Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
Голубой оттенок любви
Валера:
ПРОЛОГ
- Эй, Вэлли! – окликнул меня кто-то из глубины переполненного бара. Я помахал рукой группе приятелей, но продолжил протискиваться сквозь толпу.
Вечер был замечательный: забитый до отказа шумный бар, музыка гремит из дальнего угла, софиты мерцают в такт,- но я сюда не танцевать пришёл. Это моя последняя ночь свободы перед началом занятий, мой последний шанс перед последним семестром, до получения медицинского диплома, заняться сексом. И я не собирался возвращаться домой в одиночестве.
Вокруг было много сексуальных парней. Я купил пива и нашёл место рядом с танцполом, чтобы иметь возможность осмотреться. У меня на руке был браслет, чтобы – кого бы я ни снял – был в курсе.
Спустя некоторое время – и пару отказов подкатывающим мужикам – моё внимание привлёк молодой человек с бородкой. Когда он протискивался мимо, я незаметно протянул руку и схватил его за запястье.
Это была проверка. Если он вырвется и нахмурится, то значит будем ждать следующего.
Мужчина не отдёрнул руку, более того, он позволил мне притянуть его к себе, прижаться плечами и, наклонившись, провести щекой по его бритому виску.
Он приятно пах пивом и туалетной водой, и он сказал:
- Хочешь продолжить?
Снаружи шёл дождь, и я застегнул куртку.
- У тебя есть место? – спросил он, и я кивнул.
- Сюда.
Всего несколько улиц. Он шёл рядом со мной - крепко сбитый, одетый в кожаную куртку,- и я произнёс:
- Меня зовут Вэл.
- Джэйк, - ответил он. Я кивнул в сторону гудящего от музыки дома, давая понять, что нам туда.
Мои соседи развалились в гостиной, растянувшись на диванах и лёжа на полу, поедая пиццу и потягивая пиво. Проигнорировав их вытянутые шеи и откровенное присвистывание, я провёл Джэйка вверх по лестнице.
Моя комната была почти пустой - матрас на полу, кипа учебников и гардероб, с запиханной в него немногочисленной одеждой.
Джэйк ничего не сказал, просто как только я закрыл дверь на замок, стал раздеваться.
Джэйк быстро избавился от одежды, обнажая крепкое тело, покрытое короткими волосками, и, проведя по его груди ладонью, я почувствовал приятное покалывание. Его толстый член уже стоял, и я сбросил куртку на пол и стянул футболку через голову.
Заметив пирсинг в моих сосках, он издал удовлетворённый звук, и я, понимающе улыбаясь, расстегнул джинсы.
- О да, - прошептал он, падая передо мной на колени.
В заднем кармане у меня были презервативы, я достал и открыл один из них. Нужна некоторая сноровка, чтобы раскатать латекс поверх шариков моего Ападравиа, но практики у меня было хоть отбавляй. Сначала верхний шарик, затем, придерживая штангу на месте большим пальцем, растянуть над нижним , а потом уже разгладить по стволу.
Джэйк так трогательно жаждал меня, закрыв глаза и вбирая весь член целиком, что я позволил ему пососать несколько минут, пока окончательно не возбудился, и тогда я сказал ему, скидывая джинсы:
- На матрас, на четвереньки.
Около постели хранились сворованные во время моей прошлогодней практики в клинике латексные перчатки. Я разорвал упаковку и склонился позади Джэйка.
Он был чисто проэпилирован, и я легко провёл кончиком пальца по ложбинке между ягодиц, просто чтобы увидеть, как он дёрнулся.
- Сколько входит? – потянувшись за смазкой, спросил я.
- Три, - сказал он. – В куртке попперсы…
Я пошарил чистой от смазки рукой и подтолкнул ему куртку по полу. Затем без предупреждения засунул в него указательный палец.
Он подпрыгнул, его тело резко сомкнулось вокруг моего пальца, и я почувствовал, как улыбаюсь его вздоху. Я вынул руку и вошёл двумя пальцами, он изогнулся, и я добавил третий. На его спине выступил пот, плечи согнулись, лицо прижалось к матрасу.
Осознание того, что мужчина от таких прикосновений слетал с катушек, заводило, и я наблюдал , как Джэйк пытался открыть крышку маленькой коричневой бутылочки с попперсами и сунуть её себе под нос, вдыхая в такт моим движениям пальцами.
Джэйк внезапно упал вперёд, тяжело дыша и передавая подрагивающей рукой бутылочку через плечо. Я грубо вытащил пальцы и резко вогнал в него член.
Пары ударили мне в нос, и я отвернулся, - если перебрать, то я потеряю необходимый для сногсшибательного секса с Джэйком контроль.
Бутылочка покатилась по голым половицам. Джэйк расслабился. Приоткрыв губы и закрыв глаза, он тяжело всхлипывал при каждом толчке моего члена в его задницу, от каждого движения шариков пирсинга в его теле.
Просунув руку себе под бёдра, он стал дрочить, его плечи напряглись. Ожидая его криков и терпкого запаха спермы, который перебьёт запах наркотика, я сжал зубы и сдерживался, чтобы потом, зарычав, начать трахать его со всей силы, пока сам не кончу.
Через десять минут, забрав с собой попперсы, он ушёл, а я – слишком затраханный, чтобы двигаться – остался лежать. Всё, что я смог - это натянуть на себя спальник, чтобы не замерзнуть. Соседи, перекрикивая грохочущую музыка, тусовались внизу, развлекаясь перед началом семестра.
С этого момента и до выпускных экзаменов меня ожидала одна сплошная работа.
Глава Один
Когда двери лифта наконец-то открылись, уровень пола оказался на пять сантиметров выше, и я помог санитарке перекатить инвалидное кресло через образовавшийся порог, задержав при этом дыхание, чтобы не чувствовать исходящий от пациента запах. Способность избегать зловония – один из самых ценных навыков, которые я успел приобрести.
Впрочем, как и изобретение объяснений опозданиям.
- Лифт сломался, - извиняясь, произнёс я и спустился на единственный свободный стул возле пластикового стола в ординаторской.
Все сочувственно забормотали. Это и делало оправдание таким полезным: лифты то и дело ломались, и мы все в них застревали. Честно говоря, я и так опаздывал, когда двери лифта заело, и это целиком и полностью была моя вина, так как я проспал.
Отлично, но не все проявляли сочувствие. Доктор Мэйнард смотрел на меня с недоверием, но я с невинным видом достал стопку карточек.
- Как я уже говорил ранее, прежде чем мистер Блэйк решил почтить нас своим присутствием и, видимо, дать заключение по одному из пациентов, которых мы сегодня посетим во время обхода, - делайте записи, включите мозги. Я здесь не для того, чтобы учить вас, вы должны сделать это сами. Моя единственная задача - удержать медсестёр от убийства, когда вы напортачите у них в отделении, – с промелькнувшей на лице иронией сказал доктор Мэйнард. Я не знал, как давно он здесь живёт, но насколько я мог судить, с американским акцентом он не расстался.
Внезапно он показался мне человечным и даже привлекательным, насколько это применимо к усталому и переполненному кофеином человеку. Он поднялся и повёл нас, то и дело подталкивающих друг друга в попытках определиться в иерархии студентов-медиков, в отделение.
Сидящая за компьютером на сестринском посту женщина среднего возраста со стрижкой «ёжиком» сказала входящему доктору Мэйнарду:
- Господи-ты-боже-мой.
- И тебе доброе утро, Джейн, - ласково улыбаясь ей, произнёс доктор Мэйнард. – Ты сегодня СМ? Готова к обходу?
- К сожалению, - не поддавшись его обаянию, сказала она. – Пойдём. Только смотри, чтобы дети ничего не сломали.
- Что такое СМ? – шёпотом спросила маленькая азиатская девушка позади меня.
- Старшая медсестра, - пробормотал я в ответ. – Координатор смены.
Нэвинс, с которым мы познакомились на практике по анатомии, сказал:
- Та, Которой Надо Подчиняться.
Мы тянулись за доктором Мэйнардом с ручками и карточками на изготовку, а затем все набились в палату, окружив кровать пожилой сморщенной женщины.
- Как боли, миссис Мак? – наклоняясь над старушкой, громко спросил доктор Мэйнард.
- Не жалуюсь, доктор, - сказала она, а Джейн картинно закатила глаза. Старушенция, видимо, всё-таки жаловалась. Я потянулся и вынул папку с историей болезни из держателя в ногах кровати.
- Этого делать нельзя, - прошептал Нэвинс, но я, проигнорировав его замечание, открыл папку и быстро просмотрел графики наблюдений и назначения.
Я подскочил, когда доктор Мэйнард произнёс:
- Возможно, мистер Блэйк может поделиться с нами важной информацией по режиму приёма обезболивающих миссис МакДональд?
