Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
Ты прячешься всё время в темноту. Десятая часть
Зак…
Придя на работу, я был приятно удивлён, увидев там Тома.
– Привет, малыш. А я тебя жду. – Сегодня воротничок его рубашки был расстёгнут на одну пуговицу больше, и я не мог отвести глаз от видневшегося там треугольника кожи, покрытого курчавыми волосами. Он протянул ко мне руки.
– Зак, я выйду минут на двадцать, – внезапно сказал Анжело.
Я предположил, что он просто хочет оставить нас с Томом наедине, хотя в его голосе мне послышалась какая-то странная интонация. Не глядя на меня, он вышел за дверь ещё до того, как я успел сказать:
– Без проблем.
– Ты бы уволил этого панка, пока он тебя не обчистил, – сказал Том, как только Анжело вышел.
Всё во мне восстало против этого заявления. Я и сам раньше воспринимал Анжело, как какого-то подозрительного хулигана, но услышать, как таким образом говорит о нём Том, было раздражающе неприятно.
– Анжело не станет у меня красть. Никогда, – твёрдо сказал я. – Я доверяю ему, как себе.
Тому явно не понравился мой ответ, однако он пожал плечами, а потом одарил меня своей невероятно сексуальной улыбкой.
– Прости, что меня не было рядом. Столько дел. – Он обнял меня за талию и притянул к себе. – Но я скучал. – Стоило мне услышать этот низкий, чарующий баритон, как у меня сразу встал. Том приложился губами к моей шее, и я расслабился. – Ты прощаешь меня?
– Конечно.
– Хорошо.
Поцеловав меня мягким и в то же время настойчивым поцелуем, он взял меня за руку и повёл к кабинету. Протолкнул меня внутрь, запер дверь и, набросившись на меня, прижал к стенке и жёстко поцеловал. Его ладони вновь стиснули мою задницу.
– У меня мало времени, – срывающимся голосом проговорил он мне в ухо, – но мне очень хотелось тебя увидеть. Я так сильно соскучился. – Потираясь о меня пахом, он поцеловал меня, а потом отодвинулся и большим пальцем провёл по моим губам. Я высунул кончик языка и лизнул его. Его глаза распахнулись, и он выдохнул: – Боже, обожаю твой рот.
Я улыбнулся ему.
– Сколько времени у тебя есть?
– Несколько минут.
– Этого хватит. – Я развернул нас так, чтобы у стены оказался он. Ещё раз поцеловал его, пока расстёгивал его брюки, а потом встал перед ним на колени и, приспустив плавки, лизнул его член.
– О да, малыш, именно так, – зашептал он хрипло. – Как же мне это нужно.
Я вобрал его в рот на максимальную для себя глубину. Таланта заглатывать до конца у меня никогда не было, так что я помогал себе рукой, придерживая его за основание члена.
– О Боже, как хорошо. – Я ускорился. Нащупал второй рукой его яйца и нежно их сжал. Каждый раз, поднимая голову, я обрабатывал языком щёлку на кончике его члена. – О да, малыш. – Одной рукой придерживая меня за затылок, Том активно задвигал бёдрами. – Так приятно. У тебя такой горячий рот. Я уже близко. Ещё чуть-чуть.
Моя собственная эрекция пульсировала в такт его выпадам. Я бы занялся ею, но ходить до конца дня с огромным мокрым пятном на штанах мне не хотелось, и потому, увеличивая скорость, я очень надеялся, что Том вернёт мне любезность.
– О Боже, Зак… Ещё немного. Ещё…
Его пальцы вцепились мне в волосы, и он кончил, после чего я встал и поцеловал его.
– Малыш, это было роскошно. – За задницу притянув меня ближе, он прихватил ладонью мой пах, и я со стоном прильнул к нему.
– Прости. Уже не успеваю позаботиться о тебе. Нет времени. – Том ещё раз поцеловал меня. – Ничего, если я компенсирую позже?
К этому моменту я был до такой степени возбуждён, что довести меня до разрядки можно было за одну-две минуты, не больше. И тем не менее я кивнул.
– Конечно.
– Я заберу тебя в шесть.
Он ушёл. А моя эрекция осталась. В итоге, чтобы не торчать весь день в раздражающе-напряжённом состоянии, я, точно какой-то подросток, сходил в туалет передёрнуть, что принесло мне некоторое облегчение.
Через десять минут появился Анжело, а сразу за ним – Сенсей Неро с большой коробкой, набитой сломанными пополам досками.
– Привет, Зак. Вот, принёс тебе немного дров на растопку.
Неважно, что на дворе стоял июль, а я сто раз говорил, что у меня нет камина. Ученики Неро крушили доски без перерыва, и он сбывал обломки куда только мог.
– Спасибо, Сенсей. Просто поставь около двери.
– Что ты собираешься делать со всеми этими деревяшками? – спросил Анжело, когда Сенсей удалился.
– Выбросить в мусорный бак. Завтра с утра пораньше, пока Сенсей не пришёл. – Чёрт, а что ещё мне оставалось?
– Ну, в этом есть и свои плюсы, – с улыбкой заметил Анжело. – Если однажды на нас нападёт армия досок, ученики Неро спасут мир.
Я рассмеялся, глядя, как Сенсей уносит вторую коробку к магазинчику Джереми. Сейчас ему, наверное, прочитают лекцию о том, как вмешательство правительства в свободный рынок привело к резкому падению стоимости сломанных досок.
Около двух заглянул Джимми Баффет, и Анжело к моему удивлению окликнул его:
– Эй, мистер Ди.
– О, Анжело! Что ты приготовил для меня на сей раз?
Анжело вытащил из-под стойки DVD.
– «Незабываемый роман». Видел? (фильм 1957 года с Кэри Грантом и Деборой Керр, входит в список ста лучших американских фильмов о любви – прим. авт.)
Джимми Баффет – он же мистер Ди – с улыбкой покачал головой.
– Нет. Думаешь, мне понравится?
Анжело улыбнулся ему в ответ.
– Гарантирую.
Расплатившись, Джимми поблагодарил Анжело и ушёл, а тот повернулся ко мне и при виде выражения у меня на лице шутливо спросил:
– Какие-то проблемы?
– Мистер Ди?
– Ну да. – Он пожал плечами. – А что?
– Его так зовут?
Анжело со вздохом покачал головой.
– Зак, серьёзно. Ты бы записывал, что ли. Его зовут Дрю Дэвис. Он залипает на бабском кино.
Что объясняло, почему он всегда казался смущённым. Стоит ли говорить, что я ни разу не обращал внимания на то, какие фильмы он возвращал.
– А что Готка? – спросил я Анжело.
– Кэрри берёт только мюзиклы. – Он криво усмехнулся. – Вот честно, Зак, не понимаю, как ты выживал без меня.
Я тоже не понимал. У меня было такое чувство, словно его прислало ко мне некое божественное провидение. От необходимости отвечать меня спасла Руби, которая ворвалась к нам и торопливо провозгласила:
– Зак, у меня опять было видение.
– Правда? – Я покосился на Анжело, который с весёлым любопытством наблюдал за нами.
– Да. Я видела даму в пышном зелёном платье. Она протянула тебе тарелку с мороженым и сказала: «Скорее, пока не растаяло, Зак. Потому что я схожу по тебе с ума».
– Дама в пышном зелёном платье сходит по мне с ума? – спросил я.
Анжело ухмыльнулся от уха до уха, а Руби пожала плечами.
– Дорогой, я не интерпретирую свои видения. Только передаю.
В четыре зашёл Джереми, проверить, не закончились ли у нас листовки. Его явно разочаровало то, как много их осталось лежать на стойке.
– Не понимаю, почему люди не заинтересованы в том, чтобы в Вашингтоне произошли настоящие перемены, – пожаловался мне он.
– Я тоже, Джереми, – сказал я, постаравшись изобразить сочувствие.
– Зак, ты знаешь, что собирать федеральный подоходный налог – незаконно? Власти штата так и не ратифицировали должным образом шестнадцатую поправку. Это чистой воды афера, чтобы отнять у нас заработанные потом и кровью деньги.
– Серьёзно?
– Ещё как. В нашей стране всем заправляет Федеральная резервная система, Зак. Как только люди поймут, что это значит, на улицах начнётся резня.
– Прямо-таки резня? – Я не сумел скрыть иронию.
– Я не шучу, Зак. – Вид у него и впрямь был чрезвычайно серьёзным. – Есть один фильм, – сказал он, и Анжело вдруг навострил уши, – называется «От свободы до фашизма» (документальный фильм Аарона Руссо, обличающий налоговую систему США – прим. авт.). У тебя он есть? Ты его видел?
Мне пришлось оглянуться на Анжело.
– У нас есть этот фильм?
– Нет. – Он что-то записывал на клочке бумаги и даже не поднял головы. – Но можно заказать.
Я повернулся обратно к Джереми.
– Есть ощущение, что до конца месяца я его точно увижу.
Он скорбно покачал головой.
– Надеюсь, Зак. Может, невежество и есть блаженство, но оно никого не оправдывает.
В пять позвонил Том и, сославшись на очередное внезапное совещание, отменил наши вечерние планы.
– Значит, сегодня мы не увидимся? – Я не смог убрать из голоса раздражение.
– Прости, малыш. Обещаю, мы всё наверстаем.
– Как скажешь.
– Умоляю, только не злись. Слушай, мне пора бежать. Я позвоню.
Я чуть было не попросил его не утруждаться, но не успел. Трубка уже молчала. Отложив телефон, я задался вопросом, чем же теперь занять вечер.
– Дай угадаю. – Я поднял голову. С другого конца стойки за мной наблюдал Анжело. – Кретин опять тебя кинул?
– Да пошёл ты, Анжело.
Он умолк ненадолго, потом промолвил:
– Извини, чувак. Просто никак не пойму, почему ты позволяешь ему так с собой обращаться.
Я начал спрашивать себя ровно о том же. Впереди меня ожидала очередная одинокая ночь. И долгие часы размышлений об отменённом свидании.
– Хочешь, приходи вечером ко мне в гости? – предложил я Анжело.
– Кретин тебя продинамил, а я – твой запасной план?
Он преподнёс это таким образом, что я почувствовал себя настоящим засранцем.
– Я не хотел, чтобы оно прозвучало вот так.
– Да.
– Что «да»?
– Да, я хочу к тебе в гости.
Я обнаружил, что улыбаюсь.
– Мне выбрать кино?
– Ты собираешься взять что-нибудь с Молли Рингуолд? (актриса, сыгравшая в фильме «Клуб „Завтрак“» – прим. авт.)
– Возможно.
Он улыбнулся мне.
– Ну уж нет, Зак. Ты выбираешь ужин, я выбираю кино.
Мы пошли ко мне, и, пока я заказывал пиццу, Анжело достал из холодильника пиво. Я нашёл его за обеденным столом, собирающим паззл, сел рядом, и какое-то время мы работали вместе в приятной дружеской тишине. Удивительно, насколько интереснее стало это занятие лишь от того, что он собирал паззл вместе со мной.
– Какой фильм ты принёс? – наконец, спросил его я.
– «Чужие». – Взглянув на меня, он усмехнулся. – Мочилово. Что может быть лучше.
Я рассмеялся и собрался было вернуться к паззлу, как вдруг заметил, что из-за края стола у его коленей выглядывает нечто, похожее на серый пушистый флаг. Или на кошачий хвост.
– Это Гейша? – изумлённо спросил я.
– Если Гейшей зовут кошку, то да, – ответил Анжело, не отрываясь от паззла.
– И она у тебя на коленях?
Он посмотрел на меня так, словно я спятил, и медленно произнёс:
– Да. А что?
Я не мог поверить своим глазам. Завидев меня, Гейша всегда злобно щурилась и устраивала ор, когда находила свою миску пустой или когда на улице оказывалось слишком холодно. Иногда она будила меня в четыре утра шлепком по лицу или метила грязное бельё, если я забывал поменять ей лоток. Но она никогда, ни разу не садилась ко мне на колени.
– Как у тебя получилось усадить её на колени? – с благоговением спросил я.
Он пожал плечами.
– Никак. Просто сидел, а она запрыгнула.
Я продолжал шокированно взирать на него и на свою кошку.
– Да что здесь такого-то? – спросил он.
– Я думал, она в принципе ненавидит людей. Но похоже, она не жалует только меня. – Моя собственная кошка. Мило.
Наконец, привезли пиццу.
– Хочешь смотреть кино, пока мы будем есть, или остаться здесь? – спросил я. – Я могу включить музыку, но, боюсь, она тебе не понравится.
Он посмотрел на паззл, потом бросил взгляд в сторону гостиной, а потом кивнул на стол и сказал:
– Давай отнесём его к телевизору, и будем делать всё разом.
И мы перенесли стол в гостиную, после чего, сидя рядом, ели пиццу, собирали паззл и смотрели мочилово. Анжело оказался прав. Ничего лучше и придумать было нельзя.
