Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
О тебе мне рассказал дождь. Восьмая часть
Дэн каким-то образом умудрился оставить у меня дома и мобильный и бумажник, так что я никак не могу с ним связаться. Но у меня есть его адрес.
Я подъезжаю к его дому, пытаясь вспомнить, какой у него этаж. Наугад иду на второй и чувствую одновременно облегчение и раздражение, когда дверь открывает Сэм. Педик Сэм, последний человек на земле, которого бы я хотел видеть.
- Ух ты, да ведь это Вэл! - глумливо-радостно восклицает он.
Я злобно смотрю на него.
- Пришёл вернуть кое-что Дэну, - отвечаю я, не утруждаясь ответным приветствием, хотя удержаться нереально трудно.
- Его нет дома.
- Он вернётся, - тихо говорю я, расправляя плечи и выпрямляясь – так я выше Сэма и, надеюсь, более внушительный. - Я что, не могу просто оставить его вещи тут?
Видно, что Сэму хочется сказать «нет», но достойной причины для отказа он не находит. Вместо этого он игнорирует мой вопрос.
- Где он их забыл?
- Не твоё дело.
- У тебя дома, да? - задумчиво протягивает Сэм. - Не могу поверить, что он всё ещё продолжает эту игру.
Я не хочу этого знать. Я хочу оставить здесь вещи Дэна и уйти, но у Сэма другие намерения. Когда я пытаюсь пройти мимо него в квартиру, чтобы просто бросить там мобильный и бумажник, он сдвигается, преграждая мне путь.
- Хочешь кое-что узнать, Вэл?
- Нет.
Сэм усмехается и женственным жестом убирает упавшие на лицо пряди волос.
- Хочешь узнать, зачем Дэн пришёл в ту пятницу на оргию?
- Не особенно.
Я снова пытаюсь пройти мимо него, но он не даёт мне этого сделать, подвигаясь.
- Дэн не из тех, кто отчаянно жаждет потрахаться, потому что не с кем. Он так же не из тех, кто ходит на подобные вечеринки.
- Мило.
В глазах Сэма появляется блеск – его развлекает наш разговор.
- Он пошёл туда, потому что я попросил его об этом. Потому что Том не переставая рассказывал мне о своём новом увлечении – одном мальчике с занятий по экономике, - улыбка сходит с его губ, а в глазах появляется злость. - Том сказал, что мне тоже понравится этот парень, что он пригласил его на пятничную вечеринку. Но я знал, что он мне не понравится.
- И это мило. Ты мне тоже не нравишься.
Сэм злобно смотрит на меня, затем опускает взгляд на пол, словно мои слова ему неприятны.
- Не перебивай! Как я уже сказал, Том пригласил этого парня на вечеринку, и я знал, что ничем хорошем это не закончится…
То же самое я чувствую в отношении нашего разговора. Ничем хорошим он не закончится – уж Сэм-то постарается. Мне следовало бы просто уйти, оставив вещи Дэна у себя, но я не делаю этого. Крохотная, обычно дремлющая мазохистская часть меня с напряжённым вниманием ждет продолжения.
- К счастью, - говорит Сэм с вернувшейся на лицо улыбкой, правда на этот раз немного грустноватой, - у меня есть невероятно сексуальный лучший друг, способный соблазнить любого натурала. И к счастью, этот лучший друг сделает всё, о чём бы я его не попросил.
- Интересно, - сухо комментирую я.
- Это я и сделал. Попросил лучшего друга соблазнить нового любимчика Тома. Я хотел, чтобы он убрал этого парня из моей жизни.
- И в процессе твой лучший друг решил пригласить этого парня в свою жизнь, бла-бла-бла. Я знаю эту историю, - презрительно говорю я.
Я хочу пройти в квартиру, и Сэм опять сдвигается, пытаясь полностью закрыть проход своим тщетушным тельцем.
- Эта история ещё не закончена, - отвечает он, уголки его губ опускаются. - Дэн всегда делает то, о чём я его прошу. Я сказал ему отделаться от тебя. И он это сделает. Отделается от тебя. Чтобы тебя не было ни в моей жизни, ни в его!
- Ты меня прямо испугал, - сердито отвечаю я. - Ты просто надеешься, что он так сделает. Если бы ты действительно верил ему, то не говорил бы мне всего этого. Сейчас ты пытаешься спугнуть меня, потому что боишься, что сам Дэн этого не сделает.
Да уж… Так ли это?
Глаза Сэма неверяще расширяются. Он довольно долго стоит так, молча смотря на меня и просто хлопая ресницами, а затем передёргивает плечами.
- Ты ошибаешься. Дэн всегда так поступает – даже если и не ради меня – но он всегда поступает именно так. Он любит играть с людьми, ломать их. Даже сейчас, я знаю, что он спит с другими. Так что не думай, будто он в тебя влюблён или испытывает к тебе какие-то чувства, потому что это не так!
Я разворачиваюсь и направляюсь к лифту. Сэм не следует за мной, но повышает голос, чтобы я мог его слышать.
- Ты заблуждаешься, Вэл! Дэн бросит тебя, так же, как и всех остальных. В тебе нет ничего особенного! Ты просто игрушка. Ты игрушка, и скоро Дэн устанет с тобой играть! Вот увидишь!
Зайдя в лифт, я жму на кнопку, и двери закрываются, обрывая голос Сэма. Слава Богу.
Дело не в том, что я ему не верю. Чёрт, да я уверен, что именно он втянул в это Дэна – слова Тома тому подтверждение. И дело не в том, что я доверяю Дэну. Ему вообще нельзя доверять. Просто я не думаю, что Дэн сможет причинить мне боль. Если он порвёт со мной, то я просто начну встречаться с Хло или кем другим. Дэн всего лишь парень, с которым легко и удобно трахаться.
Акулы не едят планктон. И мы будем жить в нашем океане в мирной гармонии друг с другом. Так что мне абсолютно нечего бояться со стороны Дэна.
Уху.
ღ
На самом деле, почему бы мне просто не порвать с ним самому? И вытащить себя из всего этого дерьма?
ღ
Как бы сильно мне не хотелось этого признавать, но к тому времени как я добираюсь до дома, настрой у меня меняется.
Дэн фальшивка. Дэн фальшивка. Он ублюдок, лжец и фальшивка.
Но в то же время я не могу найти этому подтверждения. Что в нём, мать его, такого фальшивого, а? Он не делает ничего такого, чего я от него не ожидал. Если он спит со всеми, так пусть спит. Если он со мной только для того, чтобы убрать меня из жизни Сэма, что ж, повеселимся, пока есть возможность. Думаю, я бы даже напугался, узнай, что он хочет серьёзных отношений со мной.
Потому что я сам не хочу серьёзных отношений.
Полагаю, самое ужасное в том, что где-то глубоко внутри себя я понимаю – всё это, абсолютно всё, из-за Сэма. Наши отношения с Дэном – всё в них до самой малости – сводятся к этому пидаристичному отвратному Сэмми. Всё началось с него и продолжается из-за него.
Если подумать, то получается, что я всего лишь удобная замена – дешёвка, игрушка, как сказал Сэм. Удобная замена ему.
Вспомнился бедняжка Гарри. Может он и не заслуживает чего-то особенного, но я уж точно заслуживаю в десять раз меньше его. Я хуже его, наверное, в сотню раз. Я даже разобраться в себе не могу.
Если акула будет плыть по океану с открытой пастью, то заглотнёт немало планктона. Этим всё и заканчивается. Для этого планктон и растёт. Чтобы его ели.
ღ
Мой босс из магазина велел, чтобы к четвергу я вернулся на работу, и если синяк к тому времени не сойдёт, замазать его макияжем.