Господи Боже. Где-то подвох. Я просмотрел данные по инъекциям оксикодона. Старушку накачивали до отказа. Каждые три часа…
Вот оно.
- Хм, - сказал я. – Частота введения болеутоляющих сокращается во время посещений. Перерывы между инъекциями днём составляют не менее пяти часов.
Доктор Мэйнард одобрительно кивнул, и я понял, как чувствует себя домашняя собака, которая притащила слюнявую палку к ногам хозяина.
- И? – сказал он.
И? Что там ещё есть? А, ещё ответ на терапию, конечно.
Я пролистал папку до страниц по режиму ухода. Миссис МакДональд жила одна, члены семьи навещали её через день.
- Состояние пациента может серьёзно улучшиться в менее изолированной среде. Проживание с другими людьми в пансионе, возможно.
- Я не поеду в паршивый дом престарелых, - сказала миссис МакДональд. – Так что можете отвалить.
Мои друзья-студенты сдавленно захихикали; посмотрев на доктора Мэйнарда, я заметил озорные огоньки у него в глазах. Я захлопнул рот, мысленно пиная себя за то, что попал в ловушку.
Он похлопал миссис МакДональд по руке.
- Мы не собираемся отдавать вас в дом престарелых, миссис Мак, - сказал он. – Я думал, что вы поживёте с одной из дочерей.
- Они чудовища, - сказала миссис МакДональд. – Они не дадут мне мои папироски.
- Что-то мне подсказывает, что лёжа на больничной койке, не много-то вы сигарет выкурили, - сказал доктор Мэйнард. – А вы не выглядите ужасно страдающей. Давайте я поговорю с вашей семьёй, и мы вместе что-нибудь придумаем?
Фыркнув, миссис МакДональд скрюченными артритом руками плотнее подоткнула под себя одеяло. Я снова посмотрел в назначения медикаментов. Точно, старушенции прописали пластыри с никотином, вот почему у неё нет ломки.
Доктор Мэйнард кивнул Джейн.
- Сообщи мне на пэйджер, когда появится клан Маков, и мы устроим семейный совет.
Я положил папку на место, и мы толпой двинулись в следующую палату. Все студенты неистово чиркали в тетрадях. ИОП. Информация, оценка, план. Я писал, как курица лапой.
Дальше обход прошёл в том же духе. Мы по очереди выставляли себя идиотами, хотя Нэвинс превзошёл всех, доведя пациентку до слёз, слишком сильно накачав манжету тонометра.
В ординаторской после обхода мы сели кружком, пытаясь не привлекать внимания, пока доктор Мэйнард объяснял, в чем мы ошиблись, и раздал задания.
- Я хочу услышать десятиминутную презентацию на следующих пациентов. Хочу знать, какие у них проблемы, и как мы можем поставить их на ноги. – Он закрепил за каждым из нас по пациенту, и я ожидал, что мне достанется миссис МакДональд, но вместо этого он назначил меня к девочке с почечной недостаточностью. Я почувствовал облегчение, лелея надежду очаровать и разговорить её.
Мы все мечтали о каком-нибудь чрезвычайно важном открытии в деле, как в прошлом году Эми Цин. Она обнаружила пропущенную всей командой специалистов неврологическую патологию, вызванную ототоксичностью аминогликозида. Это принесло ей пятёрку по профилирующей дисциплине, что ранее считалось невозможным.
Я был не единственным думающим об этом, потому что Нэвинс сказал:
- Это оценивается?
Доктор Мэйнард так пристально посмотрел на Нэвинса , будто тот был мерзким плевком на полу.
- Теперь да, - сказал он. – А за то, что задали такой вопрос, на большее, чем тройка, можете не рассчитывать. Теперь все вон отсюда, дайте мне заняться настоящей работой.
До анестезиологов у нас был перерыв на кофе и туалет, и мы нетерпеливо ожидали, пока доктор Мэйнард соберёт свои бумаги и папки.
Выходя, доктор Мэйнард сказал:
- Мистер Блэйк? Можно вас на минуточку?
Я с завистью смотрел вслед удаляющимся в сторону лифтов коллегам-студентам в коротких белых халатиках, с сияющими новыми стетоскопами.
- Да, сэр.
- Я хочу, чтобы вы приняли участие в семейном совете Маков. У вас есть сотовый?
Я кивнул и нацарапал мой номер в пододвинутом мне блокноте. Сейчас доктор Мэйнард выглядел менее усталым и по-настоящему привлекательным с волевым подбородком и выгоревшими светлыми волосами, и мне вдруг захотелось дать ему свой номер где-нибудь в баре.
- Спасибо, - сказал доктор Мэйнард, я кивнул и почти бегом бросился к лестнице. Ни за что на свете я не буду рисковать и пользоваться лифтом, когда у меня есть ровно семь минут, чтобы влить в себя кофе.
Глава Два
Денис:
Члены клана Маков оказались такими же спорщиками, как и сама миссис Мак, и хотя семейный совет был шумным и бурным, я не заметил скрытой враждебности. Казалось, что это просто стиль общения семьи с окружающим миром.
Совет закончился удовлетворительно: миссис Мак в конце концов указала сухой рукой на невысокую полную дочь и провозгласила, что она собирается жить у «нашей Шерил», и все остальные могут заткнуться.
Валера Блэйк облокотился на стенку лифта, вид у него был такой же уставший, как и у большинства студентов, и я ему улыбнулся.
- Вы в порядке?
Он слабо улыбнулся мне в ответ.
- Ага, хоть голова и раскалывается. Все семейные советы такие?
Я покачал головой.
- Этот был удачный. Я не сомневался, что дети поведут себя правильно. Миссис Мак только должна была решить, кто лучше всего будет за ней ухаживать.
- А как выглядит неудачный? – Блэйк задал вопрос, достойный уважения. Большинство студентов были бы слишком потрясены семейным советом, чтобы продолжить расспрашивать.
- Иногда близкие отказываются присматривать за престарелыми пациентами. А иногда происходят совсем плохие вещи. – Двери лифта разошлись, и Блэйк вышел, следуя за мной к чулану, который больница гордо именовала кабинетом. Ещё одно очко в пользу мальчишки. Мог бы просто остаться в лифте.
- Плохие вещи? – спросил он, пока я кивал людоеду с химией на голове, которая вообще-то была секретарем терапевтического отделения, и отпирал комнату.
Он зашёл следом за мной, и я рухнул на скрипучий стул, проигнорировав мигающую лампочку на телефоне. Если кто-то действительно хотел поговорить со мной, то сообщил бы мне на пейджер.
- Да, плохие вещи. – Блэйк присел на пластиковый стул – единственный предмет, на котором можно было сидеть, кроме покрытого учебниками, стаканчиками из-под кофе и распечатками стола.
- Пару лет назад у нас был пациент. Не помню, на что он жаловался. Скорее всего, он был беспомощен и тихо угасал. У него была недостаточная масса тела, так что мы попросили семью кормить его во время обеда, чтобы просто заставить его есть.
Похоже, я выглядел угрюмо, потому что Блэйк спросил:
- Что произошло?
- Медсёстры кое-что заметили. Каждый раз тот, кто его кормил, ел вместо него.
- Плохое обращение со стариками? – хмурясь, спросил Блэйк. – Как им не стыдно?
Озабоченность, написанная у Блэйка на лице, меня тронула, заставив впервые по-настоящему обратить на него внимание. Он был очарователен : чистая кожа, тёмные кудряшки, длинные изящные кисти. Господи, обычно я так смотрел только на студенток.
- Иногда любовь, ненависть и власть невозможно отличить, - сказал я. – Предательство родных – самое страшное. Он попал в дом престарелых, где, по крайней мере, ему доставалась еда. Больше мы ему ничем не могли помочь.
- Но этого не произойдёт с миссис Мак? – спросил Блэйк, прикусывая нижнюю губу.
- По моей оценке она имеет серьёзное влияние в семье. Конечно, я могу ошибаться.
В голове у Блэйка закрутились шестерёнки. Добро пожаловать в терапию, дорогой. Здесь не существует стандартных алгоритмов оказания помощи.
Блэйк кивнул, но выглядел озабоченным.
- Единственное, что мы можем сделать – это держать руку на пульсе, - сказал я. – Не сомневаюсь, что вы только что узнали то, с чем не сталкивался никто из вашего потока. – Я улыбнулся и открыл верхний ящик стола, вынимая пакетик конфет и предлагая ему. – Мармеладного мишку?
Он взял одного и недоверчиво покачал головой.
- Вы держите в столе конфеты?
Я указал на коробку «Клинекс» на столе.
- Обычные помощники учителя. Мармеладные мишки и бумажные салфетки очень многое могут поправить.