***
Том не показывался всю следующую неделю. Несколько раз я порывался позвонить ему, но сдерживался, чтобы не создалось впечатление, будто я за ним бегаю. Мне всё чаще стала приходить в голову мысль, что наши отношения и не отношения вовсе.
Я старался думать об этом поменьше. Уж слишком тягостно это было.
Каким-то образом вышло так, что всю неделю Анжело почти каждый вечер оказывался у меня дома. Пару раз его приглашал я.
Пару раз оно как-то получалось само. Но его компания в любом случае была мне приятна. Мы закончили первый паззл и принялись за второй. Нам было интересно вместе, и проводить время с ним было определённо лучше, чем сидеть в одиночестве и размышлять о невнятных отношениях с Томом.
Наступил очередной понедельник, но на этой неделе мне, по крайней мере, было, что предвкушать. В следующие выходные в Лайонсе, Колорадо, устраивали двухдневный музыкальный фестиваль. Я посещал его каждое лето, пусть для этого и приходилось закрывать прокат. Мне не терпелось скорее поехать. Но я невольно жалел, что опять поеду туда один.
Изначально я планировал предложить Анжело выбор – либо прикрыть меня на выходные, либо два дня отдохнуть, но утром, к тому времени, как он пришёл на работу, у меня созрел новый план.
– Анжело, что ты делаешь на выходных? – спросил я, как только его увидел.
– Ничего. А что?
– Ты когда-нибудь слышал о фолк-фестивале в Лайонсе?
– Это типа блюграсс-фестиваля, только с фолком?
– Точно.
– Неа, ни разу, – ответил он, что вызвало у меня улыбку.
– Тебе понравится тамошняя еда, – сказал ему я. – Там продают такие вкусные куриные пельмени на пару – пальчики оближешь. И ещё карри. Я, правда, не пробовал. Говорят, оно жутко острое.
Анжело ухмыльнулся.
– Слабак.
И вновь я не смог не улыбнуться.
– Знаю. Хочешь, поедем вместе?
– На фолк? – уточнил он скептически.
– Да, но под эту категорию подпадает довольно-таки широкий спектр музыки. Серьёзно, ты удивишься. Будем сидеть на солнце, пить пиво, смотреть на людей. Что скажешь? – Пока он пристально изучал меня, словно взвешивая моё предложение, я осознал, насколько сильно надеюсь услышать «да». – Билеты дороговаты, но половину я оплачу сам. – Это грозило серьёзно подорвать мой бюджет, но мне внезапно стало плевать. – Поехали? Будет весело.
Он выдал мне свою кривую усмешку.
– Ты хочешь, чтобы я все выходные зависал с тобой и слушал дерьмовую музыку?
– Да.
– И с какого перепугу мне соглашаться? – Но я узнал этот вызывающий тон и заметил у него в глазах знакомые искорки – и понял, что он собирается сказать «да».
– Просто так?
– Так уж и быть, Зак, и не говори потом, что я ничего для тебя не делаю.
Я ещё смеялся, когда зашёл Джереми.
– Зак, мне нужна твоя подпись на этих петициях. – Он протянул мне три планшетки с листочками. Я не стал спрашивать, к чему они призывают. Просто расписался на всех трёх, а потом передал их Анжело. – Ну что, посмотрел кино, о котором я говорил?
– Нет, – ответил за меня Анжело, – но мы заказали копию. Привезут на следующей неделе.
Этим Джереми, похоже, вполне удовлетворился.
Следующей появилась Руби.
– Что, снова видение? – спросил её Анжело. Он говорил совершенно серьёзным тоном, но блеск в глазах выдавал, что ему весело.
– Вообще-то да, молодой человек. Я видела тебя, стоящего между каменными дверями. Потом появился твой брат, открыл одну из дверей, и ты протолкнул в неё слепого мужчину. – Она кивнула, затем повернулась ко мне и доверительно сообщила: – Чёрного мужчину. Который певец.
– Стиви Уандера или Рэя Чарльза? – поинтересовался я, усиленно стараясь не засмеяться.
– Ну, – сказала она с некоторым замешательством, – тот из них, который чёрный.
Веселье Анжело сошло на нет.
– У меня нет брата, – сказал он отрывисто.
– О. – Руби ещё больше смешалась. – Дорогой, ты уверен?
Ответом ей был сердитый взгляд исподлобья, и тогда она, бормоча что-то себе под нос, ушла.
– У тебя вполне может быть брат, – мягко сказал я Анжело. – Ты никогда не думал разыскать свою семью?
Не говоря ни слова, он отвернулся от меня, и я понял, что тема закрыта. Прежде чем я успел сказать что-то ещё, отворилась дверь и вошёл Том. Я сам не знал, что почувствовал при его появлении. С одной стороны меня тянуло со всем покончить, но с другой я продолжал его хотеть.
– Привет, малыш. – Том поцеловал меня в щёку, и Анжело встал к нам спиной, но не раньше, чем я увидел на его лице отвращение. – Не хочешь отойти в кабинет?
Ради ещё одного минета? Не сегодня.
– Я сейчас занят. – То была очевидная ложь, ну и что?
– Ладно. – Он казался несколько удивлённым, однако спорить со мной не стал. – Увидимся на выходных?
– На выходных я уезжаю. – Было до нелепого приятно сообщить ему эту новость.
Тут он удивился по-настоящему.
– Куда собираешься?
– На фолк-фестиваль в Лайонс.
– Серьёзно? – оживился Том. – Мне всегда казалось, что там должно быть круто. Компания не нужна?
К моему удивлению первым моим порывом было ответить «нет». Но вместе с тем мне польстила его готовность провести со мной выходные. Целые выходные вместе – я представил, как мы держимся за руки, угощаем друг друга мороженым, занимаемся любовью. Я хотел всего этого. Я хотел, чтобы мы были настоящей парой.
– Я беру палатку. Ты уверен, что не против спать на земле?
– С тобой? Нисколько. – Он шагнул ко мне и обнял меня за талию. – Увидимся вечером? Я могу зайти около девяти. Нормально?
– Наверное.
– Хорошо. Я по тебе соскучился.
Через несколько минут он ушёл, и как только за ним захлопнулась дверь, Анжело резко развернулся ко мне лицом.
– Ты идиот, что ли? – спросил он рассерженно.
– В каком смысле?
Качая головой, он опустил лицо вниз.
– Этот тип чихать на тебя хотел. Он просто использует тебя, а ты ему не мешаешь.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю и всё, – без выражения ответил он. – Не бери его с собой на фестиваль, Зак. Потом пожалеешь.
Я постарался ответить не слишком воинственным тоном.
– Возможно, выходные вместе пойдут нам на пользу.
Он фыркнул.
– Ага. Ему одному. Он будет полировать свой болт, а ты ничего не получишь.
– Ты совсем не веришь в меня? Анжело, я не настолько глуп.
– Незаметно. – Я промолчал, но его слова ранили меня неожиданно сильно. Чтобы он не увидел этого у меня на лице, я отвернулся. И спустя минуту услышал его неохотное: – Извини.
– Мне всё равно хочется, чтобы ты поехал, – проговорил я тихо.
– Вместе с ним? Хрена с два. – Его голос смягчился. – Я прикрою тебя, чтобы не пришлось закрывать прокат.
– Но ты зайдёшь вечером? – Я знал, он уйдёт до появления Тома. Если тот, конечно, появится.
– Конечно. Я как раз нашёл кино в тему.
«Кино в тему» оказалось «Красотой по-американски».
– Я ничего не понял, – признался я, когда фильм закончился.
– Он о желании. – Он коротко взглянул на меня, и на его скулах проступила краска. – Понимаешь, чирлидерша просто хочет быть желанной. А дочь хочет, чтобы её любили такой, какая она есть. Но тебе нужно обратить внимание на Кевина Спейси. Потому что он думает, будто хочет, чтобы его уважала жена, но на самом деле хочет научиться уважать самого себя. И ещё он думает, будто хочет чирлидершу, но потом выясняется, что она совсем не такая, как он представлял, а значит и это его желание было не настоящим.
Я был впечатлён.
– Пытаешься на что-то намекнуть мне, Анжело? – лёгким тоном спросил я.
Он не ответил. Допил своё пиво и сел, глядя на пустую бутылку у себя в руках.
– Анж, а сколько тебе лет?
Он удивлённо взглянул на меня.
– Двадцать семь.
Что ж, он оказался старше, чем я полагал, и я понял, что моложе он выглядит из-за того, что ему не нужно бриться. И всё-таки Анжело был на семь лет младше меня. Мои собственные двадцать семь, казалось, были в далёком прошлом. Я вспомнил себя в его возрасте – недавно окончившего колледж. Он же больше десяти лет содержал себя сам.
– Хватит, – укоризненно сказал он.
– Что «хватит»?
– Думать, будто я слишком молод, а ты слишком стар.
Я даже рассмеялся. Каким-то чудом он умудрился угадать мои мысли.
– Ты же сам, помнится, отпускал замечания насчёт моей «давно утраченной юности».
Он посмотрел мне в глаза, и в его собственных глазах не было ни намёка на смех.
– Ты не старый, Зак. Прекращай вести себя так, словно твоя жизнь кончена.
Неужто я и впрямь вёл себя так?
Он бросил взгляд на часы. Было почти девять.
– Мне пора.
Я знал, что он хочет уйти до появления Тома.
– Можешь остаться подольше. Он наверняка опоздает.
– Да уж не сомневаюсь. Самое идиотское, что тебя это даже не злит.
– Анж…
– Пока, Зак. Увидимся завтра.
…Анжело
Сегодня приходит Том, а значит мне без вариантов придётся свалить пораньше.
Не хочу сталкиваться с ним на лестнице, зная, что он направляется к Заку. Я понимаю: то, с кем спит Зак, совершенно не моё дело. Но всё равно начинаю беситься, стоит мне представить их вместе. Невыносимо думать о том, как Том притрагивается к нему, целует его или трахает. Я уговариваю себя, что всё потому, что Том придурок, а Зак мой друг. И ничего больше.
Уже у двери я замечаю на стойке пачку презервативов. Новенькую, нераспечатанную коробочку. Я рад, что Зак бережётся, но вместе с тем при виде них во мне начинает разгораться какое-то бешеное безумие. Ведь я понимаю, что они значат.
Почему из-за этой чёртовой пачки мне хочется кричать, бушевать и топать ногами, словно какому-то психованному ребёнку?
Почему мне хочется наорать на Зака, хлопнуть дверью и притвориться, будто всего этого не существует? Наверное, потому, блин, что у Зака есть то, чего у меня самого нет. И, если честно, давно не было. Я уже давно никому не разрешал к себе прикасаться.
Недолго думая, я открываю пачку, забираю оттуда два презерватива и засовываю их в карман. Я не ходил в клуб почти год, но сегодня, блин, я это исправлю.
В клубах для меня всё просто. Я щуплый и выгляжу моложе, чем есть. На это многие западают. Так что мне всегда есть из кого выбирать.
Раньше я часто зависал по клубам. Почти каждую ночь. Если мне предлагали выпить, я пил. Покурить, закинуться – соглашался на всё. Влипал в разные хреновые ситуации. Просыпался чёрт знает где и не помнил, каким образом там оказался. Однажды ночью я пошёл домой к одному типу. Он был здоровым, нахальным качком из тех, с кем обычно я не мутил. От него исходили те же вибрации, что и от Тома, но я надрался и очень хотел спустить. Ещё в клубе мы сошлись на минете, но как только пришли к нему, он захотел кое-чего другого. И на моё «нет» ему было плевать. В какой-то момент я было испугался, что всё, но в итоге мне удалось оттуда выбраться, а тот тип на сто процентов остался со сломанным носом и отбитыми яйцами. Но блин, всё равно страшно вспомнить.
Потом я довольно долго никуда не совался. Несколько недель копил деньги, чтобы провериться в клинике. И мне охренеть, как повезло. Ничего не нашли. Но с клубами я завязал.
Почти.
Просто бывают дни, когда одного дрочева недостаточно.
После той ночи я завёл себе правила. Самое главное: никого и никогда не приводить домой. А к ним ходить только в том случае, если они живут рядом и назад можно вернуться пешком. Не хочу рассчитывать на кого-то, чтобы меня довозили до дома. Можно пойти и в машину, если она у них есть. Наилучший вариант – подцепить одного из парней, которые работают в клубе, потому что они могут провести нас в помещение для персонала.
Но не сегодня. Сегодня я уже выбрал себе парня. Он сидит с кучкой приятелей, которые здесь, в этом клубе, выглядят совершенно не на своём месте. У них такой вид, точно они явились сюда прямиком с грёбаного поля для гольфа. Озираются вокруг с нервными улыбочками и выпученными глазами. Явно высматривают себе кого попроще. Да похер. У моего парня тёмные волосы. Как у Зака. Но я не думаю о нём. А одет он в одну из тех идиотских рубашек с вышитыми лошадками. Как Зак. Но я, опять же, о нём не думаю.
