Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
О тебе мне рассказал дождь. Десятая часть
Мили и мили пустыни. Всё это выглядит довольно красиво в брошюрках типа «Приезжайте к нам на юго-запад!», и может быть если вы живёте на востоке в окружении зелени, жуков и тому подобном, вам тоже все это покажется привлекательным. У нас здесь изумительные закаты, это точно. Если не считать того, что длятся они всего несколько минут – и то, очень красивые бывают далеко не каждый день.
Говорят, депрессией чаще страдают там, где холодно и облачно, потому что люди, как растения благоденствуют под солнцем. Но когда солнце, не прикрытое тучами, все триста шестьдесят пять дней в году нещадно палит с небосклона, всё живое погибает.
Нелегалы мексиканцы довольно часто умирают от него, пытаясь избежать пограничного патруля и пересекая границу через пустыню. И гибнут не только люди. Посмотрите на растения и землю – вы увидите, что всё мертво, опустошено, выжжено и покрыто жуткими трещинами, и вам тоже захочется умереть. Вам станет скучно. Это все очень красиво на брошюрах, но если вы здесь живёте, то отдадите всё что угодно за каплю дождя.
Потом вы увидите ящериц. Здесь только они и живут, и ещё змеи. Знаете, ящериц не просто так называют хладнокровными. Говорят, у жестоких преступников температура тела обычно ниже, чем у нормальных людей. Говорят, часть мозга, подавляющая влечение к насилию и как раз не функционирующая у преступников, полностью отсутствует у ящериц. Пустыня сеет смерть, и я вижу её везде, когда мы пересекаем выжженную землю на машине.
Обожаю поездки на автомобилях.
Планктон не выживет в пустыне. Да и акулы тоже.
- С какой скоростью ты едешь? - спрашивает Дэн, и я бросаю на него взгляд.
Он сидит, завалившись всем весом на дверь, закинув ноги на приборную панель, и я замечаю, что у него развязался на ботинке шнурок. Голова наклонена, во рту торчит сигарета, здоровая рука лежит на полуоткрытом стекле. Ветер развевает его волосы, то открывая, то закрывая швы над левым ухом и синяк под глазом. Отёк почти прошёл, так что Дэн уже не похож на жуткого пришельца из космоса, ну или по крайней мере может не скрывать фингал.
- Семьдесят восемь, - рассеянно отвечаю я, на секунду опустив взгляд на спидометр.
- Ты превышаешь скорость всего на три мили, - замечает он.
- Я умею считать.
- Ты вообще соображаешь, сколько времени мы потеряем, если всю дорогу до Мексики будем ехать со скоростью семьдесят восемь миль в час? - резко спрашивает он, игнорируя мой ответ.
Вздохнув, я меняю позу – опускаю локоть на опущенное стекло и держу руль только одной рукой – так я могу удобно откинуться на спинку сидения.
- Я бы разогнался до девяноста.
- Угу. И вот поэтому-то у тебя больше нет машины, - тихо говорю я. - И ты должен понимать, что если тебя в ближайшем будущем остановят за превышение скорости, то после того случая с полицейским участком, ты скорее всего лишишься прав.
Он недовольно цокает языком, поворачивается лицом к окну и, вынув изо рта сигарету, высовывает руку из машины.
- У тебя, мой друг, - продолжает он, некоторое время потаращившись в окно, - нет ни одного нарушения. Так что не так уж страшно, если тебя остановят.
- Это если не брать в расчёт то, что мне придётся заплатить грёбаный штраф. - Я включаю радио, надеясь, что Дэн поймёт намёк, но, подумав, снова вырубаю его. - Кстати о деньгах, откуда, чёрт возьми, ты взял бабки на эту поездку?
Он смотрит мне в глаза, приподняв брови.
- О чём ты?
- О том, что тебе надо ещё выплачивать за свою машину. Её первоначальную стоимость, плюс эвакуацию и тому подобное дерьмо. Ещё медицинские счета. И огромненный штраф за превышение скорости. Тебе же в суд ещё надо? Это влетит тебе в копеечку. А ты что делаешь? Едешь в отпуск в другую страну!
- Ну, во-первых, Мексику едва ли можно назвать «другой страной».
- Это почему? - удивляюсь я.
- А почему нет? - отвечает он, и очевидно считает мой вопрос чисто риторическим, потому что сразу продолжает: - И во-вторых, как я тебе уже сказал, мне оплатят больничный.
- Но ты же увеличиваешь свои затраты этой поездкой. И лучше не говори мне, что не будешь скидываться на бензин. А еда? Слушай, это настолько безответственно, что даже я беспокоюсь. Как ты заплатишь за всё?
- Заткнись. Я попереживаю об этом попозже, - бормочет он и меняет позу, облокачиваясь теперь на сидение, а не на дверь. - Может, это всё твоё влияние, и я просто трусливо сбегаю от проблем. Или, может, я всегда был таким, и просто до встречи с тобой у меня никогда не было проблем. Может, ты тёмное облако неудач, следующее за мной, куда бы я не пошёл.
- Защищаемся, да? - тихо говорю я. - И не надо говорить, что это я следую за тобой, потому что всё как раз наоборот.
- Да уж, - рычит он, сердито туша сигарету о кузов пикапа и заслуживая тем самым мой злобный взгляд. - Спасибо, что напомнил на отдыхе о моих проблемах, чувак.
- Мы и занятия пропускаем, - вслух переживаю я. - Не могу поверить в это. Не могу поверить, что согласился на это. И что хуже всего – мне кажется, я на это никогда и не соглашался.
- Эй, - прерывает меня Дэн таким тоном, словно собирается сказать что-то в высшей степени поразительное. Я заинтересованно смотрю на него, но он отвечает мне скучным взглядом. - Заткнись.
Я исполняю его просьбу, хотя она больше похожа на приказ, и замолкаю, снова устремив взгляд на дорогу. Сейчас, когда мы далеко от города, движение на дороге совсем слабое, и я вижу лишь несколько машин.
Я влияю на него? Лучше бы это было не так. Он мне слишком сильно нравится.
ღ
Уставшие и немного раздражённые мы где-то в восемь вечера подъезжаем к дому тётушки Дэна. Это двухэтажное здание, среднего размера, и несмотря на темноту, я вижу, что штукатурка на стенах облупилась, а двор завален разным хламом – красноречивое свидетельство нищеты. И всё же этот дом не такой, как в трущобах, и внутри довольно чистый и уютный, со старой, но не ветхой, дешёвой мебелью (больше похожей на антиквариат, по-моему). Мне нравится здесь. Наверное.
У двери нас радостно встречает женщина средних лет с кудрявыми волосами, собранными в пучок, и родинкой над верхней губой. Она громко кричит что-то на испанском и набрасывается на Дэна с объятиями и поцелуями. Через несколько секунд интонация её голоса меняется и, хоть я и не понимаю по-испански, по тому как она касается его лица, волос и показывает на гипс, ясно, что она за него волновалась – и всё это в бесконечном потоке слов.
- Дэн! - восклицает ещё один, немного визгливый голос, и все мы смотрим на девчушку примерно одиннадцати-двенадцати лет, стоящую с широченной улыбкой на лице на верхней ступени лестницы в конце коридора.
Она возбуждённо смеётся и, практически перепрыгивая разом через все ступеньки, приземляется на жёстком деревянном полу.
Потом несётся к Дэну и кидается ему в объятия, так что ему приходится ловить её, чтобы она не грохнулась на пол.
Она тоже выдает тираду на испанском, и темноволосая женщина, лишённая возможности приласкать Дэна, поворачивается ко мне почти с такой же широкой улыбкой, как у девочки. Она протягивает руки ладонями вверх и обводит меня взглядом с головы до ног, словно оценивая. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь умное и покончить с охватившей меня неловкостью, но женщина заговаривает первой. К несчастью, она не переходит на английский. И когда она, наконец, замолкает и выжидающе смотрит на меня, я молча таращусь на неё в полном шоке.
Значительный спад голосистости вероятно привлекает внимание Дэна, потому что он выпрямляется и, прижав к себе девчушку правой рукой, хлопает по плечу женщины левой и просто замечает:
- Inglés.
Женщина громко вскрикивает.
- О! - неодобрительно качает она головой, в то же время продолжая улыбаться. - Прости!
- Ничего, - неловко отвечаю я, взглядом прося Дэна о помощи, но он уже снова поглощён разговором с девочкой.
- Приятно познакомиться с тобой, - немного запинаясь говорит женщина, словно читая слова из учебника. - Меня зовут Шарлота. Я тётя Дэна.
- Мне тоже приятно, - отвечаю я. Мне всё так же неловко. - Я Вэл.
Шарлота видимо в полном восторге от того, что узнала моё имя, и возбуждённо хлопает в ладоши.
- Мне так приятно познакомиться с тобой! - снова восклицает она и опять переходит на испанский.
Я усиленно улыбаюсь, время от времени кивая, тем самым давая ей понять, что по крайней мере пытаюсь её слушать, и слушал бы, если бы она говорила на английском! Несколько минут спустя в коридор, шаркая ногами, выходит ещё одна женщина – значительно старше первой, с прямыми седыми волосами и сгорбленной спиной. Она изучает нас растерянными и уставшими маленькими глазками. Через мгновение на её лице отражается узнавание, и оно оживляется, когда морщинистый рот открывается в беззубой улыбке.
- Дэн! - восклицает она ломким, натянутым голосом, таким слабым, что он больше похож на шёпот.
Все сразу замолкают – даже Шарлота – и почтительно поворачиваются к пожилой женщине. Дэн опускает девчушку на пол и подходит к старушке, возбуждённо говоря на испанском.
Вскоре и меня к ней подводят. Дэн тараторит на испанском, представляя меня, а я отчаянно пытаюсь вспомнить хоть какие-то обрывки фраз, заученных на занятиях по испанскому, которым меня заставили заниматься в седьмом классе. Ничего, конечно, не вспоминается, что прекрасно доказывает неэффективность принудительного изучения.
- Валерио, - тихо говорит старушка, беря мою руку в свои ладони и тихонько её потрясывая.
Дэн хлопает меня по плечу.
- Это моя бабушка, - говорит он, не сводя с неё глаз, и её улыбка становится ещё ярче, хотя в глазах по прежнему видна растерянность. - И ты уже познакомился с моей тётей, Шарлотой, - продолжает он, полуразворачиваясь. - А эта малышка – Кассандра, моя двоюродная сестра.
- Не называй меня малышкой! - кричит Кассандра с небольшим акцентом и, сделав резкий шаг вперёд, ударяет Дэна по руке, прямо над гипсом.
Дэн вцепляется в него и с улыбкой ворчит:
- Осторожней.
Уперев руки в боки, Кассандра неодобрительно качает головой, и я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не засмеяться. Вместо этого я поворачиваюсь к Дэну.
Шарлота подходит ко мне, тепло улыбаясь.
- Приятно познакомиться с тобой, - говорит она уже в третий раз. - Теперь будешь распаковывать вещи? Не хочешь стоять в дверях всю ночь?
- Да, - говорю я и поднимаю свою сумку.
Но Дэн никуда не торопится и обвивает рукой плечи Шарлоты.
- Ты практиковалась в английском? - медленно говорит он ей. - Он улучшился.
- Спасибо большое, - отвечает она всё тем же тоном, словно по учебнику, но по её жестам видно, что она в совершенном восторге от похвалы.
Я улыбаюсь на это. Дэн подхватывает свои вещи и ведёт меня на второй этаж, в маленькую комнатку с двумя крохотными односпальными кроватями. Он кладёт свою сумку на одну из них, и я занимаю другую.
- Итак, - говорит он, разворачиваясь ко мне лицом и плюхаясь на кровать, - как тебе они?
- Очень милые, - отвечаю я, и у него расстроено вытягивается лицо.
- И это всё?
- Я знаю их всего минуты три, Дэн, - замечаю я, падая на свою кровать. - Кассандра мне показалась классной.
На его лицо тут же возвращается улыбка.
- Кассандра. Я её люблю.
- Это видно.
- О, но если она будет дерзить тебе, - говорит он, игнорируя моё замечание, - не принимай это на свой счёт. Она любит проверять людей. Сэм её просто ненавидит. - Он смеётся своим мыслям, а затем снова обращает внимания на меня. - Но нам надо спуститься. Уверен, Шарлота уже готовит угощение. И не нервничай так. Они стопудово тебя полюбят.
ღ
За мороженым Дэн снова принимается болтать с тётей и бабушкой – и снова на испанском. Но я не успеваю почувствовать себя брошенным, потому что меня вознамеривается развлечь Кассандра.
- Ты гей? - спрашивает она, присаживаясь рядом на стул.
Я перевожу на неё взгляд и удивлённо приподнимаю брови.
- Прости?
- Ты гей? - повторяет она, глядя на меня как на идиота, решившего, что она могла неправильно выразиться. Когда я не отвечаю, она перефразирует вопрос: - Ты парень Дэна?
Я уже понял, что семья Дэна в курсе его сексуальной ориентации, и догадывался, что он довольно часто привозит сюда с собой разных «друзей». Кассандра своими словами это только что подтвердила, и мне не придётся спрашивать об этом.
- Всё не так просто, - коротко отвечаю я и засовываю в рот ложку с мороженым, чтобы освободить себя от дальнейших пояснений.
Кассандру мой ответ удивляет.
- Не так просто? - повторяет она, намекая о продолжении.
- Да. - Я не хочу ей ничего объяснять.
