Сумрак ночи разделяет нас. Шестая часть

Глава 22



Вернулся к себе домой я незадолго до полуночи. Лара с Иваном ещё не появлялись, но какое-то время я их и не ожидал. Они, сияющие от радости, пришли сразу после трёх утра. Очевидно, что оба безмерно наслаждались обществом друг друга.

В уединении дома мы обменялись собственными подарками. Лара с Иваном оказались щедры как никогда, завалив меня одеждой, книгами, новыми часами и фотоаппаратом. Немного смущённо Лара подарила мне и одну из своих картин. Это был портрет Ивана, прекрасно отражавший его сущность.

У меня же было немного, что им предложить: варианты в магазине Вееров весьма ограничены и не обладали качеством, к которому привыкли мои гости. Так что для Лары я собрал и высушил кое-какие местные цветы, расположив их за стеклом в небольшой рамке. Женщина пришла от подарка в восторг и сказала, что поставит его на каминной полке в Сент-Поле, так что каждый раз, когда увидит, будет обо мне думать.

Ивану подарил нотный лист с музыкой. Это песня, которую я сочинил для него, надеясь выразить этим признательность и любовь. Я исполнил мелодию на скрипке, чтобы он мог услышать, и отец сказал, что готов сыграть её на фортепьяно. Его умелые руки почти так же ловко управлялись с клавишами из слоновой кости, как и с хирургическим набором.

По мере приближения рассвета я становился беспокойным. Мне очень хотелось вернуться в дом Даши, но понимал, что нужно дождаться утра. Иван с Ларой заметили моё всё более взбудораженное состояние и с осторожным участием поинтересовались его причиной.

– Это моё первое Рождество с Дашей, – уклончиво ответил я. – Просто рад, полагаю.

– Разве вы не обменялись подарками? – спросила Лара.

Я кивнул:
– Да, но у меня для неё есть ещё один. Надеюсь, он ей понравится...

– Что это? – полюбопытствовала моя мать.

– Украшение, – заявил я.

Выражение лица Лары сменилось, глаза заблестели. Тем не менее она сдержала подозрения при себе, сказав только: – Ты очень с ней нежен.

– Так и есть, – ответил я.

– Валера, – вполне серьёзно спросил Иван, – ты в неё влюбился?

Я сделал медленный вдох, а затем выдохнул: – Да.

– Ох, сынок...

Небо посерело: приближался рассвет. Больше ждать я не мог, вскочил на ноги и бросился к шкафу, откуда вытащил маленькую коробочку.

– Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома, – безапелляционно заявил я. – Увидимся позже вечером.

С этими краткими словами я умчался. В рощу прибыл слишком рано, чтобы войти в дом, но осознание близости к Даше помогло чувствовать себя немного спокойнее. Я остановился под деревом и стал ждать, пока она не зашла в сарай, чтобы позаботиться о животных. Тогда я проскользнул в дом и приготовил для неё чай.

Вернувшись, она была приятно удивлена, обнаружив меня на кухне с чашкой в руке.

– С Рождеством Христовым, – сказал я и поцеловал девушку в щёку.

Она улыбнулась и прикоснулась губами к моей щеке:
– С Рождеством Христовым, Валера.

Мы сидели за столом, пока она пила чай, а затем я предложил сходить на могилу Антуана. Дашу, казалось, тронула идея, и мы отправились на небольшой холм. Несколько долгих мгновений, склонив головы, постояли перед надгробием.

– Хотелось бы мне встретиться с ним, – искренне сказал я.

– Мне тоже. Думаю, ты бы ему понравился.

– Я бы не прочь рассказать ему, что к тебе чувствую, – взяв её за руку, тихо сказал я.

Она сморгнула слёзы, а затем, минуту спустя, я обнял её за талию и отвёл обратно. Небо было пасмурным, погружая маленькую гостиную в сумрак, поэтому я добавил полено в огонь и зажёг на каминной полке свечи, которые отбрасывали в комнату мягкий свет.

