть ответ на твой вопрос.
– Блин, Зак. Мне жаль. – И хотя я знал, что он ненавидит Тома, было видно, что он мне сочувствует.
– Ничего. Всё нормально.
Чего я на самом деле не понимал, так это зачем Тому понадобилось притворяться, будто мы пара. Он мог сказать прямо, что ему нужен один лишь секс, и, возможно, меня это устроило бы. Но опять же, он никогда особенно не заботился обо мне, когда мы были в постели. Да, меня влекло к нему, но он не был щедрым любовником. Всегда выходило так, что удовольствие получал он один, я же максимум удовлетворял сам себя в процессе. Секс с ним не стоил того, чтобы поступиться своей гордостью.
– И что было потом? Ты послал его?
– Не совсем. – От меня не укрылось проступившее на лице Анжело разочарование, и я попытался оправдаться: – Просто не получилось. Вот и всё. Как я и предполагал, он позвонил и отменил поездку. И я не стал разговаривать дальше.
– Значит, ты будешь продолжать с ним встречаться? – недоверчиво спросил он.
– Нет.
Он отвернулся к окну, но я знал: он улыбается.
В понедельник с утра пораньше пришла Руби. Вид у неё был встревоженный.
– Зак, у меня было видение, – с порога заявила она.
– Случайно не сон, – вдруг заговорил Анжело с хулиганской усмешкой на лице, – где ты стояла на вершине пирамиды, одетая как бог солнца, а тысячи голых женщин вокруг кричали и забрасывали тебя маленькими огурчиками? (цитата из фильма «Настоящий гений» – прим. авт.)
Мы с Руби разинули рты.
– Конечно, нет, – возмущённо ответила Руби. – Как тебе вообще пришла в голову такая мысль?
– Просто спросил. Мало ли. – Анжело смотрел на неё, но мне показывал DVD, который держал в руках. С фильмом «Настоящий гений». Я понятия не имел, что это должно значить.
Неодобрительно покачав головой, Руби повернулась ко мне.
– Я видела птицу. Она хотела сесть тебе на ладонь, но её спугнула огромная лошадь.
Что сказать, я, как обычно, не знал и просто улыбнулся.
– Любопытно.
Она глубокомысленно кивнула.
– Надеюсь, ты не планируешь на выходных кататься верхом.
Я не успел ответить, потому что к нам ворвался запыхавшийся Сенсей Неро.
– Не знаете, чей синий кабриолет припаркован напротив Джереми?
Из чего следовало, что кого-то из ребят опять стошнило с балкона.
– Надеюсь, верх не был поднят, – весело сказал Анжело.
Сенсей, качая головой, поплёлся к двери.
– Нет, но он матерчатый, а Тим перед занятиями пил клюквенный сок. Останутся пятна.
Когда Руби с Неро ушли, Анжело повернулся ко мне – со сверкающими глазами и улыбкой от уха до уха.
– Лучшая работа на свете, – сказал он, и я улыбнулся.
***
Через три дня ко мне в прокат зашёл Том.
– Привет, малыш. Я скучал по тебе на выходных.
– Не сомневаюсь. – Он не заметил сарказма. Потянулся к моей талии, но я сделал шаг назад. Выяснять отношения в присутствии Анжело казалось, однако, неправильным, и потому я сказал: – Зайдём в кабинет? Нам надо поговорить.
– Нет! – неожиданно сказал Анжело, и в его голосе прозвучало нечто, близкое к панике.
На лице Тома вспыхнула злоба, но он быстро спрятал её за улыбкой.
– Конечно, малыш. Замечательная идея.
– Нет, – уже спокойнее повторил Анжело. Стоя за спиной у Тома, он проговорил одними губами: «Не доверяй ему», а потом сказал вслух: – Я сам выйду.
Как только за ним закрылась дверь кабинета, Том опять ко мне потянулся. Я увернулся.
– Том, я думаю, нам больше не стоит встречаться.
Всё ещё улыбаясь, он замер.
– То есть?
– Вряд ли у нас что-то получится. Между нами нет ничего общего. И мы явно хотим совершенно разных вещей.
Его улыбка сошла на нет, и он, когда на лице у него появилось бешенство, перестал казаться красивым. Совсем.
– Всё из-за него, да?
– Из-за кого? – озадаченно спросил я.
Он кивнул в сторону кабинета.
– Из-за него! Твоего щенка. Что он наболтал тебе про меня?
Я растерялся.
– Анжело здесь совсем не причём.
– Чушь собачья! – Он чуть ли не брызнул в меня слюной. – Что бы он ни наплёл, это грёбаное враньё.
– Он вообще ничего не говорил про тебя. – То была не совсем правда, но речь явно шла не о том, как Анжело называл его кретином.
– Это всё он. Он сам начал приставать ко мне!
Его заявление поразило меня до глубины души. Чтобы Анжело сделал нечто подобное? Да ни при каких условиях. Я был уверен.
– Анжело приставал к тебе? – повторил я скептически.
– Да! – торжествующе подтвердил он.
Я знал, что он лжёт. И всё же дыма без огня не бывало. Хотя его версии событий я, безусловно, не доверял.
– Эй, Анж! Можно тебя на секунду?
Дверь отворилась, Анжело вышел, но по его лицу было видно: он не ожидал увидеть, что Том ещё здесь.
– Что такое?
– У Тома сложилось впечатление, будто бы ты что-то говорил мне на его счёт.
– Ты имеешь в виду, – заговорил он едко, – помимо того, что он тупоголовый кретин?
Не сдержавшись, я улыбнулся. Лицо Тома вспыхнуло как минимум десятью оттенками красного, и вид у него стал такой, словно он был готов начать крушить всё, что попадется под руку.
– Очевидно, да. Что-то о том, будто ты приставал к нему.
Его глаза загорелись гневом. Но стыда, указывающего на то, что Том сказал правду, в них не было.
– По-твоему, я мог это сделать?
– Нет.
– Лжец поганый! – заорал Том.
– Анж?