Я послал его, сказав, что ухожу с работы. Теперь надо искать новую работу. Но я не буду.
Как-то пару лет назад на одном собеседовании меня спросили: «У вас большой опыт работы, но вы никогда не задерживаетесь на одном месте надолго. Почему?» Я удивился вопросу. Раньше меня никогда о таком не спрашивали. Я ответил, не подумав: «Боюсь обязательств, полагаю». Разумеется, работу я не получил.
Боюсь обязательств. Как может человек, который был в одном шаге от женитьбы, бояться обязательств? Три года, - говорят они.
Три длинных треклятых года с Синди.
Но если кто-то и разрушит наши с Дэном отношения, то этим человеком буду я. Из нас двоих Дэн меньший трус. Я могу драпать быстрее гепарда. Только убегаю я не от отношений.
Из моего кармана внезапно раздаются высокие, искажённые аккорды какой-то очумелой песни группы «Korn». Я достаю мобильный Дэна и смотрю на дисплей. «Джон». Почему-то это наводит меня на мысль о том, что Дэн дружит с парнем, который в старших классах был моим лучшим другом.
Фальшивка, лжец, изменщик и ублюдок. Я отвечаю на звонок.
- Привет, как дела?
На несколько секунд голос замолкает, а потом спрашивает:
- Это… Дэн?
- Да, а ты думал, кому звонишь? - спокойно отвечаю я, садясь на кровать. - Это ведь Джон? У тебя странный голос.
- Да… эм… у тебя тоже. Может, связь плохая, - говорит Джон. - Не важно. Я говорил с Денисом насчёт Мерседеса, и он сказал, что заплатит тебе за его починку.
На душе становится неприятно. Дэн механик. Что если это звонок по работе, а не по личным делам?
- … Дэн, ты тут?
- Да! - поспешно отвечаю я и мысленно шлёпаю себя за это по голове. Мне нужно было сделать вид, что звонок оборвался – Джон ведь и так думает, что связь плохая. - Что ты там сказал с ним не так?
- Не заводится.
- Что ж… угу… а если поконкретней?
- Неа, приятель, это твоя работа. Я ни черта не понимаю в машинах.
Я беззвучно вздыхаю. По крайней мере, мне не придётся врать о том, что я о них много знаю.
- Окей, тогда я перезвоню тебе, чтобы сказать, когда смогу его посмотреть.
- Ага. Хорошо. Эй, кстати, как там твой приятель Вэл?
- А? - Этого я не ожидал.
- Вэл. Его же так зовут? Разве ты не говорил, что он сильно ушибся?
- О, да, он в порядке.
- И всё? Он в порядке? И всё?
Его удивлённое недоверие почти ощутимо. Я морщусь.
- Угу. Он не то, чтобы в прекрасном здравии, или что-то типа того, но он уже и не такой псих. Так что всё нормально.
Джон неловко смеётся. Уверен, он начал меня подозревать. Никогда не умел притворяться.
- А ты разве не говорил, что был знаком с каким-то Вэлом? - спрашиваю я. - Вроде как школьным другом?
- Нет…
Я молчу. Не мой Джон. Слава Богу, не мой Джон.
- Может, это кто-то другой сказал.
- Может. Что ж, увидимся, окей?
- Окей.
- Позвони насчёт машины. Пока.
- Пока.
Я захлопываю крышку мобильного и выдыхаю. Это была, наверное, самая глупая вещь, которую я когда-либо делал.
Почему-то мысль о том, что Дэн знает людей, которых не знаю я, мне как обухом по голове.
Вздохнув, я откидываюсь на кровать и снова раскрываю мобильный. Я лежу, уставившись на дисплей (и почему меня не удивляют обои? – зелёно-серебрестый Корвет), и меня охватывает непреодолимое и злобное желание разодрать телефон. Разбить на части и разломать все чипы на маленькие кусочки. Но почему-то это кажется мне слишком драматичным актом.
А вот полное удаление списка контактов видится мне более приятной и извращённой местью. Я начинаю шариться в мобильном, ища список – телефон Дэна полностью отличается от моего, так что в процессе поиска я попадаю на опцию, ведущую ко всем его фотографиям. И, конечно же, не могу удержаться.
Самое первое фото меня удивляет. Сначала я думаю, что это мой снимок – я улыбаюсь на нём, и волосы слегка развиваются от ветра. Но после короткого изучения до меня доходит, чьё это фото, и кровь во мне закипает.
Это Сэм. Сэм, во всей своей счастливой педерастичности, улыбающийся и смеющийся и так похожий на меня. Та же стрижка, та же бледная кожа, то же, мать его, лицо… Грёбаный подражатель.
Нажав на кнопку, я злобно перехожу к другой фотографии. И словно в издевательство снова натыкаюсь на улыбающееся лицо Сэма. И следующее фото, и ещё одно, и ещё… Сэм в коридоре, Сэм курит сигарету, Сэм машет рукой, Сэм танцует, Сэм невероятно, невообразимо, невозможно довольный всё, чтоб его, время.
Затем идут странные фото – снимки молодых мужчин, исключительно красивых и очаровательных, мирно спящих. Каждый из них снят только единожды, и все незнакомцы спят. Какое-то время я наслаждаюсь мыслью, что Дэн – серийный убийца психопат, а это его жертвы, но потом эта мысль оставляет меня, потому что невозможно ошибиться в том, что все мужчины просто спят, а не мертвы. Растянувшиеся на кроватях, диванах, полу – они все выглядят безмятежными и невероятно красивыми.
Они все – его любовники. Мысль возникает сама собой, и я даже не пытаюсь с ней бороться. Все они красивы и появляются на фотографиях только раз – это его бывшие партнёры, любовники, мужчины на одну ночь.
Фотографий же Сэма бесчисленное количество, и все они выделяются, потому что только он бодрствует. Он единственный, кто сфотографирован не спящим. Потому что для Дэна он особенный.
Словно загипнотизированный я продолжаю просматривать снимки, даже не задерживаясь на них и переключая сразу же, как только вижу новое лицо. Детали не важны – задний план, одежда, позы – всё это незначительно. Единственное, что имеет значение – кто на фотографиях и спит этот человек или нет.
Но всё продолжается в том же духе. Больше всего фотографий Сэма. Картина меняется, только когда я дохожу до последнего снимка.
Это фотография Сэма. Снова. Но на ней он спит. Освещение необычное, всё в странных тенях… но он такой же умиротворённый, как и все остальные. Не задерживаясь на снимке, я захлопываю крышку мобильного.
Если спящие мужчины – любовники Дэна, и фото Сэма среди них, то это значит, что Сэм один из них. Всё правда. Сэм его любовник.
Я не хочу об этом думать.
ღ
Поздно вечером Дэн заезжает ко мне за своими забытыми вещами. Вместо того, чтобы просто взять их и уйти, он решает подоставать меня, словно считает, что мне его целый день не хватало. Он говорит, что ему нужно в туалет и возвращается с усмешкой на лице меньше чем через тридцать секунд.
- Зачем тебе тушь? - спрашивает он, помахав ей перед моим лицом.
Я отворачиваюсь, чувствуя одновременно и досаду и отвращение. Тушь Синди - последняя вещь, которую бы мне хотелось сейчас видеть. Нужно было выкинуть её месяцы назад.
- Она не моя, - отвечаю я.
За этим следует какое-то напряжённое молчание. Я оборачиваюсь и вижу, что Дэн хмуро уставился на тюбик.
- Чья она? - нерешительно спрашивает он.
О. Теперь он решил, что я ему изменяю. Идиот. Который, к слову сказать, не имеет никакого права чувствовать себя обиженным, потому что, насколько мне известно, сам гуляет направо и налево. Он, наверное, думает, я об этом не знаю.