- А как это может быть сложным? Или ты с ним или нет, - задумчиво говорит она и качает головой.
- Дело не в этом. Слушай, у тебя есть парень? - спрашиваю я, подумав, что может быть она ещё мала для этого.
Она мотает головой.
- Ну вот поэтому ты и не сможешь понять.
- Я знаю, что значит с кем-то встречаться, - заявляет она даже с какой-то гордостью, а потом, посерьёзнев, продолжает: - Но я не понимаю, как это может быть сложным.
- Может. Дэн вообще сложный парень…
- Ничего подобного, - прерывает меня она. - Дэн не такой. Может быть, это с тобой не просто.
Хм. Может быть.
- Я так не считаю.
- А я считаю. Я думаю, ты запутался.
- А я думаю, что ты предполагальщик.
Она молчит, уставившись на меня, затем опускает глаза.
- Что это значит?
- Что?
- Пред-по-ла-галь-щик.
- Что ты делаешь поспешные предположения.
- То есть?
- То есть, делаешь скоропалительные выводы о людях, которых даже не знаешь. - Интересно, она не знает этого слова в силу возраста или потому что английский её второй язык?
- Прости, - сразу же извиняется она, хотя по голосу не скажешь, что она чувствует себя виноватой. - Но думаю, ты обвиняешь меня в этом, потому что я права.
- В чём? В том, что я запутался? - спрашиваю я, и она кивает. Я непроизвольно начинаю язвить: - О, а у тебя есть ответы на все жизненные вопросы, да? Сколько тебе лет? Семь?
- Тринадцать! - взвизгивает она, у неё даже уши краснеют, видимо и от смущения и от злости сразу. Ну, по крайней мере, у неё есть стыд.
- О да, далеко ушла от семи.
- В семь лет ещё не достигают половой зрелости!
- Ой, ну вот пожалуйста не надо об этом. Я не хочу слышать историю твоего полового созревания, окей? Прекрасно обойдусь без всяких кровавых подробностей, - тихо говорю я, уже меняя своё первоначальное впечатление об этой девочке.
Судя по её лицу, Кассандра уже готова взорваться. Её губы поджаты, щёки раздулись, глазки сузились, и она прожигает меня одним из самых яростных взглядов, которые я когда- либо видел. У девчушек неплохо это выходит.
- Что ж. Кажется, ты нравишься Дэну, - говорит она, надменно скрестив руки на груди и задрав свой крохотный нос кверху. - Но я не могу понять, что он в тебе нашёл. Валерио.
Я награждаю её мрачным взглядом, но не комментирую выбор имени.
- Уху. И мнение какого-то назойливого дитя для меня имеет мало значения, если вообще имеет. Так что можешь оставить его при себе.
Её лицо ещё больше краснеет.
- Ты… Ты такой наглый! Да что с тобой такое?
Я вяло пожимаю плечами.
- Я наглый? На себя посмотри, милочка. Говоришь со мной только для того, чтобы сравнить с другими парнями Дэна.
Злость мгновенно сходит с её лица, и теперь она выглядит какой-то выдохшейся и обиженной. Она обводит комнату взглядом, вздыхает, и только после этого встречается со мной взглядом.
- Это не так, - говорит она, но без уверенности в голосе.
- Уху.
Она молча дуется. Перебрасывает свои длинные густые чёрные волосы через плечо и, выставив вперед ногу, выводит ей по полу круги. Это занимает её только на короткое время, потом она снова смотрит на меня с озорным огоньком в глазах.
- А ты умнее, чем кажешься, - говорит она.
- А ты нет.
Она открывает рот, оторопев от моего ответа, но быстро возвращает челюсть на место и усмехается.
- Ты милый, - воркует она, в усмешке обнажая несколько крохотных зубов. Её глаза блестят лукавством, и я вдруг ошарашен тем, как сильно она похожа на Дэна.
Та же самая улыбка – его улыбка, только в миниатюре. Я напряжённо рассматриваю Кассандру, пока ей не становится не по себе. Её улыбка гаснет. Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и выгибаю бровь.
- И странный, - добавляет она.
- Я это уже слышал, - замечаю я, равнодушно взмахнув рукой. - Ты очень похожа на Дэна. Тебе говорили об этом?
- Все его парни, - отвечает она, ни на секунду не задумавшись. - Чтобы произвести на меня впечатление, потому что Дэн это оценит.
- Это не было комплиментом.
По выражению её лица видно, что она поражена. Кассандра решительно открывает рот, явно готовясь сказать в ответ что-нибудь неприятное, но, к моей радости, ей мешают это сделать.
- Предки вымотались, - смеётся Дэн, садясь напротив нас.
Он переводит взгляд с меня на Кассандру и обратно, ожидая, когда кто-то из нас что-нибудь скажет. Кассандра не заставляет его долго ждать.
- Вэл меня оскорбляет, - говорит она, снова задирая свой крохотный нос. Засранка.
Дэн улыбается.
- Видишь, с чем мне приходится мириться? - вздохнув, спрашивает он.
Кассандра на это никак не реагирует.
- Он и тебя оскорбляет, Дэн.
Дэн продолжает улыбаться, что меня совершенно не удивляет. Прежде чем он успевает что-то ответить, я резко замечаю, сверля её взглядом:
- Ты такая ябеда. Знаешь, в старших классах школы я хорошенько отделывал таких, как ты.
- Да?
- Аха.
- Что ж, сожалею, но я в своей школе очень популярна, - говорит она. К ней вернулась былая надменность.
- Так ты пока в средних классах, - парирую я. - Увидишь, что будет в старших. Все тебя будут ненавидеть.
- Ты такой противный! Дэн, пусть он перестанет такое говорить! - кричит она, умоляюще глядя на брата.
- Вот! Ты уже обращаешься за помощью! - безжалостно замечаю я, и она переводит на меня злобный взгляд.
Дэн ёрзает на стуле, всё ещё улыбаясь, и кладёт ладонь на моё плечо.
- Остынь, - спокойно говорит он, и я смотрю на него, как на идиота. - Идём в постель. Уверен, ты немного раздражён из-за долгой дороги.
Засранец. Я не могу придумать, что сказать ему в ответ, поэтому просто прикусываю губу и молча прожигаю его взглядом.
Кассандра, к счастью, не понимает его намёка, или понимает, но не ударяет в грязь лицом. Вместо этого она вскакивает и, зыркнув на меня в последний раз, топоча, уходит. Я слышу, как её маленький ступни ударяют по дереву, пока она поднимается по лестнице, а потом как она топает по полу второго этажа и хлопает своей дверью. И только когда становится тихо, Дэн обращает внимание на меня.
- Думаю, ты ей понравился, - говорит он.
- Ой, ну не надо.
- Нет, я серьёзно, - настаивает он, усмехаясь. - Завтра увидишь.
Я недоверчиво поднимаю брови, и он коротко смеётся, а потом хватает меня за запястье и рывков поднимает.
- Я не шучу, - говорит он, притягивая меня к себе. - Я устал. Пойдём спать.
Я отстраняюсь, но он сжимает вокруг меня руки, ещё крепче прижимая к себе. Я неловко стою, на мгновение напрягшись, затем сдаюсь, расслабляясь в его объятиях, обвиваю руками за талию и кладу голову ему на плечо.
Мне приятно обнимать его и чувствовать, как он меня обнимает. Очень редко меня желают касаться с такой нежностью. Не хочется признаваться, но мне это нравится. Выкинув на ветер всю свою осторожность, я льну к Дэну – в его руках спокойно и хорошо. Я не могу сдержать дрожи, когда его ладони начинают поглаживать мою спину, и он смеётся, когда я вжимаюсь в его тело.
- Иногда, мне кажется, что… - шепчет он мне на ухо. - Клянусь Богом, тебе не додали.
- Чего? - мрачно спрашиваю я, снова машинально отстраняясь от него, но он не выпускает меня из рук.
- А ты как думаешь?
Он нежно целует меня в висок и тут же отпускает. Я чувствую себя потерянным. Обойдя меня, Дэн начинает подниматься по лестнице, показывая рукой, чтобы я шёл за ним.
- Я скажу тебе, - говорит он, поднявшись и развернувшись ко мне. - Всё что угодно, только попроси.
Я смотрю в его глаза – большие и чёрные – и знаю, что он искренен. И мне даже не нужно спрашивать, о чём он говорит.
Сургуч на губах…остывшие алые пятна
Теперь не тревожат покой…
Покойники не говорят, компания их неприятна
И кажется мне самому, что рот онемело-немой.
И не мой этот взгляд в зеркала
Устремлён неподвижно и чётко.
Кожа рваная слишком бела
Над перерезанной глоткой…
Полутёмный подвал. Крысам в счастье
Кто-то здесь меня похоронил.
Первый раз в жизни рвётся на части
Тетива хрупкой прочности жил.
Проснувшись утром, я бросаю взгляд на незаправленную, помятую и, к сожалению, пустую постель Дэна. В комнате тускло, зашторенное окно еле пропускает свет, и всё покрыто какими-то ненатуральными коричневато-жёлтыми тенями. Такое ощущение, будто сейчас середина лета. Правда, очень сомневаюсь, что температура под стать.
Вздохнув, я медленно выползаю из кровати и, порывшись в ворохе одежды в сумке, вытаскиваю на свет Божий джинсы и футболку. Небрежно напялив их, выхожу в коридор. Я не успеваю и шага сделать, как с грохотом распахивается другая дверь, и из неё вылетает Кассандра, в спешке нацепляющая на плечи рюкзак. Она в буквальном смысле слова отпихивает меня, впечатывая в стену, не оборачиваясь, кричит «Прости!» и в два прыжка перемахивает лестницу. Ещё несколько торопливых шагов внизу, и за ней захлопывается входная дверь.
Нерешительно посмотрев по сторонам, как при переходе улицы, я передёргиваю плечами и спускаюсь по лестнице. Повернув к кухне, я вижу незнакомое и недовольное лицо.
Это парень, примерно восемнадцати лет, высокий и долговязый (насколько я могу судить по его позе за столом), черноволосый, с маленькими глазками и покрытыми угревыми рубцами подбородком и лбом. Его глаза-бусинки скользят по моему телу, видимо оценивая меня так же, как и я его.
- Quién eres? (Ты кто?) - отрывисто спрашивает он, сужая свои и без того маленькие глазки.
Мне не нравится, как он смотрит на меня – так, словно я какое-то копошащееся на полу насекомое.
- Что? - сквозь зубы говорю я.
Я знаю, что не должен горячиться только из-за одного взгляда, но он меня реально раздражает.
Парень не отвечает, просто пялиться некоторое время на меня своим отвратными глазёнками. Я начинаю думать, что он не говорит по-английски, но мне не приходится долго гадать, так это или не так.
- Ты, должно быть, новая шлюшка Дэна, - ехидно говорит он. Без акцента.
- Точно. И самая дорогая в городе, - отвечаю я в таком же язвительном тоне и крепко сжимаю руки в кулаки, чтобы почувствовать, как ногти впиваются в ладони.
- Хе, по крайней мере, ты признаёшь это, - тихо говорит он, принимаясь ковыряться в своей тарелке, в которой и еды то не осталось – одни только крошки. - В общем, я Тони, брат Дэна. И как ты понимаешь, в отличие от тебя, член этой семьи. А теперь, почему бы тебе не пройтись двумя кварталами ниже к рынку и не продать себя какому-нибудь другому пидорасу? Я совершенно точно не хочу больше видеть в своём доме твоё лицо.
- Я тоже рад с тобой познакомиться, - тихо отвечаю я и тут же разворачиваюсь, чтобы уйти из кухни. Вероятно, это выглядит так, словно я сбегаю от него. А может, так оно и есть. Насрать мне на это. Я не хочу иметь дело с этим дерьмом в отсутствие Дэна.
У входной двери я останавливаюсь, размышляя, что делать дальше. По правде говоря, меня интересует, где сейчас Дэн. Его нет в спальне, нет в кухне, и – я вижу это со своего места – в гостиной тоже нет.
Я не знаю, где он, поэтому решаю, что лучше всего пойти за Кассандрой. Хоть она вчера и не отличалась особым дружелюбием, всё же лучше было общаться с ней, чем с грёбаным Тони. И я не побоюсь спросить у неё, видела ли она где Дэн.
Выйдя из дома, Кассандры я не вижу, но нахожу кое-что получше. На засохшем газоне с потрескавшейся землёй, посреди всяких железяк, припаркован мой пикап (с ним этот участок дома смахивает на ничего так себе развитое гетто). Капот открыт и над двигателем склонилась полуобнажённая и очень даже знакомая фигура. Я сдерживаю вздох облегчения. А потом злюсь.
- Какого хрена ты делаешь с моей машиной? - резко спрашиваю я, и Дэн тут же выпрямляется, чуть не ударяясь головой о крышку капота.
Он улыбается мне.
- Да уж, пора тебе было проснуться, - беспечно приветствует меня он, проводя рукой по волосам, а затем встряхивает ей, словно смахивая пот. Его «ирокез» чётко разделён на прямой пробор, и волосы закрывают обе стороны лица, создавая впечатление, будто у него нормальная копна волос, а широкая тёмно-синяя бандана, видимо, только дополняет иллюзию.
- Ты не ответил на мой вопрос, - замечаю я, прилипая взглядом к его глазам, чтобы не скользнуть им вниз к обнажённой, блестящей от пота груди. Если Дэн увидит, что я разглядываю его, то обязательно меня подколет. Так что вместо того, чтобы пялиться на его тело, я не отрываю взгляда от его чёрных глаз.