Когда Блэйк ушёл, у меня в кармане зажужжал пейджер. Я закинул ноги на стол, включил монитор и зашёл на почтовый сервер, чтобы посмотреть, кто послал сообщение. Монитор был облеплен жёлтыми стикерами, и я, пополнив коллекцию ещё двумя, прослушал сообщения на автоответчике. Медицинская школа спрашивает про оценки. Сообщение от моей бывшей по поводу нашего сына. Сообщения из поликлиники. Торговые представители двух фармацевтических компаний, которых спокойно можно проигнорировать. И почему никто не спрашивает, хочу ли я секса? Я бы даже просто пошёл на свидание и необязательно, чтобы был секс.
* * *
К тому моменту, как чрезвычайно не вдохновляющий молодой человек с постоянно падающими на глаза волосами закончил, я старался выглядеть благосклонным и ободряющим, хотя единственное чего мне хотелось - это уткнуться глазами в наладонник, с которым возилась застенчивая азиатская девушка. Чёрт, если она играла в Змейки, то я готов добавить ей баллов к оценке за переданный мне компьютер. Мне надо выглядеть более заинтересованным в этой консультации.
Когда настала её очередь, она отложила КПК в сторону, взяла карточки с записями и загундосила. Ну почему я? Почему медицинская школа настаивала на том, чтобы посылать своих неофитов ко мне на практику? Я, должно быть, сделал что-то ужасное в предыдущей жизни, раз заслужил это.
Слава Богу, она была последней. Я кивнул, улыбнулся ей и сказал:
- Мистер Блэйк, передайте, пожалуйста, мне свои карточки.
Блэйк с тревогой взглянул на пачку карточек, лежащих перед ним на столе, затем отдал их мне.
Написано было кое-как, но я умудрился разобрать нацарапанные заголовки. Я переделал его презентацию: сократил материально-бытовой анамнез до четырёх слов, добавил пару сотен к результатам КТ, ещё сотню на мочевину, электролиты и креатинин в сыворотке крови, и привёл всё в порядок за девяносто секунд.
За столом воцарилась изумлённая тишина, и я вернул Блэйку карточки со словами:
- В десятиминутной презентации я хочу видеть только содержательную информацию. Суть проблемы. Я хочу слышать про способы лечения, консервативные и оперативные. Я хочу слышать, сколько на самом деле будет стоить её лечение, сколько ресурсов отделения будет задействовано. Я хочу обсуждения того, как пациент соблюдает назначенный режим. Нет смысла использовать наблюдение на дому, если врачи не имеют достаточного опыта. Но цель больницы, как только это станет возможным, передать заботу о пациенте семейным докторам.
Студенты выглядели шокированными, так что я забрал пустую кофейную чашку, сгрёб бумаги и оставил их одних. Без сомнения, они отпускали едкие комментарии, как только я вышел из зоны слышимости, но мне было всё равно.
* * *
На следующий день Блэйк поджидал меня около кабинета, и я пожалел, что так легко позволил ему узнать его расположение. Я предпочитал, чтобы студенты находили мой кабинет сами: отличная возможность проверить их самостоятельность – это позволить им найти его по главному плану больницы. Не говоря уже о мужестве, которое надо иметь, чтобы пробраться мимо сторожевой собаки, которая в данный момент нежно улыбалась Блэйку из-за дешёвого журнала. Он, должно быть, каким-то образом её очаровал. Я был под впечатлением.
Открыв дверь, я плюхнулся на стул и выжидающе посмотрел на него. Он присел, нервно теребя карточки для записей.
- Да? – сказал я.
- Я хочу ещё раз сделать презентацию.
- Я не собираюсь менять оценки.
- Это не… Я просто хотел сделать её правильно, - объяснил он.
- Хорошо, я слушаю, но оставляю за собой право прервать, если будет такая же чепуха, - сказал я. – Мне недостаточно платят, чтобы слушать повторы презентаций.
Мне не пришлось его останавливать. Он говорил по памяти, не используя записей. Презентация была веской и чёткой. И всё ещё невыразимо скучной, хотя почечную недостаточность весёлой и не назовёшь. Я поднялся и протянул ему руку.
Он слегка смешался, затем встал и пожал ладонь, которую я потряс.
- Поздравляю. Вы не болван. Продолжайте в том же духе, и вы восстановите мою веру в человечество.
Он слегка покраснел и моргнул – ресницы, как маленькие веера, – а потом улыбнулся. Скорей всего, благодаря этому он и проскользнул мимо «адского привратника». Чёрт, он был великолепен. Я отпустил его руку прежде, чем ситуация станет неловкой.
- Идите отсюда, - произнёс я, но мой голос уже не был ворчлив.
Глава Три
Валера:
Азиатка Лин, потянув меня за рукав к стойке фастфудом, сказала:
- Там в очереди стоит доктор Мэйнард.
Так, значит, я был не единственным студентом, заметившим, что он симпатичный. Несмотря на собственный, принесённый в рюкзаке обед, я последовал за ней. В любом случае, я мог наскрести немножко денег на газировку.
Приветствуя, доктор улыбнулся нам, затем перегнулся через прилавок и сказал скучающей девушке - подростку:
- Я возьму «Кардиологическое Фирменное».
- Отличненько! – сказала она и взяла деньги.
- Что за «Кардиологическое Фирменное»? – спросила Лин. – Оно что, действительно очень полезное?
Доктор Мэйнард покачал головой.
- Ни в коем случае. Это бургер с сыром, жареным яйцом, жареной картошкой и густой коктейль. Повар изменил название, когда заметил, что вся команда кардиологов только его и заказывает. Мне кажется, они даже заставили однажды одного стажёра измерить уровень насыщенных жирных кислот.
- И сколько в нём было? – спросил я. – Просто любопытно.
Лин заказала салат, а девушка за стойкой передала доктору Мэйнарду ядовито-жёлтый коктейль.
- Грамм тридцать пять. – Он приподнял бровь. – Хорошо, какова максимальная рекомендованная суточная норма насыщенных жирных кислот?
Я тупо смотрел на него, а Лин быстро ответила:
- Двадцать грамм - это не более половины рекомендованной суточной нормы жиров в сорок грамм.
Я заказал диетическую колу, и доктор Мэйнард спросил:
- Вы не читали последнее исследование об Аспартаме?
Очко в пользу доктора Мэйнарда. Настала моя очередь.
- Я начну беспокоиться об опухоли мозга, когда вы начнёте беспокоиться о своих сосудах.
Он тихо засмеялся и взял переданную ему девушкой тарелку, полную картошки.
- Вы двое, присоединяйтесь к нам, - сказал он.
Лин испуганно посмотрела на меня. Обычно студенты - медики забивались в столовой в дальний угол, стараясь не попадаться на глаза персоналу. Мы должны были знать своё место, но если один из старших ординаторов приглашал поесть вместе с ним, отказать мы не могли.
Это же может добавить авторитета. Вряд ли кто-нибудь из нас мог от этого отказаться.
Он сидел с Джейн и незнакомым мне медбратом - парнем, с такими же красными погонами, как у неё. Мы с Лин присели за стол, и Джейн кивнула нам, затем снова повернулась к парню, рассказывающему о покупке «Дукати».
Мне всегда казалось, что суровые врачи за обедом говорят только о случаях из практики, но доктор Мэйнард, размахивая свободной рукой, поедал жареную картошку и описывал «Инди», который был у его отца.
Мимо стола, улыбаясь доктору Мэйнарду, прошла медсестра. Она была не похожа на Джейн или этого парня – на его бейдже было написано «Дэниэл» – и некоторое время ушло на то, чтобы понять, чем она отличалась. У неё были длинные, убранные в модную косичку, волосы, чистая униформа, на ногах настоящие туфли, а не теннисные тапочки. В руках она держала плетёную корзинку с дорогой коробкой для ланча и выглядывающим вязанием. Ничего общего с Джейн и Дэниэлем, сидящими в мятой перепачканной униформе с гамбургерами в руках.
- Привет, Денис, - произнесла она, виляя бёдрами.
Джэйн наклонилась и тихим шёпотом сказала нам с Лин:
- ТТД.
- Это что? – не повышая голоса, спросила Лин.
- Трахает Только Докторов, - объяснил Дэниэл.
Доктор Мэйнард кивнул.
- Ординаторская подстилка. Скоро научитесь их отличать: они всегда работают в реанимации.
Мы с Лин обменялись взглядами и рассмеялись. Джейн ткнула в нашу сторону ломтиком картошки и произнесла:
- Сейчас вам это смешно. Подождите, вот будете работать здесь постоянно, смеху поубавится, особенно, если они прознают, что вы специализируетесь на чём-то, приносящим деньги.
- Не генная терапия, - сказал доктор Мэйнард. – Ортопеды неплохо зарабатывают, но я думаю, что лучше всего быть дерматологом. Никто из твоих пациентов не умирает, и никому не становится лучше, и на работу по ночам из постели тебя не выдёргивают. Вы уже подумали, в какой области хотите работать?