Ублюдок. Фальшивка. Надо сказать ему, что тушь оставила цыпочка, которую я трахал пару ночей назад. Но я говорю правду.
- Бывшей подружки. Она вручила мне её в качестве подарка.
Лицо Дэна заметно просветляется.
- О, подарок типа «поздравляю с тем, что ты гей»?
- Нет. Насколько я понял, это был «давай расстанемся» подарок. Не спрашивай меня об этом.
- Зачем ты хранишь её? - в его голосе снова проскальзывает нотка нерешительности.
Раздражённо вздохнув, я саркастично отвечаю:
- Всегда мечтал стать трансвеститом.
- Хмм, надо попробовать накраситься, - бормочет Дэн почти неслышно и возвращается в ванную.
Я провожаю его взглядом, затем следую за ним. Войдя в ванную, я вижу его наклонившимся над раковиной с уже открытым тюбиком туши. Дэн немного настороженно держит кисточку около глаза.
- Ты идиот, - комментирую я, и уголки его губ изгибаются в усмешке.
- Они же так это делают, да? Просто расчёсывают кисточкой ресницы?
- Наверное.
Он пробует это сделать, явно осторожничая и боясь попасть себе в глаз, затем убирает кисточку и моргает.
- Кажется, у меня не получилось, - говорит он.
- Ты такой педик.
- Нифига! Если бы я им был, то умел бы краситься.
- Но ты же педик.
- Заткнись.
Дэн улыбается мне, затем с серьёзным видом снова поворачивается к зеркалу и, хмурясь, смотрит на своё отражение. Он ещё больше наклоняется над раковиной, почти утыкаясь носом в зеркало, и, опустив ресницы, подносит к ним подрагивающую руку с кисточкой. И осторожно начинает красить ресницы заново.
- Дэн, - говорю я, садясь на край ванны и наблюдая за ним.
- Уху, - отвлечённо угукает он.
- Знаешь… я думаю, тебе не нужно вести себя так, словно ты слуга Сэма.
- О чём ты, чёрт возьми, говоришь? - отвечает Дэн, но, кажется, мои слова не злят его и совершенно не задевают. Он даже ни на секунду не отрывается от своего занятия. Словно уже в курсе, что я всё знаю. Но я-то знаю, что это не так. Или это было не так?
Я опускаю взгляд на пол, на свои старые поношенные ботинки.
- Понятия не имею, что там между вами случилось, что ты настолько предан ему, но ты его портишь. Он ожидает, что ты будешь делать всё, о чём бы он тебя не попросил, но если он относится к тебе, как к слуге, то не заслуживает того, чтобы ты ему угождал.
- Я не веду себя, как его слуга.
- Тогда почему он считает, что ты будешь для него что-то делать?
- Мы друзья. Это же нормально для друзей – оказывать друг другу услуги.
- Что он делает для тебя?
- Да много чего.
- Да ладно, Дэн, - вздыхаю я и искоса замечаю, что он поворачивается ко мне. Подняв глаза, я встречаюсь с ним взглядом…
… И застываю. Дэн накрасил ресницы, они покрыты густым слоем туши, но сделал он это не очень-то аккуратно. Немного чёрного размазано вокруг глаз и на щеках, ресницы некрасиво слиплись. Он выглядит ужасно, и не только потому, что так плохо накрасился.
На лице Дэна злость, но в глазах плещется страх и отчаяние – это чёрные зияющие дыры, которых я никогда раньше не видел. Они влажны от ещё не пролившихся слёз. В его глазах треснувший, расколотый, разбитый вдребезги мир. Он готов заплакать, поглотить все своими несчастными, полными боли и горечи чёрными глазами, вытягивая жизнь из всего, что только есть, включая самого себя. Я снова опускаю взгляд на ботинки.
Фальшивка. Лжец. Предатель. Он обманывал меня всё это время. Я думал, он счастлив и уравновешен. Но теперь я знаю. Теперь я знаю, что он такой же, как все. Он лжец, а я не думал, что он будет мне в этом лгать.
- Да в чём проблема, а? Не понимаю, чего ты привязался ко мне с Сэмом. Мне плевать, если он тебе не нравится. Не надо втягивать меня в вашу с ним ссору, из-за чего бы там она у вас с ним не была! - говорит он.
Он говорит, а я смотрю на свои ботинки, и мне хочется плакать.
Я резко встаю и, оттолкнув его, возвращаюсь в гостиную. Там я быстро нахожу, где лежат мобильный и бумажник Дэна, хватаю их и сую ему в руки, как только он меня догоняет. Неосознанно я ещё раз смотрю в его несчастные глаза и снова вижу за ними осколки разбитого мира. На его лице больше нет злости, и от этого мне становится только хуже.
- Оставь меня в покое, - говорю я, опуская взгляд на свои ботинки, когда на лице Дэна отражается шок. - Никогда не хочу тебя больше видеть.
- Чт...?
- Убирайся.
Если бы я мог посмотреть ему в глаза, то выглядел бы более сильным, более жёстким и более решительным. Но я не могу. И потому что я не могу, ему труднее поверить в мои слова.
- Вэл…
Я поворачиваюсь к столу и дёргаю ящик. В нём лежит кулон с горгульей, отчаянно вцепившейся в висящий на цепочке рубиновый меч. Горгулья кажется крохотной и далеко не такой классной, как я её помнил. Ненавижу этот кулон. Он даже не в моём стиле. Мне ничуть не больно, когда я хватаю его и швыряю Дэну. Он подхватывает кулон с потерянным выражением на лице… Я упорно избегаю его взгляда.
- Убирайся. Я никогда больше не хочу тебя видеть, понял? Я устал от всего этого дерьма. Устал от тебя. Я хочу выбраться из твоей ненормальной жизни и могу это сделать, только бросив тебя.
Его лицо искажается от боли, а глаза напоминают мне о Медузе Горгоне. Я не смею смотреть в них, страшась смерти. Дэн молча стоит, ещё шокированный, потом хватает свою куртку и уходит, не говоря ни слова.
Что ж. Теперь всё улажено. Лжец изгнан из моей жизни, и мне не нужно больше терпеть его враньё, травиться его ядом и всё такое.
Я спугнул большую плохую акулу, и теперь в моей части океана безопасно.
Когда над городом повиснут корабли
И тёмных днищ поток угрюмый солнце скроет,
Сойдут с небес Дожди на улицы в пыли,
Сойдут с небес Ветра и воздух успокоят.
А в полночь молнии – канаты рухнут ниц,
По ним сбегут на землю громовые Ливни,
Напьются ямы, словно полости глазниц,
Вода заполнит пентаграммы сложных линий.
Под утро скроется из виду экипаж,
Корабль Гроз ветрило белое раскроет,
И поплывут за ним, как призрачный мираж,
Все остальные к горизонту – волнам моря.
Там, наверху, тихонько реют паруса
И удивлённых птиц отсюда слышу крики.
Бывают всё-таки на свете чудеса,
О коих до сих пор не написали книги.
Я чувствую себя так, словно потерпел неудачу. Это чувство сродни тому, что возникает у вас, когда вам возвращают в школе письменную работу – очень важную, к которой вы долго и упорно готовились – и вы видите рядом со своим ох-как-безукоризненно сформулированным тезисом огромную красную обведённую в круг цифру «два».
«Ты должен поговорить с Джоном», - сказала мне тогда мама. Бедная женщина. Она на самом деле пыталась мне помочь. Отдаю ей должное. Просто у неё не получилось.
Но мам, теперь я поговорил с Джоном, поговорил с Дэном и освободился от самой большой проблемы в своей жизни.