Он посмотрел мне в лицо.
– Я знаю, о чём он. Не говорил тебе, чтоб не расстраивать.
Я не успел выяснить, что между ними произошло. Том схватил меня за руку, и я развернулся к нему лицом. Он улыбался, но кривой, неприятной улыбкой, и выглядел, как воплощенное зло. Когда он заговорил, его голос сочился ядом.
– Ты ошибаешься, Зак. Ты сказал, мы хотим разных вещей, но ты ошибаешься. Мы хотим одного и того же. Чтобы ты продолжал арендовать это помещение.
– Сукин сын, больной кусок грёбаного дерьма…
Я перебил Анжело – который, стоя у меня за спиной, демонстрировал впечатляющий талант вложить в одно предложение все известные ему плохие слова, – чтобы спросить Тома:
– Ты серьёзно?
– Абсолютно.
– Я просто не верю своим ушам.
– Мы же с самого начала говорили об этом, забыл?
Я вспомнил наше первое свидание. Попытался восстановить в памяти, о чём конкретно он говорил тем вечером, но не сумел. Я помнил только одно: как сильно меня влекло к нему.
Наконец, я обрёл голос.
– Другими словами, я могу оставаться здесь до тех пор, пока разрешаю себя трахать.
Он улыбнулся, накрыл мою щёку ладонью и большим пальцем провёл по моим губам, а потом прошептал мне на ухо:
– Нам необязательно трахаться. Меня вполне устроит твой сладкий рот.
Сражаясь с рвотным позывом, я оттолкнул его прочь, и внезапно, когда я уже собирался стошнить ему на ботинки, что-то промелькнуло мимо меня. Это Анжело с силой толкнул Тома к двери.
– Выметайся нахер!
– Следи за языком, панк! – рявкнул Том.
Быстрым шагом Анжело пошёл на него и наступал до тех пор, пока они не оказались нос к носу. Точнее, нос к подбородку. Нос к носу получилось бы, будь Анжело выше. И тем не менее это было впечатляюще. Том даже попятился назад и врезался спиной в стену.
– Повтори, придурок.
– Я не боюсь тебя, – сказал Том, но лёгкая дрожь в его голосе свидетельствовала об обратном.
Анжело усмехнулся – очень нехорошей усмешкой.
– Да неужели? А может, стоило бы, белое чмо?
– Ты мне угрожаешь?
– Что, всё-таки не совсем тупой, да? Тогда вот тебе мой совет, кретин. Убирайся отсюда нахер. И только посмей вернуться. Мои кореша тебя выследят, и ты пожалеешь.
– Я ведь могу пойти к копам.
– Чтобы сказать им что? Как ты вымогал у своих арендаторов интимные услуги?
– Они тебе не поверят. – И к сожалению в этом он, скорее всего, был прав.
Усмешка Анжело стала злее.
– Чувак, у меня есть доказательства. – Продолжая смотреть на Тома в упор, он указал на камеру видеонаблюдения под потолком. Которая висела выключенной ещё со времён VHS, когда мистер Мюррей вышел на пенсию. Но Том этого не знал. И побледнел. – Всё записано. Так что, чувак, вперёд. Тащи сюда копов, и поболтаем все вместе.
– Послушай, – заговорил Том, и в его тоне была нотка паники, – это просто недоразумение. Я лишь хотел…
– Мы прекрасно знаем, чего ты хотел. Повторяю в последний раз: убирайся.
– Ладно, ладно. – Сдаваясь, Том поднял руки. – Только спокойно. Я ухожу.
Анжело отошёл от него на шаг и указал на дверь. Том открыл её, затем повернулся ко мне.
– Ты ещё обо мне услышишь, – сказал он. И с этими словами ушёл.
…Анжело
Том наконец-то сваливает, и я, повернувшись к Заку, вижу, что он смотрит на меня так, словно я чёртов герой. И, блин, под его взглядом чувствую, будто становлюсь метра три ростом. Меня, конечно, и самого распирает от радости, что он, наконец, отшил этого ублюдочного громилу. Но я напускаю на себя небрежный вид.
– Что?
Я слегка опасался, как бы у него не началась депрессия из-за разрыва с Томом, но он улыбается.
– «Белое чмо»?
Я пожимаю плечами.
– Решил, будет к месту.
– У тебя правда есть «кореша»?
– Не, чувак. Это был гон, – отвечаю я. – Чтобы он испугался. Я никогда не был в банде. – Он смотрит на меня с каким-то изумлением на лице, качает головой, и я чувствую, что краснею. – Но я много дрался, – объясняю я, – и ещё больше чуть не влезал в драки. Тут главное – поза. Надо просто вести себя понаглее, и всё.
– А если бы не сработало? Что, если бы он набросился на тебя?
Я усмехаюсь.
– Как говорит Сенсей, большой шкаф громко падает.
Он недоумённо склоняет голову набок.
– Что?
Я отмахиваюсь.
– Забей, чувак. Это просто шутка. И, судя по всему, не особо смешная. – Меня по-прежнему веселит, как туго он порой соображает. Но ещё я знаю, что от Тома так легко не отделаться. – Ты же знаешь, что он устроит тебе весёлую жизнь? До него скоро дойдёт, что эта чёртова штуковина, даже если б она работала, звук не пишет.
– Да. Я знаю. – Я вижу, что он не хочет думать об этом прямо сейчас. – О чём он говорил, Анж?
– Ни о чём. – По его взгляду ясно, что такой ответ его не устроил. Но я не стану говорить, что Том считал нас любовниками. Иначе он может понять, насколько сильно мне хочется, чтобы это была правда. – Просто в тот день, когда ты опоздал, он повёл себя, как мудак, вот и всё. Полез ко мне и сказал, что, если я откажусь, то он нажалуется тебе, будто я предложил ему сделать это за деньги.
Зак приходит в ужас.
– Я бы никогда ему не поверил.