Отёк полностью спал. Так же, как и синяк под глазом – осталось только несколько небольших красно-чёрных пятен.
- Я в курсе, - ухмыляясь, отвечает Дэн.
- Так отвечай!
- Успокойся, Валерио, - насмешливо говорит он, и я злобно смотрю на него, чем вызываю у него смех. - Тебе нужно расслабиться.
- Только после того, как ты скажешь, с какого перепугу разбираешь мою машину. Ты ведь понимаешь, что это наша дорога домой?
- Понимаю, - деланно серьёзно отвечает мне он, затем смотрит через плечо на пикап.
Пользуясь короткой паузой, я быстро скольжу взглядом вниз, по его шее, груди, талии, но живо вскидываю глаза на лицо, как только Дэн снова поворачивается ко мне.
- Я делаю его быстрее, - говорит он.
- Я не хочу, чтобы он был быстрее, - мрачно отвечаю я. - Я хочу, чтобы он работал. Так что прекращай.
Дэн недоверчиво приподнимает бровь.
- Ты же помнишь, что я механик? - спрашивает он. - Я не просто копаюсь в твоём пикапе. Я знаю, что делаю.
- Мне плевать.
- Ну хоть немного доверяй мне, а?
- Нет.
Дэн цокает языком и, подойдя ко мне, кладёт ладони на мои плечи. Я тут же отстраняюсь.
- Перестань! У тебе грязные руки!
- Ах! - взвизгивает он, жеманно взмахнув запястьем. - Перестань, скотина! Перестань! Ты меня испачкаешь! Нет!
- Заткнись, Дэн, - рычу я, и он замолкает, ухмыляясь.
- А кто-то готов убить за то, чтобы я их немножко испачкал, - как ни в чём не бывало говорит он.
Я злобно зыркаю на него.
- Сожалею, но я не один из этих придурков, так что не трогай меня, - предупреждаю я.
Он вздыхает, несколько секунд задумчиво пялится в землю, а затем с любопытством смотрит на меня.
- Да ладно тебе, - качает он головой. - Как, по-твоему, я буду наслаждаться этим, если не могу даже прикоснуться к тебе?
- Наслаждаться чем?
- Знаешь, есть такая вещь, как душ. Даже тут, в Мексике, - говорит он, и я смотрю на него, как на идиота. Мне начинает казаться, что он и есть идиот. Настоящий. Или может он просто псих.
- Мне говорили об этом.
- А я покажу.
- Нет, спасибо.
Дэн вздыхает, несколько секунд молчит, а потом выгибает бровь.
- Ты лицемер.
- Почему это?- ощетиниваюсь я.
Он ухмыляется.
- Хочешь быть чистеньким, да? А душ принимать отказываешься, - объясняет он.
- Я не отказываюсь принимать душ. Я отказываюсь принимать его вместе с тобой, - уточняю я. Видимо, он не врубается.
- Не думаю, что захочу быть с тобой, если ты не пойдёшь в душ, - продолжает он, игнорируя меня.
Я хватаю его за руку, чтобы он замолчал, и это его действительно останавливает. Дэн серьёзно смотрит на меня, и его улыбка гаснет.
- Ты заткнёшься, наконец? Бесишь прям, - шиплю я.
- Тебя что сегодня так разозлило? - спрашивает он, искренне удивлённый.
Я сжимаю челюсти.
- Ничего.
- Когда ты говоришь это таким тоном – совершенно очевидно, что что-то произошло.
- Ничего.
- А что именно «ничего»?
Я молчу, стараясь придумать в ответ какую-нибудь колкость, но мой мыслительный процесс обрывается, когда Дэн обхватывает меня руками и притягивает к себе. Я напрягаюсь в его объятиях, вдыхая его запах.
- Ты никогда ничего не добьёшься, если и дальше будешь таким, - почти шепчет он в моё ухо.
Я лишь ещё сильнее напрягаюсь.
- И что это означает?
Дэн крепко сжимает меня.
- Ты слишком боишься открыться и слишком боишься чему-либо противостоять.
Я хмурюсь, уткнувшись ему в грудь.
- Естественно, я такой, - озвучиваю я свои мысли. - Я такой, какой есть. Если тебе это не нравится, значит, и я тебе не особенно-то нравлюсь. Так что пока у тебя ещё есть время, можешь просто забить на это. Меня ты не изменишь.
- Я не пытаюсь тебя изменить, - отвечает он. - Я пытаюсь тебе помочь.
- Помочь мне измениться, - договариваю я за него.
- Помочь делать то, что тебе хочется делать, - поправляет меня он. - Это явно мешает тебе больше, чем мне.
- Что именно?
- Да что угодно. Ты сам. Может быть.
Теперь уже видимо он думает вслух, и я молчу, надеясь услышать его мысли. Однако он довольно быстро встряхивается и снова возвращает своё внимание ко мне.
- Скажи мне, что так испортило тебе настроение сегодня утром? Это всё, о чём я прошу.
Я поджимаю губы, размышляя, сказать ему или нет. С одной стороны, он и правда хочет знать, что случилось, так что прикольно будет помучить его, оставив в неведении. Но с другой стороны… мне почему-то кажется важным рассказать ему об этом.
Я не долго решаю.
- Я встретил… я встретил твоего брата. Тони, так вроде его зовут? - говорю я, слегка запинаясь и пряча лицо у него на груди. - Не думаю, что произвёл на него хорошее впечатление.
Я чувствую, как напрягаются мышцы Дэна, но он быстро заставляет себя расслабиться, сделав глубокий вздох.
- О, - тихо говорит он и ещё крепче прижимает меня к себе.
Мы оба молчим, и я уже начинаю думать, что это его немного разочаровало, когда Дэн продолжает:
- Прости, Вэл, - искренне извиняется он. - Тони говнюк. Не расстраивайся. Он составил своё мнение о тебе ещё даже до того, как узнал о твоём существовании.
- Это ничего не меняет, - бормочу я ему в плечо, теперь уже сам вжимаясь в него всем телом.
- Конечно, меняет, - возражает он. - Мне плевать, что он там думает о тебе, так что прекращай переживать. Я не знал, что он будет здесь, иначе предупредил бы тебя. Или вообще бы сюда не поехал.
- Правда? - удивлённо спрашиваю я. - Всё так плохо?
- Я ненавижу его, - просто отвечает он.
- Почему? - отваживаюсь спросить я.
Он лишь передёргивает плечами.
- Давай потом об этом поговорим, а? - предлагает он, смущённо оглядываясь, словно испугался, что кто-то за нами наблюдает.
Отступив на шаг, он нацепляет на лицо мальчишескую ухмылку и хлопает меня по плечу грязной рукой. - Как насчёт позавтракать, а? В городе есть замечательные ресторанчики.
- Давай, - охотно соглашаюсь я. Полагаю, где угодно будет лучше, чем в этом старом доме. И ненормальная семья Дэна уже начала меня раздражать.
- Отличненько, отличненько, - напевает он и широкими шагами направляется к входной двери. - Я только по-быстрому душ приму.
Скоро буду. - Он вдруг останавливается у двери, поворачивается и смотрит на меня с надеждой. - Если ты, конечно, не хочешь присоединиться ко мне.
Вздохнув, я награждаю его красноречивым взглядом.
- Не хочу. И мы уже говорили об этом.
- Ага, но от первого нашего разговора я не в восторге, вот и подумал, что если мы его переговорим, то результат будет получше…ну, знаешь, практика и всё такое.
- Ты идиот, - бормочу я, смущённо отводя взгляд. - И ответ всё ещё тот же: нет.
- Ладно, - очень разочарованно протягивает он, но я знаю, что он притворяется.
Дэн снова разворачивается и исчезает в доме. Я жду несколько секунд, глазея на дверь, и не удивляюсь, когда она вскоре распахивается, и из неё выглядывает Дэн.
- Кстати, - говорит он с лёгкой улыбкой. - С добрым утром.
- Угу, - бурчу я. - С добрым.
ღ
- Самое лучшее в Мексике – китайская еда, - говорит Дэн, ставя охапку картонных коробок на шаткий столик в китайском ресторане. И тут же принимается беспорядочно открывать их, чтобы посмотреть, что внутри – словно не он сам всё это назаказывал.
- Я счастлив, что имею возможность почувствовать себя истинным мексиканцем, - лениво отвечаю я.
Дэн толкает две коробки ко мне. Я тщательно изучаю их содержимое – одна полна белого риса, в другой смесь коричневого, зелёного и чёрного цветов. Смутно похоже на что-то вегетарианское, но я не уверен.
- Ты ведь в курсе, что они тут в Мексике удобряют почву человеческими испражнениями?
Дэн приподнимает бровь.
- Ну тогда нам повезло, что мы едим китайскую кухню, да? - бойко отвечает он.
- Угу. Ведь в этом ресторане все овощи привозят прямиком из самой Азии, да?
- Точно. Для этого-то тут и есть настоящие китайские рестораны.
Некоторое время мы сверлим друг друга взглядами, потом он со вздохом отводит глаза, качает головой и засовывает палочки в одну из коробок. Я пробую сделать так же, чертыхаясь на себя за то, что пользуюсь ими так неумело.
- Эй! - радостно восклицает Дэн.
От испуга я чуть не роняю палочки и выжидающе гляжу на него.
- Давай сыграем в одну игру.
- О, звучит очень заманчиво, - кисло отвечаю я, но Дэн, ухмыляясь, для собственного удобства воспринимает мои слова буквально.
- Она называется «Узнай своего парня или девчонку получше». Я буду твоим парнем, а ты можешь быть моей девчонкой, - говорит он.
- Мне не нравится, как это звучит, - даю я ему знать. Его ухмылка лишь становится шире.
- Не волнуйся. Всё не так плохо, как кажется, - уверяет он довольно расплывчато. - Играем так. Я задаю тебе вопрос – любой – и ты должен на него ответить. Чтобы я не спрашивал какие-нибудь непотребности, на этот вопрос должен ответить и я сам. Затем ты задаёшь мне свой вопрос, но ты так же должен на него ответить. Понял?
- Конечно. - Нет, это явно звучит плохо. Я достаточно хорошо знаю Дэна, чтобы дать уговорить себя на подобного рода игры. Но, по-моему, отказываться уже поздно.
- Окей, я начну, - широко улыбаясь, говорит он, и замолкает, задумчиво сведя вместе брови и обдумывая, какой вопрос задать. Наконец, его улыбка возвращается. - Окей, так как вопрос первый, то выберу не сильно напряжный. Какой самый худший наркотик ты принимал?
Я тупо пялюсь на него. Разве он не сказал только что, что выберет не сильно напряжный вопрос?
Дэн нетерпеливо смотрит на меня, и я вздыхаю.
- Не буду на это отвечать.
- Почему? - потрясённо восклицает он. - Ты должен! Таковы правила!
- Отвечай тогда первым! - настаиваю я, откидываюсь на спинку сидения и скрещиваю на груди руки. Китайские палочки остаются торчать в коробке с рисом.
Видно, что Дэну не хочется поддаваться мне, но вскоре сдаётся.
- Ладно. Это нарушение правил, но, полагаю, мы можем сделать исключение. Самый худший наркотик, который я принимал – экстази.
- Экстази не настолько уж плох, - кисло бормочу я, отказываясь поднять на Дэна глаза.
- Скажи это тем, кто выступает с рекламой против наркотиков, - отвечает он. - Твоя очередь. Давай же. Худший наркотик. - Он выжидающе смотрит на меня, начав возбуждённо барабанить пальцами по столу.
- Это глупо.
Дэн стонет, резко обрывая свою барабанную дробь.
- Да ладно тебе, это ведь совсем не сложный вопрос! Что такого ужасного в том, что ты мне просто ответишь на него?
- Хорошо! Отвечу. Заткнись только! - практически кричу я и оглядываюсь, чтобы убедиться, что на нас никто не уставился. На нас смотрит только одна пара глаз – морщинистой старушки в чёрном платье, но она сидит в другом конце зала, так что никакой угрозы не представляет. - Окей, в десятом классе… я вроде как… пристрастился к ЛСД.
- ЛСД? - неверяще переспрашивает Дэн. Он даже не потрудился скрыть своё удивление.
- Угу, - смущённо отвечаю я, снова оглядываясь и ожидая увидеть, что нас кто-то подслушивает.
- Боже… И что тебя заставило бросить? - задумчиво спрашивает он.
- Я… эм… Однажды… Не знаю. Не очень хорошо это помню, но в один из «приходов» я попытался убить своих приятелей наркоманов. Помню только, как глаза у всех превратились в постоянно жующие рты… В общем, очухался я привязанным к столу и после этого завязал с наркотой, - уныло объясняю я.
Дэн тихо смеётся.
- Интересно, - комментирует он, выглядя при этом так, словно раскладывает информацию по полочкам в голове. Затем встряхивается. - Окей. Твой черёд. Задавай мне вопрос, какой хочешь.
- Да ну, - протягиваю я, сердито глядя на него. - Это дурацкая игра.
- Если не будешь в неё играть, - говорит Дэн с убийственно серьёзным лицом, - то, клянусь Богом, я угоню твой пикап и оставлю тебя здесь помирать.
- Ладно, ладно. Дай секунду подумать, - бормочу я и задумываюсь, что спросить. Мне вот всё было интересно… Я поднимаю на Дэна глаза и встречаюсь с ним взглядом. - Окей. Во сколько ты потерял невинность?