Я покачал головой.
- Просто сдать выпускные - пока достаточно. Сдать, и не сильно опозориться.
Лин сказала:
- А мне нравится работать в лаборатории. Хотела бы заняться микробиологией.
Доктор Мэйнард внимательно посмотрел на Лин. Признаюсь, мне она тоже казалась довольно странной.
- Не думаю, что вам двоим стоит волноваться по поводу выпускных. Вы будете чертовски хорошими докторами.
Я был чрезвычайно доволен похвалой доктора Мэйнарда. Хотел бы я быть настолько же уверенным в наших способностях.
- Больницы странные, - сказал я, и все, кроме Лин, фыркнули. Она же сочувственно мне кивнула.
Очень умно, Блэйк. Теперь я ещё больше походил на идиота. В следующий раз будешь думать, прежде чем открывать рот. Я впился зубами в бутерброд с сыром, пытаясь сохранить остатки достоинства, и доктор Мэйнард ободряюще похлопал меня по плечу.
- Точно, - согласился он. – Здесь творятся странные вещи.
Отлично, у нас тут реальное влечение. Настоящая химия. Чёрт, но его поглаживание было приятно, и мое гиперактивное воображение подсказывало, что рука соскользнула с моего плеча чуть медленнее, чем положено.
На следующий день я вдел в ухо розовый треугольник.
Глава Четыре
Денис:
Я был взбешён. По-другому это не назовёшь. Нэвинс уставился на меня, как олень, ослеплённый светом фар, так что я улыбнулся несчастному, сдерживающему тошноту, пациенту и кивком указал студентам на выход из палаты.
- Хорошо, кто из вас самостоятельно вводил назогастральный зонд? – спросил я.
Ответом мне было покачивание голов.
- Может кто-то из вас хотя бы проверить, правильно ли он введён? – Я уже был готов кого-нибудь придушить. И если это будет не Нэвинс, то точно тот, кто должен был обучить их этому приёму.
Лин сказала:
- Хм, есть три варианта, доктор Мэйнард. Лакмусовая бумага, чтобы измерить кислотность выделяющейся при дыхании жидкости, аускультация хрипов при дыхании и обследование на предмет обнаружения рентгеноконтрастного наконечника трубки. – Казалось, она сейчас заплачет, и я одобрительно улыбнулся.
- Абсолютно точно. Теперь, Блэйк, расскажите о преимуществах каждого метода.
Длинные ресницы взметнулись, и я заметил серёжку Блэйка. Очень смело с его стороны, и на секунду я задумался, не было ли это результатом нашего разговора о медсёстрах-хищницах.
Блэйк собрался с мыслями и ответил, как по учебнику.
- Хорошо, - сказал я, когда он закончил. – Идите за мной.
Я привёл их в кладовку и, пошарив по полкам и в коробках, набрал пригоршню НГЗ и пакетиков со смазкой.
- Вот, - сказал я. – Вечером пойдёте домой и попробуете на себе. Я не позволю учиться на ничего не подозревающем мирном населении.
Маленькие «зайки» изумлённо замолчали, затем взяли наборы и покинули кладовку. Блэйк был последним, и когда он проходил мимо, я тихо сказал:
- Симпатичная серёжка.
Я, без сомнений, перешёл все границы, ведь это был почти флирт, и я ожидал, что Блэйк просто притворится, что не расслышал, но он остановился и посмотрел на меня искоса.
- У вас тоже есть? – спросил он, слегка покраснев.
Мои глаза были прикованы к его губам, и, Господи помоги, но у меня вставал. Совершенно точно, мы флиртовали.
- Нет, но должна быть. – Взгляд упал на руки Блэйка. Между пальцами он вертел пакетик со смазкой. Я посмотрел на дверь в кладовку, хотя точно знал, что мы не сможем запереться изнутри.
В дверном проёме появился Нэвинс, и мы оба облегчённо вздохнули. Гоооооосподи, но всё выходило из-под контроля.
- Хм, доктор Мэйнард, - сказал он. – Мне нужно ещё смазки. Я раздавил пакетик.
Он вытянул руку со стекающим по ней гелем.
Я хмыкнул. Сочетание сексуального напряжения и снизошедшего озарения, что я играю с обвинением в сексуальном домогательстве к студенту, было уже чересчур. Я вцепился в полку и затрясся от смеха.
Я слабо махнул рукой в сторону банки с пакетиками смазки, и Нэвинс чистой рукой взял ещё один.
Когда он ушёл, я посмотрел на Блэйка, изумлённо качая головой и всё ещё посмеиваясь. Он улыбался мне в ответ прожигающей насквозь стомегаваттной улыбкой.
Как частенько говаривала Джейн: «Господитыжбожемой».
- Вернёмся к работе, - сказал ему я. – Пойдёмте-ка, пополним ресурсы системы здравоохранения и поэксплуатируем вашу бесплатную рабочую силу.
* * *
Бам.
Я нагнулся и легонько стукнулся лбом о стол.
Бам.
- Нет, - сдавленным голосом сказал я. – Это неправильно по многим параметрам. – Прыщавый мальчишка, читающий с наладонника, остановился и внимательно посмотрел на меня сквозь очки.
- Что я неправильно сказал? – спросил студент, и я посмотрел на него в ответ.
- Неправильно говорить, что у негров повышен риск возникновения сердечно-сосудистых заболеваний.
- Но это… - пролепетал он, - это написано в наших учебниках по патофизиологии…
- Тогда учебник не прав. – Если судить по выражению лица парнишки, я сказал что-то возмутительное. – Фактором риска являются неблагоприятные социально-бытовые условия, в которых живут негры: нищета, плохое питание, низкие уровень грамотности и ограниченная врачебная помощь. Цвет кожи не влияет на риск развития заболеваний сердца.
- Но… - сказал парень, и я покачал головой.
- Это полная чушь, - сказал я. – Как то, что ты гей, является фактором риска заражения СПИДом. Фактором риска в данном случае является сексуальная активность, а не ориентация. Читайте ваши учебники с долей скептицизма, друзья. Они полны предрассудков.
Вокруг стола повисла гробовая тишина, хотя Блэйк выглядел очень довольным , но это ему почти удалось скрыть.
- У кого-нибудь есть с собой учебник? – спросил я. – Я покажу вам, что имею в виду.
Я приобщу этих малышей к политике, прежде чем они выйдут отсюда. Либо так, либо всё закончится тем, что я отменю консультацию и свалю.
Нэвинс вынул из рюкзака и передал мне учебник. Отлично, это была анатомия репродуктивной системы, лучшего примера и не придумаешь.
Пять секунд просмотра оглавления - и у меня был номер нужной страницы.
- Скажите, что не так с вот этим абзацем, - сказал я и начал читать: «Менструация является следствием неспособности организма забеременеть. Если вышедшая в овуляцию яйцеклетка не была оплодотворена, жёлтое тело вырождается, эндометрий разрушается и некротическая ткань выводится через половые пути».
Я подождал, никто не промолвил ни слова.
- Ну? – поторопил я.
Я хлопнул учебником по столу, из-за чего все подпрыгнули.
- Менструация является следствием неспособности организма забеременеть? Что за женоненавистническая чушь?
Снова тишина, по крайней мере, теперь некоторые начали понимать, в чём дело.
- А что за язык? Неспособность? Вырождение? Разрушение? Это закоренелые предрассудки, друзья. Я хочу, чтобы каждый из вас переписал этот абзац… - Я проверил номер страницы. – Со страницы шестьдесят семь, в социально адаптированных терминах. К завтрашнему дню.
Я подтолкнул книгу через стол Нэвинсу, собрал бумаги и оставил их сидеть вокруг стола с выражением ужаса на лицах. Придётся им немного сместить свои взгляды «влево», если они хотят обучаться в системе общественного здравоохранения.
Какая холодная ночь! Такого давно не случалось, -
Казалось, забылись ветрами ушедшие серые дни,
И сердце давно не болело, от горечи слёз не сжималось.
Смотрю в небеса, понимая, - сегодня с Луной мы одни.
А город лежит на ладони, блестит пылью сна и обмана,
Готовый всегда мне подушку к лицу поплотней приложить.
Он душит меня, улыбаясь и громко смеясь неустанно,
Он душит и всё повторяет: «Тебе в моём теле не жить!»
Какая безумная ночь! Кричат поезда и машины,
Стучат каблуки по асфальту, меняется масочность лиц,
И как на конвейере едут вперёд деловые мужчины,
Забывшие лица детей и голос щебечущих птиц.
Мне нужно скорее бежать, пока и за мной не примчалась
Ревущая вьюга страстей, где все безнадёжно больны.
Какая холодная ночь! Такого давно не случалось, -
В далёком своём отраженье я вижу диск жёлтой Луны.