И посмотри, куда это меня привело? Акулы больше нет, и вся экосистема разваливается.
- Он умирает, Вэл, - говорит мне мама по телефону, и я нервно сдвигаю на ухе мобильный. - Твой папа умирает, а ты даже не хочешь его навестить?
- Он не отец мне, - отвечаю я.
- Он старался, Вэл. Ты не понимаешь. У тебя нет детей. Это трудно. Твой папа делал всё возможное, чтобы быть тебе хорошим отцом.
Я откидываюсь на подушки и вытираю с глаз слёзы. Не знаю, почему плачу. Я плачу не из-за отца, и уж точно не из-за Дэна.
Причина моих слёз ускользает от меня.
Мама не знает, что я плачу, и я изо всех сил пытаюсь подавить рыдания, чтобы она этого не услышала.
- Значит, он недостаточно хорошо старался. Недостаточно просто стараться.
- Вэл, ведь у тебя не такая уж плохая жизнь. Что твой папа сделал прямо такого ужасного?
- Ред, - просто говорю я. Она поймёт, о чём я.
От воспоминаний на глаза снова наворачиваются слёзы. Вот почему я плачу. Вот из-за чего.
- Ты заслужил это. Отец сказал тебе не трогать пистолет. Ты не послушался и был справедливо наказан.
Я не могу больше сдерживаться, горло перехватывает, у меня вырывается всхлип, и я начинаю тихо рыдать. Мама ничего не говорит, хотя должна понимать, что со мной сейчас происходит.
- Так же, как мой друг Дэнн заслуживал побои за плохие оценки? Обычное наказание.
- Перестань говорить глупости, - раздражается мама. Я слышу в её голосе напряжение. - Это не одно и то же, и ты это знаешь. Твой папа никогда тебя и пальцем не трогал.
- Жаль, что это действительно так. Если бы он меня бил, всё было бы гораздо проще.
- Покажи мне свои шрамы, Вэл, тогда мы и поговорим о твоих мучениях, - зло отвечает она.
- Мои шрамы не из тех, что можно показать.
- О, бедняжка.
Теперь она зла на меня. Раньше я очень боялся её разозлить, но сейчас мне плевать. Сейчас я почти жажду этого, потому что и сам хочу злиться на неё.
- Знаешь что? Мы обеспечили тебе хорошую жизнь. У тебя она была лучше, чем у многих детей. Ты просто бесишься с жиру.
- Что ж, тогда позволь мне беситься, - резко отвечаю я. - Скажи отцу: я надеюсь, что он умрёт медленной и мучительной смертью! - Я думаю, не добавить ли: «И ещё скажи ему, что я гей», но не делаю этого лишь потому, что это неправда. Я собираюсь вернуться к девчонкам. С ними легче, и безопаснее. С ними не настолько сложно, и я знаю, что дать им, чтобы заткнуть. Они безликие. С ними я не чувствую себя таким никчёмным.
Дэн принёс с собой в мою жизнь кучу проблем, и он не стоил того. Я рад, что он ушёл. Отношения с ним были всего лишь новым опытом, баловством. С парнями скучно. Я не любил Дэна, я не любил Дэнна, и я не успел сблизиться с Джоном. С парнями у меня никогда не было ничего серьёзного. Я просто… просто развлекался, а сейчас принял решение остановиться.
Я нажимаю на отбой, не сказав больше ни слова, и накрываюсь одеялом. Сейчас только семь тридцать утра. Я не устал. Мне просто тоскливо.
Перевернувшись в кровати, я начинаю думать о Реде. Ред – глупый пёс. Я безумно его любил, но лучше бы его вообще у меня не было.
Помню, как отец пришёл домой, счастливо размахивая своим новейшим сверкающим пистолетом сорок пятого калибра.
«Купил его на выставке оружия в Мексике», - довольно улыбался он.
Он позволял сколько угодно смотреть на него, но запрещал прикасаться.
«Тронешь пистолет, и ты труп!» - сказал он.
Моему другу Джону пистолет ужасно нравился. Его глаза загорались, как только он его видел. Так что, когда однажды родители ушли, он не смог устоять.
«Возьми пистолет. Я расставлю мишени на заднем дворе», - сказал он и убежал.
Джон сбил все банки, попадал прямо в цель. Он был лучше меня. Я сбил только одну.
«Держи его ровно», - говорил Джон, стоя за моей спиной и обучая меня. - Ты должен сосредоточиться. Не стреляй, пока не убедишься, что правильно прицелился. Скорость придёт с практикой, но начинать надо с хорошего прицела.
Помню, как я внимательно смотрел на банку, сосредотачиваясь, как никогда раньше. Я так напряжённо смотрел на неё, что мне казалось, будто она двигается. Как только я был готов, как только нажал на курок, рядом с банкой мелькнул тёмно-рыжий мех. Даже сквозь оглушительный грохот выстрела я услышал, как мой пёс взвизгнул от боли. Я видел каждую каплю крови, каждый осколок черепа, каждую частичку мозга, когда его голова взорвалась и вся эта масса забрызгала ворота. Я видел, как сжимался каждый мускул тела моего пса, когда он рухнул на землю. Я чуть не умер в последующие секунды убийственной тишины.
«Прости, Вэл», - сказал Джон через какое-то время.
Я не мог ответить ему. Меня трясло. Я плакал.
«Я не должен был… Я не должен был просить…»
Отец был так взбешён, что заставил меня спать в одной постели с мёртвым псом, словно в каком-то жутком криминальном фильме. Я сидел в своей комнате, обессилевший, но не смыкающий глаз, дрожа и плача, и не отводя взгляда от искалеченного трупа, почти ожидая, что пёс вдруг оживёт, поднимется и убьёт меня, отомстив за себя.
Я подумал, что отец просто преподнёс мне урок. Когда после полуночи он лёг спать, я вытащил тело пса из дома и закопал на заднем дворе, недалеко от того места, где его застрелил. Утром отец был в ярости.
«Думаешь, так легко отделаешься? Иди откапывай его!» - кричал он.
Я сделал это. Откапал его и был вынужден провести с ним ещё одну ночь. С окровавленной, грязной, гниющей плотью – жутким напоминанием того, что я натворил, и тем, что осталось от собаки, которую я так безумно любил. Словно мне было недостаточно одного только чувства вины.
Помнится, после этого я хотел убить себя так, чтобы отец был вынужден провести ночь с моим мёртвым, окровавленным трупом. Я хотел запереть нас обоих в комнате, взять пистолет и прострелить себе голову, и чтобы отец сидел со мной, пока его кто-нибудь не найдёт. Но мне так и не выпало шанса ему отомстить.
А теперь он умирает. И, наверняка, умирает тихо и безболезненно, прожив такую долгую и радостную жизнь. Жаль, у меня нет кровавого трупа какой-нибудь собаки, застреленной в голову – я бы бросил её на больничную кровать отца. Я хочу заставить его страдать – всегда этого хотел, а теперь такой возможности мне уже не представится.
ღ
Разница между Дэном и мной в том, что в то время как я бегу от своих проблем, он встречает их лицом к лицу. В то время как я думаю, прежде чем действовать, Дэн поступает необдуманно и безрассудно.
Если бы Дэн порвал со мной, то я, скорее всего, подумал бы о том, чтобы схватить пистолет, ворваться к нему в квартиру, направить на него дуло и запугать. Потом я решил бы, что это бредовая идея, пришедшая в голову со злости, и на этом бы всё и закончилось. Но Дэн не такой, и поэтому, проснувшись, я смотрю прямо в дуло пистолета сорок пятого калибра.