- В шестнадцать, - отвечает он, и я морщусь.
- В четырнадцать, - неохотно признаюсь я.
Дэн хихикает.
Не могу поверить. Всем мои ответы хуже его. А я-то думал, что это он у нас плохиш.
- С парнем или девчонкой? - поспешно спрашиваю я, но тут же затыкаюсь, видя взгляд Дэна.
- Эй, эй. Сейчас моя очередь, - говорит он.
Вздохнув, я показываю ему рукой, чтобы он продолжал. Он не колеблется.
- С парнем или девчонкой? - спрашивает он.
Я смеюсь. Не смог сдержаться.
- С девчонкой, - отвечаю я.
- С парнем, - говорит он, уголки его губ изгибаются в игривой улыбке.
Я осознаю, что тоже улыбаюсь, и безуспешно пытаюсь заставить себя перестать лыбиться.
- Окей, - тихо говорю я и снова задумываюсь, что спросить. Что я не знаю о нём? - Кого ты больше всех ненавидишь?
Дэн молчит, улыбка сходит с его лица. Он становится печальным. Интересно, это потому что нет такого человека, которого бы он ненавидел, или он ненавидит слишком многих? Через какое-то время его губы снова изгибаются в улыбке, теперь уже не искренней.
- Ты видел его, - медленно говорит Дэн. - Мой сводный брат, Тони. Твоя очередь.
Здорово. И вот зачем я задал такой вопрос? Я думаю. Беру палочки и начинаю колупаться ими в странной, на вид овощной смеси.
Люди, которых я ненавижу: Марк, Гарри, Синди, практически все, с кем я учился, Хло, Тони, все мои начальники, коллеги по работе, моя тётя, Том…
И тут меня, как обухом по голове.
- Сэм, - говорю я, и на лице Дэна снова отражается удивление.
- Сэм? - повторяет он ошеломлённо. - За что ты его ненавидишь?
Я моргаю. Он что, совсем не понимает? Идиот.
- Это твой вопрос? Не думаю, что тогда будет честная игра, ты же на этот вопрос ответить не сможешь.
Дэн вздыхает, выглядя довольно раздражённым.
- Ладно, не отвечай на него. Но и не ожидай, что игра закончена, - предупреждает он.
- Окей, - безразлично отвечаю я. - Давай следующий вопрос.
У него становится какое-то зловещее выражение лица. Такого я у него ещё не видел, и это как-то пугает.
- Почему ты не ладишь с родителями?
Такое ощущение, что всё вокруг застыло и затихло. Словно всё живое и неживое в этом зале обратилось вслух и напряжённо ждёт, что я скажу.
Вот зачем он затеял эту треклятую игру. Вот что он хотел узнать с самого начала. Коварный ублюдок.
Я вспоминаю тот случай в Тако Белл. Мы тогда в разговоре умолчали о «болезненных моментах»… Вот в чём дело. Дэн решил, что пришло время поделиться ими, и поставил меня в такие условия, что я не могу избежать этого, не подорвав наших с ним отношений. Он знает меня намного лучше, чем должен бы был.
- Мой отец, - начинаю я, и снова замолкаю. Это тяжело, а я ещё даже ничего не сказал. - Он в больнице, ты же знаешь. Он умирает. - Почему-то, мне кажется, что об этом уместно сказать. По крайней мере, не похоже, чтобы Дэн удивился моим словам. - И он был… вроде как самым классным спортсменом в старших классах школы. А мама была чирлидером. Ну знаешь, типичные влюблённые друг в друга старшеклассники, - объясняю я. Видно, что Дэн хочет что-то спросить, но вежливо не перебивает меня. - Они поженились, когда им за двадцать было, университет уже закончили. То есть, это не была подростковая беременность. Но не думаю, что они вообще планировали когда-нибудь иметь детей.
Я замолкаю, потому что мимо нас проходит мужчина, проходит мучительно медленно, но я молча жду, крепясь, чтобы не зашвырнуть в него чем-нибудь.
- Отец был алкоголиком, - продолжаю я, словно и не прерывался. - Как и мой дед. Только тот был ещё хуже. Думаю, он бил его, но отец никогда об этом не говорил. И я никогда не видел деда. Иногда отец выходил из себя из-за какой-нибудь ерунды. Помню, однажды я разлил стакан молока, так он взбесился и заставил меня слизывать его с пола. Но он меня никогда не бил. Временами я мечтал, чтобы он меня побил, я бы тогда смог избавиться от него, понимаешь?
«Иди откапывай его!»
Я вздыхаю, проводя рукой по волосам, и поднимаю глаза на Дэна. Мы встречаемся с ним взглядами. У него на лице написано такое глубокое, искреннее сочувствие, что мне внезапно хочется заплакать. На глаза наворачиваются слёзы, и я пытаюсь несколько секунд ни о чём не думать, чтобы не расплакаться. Успокоившись, я продолжаю:
- Мама никогда не останавливала его. Она была в вечной депрессии и сидела на лекарствах, - я горько смеюсь. - Иногда я таскал у неё таблетки, потому что, заглотив целую кучу, ловил кайф. - Я слышу, как Дэн вздыхает, но не смотрю на него. - Но она никогда не пыталась остановить отца. Она просто жила в своём собственном маленьком мирке, упиваясь жалостью к себе и интересуясь исключительно собой. Она считала, что только у неё в жизни проблемы и не могла взгляда оторвать от своего грёбаного отражения в зеркале. - Я замолкаю и в попытке избавиться от неловкости запихиваю в рот псевдо-китайскую еду. Это мало помогает, и я проглатываю её, почти не жуя. - Мои родители не были такими уж плохими. На самом деле, не думаю, что они были чем-то хуже родителей из обычной среднестатистической семьи. Может даже были и лучше.
- Могу сказать тебе, что ты ошибаешься, - наконец, говорит Дэн, и я почему-то испытываю невероятное облегчение, снова слыша его голос. - Но не знаю, поверишь ли ты мне.
- Ты просто хочешь, чтобы мне стало легче, - говорю я, и на моих губах появляется слабая улыбка.
- Я знал, что ты так и скажешь.
- Потому что это правда, и ты это знаешь.
- Ну конечно. - Он рассеянно качает головой и пристально смотрит на меня. - Что-нибудь ещё расскажешь?
Я тоже отвечаю ему пристальным взглядом, решая, рассказать ему о Реде, этом глупом псе, или нет. Но упоминание о нём кажется мне неуместным. И кроме того, тогда бы мне пришлось рассказать ему о своём бывшем друге Джоне, а вот этого я не хочу. Так что я отрицательно качаю головой.
Дэн протяжно вздыхает и панически оглядывается – совсем не так, как я раньше. Затем наши взгляды пересекаются, и он натянуто улыбается.
- Полагаю, теперь моя очередь, да?
- Угу.
- Ладно, - медленно говорит он, рассеянно тыкая палочками в рис. - С чего бы начать. Боже…
- Я жду, - прерываю я его, просто чтобы позлить. А может, чтобы он немного расслабился. Он бросает на меня раздражённый взгляд, но видно, что на самом деле не злится.
- Окей. Знаешь, бывает так, что ненавидишь человека, при этом чувствуя себя виноватым за это. Полагаю, такие чувства я испытывал к своему отчиму. Он был мне настоящим отцом, более или менее, потому что мама вышла за него замуж, когда мне было всего три года. До встречи с ним я вообще ничего не помню. И отчим всегда был со мной мягок. Он был единственным, кто относился ко мне как к человеку, а не просто досадному результату маминой глупости. - Дэн вздыхает, всё ещё тыкая палочками в рис, будто пытаясь растереть его в порошок. - Но он боялся меня. Никогда не был достаточно смел, чтобы относиться ко мне как к своему родному сыну, поэтому я всегда был ублюдком его жены. Вот он и стал для меня козлом отпущения. Я ужасно вёл себя с ним. Они с матерью относились к совместным детям так, словно они были лучше меня, но я не мог выместить злобу на ней, хотя она была гораздо хуже его, поэтому я просто… Я хотел, чтобы он страдал.
Я прикусываю при этих словах губу. Кажется, я хотел того же со своим отцом.
- Но правда в том, - продолжает Дэн, в его голосе больше не слышно боли – теперь он какой-то механический, как у робота, или такой, будто он рассказывает историю, не имеющую к нему никакого отношения, - что он относился ко мне лучше, чем моя собственная мать. Я был большим задирой в школе, пользовался популярностью и всегда издевался над зубрилами и ботаниками, пока не признался открыто в том, что я гей – после этого я стал цепляться ко всем, даже к качкам. Так что я всегда нарывался на неприятности и был ходячей проблемой. Я плохо учился и воровал у родителей деньги – но не на наркотики или что-то подобное, а просто так. Большую часть времени я просто копил их, иногда тратил на всякую ерунду. Но у матери было что использовать против меня. Когда я открылся, мать – она католичка – обозвала меня грешником и попыталась выкинуть на улицу, и именно отчим тогда за меня заступился. А потом меня в восемнадцать поймали на воровстве, и опять отчим не дал меня вышвырнуть за дверь. Он заступался за меня до самого конца, пока мне не исполнилось девятнадцать и я не закончил школу – после этого он уже не мог найти причин, оправдывающих моё пребывание в доме. Я правда чувствую себя из-за этого виноватым, потому что он так много для меня сделал, а я не сделал для него ничего, даже не поблагодарил. Наоборот, я ужасно относился к нему.
- Так почему ты не скажешь ему этого сейчас? - спрашиваю я, и Дэн смотрит на меня с печалью в глазах.
- Он умер, - тихо говорит он и снова опускает взгляд. - Застрелился.
Я ничего не говорю. Мне бы, наверное, стоило отвести глаза, но я не могу оторвать их от лица Дэна. Он же избегает моего взгляда.
Уверен, он винит во всём себя. Он из таких. Чувствует себя виноватым в смерти отчима и считает, что это он подтолкнул его к этому. Мне нужно сказать ему, что он ни в чём не виноват, но слова не идут.
- Тогда-то я и разыскал своего отца, - продолжает он, не то чтобы неохотно, а как-то обречённо. - Я не думал, что наша встреча пройдёт так уж прям плохо. То есть, я конечно не ждал, что она пройдёт очень хорошо – в конце концов, если бы этому мужчине не было на меня наплевать, он бы ведь сам меня нашёл, да? – но я думал, у меня хватит сил выдержать всё. Я просто однажды появился на его пороге и его дочь… - Дэн замолкает, и на его лице появляется лёгкая, задумчивая улыбка. - У меня немало сводных братьев и сестёр… В общем, дверь открыла девушка, старше меня, и она пошла позвать отца… нашего отца. Он сразу меня узнал. Отослал дочь и начал тут же запугивать, прямо там, на пороге, даже не приглашая войти, называя меня ошибкой, никчёмным, отбросом и всяким дерьмом, как будто это я был виноват в том, что он изменял своей жене. Он сказал, что я его проклятие, причина всех его проблем. Я так разозлился, что тоже начал ему угрожать, сказал, что расскажу обо всём его жене и детям, расскажу всё. И если это не сработает, то я подам на него в суд – я не знал, могу ли на самом деле это сделать, но всё равно его припугнул. Так что он сказал, что оплатит моё обучение в университете, если я оставлю его семью в покое.
Дэн поджимает губы, а потом начинает их кусать. Он невидяще смотрит на коробки с китайской едой, погружённый в свои мысли, его рука застывает. Я хочу коснуться его.
- Я и не ожидал, что он примет меня с распростёртыми объятиями, но… я не думал, что будет так больно. Что он будет обзывать меня всеми этими словами, говорить, что я никчёмный и ненавистный… говорить, что само мое существование ему противно. А я, когда был помладше, надеялся, что мой отец, мой настоящий отец, лучше отчима. Конечно, умом я всегда понимал, что это не так, но всегда надеялся. Такая вот своеобразная надежда на сказку, что всё будет хорошо, что всё в конце концов образуется. Так что когда он вывалил на меня всё это дерьмо… - Дэн со вздохом замолкает и качает головой.
Проходит несколько секунд очень неловкого молчания. Я вспоминаю, каким облегчением для меня было услышать его голос после своей «жалостливой» истории, и пытаюсь придумать, что сказать, но в голову ничего не приходит. Я засовываю водянистую китайскую массу в рот и проглатываю её, чуть ли не давясь. Дэн безучастно смотрит на палочки в своей руке.
- Если мексиканцы едят это всё время, - говорю я, отодвигая от себя коробку с какой-то суррогатной овощной бурдой, - то хрен я уеду из Америки.
Слабая тень улыбки касается губ Дэна, едва видимая, но она есть. Он поднимает на меня глаза и больше не выглядит печальным.
- Это было забавно, да? - говорит он.
- О да, мне ужасно понравилось. Повторим как-нибудь, - с жаром соглашаюсь я, хватая коробку с белым рисом и начиная его есть.
Он совершенно безвкусный, но это лучше чем ничего.
Я утопаю в чашке с чаем каркаде,
Взахлёб иду ко дну несбыточных видений,
Где всё кружусь в неумолимом фуэте
Под звуки бьющихся, звенящих преломлений.
Гибискус алый рассыпается в закат
И лепестки-лучи плетут мой хрупкий траур.
Пока не начал по вискам греметь набат,
Я разливаю свою боль по тротуарам.
Кружится солнце, окроплённое слюной
Такой же красной, как подолы твоих платьев.
И лик сей мерзкий заменяется луной,
Гвоздящей светом на гниющее распятье.