ПРОЛОГ
- Эй, Вэлли! – окликнул меня кто-то из глубины переполненного бара. Я помахал рукой группе приятелей, но продолжил протискиваться сквозь толпу.
Вечер был замечательный: забитый до отказа шумный бар, музыка гремит из дальнего угла, софиты мерцают в такт,- но я сюда не танцевать пришёл. Это моя последняя ночь свободы перед началом занятий, мой последний шанс перед последним семестром, до получения медицинского диплома, заняться сексом. И я не собирался возвращаться домой в одиночестве.
Вокруг было много сексуальных парней. Я купил пива и нашёл место рядом с танцполом, чтобы иметь возможность осмотреться. У меня на руке был браслет, чтобы – кого бы я ни снял – был в курсе.
Спустя некоторое время – и пару отказов подкатывающим мужикам – моё внимание привлёк молодой человек с бородкой. Когда он протискивался мимо, я незаметно протянул руку и схватил его за запястье.
Это была проверка. Если он вырвется и нахмурится, то значит будем ждать следующего.
Мужчина не отдёрнул руку, более того, он позволил мне притянуть его к себе, прижаться плечами и, наклонившись, провести щекой по его бритому виску.
Он приятно пах пивом и туалетной водой, и он сказал:
- Хочешь продолжить?
Снаружи шёл дождь, и я застегнул куртку.
- У тебя есть место? – спросил он, и я кивнул.
- Сюда.
Всего несколько улиц. Он шёл рядом со мной - крепко сбитый, одетый в кожаную куртку,- и я произнёс:
- Меня зовут Вэл.
- Джэйк, - ответил он. Я кивнул в сторону гудящего от музыки дома, давая понять, что нам туда.
Мои соседи развалились в гостиной, растянувшись на диванах и лёжа на полу, поедая пиццу и потягивая пиво. Проигнорировав их вытянутые шеи и откровенное присвистывание, я провёл Джэйка вверх по лестнице.
Моя комната была почти пустой - матрас на полу, кипа учебников и гардероб, с запиханной в него немногочисленной одеждой.
Джэйк ничего не сказал, просто как только я закрыл дверь на замок, стал раздеваться.
Джэйк быстро избавился от одежды, обнажая крепкое тело, покрытое короткими волосками, и, проведя по его груди ладонью, я почувствовал приятное покалывание. Его толстый член уже стоял, и я сбросил куртку на пол и стянул футболку через голову.
Заметив пирсинг в моих сосках, он издал удовлетворённый звук, и я, понимающе улыбаясь, расстегнул джинсы.
- О да, - прошептал он, падая передо мной на колени.
В заднем кармане у меня были презервативы, я достал и открыл один из них. Нужна некоторая сноровка, чтобы раскатать латекс поверх шариков моего Ападравиа, но практики у меня было хоть отбавляй. Сначала верхний шарик, затем, придерживая штангу на месте большим пальцем, растянуть над нижним , а потом уже разгладить по стволу.
Джэйк так трогательно жаждал меня, закрыв глаза и вбирая весь член целиком, что я позволил ему пососать несколько минут, пока окончательно не возбудился, и тогда я сказал ему, скидывая джинсы:
- На матрас, на четвереньки.
Около постели хранились сворованные во время моей прошлогодней практики в клинике латексные перчатки. Я разорвал упаковку и склонился позади Джэйка.
Он был чисто проэпилирован, и я легко провёл кончиком пальца по ложбинке между ягодиц, просто чтобы увидеть, как он дёрнулся.
- Сколько входит? – потянувшись за смазкой, спросил я.
- Три, - сказал он. – В куртке попперсы…
Я пошарил чистой от смазки рукой и подтолкнул ему куртку по полу. Затем без предупреждения засунул в него указательный палец.
Он подпрыгнул, его тело резко сомкнулось вокруг моего пальца, и я почувствовал, как улыбаюсь его вздоху. Я вынул руку и вошёл двумя пальцами, он изогнулся, и я добавил третий. На его спине выступил пот, плечи согнулись, лицо прижалось к матрасу.
Осознание того, что мужчина от таких прикосновений слетал с катушек, заводило, и я наблюдал , как Джэйк пытался открыть крышку маленькой коричневой бутылочки с попперсами и сунуть её себе под нос, вдыхая в такт моим движениям пальцами.
Джэйк внезапно упал вперёд, тяжело дыша и передавая подрагивающей рукой бутылочку через плечо. Я грубо вытащил пальцы и резко вогнал в него член.
Пары ударили мне в нос, и я отвернулся, - если перебрать, то я потеряю необходимый для сногсшибательного секса с Джэйком контроль.
Бутылочка покатилась по голым половицам. Джэйк расслабился. Приоткрыв губы и закрыв глаза, он тяжело всхлипывал при каждом толчке моего члена в его задницу, от каждого движения шариков пирсинга в его теле.
Просунув руку себе под бёдра, он стал дрочить, его плечи напряглись. Ожидая его криков и терпкого запаха спермы, который перебьёт запах наркотика, я сжал зубы и сдерживался, чтобы потом, зарычав, начать трахать его со всей силы, пока сам не кончу.
Через десять минут, забрав с собой попперсы, он ушёл, а я – слишком затраханный, чтобы двигаться – остался лежать. Всё, что я смог - это натянуть на себя спальник, чтобы не замерзнуть. Соседи, перекрикивая грохочущую музыка, тусовались внизу, развлекаясь перед началом семестра.
С этого момента и до выпускных экзаменов меня ожидала одна сплошная работа.
Глава Один
Когда двери лифта наконец-то открылись, уровень пола оказался на пять сантиметров выше, и я помог санитарке перекатить инвалидное кресло через образовавшийся порог, задержав при этом дыхание, чтобы не чувствовать исходящий от пациента запах. Способность избегать зловония – один из самых ценных навыков, которые я успел приобрести.
Впрочем, как и изобретение объяснений опозданиям.
- Лифт сломался, - извиняясь, произнёс я и спустился на единственный свободный стул возле пластикового стола в ординаторской.
Все сочувственно забормотали. Это и делало оправдание таким полезным: лифты то и дело ломались, и мы все в них застревали. Честно говоря, я и так опаздывал, когда двери лифта заело, и это целиком и полностью была моя вина, так как я проспал.
Отлично, но не все проявляли сочувствие. Доктор Мэйнард смотрел на меня с недоверием, но я с невинным видом достал стопку карточек.
- Как я уже говорил ранее, прежде чем мистер Блэйк решил почтить нас своим присутствием и, видимо, дать заключение по одному из пациентов, которых мы сегодня посетим во время обхода, - делайте записи, включите мозги. Я здесь не для того, чтобы учить вас, вы должны сделать это сами. Моя единственная задача - удержать медсестёр от убийства, когда вы напортачите у них в отделении, – с промелькнувшей на лице иронией сказал доктор Мэйнард. Я не знал, как давно он здесь живёт, но насколько я мог судить, с американским акцентом он не расстался.
Внезапно он показался мне человечным и даже привлекательным, насколько это применимо к усталому и переполненному кофеином человеку. Он поднялся и повёл нас, то и дело подталкивающих друг друга в попытках определиться в иерархии студентов-медиков, в отделение.
Сидящая за компьютером на сестринском посту женщина среднего возраста со стрижкой «ёжиком» сказала входящему доктору Мэйнарду:
- Господи-ты-боже-мой.
- И тебе доброе утро, Джейн, - ласково улыбаясь ей, произнёс доктор Мэйнард. – Ты сегодня СМ? Готова к обходу?
- К сожалению, - не поддавшись его обаянию, сказала она. – Пойдём. Только смотри, чтобы дети ничего не сломали.
- Что такое СМ? – шёпотом спросила маленькая азиатская девушка позади меня.
- Старшая медсестра, - пробормотал я в ответ. – Координатор смены.
Нэвинс, с которым мы познакомились на практике по анатомии, сказал:
- Та, Которой Надо Подчиняться.
Мы тянулись за доктором Мэйнардом с ручками и карточками на изготовку, а затем все набились в палату, окружив кровать пожилой сморщенной женщины.
- Как боли, миссис Мак? – наклоняясь над старушкой, громко спросил доктор Мэйнард.
- Не жалуюсь, доктор, - сказала она, а Джейн картинно закатила глаза. Старушенция, видимо, всё-таки жаловалась. Я потянулся и вынул папку с историей болезни из держателя в ногах кровати.
- Этого делать нельзя, - прошептал Нэвинс, но я, проигнорировав его замечание, открыл папку и быстро просмотрел графики наблюдений и назначения.
Я подскочил, когда доктор Мэйнард произнёс:
- Возможно, мистер Блэйк может поделиться с нами важной информацией по режиму приёма обезболивающих миссис МакДональд?
Господи Боже. Где-то подвох. Я просмотрел данные по инъекциям оксикодона. Старушку накачивали до отказа. Каждые три часа…
Вот оно.