Даша сидела на диванчике, и я медленно направился к ней. Она наблюдала за мной с заинтересованным выражением лица, которое стало озадаченным, когда я встал перед ней на одно колено и взял за руку:
– Есть кое-что ещё, что мне хотелось бы тебе подарить, – слегка хрипловато сказал я.

– Валера, ты уже настолько щедр…

– Пожалуйста, любимая, позволь мне закончить, – попросил я, моя тревога неожиданно достигла апогея.

Она кивнула и слегка улыбнулась.

– Даша, – продолжил я, – ты самая прекрасная личность, когда-либо встреченная мной. Твои доброта, сострадание, понимание, интеллект, оживлённость и красота продолжают поражать меня, и, кажется, я самое счастливое существо на Земле, потому что знаю тебя. Ты привнесла в мою жизнь абсолютную радость, и надеюсь, что я принёс счастье в твою…

– Так и есть, – прошептала она, её глаза снова повлажнели.

Я улыбнулся: её нежные слова смягчили некоторые из моих опасений.

– Подарок, который я предлагаю тебе сегодня и в каждый день существования: моё сердце, – на мгновение я замолчал, залез в карман, вытащил маленькую коробочку и открыл её. Вынул маленькую вещицу и опять взял девушку за руку. – Даша, любовь моя, моя дорогая, моё сердце, ты окажешь мне величайшую честь и станешь моей женой?

Я надел кольцо своей матери на её нежный пальчик. В свете пламени сверкнули бриллианты, и я поднял руку, чтобы поцеловать её.

– Валера, – выдохнула Даша, – ох, Валера! – Её сердце колотилось, а дыхание осуществлялось мелкими вдохами.

Неожиданно ощутил ужас: я её расстроил. Слишком рано предпринял этот шаг, эту вольность.

– Ты... – она судорожно вдохнула, – ты просишь меня выйти за тебя замуж?

– Да, – почти пискнул я.

Одно долгое мгновение выражение её лица оставались застывшим, а затем появилась улыбка:
– Да, Валерка, да.

Я сгрёб её в объятия, целуя в волосы, лоб, щёки, а вскоре губы оказались на её, и тепло её рта наполнило мой, в то время, как тело моё восхитительно трепетало.

– Ммм, – прошептала она, отстраняясь. – Нужно... дышать, – она задыхалась.

Смущённый, я понял, что целовал её больше минуты. Девушка покраснела и хватала ртом воздух. Я взял её за руки и извинился.

Отдышавшись, она рассмеялась:
– Всё в порядке, Валера. Просто тебе придётся помнить, что я человек, и иногда мне требуется сделать вдох.

– Прости, любимая, – повторил я.

– Не извиняйся, – она наклонилась вперёд и поцеловала меня.

♥♥♥



Романтичная натура Лары должна была насторожиться моим планом, посему они с Иваном появились у дома Даши после обеда, несмотря на моё утверждение, что увижусь с ними вечером.

Когда они шли к крыльцу, стало очевидно волнение Лары, Иван же держался более стоически. Я открыл дверь, чтобы впустить их, и снова проводил в комнату.

– Мы хотим поделиться радостными новостями, – сказал я после того, как мы обменялись праздничными поздравлениями.

Щёки Даши сразу же порозовели, и она глянула на левую руку. Я взял её за правую, которую поднёс к губам и нежно поцеловал. Возбуждение Лары почти било ключом.

– Я попросил Дашу стать моей женой, – без промедления сказал я, не скрывая радости, – и она оказала мне величайшую честь, согласившись.

Всплеснув, Лара прижала руки к сердцу. – Вы собираетесь пожениться! Ах, как замечательно!

Она обняла Дашу, а Иван пожал мне руку. Однако в выражении его лица я заметил некоторую сдержанность. Тем не менее он тепло поздравил мою невесту и сказал, что с радостью примет своей дочерью.