Я прислоняюсь к барной стойке и просто смотрю на него. Знаю, звучит, наверное, глупо, но это всегда срабатывает. Довольно скоро он замечает мой взгляд. И когда это происходит, начинает оглядываться, проверяя, не пялюсь ли я на кого-то у него за спиной, а я, улыбаясь, подзываю его к себе. Ему где-то под сорок, и талия у него начала заплывать жирком. Неважно. В конце концов, я же не смотреть на него собираюсь.
– Привет, – говорит он, приблизившись. И замолкает, потому что явно понятия не имеет, что, блин, положено говорить дальше.
– Короче, – говорю ему я. – Хочешь со мной прогуляться?
У него округляются глаза. Они карие. Не такие, как у Зака, и это хорошо. Потому что я о нём не думаю.
– Конечно. – Парень оглядывается на своих приятелей, которые таращатся на нас, будто мы – грёбаный гвоздь программы. – Только предупрежу друзей, что…
– Не надо. Ты скоро вернёшься.
Разочарован он или нет – не знаю. Мне, в общем-то, наплевать. Он выходит за мной из клуба, и я веду его в кафе по соседству, где в этот час почти никого нет. Туалеты там большие и чистые. Без кабинок, то есть рассчитаны на одного. Плюс двери закрываются на замок. Пара десяток баристе, и она отвернётся в другую сторону, а вы получите столько времени наедине, сколько хотите. Знаю, туалет не самое романтичное место, но романтики никто и не ищет. Я сую баристе двадцатку, и она мне подмигивает.
Без единого слова парень идёт за мной следом, и я запираю дверь. Он прислоняется к стенке. Вид у него такой, словно он, блин, выиграл в лотерею. Ну, может, оно так и есть. Он ждёт, когда я скажу, что ему делать. Мне это нравится. Не в том смысле, что мне хочется поиграть в какого-то доминирующего козла, просто я никому не разрешаю давить на себя, когда дело доходит до секса.
Командовать я должен сам.
Интуитивно я знаю, Зак разрешил бы мне быть с ним таким. Но я не думаю о нём.
Вот ещё правила. Я не разрешаю целовать себя. Никогда не даю себя трахать. Не говорю, как меня зовут, хотя они всегда спрашивают. И не запоминаю, как зовут их.
Как по сигналу он спрашивает:
– Как тебя зовут?
– Дэйв. – Я достаю из кармана презерватив и протягиваю ему. – Надевай.
– Хорошо. Конечно. – Бедолага так нервничает, что начинает потеть. Стоит и смотрит на маленький пакетик с таким видом, словно он может взорваться.
Я заставляю себя улыбнуться. Подхожу вплотную и начинаю расстёгивать его штаны.
– Чувак, всё нормально. Просто расслабься. Я обо всём позабочусь.
Он не то чтобы расслабляется, но на лице у него появляется предвкушение. Возбуждение постепенно вытесняет нервозность. Я приспускаю его штаны. У него уже стоит. Несколько раз ласкаю его рукой, пока он, поуспокоившись, не начинает подмахивать. Его глаза закрываются, а дыхание становится чаще. Тогда я надеваю на него презерватив.
– Эй. – Я жду, пока он откроет глаза и посмотрит на меня. – Тронешь меня за голову, и я оставлю тебя здесь с синими яйцами, понял?
Он кивает. Хорошо.
Я опускаюсь перед ним на колени и начинаю. Это дело получается у меня на отлично. Не спрашивайте, почему. Я не знаю.
Наверное, из-за того, что я умею засасывать довольно-таки глубоко. Но не только. А почему ещё, я, повторяю, не знаю.
Сегодняшнему парню то, что я делаю, явно нравится. Стоит мне начать, как он вскрикивает и тянется к моей голове, но успевает спохватиться и прячет обе руки за спину.
Я стараюсь сделать ему, как можно приятней, раз уж он без разговоров согласился на презерватив. Я довожу его до разрядки не сразу. Пару раз останавливаюсь перед самым концом. Даже немного разрабатываю его сзади. Когда он наконец-то кончает, то вскрикивает и впивается пальцами в мои плечи так, что наверняка останутся синяки. Я не возражаю. Лишь бы не трогал меня за голову. Всё остальное меня не волнует.
После всего я поднимаюсь и, пока он восстанавливает дыхание, вытираю рот. Если раньше он выглядел так, словно выиграл в лотерею, то сейчас кажется, будто он обнаружил, что получит вдвое больше, чем думал сначала.
– Что тебе сделать? – спрашивает он.
– То же самое. – Я предлагаю ему презерватив. – Сам решай, надевать или нет.
Он трясёт головой. Он уже на коленях, расстёгивает мои штаны.
– Ты можешь брать меня за что хочешь, – говорит он. – Я не против.
И потом он начинает. Я закрываю глаза и просто позволяю себе раствориться в ощущениях от его рта. Блин, у меня так давно этого не было, что я начал забывать, какой это кайф. Вспомнив, что он разрешил себя трогать, я тянусь к его голове, держу его крепко и, ощущая под ладонями его волосы, вновь и вновь повторяю себе, что не стану думать о Заке.
Но в итоге срываюсь.
Я представляю, что это его тёмные волосы я пропускаю сквозь пальцы, что это его рот ловит меня, что это его руки крепко придерживают меня за бёдра. Я представляю, что почувствую, если позволю ему поцеловать себя. А потом кончаю так мощно, как никогда.
– Ебать! – Мой возглас похож на вопль, и я сам слышу, сколько в нём злости.
– Что-то не так?
Я опускаю взгляд, и мне немедленно становится тошно. Парень выглядит смущённым и немного расстроенным. Он думает, что разочаровал меня.
Снова вымучиваю улыбку. В конце концов этот тип ни в чём не виноват.
– Всё так, чувак. – Продолжая заставлять себя улыбаться, я застёгиваю штаны. – Просто это реально было мне нужно.
Мы выходим из кафе. Есть ощущение, что я должен что-то сказать, и потому я желаю ему доброй ночи. Прежде чем он успевает ответить, я разворачиваюсь и ухожу. Но не в сторону клуба, а в противоположном направлении, к автозаправке, где через двадцать минут начинается моя смена.
Только теперь я разрешаю себе по-настоящему подумать о Заке. Я больше не могу. Я больше не вернусь на работу и никогда его не увижу. Я знаю, что должен поступить именно так. Я должен остановиться до того, как он западёт мне в душу так глубоко, что останется там навсегда.
Но я знаю, я облажался. И уже слишком поздно.
Зак…
После ухода Анжело на душе у меня стало неуютно. Было неприятно знать, что я разочаровал его. И, признаться, я начал задаваться мыслью о том, что он, вероятно, был прав.
Том опоздал на сорок минут.
– Привет, малыш. – Не успев зайти, он сразу поцеловал меня и принялся расстёгивать мою рубашку. – Я весь день о тебе думал.
– Не хочешь сперва чего-нибудь выпить? – раздражённо спросил я, когда он снял с меня рубашку и начал расстёгивать свою. – У меня есть вино.
Но он притиснул меня к себе, а его ладони добрались до моей задницы и чувствительно её сжали.
– Нет, малыш. Я хочу тебя.
– Тебя, кроме секса, во мне хоть что-то интересует?
– Естественно да, малыш. Что за вопрос. Я без ума от тебя. – Он снова поцеловал меня. – Просто сегодня я так сильно тебя хочу, что не могу от тебя оторваться.
Я не хотел сворачивать разговор. Я хотел заставить его перед постелью провести со мной время. Но по мере того, как он целовал меня, моя решимость растаяла. Я ничего не мог с собой сделать. Он был изумительно красив, и меня влекло к нему. Даже сейчас.
За что я немного презирал себя, но моему телу было плевать на гордость.
Не прекращая целовать меня, он расстегнул свои брюки, затем взял мою руку и положил её на свой возбуждённый член.
– Зак, пожалуйста, не заставляй меня ждать. Только не сегодня. Мне нужно кончить.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – спросил я покорно, зная, что от него ничего подобного никогда не услышу.
– Твой рот.
Я встал перед ним на колени и приспустил его брюки. Провёл языком от основания члена до самого верха, затем как можно глубже взял его в рот, и он, двумя руками ухватившись за мою голову, начал раскачиваться.
– Малыш, можно я сам? Разреши мне оттрахать твой рот.
Я кивнул, и он начал вторгаться мне в рот. Одной рукой придерживая его за основание члена, чтобы не подавиться, я расстегнул свои брюки и свободной рукой начал ласкать себя.
– Боже, малыш, как хорошо. Как же ты меня возбуждаешь. – Разумеется, он снова болтал, разливаясь очередным потоком бессмысленных пошлостей, и, хотя я придерживал его, врезался мне в рот довольно-таки сильно. Но эта его агрессивность влияла и на меня. Зрелище того, как сильно он меня хочет, было волшебным афродизиаком, и я, чувствуя приближение оргазма, сжал себя посильнее.
– Вот так, малыш. Именно так. О, Боже. – Он тяжело дышал. Подняв взгляд, я увидел у него на лице плёнку пота. – Да, да, малыш. Боже, какой сладкий у тебя рот. Как мне же мне нравится трахать его и смотреть в эти твои голубые глаза. – Выражение его лица было немного вульгарным, крайне заносчивым и ничуть не приятным. Я закрыл глаза, чтобы вытолкнуть эту картинку из головы. – Малыш, я уже скоро. Я скоро кончу. – Мне в голову пришла бестактная мысль, что сегодня ему впервые удалось продержаться со мной относительно долго. Жаль, что мы так и не добрались до спальни.
– Давай, малыш. Ты тоже ускорься. – Я подчинился, и он, постанывая, вцепился мне в волосы. Его толчки стали сильнее. – О, Боже, как ты меня заводишь. Так сильно, просто невероятно. Я хочу увидеть, как ты кончаешь. Давай, Зак. Кончи для меня. Прямо сейчас. – И я непроизвольно кончил, после чего он тоже начал кончать и при этом насадил меня на себя так глубоко, что я чуть не захлебнулся всей этой соленой жидкостью, которая вливалось мне в горло. Я попытался отодвинуться, но он держал меня слишком крепко. Я быстро глотал – задыхаясь, надеясь, что меня не стошнит, а он всё продолжал удерживать мою голову, пока я, кашляя, с силой не отпихнул его прочь.
– Да что ты творишь? – с горящим горлом хрипло выдохнул я.
Он подтянул меня вверх и обнял.
– Малыш, прости меня. Ну прости. Я не специально. Просто не вышло остановиться.
Я оттолкнул его и кое-как вымолвил:
– Ладно. – Но мой голос ещё звучал хрипловато.
– Где вино? Давай плесну тебе немного.
Вино вряд ли могло смягчить моё горло, но я смолчал. Всё равно бутылка была уже открыта. Я сходил в спальню переодеть штаны, поскольку на тех, что были на мне сейчас, появилось большое мокрое пятно в области паха. Когда я вышел, Том протянул мне бокал, и мы сели на диван.
Я отхлебнул вина и попытался разобраться в своих чувствах. Том и впрямь сильно возбуждал меня. С ним я словно не мог контролировать своё тело. И тем не менее нельзя было не признать, что это было не совсем то, на что я надеялся, когда мы начинали встречаться. Что бы он там ни говорил, для меня становилось всё более очевидно, что наши отношения состоят только из секса. И этот секс даже не был хорош. Я почувствовал себя дешёвкой. Почувствовал, что меня использовали.
Я почувствовал себя дураком.
Я вспомнил фильм, который показал мне Анжело, и причину, по которой он его выбрал. И ещё больше устыдился того, что только что произошло.
– Ты уже купил себе билет на фестиваль? – спросил я.
– Ещё нет. Завтра. Прямо с утра, обещаю. – Том указал на стоящий посреди комнаты обеденный стол с разложенным паззлом. – Что он здесь делает?
– Мы передвинули его, чтобы можно было смотреть телевизор, не отрываясь от паззла.
– Мы?
– Я и Анж.
– О. – Более равнодушного тона нельзя было и представить. – А это кто – Анж? Твоя сестра?
Серьёзно? Мою сестру, которая жила в Чикаго, звали Лорен, и я рассказывал о ней Тому. Не говоря уже о том, что он лично знал Анжело. Это лишь доказывало то, насколько невнимательно он меня слушал. И насколько ему было плевать. Будь я другим человеком, то, наверное, ударил бы его. На секунду мне захотелось стать Анжело, с его быстрой реакцией и умением подбирать хлёсткие слова. Но я, усмиряя гнев, только прикрыл глаза.
И внезапно придумал, что сделать.
Глядя ему в лицо, я максимально небрежно сказал:
– Да. Анж – это моя сестра. Приехала вчера вечером. Я обмолвился, что мы собираемся на фолк-фестиваль, и она решила поехать с нами. – Я врал, но у меня появилась одна теория, и мне нужно было её проверить.
– Ну здорово, малыш. Пускай едет.
– Дело в том, что она обо мне вроде как не знает.