Мой крик пробудит спящих гроз немую рать
И я, под буйством справедливости расправы,
Как лепестки на клочья буду кожу рвать,
Крестя дождём кровавым высохшие травы.
Говорят, депрессией чаще страдают там, где холодно и облачно, потому что люди, как растения благоденствуют под солнцем. Но когда солнце, не прикрытое тучами, все триста шестьдесят пять дней в году нещадно палит с небосклона, всё живое погибает.
Нелегалы мексиканцы довольно часто умирают от него, пытаясь избежать пограничного патруля и пересекая границу через пустыню. И гибнут не только люди. Посмотрите на растения и землю – вы увидите, что всё мертво, опустошено, выжжено и покрыто жуткими трещинами, и вам тоже захочется умереть. Вам станет скучно. Это все очень красиво на брошюрах, но если вы здесь живёте, то отдадите всё что угодно за каплю дождя.
Потом вы увидите ящериц. Здесь только они и живут, и ещё змеи. Знаете, ящериц не просто так называют хладнокровными. Говорят, у жестоких преступников температура тела обычно ниже, чем у нормальных людей. Говорят, часть мозга, подавляющая влечение к насилию и как раз не функционирующая у преступников, полностью отсутствует у ящериц. Пустыня сеет смерть, и я вижу её везде, когда мы пересекаем выжженную землю на машине.
Обожаю поездки на автомобилях.
Планктон не выживет в пустыне. Да и акулы тоже.
- С какой скоростью ты едешь? - спрашивает Дэн, и я бросаю на него взгляд.
Он сидит, завалившись всем весом на дверь, закинув ноги на приборную панель, и я замечаю, что у него развязался на ботинке шнурок. Голова наклонена, во рту торчит сигарета, здоровая рука лежит на полуоткрытом стекле. Ветер развевает его волосы, то открывая, то закрывая швы над левым ухом и синяк под глазом. Отёк почти прошёл, так что Дэн уже не похож на жуткого пришельца из космоса, ну или по крайней мере может не скрывать фингал.
- Семьдесят восемь, - рассеянно отвечаю я, на секунду опустив взгляд на спидометр.
- Ты превышаешь скорость всего на три мили, - замечает он.
- Я умею считать.
- Ты вообще соображаешь, сколько времени мы потеряем, если всю дорогу до Мексики будем ехать со скоростью семьдесят восемь миль в час? - резко спрашивает он, игнорируя мой ответ.
Вздохнув, я меняю позу – опускаю локоть на опущенное стекло и держу руль только одной рукой – так я могу удобно откинуться на спинку сидения.
- Я бы разогнался до девяноста.
- Угу. И вот поэтому-то у тебя больше нет машины, - тихо говорю я. - И ты должен понимать, что если тебя в ближайшем будущем остановят за превышение скорости, то после того случая с полицейским участком, ты скорее всего лишишься прав.
Он недовольно цокает языком, поворачивается лицом к окну и, вынув изо рта сигарету, высовывает руку из машины.
- У тебя, мой друг, - продолжает он, некоторое время потаращившись в окно, - нет ни одного нарушения. Так что не так уж страшно, если тебя остановят.
- Это если не брать в расчёт то, что мне придётся заплатить грёбаный штраф. - Я включаю радио, надеясь, что Дэн поймёт намёк, но, подумав, снова вырубаю его. - Кстати о деньгах, откуда, чёрт возьми, ты взял бабки на эту поездку?
Он смотрит мне в глаза, приподняв брови.
- О чём ты?
- О том, что тебе надо ещё выплачивать за свою машину. Её первоначальную стоимость, плюс эвакуацию и тому подобное дерьмо. Ещё медицинские счета. И огромненный штраф за превышение скорости. Тебе же в суд ещё надо? Это влетит тебе в копеечку. А ты что делаешь? Едешь в отпуск в другую страну!
- Ну, во-первых, Мексику едва ли можно назвать «другой страной».
- Это почему? - удивляюсь я.
- А почему нет? - отвечает он, и очевидно считает мой вопрос чисто риторическим, потому что сразу продолжает: - И во-вторых, как я тебе уже сказал, мне оплатят больничный.
- Но ты же увеличиваешь свои затраты этой поездкой. И лучше не говори мне, что не будешь скидываться на бензин. А еда? Слушай, это настолько безответственно, что даже я беспокоюсь. Как ты заплатишь за всё?
- Заткнись. Я попереживаю об этом попозже, - бормочет он и меняет позу, облокачиваясь теперь на сидение, а не на дверь. - Может, это всё твоё влияние, и я просто трусливо сбегаю от проблем. Или, может, я всегда был таким, и просто до встречи с тобой у меня никогда не было проблем. Может, ты тёмное облако неудач, следующее за мной, куда бы я не пошёл.
- Защищаемся, да? - тихо говорю я. - И не надо говорить, что это я следую за тобой, потому что всё как раз наоборот.
- Да уж, - рычит он, сердито туша сигарету о кузов пикапа и заслуживая тем самым мой злобный взгляд. - Спасибо, что напомнил на отдыхе о моих проблемах, чувак.
- Мы и занятия пропускаем, - вслух переживаю я. - Не могу поверить в это. Не могу поверить, что согласился на это. И что хуже всего – мне кажется, я на это никогда и не соглашался.
- Эй, - прерывает меня Дэн таким тоном, словно собирается сказать что-то в высшей степени поразительное. Я заинтересованно смотрю на него, но он отвечает мне скучным взглядом. - Заткнись.
Я исполняю его просьбу, хотя она больше похожа на приказ, и замолкаю, снова устремив взгляд на дорогу. Сейчас, когда мы далеко от города, движение на дороге совсем слабое, и я вижу лишь несколько машин.
Я влияю на него? Лучше бы это было не так. Он мне слишком сильно нравится.
ღ
Уставшие и немного раздражённые мы где-то в восемь вечера подъезжаем к дому тётушки Дэна. Это двухэтажное здание, среднего размера, и несмотря на темноту, я вижу, что штукатурка на стенах облупилась, а двор завален разным хламом – красноречивое свидетельство нищеты. И всё же этот дом не такой, как в трущобах, и внутри довольно чистый и уютный, со старой, но не ветхой, дешёвой мебелью (больше похожей на антиквариат, по-моему). Мне нравится здесь. Наверное.
У двери нас радостно встречает женщина средних лет с кудрявыми волосами, собранными в пучок, и родинкой над верхней губой. Она громко кричит что-то на испанском и набрасывается на Дэна с объятиями и поцелуями. Через несколько секунд интонация её голоса меняется и, хоть я и не понимаю по-испански, по тому как она касается его лица, волос и показывает на гипс, ясно, что она за него волновалась – и всё это в бесконечном потоке слов.
- Дэн! - восклицает ещё один, немного визгливый голос, и все мы смотрим на девчушку примерно одиннадцати-двенадцати лет, стоящую с широченной улыбкой на лице на верхней ступени лестницы в конце коридора.
Она возбуждённо смеётся и, практически перепрыгивая разом через все ступеньки, приземляется на жёстком деревянном полу.
Потом несётся к Дэну и кидается ему в объятия, так что ему приходится ловить её, чтобы она не грохнулась на пол.
Она тоже выдает тираду на испанском, и темноволосая женщина, лишённая возможности приласкать Дэна, поворачивается ко мне почти с такой же широкой улыбкой, как у девочки. Она протягивает руки ладонями вверх и обводит меня взглядом с головы до ног, словно оценивая. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь умное и покончить с охватившей меня неловкостью, но женщина заговаривает первой. К несчастью, она не переходит на английский. И когда она, наконец, замолкает и выжидающе смотрит на меня, я молча таращусь на неё в полном шоке.
Значительный спад голосистости вероятно привлекает внимание Дэна, потому что он выпрямляется и, прижав к себе девчушку правой рукой, хлопает по плечу женщины левой и просто замечает:
- Inglés.
Женщина громко вскрикивает.
- О! - неодобрительно качает она головой, в то же время продолжая улыбаться. - Прости!
- Ничего, - неловко отвечаю я, взглядом прося Дэна о помощи, но он уже снова поглощён разговором с девочкой.
- Приятно познакомиться с тобой, - немного запинаясь говорит женщина, словно читая слова из учебника. - Меня зовут Шарлота. Я тётя Дэна.
- Мне тоже приятно, - отвечаю я. Мне всё так же неловко. - Я Вэл.
Шарлота видимо в полном восторге от того, что узнала моё имя, и возбуждённо хлопает в ладоши.
- Мне так приятно познакомиться с тобой! - снова восклицает она и опять переходит на испанский.
Я усиленно улыбаюсь, время от времени кивая, тем самым давая ей понять, что по крайней мере пытаюсь её слушать, и слушал бы, если бы она говорила на английском! Несколько минут спустя в коридор, шаркая ногами, выходит ещё одна женщина – значительно старше первой, с прямыми седыми волосами и сгорбленной спиной. Она изучает нас растерянными и уставшими маленькими глазками. Через мгновение на её лице отражается узнавание, и оно оживляется, когда морщинистый рот открывается в беззубой улыбке.
- Дэн! - восклицает она ломким, натянутым голосом, таким слабым, что он больше похож на шёпот.
Все сразу замолкают – даже Шарлота – и почтительно поворачиваются к пожилой женщине. Дэн опускает девчушку на пол и подходит к старушке, возбуждённо говоря на испанском.
Вскоре и меня к ней подводят. Дэн тараторит на испанском, представляя меня, а я отчаянно пытаюсь вспомнить хоть какие-то обрывки фраз, заученных на занятиях по испанскому, которым меня заставили заниматься в седьмом классе. Ничего, конечно, не вспоминается, что прекрасно доказывает неэффективность принудительного изучения.
- Валерио, - тихо говорит старушка, беря мою руку в свои ладони и тихонько её потрясывая.
Дэн хлопает меня по плечу.
- Это моя бабушка, - говорит он, не сводя с неё глаз, и её улыбка становится ещё ярче, хотя в глазах по прежнему видна растерянность. - И ты уже познакомился с моей тётей, Шарлотой, - продолжает он, полуразворачиваясь. - А эта малышка – Кассандра, моя двоюродная сестра.
- Не называй меня малышкой! - кричит Кассандра с небольшим акцентом и, сделав резкий шаг вперёд, ударяет Дэна по руке, прямо над гипсом.
Дэн вцепляется в него и с улыбкой ворчит:
- Осторожней.
Уперев руки в боки, Кассандра неодобрительно качает головой, и я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не засмеяться. Вместо этого я поворачиваюсь к Дэну.
Шарлота подходит ко мне, тепло улыбаясь.
- Приятно познакомиться с тобой, - говорит она уже в третий раз. - Теперь будешь распаковывать вещи? Не хочешь стоять в дверях всю ночь?
- Да, - говорю я и поднимаю свою сумку.
Но Дэн никуда не торопится и обвивает рукой плечи Шарлоты.
- Ты практиковалась в английском? - медленно говорит он ей. - Он улучшился.
- Спасибо большое, - отвечает она всё тем же тоном, словно по учебнику, но по её жестам видно, что она в совершенном восторге от похвалы.
Я улыбаюсь на это. Дэн подхватывает свои вещи и ведёт меня на второй этаж, в маленькую комнатку с двумя крохотными односпальными кроватями. Он кладёт свою сумку на одну из них, и я занимаю другую.
- Итак, - говорит он, разворачиваясь ко мне лицом и плюхаясь на кровать, - как тебе они?
- Очень милые, - отвечаю я, и у него расстроено вытягивается лицо.
- И это всё?
- Я знаю их всего минуты три, Дэн, - замечаю я, падая на свою кровать. - Кассандра мне показалась классной.
На его лицо тут же возвращается улыбка.
- Кассандра. Я её люблю.
- Это видно.
- О, но если она будет дерзить тебе, - говорит он, игнорируя моё замечание, - не принимай это на свой счёт. Она любит проверять людей. Сэм её просто ненавидит. - Он смеётся своим мыслям, а затем снова обращает внимания на меня. - Но нам надо спуститься. Уверен, Шарлота уже готовит угощение. И не нервничай так. Они стопудово тебя полюбят.
ღ
За мороженым Дэн снова принимается болтать с тётей и бабушкой – и снова на испанском. Но я не успеваю почувствовать себя брошенным, потому что меня вознамеривается развлечь Кассандра.
- Ты гей? - спрашивает она, присаживаясь рядом на стул.
Я перевожу на неё взгляд и удивлённо приподнимаю брови.
- Прости?
- Ты гей? - повторяет она, глядя на меня как на идиота, решившего, что она могла неправильно выразиться. Когда я не отвечаю, она перефразирует вопрос: - Ты парень Дэна?
Я уже понял, что семья Дэна в курсе его сексуальной ориентации, и догадывался, что он довольно часто привозит сюда с собой разных «друзей». Кассандра своими словами это только что подтвердила, и мне не придётся спрашивать об этом.
- Всё не так просто, - коротко отвечаю я и засовываю в рот ложку с мороженым, чтобы освободить себя от дальнейших пояснений.
Кассандру мой ответ удивляет.
- Не так просто? - повторяет она, намекая о продолжении.
- Да. - Я не хочу ей ничего объяснять.
- А как это может быть сложным? Или ты с ним или нет, - задумчиво говорит она и качает головой.
- Дело не в этом. Слушай, у тебя есть парень? - спрашиваю я, подумав, что может быть она ещё мала для этого.
Она мотает головой.
- Ну вот поэтому ты и не сможешь понять.