Лара немедленно занялась свадебными идеями и деталями: они с Дашей погрузились в обсуждение. Иван кивком пригласил меня за собой, так что мы вышли наружу и направились к деревьям.

– Я никогда не видел тебя таким счастливым, – заметил он, но голос оставался нейтральным.

– Я никогда и не был столь счастлив, – подтвердил я.

– Ты очень сильно её любишь.

– Да, больше, чем мог себе представить. Теперь понимаю, что вы с Ларой нашли друг в друге.

Это вызвало лёгкую улыбку на его лице, но она продержалось лишь несколько секунд.

– Иван, – спросил я, смущённый его мрачным настроением, – ты не рад за меня?

– Рад, сынок, больше, чем представляешь. Но... – он, казалось, собирался с мыслями, пока его взгляд блуждал по серому небу.

– Что такое? – надавил я. – Ты заявил, что Даша тебе понравилась, сказал ей, что с радостью принимаешь её, как дочь…

– И то, и другое совершенно правдиво, – заявил он. – Я просто встревожен... обеспокоен тем, что вы не обдумали это полностью, – он подчеркнул последнее слово.

Я покачал головой, разум сопротивлялся скрытому подтексту.

– Сынок, – мягко сказал он, положив руку мне на плечо, – ты действительно принял во внимание будущее – двадцать, тридцать, сорок лет?

– Меня не волнует, – ответил я. – Я буду любить Дашу всю её жизнь, так долго, как это может быть.

– Не сомневаюсь. Но она будет стареть и не останется с тобой навсегда.

– Я буду лелеять годы, которые у нас есть.

– Конечно. Но ты должен быть уверен, что Даша осознаёт проблемы, с которыми вы оба столкнётесь. Она будет становиться старше, а ты – нет. Она – человек, восприимчивый к болезням и травмам, в то время, как ты – неизменен...

Я медленно вдохнул:
– Мы это обсудим. Она умная женщина, так что уже, наверное, об этом подумала.

– Вероятно. Но иногда любовь может так ослепить нас, что мы приветствуем всё, что видим. Я просто хочу быть уверен, что вы оба готовы к будущему и понимаете: ваш брак будет отличаться от любого виденного или слышанного ей. Ваш будет полностью уникальным.

– Думаешь, я совершаю ошибку? – мрачно спросил я с намёком на обиду в голосе.

– Не обязательно. Я никогда бы не выразил недовольства по поводу твоего счастья, но ты должен понимать, что это не может остаться навсегда, а лишь на некоторое время, по крайней мере, в контексте нашего существования.

– Ты считаешь, было бы предпочтительнее, чтобы я никогда не испытал подобного счастья? – уточнил я.

– Нет, абсолютно нет.

Он обнял меня, и, хотя я сначала замер, скоро принял его объятия. Он желал лишь лучшего для меня, и я не мог его в этом винить.

Глава 23



Ещё два дня Иван с Ларой оставалась в Орегоне, а затем уехали. За время краткого знакомства женщины уже совсем близились. Спокойствие и ласковый нрав Лары подбодрили девушку и предложили ей ощущение материнского внимания, которого не хватало от собственной родительницы.

Беседа с Иваном не помешала нам с Дашей назначить дату бракосочетания. Мы решили сочетаться браком в начале апреля. Любимая не хотела большой и экстравагантной свадьбы: скромная церемония только с родителями – всё, чего она желала. Я был счастлив жениться на ней в любой обстановке, лишь бы она стала моей супругой.

Моё воодушевление, однако, омрачалось тревогами Ивана, и, в конце концов, я решил, что должен озвучить их. Пока же каким-то образом возможность, казалось, ускользала от меня. Каждый раз, когда решался уже поднять этот вопрос, меня отвлекали смех, нежность или улыбка Даши.