– То есть, мы не сможем провести выходные вместе? – Недовольства в его голосе не было, но и особенных сожалений тоже.
– Сможем, конечно. Просто нам придётся вести себя, как друзья. Но ведь в этом нет ничего страшного, верно? Мы всё равно отлично проведём время. И получим возможность получше узнать друг друга.
– Ещё бы. – Но я видел, что ему это не понравилось. Он сидел, уставившись на бокал вина, который крутил в пальцах. – Звучит заманчиво.
Я встал и включил музыку, потом сел за стол и начал складывать паззл. Понаблюдав за мной пару минут, Том осушил свой бокал и сказал:
– Слушай, мне пора бежать, но завтра я тебе позвоню, ладно?
Что ж, уж в этом можно было не сомневаться. Провожать его до двери я не стал.
Допив бутылку вина – и словив в процессе приятное опьянение, – я отправился в ванную и принял обжигающе-горячий душ. Я смыл с себя сегодняшний вечер. Засохшее на теле свидетельство того, чем я занимался с Томом. Его оставшийся в глубине горла вкус. Всю свою злость, горечь и возмущение. Я не испытывал к нему ненависти, но проникся твёрдой уверенностью, что он мне не нужен. Он был для меня никем.
И это открытие удивило меня.
Телефон зазвонил через пять минут после того, как следующим утром я пришёл на работу.
– Плохие новости, Зак. У нас…
– Ты не едешь, – перебил его я. И это был не вопрос.
– Прости, малыш. Я всё тебе компенсирую…
– Разумеется, Том. Увидимся.
Казалось, я был должен расстроиться, но ничего подобного. На меня снизошло облегчение. Всё прояснилось, и теперь я точно понимал, что происходит. И это было великолепно. Мне не терпелось поскорей сказать Анжело, что Тома на фестивале не будет.
Я надеялся, он ещё хочет поехать со мной. Я знал, нам будет весело вместе.
Однако назавтра, когда я пришёл на работу, его там не оказалось. Анжело никогда не опаздывал. Напротив, чаще всего приходил пораньше. Я был удивлён, но не сердился. У него наверняка была уважительная причина.
Он появился через двадцать минут и едва взглянул на меня, когда вошёл.
– Ты опоздал. – Это был совсем не упрёк. Скорее вопрос.
– Да. И что?
– И ничего. Я беспокоился, всё ли в порядке.
– Тебе разве не похер?
В его словах было столько злости, что я даже опешил. Разговаривая с Анжело, я уже привык отставать от него на пару шагов, но сейчас происходило нечто совершенно иное. И я понятия не имел, что.
– Анжело, что случилось?
Минуту он молчал. Просто стоял на месте и смотрел перед собой. Я видел, что он до предела взвинчен. Его челюсти были стиснуты, а ладони свернулись в тугие кулаки. В конце концов он проговорил:
– Не получается, Зак.
– Что именно?
– Всё! – Он практически выплюнул в меня это слово, когда, наконец повернувшись ко мне, обвел рукой пространство вокруг себя.
– Ты. Я. Эта грёбаная работа. Я не могу так больше.
– Ты увольняешься? – Вопрос прозвучал дико глупо, но ничего другого я воспроизвести не смог. У меня кружилась голова.
Он медлил с ответом, словно не задумывался над этим и теперь был вынужден решать, забирать свои слова назад или нет. Но в итоге сказал:
– Да. Увольняюсь.
– Хорошо. – Абсолютно ничего хорошего в этом не было, но я был слишком ошарашен, чтобы сказать что-то ещё. Я не хотел, чтобы он увольнялся. Он отлично справлялся со своими обязанностями. Его любили клиенты. Плюс мы стали друзьями. И перспектива потерять его расстроила меня сильней, чем можно было предполагать.
С минуту он просто стоял и смотрел на меня. Вся его злость ушла. Осталась только печаль. А потом он убрал волосы с лица, засунул руки в карманы и тихо сказал:
– Пока, Зак.
К тому времени, как с меня сошла немота, он был уже у двери.
– Анжело, подожди!
Он замер на месте, но не оглянулся.
– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – И мне будет до безумия не хватать тебя. Но этого я не сказал. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – На секунду мне показалось, что он собирается что-то сказать, но он промолчал. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – Ради него я был готов на любые уступки. – Всё, что хочешь, Анж. – Он по-прежнему смотрел в пол, но я знал, что он меня слушает. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.
Какое-то время он стоял у двери, а я ждал. Практически затаив дыхание.
А потом он просто ушёл.
…Анжело
Обычно я успеваю поспать между заправкой и видеопрокатом часов пять. Сегодня ночью не спал ни минуты. Все пять часов промучился, не зная, идти или не идти сегодня. Даже не помню, что в итоге решил. Очевидно идти, раз уж я обнаруживаю себя на работе. Не могу даже смотреть на Зака. Не хочу, чтобы он злился. Но и не хочу, чтобы он был таким дружелюбным и понимающим. Но больше всего я не хочу, чтобы он увидел мои глаза и понял, насколько я на нём помешался – так, что не могу, блин, даже думать нормально.
– Ты опоздал. – говорит он. Почти вопросительно. Будто бы сомневаясь. И, конечно же, безо всякой злости. И мне почти жаль.
– Да. И что?
– И ничего. Я беспокоился, всё ли в порядке.
Что на это ответить? Нет, чувак, всё далеко не в порядке. Особенно после вчера. Особенно после того, как я осознал, что чувствую. Я знаю, он никогда не сможет любить меня так, как люблю его я.
– Тебе разве не похер? – Я вижу, что он растерян, что мой вопрос обидел его, и я рад.
– Анжело, что случилось? – Почему ему обязательно быть таким добреньким? Было бы проще, если б и он вёл себя со мной, как гондон. Потому что к этому я подготовился. Всю ночь проигрывал в голове, что отвечу.
– Не получается, Зак.
– Что именно?
– Всё! – Я поворачиваюсь к нему, и видеть на его лице боль почти непереносимо. – Ты. Я. Эта грёбаная работа. Я не могу так больше.
– Ты увольняешься?
Да, я думал над этим всю ночь. Но конкретно эти слова произносить, в общем-то, не собирался. Однако отступать уже поздно.
Может, оно и к лучшему. Он по-прежнему не сводит с меня глаз и выглядит так, словно его только что ударили исподтишка. Что, наверное, недалеко от правды.
– Да. Увольняюсь.
– Хорошо. – Я знаю, это не значит, что ему всё равно. Просто он ещё не осмыслил мои слова. И мне нужно убраться отсюда до того, как это произойдёт.
– Пока, Зак.
Я уже у двери, когда он произносит:
– Анжело, подожди!
И я останавливаюсь. Знаю, что зря. Но останавливаюсь.
– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – Его голос обрывается, словно он собирался сказать что-то ещё, но в последний момент решил, что лучше не стоит. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – Я слабо улыбаюсь. Не могу с собой справиться. Всё равно он не видит. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – На секунду он замолкает, а потом говорит, тихо-тихо: – Всё, что хочешь, Анж. – И внезапно мне приходится приложить огромное усилие, чтобы удержаться от слёз. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.
Я хочу подойти к нему. Я хочу обнять его, чтобы он утешил меня, как маленького ребёнка. Я хочу заплакать, будто я какой-то мудацкий малыш.
Но это, понятно, не вариант.
И я просто ухожу.
Я возвращаюсь домой. Заползаю в кровать и на весь день засыпаю. Когда встаю, мне намного лучше, но приходится быстро собираться, чтобы успеть на заправку. В ночные смены я в основном сижу на заднице и смотрю в окно. Куча времени, чтобы подумать о Заке.
Утром казалось хорошей идеей просто уйти и забыть о нём и о его идиотском видеопрокате. Взять и оборвать всё разом. Всю свою жизнь я был один. И менять это не собирался. Но сейчас есть ощущение, что я поступил неправильно. Наверное, я типа привык к нему – мы сколько времени проработали вместе, столько раз тусовались у него дома по вечерам. Мне было хорошо с ним рядом, пусть он и не чувствовал ко мне того, что чувствую к нему я. Зак никогда не смотрел на меня свысока, как на отребье. Никогда не вёл себя снисходительно, словно он в чем-то лучше меня. Со мной ещё никто так не обращался.
Как бы я ни сходил по нему с ума, я понимаю, что так сильно хочу его отчасти из-за того, что он сам во мне не заинтересован. За годы я перевстречал тонну парней, которые хотели от меня одного: затащить в постель. Бывало, мне казалось, я только на это и годен. Зак – первый и единственный человек, который обращался со мной как с другом, а не как с потенциальной подстилкой. Что значит для меня очень много.
После смены я возвращаюсь домой и снова ложусь в постель, но просыпаюсь раньше обычного. Не привык спать так много. И почти ухожу на смену в «От A до Z». Почти – потому что, дойдя до проката, останавливаюсь и долго смотрю на дверь. И в конце концов, струхнув, ухожу. Я не знаю, что сказать Заку.
Дома я весь день слоняюсь по квартире и думаю о нём. Не знаю, зачем я всё усложняю, когда на самом деле всё просто. Нет причин убегать. Да, я наконец-то принял, что запал на него, но это вовсе не значит, что мы не можем остаться друзьями. Может, со временем он заметит меня. Может, нет. Может, я сам остыну. Неважно.
У меня никогда не было такого друга, как он. И хрена с два я теперь его отпущу.
Смотрю на часы. Зак сейчас уже дома. По пути я забегаю в прокат, выбрать фильм.
Не описать, как я нервничаю, когда звоню к нему в дверь. Он открывает, я заставляю себя посмотреть на него, и, блин, он улыбается так, словно я грёбаный Санта-Клаус и притащил ему пони, о котором он долго мечтал.
– Я купил тебе карри, – говорит он.
И впервые за всё время, что мы знакомы, из нас двоих торможу именно я.
– Спасибо, Зак. – Это всё, что у меня выходит сказать.
Я захожу в квартиру, попутно протягивая ему кино. Он смеётся.
– «Клуб „Завтрак“»? Ты же ненавидишь его.
– Но ты – нет.
Это типа как извинение или предложение мира, и Зак его принимает. Подходит сзади, захватывает одной рукой мою шею и целует меня в висок. Моё сердце сразу пускается вскачь, и я выворачиваюсь. А он только смеется и говорит, подталкивая меня к холодильнику:
– Я рад, что ты пришёл. Бери пиво, а я пока поставлю кино.
Как обычно, мы устраиваемся на полу возле журнального столика. Он оглядывается на меня и говорит небрежно:
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет. – Никак. Вообще.
Он только пожимает плечами. И по-прежнему улыбается.
– Ладно. – Потом открывает пакет и протягивает мне карри. И в один миг между нами всё опять становится хорошо.
Ближе к концу фильма он произносит:
– Анж, поехали на выходных вместе со мной.
– Ни за что. Если там будет…
Он перебивает меня.
– Том не едет.
Неожиданно. А ещё неожиданней то, что Зак, похоже, нисколько не переживает. Более того, на лице у него широкая, заразительная улыбка. Кажется, он ни на минуту не прекращал улыбаться с тех пор, как я пришёл.
– Почему? – интересуюсь я, усиленно стараясь говорить спокойно, хотя меня распирает от радости.
– Это важно?
Мне любопытно, но в остальном – нет, это совершенно не важно.
Никогда бы не подумал, что меня может занести на такой фестиваль. Но, если честно, мне всё равно нечего делать. Я никуда не хожу и не езжу. Даже ни разу не устраивал себе отпуск. В общем-то, мне нравится эта идея – пару дней потусоваться на солнце. Проветриться. Плюс я буду с Заком. С Заком мне всегда интересно.
И тем не менее я говорю:
– Вообще я такое не слушаю.
– Знаю. Но ведь ты всё равно поедешь, да?
Он правда этого хочет. И в конце концов его искреннее желание видеть меня с собой рядом оказывается решающим. Сейчас такой момент, что я не могу отказать ему – абсолютно ни в чём.
– Да, Зак, – отвечаю я, и его улыбка становится ещё шире. – Я всё равно поеду.
Теряют ненужную вещь, теряют бессмысленно время,
Но память таит фолианты, где тысячи мыслей и глаз
Описаны в точности до всех мелочей и мгновений,
Где-то в подкорке записана горечь забывшихся фраз.
Мы не потеряем тебя и не позабудем в смятенье
Твой образ, он ярче печали и несокрушимей оков.
Пускай облетает листва и землю скрывает под тенью,
Свет солнца не гаснет на небе даже в плену облаков.
Мы все не умеем летать, кружимся во тьме листопадом,
А ты по иному пути уходил в поднебесную даль…
Падения миг может дать свободу, - и вот вся награда,
А нам остаётся лишь холод и грусти осенней вуаль.
Теряют суму прежних сил, теряют бессчётные слёзы,
Но имя останется в сердце насечкой на вечности лет.
Мы все не умеем летать, но через года светят звезды,
И пускай они оберегают под куполом синим твой след.