- Я знаю, что значит с кем-то встречаться, - заявляет она даже с какой-то гордостью, а потом, посерьёзнев, продолжает: - Но я не понимаю, как это может быть сложным.
- Может. Дэн вообще сложный парень…
- Ничего подобного, - прерывает меня она. - Дэн не такой. Может быть, это с тобой не просто.
Хм. Может быть.
- Я так не считаю.
- А я считаю. Я думаю, ты запутался.
- А я думаю, что ты предполагальщик.
Она молчит, уставившись на меня, затем опускает глаза.
- Что это значит?
- Что?
- Пред-по-ла-галь-щик.
- Что ты делаешь поспешные предположения.
- То есть?
- То есть, делаешь скоропалительные выводы о людях, которых даже не знаешь. - Интересно, она не знает этого слова в силу возраста или потому что английский её второй язык?
- Прости, - сразу же извиняется она, хотя по голосу не скажешь, что она чувствует себя виноватой. - Но думаю, ты обвиняешь меня в этом, потому что я права.
- В чём? В том, что я запутался? - спрашиваю я, и она кивает. Я непроизвольно начинаю язвить: - О, а у тебя есть ответы на все жизненные вопросы, да? Сколько тебе лет? Семь?
- Тринадцать! - взвизгивает она, у неё даже уши краснеют, видимо и от смущения и от злости сразу. Ну, по крайней мере, у неё есть стыд.
- О да, далеко ушла от семи.
- В семь лет ещё не достигают половой зрелости!
- Ой, ну вот пожалуйста не надо об этом. Я не хочу слышать историю твоего полового созревания, окей? Прекрасно обойдусь без всяких кровавых подробностей, - тихо говорю я, уже меняя своё первоначальное впечатление об этой девочке.
Судя по её лицу, Кассандра уже готова взорваться. Её губы поджаты, щёки раздулись, глазки сузились, и она прожигает меня одним из самых яростных взглядов, которые я когда- либо видел. У девчушек неплохо это выходит.
- Что ж. Кажется, ты нравишься Дэну, - говорит она, надменно скрестив руки на груди и задрав свой крохотный нос кверху. - Но я не могу понять, что он в тебе нашёл. Валерио.
Я награждаю её мрачным взглядом, но не комментирую выбор имени.
- Уху. И мнение какого-то назойливого дитя для меня имеет мало значения, если вообще имеет. Так что можешь оставить его при себе.
Её лицо ещё больше краснеет.
- Ты… Ты такой наглый! Да что с тобой такое?
Я вяло пожимаю плечами.
- Я наглый? На себя посмотри, милочка. Говоришь со мной только для того, чтобы сравнить с другими парнями Дэна.
Злость мгновенно сходит с её лица, и теперь она выглядит какой-то выдохшейся и обиженной. Она обводит комнату взглядом, вздыхает, и только после этого встречается со мной взглядом.
- Это не так, - говорит она, но без уверенности в голосе.
- Уху.
Она молча дуется. Перебрасывает свои длинные густые чёрные волосы через плечо и, выставив вперед ногу, выводит ей по полу круги. Это занимает её только на короткое время, потом она снова смотрит на меня с озорным огоньком в глазах.
- А ты умнее, чем кажешься, - говорит она.
- А ты нет.
Она открывает рот, оторопев от моего ответа, но быстро возвращает челюсть на место и усмехается.
- Ты милый, - воркует она, в усмешке обнажая несколько крохотных зубов. Её глаза блестят лукавством, и я вдруг ошарашен тем, как сильно она похожа на Дэна.
Та же самая улыбка – его улыбка, только в миниатюре. Я напряжённо рассматриваю Кассандру, пока ей не становится не по себе. Её улыбка гаснет. Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и выгибаю бровь.
- И странный, - добавляет она.
- Я это уже слышал, - замечаю я, равнодушно взмахнув рукой. - Ты очень похожа на Дэна. Тебе говорили об этом?
- Все его парни, - отвечает она, ни на секунду не задумавшись. - Чтобы произвести на меня впечатление, потому что Дэн это оценит.
- Это не было комплиментом.
По выражению её лица видно, что она поражена. Кассандра решительно открывает рот, явно готовясь сказать в ответ что-нибудь неприятное, но, к моей радости, ей мешают это сделать.
- Предки вымотались, - смеётся Дэн, садясь напротив нас.
Он переводит взгляд с меня на Кассандру и обратно, ожидая, когда кто-то из нас что-нибудь скажет. Кассандра не заставляет его долго ждать.
- Вэл меня оскорбляет, - говорит она, снова задирая свой крохотный нос. Засранка.
Дэн улыбается.
- Видишь, с чем мне приходится мириться? - вздохнув, спрашивает он.
Кассандра на это никак не реагирует.
- Он и тебя оскорбляет, Дэн.
Дэн продолжает улыбаться, что меня совершенно не удивляет. Прежде чем он успевает что-то ответить, я резко замечаю, сверля её взглядом:
- Ты такая ябеда. Знаешь, в старших классах школы я хорошенько отделывал таких, как ты.
- Да?
- Аха.
- Что ж, сожалею, но я в своей школе очень популярна, - говорит она. К ней вернулась былая надменность.
- Так ты пока в средних классах, - парирую я. - Увидишь, что будет в старших. Все тебя будут ненавидеть.
- Ты такой противный! Дэн, пусть он перестанет такое говорить! - кричит она, умоляюще глядя на брата.
- Вот! Ты уже обращаешься за помощью! - безжалостно замечаю я, и она переводит на меня злобный взгляд.
Дэн ёрзает на стуле, всё ещё улыбаясь, и кладёт ладонь на моё плечо.
- Остынь, - спокойно говорит он, и я смотрю на него, как на идиота. - Идём в постель. Уверен, ты немного раздражён из-за долгой дороги.
Засранец. Я не могу придумать, что сказать ему в ответ, поэтому просто прикусываю губу и молча прожигаю его взглядом.
Кассандра, к счастью, не понимает его намёка, или понимает, но не ударяет в грязь лицом. Вместо этого она вскакивает и, зыркнув на меня в последний раз, топоча, уходит. Я слышу, как её маленький ступни ударяют по дереву, пока она поднимается по лестнице, а потом как она топает по полу второго этажа и хлопает своей дверью. И только когда становится тихо, Дэн обращает внимание на меня.
- Думаю, ты ей понравился, - говорит он.
- Ой, ну не надо.
- Нет, я серьёзно, - настаивает он, усмехаясь. - Завтра увидишь.
Я недоверчиво поднимаю брови, и он коротко смеётся, а потом хватает меня за запястье и рывков поднимает.
- Я не шучу, - говорит он, притягивая меня к себе. - Я устал. Пойдём спать.
Я отстраняюсь, но он сжимает вокруг меня руки, ещё крепче прижимая к себе. Я неловко стою, на мгновение напрягшись, затем сдаюсь, расслабляясь в его объятиях, обвиваю руками за талию и кладу голову ему на плечо.
Мне приятно обнимать его и чувствовать, как он меня обнимает. Очень редко меня желают касаться с такой нежностью. Не хочется признаваться, но мне это нравится. Выкинув на ветер всю свою осторожность, я льну к Дэну – в его руках спокойно и хорошо. Я не могу сдержать дрожи, когда его ладони начинают поглаживать мою спину, и он смеётся, когда я вжимаюсь в его тело.
- Иногда, мне кажется, что… - шепчет он мне на ухо. - Клянусь Богом, тебе не додали.
- Чего? - мрачно спрашиваю я, снова машинально отстраняясь от него, но он не выпускает меня из рук.
- А ты как думаешь?
Он нежно целует меня в висок и тут же отпускает. Я чувствую себя потерянным. Обойдя меня, Дэн начинает подниматься по лестнице, показывая рукой, чтобы я шёл за ним.
- Я скажу тебе, - говорит он, поднявшись и развернувшись ко мне. - Всё что угодно, только попроси.
Я смотрю в его глаза – большие и чёрные – и знаю, что он искренен. И мне даже не нужно спрашивать, о чём он говорит.
Сургуч на губах…остывшие алые пятна
Теперь не тревожат покой…
Покойники не говорят, компания их неприятна
И кажется мне самому, что рот онемело-немой.
И не мой этот взгляд в зеркала
Устремлён неподвижно и чётко.
Кожа рваная слишком бела
Над перерезанной глоткой…
Полутёмный подвал. Крысам в счастье
Кто-то здесь меня похоронил.
Первый раз в жизни рвётся на части
Тетива хрупкой прочности жил.
Проснувшись утром, я бросаю взгляд на незаправленную, помятую и, к сожалению, пустую постель Дэна. В комнате тускло, зашторенное окно еле пропускает свет, и всё покрыто какими-то ненатуральными коричневато-жёлтыми тенями. Такое ощущение, будто сейчас середина лета. Правда, очень сомневаюсь, что температура под стать.
Вздохнув, я медленно выползаю из кровати и, порывшись в ворохе одежды в сумке, вытаскиваю на свет Божий джинсы и футболку. Небрежно напялив их, выхожу в коридор. Я не успеваю и шага сделать, как с грохотом распахивается другая дверь, и из неё вылетает Кассандра, в спешке нацепляющая на плечи рюкзак. Она в буквальном смысле слова отпихивает меня, впечатывая в стену, не оборачиваясь, кричит «Прости!» и в два прыжка перемахивает лестницу. Ещё несколько торопливых шагов внизу, и за ней захлопывается входная дверь.
Нерешительно посмотрев по сторонам, как при переходе улицы, я передёргиваю плечами и спускаюсь по лестнице. Повернув к кухне, я вижу незнакомое и недовольное лицо.
Это парень, примерно восемнадцати лет, высокий и долговязый (насколько я могу судить по его позе за столом), черноволосый, с маленькими глазками и покрытыми угревыми рубцами подбородком и лбом. Его глаза-бусинки скользят по моему телу, видимо оценивая меня так же, как и я его.
- Quién eres? (Ты кто?) - отрывисто спрашивает он, сужая свои и без того маленькие глазки.
Мне не нравится, как он смотрит на меня – так, словно я какое-то копошащееся на полу насекомое.
- Что? - сквозь зубы говорю я.
Я знаю, что не должен горячиться только из-за одного взгляда, но он меня реально раздражает.
Парень не отвечает, просто пялиться некоторое время на меня своим отвратными глазёнками. Я начинаю думать, что он не говорит по-английски, но мне не приходится долго гадать, так это или не так.
- Ты, должно быть, новая шлюшка Дэна, - ехидно говорит он. Без акцента.
- Точно. И самая дорогая в городе, - отвечаю я в таком же язвительном тоне и крепко сжимаю руки в кулаки, чтобы почувствовать, как ногти впиваются в ладони.
- Хе, по крайней мере, ты признаёшь это, - тихо говорит он, принимаясь ковыряться в своей тарелке, в которой и еды то не осталось – одни только крошки. - В общем, я Тони, брат Дэна. И как ты понимаешь, в отличие от тебя, член этой семьи. А теперь, почему бы тебе не пройтись двумя кварталами ниже к рынку и не продать себя какому-нибудь другому пидорасу? Я совершенно точно не хочу больше видеть в своём доме твоё лицо.
- Я тоже рад с тобой познакомиться, - тихо отвечаю я и тут же разворачиваюсь, чтобы уйти из кухни. Вероятно, это выглядит так, словно я сбегаю от него. А может, так оно и есть. Насрать мне на это. Я не хочу иметь дело с этим дерьмом в отсутствие Дэна.
У входной двери я останавливаюсь, размышляя, что делать дальше. По правде говоря, меня интересует, где сейчас Дэн. Его нет в спальне, нет в кухне, и – я вижу это со своего места – в гостиной тоже нет.
Я не знаю, где он, поэтому решаю, что лучше всего пойти за Кассандрой. Хоть она вчера и не отличалась особым дружелюбием, всё же лучше было общаться с ней, чем с грёбаным Тони. И я не побоюсь спросить у неё, видела ли она где Дэн.
Выйдя из дома, Кассандры я не вижу, но нахожу кое-что получше. На засохшем газоне с потрескавшейся землёй, посреди всяких железяк, припаркован мой пикап (с ним этот участок дома смахивает на ничего так себе развитое гетто). Капот открыт и над двигателем склонилась полуобнажённая и очень даже знакомая фигура. Я сдерживаю вздох облегчения. А потом злюсь.
- Какого хрена ты делаешь с моей машиной? - резко спрашиваю я, и Дэн тут же выпрямляется, чуть не ударяясь головой о крышку капота.
Он улыбается мне.
- Да уж, пора тебе было проснуться, - беспечно приветствует меня он, проводя рукой по волосам, а затем встряхивает ей, словно смахивая пот. Его «ирокез» чётко разделён на прямой пробор, и волосы закрывают обе стороны лица, создавая впечатление, будто у него нормальная копна волос, а широкая тёмно-синяя бандана, видимо, только дополняет иллюзию.
- Ты не ответил на мой вопрос, - замечаю я, прилипая взглядом к его глазам, чтобы не скользнуть им вниз к обнажённой, блестящей от пота груди. Если Дэн увидит, что я разглядываю его, то обязательно меня подколет. Так что вместо того, чтобы пялиться на его тело, я не отрываю взгляда от его чёрных глаз.
Отёк полностью спал. Так же, как и синяк под глазом – осталось только несколько небольших красно-чёрных пятен.
- Я в курсе, - ухмыляясь, отвечает Дэн.
- Так отвечай!