Наши вечера, как правило, проходили в чтении перед огнём, беседах, обмене нежными поцелуями и ласками. Я обожал ощущение её тёплых, полных губ на моих и наслаждался покалыванием, которое распространялось по моему телу, когда её уста приоткрывались, а язык осмеливался прикоснуться к моим.

Иногда мои руки оказывались у неё на талии или двигались вверх по рёбрам, и мне приходилось останавливаться и отступать. Маленькие ладошки Даши частенько запутывались в моих волосах или поглаживали по шее, а иногда и пальцы прикасались к бедру, или же нога давила на мою.

Но нам всегда удавалось обуздать себя. Вскоре мы поженимся, и наши сердца и тела неразрывно соединятся. Я наслаждался идеей и предвосхищал тот день.

Однажды вечером в конце января наши поцелуи стали чуть более страстными, и мои пальцы оказались под воротником блузки Даши. Тепло её кожи было восхитительным, так что я опустил голову и поцеловал её в шею, рука отодвинула ткань, чтобы обнажить ключицу. Мои губы прижались к узкой, тонкой косточке. Запах опьянял, и я уткнулся туда носом.

Девушка тихонько ахнула и вздрогнула. Я сразу же отстранился.

– Даша? Что случилось? – спросил я, опасаясь, что прохлада моей плоти уже заморозила её.

Она покачала головой:
– Ничего.

Но сердце ускорилось, и она подняла руку, чтобы потереть плечо.

– Неужели я причинил тебе боль? – встревожился я.

– Нет… со мной всё в порядке, – ответила она.

Тем не менее я знал её достаточно хорошо, чтобы понять: она не совсем честна.

– Дорогая, скажи мне, – взмолился я, взглядом окидывая её плечо и фрагмент обнажённой кожи. Сливочную плоть омрачала краснота. – Позволь взглянуть, – сказал я, мгновенно смещая ткань в сторону.

– Всё в порядке, – слабо возразила она. – Кажется, ты просто... возможно, просто немного надавил.

Я провёл пальцами по ключице и лопатке, опасаясь обнаружить повреждения. Однако никаких переломов не было, да и запаха сколько-нибудь значительного кровотечения под кожей не чувствовал.

Она протянула руку и взяла меня за запястье:
– В самом деле, Валерка, ты не причинил мне боли.

– Но я причинил. Ты вскрикнула… я был слишком груб.

– Ты не нарочно.

Её слова вряд ли меня успокоили. Всё ещё огорчённый, я попытался объяснить: – Это просто потому, что я не могу чувствовать твои ощущения. Боюсь, это сделало меня беспечным. Мне очень жаль, любимая.

– Не стоит. Просто нам обоим требуется быть немного более осторожными.

Я мрачно ответил: – Но я могу поранить тебя, Даша, очень серьёзно. Есть ли у тебя какие-либо идеи, насколько я силён?

Она кивнула:
– Я видела, как ты работал в поле... Но теперь, когда ты знаешь, боли мне не причинишь. Ты будешь нежным, как и всегда.

Я покачал головой, слова Ивана эхом звучали в моей голове:
– Даша, ты должна понять... я не человек.

– Я это знаю, – тихо ответила она.

– Я намного сильнее, чем человеческий мужчина, и даже не вдвое.

– Знаю, – повторила она. – Пожалуйста, не нужно больше ничего говорить.

– Да, нужно, – произнёс я. – Я должен был кое-что сказать раньше. Нам следует это обсудить.

– Валера, нет, – она прижала пальцы к моим губам. – Я понимаю твои отличия. Осознаю, что ты не человек, и придёт время, когда это повлияет на нас, но сие меня не беспокоит и не имеет значения. Я просто хочу быть с тобой.