Я не очень-то разбираюсь в оружии, но могу узнать этот пистолет так же легко, как узнаю жирафа среди табуна лошадей, даже если он и находится в такой близи от моего лица. Я знаю, что в переносицу мне упирается дуло именно этого пистолета, а не какого-то другого, так же ясно, как знал бы, что меня затоптал копытами именно жираф, а не конь.
Мне вспоминается строчка из песни.
… У жирафов есть копыта?
Или Дэн напился или у него снесло крышу. Не знаю, что бы я предпочёл.
- Не двигайся, - шипит он.
- А похоже, что я собираюсь это сделать? - Посмотрите-ка, у меня даже хватает наглости дерзить под дулом пистолета. Я с самого начала знал, что нашим отношениям придёт каюк. Не обращайте внимания на чёрный юмор, у меня это нечаянно вырвалось.
Что же случилось с сердцем парня…
Хм. Опять эта песня привязалась. Застряла у меня в голове. Словно пуля.
Снедаемым болью и медленно сходящим с ума…
Дуло ещё сильнее вжимается в мою переносицу, и я свожу глаза в кучку, чтобы посмотреть на него. Чёрт, теперь я помру раньше своего отца.
Бреду по пепелищу новой жизни…
Дэн на самом деле меня убьёт? Иногда я думаю о том, что лучше бы вообще никогда его не встретил, но не сейчас.
- Вставай, - приказывает Дэн.
- Мне казалось, ты сказал «Не двигайся», - отвечаю я. Чёрт, он так точно меня пристрелит. На его месте, я бы к этому моменту уже себя застрелил.
Дэн рычит, хватает меня за воротник и дёргает, ставя на ноги – почти. Я ему не помогаю с этим, так что у него получается только стащить меня с кровати, и я шлёпаюсь на пол. Затем дуло жёстко тычется мне в висок.
- Вставай, - повторяет Дэн, в его голосе сквозит раздражение – очень, очень сильное раздражение.
Я подчиняюсь.
Дэн выводит меня из квартиры, прижимая дуло пистолета к спине – так его меньше видно. Когда мы проходим в холле мимо домовладельца, тот ничего не замечает, просто улыбается нам и машет, ублюдок. Хотя, может, это и к лучшему. Не думаю, что Дэн собирается меня убивать. Не верю в это ни капли.
Без единой достойной причины принять то, как всё изменилось…
Дон, дон, дон…
Смотрю в дуло пистолета сорок пятого калибра…
Корвет припаркован прямо у подъезда, в запрещённом месте. Я залезаю в салон, не дожидаясь, пока Дэн прикажет мне это сделать – если бы в меня не был направлен пистолет, это было бы похоже на обычную нашу поездку.
Верх Корвета опущен. Такое бывает крайне редко.
Дэн быстро обегает капот, словно боится, что я попытаюсь выскочить из машины и удрать. Идиот. Он забирается на водительское сидение и снова поднимает пистолет. И я впервые смотрю ему в лицо.
Краска смыта с его ресниц, но от неё, как и от любой другой туши, всё равно остались следы. Только сейчас это уже не тушь, а тёмные круги под глазами, будто Дэн давно не высыпается. Светлые полоски посреди этих теней говорят о том, что он плакал.
- Вэл, я… - слабо начинает он и замолкает, умоляюще изогнув брови.
Я почти слышу продолжение его фразы у себя в голове: «Я не хочу этого делать. Мне жаль, что я это сделал. Прости».
- Дэн, прости меня, - шепчу я, откидывая голову на подголовник и имитируя слабую интонацию Дэна. Если у меня получится сделать это хотя бы вполовину так же хорошо, как вышло у него, то он меня не застрелит. Он просто физически не сможет меня пристрелить.
Дэн долгое время смотрит на меня, и я не отвожу от него глаз. Потом он перекладывает пистолет в левую руку и заводит машину – не помню, чтобы он вставлял при мне ключ в зажигание, и это значит, ключ был там с самого начала. То есть, Дэн поднялся ко мне в квартиру, оставив незапертыми двери и ключ в своём почти новом Корвете на этих неспокойных улицах города.
Мне плевать, в каком нестабильном эмоциональном состоянии он сейчас находится – это самая глупая вещь, которую он когда-либо делал. Может, я позже найму кого-нибудь, чтобы у него эту машину спёрли, просто потому что он этого заслуживает.
Заведя машину, Дэн в своей обычной манере (в которой, правда, сейчас нет обычной надменной спеси), давит на газ и с визгом тормозов выруливает на дорогу. Он ведёт машину быстро, может быть, быстрее, чем всегда, втискиваясь между автомобилями и обгоняя их – далеко впереди нас свет светофора переключается на жёлтый, и на секунду мне кажется, что Дэн рванёт, чтобы проскочить, но в последнюю минуту он резко даёт по тормозам, и Корвет с визгом останавливается.
Дэн, похоже, погружается в свои мысли и не обращает ни на что внимания. Я осторожно тянусь к нему и касаюсь его руки, заставляя выйти из ступора и посмотреть на меня.
- Не думаю… - я удивлённо замолкаю, когда он бросает мне на колени пистолет. Шокированный, я смотрю на него, боясь дотронуться.
- Прости, Вэл. Я отвезу тебя сейчас домой.
Я пялюсь на пистолет на своих коленях, и в голове мелькают картинки с мёртвым телом моего пса и мёртвым телом Дэна – с прострелянной головой, смотрящим на меня с бесконечной грустью в безжизненных чёрных глазах в обрамлении толстого слоя уродливой туши. Я не протягиваю руки, чтобы взять пистолет.
- Просто… - невнятно продолжает Дэн, нервно проводя рукой по волосам. Загорается зелёные свет, и Дэн трогается с места. - Просто… Когда у тебя было сотрясение… ты кое-что сказал…
Я с любопытством гляжу на него.
- Что?
- Ты сказал… Сказал, что любишь меня…
Во мне поднимается какой-то непонятный страх. Нет, это не страх, но и не нервозность тоже. Это какой-то ужасный гибрид из того и другого. И мне не нравится это чувство.
Снова красный свет светофора, и мы останавливаемся.
- Дэн, - начинаю я, и мой голос срывается между двумя слогами. - Я… я не помню этого. Но я вообще плохо помню тот день. Ты же знаешь. Я… я, наверное, шутил. Ну, может, дразнил тебя. Или ещё что. - Теперь я так же невнятно бормочу, как и он.
- Шутил, да? - Его взгляд возвращается к пистолету на моих коленях. Он смотрит на него жадно, но в то же время с тоской. Если он и хочет его использовать, то точно уж не на мне. - Это жестоко.
- Да ладно тебе. Ты тоже мне это говорил, когда сидел в камере. Ты сказал, что любишь меня, просто потому, что я принёс тебе сигареты.
Дэн поднимает потрясённый взгляд на моё лицо. Он никогда ещё не выглядел таким несчастным и преданным. Загорается зелёный свет, и Дэн смотрит на дорогу.
- Ты сказал, что не помнишь этого.
- Чего?
- Камеру. Ты сказал, что из-за сотрясения ничего не помнишь. Сказал, что последнее, что помнишь – как выпрыгнул из машины.
Он бросает на меня взгляд, и по его лицу ясно, о чём он думает: «Ты лжец».
Я задумываюсь. Я ведь и правда этого не помнил. А сейчас вспомнил. Вроде как.
Я помню расстроенное лицо скинхэда, буравящего меня взглядом из-за того, что пришли не к нему, а к Дэну.
- Я кое-что вспомнил, - говорю я.
Он смотрит на меня недоверчиво и в то же время обиженно.