Придя на работу, я был приятно удивлён, увидев там Тома.
– Привет, малыш. А я тебя жду. – Сегодня воротничок его рубашки был расстёгнут на одну пуговицу больше, и я не мог отвести глаз от видневшегося там треугольника кожи, покрытого курчавыми волосами. Он протянул ко мне руки.
– Зак, я выйду минут на двадцать, – внезапно сказал Анжело.
Я предположил, что он просто хочет оставить нас с Томом наедине, хотя в его голосе мне послышалась какая-то странная интонация. Не глядя на меня, он вышел за дверь ещё до того, как я успел сказать:
– Без проблем.
– Ты бы уволил этого панка, пока он тебя не обчистил, – сказал Том, как только Анжело вышел.
Всё во мне восстало против этого заявления. Я и сам раньше воспринимал Анжело, как какого-то подозрительного хулигана, но услышать, как таким образом говорит о нём Том, было раздражающе неприятно.
– Анжело не станет у меня красть. Никогда, – твёрдо сказал я. – Я доверяю ему, как себе.
Тому явно не понравился мой ответ, однако он пожал плечами, а потом одарил меня своей невероятно сексуальной улыбкой.
– Прости, что меня не было рядом. Столько дел. – Он обнял меня за талию и притянул к себе. – Но я скучал. – Стоило мне услышать этот низкий, чарующий баритон, как у меня сразу встал. Том приложился губами к моей шее, и я расслабился. – Ты прощаешь меня?
– Конечно.
– Хорошо.
Поцеловав меня мягким и в то же время настойчивым поцелуем, он взял меня за руку и повёл к кабинету. Протолкнул меня внутрь, запер дверь и, набросившись на меня, прижал к стенке и жёстко поцеловал. Его ладони вновь стиснули мою задницу.
– У меня мало времени, – срывающимся голосом проговорил он мне в ухо, – но мне очень хотелось тебя увидеть. Я так сильно соскучился. – Потираясь о меня пахом, он поцеловал меня, а потом отодвинулся и большим пальцем провёл по моим губам. Я высунул кончик языка и лизнул его. Его глаза распахнулись, и он выдохнул: – Боже, обожаю твой рот.
Я улыбнулся ему.
– Сколько времени у тебя есть?
– Несколько минут.
– Этого хватит. – Я развернул нас так, чтобы у стены оказался он. Ещё раз поцеловал его, пока расстёгивал его брюки, а потом встал перед ним на колени и, приспустив плавки, лизнул его член.
– О да, малыш, именно так, – зашептал он хрипло. – Как же мне это нужно.
Я вобрал его в рот на максимальную для себя глубину. Таланта заглатывать до конца у меня никогда не было, так что я помогал себе рукой, придерживая его за основание члена.
– О Боже, как хорошо. – Я ускорился. Нащупал второй рукой его яйца и нежно их сжал. Каждый раз, поднимая голову, я обрабатывал языком щёлку на кончике его члена. – О да, малыш. – Одной рукой придерживая меня за затылок, Том активно задвигал бёдрами. – Так приятно. У тебя такой горячий рот. Я уже близко. Ещё чуть-чуть.
Моя собственная эрекция пульсировала в такт его выпадам. Я бы занялся ею, но ходить до конца дня с огромным мокрым пятном на штанах мне не хотелось, и потому, увеличивая скорость, я очень надеялся, что Том вернёт мне любезность.
– О Боже, Зак… Ещё немного. Ещё…
Его пальцы вцепились мне в волосы, и он кончил, после чего я встал и поцеловал его.
– Малыш, это было роскошно. – За задницу притянув меня ближе, он прихватил ладонью мой пах, и я со стоном прильнул к нему.
– Прости. Уже не успеваю позаботиться о тебе. Нет времени. – Том ещё раз поцеловал меня. – Ничего, если я компенсирую позже?
К этому моменту я был до такой степени возбуждён, что довести меня до разрядки можно было за одну-две минуты, не больше. И тем не менее я кивнул.
– Конечно.
– Я заберу тебя в шесть.
Он ушёл. А моя эрекция осталась. В итоге, чтобы не торчать весь день в раздражающе-напряжённом состоянии, я, точно какой-то подросток, сходил в туалет передёрнуть, что принесло мне некоторое облегчение.
Через десять минут появился Анжело, а сразу за ним – Сенсей Неро с большой коробкой, набитой сломанными пополам досками.
– Привет, Зак. Вот, принёс тебе немного дров на растопку.
Неважно, что на дворе стоял июль, а я сто раз говорил, что у меня нет камина. Ученики Неро крушили доски без перерыва, и он сбывал обломки куда только мог.
– Спасибо, Сенсей. Просто поставь около двери.
– Что ты собираешься делать со всеми этими деревяшками? – спросил Анжело, когда Сенсей удалился.
– Выбросить в мусорный бак. Завтра с утра пораньше, пока Сенсей не пришёл. – Чёрт, а что ещё мне оставалось?
– Ну, в этом есть и свои плюсы, – с улыбкой заметил Анжело. – Если однажды на нас нападёт армия досок, ученики Неро спасут мир.
Я рассмеялся, глядя, как Сенсей уносит вторую коробку к магазинчику Джереми. Сейчас ему, наверное, прочитают лекцию о том, как вмешательство правительства в свободный рынок привело к резкому падению стоимости сломанных досок.
Около двух заглянул Джимми Баффет, и Анжело к моему удивлению окликнул его:
– Эй, мистер Ди.
– О, Анжело! Что ты приготовил для меня на сей раз?
Анжело вытащил из-под стойки DVD.
– «Незабываемый роман». Видел? (фильм 1957 года с Кэри Грантом и Деборой Керр, входит в список ста лучших американских фильмов о любви – прим. авт.)
Джимми Баффет – он же мистер Ди – с улыбкой покачал головой.
– Нет. Думаешь, мне понравится?
Анжело улыбнулся ему в ответ.
– Гарантирую.
Расплатившись, Джимми поблагодарил Анжело и ушёл, а тот повернулся ко мне и при виде выражения у меня на лице шутливо спросил:
– Какие-то проблемы?
– Мистер Ди?
– Ну да. – Он пожал плечами. – А что?
– Его так зовут?
Анжело со вздохом покачал головой.
– Зак, серьёзно. Ты бы записывал, что ли. Его зовут Дрю Дэвис. Он залипает на бабском кино.
Что объясняло, почему он всегда казался смущённым. Стоит ли говорить, что я ни разу не обращал внимания на то, какие фильмы он возвращал.
– А что Готка? – спросил я Анжело.
– Кэрри берёт только мюзиклы. – Он криво усмехнулся. – Вот честно, Зак, не понимаю, как ты выживал без меня.
Я тоже не понимал. У меня было такое чувство, словно его прислало ко мне некое божественное провидение. От необходимости отвечать меня спасла Руби, которая ворвалась к нам и торопливо провозгласила:
– Зак, у меня опять было видение.
– Правда? – Я покосился на Анжело, который с весёлым любопытством наблюдал за нами.
– Да. Я видела даму в пышном зелёном платье. Она протянула тебе тарелку с мороженым и сказала: «Скорее, пока не растаяло, Зак. Потому что я схожу по тебе с ума».
– Дама в пышном зелёном платье сходит по мне с ума? – спросил я.
Анжело ухмыльнулся от уха до уха, а Руби пожала плечами.
– Дорогой, я не интерпретирую свои видения. Только передаю.
В четыре зашёл Джереми, проверить, не закончились ли у нас листовки. Его явно разочаровало то, как много их осталось лежать на стойке.
– Не понимаю, почему люди не заинтересованы в том, чтобы в Вашингтоне произошли настоящие перемены, – пожаловался мне он.
– Я тоже, Джереми, – сказал я, постаравшись изобразить сочувствие.
– Зак, ты знаешь, что собирать федеральный подоходный налог – незаконно? Власти штата так и не ратифицировали должным образом шестнадцатую поправку. Это чистой воды афера, чтобы отнять у нас заработанные потом и кровью деньги.
– Серьёзно?
– Ещё как. В нашей стране всем заправляет Федеральная резервная система, Зак. Как только люди поймут, что это значит, на улицах начнётся резня.
– Прямо-таки резня? – Я не сумел скрыть иронию.
– Я не шучу, Зак. – Вид у него и впрямь был чрезвычайно серьёзным. – Есть один фильм, – сказал он, и Анжело вдруг навострил уши, – называется «От свободы до фашизма» (документальный фильм Аарона Руссо, обличающий налоговую систему США – прим. авт.). У тебя он есть? Ты его видел?
Мне пришлось оглянуться на Анжело.
– У нас есть этот фильм?
– Нет. – Он что-то записывал на клочке бумаги и даже не поднял головы. – Но можно заказать.
Я повернулся обратно к Джереми.
– Есть ощущение, что до конца месяца я его точно увижу.
Он скорбно покачал головой.
– Надеюсь, Зак. Может, невежество и есть блаженство, но оно никого не оправдывает.
В пять позвонил Том и, сославшись на очередное внезапное совещание, отменил наши вечерние планы.
– Значит, сегодня мы не увидимся? – Я не смог убрать из голоса раздражение.
– Прости, малыш. Обещаю, мы всё наверстаем.
– Как скажешь.
– Умоляю, только не злись. Слушай, мне пора бежать. Я позвоню.
Я чуть было не попросил его не утруждаться, но не успел. Трубка уже молчала. Отложив телефон, я задался вопросом, чем же теперь занять вечер.
– Дай угадаю. – Я поднял голову. С другого конца стойки за мной наблюдал Анжело. – Кретин опять тебя кинул?
– Да пошёл ты, Анжело.
Он умолк ненадолго, потом промолвил:
– Извини, чувак. Просто никак не пойму, почему ты позволяешь ему так с собой обращаться.
Я начал спрашивать себя ровно о том же. Впереди меня ожидала очередная одинокая ночь. И долгие часы размышлений об отменённом свидании.
– Хочешь, приходи вечером ко мне в гости? – предложил я Анжело.
– Кретин тебя продинамил, а я – твой запасной план?
Он преподнёс это таким образом, что я почувствовал себя настоящим засранцем.
– Я не хотел, чтобы оно прозвучало вот так.
– Да.
– Что «да»?
– Да, я хочу к тебе в гости.
Я обнаружил, что улыбаюсь.
– Мне выбрать кино?
– Ты собираешься взять что-нибудь с Молли Рингуолд? (актриса, сыгравшая в фильме «Клуб „Завтрак“» – прим. авт.)
– Возможно.
Он улыбнулся мне.
– Ну уж нет, Зак. Ты выбираешь ужин, я выбираю кино.
Мы пошли ко мне, и, пока я заказывал пиццу, Анжело достал из холодильника пиво. Я нашёл его за обеденным столом, собирающим паззл, сел рядом, и какое-то время мы работали вместе в приятной дружеской тишине. Удивительно, насколько интереснее стало это занятие лишь от того, что он собирал паззл вместе со мной.
– Какой фильм ты принёс? – наконец, спросил его я.
– «Чужие». – Взглянув на меня, он усмехнулся. – Мочилово. Что может быть лучше.
Я рассмеялся и собрался было вернуться к паззлу, как вдруг заметил, что из-за края стола у его коленей выглядывает нечто, похожее на серый пушистый флаг. Или на кошачий хвост.
– Это Гейша? – изумлённо спросил я.
– Если Гейшей зовут кошку, то да, – ответил Анжело, не отрываясь от паззла.
– И она у тебя на коленях?
Он посмотрел на меня так, словно я спятил, и медленно произнёс:
– Да. А что?
Я не мог поверить своим глазам. Завидев меня, Гейша всегда злобно щурилась и устраивала ор, когда находила свою миску пустой или когда на улице оказывалось слишком холодно. Иногда она будила меня в четыре утра шлепком по лицу или метила грязное бельё, если я забывал поменять ей лоток. Но она никогда, ни разу не садилась ко мне на колени.
– Как у тебя получилось усадить её на колени? – с благоговением спросил я.
Он пожал плечами.
– Никак. Просто сидел, а она запрыгнула.
Я продолжал шокированно взирать на него и на свою кошку.
– Да что здесь такого-то? – спросил он.
– Я думал, она в принципе ненавидит людей. Но похоже, она не жалует только меня. – Моя собственная кошка. Мило.
Наконец, привезли пиццу.
– Хочешь смотреть кино, пока мы будем есть, или остаться здесь? – спросил я. – Я могу включить музыку, но, боюсь, она тебе не понравится.
Он посмотрел на паззл, потом бросил взгляд в сторону гостиной, а потом кивнул на стол и сказал:
– Давай отнесём его к телевизору, и будем делать всё разом.
И мы перенесли стол в гостиную, после чего, сидя рядом, ели пиццу, собирали паззл и смотрели мочилово. Анжело оказался прав. Ничего лучше и придумать было нельзя.
***
Том не показывался всю следующую неделю. Несколько раз я порывался позвонить ему, но сдерживался, чтобы не создалось впечатление, будто я за ним бегаю. Мне всё чаще стала приходить в голову мысль, что наши отношения и не отношения вовсе.