– А я с тобой, – пробормотал я, нежно взяв её пальцы и поцеловав запястье. Под моими губами танцевал пульс: доказательство жизни, протекающей в ней. Но как надолго? Если нам очень повезёт, мы пробудем вместе семьдесят или восемьдесят лет, лишь миг в моём якобы вечном существовании. Я закрыл глаза и вздохнул.

– Не грусти, – тихо сказала она. – Всё будет замечательно. Давай радоваться жизни вместе так долго, как сможем.

Я ощутил завуалированный подтекст в словах, но когда снова посмотрел на неё, увидел в лице лишь абсолютное восхищение. Этого было достаточно.

Глава 24



Первые две недели февраля оказались очень холодными, и землю покрыл снег. Я побеспокоился, чтобы у Даши оказалось достаточно дров и тёплых одеял, и, как правило, сам заботился о животных во время самых студёных часов, так что ей не приходилось покидать сень дома.

В ночь на тринадцатое февраля бурю сопровождал сильный ветер. Я слышал его вой изнутри собственного дома, куда до сих пор каждый вечер уходил на несколько долгих часов. Я знал, что Даше уютно и безопасно внутри прочного строения, но и поныне не мог подавить чувства опасения, сжимавшего мои внутренности, когда сильный ветер сотрясал обшивку.

Задолго до рассвета я вернулся в усадьбу Даши. Едва выйдя из рощи, увидел открытую дверь сарая. В голове мелькнула картинка лежавшей на земле бессознательной девушки. Я сразу же позвал её и бросился к сараю.

В стойле топтался Стэнли, вокруг него хлестал ледяной воздух. Дверь хлева Калли оказалась распахнутой, коровы и в помине не было. Я бросился наружу, мои глаза мгновенно сосредоточились на доме. Входная дверь качалась взад и вперёд, при каждом порыве ветра ударяясь о стену.

– Даша! – снова закричал я.

В считанные секунды оказался внутри, бегая из комнаты в комнату, отчаянно прислушиваясь в поиске её сердцебиения. Пусто.

Я выбежал на улицу, мой острый взгляд сканировал поля, деревья, холм. Там, Бог знает где, за пределами дальнего поля, увидел Дашу, боровшуюся с коровой в попытке привести испуганное животное обратно в укрытие.

Бросившись туда, я мгновенно забрал верёвочный повод. Девушка была явно изнурена и замёрзла: кожа побледнела, волосы растрепались. Одета лишь в ночную рубашку, халат и толстые носки. В момент, когда увидела меня, её черты омыло облегчение.

– Валера, – выдохнула она. – Я так рада, что ты здесь. Дверь сарая распахнулась, и корова вышла из хлева. Она испугалась ветра.

– С тобой всё в порядке? – спросил я, внимательно принюхиваясь, чтобы узнать о наличии запаха крови.

Она кивнула:
– Да. Поможешь завести Калли обратно в сарай?

– Конечно.

Корова ещё оставалась очень пугливой, и я опасался, что она могла повредить ногу: копыта скользили по обледенелой земле. Даша гладила животное по шее, осторожно шагая перед ней, а я начал понуждать её вперёд. Продвижение к сараю было медленным, но, в конце концов, нам удалось вернуть Калли в стойло. Я укрепил защёлку, затем осмотрел дверь сарая. Один шарнир оказался вырван.

– Давай-ка я починю, чтобы подобное не повторилось, – сказал я. – Ступай внутрь и согрейся, любимая.

Быстро закончив ремонт, я поспешил в дом. Даша сидела на ковре перед камином: угли ещё слабо светились, отдавая немного тепла. Я добавил два небольших полена и опустился рядом с ней.

– С Калли всё в порядке? – спросила она.

Я кивнул:
– Она жевала овёс. А как ты?

– Прекрасно… просто немного замёрзла, но огонь помогает.