- Но я помню, как ты сказал мне эти слова. И ты сказал их в шутку – то же самое ты мог бы сказать другу или вообще незнакомому человеку, который бы принёс тебе сигареты. Я никогда не был для тебя кем-то особенным. Только игрушкой.
- Почему ты сказал, что не помнишь этого? - спрашивает он, не обращая внимания на мои слова.
- Потому что я не помнил! - раздражённо восклицаю я.
- Но это не было шуткой, - вдруг заявляет Дэн, снова меня игнорируя. Кажется, он думает вслух.
- Ты хочешь сказать, что сидя в камере, после того, как тебя задержали и отобрали сигареты, ты серьёзно…
- Нет, - прерывает меня он, отрицательно качая головой. - Когда ты сказал мне это, твои слова не были шуткой. Ты сказал их сразу после того, как я тебя поцеловал. Ты не шутил, ты говорил серьёзно.
Я не отвечаю, всё ещё не помня, как говорил это. Я всё ещё не помню ничего из того дня.
- Я не могу… не могу вспомнить, Дэн. Но это не важно, потому что это была шутка. Я не люблю тебя.
За этим следует долгое, сокрушительное молчание. Дэн опускает голову, но не очень низко, так, чтобы всё же видеть дорогу.
- Я люблю тебя, Вэл, - наконец, говорит он, и у меня в душе снова поднимается тот самый нервозный страх.
Он всё-таки сказал это. Так и знал, что этим всё и закончится. Теперь он не просто приятель для траха, и виноват в этом сам.
Мне хочется ответить, что я тоже его люблю, но я не поддаюсь порыву. Это всего лишь эмоции. Если я скажу слова вслух, то пожалею об этом. В конец концов я не должен забывать: всё это не из-за меня, всё это только из-за Сэма. Дэну нужен Сэм. Я лишь его замена – конечно, я ему и в подмётки не гожусь, но лучше уж это, чем ничего. Если я скажу в ответ, что люблю его, то стану ничем.
Голодная акула просит и умоляет позволить ей сожрать меня. Ей нужен планктон, чтобы выжить.
Чёртов Дэн. Я ему доверял. Верил, что он не будет мне лгать…
Мой взгляд упирается в маячащее за окном серое небо, и неожиданно я чувствую, как на меня накатывает какое-то странно тревожное беспокойство. Стало пугающе тихо.
Дэн касается ногой тормоза, ожидая, что загорится красный свет, но как только он это делает, сигнал меняется на зелёный. Он, не колеблясь, снова жмёт на газ. Выезжая на перекресток мы оба одновременно смотрим налево. Я вижу, как Дэн поворачивает голову в ту же самую секунду, что и я, словно где-то в глубине души мы чувствуем, что должно случиться что-то плохое, и неосознанно наши тела напрягаются как раз за долю секунды до того, как это плохое происходит.
Я в панике выбрасываю руки, ища какой-нибудь опоры. Правая вцепляется в ручку двери, а левая… Пальцы левой свободно обхватывают гладкий металл пистолета – несмотря на мой ужас, рука не сжимается вокруг него. Она держит пистолет нежно, словно любя, когда я смотрю, как левая фара тяжёлого внедорожника врезается в машину, разбивая окно Дэна.
«Тронешь пистолет, и ты труп!» - когда-то сказал мне отец.
Голос…
Скажи мне, единственный, что же
Расправить тяжёлые крылья
В час тёмный с тобой нам поможет?
Лежим во степи на ковыли
И смотрим на звёзды. Тревожно
От въевшейся под кожу пыли…
Мы чувствуем, как земли соки
Бегут в направленье рассвета,
Гуляет по травам высоким
Подвыпивший радостный ветер.
И вот, уже солнце высоко,
И мир весь трепещуще-светел…
Неведомой силы движенье
Поднимет, поставит на ноги
И мы побредём без решения
По белой коварной дороге
В бескрайнюю область мышления,
Туда, где слетаются боги.
И голос проникнет в сознание,
Подскажет, что ложно, что верно.
Один из нас к осени сможет
Достигнуть мечты своей первым.
Ах, что же тогда меня гложет,
Что ловко цепляет за нервы?..
Покинуть тебя – сердце вынуть,
Но счастье твоё всего стоит.
Мне голос сказал: «Пора скинуть
Все маски, отдаться покою»
Останусь один в ночи стынуть,
Лишь Месяц лучи ко мне склонит…
Скажи мне, единственный, что же
Не тянет обратно на небо?
Он был мне всей жизни дороже…
Кружусь над дорогой со снегом,
И даже стремглав пустясь, бегом
Его не найду я, похоже…
Я подъезжаю к его дому, пытаясь вспомнить, какой у него этаж. Наугад иду на второй и чувствую одновременно облегчение и раздражение, когда дверь открывает Сэм. Педик Сэм, последний человек на земле, которого бы я хотел видеть.
- Ух ты, да ведь это Вэл! - глумливо-радостно восклицает он.
Я злобно смотрю на него.
- Пришёл вернуть кое-что Дэну, - отвечаю я, не утруждаясь ответным приветствием, хотя удержаться нереально трудно.
- Его нет дома.
- Он вернётся, - тихо говорю я, расправляя плечи и выпрямляясь – так я выше Сэма и, надеюсь, более внушительный. - Я что, не могу просто оставить его вещи тут?
Видно, что Сэму хочется сказать «нет», но достойной причины для отказа он не находит. Вместо этого он игнорирует мой вопрос.
- Где он их забыл?
- Не твоё дело.
- У тебя дома, да? - задумчиво протягивает Сэм. - Не могу поверить, что он всё ещё продолжает эту игру.
Я не хочу этого знать. Я хочу оставить здесь вещи Дэна и уйти, но у Сэма другие намерения. Когда я пытаюсь пройти мимо него в квартиру, чтобы просто бросить там мобильный и бумажник, он сдвигается, преграждая мне путь.
- Хочешь кое-что узнать, Вэл?
- Нет.
Сэм усмехается и женственным жестом убирает упавшие на лицо пряди волос.
- Хочешь узнать, зачем Дэн пришёл в ту пятницу на оргию?
- Не особенно.
Я снова пытаюсь пройти мимо него, но он не даёт мне этого сделать, подвигаясь.
- Дэн не из тех, кто отчаянно жаждет потрахаться, потому что не с кем. Он так же не из тех, кто ходит на подобные вечеринки.
- Мило.
В глазах Сэма появляется блеск – его развлекает наш разговор.
- Он пошёл туда, потому что я попросил его об этом. Потому что Том не переставая рассказывал мне о своём новом увлечении – одном мальчике с занятий по экономике, - улыбка сходит с его губ, а в глазах появляется злость. - Том сказал, что мне тоже понравится этот парень, что он пригласил его на пятничную вечеринку. Но я знал, что он мне не понравится.
- И это мило. Ты мне тоже не нравишься.
Сэм злобно смотрит на меня, затем опускает взгляд на пол, словно мои слова ему неприятны.
- Не перебивай! Как я уже сказал, Том пригласил этого парня на вечеринку, и я знал, что ничем хорошем это не закончится…
То же самое я чувствую в отношении нашего разговора. Ничем хорошим он не закончится – уж Сэм-то постарается. Мне следовало бы просто уйти, оставив вещи Дэна у себя, но я не делаю этого. Крохотная, обычно дремлющая мазохистская часть меня с напряжённым вниманием ждет продолжения.
- К счастью, - говорит Сэм с вернувшейся на лицо улыбкой, правда на этот раз немного грустноватой, - у меня есть невероятно сексуальный лучший друг, способный соблазнить любого натурала. И к счастью, этот лучший друг сделает всё, о чём бы я его не попросил.
- Интересно, - сухо комментирую я.