- Хм, - сказал я. – Частота введения болеутоляющих сокращается во время посещений. Перерывы между инъекциями днём составляют не менее пяти часов.
Доктор Мэйнард одобрительно кивнул, и я понял, как чувствует себя домашняя собака, которая притащила слюнявую палку к ногам хозяина.
- И? – сказал он.
И? Что там ещё есть? А, ещё ответ на терапию, конечно.
Я пролистал папку до страниц по режиму ухода. Миссис МакДональд жила одна, члены семьи навещали её через день.
- Состояние пациента может серьёзно улучшиться в менее изолированной среде. Проживание с другими людьми в пансионе, возможно.
- Я не поеду в паршивый дом престарелых, - сказала миссис МакДональд. – Так что можете отвалить.
Мои друзья-студенты сдавленно захихикали; посмотрев на доктора Мэйнарда, я заметил озорные огоньки у него в глазах. Я захлопнул рот, мысленно пиная себя за то, что попал в ловушку.
Он похлопал миссис МакДональд по руке.
- Мы не собираемся отдавать вас в дом престарелых, миссис Мак, - сказал он. – Я думал, что вы поживёте с одной из дочерей.
- Они чудовища, - сказала миссис МакДональд. – Они не дадут мне мои папироски.
- Что-то мне подсказывает, что лёжа на больничной койке, не много-то вы сигарет выкурили, - сказал доктор Мэйнард. – А вы не выглядите ужасно страдающей. Давайте я поговорю с вашей семьёй, и мы вместе что-нибудь придумаем?
Фыркнув, миссис МакДональд скрюченными артритом руками плотнее подоткнула под себя одеяло. Я снова посмотрел в назначения медикаментов. Точно, старушенции прописали пластыри с никотином, вот почему у неё нет ломки.
Доктор Мэйнард кивнул Джейн.
- Сообщи мне на пэйджер, когда появится клан Маков, и мы устроим семейный совет.
Я положил папку на место, и мы толпой двинулись в следующую палату. Все студенты неистово чиркали в тетрадях. ИОП. Информация, оценка, план. Я писал, как курица лапой.
Дальше обход прошёл в том же духе. Мы по очереди выставляли себя идиотами, хотя Нэвинс превзошёл всех, доведя пациентку до слёз, слишком сильно накачав манжету тонометра.
В ординаторской после обхода мы сели кружком, пытаясь не привлекать внимания, пока доктор Мэйнард объяснял, в чем мы ошиблись, и раздал задания.
- Я хочу услышать десятиминутную презентацию на следующих пациентов. Хочу знать, какие у них проблемы, и как мы можем поставить их на ноги. – Он закрепил за каждым из нас по пациенту, и я ожидал, что мне достанется миссис МакДональд, но вместо этого он назначил меня к девочке с почечной недостаточностью. Я почувствовал облегчение, лелея надежду очаровать и разговорить её.
Мы все мечтали о каком-нибудь чрезвычайно важном открытии в деле, как в прошлом году Эми Цин. Она обнаружила пропущенную всей командой специалистов неврологическую патологию, вызванную ототоксичностью аминогликозида. Это принесло ей пятёрку по профилирующей дисциплине, что ранее считалось невозможным.
Я был не единственным думающим об этом, потому что Нэвинс сказал:
- Это оценивается?
Доктор Мэйнард так пристально посмотрел на Нэвинса , будто тот был мерзким плевком на полу.
- Теперь да, - сказал он. – А за то, что задали такой вопрос, на большее, чем тройка, можете не рассчитывать. Теперь все вон отсюда, дайте мне заняться настоящей работой.
До анестезиологов у нас был перерыв на кофе и туалет, и мы нетерпеливо ожидали, пока доктор Мэйнард соберёт свои бумаги и папки.
Выходя, доктор Мэйнард сказал:
- Мистер Блэйк? Можно вас на минуточку?
Я с завистью смотрел вслед удаляющимся в сторону лифтов коллегам-студентам в коротких белых халатиках, с сияющими новыми стетоскопами.
- Да, сэр.
- Я хочу, чтобы вы приняли участие в семейном совете Маков. У вас есть сотовый?
Я кивнул и нацарапал мой номер в пододвинутом мне блокноте. Сейчас доктор Мэйнард выглядел менее усталым и по-настоящему привлекательным с волевым подбородком и выгоревшими светлыми волосами, и мне вдруг захотелось дать ему свой номер где-нибудь в баре.
- Спасибо, - сказал доктор Мэйнард, я кивнул и почти бегом бросился к лестнице. Ни за что на свете я не буду рисковать и пользоваться лифтом, когда у меня есть ровно семь минут, чтобы влить в себя кофе.
Глава Два
Денис:
Члены клана Маков оказались такими же спорщиками, как и сама миссис Мак, и хотя семейный совет был шумным и бурным, я не заметил скрытой враждебности. Казалось, что это просто стиль общения семьи с окружающим миром.
Совет закончился удовлетворительно: миссис Мак в конце концов указала сухой рукой на невысокую полную дочь и провозгласила, что она собирается жить у «нашей Шерил», и все остальные могут заткнуться.
Валера Блэйк облокотился на стенку лифта, вид у него был такой же уставший, как и у большинства студентов, и я ему улыбнулся.
- Вы в порядке?
Он слабо улыбнулся мне в ответ.
- Ага, хоть голова и раскалывается. Все семейные советы такие?
Я покачал головой.
- Этот был удачный. Я не сомневался, что дети поведут себя правильно. Миссис Мак только должна была решить, кто лучше всего будет за ней ухаживать.
- А как выглядит неудачный? – Блэйк задал вопрос, достойный уважения. Большинство студентов были бы слишком потрясены семейным советом, чтобы продолжить расспрашивать.
- Иногда близкие отказываются присматривать за престарелыми пациентами. А иногда происходят совсем плохие вещи. – Двери лифта разошлись, и Блэйк вышел, следуя за мной к чулану, который больница гордо именовала кабинетом. Ещё одно очко в пользу мальчишки. Мог бы просто остаться в лифте.
- Плохие вещи? – спросил он, пока я кивал людоеду с химией на голове, которая вообще-то была секретарем терапевтического отделения, и отпирал комнату.
Он зашёл следом за мной, и я рухнул на скрипучий стул, проигнорировав мигающую лампочку на телефоне. Если кто-то действительно хотел поговорить со мной, то сообщил бы мне на пейджер.
- Да, плохие вещи. – Блэйк присел на пластиковый стул – единственный предмет, на котором можно было сидеть, кроме покрытого учебниками, стаканчиками из-под кофе и распечатками стола.
- Пару лет назад у нас был пациент. Не помню, на что он жаловался. Скорее всего, он был беспомощен и тихо угасал. У него была недостаточная масса тела, так что мы попросили семью кормить его во время обеда, чтобы просто заставить его есть.
Похоже, я выглядел угрюмо, потому что Блэйк спросил:
- Что произошло?
- Медсёстры кое-что заметили. Каждый раз тот, кто его кормил, ел вместо него.
- Плохое обращение со стариками? – хмурясь, спросил Блэйк. – Как им не стыдно?
Озабоченность, написанная у Блэйка на лице, меня тронула, заставив впервые по-настоящему обратить на него внимание. Он был очарователен : чистая кожа, тёмные кудряшки, длинные изящные кисти. Господи, обычно я так смотрел только на студенток.
- Иногда любовь, ненависть и власть невозможно отличить, - сказал я. – Предательство родных – самое страшное. Он попал в дом престарелых, где, по крайней мере, ему доставалась еда. Больше мы ему ничем не могли помочь.
- Но этого не произойдёт с миссис Мак? – спросил Блэйк, прикусывая нижнюю губу.
- По моей оценке она имеет серьёзное влияние в семье. Конечно, я могу ошибаться.
В голове у Блэйка закрутились шестерёнки. Добро пожаловать в терапию, дорогой. Здесь не существует стандартных алгоритмов оказания помощи.
Блэйк кивнул, но выглядел озабоченным.
- Единственное, что мы можем сделать – это держать руку на пульсе, - сказал я. – Не сомневаюсь, что вы только что узнали то, с чем не сталкивался никто из вашего потока. – Я улыбнулся и открыл верхний ящик стола, вынимая пакетик конфет и предлагая ему. – Мармеладного мишку?
Он взял одного и недоверчиво покачал головой.
- Вы держите в столе конфеты?
Я указал на коробку «Клинекс» на столе.
- Обычные помощники учителя. Мармеладные мишки и бумажные салфетки очень многое могут поправить.