– Я знаю. – Не хочу больше обсуждать эту тему. Лезу под стойку и достаю оттуда коробку, набитую фильмами. – Вот, смотри. Забыл показать тебе. Купил у одного соседского пацана. Сказал, осталось от дяди. Старое кино про пиратов. Грегори Пек. Берт Ланкастер. Целая гора кино с Эрролом Флинном. Я половину не видел. Надо теперь придумать, куда всё это поставить.
– Ты купил их для видеопроката?
Не понимаю, чего он так удивляется.
– Ну да, чувак. А зачем ещё?
– Сколько ты потратил? Я отдам тебе деньги.
– Не надо. – Пацан сам не знал, что у него было. Сбагрил мне всю коробку за двадцать баксов.
– Спасибо, Анж.
Я поднимаю глаза. Удивительно. Он говорит так, будто и впрямь растроган. И смотрит так, словно хочет меня обнять, отчего мне кажется, что я вот-вот растаю от счастья. Потому что он что-то чувствует ко мне в этот момент. Нет, я понимаю, это совершенно не то, что чувствую к нему я. Невыносимо быть так безумно в него влюбленным. Невыносимо ждать моментов, когда какие-то мои действия внезапно приносят ему радость. Вот бы просто залезть себе в грудь и выключить это чувство.
– Значит, сегодня будем смотреть кино про пиратов?
– Ты вот так запросто взял и решил, что я приду? – Я не нападаю, просто пытаюсь взять себя в руки.
– Только если ты хочешь.
– Нет.
– Нет, ты не хочешь прийти?
Откуда он это услышал?
– Нет, сегодня я выберу другое кино, – говорю ему я.
– Значит, ты придёшь?
Блин, иногда такое чувство, будто мы с ним разговариваем на разных языках.
– Я же так и сказал, нет?
В общем, вечером мы закрываем «От A до Z» и уходим к нему. По пути останавливаемся захватить с собой тайской еды. Зак всегда заказывает неострое. То, что беру я, кажется ему настолько жгучим, что впору подписывать отказ от ответственности.
Однажды он прямо так и сказал. Смешно.
Когда мы устраиваемся на полу – я с пивом, он с бокалом вина, – я включаю кино.
– Что это? Очередная «культовая классика»? – Зак теперь постоянно задаёт этот вопрос – после того, как я показал ему «THX 1138» (фантастическая драма-антиутопия Джорджа Лукаса – прим. авт.), из которого он вообще ничего не понял. С тех пор я стараюсь подбирать для него фильмы попроще.
– Не, это современное. «V – значит вендетта». Видел?
Он смотрит мне прямо в глаза, улыбается, и, клянусь, у меня на секунду останавливается сердце.
– Конечно, нет.
Я не могу не усмехнуться в ответ.
– Думаю, ты заценишь.
И я, естественно, оказываюсь прав. В конце фильма он оборачивается и говорит с изумлённым видом:
– Знаешь, а мне понравилось.
– Выбрал специально, чтобы показать тебе. Оно о том, как постоять за себя, хотя, конечно, там намешано много больше. Оно о тирании и о том, что бывает, когда твоя свобода попадает в чужие руки. А ещё о том, как научиться сражаться за то, что для тебя важно. – Я смотрю на него. Смотрю в эти невероятные голубые глаза. – Ты должен решить, Зак, за что ты хочешь сражаться.
Ливень живительных слёз вена дождя извергает,
Мечется солнце кругами, ищет потерянный путь,
В этот медлительный день сердце приблизилось к краю.
Я не решаюсь в боязни слишком внезапно вздохнуть...
Линии автодорог воском пунктирным стекают
В сжатые накрепко пальцы в тонком уборе колец.
В этот расплавленный день я назову тебя Каем,
Если ты мне дочитаешь книгу и скажешь: «конец!".
В этот отчаянный день, падающий на колени
Перед моей глубиной, перед сиянием глаз,
Мир не заметит того, как остановится время,
Чтобы узнать про финал, сжечь неудачный рассказ.
На высоте вьюжных скал жмурюсь от колкого снега.
Если же вниз упаду, руки направлю в полёт.
В этот медлительный день я не свершаю побега,
Зная, что сердце тряпичное непримиримо умрёт...
Я так и не выяснил, какая муха укусила Анжело, но в конце концов решил, что это не моё дело. Если бы он хотел, то рассказал бы мне сам. Главное, что у него всё наладилось. На следующий день он уже был самим собой, а в пятницу, когда мы выехали на фолк-фестиваль, и вовсе чуть ли не прыгал от радости.
Лайонс, Колорадо, был прекрасным маленьким городком, жемчужиной заросшего лесами подножья Скалистых гор.
Первоначально в основе его экономики лежала разработка песчаных карьеров, но теперь она опиралась в основном на туризм.
Фестиваль проходил на западной окраине города, внутри природного амфитеатра между горами и рекой Сейнт-Врейн-Крик. Здесь было две сцены, и музыка на них не замолкала с десяти утра и до десяти вечера. Сюда привозили пиво из лучших мини-пивоварен Колорадо, и ничего вкуснее местной еды я в жизни не пробовал. Атмосфера была по-домашнему приятной. Повсюду стайками носились дети, они строили у реки песчаные замки и на больших надувных кругах сплавлялись вниз по реке, после чего их автобусом привозили обратно на фестиваль.
На площадке для кемпинга царило буйство красок. Множество палаток самых разных цветов и размеров стояли так тесно, что добраться до центральных было непросто. Посмотрев на некоторые – увешенные флажками, баннерами и воздушными змеями, – могло показаться, что люди приехали сюда на месяц, а не на одни выходные.
У Анжело не оказалось никаких принадлежностей для похода, что показалось мне странным – всё-таки он жил в Колорадо, – однако я ничего не сказал. Он купил себе спальный мешок, но согласился ночевать у меня в палатке. Мы нашли относительно свободное место и разбили лагерь.