- Это я и сделал. Попросил лучшего друга соблазнить нового любимчика Тома. Я хотел, чтобы он убрал этого парня из моей жизни.
- И в процессе твой лучший друг решил пригласить этого парня в свою жизнь, бла-бла-бла. Я знаю эту историю, - презрительно говорю я.
Я хочу пройти в квартиру, и Сэм опять сдвигается, пытаясь полностью закрыть проход своим тщетушным тельцем.
- Эта история ещё не закончена, - отвечает он, уголки его губ опускаются. - Дэн всегда делает то, о чём я его прошу. Я сказал ему отделаться от тебя. И он это сделает. Отделается от тебя. Чтобы тебя не было ни в моей жизни, ни в его!
- Ты меня прямо испугал, - сердито отвечаю я. - Ты просто надеешься, что он так сделает. Если бы ты действительно верил ему, то не говорил бы мне всего этого. Сейчас ты пытаешься спугнуть меня, потому что боишься, что сам Дэн этого не сделает.
Да уж… Так ли это?
Глаза Сэма неверяще расширяются. Он довольно долго стоит так, молча смотря на меня и просто хлопая ресницами, а затем передёргивает плечами.
- Ты ошибаешься. Дэн всегда так поступает – даже если и не ради меня – но он всегда поступает именно так. Он любит играть с людьми, ломать их. Даже сейчас, я знаю, что он спит с другими. Так что не думай, будто он в тебя влюблён или испытывает к тебе какие-то чувства, потому что это не так!
Я разворачиваюсь и направляюсь к лифту. Сэм не следует за мной, но повышает голос, чтобы я мог его слышать.
- Ты заблуждаешься, Вэл! Дэн бросит тебя, так же, как и всех остальных. В тебе нет ничего особенного! Ты просто игрушка. Ты игрушка, и скоро Дэн устанет с тобой играть! Вот увидишь!
Зайдя в лифт, я жму на кнопку, и двери закрываются, обрывая голос Сэма. Слава Богу.
Дело не в том, что я ему не верю. Чёрт, да я уверен, что именно он втянул в это Дэна – слова Тома тому подтверждение. И дело не в том, что я доверяю Дэну. Ему вообще нельзя доверять. Просто я не думаю, что Дэн сможет причинить мне боль. Если он порвёт со мной, то я просто начну встречаться с Хло или кем другим. Дэн всего лишь парень, с которым легко и удобно трахаться.
Акулы не едят планктон. И мы будем жить в нашем океане в мирной гармонии друг с другом. Так что мне абсолютно нечего бояться со стороны Дэна.
Уху.
ღ
На самом деле, почему бы мне просто не порвать с ним самому? И вытащить себя из всего этого дерьма?
ღ
Как бы сильно мне не хотелось этого признавать, но к тому времени как я добираюсь до дома, настрой у меня меняется.
Дэн фальшивка. Дэн фальшивка. Он ублюдок, лжец и фальшивка.
Но в то же время я не могу найти этому подтверждения. Что в нём, мать его, такого фальшивого, а? Он не делает ничего такого, чего я от него не ожидал. Если он спит со всеми, так пусть спит. Если он со мной только для того, чтобы убрать меня из жизни Сэма, что ж, повеселимся, пока есть возможность. Думаю, я бы даже напугался, узнай, что он хочет серьёзных отношений со мной.
Потому что я сам не хочу серьёзных отношений.
Полагаю, самое ужасное в том, что где-то глубоко внутри себя я понимаю – всё это, абсолютно всё, из-за Сэма. Наши отношения с Дэном – всё в них до самой малости – сводятся к этому пидаристичному отвратному Сэмми. Всё началось с него и продолжается из-за него.
Если подумать, то получается, что я всего лишь удобная замена – дешёвка, игрушка, как сказал Сэм. Удобная замена ему.
Вспомнился бедняжка Гарри. Может он и не заслуживает чего-то особенного, но я уж точно заслуживаю в десять раз меньше его. Я хуже его, наверное, в сотню раз. Я даже разобраться в себе не могу.
Если акула будет плыть по океану с открытой пастью, то заглотнёт немало планктона. Этим всё и заканчивается. Для этого планктон и растёт. Чтобы его ели.
ღ
Мой босс из магазина велел, чтобы к четвергу я вернулся на работу, и если синяк к тому времени не сойдёт, замазать его макияжем.
Я послал его, сказав, что ухожу с работы. Теперь надо искать новую работу. Но я не буду.
Как-то пару лет назад на одном собеседовании меня спросили: «У вас большой опыт работы, но вы никогда не задерживаетесь на одном месте надолго. Почему?» Я удивился вопросу. Раньше меня никогда о таком не спрашивали. Я ответил, не подумав: «Боюсь обязательств, полагаю». Разумеется, работу я не получил.
Боюсь обязательств. Как может человек, который был в одном шаге от женитьбы, бояться обязательств? Три года, - говорят они.
Три длинных треклятых года с Синди.
Но если кто-то и разрушит наши с Дэном отношения, то этим человеком буду я. Из нас двоих Дэн меньший трус. Я могу драпать быстрее гепарда. Только убегаю я не от отношений.
Из моего кармана внезапно раздаются высокие, искажённые аккорды какой-то очумелой песни группы «Korn». Я достаю мобильный Дэна и смотрю на дисплей. «Джон». Почему-то это наводит меня на мысль о том, что Дэн дружит с парнем, который в старших классах был моим лучшим другом.
Фальшивка, лжец, изменщик и ублюдок. Я отвечаю на звонок.
- Привет, как дела?
На несколько секунд голос замолкает, а потом спрашивает:
- Это… Дэн?
- Да, а ты думал, кому звонишь? - спокойно отвечаю я, садясь на кровать. - Это ведь Джон? У тебя странный голос.
- Да… эм… у тебя тоже. Может, связь плохая, - говорит Джон. - Не важно. Я говорил с Денисом насчёт Мерседеса, и он сказал, что заплатит тебе за его починку.
На душе становится неприятно. Дэн механик. Что если это звонок по работе, а не по личным делам?
- … Дэн, ты тут?
- Да! - поспешно отвечаю я и мысленно шлёпаю себя за это по голове. Мне нужно было сделать вид, что звонок оборвался – Джон ведь и так думает, что связь плохая. - Что ты там сказал с ним не так?
- Не заводится.
- Что ж… угу… а если поконкретней?
- Неа, приятель, это твоя работа. Я ни черта не понимаю в машинах.
Я беззвучно вздыхаю. По крайней мере, мне не придётся врать о том, что я о них много знаю.
- Окей, тогда я перезвоню тебе, чтобы сказать, когда смогу его посмотреть.
- Ага. Хорошо. Эй, кстати, как там твой приятель Вэл?
- А? - Этого я не ожидал.
- Вэл. Его же так зовут? Разве ты не говорил, что он сильно ушибся?
- О, да, он в порядке.
- И всё? Он в порядке? И всё?
Его удивлённое недоверие почти ощутимо. Я морщусь.
- Угу. Он не то, чтобы в прекрасном здравии, или что-то типа того, но он уже и не такой псих. Так что всё нормально.
Джон неловко смеётся. Уверен, он начал меня подозревать. Никогда не умел притворяться.
- А ты разве не говорил, что был знаком с каким-то Вэлом? - спрашиваю я. - Вроде как школьным другом?
- Нет…
Я молчу. Не мой Джон. Слава Богу, не мой Джон.
- Может, это кто-то другой сказал.
- Может. Что ж, увидимся, окей?
- Окей.
- Позвони насчёт машины. Пока.
- Пока.
Я захлопываю крышку мобильного и выдыхаю. Это была, наверное, самая глупая вещь, которую я когда-либо делал.