Когда Блэйк ушёл, у меня в кармане зажужжал пейджер. Я закинул ноги на стол, включил монитор и зашёл на почтовый сервер, чтобы посмотреть, кто послал сообщение. Монитор был облеплен жёлтыми стикерами, и я, пополнив коллекцию ещё двумя, прослушал сообщения на автоответчике. Медицинская школа спрашивает про оценки. Сообщение от моей бывшей по поводу нашего сына. Сообщения из поликлиники. Торговые представители двух фармацевтических компаний, которых спокойно можно проигнорировать. И почему никто не спрашивает, хочу ли я секса? Я бы даже просто пошёл на свидание и необязательно, чтобы был секс.
* * *
К тому моменту, как чрезвычайно не вдохновляющий молодой человек с постоянно падающими на глаза волосами закончил, я старался выглядеть благосклонным и ободряющим, хотя единственное чего мне хотелось - это уткнуться глазами в наладонник, с которым возилась застенчивая азиатская девушка. Чёрт, если она играла в Змейки, то я готов добавить ей баллов к оценке за переданный мне компьютер. Мне надо выглядеть более заинтересованным в этой консультации.
Когда настала её очередь, она отложила КПК в сторону, взяла карточки с записями и загундосила. Ну почему я? Почему медицинская школа настаивала на том, чтобы посылать своих неофитов ко мне на практику? Я, должно быть, сделал что-то ужасное в предыдущей жизни, раз заслужил это.
Слава Богу, она была последней. Я кивнул, улыбнулся ей и сказал:
- Мистер Блэйк, передайте, пожалуйста, мне свои карточки.
Блэйк с тревогой взглянул на пачку карточек, лежащих перед ним на столе, затем отдал их мне.
Написано было кое-как, но я умудрился разобрать нацарапанные заголовки. Я переделал его презентацию: сократил материально-бытовой анамнез до четырёх слов, добавил пару сотен к результатам КТ, ещё сотню на мочевину, электролиты и креатинин в сыворотке крови, и привёл всё в порядок за девяносто секунд.
За столом воцарилась изумлённая тишина, и я вернул Блэйку карточки со словами:
- В десятиминутной презентации я хочу видеть только содержательную информацию. Суть проблемы. Я хочу слышать про способы лечения, консервативные и оперативные. Я хочу слышать, сколько на самом деле будет стоить её лечение, сколько ресурсов отделения будет задействовано. Я хочу обсуждения того, как пациент соблюдает назначенный режим. Нет смысла использовать наблюдение на дому, если врачи не имеют достаточного опыта. Но цель больницы, как только это станет возможным, передать заботу о пациенте семейным докторам.
Студенты выглядели шокированными, так что я забрал пустую кофейную чашку, сгрёб бумаги и оставил их одних. Без сомнения, они отпускали едкие комментарии, как только я вышел из зоны слышимости, но мне было всё равно.
* * *
На следующий день Блэйк поджидал меня около кабинета, и я пожалел, что так легко позволил ему узнать его расположение. Я предпочитал, чтобы студенты находили мой кабинет сами: отличная возможность проверить их самостоятельность – это позволить им найти его по главному плану больницы. Не говоря уже о мужестве, которое надо иметь, чтобы пробраться мимо сторожевой собаки, которая в данный момент нежно улыбалась Блэйку из-за дешёвого журнала. Он, должно быть, каким-то образом её очаровал. Я был под впечатлением.
Открыв дверь, я плюхнулся на стул и выжидающе посмотрел на него. Он присел, нервно теребя карточки для записей.
- Да? – сказал я.
- Я хочу ещё раз сделать презентацию.
- Я не собираюсь менять оценки.
- Это не… Я просто хотел сделать её правильно, - объяснил он.
- Хорошо, я слушаю, но оставляю за собой право прервать, если будет такая же чепуха, - сказал я. – Мне недостаточно платят, чтобы слушать повторы презентаций.
Мне не пришлось его останавливать. Он говорил по памяти, не используя записей. Презентация была веской и чёткой. И всё ещё невыразимо скучной, хотя почечную недостаточность весёлой и не назовёшь. Я поднялся и протянул ему руку.
Он слегка смешался, затем встал и пожал ладонь, которую я потряс.
- Поздравляю. Вы не болван. Продолжайте в том же духе, и вы восстановите мою веру в человечество.
Он слегка покраснел и моргнул – ресницы, как маленькие веера, – а потом улыбнулся. Скорей всего, благодаря этому он и проскользнул мимо «адского привратника». Чёрт, он был великолепен. Я отпустил его руку прежде, чем ситуация станет неловкой.
- Идите отсюда, - произнёс я, но мой голос уже не был ворчлив.
Глава Три
Валера:
Азиатка Лин, потянув меня за рукав к стойке фастфудом, сказала:
- Там в очереди стоит доктор Мэйнард.
Так, значит, я был не единственным студентом, заметившим, что он симпатичный. Несмотря на собственный, принесённый в рюкзаке обед, я последовал за ней. В любом случае, я мог наскрести немножко денег на газировку.
Приветствуя, доктор улыбнулся нам, затем перегнулся через прилавок и сказал скучающей девушке - подростку:
- Я возьму «Кардиологическое Фирменное».
- Отличненько! – сказала она и взяла деньги.
- Что за «Кардиологическое Фирменное»? – спросила Лин. – Оно что, действительно очень полезное?
Доктор Мэйнард покачал головой.
- Ни в коем случае. Это бургер с сыром, жареным яйцом, жареной картошкой и густой коктейль. Повар изменил название, когда заметил, что вся команда кардиологов только его и заказывает. Мне кажется, они даже заставили однажды одного стажёра измерить уровень насыщенных жирных кислот.
- И сколько в нём было? – спросил я. – Просто любопытно.
Лин заказала салат, а девушка за стойкой передала доктору Мэйнарду ядовито-жёлтый коктейль.
- Грамм тридцать пять. – Он приподнял бровь. – Хорошо, какова максимальная рекомендованная суточная норма насыщенных жирных кислот?
Я тупо смотрел на него, а Лин быстро ответила:
- Двадцать грамм - это не более половины рекомендованной суточной нормы жиров в сорок грамм.
Я заказал диетическую колу, и доктор Мэйнард спросил:
- Вы не читали последнее исследование об Аспартаме?
Очко в пользу доктора Мэйнарда. Настала моя очередь.
- Я начну беспокоиться об опухоли мозга, когда вы начнёте беспокоиться о своих сосудах.
Он тихо засмеялся и взял переданную ему девушкой тарелку, полную картошки.
- Вы двое, присоединяйтесь к нам, - сказал он.
Лин испуганно посмотрела на меня. Обычно студенты - медики забивались в столовой в дальний угол, стараясь не попадаться на глаза персоналу. Мы должны были знать своё место, но если один из старших ординаторов приглашал поесть вместе с ним, отказать мы не могли.
Это же может добавить авторитета. Вряд ли кто-нибудь из нас мог от этого отказаться.
Он сидел с Джейн и незнакомым мне медбратом - парнем, с такими же красными погонами, как у неё. Мы с Лин присели за стол, и Джейн кивнула нам, затем снова повернулась к парню, рассказывающему о покупке «Дукати».
Мне всегда казалось, что суровые врачи за обедом говорят только о случаях из практики, но доктор Мэйнард, размахивая свободной рукой, поедал жареную картошку и описывал «Инди», который был у его отца.
Мимо стола, улыбаясь доктору Мэйнарду, прошла медсестра. Она была не похожа на Джейн или этого парня – на его бейдже было написано «Дэниэл» – и некоторое время ушло на то, чтобы понять, чем она отличалась. У неё были длинные, убранные в модную косичку, волосы, чистая униформа, на ногах настоящие туфли, а не теннисные тапочки. В руках она держала плетёную корзинку с дорогой коробкой для ланча и выглядывающим вязанием. Ничего общего с Джейн и Дэниэлем, сидящими в мятой перепачканной униформе с гамбургерами в руках.
- Привет, Денис, - произнесла она, виляя бёдрами.
Джэйн наклонилась и тихим шёпотом сказала нам с Лин:
- ТТД.
- Это что? – не повышая голоса, спросила Лин.
- Трахает Только Докторов, - объяснил Дэниэл.
Доктор Мэйнард кивнул.
- Ординаторская подстилка. Скоро научитесь их отличать: они всегда работают в реанимации.
Мы с Лин обменялись взглядами и рассмеялись. Джейн ткнула в нашу сторону ломтиком картошки и произнесла:
- Сейчас вам это смешно. Подождите, вот будете работать здесь постоянно, смеху поубавится, особенно, если они прознают, что вы специализируетесь на чём-то, приносящим деньги.
- Не генная терапия, - сказал доктор Мэйнард. – Ортопеды неплохо зарабатывают, но я думаю, что лучше всего быть дерматологом. Никто из твоих пациентов не умирает, и никому не становится лучше, и на работу по ночам из постели тебя не выдёргивают. Вы уже подумали, в какой области хотите работать?
Я покачал головой.