- Успокойся, Валерио, - насмешливо говорит он, и я злобно смотрю на него, чем вызываю у него смех. - Тебе нужно расслабиться.
- Только после того, как ты скажешь, с какого перепугу разбираешь мою машину. Ты ведь понимаешь, что это наша дорога домой?
- Понимаю, - деланно серьёзно отвечает мне он, затем смотрит через плечо на пикап.
Пользуясь короткой паузой, я быстро скольжу взглядом вниз, по его шее, груди, талии, но живо вскидываю глаза на лицо, как только Дэн снова поворачивается ко мне.
- Я делаю его быстрее, - говорит он.
- Я не хочу, чтобы он был быстрее, - мрачно отвечаю я. - Я хочу, чтобы он работал. Так что прекращай.
Дэн недоверчиво приподнимает бровь.
- Ты же помнишь, что я механик? - спрашивает он. - Я не просто копаюсь в твоём пикапе. Я знаю, что делаю.
- Мне плевать.
- Ну хоть немного доверяй мне, а?
- Нет.
Дэн цокает языком и, подойдя ко мне, кладёт ладони на мои плечи. Я тут же отстраняюсь.
- Перестань! У тебе грязные руки!
- Ах! - взвизгивает он, жеманно взмахнув запястьем. - Перестань, скотина! Перестань! Ты меня испачкаешь! Нет!
- Заткнись, Дэн, - рычу я, и он замолкает, ухмыляясь.
- А кто-то готов убить за то, чтобы я их немножко испачкал, - как ни в чём не бывало говорит он.
Я злобно зыркаю на него.
- Сожалею, но я не один из этих придурков, так что не трогай меня, - предупреждаю я.
Он вздыхает, несколько секунд задумчиво пялится в землю, а затем с любопытством смотрит на меня.
- Да ладно тебе, - качает он головой. - Как, по-твоему, я буду наслаждаться этим, если не могу даже прикоснуться к тебе?
- Наслаждаться чем?
- Знаешь, есть такая вещь, как душ. Даже тут, в Мексике, - говорит он, и я смотрю на него, как на идиота. Мне начинает казаться, что он и есть идиот. Настоящий. Или может он просто псих.
- Мне говорили об этом.
- А я покажу.
- Нет, спасибо.
Дэн вздыхает, несколько секунд молчит, а потом выгибает бровь.
- Ты лицемер.
- Почему это?- ощетиниваюсь я.
Он ухмыляется.
- Хочешь быть чистеньким, да? А душ принимать отказываешься, - объясняет он.
- Я не отказываюсь принимать душ. Я отказываюсь принимать его вместе с тобой, - уточняю я. Видимо, он не врубается.
- Не думаю, что захочу быть с тобой, если ты не пойдёшь в душ, - продолжает он, игнорируя меня.
Я хватаю его за руку, чтобы он замолчал, и это его действительно останавливает. Дэн серьёзно смотрит на меня, и его улыбка гаснет.
- Ты заткнёшься, наконец? Бесишь прям, - шиплю я.
- Тебя что сегодня так разозлило? - спрашивает он, искренне удивлённый.
Я сжимаю челюсти.
- Ничего.
- Когда ты говоришь это таким тоном – совершенно очевидно, что что-то произошло.
- Ничего.
- А что именно «ничего»?
Я молчу, стараясь придумать в ответ какую-нибудь колкость, но мой мыслительный процесс обрывается, когда Дэн обхватывает меня руками и притягивает к себе. Я напрягаюсь в его объятиях, вдыхая его запах.
- Ты никогда ничего не добьёшься, если и дальше будешь таким, - почти шепчет он в моё ухо.
Я лишь ещё сильнее напрягаюсь.
- И что это означает?
Дэн крепко сжимает меня.
- Ты слишком боишься открыться и слишком боишься чему-либо противостоять.
Я хмурюсь, уткнувшись ему в грудь.
- Естественно, я такой, - озвучиваю я свои мысли. - Я такой, какой есть. Если тебе это не нравится, значит, и я тебе не особенно-то нравлюсь. Так что пока у тебя ещё есть время, можешь просто забить на это. Меня ты не изменишь.
- Я не пытаюсь тебя изменить, - отвечает он. - Я пытаюсь тебе помочь.
- Помочь мне измениться, - договариваю я за него.
- Помочь делать то, что тебе хочется делать, - поправляет меня он. - Это явно мешает тебе больше, чем мне.
- Что именно?
- Да что угодно. Ты сам. Может быть.
Теперь уже видимо он думает вслух, и я молчу, надеясь услышать его мысли. Однако он довольно быстро встряхивается и снова возвращает своё внимание ко мне.
- Скажи мне, что так испортило тебе настроение сегодня утром? Это всё, о чём я прошу.
Я поджимаю губы, размышляя, сказать ему или нет. С одной стороны, он и правда хочет знать, что случилось, так что прикольно будет помучить его, оставив в неведении. Но с другой стороны… мне почему-то кажется важным рассказать ему об этом.
Я не долго решаю.
- Я встретил… я встретил твоего брата. Тони, так вроде его зовут? - говорю я, слегка запинаясь и пряча лицо у него на груди. - Не думаю, что произвёл на него хорошее впечатление.
Я чувствую, как напрягаются мышцы Дэна, но он быстро заставляет себя расслабиться, сделав глубокий вздох.
- О, - тихо говорит он и ещё крепче прижимает меня к себе.
Мы оба молчим, и я уже начинаю думать, что это его немного разочаровало, когда Дэн продолжает:
- Прости, Вэл, - искренне извиняется он. - Тони говнюк. Не расстраивайся. Он составил своё мнение о тебе ещё даже до того, как узнал о твоём существовании.
- Это ничего не меняет, - бормочу я ему в плечо, теперь уже сам вжимаясь в него всем телом.
- Конечно, меняет, - возражает он. - Мне плевать, что он там думает о тебе, так что прекращай переживать. Я не знал, что он будет здесь, иначе предупредил бы тебя. Или вообще бы сюда не поехал.
- Правда? - удивлённо спрашиваю я. - Всё так плохо?
- Я ненавижу его, - просто отвечает он.
- Почему? - отваживаюсь спросить я.
Он лишь передёргивает плечами.
- Давай потом об этом поговорим, а? - предлагает он, смущённо оглядываясь, словно испугался, что кто-то за нами наблюдает.
Отступив на шаг, он нацепляет на лицо мальчишескую ухмылку и хлопает меня по плечу грязной рукой. - Как насчёт позавтракать, а? В городе есть замечательные ресторанчики.
- Давай, - охотно соглашаюсь я. Полагаю, где угодно будет лучше, чем в этом старом доме. И ненормальная семья Дэна уже начала меня раздражать.
- Отличненько, отличненько, - напевает он и широкими шагами направляется к входной двери. - Я только по-быстрому душ приму.
Скоро буду. - Он вдруг останавливается у двери, поворачивается и смотрит на меня с надеждой. - Если ты, конечно, не хочешь присоединиться ко мне.
Вздохнув, я награждаю его красноречивым взглядом.
- Не хочу. И мы уже говорили об этом.
- Ага, но от первого нашего разговора я не в восторге, вот и подумал, что если мы его переговорим, то результат будет получше…ну, знаешь, практика и всё такое.
- Ты идиот, - бормочу я, смущённо отводя взгляд. - И ответ всё ещё тот же: нет.
- Ладно, - очень разочарованно протягивает он, но я знаю, что он притворяется.
Дэн снова разворачивается и исчезает в доме. Я жду несколько секунд, глазея на дверь, и не удивляюсь, когда она вскоре распахивается, и из неё выглядывает Дэн.
- Кстати, - говорит он с лёгкой улыбкой. - С добрым утром.
- Угу, - бурчу я. - С добрым.
ღ
- Самое лучшее в Мексике – китайская еда, - говорит Дэн, ставя охапку картонных коробок на шаткий столик в китайском ресторане. И тут же принимается беспорядочно открывать их, чтобы посмотреть, что внутри – словно не он сам всё это назаказывал.
- Я счастлив, что имею возможность почувствовать себя истинным мексиканцем, - лениво отвечаю я.
Дэн толкает две коробки ко мне. Я тщательно изучаю их содержимое – одна полна белого риса, в другой смесь коричневого, зелёного и чёрного цветов. Смутно похоже на что-то вегетарианское, но я не уверен.
- Ты ведь в курсе, что они тут в Мексике удобряют почву человеческими испражнениями?
Дэн приподнимает бровь.
- Ну тогда нам повезло, что мы едим китайскую кухню, да? - бойко отвечает он.
- Угу. Ведь в этом ресторане все овощи привозят прямиком из самой Азии, да?
- Точно. Для этого-то тут и есть настоящие китайские рестораны.
Некоторое время мы сверлим друг друга взглядами, потом он со вздохом отводит глаза, качает головой и засовывает палочки в одну из коробок. Я пробую сделать так же, чертыхаясь на себя за то, что пользуюсь ими так неумело.
- Эй! - радостно восклицает Дэн.
От испуга я чуть не роняю палочки и выжидающе гляжу на него.
- Давай сыграем в одну игру.
- О, звучит очень заманчиво, - кисло отвечаю я, но Дэн, ухмыляясь, для собственного удобства воспринимает мои слова буквально.
- Она называется «Узнай своего парня или девчонку получше». Я буду твоим парнем, а ты можешь быть моей девчонкой, - говорит он.
- Мне не нравится, как это звучит, - даю я ему знать. Его ухмылка лишь становится шире.
- Не волнуйся. Всё не так плохо, как кажется, - уверяет он довольно расплывчато. - Играем так. Я задаю тебе вопрос – любой – и ты должен на него ответить. Чтобы я не спрашивал какие-нибудь непотребности, на этот вопрос должен ответить и я сам. Затем ты задаёшь мне свой вопрос, но ты так же должен на него ответить. Понял?
- Конечно. - Нет, это явно звучит плохо. Я достаточно хорошо знаю Дэна, чтобы дать уговорить себя на подобного рода игры. Но, по-моему, отказываться уже поздно.
- Окей, я начну, - широко улыбаясь, говорит он, и замолкает, задумчиво сведя вместе брови и обдумывая, какой вопрос задать. Наконец, его улыбка возвращается. - Окей, так как вопрос первый, то выберу не сильно напряжный. Какой самый худший наркотик ты принимал?
Я тупо пялюсь на него. Разве он не сказал только что, что выберет не сильно напряжный вопрос?
Дэн нетерпеливо смотрит на меня, и я вздыхаю.
- Не буду на это отвечать.
- Почему? - потрясённо восклицает он. - Ты должен! Таковы правила!
- Отвечай тогда первым! - настаиваю я, откидываюсь на спинку сидения и скрещиваю на груди руки. Китайские палочки остаются торчать в коробке с рисом.
Видно, что Дэну не хочется поддаваться мне, но вскоре сдаётся.
- Ладно. Это нарушение правил, но, полагаю, мы можем сделать исключение. Самый худший наркотик, который я принимал – экстази.
- Экстази не настолько уж плох, - кисло бормочу я, отказываясь поднять на Дэна глаза.
- Скажи это тем, кто выступает с рекламой против наркотиков, - отвечает он. - Твоя очередь. Давай же. Худший наркотик. - Он выжидающе смотрит на меня, начав возбуждённо барабанить пальцами по столу.
- Это глупо.
Дэн стонет, резко обрывая свою барабанную дробь.
- Да ладно тебе, это ведь совсем не сложный вопрос! Что такого ужасного в том, что ты мне просто ответишь на него?
- Хорошо! Отвечу. Заткнись только! - практически кричу я и оглядываюсь, чтобы убедиться, что на нас никто не уставился. На нас смотрит только одна пара глаз – морщинистой старушки в чёрном платье, но она сидит в другом конце зала, так что никакой угрозы не представляет. - Окей, в десятом классе… я вроде как… пристрастился к ЛСД.
- ЛСД? - неверяще переспрашивает Дэн. Он даже не потрудился скрыть своё удивление.
- Угу, - смущённо отвечаю я, снова оглядываясь и ожидая увидеть, что нас кто-то подслушивает.
- Боже… И что тебя заставило бросить? - задумчиво спрашивает он.
- Я… эм… Однажды… Не знаю. Не очень хорошо это помню, но в один из «приходов» я попытался убить своих приятелей наркоманов. Помню только, как глаза у всех превратились в постоянно жующие рты… В общем, очухался я привязанным к столу и после этого завязал с наркотой, - уныло объясняю я.
Дэн тихо смеётся.
- Интересно, - комментирует он, выглядя при этом так, словно раскладывает информацию по полочкам в голове. Затем встряхивается. - Окей. Твой черёд. Задавай мне вопрос, какой хочешь.
- Да ну, - протягиваю я, сердито глядя на него. - Это дурацкая игра.
- Если не будешь в неё играть, - говорит Дэн с убийственно серьёзным лицом, - то, клянусь Богом, я угоню твой пикап и оставлю тебя здесь помирать.
- Ладно, ладно. Дай секунду подумать, - бормочу я и задумываюсь, что спросить. Мне вот всё было интересно… Я поднимаю на Дэна глаза и встречаюсь с ним взглядом. - Окей. Во сколько ты потерял невинность?
- В шестнадцать, - отвечает он, и я морщусь.
- В четырнадцать, - неохотно признаюсь я.
Дэн хихикает.
Не могу поверить. Всем мои ответы хуже его. А я-то думал, что это он у нас плохиш.