Не знаю, почему – то ли из-за определённой музыки, то ли просто из-за того, что это был фестиваль, – но клянусь, лесбийских пар здесь было не меньше, чем гетеросексуальных. Геев найти было посложнее, но можно. Обстановка вокруг была открытой и доброжелательной. Анжело поначалу шокированно озирался, наблюдая то за одной, то за другой однополой парой, которые держались за руки или, не прячась ни от кого, целовались, и в какой-то момент, взглянув на меня, сказал:
– Кроме клубов, я ещё не бывал в местах, где нормально быть геем.
Я только рассмеялся, а он после этого заметно расслабился.
Пространство для зрителей перед главной сценой было разбито на секции. Прямо у сцены разрешалось стелить покрывала или брезент, либо сидеть на совсем низеньких стульях, дальше можно было ставить и обычные стулья, а окраину отвели под палатки.
Народу было ещё немного, поэтому мы смогли расстелить покрывало под деревьями на западной стороне, чтобы, когда начнёт жарить солнце, оказаться в тени. У меня был с собой стул с низкой спинкой, купленный на блошином рынке специально для таких случаев, а вот для Анжело я ничего не привёз и забыл напомнить, чтобы он взял с собой что-то похожее. Он только улыбнулся на это, сказав:
– Да ладно, на земле спать даже проще.
Мы купили пива и пельменей на пару – с курицей и базиликом для меня и с карри для Анжело. Когда он их попробовал, то у него в буквальном смысле закатились глаза. Я рассмеялся.
– Что скажешь?
– Сюда стоило приехать хотя бы ради еды. – Он покраснел, но не отвёл от меня взгляда, когда добавил: – Спасибо, что взял меня с собой, Зак.
Я мог думать только о том, насколько всё было бы по-другому, возьми я с собой Тома. Он наверняка начал бы жаловаться на жару или на цены на пиво. Было здорово вместо него быть с Анжело.
– Я рад, что ты поехал со мной.
…Анжело
По-нормальному отдохнуть в первую ночь в Лайонсе не выходит. Странно лежать так близко от Зака. Слышать, как он дышит рядом со мной. В этом есть нечто интимное, чего раньше я ни с кем не испытывал. Полночи я ворочаюсь, сражаясь с желанием дотронуться до него, потом почти до самого утра боюсь, что не смогу сдержаться. Он, понятно, как обычно ничего не замечает.
Спит себе, как чёртов младенец.
Вчера народ на фестивале лёг поздно, поэтому в шесть утра, когда я открываю глаза, вокруг стоит мёртвая тишина. Рядом со мной, раскинувшись на полпалатки, спит Зак. Я оставляю его досыпать, а сам ухожу в местный душ. Он рассчитан на четырёх человек и похож на открытую раздевалку. Хочу помыться без спешки. Зак предупредил меня, что утром туда будет очередь.
В душе оказывается всего один парень. Здоровущий такой тип на полголовы выше меня. У него короткие тёмные волосы и мощное, реально отпадное тело. Явно натурал на все триста процентов. Я стараюсь не смотреть в его сторону.
– Хорошо, когда нет толкучки, – говорит он.
– Ага.
Пока мы одеваемся, я спрашиваю:
– Не знаешь, где здесь можно найти кофе?
– Знаю. Как раз туда сейчас и собираюсь. – Он протягивает мне руку. – Я Вэл.
Я не очень понимаю, зачем он представился, но пожимаю его ладонь и говорю:
– Анжело.
– Идём, Анжело. Покажу тебе, где в Лайонсе лучший кофе.
Вообще я не собирался никуда с ним идти, но какого чёрта? Пусть он и выглядит, как обычный качок, которых я не терплю, однако плохих вибраций от него не исходит. Он уводит меня к местной кофейне – маленькой, не сетевой, и мы садимся с кофейными чашками за столик снаружи.
– Первый раз на фесте? – спрашивает он.
– Ага.
– Я тоже. Один приехал?
– Не. С другом. Он ещё спит.
– Мой тоже. – Он щурится, словно сдерживая смех. – Ну и как тебе здесь?
– Еда ничего.
На этот раз он смеётся в голос и говорит:
– Но музыка полный отстой.
Невольно я улыбаюсь.
– Обычно я такую не слушаю.
Где-то с час мы болтаем. В основном сравниваем местную еду, которую успели попробовать – ему больше нравится кебаб, чем карри, – и обсуждаем группы, которые считаем терпимыми. Потом заказываем завтрак.
– Ну, мне пора, – в итоге говорит он. – Дэн, наверное, уже встал, а я обещал принести ему кофе.
Идея кажется мне симпатичной, так что я беру кофе и Заку.
– Нам стоит сесть вместе, – говорит он, когда мы идём назад. Причин отказываться нет, и всё-таки я чуть-чуть нервничаю. Всегда немного переживаю о том, что может случиться, если человек узнает, что я гей. Не знаю, то ли притвориться натуралом, то ли просто забить.
Мы заглядываем к Заку. Он только проснулся, и вид кофе приводит его в экстаз. Вэл уводит нас к сцене, где на полпути от неё расстелено их покрывало, и сидит его друг.
Дэн оказывается ровесником Зака. Ему лет тридцать пять, он жилистый и худой, но сильный. С голубыми глазами. И веснушками на носу. Из-за своих русых волос, которые в диком беспорядке окружают его лицо, он напоминает мне на серфера, хотя мы, конечно, чёрт знает как далеко от ближайших волн. Он симпатичный до невозможности. И, без сомнения, гей.
Вэл садится и передаёт ему кофе. Я знаю, что пялюсь на них. Пытаюсь сообразить, как получше спросить, вместе они или нет.
Вэл вообще никак не похож на гея, но «просто друзья» не садятся так близко. Наверное, эти мысли отражаются у меня на лице, потому что Дэн вдруг улыбается и говорит:
– Да, по нему не скажешь.
Вэл закатывает глаза.
Зак с Дэном в момент становятся грёбаными лучшими приятелями. Начинают трепаться о прошлых фестивалях и о своих любимых группах – да так, что не остановить. Вэл улыбается мне.
– Видишь, как славно всё вышло. Они пускай слушают музыку, а мы пока можем выпить или вздремнуть.