- Просто сдать выпускные - пока достаточно. Сдать, и не сильно опозориться.
Лин сказала:
- А мне нравится работать в лаборатории. Хотела бы заняться микробиологией.
Доктор Мэйнард внимательно посмотрел на Лин. Признаюсь, мне она тоже казалась довольно странной.
- Не думаю, что вам двоим стоит волноваться по поводу выпускных. Вы будете чертовски хорошими докторами.
Я был чрезвычайно доволен похвалой доктора Мэйнарда. Хотел бы я быть настолько же уверенным в наших способностях.
- Больницы странные, - сказал я, и все, кроме Лин, фыркнули. Она же сочувственно мне кивнула.
Очень умно, Блэйк. Теперь я ещё больше походил на идиота. В следующий раз будешь думать, прежде чем открывать рот. Я впился зубами в бутерброд с сыром, пытаясь сохранить остатки достоинства, и доктор Мэйнард ободряюще похлопал меня по плечу.
- Точно, - согласился он. – Здесь творятся странные вещи.
Отлично, у нас тут реальное влечение. Настоящая химия. Чёрт, но его поглаживание было приятно, и мое гиперактивное воображение подсказывало, что рука соскользнула с моего плеча чуть медленнее, чем положено.
На следующий день я вдел в ухо розовый треугольник.
Глава Четыре
Денис:
Я был взбешён. По-другому это не назовёшь. Нэвинс уставился на меня, как олень, ослеплённый светом фар, так что я улыбнулся несчастному, сдерживающему тошноту, пациенту и кивком указал студентам на выход из палаты.
- Хорошо, кто из вас самостоятельно вводил назогастральный зонд? – спросил я.
Ответом мне было покачивание голов.
- Может кто-то из вас хотя бы проверить, правильно ли он введён? – Я уже был готов кого-нибудь придушить. И если это будет не Нэвинс, то точно тот, кто должен был обучить их этому приёму.
Лин сказала:
- Хм, есть три варианта, доктор Мэйнард. Лакмусовая бумага, чтобы измерить кислотность выделяющейся при дыхании жидкости, аускультация хрипов при дыхании и обследование на предмет обнаружения рентгеноконтрастного наконечника трубки. – Казалось, она сейчас заплачет, и я одобрительно улыбнулся.
- Абсолютно точно. Теперь, Блэйк, расскажите о преимуществах каждого метода.
Длинные ресницы взметнулись, и я заметил серёжку Блэйка. Очень смело с его стороны, и на секунду я задумался, не было ли это результатом нашего разговора о медсёстрах-хищницах.
Блэйк собрался с мыслями и ответил, как по учебнику.
- Хорошо, - сказал я, когда он закончил. – Идите за мной.
Я привёл их в кладовку и, пошарив по полкам и в коробках, набрал пригоршню НГЗ и пакетиков со смазкой.
- Вот, - сказал я. – Вечером пойдёте домой и попробуете на себе. Я не позволю учиться на ничего не подозревающем мирном населении.
Маленькие «зайки» изумлённо замолчали, затем взяли наборы и покинули кладовку. Блэйк был последним, и когда он проходил мимо, я тихо сказал:
- Симпатичная серёжка.
Я, без сомнений, перешёл все границы, ведь это был почти флирт, и я ожидал, что Блэйк просто притворится, что не расслышал, но он остановился и посмотрел на меня искоса.
- У вас тоже есть? – спросил он, слегка покраснев.
Мои глаза были прикованы к его губам, и, Господи помоги, но у меня вставал. Совершенно точно, мы флиртовали.
- Нет, но должна быть. – Взгляд упал на руки Блэйка. Между пальцами он вертел пакетик со смазкой. Я посмотрел на дверь в кладовку, хотя точно знал, что мы не сможем запереться изнутри.
В дверном проёме появился Нэвинс, и мы оба облегчённо вздохнули. Гоооооосподи, но всё выходило из-под контроля.
- Хм, доктор Мэйнард, - сказал он. – Мне нужно ещё смазки. Я раздавил пакетик.
Он вытянул руку со стекающим по ней гелем.
Я хмыкнул. Сочетание сексуального напряжения и снизошедшего озарения, что я играю с обвинением в сексуальном домогательстве к студенту, было уже чересчур. Я вцепился в полку и затрясся от смеха.
Я слабо махнул рукой в сторону банки с пакетиками смазки, и Нэвинс чистой рукой взял ещё один.
Когда он ушёл, я посмотрел на Блэйка, изумлённо качая головой и всё ещё посмеиваясь. Он улыбался мне в ответ прожигающей насквозь стомегаваттной улыбкой.
Как частенько говаривала Джейн: «Господитыжбожемой».
- Вернёмся к работе, - сказал ему я. – Пойдёмте-ка, пополним ресурсы системы здравоохранения и поэксплуатируем вашу бесплатную рабочую силу.
* * *
Бам.
Я нагнулся и легонько стукнулся лбом о стол.
Бам.
- Нет, - сдавленным голосом сказал я. – Это неправильно по многим параметрам. – Прыщавый мальчишка, читающий с наладонника, остановился и внимательно посмотрел на меня сквозь очки.
- Что я неправильно сказал? – спросил студент, и я посмотрел на него в ответ.
- Неправильно говорить, что у негров повышен риск возникновения сердечно-сосудистых заболеваний.
- Но это… - пролепетал он, - это написано в наших учебниках по патофизиологии…
- Тогда учебник не прав. – Если судить по выражению лица парнишки, я сказал что-то возмутительное. – Фактором риска являются неблагоприятные социально-бытовые условия, в которых живут негры: нищета, плохое питание, низкие уровень грамотности и ограниченная врачебная помощь. Цвет кожи не влияет на риск развития заболеваний сердца.
- Но… - сказал парень, и я покачал головой.
- Это полная чушь, - сказал я. – Как то, что ты гей, является фактором риска заражения СПИДом. Фактором риска в данном случае является сексуальная активность, а не ориентация. Читайте ваши учебники с долей скептицизма, друзья. Они полны предрассудков.
Вокруг стола повисла гробовая тишина, хотя Блэйк выглядел очень довольным , но это ему почти удалось скрыть.
- У кого-нибудь есть с собой учебник? – спросил я. – Я покажу вам, что имею в виду.
Я приобщу этих малышей к политике, прежде чем они выйдут отсюда. Либо так, либо всё закончится тем, что я отменю консультацию и свалю.
Нэвинс вынул из рюкзака и передал мне учебник. Отлично, это была анатомия репродуктивной системы, лучшего примера и не придумаешь.
Пять секунд просмотра оглавления - и у меня был номер нужной страницы.
- Скажите, что не так с вот этим абзацем, - сказал я и начал читать: «Менструация является следствием неспособности организма забеременеть. Если вышедшая в овуляцию яйцеклетка не была оплодотворена, жёлтое тело вырождается, эндометрий разрушается и некротическая ткань выводится через половые пути».
Я подождал, никто не промолвил ни слова.
- Ну? – поторопил я.
Я хлопнул учебником по столу, из-за чего все подпрыгнули.
- Менструация является следствием неспособности организма забеременеть? Что за женоненавистническая чушь?
Снова тишина, по крайней мере, теперь некоторые начали понимать, в чём дело.
- А что за язык? Неспособность? Вырождение? Разрушение? Это закоренелые предрассудки, друзья. Я хочу, чтобы каждый из вас переписал этот абзац… - Я проверил номер страницы. – Со страницы шестьдесят семь, в социально адаптированных терминах. К завтрашнему дню.
Я подтолкнул книгу через стол Нэвинсу, собрал бумаги и оставил их сидеть вокруг стола с выражением ужаса на лицах. Придётся им немного сместить свои взгляды «влево», если они хотят обучаться в системе общественного здравоохранения.
Какая холодная ночь! Такого давно не случалось, -
Казалось, забылись ветрами ушедшие серые дни,
И сердце давно не болело, от горечи слёз не сжималось.
Смотрю в небеса, понимая, - сегодня с Луной мы одни.
А город лежит на ладони, блестит пылью сна и обмана,
Готовый всегда мне подушку к лицу поплотней приложить.
Он душит меня, улыбаясь и громко смеясь неустанно,
Он душит и всё повторяет: «Тебе в моём теле не жить!»
Какая безумная ночь! Кричат поезда и машины,
Стучат каблуки по асфальту, меняется масочность лиц,
И как на конвейере едут вперёд деловые мужчины,
Забывшие лица детей и голос щебечущих птиц.
Мне нужно скорее бежать, пока и за мной не примчалась
Ревущая вьюга страстей, где все безнадёжно больны.
Какая холодная ночь! Такого давно не случалось, -
В далёком своём отраженье я вижу диск жёлтой Луны.
Опубликовано: 2017-08-05 12:17:51
Количество просмотров: 202
Количество просмотров: 202