Я старался думать об этом поменьше. Уж слишком тягостно это было.
Каким-то образом вышло так, что всю неделю Анжело почти каждый вечер оказывался у меня дома. Пару раз его приглашал я.
Пару раз оно как-то получалось само. Но его компания в любом случае была мне приятна. Мы закончили первый паззл и принялись за второй. Нам было интересно вместе, и проводить время с ним было определённо лучше, чем сидеть в одиночестве и размышлять о невнятных отношениях с Томом.
Наступил очередной понедельник, но на этой неделе мне, по крайней мере, было, что предвкушать. В следующие выходные в Лайонсе, Колорадо, устраивали двухдневный музыкальный фестиваль. Я посещал его каждое лето, пусть для этого и приходилось закрывать прокат. Мне не терпелось скорее поехать. Но я невольно жалел, что опять поеду туда один.
Изначально я планировал предложить Анжело выбор – либо прикрыть меня на выходные, либо два дня отдохнуть, но утром, к тому времени, как он пришёл на работу, у меня созрел новый план.
– Анжело, что ты делаешь на выходных? – спросил я, как только его увидел.
– Ничего. А что?
– Ты когда-нибудь слышал о фолк-фестивале в Лайонсе?
– Это типа блюграсс-фестиваля, только с фолком?
– Точно.
– Неа, ни разу, – ответил он, что вызвало у меня улыбку.
– Тебе понравится тамошняя еда, – сказал ему я. – Там продают такие вкусные куриные пельмени на пару – пальчики оближешь. И ещё карри. Я, правда, не пробовал. Говорят, оно жутко острое.
Анжело ухмыльнулся.
– Слабак.
И вновь я не смог не улыбнуться.
– Знаю. Хочешь, поедем вместе?
– На фолк? – уточнил он скептически.
– Да, но под эту категорию подпадает довольно-таки широкий спектр музыки. Серьёзно, ты удивишься. Будем сидеть на солнце, пить пиво, смотреть на людей. Что скажешь? – Пока он пристально изучал меня, словно взвешивая моё предложение, я осознал, насколько сильно надеюсь услышать «да». – Билеты дороговаты, но половину я оплачу сам. – Это грозило серьёзно подорвать мой бюджет, но мне внезапно стало плевать. – Поехали? Будет весело.
Он выдал мне свою кривую усмешку.
– Ты хочешь, чтобы я все выходные зависал с тобой и слушал дерьмовую музыку?
– Да.
– И с какого перепугу мне соглашаться? – Но я узнал этот вызывающий тон и заметил у него в глазах знакомые искорки – и понял, что он собирается сказать «да».
– Просто так?
– Так уж и быть, Зак, и не говори потом, что я ничего для тебя не делаю.
Я ещё смеялся, когда зашёл Джереми.
– Зак, мне нужна твоя подпись на этих петициях. – Он протянул мне три планшетки с листочками. Я не стал спрашивать, к чему они призывают. Просто расписался на всех трёх, а потом передал их Анжело. – Ну что, посмотрел кино, о котором я говорил?
– Нет, – ответил за меня Анжело, – но мы заказали копию. Привезут на следующей неделе.
Этим Джереми, похоже, вполне удовлетворился.
Следующей появилась Руби.
– Что, снова видение? – спросил её Анжело. Он говорил совершенно серьёзным тоном, но блеск в глазах выдавал, что ему весело.
– Вообще-то да, молодой человек. Я видела тебя, стоящего между каменными дверями. Потом появился твой брат, открыл одну из дверей, и ты протолкнул в неё слепого мужчину. – Она кивнула, затем повернулась ко мне и доверительно сообщила: – Чёрного мужчину. Который певец.
– Стиви Уандера или Рэя Чарльза? – поинтересовался я, усиленно стараясь не засмеяться.
– Ну, – сказала она с некоторым замешательством, – тот из них, который чёрный.
Веселье Анжело сошло на нет.
– У меня нет брата, – сказал он отрывисто.
– О. – Руби ещё больше смешалась. – Дорогой, ты уверен?
Ответом ей был сердитый взгляд исподлобья, и тогда она, бормоча что-то себе под нос, ушла.
– У тебя вполне может быть брат, – мягко сказал я Анжело. – Ты никогда не думал разыскать свою семью?
Не говоря ни слова, он отвернулся от меня, и я понял, что тема закрыта. Прежде чем я успел сказать что-то ещё, отворилась дверь и вошёл Том. Я сам не знал, что почувствовал при его появлении. С одной стороны меня тянуло со всем покончить, но с другой я продолжал его хотеть.
– Привет, малыш. – Том поцеловал меня в щёку, и Анжело встал к нам спиной, но не раньше, чем я увидел на его лице отвращение. – Не хочешь отойти в кабинет?
Ради ещё одного минета? Не сегодня.
– Я сейчас занят. – То была очевидная ложь, ну и что?
– Ладно. – Он казался несколько удивлённым, однако спорить со мной не стал. – Увидимся на выходных?
– На выходных я уезжаю. – Было до нелепого приятно сообщить ему эту новость.
Тут он удивился по-настоящему.
– Куда собираешься?
– На фолк-фестиваль в Лайонс.
– Серьёзно? – оживился Том. – Мне всегда казалось, что там должно быть круто. Компания не нужна?
К моему удивлению первым моим порывом было ответить «нет». Но вместе с тем мне польстила его готовность провести со мной выходные. Целые выходные вместе – я представил, как мы держимся за руки, угощаем друг друга мороженым, занимаемся любовью. Я хотел всего этого. Я хотел, чтобы мы были настоящей парой.
– Я беру палатку. Ты уверен, что не против спать на земле?
– С тобой? Нисколько. – Он шагнул ко мне и обнял меня за талию. – Увидимся вечером? Я могу зайти около девяти. Нормально?
– Наверное.
– Хорошо. Я по тебе соскучился.
Через несколько минут он ушёл, и как только за ним захлопнулась дверь, Анжело резко развернулся ко мне лицом.
– Ты идиот, что ли? – спросил он рассерженно.
– В каком смысле?
Качая головой, он опустил лицо вниз.
– Этот тип чихать на тебя хотел. Он просто использует тебя, а ты ему не мешаешь.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю и всё, – без выражения ответил он. – Не бери его с собой на фестиваль, Зак. Потом пожалеешь.
Я постарался ответить не слишком воинственным тоном.
– Возможно, выходные вместе пойдут нам на пользу.
Он фыркнул.
– Ага. Ему одному. Он будет полировать свой болт, а ты ничего не получишь.
– Ты совсем не веришь в меня? Анжело, я не настолько глуп.
– Незаметно. – Я промолчал, но его слова ранили меня неожиданно сильно. Чтобы он не увидел этого у меня на лице, я отвернулся. И спустя минуту услышал его неохотное: – Извини.
– Мне всё равно хочется, чтобы ты поехал, – проговорил я тихо.
– Вместе с ним? Хрена с два. – Его голос смягчился. – Я прикрою тебя, чтобы не пришлось закрывать прокат.
– Но ты зайдёшь вечером? – Я знал, он уйдёт до появления Тома. Если тот, конечно, появится.
– Конечно. Я как раз нашёл кино в тему.
«Кино в тему» оказалось «Красотой по-американски».
– Я ничего не понял, – признался я, когда фильм закончился.
– Он о желании. – Он коротко взглянул на меня, и на его скулах проступила краска. – Понимаешь, чирлидерша просто хочет быть желанной. А дочь хочет, чтобы её любили такой, какая она есть. Но тебе нужно обратить внимание на Кевина Спейси. Потому что он думает, будто хочет, чтобы его уважала жена, но на самом деле хочет научиться уважать самого себя. И ещё он думает, будто хочет чирлидершу, но потом выясняется, что она совсем не такая, как он представлял, а значит и это его желание было не настоящим.
Я был впечатлён.
– Пытаешься на что-то намекнуть мне, Анжело? – лёгким тоном спросил я.
Он не ответил. Допил своё пиво и сел, глядя на пустую бутылку у себя в руках.
– Анж, а сколько тебе лет?
Он удивлённо взглянул на меня.
– Двадцать семь.
Что ж, он оказался старше, чем я полагал, и я понял, что моложе он выглядит из-за того, что ему не нужно бриться. И всё-таки Анжело был на семь лет младше меня. Мои собственные двадцать семь, казалось, были в далёком прошлом. Я вспомнил себя в его возрасте – недавно окончившего колледж. Он же больше десяти лет содержал себя сам.
– Хватит, – укоризненно сказал он.
– Что «хватит»?
– Думать, будто я слишком молод, а ты слишком стар.
Я даже рассмеялся. Каким-то чудом он умудрился угадать мои мысли.
– Ты же сам, помнится, отпускал замечания насчёт моей «давно утраченной юности».
Он посмотрел мне в глаза, и в его собственных глазах не было ни намёка на смех.
– Ты не старый, Зак. Прекращай вести себя так, словно твоя жизнь кончена.
Неужто я и впрямь вёл себя так?
Он бросил взгляд на часы. Было почти девять.
– Мне пора.
Я знал, что он хочет уйти до появления Тома.
– Можешь остаться подольше. Он наверняка опоздает.
– Да уж не сомневаюсь. Самое идиотское, что тебя это даже не злит.
– Анж…
– Пока, Зак. Увидимся завтра.
…Анжело
Сегодня приходит Том, а значит мне без вариантов придётся свалить пораньше.
Не хочу сталкиваться с ним на лестнице, зная, что он направляется к Заку. Я понимаю: то, с кем спит Зак, совершенно не моё дело. Но всё равно начинаю беситься, стоит мне представить их вместе. Невыносимо думать о том, как Том притрагивается к нему, целует его или трахает. Я уговариваю себя, что всё потому, что Том придурок, а Зак мой друг. И ничего больше.
Уже у двери я замечаю на стойке пачку презервативов. Новенькую, нераспечатанную коробочку. Я рад, что Зак бережётся, но вместе с тем при виде них во мне начинает разгораться какое-то бешеное безумие. Ведь я понимаю, что они значат.
Почему из-за этой чёртовой пачки мне хочется кричать, бушевать и топать ногами, словно какому-то психованному ребёнку?
Почему мне хочется наорать на Зака, хлопнуть дверью и притвориться, будто всего этого не существует? Наверное, потому, блин, что у Зака есть то, чего у меня самого нет. И, если честно, давно не было. Я уже давно никому не разрешал к себе прикасаться.
Недолго думая, я открываю пачку, забираю оттуда два презерватива и засовываю их в карман. Я не ходил в клуб почти год, но сегодня, блин, я это исправлю.
В клубах для меня всё просто. Я щуплый и выгляжу моложе, чем есть. На это многие западают. Так что мне всегда есть из кого выбирать.
Раньше я часто зависал по клубам. Почти каждую ночь. Если мне предлагали выпить, я пил. Покурить, закинуться – соглашался на всё. Влипал в разные хреновые ситуации. Просыпался чёрт знает где и не помнил, каким образом там оказался. Однажды ночью я пошёл домой к одному типу. Он был здоровым, нахальным качком из тех, с кем обычно я не мутил. От него исходили те же вибрации, что и от Тома, но я надрался и очень хотел спустить. Ещё в клубе мы сошлись на минете, но как только пришли к нему, он захотел кое-чего другого. И на моё «нет» ему было плевать. В какой-то момент я было испугался, что всё, но в итоге мне удалось оттуда выбраться, а тот тип на сто процентов остался со сломанным носом и отбитыми яйцами. Но блин, всё равно страшно вспомнить.
Потом я довольно долго никуда не совался. Несколько недель копил деньги, чтобы провериться в клинике. И мне охренеть, как повезло. Ничего не нашли. Но с клубами я завязал.
Почти.
Просто бывают дни, когда одного дрочева недостаточно.
После той ночи я завёл себе правила. Самое главное: никого и никогда не приводить домой. А к ним ходить только в том случае, если они живут рядом и назад можно вернуться пешком. Не хочу рассчитывать на кого-то, чтобы меня довозили до дома. Можно пойти и в машину, если она у них есть. Наилучший вариант – подцепить одного из парней, которые работают в клубе, потому что они могут провести нас в помещение для персонала.
Но не сегодня. Сегодня я уже выбрал себе парня. Он сидит с кучкой приятелей, которые здесь, в этом клубе, выглядят совершенно не на своём месте. У них такой вид, точно они явились сюда прямиком с грёбаного поля для гольфа. Озираются вокруг с нервными улыбочками и выпученными глазами. Явно высматривают себе кого попроще. Да похер. У моего парня тёмные волосы. Как у Зака. Но я не думаю о нём. А одет он в одну из тех идиотских рубашек с вышитыми лошадками. Как Зак. Но я, опять же, о нём не думаю.