Они живут в часе езды отсюда. В маленьком городке в горах. Вэл – естественно – коп. Блин, это настолько очевидно, словно вытатуировано у него на лбу. Дэн – учитель. Я вижу, Зак немного завидует их отношениям, потому что они без ума друг от друга, и это ясно, как день. И всё-таки не могу перестать удивляться Вэлу. Он болтает с Дэном о футболе и о всяких таких вещах.
– Ты самый негейский гей, которого я когда-либо видел, – говорю я, сам не успев понять, что собираюсь ляпнуть.
Он только пожимает плечами, а Дэн смеётся.
– Да, было время, Вэл страдал от тяжёлой формы гетеросексуальности.
Невольно и я издаю смешок.
– Правда? Не знал, что от неё есть лекарство.
– Я и сам не знал, но очевидно есть. – Он оглядывается на Вэла. – Как, кстати, оно называется?
– Ревность.
Брови Дэна приподнимаются вверх.
– Серьёзно?
Вэл протягивает руку и, захватив волосы Дэна в горсть, наклоняется и губами касается его шеи, прямо под ухом. Я впервые вижу, чтобы он прикасался к Дэну, не говоря уже о том, чтобы целовать его у всех на виду.
– Я увидел, как он вот так притрагивается к тебе, – произносит он, – и в ту же секунду понял, что нет. Никто и никогда не должен тебя так трогать. – Он целует его и прибавляет: – Никто, кроме меня.
Лицо Дэна становится малиновым от смущения – и от удовольствия тоже.
– Коул никогда не тянул меня за волосы, – дразнит он Вэла, а тот со смехом отпускает его.
– Я знал, что с этим типом что-то не так.
Всё идёт, как и предсказывал Вэл. Зак с Дэном целый день планируют, какие группы им надо послушать, болтаются между сценами, сравнивают, кто им понравился, а кто нет. Вэл читает, а я дремлю на солнце. Периодически, когда нам становится скучно, мы встаем размять ноги, потом покупаем поесть и выпить и возвращаемся к Заку и Дэну.
В одну из таких прогулок я, наконец, задаю вопрос, который жжёт мне язык.
– И что, до Дэна ты был натуралом?
Он краснеет, но всё-таки отвечает:
– Да. Ну или очень сильно старался им быть.
– И ты правда застукал его с другим? Дай угадаю… с бывшим бойфрендом?
Сдерживая улыбку, он приподнимает бровь.
– Не совсем. Коул не бывший. Они были, скорее, друзьями с привилегиями. За пару месяцев до того, в день рождения Дэна, я набрался и подкатил к нему. Как-то так получилось. Нечаянно. Знаю, звучит глупо, но… – Он пожимает плечами. – В общем, в итоге я запаниковал и дал дёру. Какое-то время мы с ним не виделись, но потом я понял, насколько сильно соскучился, и пришёл к нему. С большой речью на тему «давай будем просто друзьями».
– Но там оказался тот тип Коул?
– Точно.
– И что случилось?
– Да, в общем-то, ничего. Коул впустил меня. Даже начал со мной заигрывать. А потом из ванной появился Дэн – весь мокрый после душа и полуголый, в одних только трениках. И я сразу представил, что здесь было до моего прихода. И мне захотелось убить их обоих. Серьёзно. – Он скованно улыбается. – Я захотел избить Коула до полусмерти, а он примерно твоей комплекции. Весит килограммов шестьдесят вместе с ботинками. – Я смеюсь, и он тоже. Немного. А потом продолжает: – Но ещё я понял, что у меня нет причин злиться. Понимаешь, я осознал, что если мы с Дэном останемся просто друзьями, то у него будут любовники, а я не смогу ничего возразить. И именно эта мысль стала решающей. Ревность – очень мощная штука, Анжело.
Мы возвращаемся к нашему покрывалу, садимся, и Зак говорит, оглянувшись на Вэла:
– Дэн говорит, тебя здесь всё бесит.
Вэл выгибает бровь и небрежно поправляет его:
– Не всё.
– Да? А что тебе нравится? – спрашивает Зак.
– Еда ничего, – отвечает Вэл, поглядывая на Дэна, – ну и вечерние развлечения.
Зак как обычно не догоняет.
– В смысле, тебе нравятся хедлайнеры?
Вэл, прищурившись, смотрит на него с таким лицом, словно собирается расхохотаться.
– Нет, я имел в виду нечто другое.
Я ржу как ненормальный. Не знаю, кто покраснел сильнее – Зак или Дэн.
Вечером мы оставляем Зака и Дэна смотреть выступление, а сами уходим в город поесть. На фестивале тоже неплохо кормят, просто поднадоело сидеть на земле. В итоге за едой мы начинаем болтать, и я, сам не заметив как, рассказываю ему о своих родителях. Ненавижу эту тему, а тут за одно лето рассказал о них сразу двоим.
Но Вэл удивляет меня. Он не выдаёт тот взгляд, что больше всего меня бесит, а просто качает головой.
– Некоторым людям нельзя быть родителями.
По его тону ясно, что он имеет в виду не только моих, и после этого я каким-то образом понимаю, что мы станем друзьями. Не просто приятелями, которым только позависать, а настоящими друзьями, которые реально понимают друг друга. Для меня это новое ощущение. Даже с Заком не совсем так.
Мы проводим вчетвером и всё воскресенье. Днём заходит разговор про «От A до Z».
– На самом деле, они обречены, такие маленькие магазины, как у меня, – говорит Зак. – Их почти вытеснили из бизнеса крупные сети, которые теперь на каждом углу.
– Только не у нас, – произносит Вэл. – В Коде нет ни одного видеопроката.
– Правда?
– Правда. И очень жаль.
– Наверное, стоит к вам переехать, – шутит Зак.
– Наверное, – отвечает Вэл, причём довольно серьёзно. – У нас даже есть подходящее помещение.
Он оборачивается на Дэна, и тот кивает.
– Это правда. У моей семьи был магазин бытовой техники. Теперь он закрыт, но помещение осталось за нами. Оно так и стоит пустым.