Она потёрла руки. Я кинулся в её комнату, взял одеяло и плотно укутал плечи Даши. Она, поблагодарив, поглубже свернулась в нём калачиком. Снаружи продолжал выть ветер, но камин обогревал всю комнату, делая приятно тёплыми и мои кожу с одеждой. Это временно, но я радовался, что теперь мог обнимать девушку и гладить её щёки и волосы.

Буря была настолько громкой, что я не слышал стука копыт лошади, пока та не оказалась совсем рядом с домом. Удивлённый, я встал со словами: – Кто-то здесь есть.

– Что? – Даша тоже поднялась. – Но ещё едва рассвело... и кто бы это мог быть в такую погоду?

Мы оба выглянули в окно. С мерина слезал всадник, его волосы разметало ветром. Он был одет в пальто, но без шляпы, а скованные движения дали понять, что продрог до костей и, вероятно, страдал от ранней стадии гипотермии.

– Святые небеса, – ахнула Даша, – кажется, это Бен!

Он неловко привязал лошадь к столбу крыльца. Мы с Дашей поспешили к двери, которую и открыли, едва он шагнул на ступеньку.

– Бен! – воскликнула Даша. – Что ты здесь делаешь в такой мороз?! Заходи внутрь.

Я быстро двинулся к нему и, обхватив за плечи, проводил в тёплый дом. Зубы мужчины стучали, а взгляд был рассредоточенным. Я помог ему пройти в гостиную, где и усадил около камина. Губы Бена шевелились, но, казалось, он не мог проронить ни слова.

– Всё в порядке, – успокаивал его я и избавлял от перчаток. Собрался уже прижать пальцы к его руке, чтобы проверить пульс, но Даша меня остановила.

– Валера, – прошептала она, – не надо.

Я благодарно кивнул и вместо этого прислушался к сердцебиению и дыханию. Сердце бешено колотилось, и он был близок к гипервентиляции. Губы продолжали шевелиться и кривиться, прежде чем мужчина, наконец, пробормотал единственное слово и быстро заморгал: – Ан... на.

Сейчас Даша стояла рядом с ним на коленях.

– Анна? – повторила она. – Что-то не так? – она всё больше тревожилась.

– Р-ребёнок, – выдавил он.

– Дыши медленно, Бен, – осторожно подбодрил я и положил руку ему на грудь. – Вдох... теперь выдох... вдох... и выдох. Просто дыши равномерно, а затем ты сможешь заговорить.

Кулаки Бена плотно сжались. Даша взяла его руки в свои, пытаясь успокоить, несмотря на растущий собственный страх. Спустя примерно минуту его дыхание выровнялось, и он смог заговорить, хоть и сбивчиво.

– Анна, – снова сказал он. – У неё проблема.

– Ребёнок? – поинтересовалась Даша.

Мужчина, сглотнув, кивнул, и его глаза наполнились слезами:
– Что-то не так. Прошло более двадцати четырёх часов. Вчера около трёх утра начались схватки... но ребёнок не идёт. Ей очень-очень больно, и она весьма ослабла... Боже мой, я не могу её потерять…

– У неё отошли воды? – быстро спросил я.

Он кивнул:
– Через пару часов после начала схваток.

– Кто-нибудь остался с ней?

– Моя мать и миссис Уизерс. Она выносила десятерых собственных детей, а также в городе помогла большинству женщин с их малышами. Но она не знает, что делать. Я телеграфировал доктору в Бенд, но он не сможет добраться в Мадрас ещё пять или шесть часов, – он заморгал и подавил рыдание. – Не думаю, что Анна так долго продержится.

– Ох, Бен, – сказала Даша с блестящими от слёз глазами.

Взгляд мужчины встретился с моим, и он крепко схватил меня за предплечье:
– Ты изучал медицину. Пожалуйста, Валерка, ты можешь что-нибудь сделать? Можешь помочь ей?

Даша прижала ладонь ко рту, и я услышал её отрывистый вдох. Перевёл взгляд на неё и увидел на лице беспокойство и муку.