Я прислоняюсь к барной стойке и просто смотрю на него. Знаю, звучит, наверное, глупо, но это всегда срабатывает. Довольно скоро он замечает мой взгляд. И когда это происходит, начинает оглядываться, проверяя, не пялюсь ли я на кого-то у него за спиной, а я, улыбаясь, подзываю его к себе. Ему где-то под сорок, и талия у него начала заплывать жирком. Неважно. В конце концов, я же не смотреть на него собираюсь.
– Привет, – говорит он, приблизившись. И замолкает, потому что явно понятия не имеет, что, блин, положено говорить дальше.
– Короче, – говорю ему я. – Хочешь со мной прогуляться?
У него округляются глаза. Они карие. Не такие, как у Зака, и это хорошо. Потому что я о нём не думаю.
– Конечно. – Парень оглядывается на своих приятелей, которые таращатся на нас, будто мы – грёбаный гвоздь программы. – Только предупрежу друзей, что…
– Не надо. Ты скоро вернёшься.
Разочарован он или нет – не знаю. Мне, в общем-то, наплевать. Он выходит за мной из клуба, и я веду его в кафе по соседству, где в этот час почти никого нет. Туалеты там большие и чистые. Без кабинок, то есть рассчитаны на одного. Плюс двери закрываются на замок. Пара десяток баристе, и она отвернётся в другую сторону, а вы получите столько времени наедине, сколько хотите. Знаю, туалет не самое романтичное место, но романтики никто и не ищет. Я сую баристе двадцатку, и она мне подмигивает.
Без единого слова парень идёт за мной следом, и я запираю дверь. Он прислоняется к стенке. Вид у него такой, словно он, блин, выиграл в лотерею. Ну, может, оно так и есть. Он ждёт, когда я скажу, что ему делать. Мне это нравится. Не в том смысле, что мне хочется поиграть в какого-то доминирующего козла, просто я никому не разрешаю давить на себя, когда дело доходит до секса.
Командовать я должен сам.
Интуитивно я знаю, Зак разрешил бы мне быть с ним таким. Но я не думаю о нём.
Вот ещё правила. Я не разрешаю целовать себя. Никогда не даю себя трахать. Не говорю, как меня зовут, хотя они всегда спрашивают. И не запоминаю, как зовут их.
Как по сигналу он спрашивает:
– Как тебя зовут?
– Дэйв. – Я достаю из кармана презерватив и протягиваю ему. – Надевай.
– Хорошо. Конечно. – Бедолага так нервничает, что начинает потеть. Стоит и смотрит на маленький пакетик с таким видом, словно он может взорваться.
Я заставляю себя улыбнуться. Подхожу вплотную и начинаю расстёгивать его штаны.
– Чувак, всё нормально. Просто расслабься. Я обо всём позабочусь.
Он не то чтобы расслабляется, но на лице у него появляется предвкушение. Возбуждение постепенно вытесняет нервозность. Я приспускаю его штаны. У него уже стоит. Несколько раз ласкаю его рукой, пока он, поуспокоившись, не начинает подмахивать. Его глаза закрываются, а дыхание становится чаще. Тогда я надеваю на него презерватив.
– Эй. – Я жду, пока он откроет глаза и посмотрит на меня. – Тронешь меня за голову, и я оставлю тебя здесь с синими яйцами, понял?
Он кивает. Хорошо.
Я опускаюсь перед ним на колени и начинаю. Это дело получается у меня на отлично. Не спрашивайте, почему. Я не знаю.
Наверное, из-за того, что я умею засасывать довольно-таки глубоко. Но не только. А почему ещё, я, повторяю, не знаю.
Сегодняшнему парню то, что я делаю, явно нравится. Стоит мне начать, как он вскрикивает и тянется к моей голове, но успевает спохватиться и прячет обе руки за спину.
Я стараюсь сделать ему, как можно приятней, раз уж он без разговоров согласился на презерватив. Я довожу его до разрядки не сразу. Пару раз останавливаюсь перед самым концом. Даже немного разрабатываю его сзади. Когда он наконец-то кончает, то вскрикивает и впивается пальцами в мои плечи так, что наверняка останутся синяки. Я не возражаю. Лишь бы не трогал меня за голову. Всё остальное меня не волнует.
После всего я поднимаюсь и, пока он восстанавливает дыхание, вытираю рот. Если раньше он выглядел так, словно выиграл в лотерею, то сейчас кажется, будто он обнаружил, что получит вдвое больше, чем думал сначала.
– Что тебе сделать? – спрашивает он.
– То же самое. – Я предлагаю ему презерватив. – Сам решай, надевать или нет.
Он трясёт головой. Он уже на коленях, расстёгивает мои штаны.
– Ты можешь брать меня за что хочешь, – говорит он. – Я не против.
И потом он начинает. Я закрываю глаза и просто позволяю себе раствориться в ощущениях от его рта. Блин, у меня так давно этого не было, что я начал забывать, какой это кайф. Вспомнив, что он разрешил себя трогать, я тянусь к его голове, держу его крепко и, ощущая под ладонями его волосы, вновь и вновь повторяю себе, что не стану думать о Заке.
Но в итоге срываюсь.
Я представляю, что это его тёмные волосы я пропускаю сквозь пальцы, что это его рот ловит меня, что это его руки крепко придерживают меня за бёдра. Я представляю, что почувствую, если позволю ему поцеловать себя. А потом кончаю так мощно, как никогда.
– Ебать! – Мой возглас похож на вопль, и я сам слышу, сколько в нём злости.
– Что-то не так?
Я опускаю взгляд, и мне немедленно становится тошно. Парень выглядит смущённым и немного расстроенным. Он думает, что разочаровал меня.
Снова вымучиваю улыбку. В конце концов этот тип ни в чём не виноват.
– Всё так, чувак. – Продолжая заставлять себя улыбаться, я застёгиваю штаны. – Просто это реально было мне нужно.
Мы выходим из кафе. Есть ощущение, что я должен что-то сказать, и потому я желаю ему доброй ночи. Прежде чем он успевает ответить, я разворачиваюсь и ухожу. Но не в сторону клуба, а в противоположном направлении, к автозаправке, где через двадцать минут начинается моя смена.
Только теперь я разрешаю себе по-настоящему подумать о Заке. Я больше не могу. Я больше не вернусь на работу и никогда его не увижу. Я знаю, что должен поступить именно так. Я должен остановиться до того, как он западёт мне в душу так глубоко, что останется там навсегда.
Но я знаю, я облажался. И уже слишком поздно.
Зак…
После ухода Анжело на душе у меня стало неуютно. Было неприятно знать, что я разочаровал его. И, признаться, я начал задаваться мыслью о том, что он, вероятно, был прав.
Том опоздал на сорок минут.
– Привет, малыш. – Не успев зайти, он сразу поцеловал меня и принялся расстёгивать мою рубашку. – Я весь день о тебе думал.
– Не хочешь сперва чего-нибудь выпить? – раздражённо спросил я, когда он снял с меня рубашку и начал расстёгивать свою. – У меня есть вино.
Но он притиснул меня к себе, а его ладони добрались до моей задницы и чувствительно её сжали.
– Нет, малыш. Я хочу тебя.
– Тебя, кроме секса, во мне хоть что-то интересует?
– Естественно да, малыш. Что за вопрос. Я без ума от тебя. – Он снова поцеловал меня. – Просто сегодня я так сильно тебя хочу, что не могу от тебя оторваться.
Я не хотел сворачивать разговор. Я хотел заставить его перед постелью провести со мной время. Но по мере того, как он целовал меня, моя решимость растаяла. Я ничего не мог с собой сделать. Он был изумительно красив, и меня влекло к нему. Даже сейчас.
За что я немного презирал себя, но моему телу было плевать на гордость.
Не прекращая целовать меня, он расстегнул свои брюки, затем взял мою руку и положил её на свой возбуждённый член.
– Зак, пожалуйста, не заставляй меня ждать. Только не сегодня. Мне нужно кончить.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – спросил я покорно, зная, что от него ничего подобного никогда не услышу.
– Твой рот.
Я встал перед ним на колени и приспустил его брюки. Провёл языком от основания члена до самого верха, затем как можно глубже взял его в рот, и он, двумя руками ухватившись за мою голову, начал раскачиваться.
– Малыш, можно я сам? Разреши мне оттрахать твой рот.
Я кивнул, и он начал вторгаться мне в рот. Одной рукой придерживая его за основание члена, чтобы не подавиться, я расстегнул свои брюки и свободной рукой начал ласкать себя.
– Боже, малыш, как хорошо. Как же ты меня возбуждаешь. – Разумеется, он снова болтал, разливаясь очередным потоком бессмысленных пошлостей, и, хотя я придерживал его, врезался мне в рот довольно-таки сильно. Но эта его агрессивность влияла и на меня. Зрелище того, как сильно он меня хочет, было волшебным афродизиаком, и я, чувствуя приближение оргазма, сжал себя посильнее.
– Вот так, малыш. Именно так. О, Боже. – Он тяжело дышал. Подняв взгляд, я увидел у него на лице плёнку пота. – Да, да, малыш. Боже, какой сладкий у тебя рот. Как мне же мне нравится трахать его и смотреть в эти твои голубые глаза. – Выражение его лица было немного вульгарным, крайне заносчивым и ничуть не приятным. Я закрыл глаза, чтобы вытолкнуть эту картинку из головы. – Малыш, я уже скоро. Я скоро кончу. – Мне в голову пришла бестактная мысль, что сегодня ему впервые удалось продержаться со мной относительно долго. Жаль, что мы так и не добрались до спальни.
– Давай, малыш. Ты тоже ускорься. – Я подчинился, и он, постанывая, вцепился мне в волосы. Его толчки стали сильнее. – О, Боже, как ты меня заводишь. Так сильно, просто невероятно. Я хочу увидеть, как ты кончаешь. Давай, Зак. Кончи для меня. Прямо сейчас. – И я непроизвольно кончил, после чего он тоже начал кончать и при этом насадил меня на себя так глубоко, что я чуть не захлебнулся всей этой соленой жидкостью, которая вливалось мне в горло. Я попытался отодвинуться, но он держал меня слишком крепко. Я быстро глотал – задыхаясь, надеясь, что меня не стошнит, а он всё продолжал удерживать мою голову, пока я, кашляя, с силой не отпихнул его прочь.
– Да что ты творишь? – с горящим горлом хрипло выдохнул я.
Он подтянул меня вверх и обнял.
– Малыш, прости меня. Ну прости. Я не специально. Просто не вышло остановиться.
Я оттолкнул его и кое-как вымолвил:
– Ладно. – Но мой голос ещё звучал хрипловато.
– Где вино? Давай плесну тебе немного.
Вино вряд ли могло смягчить моё горло, но я смолчал. Всё равно бутылка была уже открыта. Я сходил в спальню переодеть штаны, поскольку на тех, что были на мне сейчас, появилось большое мокрое пятно в области паха. Когда я вышел, Том протянул мне бокал, и мы сели на диван.
Я отхлебнул вина и попытался разобраться в своих чувствах. Том и впрямь сильно возбуждал меня. С ним я словно не мог контролировать своё тело. И тем не менее нельзя было не признать, что это было не совсем то, на что я надеялся, когда мы начинали встречаться. Что бы он там ни говорил, для меня становилось всё более очевидно, что наши отношения состоят только из секса. И этот секс даже не был хорош. Я почувствовал себя дешёвкой. Почувствовал, что меня использовали.
Я почувствовал себя дураком.
Я вспомнил фильм, который показал мне Анжело, и причину, по которой он его выбрал. И ещё больше устыдился того, что только что произошло.
– Ты уже купил себе билет на фестиваль? – спросил я.
– Ещё нет. Завтра. Прямо с утра, обещаю. – Том указал на стоящий посреди комнаты обеденный стол с разложенным паззлом. – Что он здесь делает?
– Мы передвинули его, чтобы можно было смотреть телевизор, не отрываясь от паззла.
– Мы?
– Я и Анж.
– О. – Более равнодушного тона нельзя было и представить. – А это кто – Анж? Твоя сестра?
Серьёзно? Мою сестру, которая жила в Чикаго, звали Лорен, и я рассказывал о ней Тому. Не говоря уже о том, что он лично знал Анжело. Это лишь доказывало то, насколько невнимательно он меня слушал. И насколько ему было плевать. Будь я другим человеком, то, наверное, ударил бы его. На секунду мне захотелось стать Анжело, с его быстрой реакцией и умением подбирать хлёсткие слова. Но я, усмиряя гнев, только прикрыл глаза.
И внезапно придумал, что сделать.
Глядя ему в лицо, я максимально небрежно сказал:
– Да. Анж – это моя сестра. Приехала вчера вечером. Я обмолвился, что мы собираемся на фолк-фестиваль, и она решила поехать с нами. – Я врал, но у меня появилась одна теория, и мне нужно было её проверить.
– Ну здорово, малыш. Пускай едет.
– Дело в том, что она обо мне вроде как не знает.
– То есть, мы не сможем провести выходные вместе? – Недовольства в его голосе не было, но и особенных сожалений тоже.