Зак только смеётся.
– Буду иметь в виду.
Зак…
Было здорово провести выходные с Вэлом и Дэном. У меня и Дэна оказалось довольно много общего. Мы были ровесниками, оба выросли в Колорадо и закончили один колледж. И нам обоим повезло иметь семьи, которые принимали нас такими, как есть. Ещё нас обоих удивило то, с какой лёгкостью между Вэлом и Анжело завязалась дружба. Вэл словно заполучил маленького братишку, а Анжело с неожиданной готовностью принял на себя эту роль. Я был доволен, что они сошлись. Иначе на фестивале им было бы далеко не так интересно.
В воскресенье мы дождались выступления Эллис (американская фолк-певица – прим. авт.), а потом пришла пора отправляться домой. Анжело с Вэлом обменялись номерами телефонов, договорились при случае созвониться, и на этом выходные закончились. Мы сели в мою машину и выдвинулись обратно в Денвер. Анжело болтал со скоростью пулемёта, из чего можно было сделать вывод, что поездка ему понравилась.
Где-то на полпути к дому он задал вопрос, которого я ждал все выходные.
– Так что произошло с Томом? Он просто соскочил или что?
– Я сказал ему, что с нами поедет моя сестра.
Он, конечно, не понял, какая тут связь.
– Лорен? Я думал, она живёт в Чикаго.
– Так и есть. – На минуту я замолчал. Я предчувствовал, что между нами зайдёт такой разговор, но не успел определиться с тем, насколько могу открыться. И сейчас, под влиянием момента решил выложить Анжело всё. – Я обдумал твои слова, Анж, и у меня возникло ощущение, что ты прав. Вот я и решил проверить, зачем он едет. Чтобы провести со мной время или только затем, что переспать.
– И?
– И он, узнав, что ничего не получит, передумал. Это и есть ответ на твой вопрос.
– Блин, Зак. Мне жаль. – И хотя я знал, что он ненавидит Тома, было видно, что он мне сочувствует.
– Ничего. Всё нормально.
Чего я на самом деле не понимал, так это зачем Тому понадобилось притворяться, будто мы пара. Он мог сказать прямо, что ему нужен один лишь секс, и, возможно, меня это устроило бы. Но опять же, он никогда особенно не заботился обо мне, когда мы были в постели. Да, меня влекло к нему, но он не был щедрым любовником. Всегда выходило так, что удовольствие получал он один, я же максимум удовлетворял сам себя в процессе. Секс с ним не стоил того, чтобы поступиться своей гордостью.
– И что было потом? Ты послал его?
– Не совсем. – От меня не укрылось проступившее на лице Анжело разочарование, и я попытался оправдаться: – Просто не получилось. Вот и всё. Как я и предполагал, он позвонил и отменил поездку. И я не стал разговаривать дальше.
– Значит, ты будешь продолжать с ним встречаться? – недоверчиво спросил он.
– Нет.
Он отвернулся к окну, но я знал: он улыбается.
В понедельник с утра пораньше пришла Руби. Вид у неё был встревоженный.
– Зак, у меня было видение, – с порога заявила она.
– Случайно не сон, – вдруг заговорил Анжело с хулиганской усмешкой на лице, – где ты стояла на вершине пирамиды, одетая как бог солнца, а тысячи голых женщин вокруг кричали и забрасывали тебя маленькими огурчиками? (цитата из фильма «Настоящий гений» – прим. авт.)
Мы с Руби разинули рты.
– Конечно, нет, – возмущённо ответила Руби. – Как тебе вообще пришла в голову такая мысль?
– Просто спросил. Мало ли. – Анжело смотрел на неё, но мне показывал DVD, который держал в руках. С фильмом «Настоящий гений». Я понятия не имел, что это должно значить.
Неодобрительно покачав головой, Руби повернулась ко мне.
– Я видела птицу. Она хотела сесть тебе на ладонь, но её спугнула огромная лошадь.
Что сказать, я, как обычно, не знал и просто улыбнулся.
– Любопытно.
Она глубокомысленно кивнула.
– Надеюсь, ты не планируешь на выходных кататься верхом.
Я не успел ответить, потому что к нам ворвался запыхавшийся Сенсей Неро.
– Не знаете, чей синий кабриолет припаркован напротив Джереми?
Из чего следовало, что кого-то из ребят опять стошнило с балкона.
– Надеюсь, верх не был поднят, – весело сказал Анжело.
Сенсей, качая головой, поплёлся к двери.
– Нет, но он матерчатый, а Тим перед занятиями пил клюквенный сок. Останутся пятна.
Когда Руби с Неро ушли, Анжело повернулся ко мне – со сверкающими глазами и улыбкой от уха до уха.
– Лучшая работа на свете, – сказал он, и я улыбнулся.
***
Через три дня ко мне в прокат зашёл Том.
– Привет, малыш. Я скучал по тебе на выходных.
– Не сомневаюсь. – Он не заметил сарказма. Потянулся к моей талии, но я сделал шаг назад. Выяснять отношения в присутствии Анжело казалось, однако, неправильным, и потому я сказал: – Зайдём в кабинет? Нам надо поговорить.
– Нет! – неожиданно сказал Анжело, и в его голосе прозвучало нечто, близкое к панике.
На лице Тома вспыхнула злоба, но он быстро спрятал её за улыбкой.
– Конечно, малыш. Замечательная идея.
– Нет, – уже спокойнее повторил Анжело. Стоя за спиной у Тома, он проговорил одними губами: «Не доверяй ему», а потом сказал вслух: – Я сам выйду.
Как только за ним закрылась дверь кабинета, Том опять ко мне потянулся. Я увернулся.
– Том, я думаю, нам больше не стоит встречаться.
Всё ещё улыбаясь, он замер.
– То есть?
– Вряд ли у нас что-то получится. Между нами нет ничего общего. И мы явно хотим совершенно разных вещей.
Его улыбка сошла на нет, и он, когда на лице у него появилось бешенство, перестал казаться красивым. Совсем.