- С парнем или девчонкой? - поспешно спрашиваю я, но тут же затыкаюсь, видя взгляд Дэна.
- Эй, эй. Сейчас моя очередь, - говорит он.
Вздохнув, я показываю ему рукой, чтобы он продолжал. Он не колеблется.
- С парнем или девчонкой? - спрашивает он.
Я смеюсь. Не смог сдержаться.
- С девчонкой, - отвечаю я.
- С парнем, - говорит он, уголки его губ изгибаются в игривой улыбке.
Я осознаю, что тоже улыбаюсь, и безуспешно пытаюсь заставить себя перестать лыбиться.
- Окей, - тихо говорю я и снова задумываюсь, что спросить. Что я не знаю о нём? - Кого ты больше всех ненавидишь?
Дэн молчит, улыбка сходит с его лица. Он становится печальным. Интересно, это потому что нет такого человека, которого бы он ненавидел, или он ненавидит слишком многих? Через какое-то время его губы снова изгибаются в улыбке, теперь уже не искренней.
- Ты видел его, - медленно говорит Дэн. - Мой сводный брат, Тони. Твоя очередь.
Здорово. И вот зачем я задал такой вопрос? Я думаю. Беру палочки и начинаю колупаться ими в странной, на вид овощной смеси.
Люди, которых я ненавижу: Марк, Гарри, Синди, практически все, с кем я учился, Хло, Тони, все мои начальники, коллеги по работе, моя тётя, Том…
И тут меня, как обухом по голове.
- Сэм, - говорю я, и на лице Дэна снова отражается удивление.
- Сэм? - повторяет он ошеломлённо. - За что ты его ненавидишь?
Я моргаю. Он что, совсем не понимает? Идиот.
- Это твой вопрос? Не думаю, что тогда будет честная игра, ты же на этот вопрос ответить не сможешь.
Дэн вздыхает, выглядя довольно раздражённым.
- Ладно, не отвечай на него. Но и не ожидай, что игра закончена, - предупреждает он.
- Окей, - безразлично отвечаю я. - Давай следующий вопрос.
У него становится какое-то зловещее выражение лица. Такого я у него ещё не видел, и это как-то пугает.
- Почему ты не ладишь с родителями?
Такое ощущение, что всё вокруг застыло и затихло. Словно всё живое и неживое в этом зале обратилось вслух и напряжённо ждёт, что я скажу.
Вот зачем он затеял эту треклятую игру. Вот что он хотел узнать с самого начала. Коварный ублюдок.
Я вспоминаю тот случай в Тако Белл. Мы тогда в разговоре умолчали о «болезненных моментах»… Вот в чём дело. Дэн решил, что пришло время поделиться ими, и поставил меня в такие условия, что я не могу избежать этого, не подорвав наших с ним отношений. Он знает меня намного лучше, чем должен бы был.
- Мой отец, - начинаю я, и снова замолкаю. Это тяжело, а я ещё даже ничего не сказал. - Он в больнице, ты же знаешь. Он умирает. - Почему-то, мне кажется, что об этом уместно сказать. По крайней мере, не похоже, чтобы Дэн удивился моим словам. - И он был… вроде как самым классным спортсменом в старших классах школы. А мама была чирлидером. Ну знаешь, типичные влюблённые друг в друга старшеклассники, - объясняю я. Видно, что Дэн хочет что-то спросить, но вежливо не перебивает меня. - Они поженились, когда им за двадцать было, университет уже закончили. То есть, это не была подростковая беременность. Но не думаю, что они вообще планировали когда-нибудь иметь детей.
Я замолкаю, потому что мимо нас проходит мужчина, проходит мучительно медленно, но я молча жду, крепясь, чтобы не зашвырнуть в него чем-нибудь.
- Отец был алкоголиком, - продолжаю я, словно и не прерывался. - Как и мой дед. Только тот был ещё хуже. Думаю, он бил его, но отец никогда об этом не говорил. И я никогда не видел деда. Иногда отец выходил из себя из-за какой-нибудь ерунды. Помню, однажды я разлил стакан молока, так он взбесился и заставил меня слизывать его с пола. Но он меня никогда не бил. Временами я мечтал, чтобы он меня побил, я бы тогда смог избавиться от него, понимаешь?
«Иди откапывай его!»
Я вздыхаю, проводя рукой по волосам, и поднимаю глаза на Дэна. Мы встречаемся с ним взглядами. У него на лице написано такое глубокое, искреннее сочувствие, что мне внезапно хочется заплакать. На глаза наворачиваются слёзы, и я пытаюсь несколько секунд ни о чём не думать, чтобы не расплакаться. Успокоившись, я продолжаю:
- Мама никогда не останавливала его. Она была в вечной депрессии и сидела на лекарствах, - я горько смеюсь. - Иногда я таскал у неё таблетки, потому что, заглотив целую кучу, ловил кайф. - Я слышу, как Дэн вздыхает, но не смотрю на него. - Но она никогда не пыталась остановить отца. Она просто жила в своём собственном маленьком мирке, упиваясь жалостью к себе и интересуясь исключительно собой. Она считала, что только у неё в жизни проблемы и не могла взгляда оторвать от своего грёбаного отражения в зеркале. - Я замолкаю и в попытке избавиться от неловкости запихиваю в рот псевдо-китайскую еду. Это мало помогает, и я проглатываю её, почти не жуя. - Мои родители не были такими уж плохими. На самом деле, не думаю, что они были чем-то хуже родителей из обычной среднестатистической семьи. Может даже были и лучше.
- Могу сказать тебе, что ты ошибаешься, - наконец, говорит Дэн, и я почему-то испытываю невероятное облегчение, снова слыша его голос. - Но не знаю, поверишь ли ты мне.
- Ты просто хочешь, чтобы мне стало легче, - говорю я, и на моих губах появляется слабая улыбка.
- Я знал, что ты так и скажешь.
- Потому что это правда, и ты это знаешь.
- Ну конечно. - Он рассеянно качает головой и пристально смотрит на меня. - Что-нибудь ещё расскажешь?
Я тоже отвечаю ему пристальным взглядом, решая, рассказать ему о Реде, этом глупом псе, или нет. Но упоминание о нём кажется мне неуместным. И кроме того, тогда бы мне пришлось рассказать ему о своём бывшем друге Джоне, а вот этого я не хочу. Так что я отрицательно качаю головой.
Дэн протяжно вздыхает и панически оглядывается – совсем не так, как я раньше. Затем наши взгляды пересекаются, и он натянуто улыбается.
- Полагаю, теперь моя очередь, да?
- Угу.
- Ладно, - медленно говорит он, рассеянно тыкая палочками в рис. - С чего бы начать. Боже…
- Я жду, - прерываю я его, просто чтобы позлить. А может, чтобы он немного расслабился. Он бросает на меня раздражённый взгляд, но видно, что на самом деле не злится.
- Окей. Знаешь, бывает так, что ненавидишь человека, при этом чувствуя себя виноватым за это. Полагаю, такие чувства я испытывал к своему отчиму. Он был мне настоящим отцом, более или менее, потому что мама вышла за него замуж, когда мне было всего три года. До встречи с ним я вообще ничего не помню. И отчим всегда был со мной мягок. Он был единственным, кто относился ко мне как к человеку, а не просто досадному результату маминой глупости. - Дэн вздыхает, всё ещё тыкая палочками в рис, будто пытаясь растереть его в порошок. - Но он боялся меня. Никогда не был достаточно смел, чтобы относиться ко мне как к своему родному сыну, поэтому я всегда был ублюдком его жены. Вот он и стал для меня козлом отпущения. Я ужасно вёл себя с ним. Они с матерью относились к совместным детям так, словно они были лучше меня, но я не мог выместить злобу на ней, хотя она была гораздо хуже его, поэтому я просто… Я хотел, чтобы он страдал.
Я прикусываю при этих словах губу. Кажется, я хотел того же со своим отцом.
- Но правда в том, - продолжает Дэн, в его голосе больше не слышно боли – теперь он какой-то механический, как у робота, или такой, будто он рассказывает историю, не имеющую к нему никакого отношения, - что он относился ко мне лучше, чем моя собственная мать. Я был большим задирой в школе, пользовался популярностью и всегда издевался над зубрилами и ботаниками, пока не признался открыто в том, что я гей – после этого я стал цепляться ко всем, даже к качкам. Так что я всегда нарывался на неприятности и был ходячей проблемой. Я плохо учился и воровал у родителей деньги – но не на наркотики или что-то подобное, а просто так. Большую часть времени я просто копил их, иногда тратил на всякую ерунду. Но у матери было что использовать против меня. Когда я открылся, мать – она католичка – обозвала меня грешником и попыталась выкинуть на улицу, и именно отчим тогда за меня заступился. А потом меня в восемнадцать поймали на воровстве, и опять отчим не дал меня вышвырнуть за дверь. Он заступался за меня до самого конца, пока мне не исполнилось девятнадцать и я не закончил школу – после этого он уже не мог найти причин, оправдывающих моё пребывание в доме. Я правда чувствую себя из-за этого виноватым, потому что он так много для меня сделал, а я не сделал для него ничего, даже не поблагодарил. Наоборот, я ужасно относился к нему.
- Так почему ты не скажешь ему этого сейчас? - спрашиваю я, и Дэн смотрит на меня с печалью в глазах.
- Он умер, - тихо говорит он и снова опускает взгляд. - Застрелился.
Я ничего не говорю. Мне бы, наверное, стоило отвести глаза, но я не могу оторвать их от лица Дэна. Он же избегает моего взгляда.
Уверен, он винит во всём себя. Он из таких. Чувствует себя виноватым в смерти отчима и считает, что это он подтолкнул его к этому. Мне нужно сказать ему, что он ни в чём не виноват, но слова не идут.
- Тогда-то я и разыскал своего отца, - продолжает он, не то чтобы неохотно, а как-то обречённо. - Я не думал, что наша встреча пройдёт так уж прям плохо. То есть, я конечно не ждал, что она пройдёт очень хорошо – в конце концов, если бы этому мужчине не было на меня наплевать, он бы ведь сам меня нашёл, да? – но я думал, у меня хватит сил выдержать всё. Я просто однажды появился на его пороге и его дочь… - Дэн замолкает, и на его лице появляется лёгкая, задумчивая улыбка. - У меня немало сводных братьев и сестёр… В общем, дверь открыла девушка, старше меня, и она пошла позвать отца… нашего отца. Он сразу меня узнал. Отослал дочь и начал тут же запугивать, прямо там, на пороге, даже не приглашая войти, называя меня ошибкой, никчёмным, отбросом и всяким дерьмом, как будто это я был виноват в том, что он изменял своей жене. Он сказал, что я его проклятие, причина всех его проблем. Я так разозлился, что тоже начал ему угрожать, сказал, что расскажу обо всём его жене и детям, расскажу всё. И если это не сработает, то я подам на него в суд – я не знал, могу ли на самом деле это сделать, но всё равно его припугнул. Так что он сказал, что оплатит моё обучение в университете, если я оставлю его семью в покое.
Дэн поджимает губы, а потом начинает их кусать. Он невидяще смотрит на коробки с китайской едой, погружённый в свои мысли, его рука застывает. Я хочу коснуться его.
- Я и не ожидал, что он примет меня с распростёртыми объятиями, но… я не думал, что будет так больно. Что он будет обзывать меня всеми этими словами, говорить, что я никчёмный и ненавистный… говорить, что само мое существование ему противно. А я, когда был помладше, надеялся, что мой отец, мой настоящий отец, лучше отчима. Конечно, умом я всегда понимал, что это не так, но всегда надеялся. Такая вот своеобразная надежда на сказку, что всё будет хорошо, что всё в конце концов образуется. Так что когда он вывалил на меня всё это дерьмо… - Дэн со вздохом замолкает и качает головой.
Проходит несколько секунд очень неловкого молчания. Я вспоминаю, каким облегчением для меня было услышать его голос после своей «жалостливой» истории, и пытаюсь придумать, что сказать, но в голову ничего не приходит. Я засовываю водянистую китайскую массу в рот и проглатываю её, чуть ли не давясь. Дэн безучастно смотрит на палочки в своей руке.
- Если мексиканцы едят это всё время, - говорю я, отодвигая от себя коробку с какой-то суррогатной овощной бурдой, - то хрен я уеду из Америки.
Слабая тень улыбки касается губ Дэна, едва видимая, но она есть. Он поднимает на меня глаза и больше не выглядит печальным.
- Это было забавно, да? - говорит он.
- О да, мне ужасно понравилось. Повторим как-нибудь, - с жаром соглашаюсь я, хватая коробку с белым рисом и начиная его есть.
Он совершенно безвкусный, но это лучше чем ничего.
Я утопаю в чашке с чаем каркаде,
Взахлёб иду ко дну несбыточных видений,
Где всё кружусь в неумолимом фуэте
Под звуки бьющихся, звенящих преломлений.
Гибискус алый рассыпается в закат
И лепестки-лучи плетут мой хрупкий траур.
Пока не начал по вискам греметь набат,
Я разливаю свою боль по тротуарам.
Кружится солнце, окроплённое слюной
Такой же красной, как подолы твоих платьев.
И лик сей мерзкий заменяется луной,
Гвоздящей светом на гниющее распятье.
Мой крик пробудит спящих гроз немую рать
И я, под буйством справедливости расправы,
Как лепестки на клочья буду кожу рвать,
Крестя дождём кровавым высохшие травы.
Опубликовано: 2017-05-26 20:34:02
Количество просмотров: 184
Количество просмотров: 184