– Сможем, конечно. Просто нам придётся вести себя, как друзья. Но ведь в этом нет ничего страшного, верно? Мы всё равно отлично проведём время. И получим возможность получше узнать друг друга.
– Ещё бы. – Но я видел, что ему это не понравилось. Он сидел, уставившись на бокал вина, который крутил в пальцах. – Звучит заманчиво.
Я встал и включил музыку, потом сел за стол и начал складывать паззл. Понаблюдав за мной пару минут, Том осушил свой бокал и сказал:
– Слушай, мне пора бежать, но завтра я тебе позвоню, ладно?
Что ж, уж в этом можно было не сомневаться. Провожать его до двери я не стал.
Допив бутылку вина – и словив в процессе приятное опьянение, – я отправился в ванную и принял обжигающе-горячий душ. Я смыл с себя сегодняшний вечер. Засохшее на теле свидетельство того, чем я занимался с Томом. Его оставшийся в глубине горла вкус. Всю свою злость, горечь и возмущение. Я не испытывал к нему ненависти, но проникся твёрдой уверенностью, что он мне не нужен. Он был для меня никем.
И это открытие удивило меня.
Телефон зазвонил через пять минут после того, как следующим утром я пришёл на работу.
– Плохие новости, Зак. У нас…
– Ты не едешь, – перебил его я. И это был не вопрос.
– Прости, малыш. Я всё тебе компенсирую…
– Разумеется, Том. Увидимся.
Казалось, я был должен расстроиться, но ничего подобного. На меня снизошло облегчение. Всё прояснилось, и теперь я точно понимал, что происходит. И это было великолепно. Мне не терпелось поскорей сказать Анжело, что Тома на фестивале не будет.
Я надеялся, он ещё хочет поехать со мной. Я знал, нам будет весело вместе.
Однако назавтра, когда я пришёл на работу, его там не оказалось. Анжело никогда не опаздывал. Напротив, чаще всего приходил пораньше. Я был удивлён, но не сердился. У него наверняка была уважительная причина.
Он появился через двадцать минут и едва взглянул на меня, когда вошёл.
– Ты опоздал. – Это был совсем не упрёк. Скорее вопрос.
– Да. И что?
– И ничего. Я беспокоился, всё ли в порядке.
– Тебе разве не похер?
В его словах было столько злости, что я даже опешил. Разговаривая с Анжело, я уже привык отставать от него на пару шагов, но сейчас происходило нечто совершенно иное. И я понятия не имел, что.
– Анжело, что случилось?
Минуту он молчал. Просто стоял на месте и смотрел перед собой. Я видел, что он до предела взвинчен. Его челюсти были стиснуты, а ладони свернулись в тугие кулаки. В конце концов он проговорил:
– Не получается, Зак.
– Что именно?
– Всё! – Он практически выплюнул в меня это слово, когда, наконец повернувшись ко мне, обвел рукой пространство вокруг себя.
– Ты. Я. Эта грёбаная работа. Я не могу так больше.
– Ты увольняешься? – Вопрос прозвучал дико глупо, но ничего другого я воспроизвести не смог. У меня кружилась голова.
Он медлил с ответом, словно не задумывался над этим и теперь был вынужден решать, забирать свои слова назад или нет. Но в итоге сказал:
– Да. Увольняюсь.
– Хорошо. – Абсолютно ничего хорошего в этом не было, но я был слишком ошарашен, чтобы сказать что-то ещё. Я не хотел, чтобы он увольнялся. Он отлично справлялся со своими обязанностями. Его любили клиенты. Плюс мы стали друзьями. И перспектива потерять его расстроила меня сильней, чем можно было предполагать.
С минуту он просто стоял и смотрел на меня. Вся его злость ушла. Осталась только печаль. А потом он убрал волосы с лица, засунул руки в карманы и тихо сказал:
– Пока, Зак.
К тому времени, как с меня сошла немота, он был уже у двери.
– Анжело, подожди!
Он замер на месте, но не оглянулся.
– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – И мне будет до безумия не хватать тебя. Но этого я не сказал. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – На секунду мне показалось, что он собирается что-то сказать, но он промолчал. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – Ради него я был готов на любые уступки. – Всё, что хочешь, Анж. – Он по-прежнему смотрел в пол, но я знал, что он меня слушает. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.
Какое-то время он стоял у двери, а я ждал. Практически затаив дыхание.
А потом он просто ушёл.
…Анжело
Обычно я успеваю поспать между заправкой и видеопрокатом часов пять. Сегодня ночью не спал ни минуты. Все пять часов промучился, не зная, идти или не идти сегодня. Даже не помню, что в итоге решил. Очевидно идти, раз уж я обнаруживаю себя на работе. Не могу даже смотреть на Зака. Не хочу, чтобы он злился. Но и не хочу, чтобы он был таким дружелюбным и понимающим. Но больше всего я не хочу, чтобы он увидел мои глаза и понял, насколько я на нём помешался – так, что не могу, блин, даже думать нормально.
– Ты опоздал. – говорит он. Почти вопросительно. Будто бы сомневаясь. И, конечно же, безо всякой злости. И мне почти жаль.
– Да. И что?
– И ничего. Я беспокоился, всё ли в порядке.
Что на это ответить? Нет, чувак, всё далеко не в порядке. Особенно после вчера. Особенно после того, как я осознал, что чувствую. Я знаю, он никогда не сможет любить меня так, как люблю его я.
– Тебе разве не похер? – Я вижу, что он растерян, что мой вопрос обидел его, и я рад.
– Анжело, что случилось? – Почему ему обязательно быть таким добреньким? Было бы проще, если б и он вёл себя со мной, как гондон. Потому что к этому я подготовился. Всю ночь проигрывал в голове, что отвечу.
– Не получается, Зак.
– Что именно?
– Всё! – Я поворачиваюсь к нему, и видеть на его лице боль почти непереносимо. – Ты. Я. Эта грёбаная работа. Я не могу так больше.
– Ты увольняешься?
Да, я думал над этим всю ночь. Но конкретно эти слова произносить, в общем-то, не собирался. Однако отступать уже поздно.
Может, оно и к лучшему. Он по-прежнему не сводит с меня глаз и выглядит так, словно его только что ударили исподтишка. Что, наверное, недалеко от правды.
– Да. Увольняюсь.
– Хорошо. – Я знаю, это не значит, что ему всё равно. Просто он ещё не осмыслил мои слова. И мне нужно убраться отсюда до того, как это произойдёт.
– Пока, Зак.
Я уже у двери, когда он произносит:
– Анжело, подожди!
И я останавливаюсь. Знаю, что зря. Но останавливаюсь.
– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – Его голос обрывается, словно он собирался сказать что-то ещё, но в последний момент решил, что лучше не стоит. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – Я слабо улыбаюсь. Не могу с собой справиться. Всё равно он не видит. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – На секунду он замолкает, а потом говорит, тихо-тихо: – Всё, что хочешь, Анж. – И внезапно мне приходится приложить огромное усилие, чтобы удержаться от слёз. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.
Я хочу подойти к нему. Я хочу обнять его, чтобы он утешил меня, как маленького ребёнка. Я хочу заплакать, будто я какой-то мудацкий малыш.
Но это, понятно, не вариант.
И я просто ухожу.
Я возвращаюсь домой. Заползаю в кровать и на весь день засыпаю. Когда встаю, мне намного лучше, но приходится быстро собираться, чтобы успеть на заправку. В ночные смены я в основном сижу на заднице и смотрю в окно. Куча времени, чтобы подумать о Заке.
Утром казалось хорошей идеей просто уйти и забыть о нём и о его идиотском видеопрокате. Взять и оборвать всё разом. Всю свою жизнь я был один. И менять это не собирался. Но сейчас есть ощущение, что я поступил неправильно. Наверное, я типа привык к нему – мы сколько времени проработали вместе, столько раз тусовались у него дома по вечерам. Мне было хорошо с ним рядом, пусть он и не чувствовал ко мне того, что чувствую к нему я. Зак никогда не смотрел на меня свысока, как на отребье. Никогда не вёл себя снисходительно, словно он в чем-то лучше меня. Со мной ещё никто так не обращался.
Как бы я ни сходил по нему с ума, я понимаю, что так сильно хочу его отчасти из-за того, что он сам во мне не заинтересован. За годы я перевстречал тонну парней, которые хотели от меня одного: затащить в постель. Бывало, мне казалось, я только на это и годен. Зак – первый и единственный человек, который обращался со мной как с другом, а не как с потенциальной подстилкой. Что значит для меня очень много.
После смены я возвращаюсь домой и снова ложусь в постель, но просыпаюсь раньше обычного. Не привык спать так много. И почти ухожу на смену в «От A до Z». Почти – потому что, дойдя до проката, останавливаюсь и долго смотрю на дверь. И в конце концов, струхнув, ухожу. Я не знаю, что сказать Заку.
Дома я весь день слоняюсь по квартире и думаю о нём. Не знаю, зачем я всё усложняю, когда на самом деле всё просто. Нет причин убегать. Да, я наконец-то принял, что запал на него, но это вовсе не значит, что мы не можем остаться друзьями. Может, со временем он заметит меня. Может, нет. Может, я сам остыну. Неважно.
У меня никогда не было такого друга, как он. И хрена с два я теперь его отпущу.
Смотрю на часы. Зак сейчас уже дома. По пути я забегаю в прокат, выбрать фильм.
Не описать, как я нервничаю, когда звоню к нему в дверь. Он открывает, я заставляю себя посмотреть на него, и, блин, он улыбается так, словно я грёбаный Санта-Клаус и притащил ему пони, о котором он долго мечтал.
– Я купил тебе карри, – говорит он.
И впервые за всё время, что мы знакомы, из нас двоих торможу именно я.
– Спасибо, Зак. – Это всё, что у меня выходит сказать.
Я захожу в квартиру, попутно протягивая ему кино. Он смеётся.
– «Клуб „Завтрак“»? Ты же ненавидишь его.
– Но ты – нет.
Это типа как извинение или предложение мира, и Зак его принимает. Подходит сзади, захватывает одной рукой мою шею и целует меня в висок. Моё сердце сразу пускается вскачь, и я выворачиваюсь. А он только смеется и говорит, подталкивая меня к холодильнику:
– Я рад, что ты пришёл. Бери пиво, а я пока поставлю кино.
Как обычно, мы устраиваемся на полу возле журнального столика. Он оглядывается на меня и говорит небрежно:
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет. – Никак. Вообще.
Он только пожимает плечами. И по-прежнему улыбается.
– Ладно. – Потом открывает пакет и протягивает мне карри. И в один миг между нами всё опять становится хорошо.
Ближе к концу фильма он произносит:
– Анж, поехали на выходных вместе со мной.
– Ни за что. Если там будет…
Он перебивает меня.
– Том не едет.
Неожиданно. А ещё неожиданней то, что Зак, похоже, нисколько не переживает. Более того, на лице у него широкая, заразительная улыбка. Кажется, он ни на минуту не прекращал улыбаться с тех пор, как я пришёл.
– Почему? – интересуюсь я, усиленно стараясь говорить спокойно, хотя меня распирает от радости.
– Это важно?
Мне любопытно, но в остальном – нет, это совершенно не важно.
Никогда бы не подумал, что меня может занести на такой фестиваль. Но, если честно, мне всё равно нечего делать. Я никуда не хожу и не езжу. Даже ни разу не устраивал себе отпуск. В общем-то, мне нравится эта идея – пару дней потусоваться на солнце. Проветриться. Плюс я буду с Заком. С Заком мне всегда интересно.
И тем не менее я говорю:
– Вообще я такое не слушаю.
– Знаю. Но ведь ты всё равно поедешь, да?
Он правда этого хочет. И в конце концов его искреннее желание видеть меня с собой рядом оказывается решающим. Сейчас такой момент, что я не могу отказать ему – абсолютно ни в чём.
– Да, Зак, – отвечаю я, и его улыбка становится ещё шире. – Я всё равно поеду.
Теряют ненужную вещь, теряют бессмысленно время,
Но память таит фолианты, где тысячи мыслей и глаз
Описаны в точности до всех мелочей и мгновений,
Где-то в подкорке записана горечь забывшихся фраз.
Мы не потеряем тебя и не позабудем в смятенье
Твой образ, он ярче печали и несокрушимей оков.
Пускай облетает листва и землю скрывает под тенью,
Свет солнца не гаснет на небе даже в плену облаков.
Мы все не умеем летать, кружимся во тьме листопадом,
А ты по иному пути уходил в поднебесную даль…
Падения миг может дать свободу, - и вот вся награда,
А нам остаётся лишь холод и грусти осенней вуаль.
Теряют суму прежних сил, теряют бессчётные слёзы,
Но имя останется в сердце насечкой на вечности лет.
Мы все не умеем летать, но через года светят звезды,
И пускай они оберегают под куполом синим твой след.
Опубликовано: 2017-08-23 10:04:55
Количество просмотров: 210
Количество просмотров: 210