– Всё из-за него, да?
– Из-за кого? – озадаченно спросил я.
Он кивнул в сторону кабинета.
– Из-за него! Твоего щенка. Что он наболтал тебе про меня?
Я растерялся.
– Анжело здесь совсем не причём.
– Чушь собачья! – Он чуть ли не брызнул в меня слюной. – Что бы он ни наплёл, это грёбаное враньё.
– Он вообще ничего не говорил про тебя. – То была не совсем правда, но речь явно шла не о том, как Анжело называл его кретином.
– Это всё он. Он сам начал приставать ко мне!
Его заявление поразило меня до глубины души. Чтобы Анжело сделал нечто подобное? Да ни при каких условиях. Я был уверен.
– Анжело приставал к тебе? – повторил я скептически.
– Да! – торжествующе подтвердил он.
Я знал, что он лжёт. И всё же дыма без огня не бывало. Хотя его версии событий я, безусловно, не доверял.
– Эй, Анж! Можно тебя на секунду?
Дверь отворилась, Анжело вышел, но по его лицу было видно: он не ожидал увидеть, что Том ещё здесь.
– Что такое?
– У Тома сложилось впечатление, будто бы ты что-то говорил мне на его счёт.
– Ты имеешь в виду, – заговорил он едко, – помимо того, что он тупоголовый кретин?
Не сдержавшись, я улыбнулся. Лицо Тома вспыхнуло как минимум десятью оттенками красного, и вид у него стал такой, словно он был готов начать крушить всё, что попадется под руку.
– Очевидно, да. Что-то о том, будто ты приставал к нему.
Его глаза загорелись гневом. Но стыда, указывающего на то, что Том сказал правду, в них не было.
– По-твоему, я мог это сделать?
– Нет.
– Лжец поганый! – заорал Том.
– Анж?
Он посмотрел мне в лицо.
– Я знаю, о чём он. Не говорил тебе, чтоб не расстраивать.
Я не успел выяснить, что между ними произошло. Том схватил меня за руку, и я развернулся к нему лицом. Он улыбался, но кривой, неприятной улыбкой, и выглядел, как воплощенное зло. Когда он заговорил, его голос сочился ядом.
– Ты ошибаешься, Зак. Ты сказал, мы хотим разных вещей, но ты ошибаешься. Мы хотим одного и того же. Чтобы ты продолжал арендовать это помещение.
– Сукин сын, больной кусок грёбаного дерьма…
Я перебил Анжело – который, стоя у меня за спиной, демонстрировал впечатляющий талант вложить в одно предложение все известные ему плохие слова, – чтобы спросить Тома:
– Ты серьёзно?
– Абсолютно.
– Я просто не верю своим ушам.
– Мы же с самого начала говорили об этом, забыл?
Я вспомнил наше первое свидание. Попытался восстановить в памяти, о чём конкретно он говорил тем вечером, но не сумел. Я помнил только одно: как сильно меня влекло к нему.
Наконец, я обрёл голос.
– Другими словами, я могу оставаться здесь до тех пор, пока разрешаю себя трахать.
Он улыбнулся, накрыл мою щёку ладонью и большим пальцем провёл по моим губам, а потом прошептал мне на ухо:
– Нам необязательно трахаться. Меня вполне устроит твой сладкий рот.
Сражаясь с рвотным позывом, я оттолкнул его прочь, и внезапно, когда я уже собирался стошнить ему на ботинки, что-то промелькнуло мимо меня. Это Анжело с силой толкнул Тома к двери.
– Выметайся нахер!
– Следи за языком, панк! – рявкнул Том.
Быстрым шагом Анжело пошёл на него и наступал до тех пор, пока они не оказались нос к носу. Точнее, нос к подбородку. Нос к носу получилось бы, будь Анжело выше. И тем не менее это было впечатляюще. Том даже попятился назад и врезался спиной в стену.
– Повтори, придурок.
– Я не боюсь тебя, – сказал Том, но лёгкая дрожь в его голосе свидетельствовала об обратном.
Анжело усмехнулся – очень нехорошей усмешкой.
– Да неужели? А может, стоило бы, белое чмо?
– Ты мне угрожаешь?
– Что, всё-таки не совсем тупой, да? Тогда вот тебе мой совет, кретин. Убирайся отсюда нахер. И только посмей вернуться. Мои кореша тебя выследят, и ты пожалеешь.
– Я ведь могу пойти к копам.
– Чтобы сказать им что? Как ты вымогал у своих арендаторов интимные услуги?
– Они тебе не поверят. – И к сожалению в этом он, скорее всего, был прав.
Усмешка Анжело стала злее.
– Чувак, у меня есть доказательства. – Продолжая смотреть на Тома в упор, он указал на камеру видеонаблюдения под потолком. Которая висела выключенной ещё со времён VHS, когда мистер Мюррей вышел на пенсию. Но Том этого не знал. И побледнел. – Всё записано. Так что, чувак, вперёд. Тащи сюда копов, и поболтаем все вместе.
– Послушай, – заговорил Том, и в его тоне была нотка паники, – это просто недоразумение. Я лишь хотел…
– Мы прекрасно знаем, чего ты хотел. Повторяю в последний раз: убирайся.
– Ладно, ладно. – Сдаваясь, Том поднял руки. – Только спокойно. Я ухожу.
Анжело отошёл от него на шаг и указал на дверь. Том открыл её, затем повернулся ко мне.
– Ты ещё обо мне услышишь, – сказал он. И с этими словами ушёл.
…Анжело
Том наконец-то сваливает, и я, повернувшись к Заку, вижу, что он смотрит на меня так, словно я чёртов герой. И, блин, под его взглядом чувствую, будто становлюсь метра три ростом. Меня, конечно, и самого распирает от радости, что он, наконец, отшил этого ублюдочного громилу. Но я напускаю на себя небрежный вид.
– Что?
Я слегка опасался, как бы у него не началась депрессия из-за разрыва с Томом, но он улыбается.
– «Белое чмо»?
