Скользит челнок наш между темных скал,
В ущелье с грохотом несутся волны,
Вот где простор бесчинствовать Харону!
Я слышу тяжкий вздох в ручье гнилом -
То каждый дух Хозяина узнал,
Он подгоняет всех багром тяжелым.
Поток несет друзей и женщин трупы,
Кой где мелькнет молящий взор иль грудь,
И вот рычит уж Цербер: "позабудь,
Ты на земле был облаком минутным,
И не найдешь на небесах приюта,
Когда закончишь свой недолгий путь."
И подчиняясь воле неразумной,
Не разбирая в темноте дорог -
Несет вперед поток нас многошумный,
Взгляни - там город Дит лежит у ног -
Там место всем кто для надежды умер,
В тоске напрасной духом изнемог.
О, город Дит, когда-то многолюдный,
Где похоть, боль, царили и разврат!
Свечением багровым ты обьят,
И лишь молитва слышится Иуды,
Как-будто нежный и смертельный яд,
За грудой темных скал течет повсюду.
Слышны повсюду только стоны боли!
И спутник мой застыл, тоской полный,
Шепнув: "Не хочешь повернуть назад?"
- Но неужели не дано узнать
И этим грешным людям избавленья,
Которое любовь способна дать,
Что словно солнце светит надо всеми?
И молвил друг: "за эту благодать
Пред Беатриче преклони колени!"
2
Тропой унылой, бесконечно длинной
Проходит великан меж темных скал -
Как звать тебя? - Я тысячи зеркал,
В которых все свои увидят роли,
Где нежность превращается в оскал
Жестокой и тупой звериной боли.
Там старец в похотливые обьятья
В экстазе заключил родную дочь,
Иссохшею рукой срывая платье,
Там стон любви сменяется проклятьем,
И где разлуке не властны помочь
Ни солнце ни безжалостная ночь.
Я призван древний охранять закон:
Все кто приходят сами в смерти лоно,
До вечности продлят земные стоны.
И дальше вниз уносит нас челнок,
К Левиафану, скрытому под нами,
И вот вода уходит из-под ног,
Я чувствую как дышит древний бог,
Я вижу пар горячего дыханья,
И резко вниз уходит лодки борт...
3
Горят огнем озера под ногами,
В них видны корчи обнаженных тел
Приговоренных к муке постоянной;
Могу ль не звать ужасным их удел? -
Не ведая тоски и состраданья,
Спокойно спутник мой на них глядел.
С руками ноги здесь в клубок единый
Переплелись, и из горячей лавы
Мелькали слева нам они и справа,
Струился пот с них словно дождь кровавый,
Вой тысяч глоток молодых и старых,
Слились в единый вопль неразличимый.
Бугрилась чешуя Левиафана,
Словно вставали горные хребты
Под нашими усталыми руками,
И спутник молвил - здесь увидел ты
Тех, кто себя измучил в жизни сами
Своими непомерными страстями.
И зверь трубит под нами разъяренный,
Пытаясь сбросить с шеи седоков,
И мчит нас вниз он к пропасти бездонной,
Где нет ни человека ни богов,
Где умерла надежда и любовь,
И спутник мне закрыл глаза ладонью.