– Валера, – прошептала она, – ты сможешь?

Честно говоря, у меня не было ответа на этот вопрос. Но я знал, что должен попытаться. Казалось совершенно немыслимым совершить что-то меньшее.

– Сделаю всё, что смогу, – ответил я. – Я только возьму саквояж.

Даша встала, её лицо тревожно нахмурилось.

– Я поеду с тобой. Мне нужна лишь минутка, чтобы одеться, – и она бросилась прочь.

– Оставайся пока здесь и грейся, – доброжелательно велел я. – Мы очень скоро выедем.

Из комнаты Антуана я взял свою сумку, потратил несколько секунд, проверяя содержимое. Самыми доступными материалами были те, которые я использовал с Дашей: антисептический раствор, марля, пинцет. Порылся под ними, чтобы убедиться, что имелись основные хирургические инструменты и шовный материал, а также щипцы, шприцы, морфин и некоторые другие препараты. Достаточно ли окажется этих основных средств для моих попыток спасти Анну и ребёнка? Что ещё более важно: выдержит ли мой разум достаточно долго, чтобы я даже совершил такую попытку? Я вознёс молитву, чтобы так это и было, и выкинул из мыслей последствия: сейчас на этом зацикливаться не мог.

– Валера! – позвала Даша. Я поспешно присоединился к ней в коридоре. Из гостиной вышел Бен, снова надевая перчатки.

– Мы возьмём багги, – сказал я.

Даша кивнула, натянула пальто и вручила мне моё. Я и думать забыл об этом, а потому обрадовался, что она вспомнила. Девушка обмотала вокруг шеи кашемировый шарф и надела свои мягкие кожаные перчатки, а затем все мы вышли наружу.

– Мы приедем так скоро, как сможем, – сказал я Бену.

Он забрался на лошадь и ускакал. Мне не нравилось, что мы вынуждены ехать в багги. Я добрался бы на своих двоих за минуты, поэтому задумался: будет ли желательно в интересах времени пожертвовать своей тайной...

Однако Даша не ставила под сомнение наш способ транспортировки, бросившись к Стэнли, чтобы вывести его из стойла. Я быстро впряг его в экипаж, и мы поднялись. Погнал лошадь рысью, памятуя о гололедице, пока не добрались до грунтовой дороги примерно в восьмистах метрах от дома. Здесь льда оказалось меньше, так что я подстегнул мерина.

Когда мы заходили в сарай, Даша оставалась спокойной. Я слышал её учащённое сердцебиение и знал, что она боялась, как за Анну, так и за меня. Взяв руку девушки, я нежно и успокаивающе сжал её.

– Валера, – нерешительно начала она, – уверен, что это следует делать?

– Да. Я должен попробовать.

– А что, если... – казалось, она боялась произнести слово.

– Если я смогу спасти Анну и ребёнка, последствия неважны.

– Они важны для меня, – тихо сказала она.

Я поднёс её ладонь к губам, а затем сосредоточился на управлении лошадью в столь быстром темпе, какой она только могла выдержать.

Всё время ты крадёшься сзади,
Целуешь пятки моих ног,
Когда пишу стихи в тетради –
Бросаешь кляксы на листок.

Не слышу я твоих движений,
Порою, вовсе позабыв,
Но вот, я вижу в отраженье –
Стоишь за мной, глаза прикрыв.

И ночью руки – точно крылья,
Ресницы – длинные, как нож.
Скажи мне, поданный Бессилья,
Ведь ты один не предаёшь –

Зачем же ты скользишь так гладко
За мною из зимы в весну?
Тень вечно будет мне загадкой,
И, лишь когда отдамся сну,
Мне станет непонятно-сладко,
Как будто бледную Луну
В уста налили мне украдкой…

Ты укрываешь мраком нежно,
Всё так же, - верная - у ног.
Во сне ты станешь белоснежной,
Преодолев ночной порог…