Я пожимаю плечами.
– Решил, будет к месту.
– У тебя правда есть «кореша»?
– Не, чувак. Это был гон, – отвечаю я. – Чтобы он испугался. Я никогда не был в банде. – Он смотрит на меня с каким-то изумлением на лице, качает головой, и я чувствую, что краснею. – Но я много дрался, – объясняю я, – и ещё больше чуть не влезал в драки. Тут главное – поза. Надо просто вести себя понаглее, и всё.
– А если бы не сработало? Что, если бы он набросился на тебя?
Я усмехаюсь.
– Как говорит Сенсей, большой шкаф громко падает.
Он недоумённо склоняет голову набок.
– Что?
Я отмахиваюсь.
– Забей, чувак. Это просто шутка. И, судя по всему, не особо смешная. – Меня по-прежнему веселит, как туго он порой соображает. Но ещё я знаю, что от Тома так легко не отделаться. – Ты же знаешь, что он устроит тебе весёлую жизнь? До него скоро дойдёт, что эта чёртова штуковина, даже если б она работала, звук не пишет.
– Да. Я знаю. – Я вижу, что он не хочет думать об этом прямо сейчас. – О чём он говорил, Анж?
– Ни о чём. – По его взгляду ясно, что такой ответ его не устроил. Но я не стану говорить, что Том считал нас любовниками. Иначе он может понять, насколько сильно мне хочется, чтобы это была правда. – Просто в тот день, когда ты опоздал, он повёл себя, как мудак, вот и всё. Полез ко мне и сказал, что, если я откажусь, то он нажалуется тебе, будто я предложил ему сделать это за деньги.
Зак приходит в ужас.
– Я бы никогда ему не поверил.
– Я знаю. – Не хочу больше обсуждать эту тему. Лезу под стойку и достаю оттуда коробку, набитую фильмами. – Вот, смотри. Забыл показать тебе. Купил у одного соседского пацана. Сказал, осталось от дяди. Старое кино про пиратов. Грегори Пек. Берт Ланкастер. Целая гора кино с Эрролом Флинном. Я половину не видел. Надо теперь придумать, куда всё это поставить.
– Ты купил их для видеопроката?
Не понимаю, чего он так удивляется.
– Ну да, чувак. А зачем ещё?
– Сколько ты потратил? Я отдам тебе деньги.
– Не надо. – Пацан сам не знал, что у него было. Сбагрил мне всю коробку за двадцать баксов.
– Спасибо, Анж.
Я поднимаю глаза. Удивительно. Он говорит так, будто и впрямь растроган. И смотрит так, словно хочет меня обнять, отчего мне кажется, что я вот-вот растаю от счастья. Потому что он что-то чувствует ко мне в этот момент. Нет, я понимаю, это совершенно не то, что чувствую к нему я. Невыносимо быть так безумно в него влюбленным. Невыносимо ждать моментов, когда какие-то мои действия внезапно приносят ему радость. Вот бы просто залезть себе в грудь и выключить это чувство.
– Значит, сегодня будем смотреть кино про пиратов?
– Ты вот так запросто взял и решил, что я приду? – Я не нападаю, просто пытаюсь взять себя в руки.
– Только если ты хочешь.
– Нет.
– Нет, ты не хочешь прийти?
Откуда он это услышал?
– Нет, сегодня я выберу другое кино, – говорю ему я.
– Значит, ты придёшь?
Блин, иногда такое чувство, будто мы с ним разговариваем на разных языках.
– Я же так и сказал, нет?
В общем, вечером мы закрываем «От A до Z» и уходим к нему. По пути останавливаемся захватить с собой тайской еды. Зак всегда заказывает неострое. То, что беру я, кажется ему настолько жгучим, что впору подписывать отказ от ответственности.
Однажды он прямо так и сказал. Смешно.
Когда мы устраиваемся на полу – я с пивом, он с бокалом вина, – я включаю кино.
– Что это? Очередная «культовая классика»? – Зак теперь постоянно задаёт этот вопрос – после того, как я показал ему «THX 1138» (фантастическая драма-антиутопия Джорджа Лукаса – прим. авт.), из которого он вообще ничего не понял. С тех пор я стараюсь подбирать для него фильмы попроще.
– Не, это современное. «V – значит вендетта». Видел?
Он смотрит мне прямо в глаза, улыбается, и, клянусь, у меня на секунду останавливается сердце.
– Конечно, нет.
Я не могу не усмехнуться в ответ.
– Думаю, ты заценишь.
И я, естественно, оказываюсь прав. В конце фильма он оборачивается и говорит с изумлённым видом:
– Знаешь, а мне понравилось.
– Выбрал специально, чтобы показать тебе. Оно о том, как постоять за себя, хотя, конечно, там намешано много больше. Оно о тирании и о том, что бывает, когда твоя свобода попадает в чужие руки. А ещё о том, как научиться сражаться за то, что для тебя важно. – Я смотрю на него. Смотрю в эти невероятные голубые глаза. – Ты должен решить, Зак, за что ты хочешь сражаться.
Ливень живительных слёз вена дождя извергает,
Мечется солнце кругами, ищет потерянный путь,
В этот медлительный день сердце приблизилось к краю.
Я не решаюсь в боязни слишком внезапно вздохнуть...
Линии автодорог воском пунктирным стекают
В сжатые накрепко пальцы в тонком уборе колец.
В этот расплавленный день я назову тебя Каем,
Если ты мне дочитаешь книгу и скажешь: «конец!".
В этот отчаянный день, падающий на колени
Перед моей глубиной, перед сиянием глаз,
Мир не заметит того, как остановится время,
Чтобы узнать про финал, сжечь неудачный рассказ.
На высоте вьюжных скал жмурюсь от колкого снега.
Если же вниз упаду, руки направлю в полёт.
В этот медлительный день я не свершаю побега,
Зная, что сердце тряпичное непримиримо умрёт...
Опубликовано: 2017-08-23 10:48:39
Количество просмотров: 204
Количество просмотров: 204