Почему-то мысль о том, что Дэн знает людей, которых не знаю я, мне как обухом по голове.
Вздохнув, я откидываюсь на кровать и снова раскрываю мобильный. Я лежу, уставившись на дисплей (и почему меня не удивляют обои? – зелёно-серебрестый Корвет), и меня охватывает непреодолимое и злобное желание разодрать телефон. Разбить на части и разломать все чипы на маленькие кусочки. Но почему-то это кажется мне слишком драматичным актом.
А вот полное удаление списка контактов видится мне более приятной и извращённой местью. Я начинаю шариться в мобильном, ища список – телефон Дэна полностью отличается от моего, так что в процессе поиска я попадаю на опцию, ведущую ко всем его фотографиям. И, конечно же, не могу удержаться.
Самое первое фото меня удивляет. Сначала я думаю, что это мой снимок – я улыбаюсь на нём, и волосы слегка развиваются от ветра. Но после короткого изучения до меня доходит, чьё это фото, и кровь во мне закипает.
Это Сэм. Сэм, во всей своей счастливой педерастичности, улыбающийся и смеющийся и так похожий на меня. Та же стрижка, та же бледная кожа, то же, мать его, лицо… Грёбаный подражатель.
Нажав на кнопку, я злобно перехожу к другой фотографии. И словно в издевательство снова натыкаюсь на улыбающееся лицо Сэма. И следующее фото, и ещё одно, и ещё… Сэм в коридоре, Сэм курит сигарету, Сэм машет рукой, Сэм танцует, Сэм невероятно, невообразимо, невозможно довольный всё, чтоб его, время.
Затем идут странные фото – снимки молодых мужчин, исключительно красивых и очаровательных, мирно спящих. Каждый из них снят только единожды, и все незнакомцы спят. Какое-то время я наслаждаюсь мыслью, что Дэн – серийный убийца психопат, а это его жертвы, но потом эта мысль оставляет меня, потому что невозможно ошибиться в том, что все мужчины просто спят, а не мертвы. Растянувшиеся на кроватях, диванах, полу – они все выглядят безмятежными и невероятно красивыми.
Они все – его любовники. Мысль возникает сама собой, и я даже не пытаюсь с ней бороться. Все они красивы и появляются на фотографиях только раз – это его бывшие партнёры, любовники, мужчины на одну ночь.
Фотографий же Сэма бесчисленное количество, и все они выделяются, потому что только он бодрствует. Он единственный, кто сфотографирован не спящим. Потому что для Дэна он особенный.
Словно загипнотизированный я продолжаю просматривать снимки, даже не задерживаясь на них и переключая сразу же, как только вижу новое лицо. Детали не важны – задний план, одежда, позы – всё это незначительно. Единственное, что имеет значение – кто на фотографиях и спит этот человек или нет.
Но всё продолжается в том же духе. Больше всего фотографий Сэма. Картина меняется, только когда я дохожу до последнего снимка.
Это фотография Сэма. Снова. Но на ней он спит. Освещение необычное, всё в странных тенях… но он такой же умиротворённый, как и все остальные. Не задерживаясь на снимке, я захлопываю крышку мобильного.
Если спящие мужчины – любовники Дэна, и фото Сэма среди них, то это значит, что Сэм один из них. Всё правда. Сэм его любовник.
Я не хочу об этом думать.
ღ
Поздно вечером Дэн заезжает ко мне за своими забытыми вещами. Вместо того, чтобы просто взять их и уйти, он решает подоставать меня, словно считает, что мне его целый день не хватало. Он говорит, что ему нужно в туалет и возвращается с усмешкой на лице меньше чем через тридцать секунд.
- Зачем тебе тушь? - спрашивает он, помахав ей перед моим лицом.
Я отворачиваюсь, чувствуя одновременно и досаду и отвращение. Тушь Синди - последняя вещь, которую бы мне хотелось сейчас видеть. Нужно было выкинуть её месяцы назад.
- Она не моя, - отвечаю я.
За этим следует какое-то напряжённое молчание. Я оборачиваюсь и вижу, что Дэн хмуро уставился на тюбик.
- Чья она? - нерешительно спрашивает он.
О. Теперь он решил, что я ему изменяю. Идиот. Который, к слову сказать, не имеет никакого права чувствовать себя обиженным, потому что, насколько мне известно, сам гуляет направо и налево. Он, наверное, думает, я об этом не знаю.
Ублюдок. Фальшивка. Надо сказать ему, что тушь оставила цыпочка, которую я трахал пару ночей назад. Но я говорю правду.
- Бывшей подружки. Она вручила мне её в качестве подарка.
Лицо Дэна заметно просветляется.
- О, подарок типа «поздравляю с тем, что ты гей»?
- Нет. Насколько я понял, это был «давай расстанемся» подарок. Не спрашивай меня об этом.
- Зачем ты хранишь её? - в его голосе снова проскальзывает нотка нерешительности.
Раздражённо вздохнув, я саркастично отвечаю:
- Всегда мечтал стать трансвеститом.
- Хмм, надо попробовать накраситься, - бормочет Дэн почти неслышно и возвращается в ванную.
Я провожаю его взглядом, затем следую за ним. Войдя в ванную, я вижу его наклонившимся над раковиной с уже открытым тюбиком туши. Дэн немного настороженно держит кисточку около глаза.
- Ты идиот, - комментирую я, и уголки его губ изгибаются в усмешке.
- Они же так это делают, да? Просто расчёсывают кисточкой ресницы?
- Наверное.
Он пробует это сделать, явно осторожничая и боясь попасть себе в глаз, затем убирает кисточку и моргает.
- Кажется, у меня не получилось, - говорит он.
- Ты такой педик.
- Нифига! Если бы я им был, то умел бы краситься.
- Но ты же педик.
- Заткнись.
Дэн улыбается мне, затем с серьёзным видом снова поворачивается к зеркалу и, хмурясь, смотрит на своё отражение. Он ещё больше наклоняется над раковиной, почти утыкаясь носом в зеркало, и, опустив ресницы, подносит к ним подрагивающую руку с кисточкой. И осторожно начинает красить ресницы заново.
- Дэн, - говорю я, садясь на край ванны и наблюдая за ним.
- Уху, - отвлечённо угукает он.
- Знаешь… я думаю, тебе не нужно вести себя так, словно ты слуга Сэма.
- О чём ты, чёрт возьми, говоришь? - отвечает Дэн, но, кажется, мои слова не злят его и совершенно не задевают. Он даже ни на секунду не отрывается от своего занятия. Словно уже в курсе, что я всё знаю. Но я-то знаю, что это не так. Или это было не так?
Я опускаю взгляд на пол, на свои старые поношенные ботинки.
- Понятия не имею, что там между вами случилось, что ты настолько предан ему, но ты его портишь. Он ожидает, что ты будешь делать всё, о чём бы он тебя не попросил, но если он относится к тебе, как к слуге, то не заслуживает того, чтобы ты ему угождал.
- Я не веду себя, как его слуга.
- Тогда почему он считает, что ты будешь для него что-то делать?
- Мы друзья. Это же нормально для друзей – оказывать друг другу услуги.
- Что он делает для тебя?
- Да много чего.
- Да ладно, Дэн, - вздыхаю я и искоса замечаю, что он поворачивается ко мне. Подняв глаза, я встречаюсь с ним взглядом…
… И застываю. Дэн накрасил ресницы, они покрыты густым слоем туши, но сделал он это не очень-то аккуратно. Немного чёрного размазано вокруг глаз и на щеках, ресницы некрасиво слиплись. Он выглядит ужасно, и не только потому, что так плохо накрасился.
На лице Дэна злость, но в глазах плещется страх и отчаяние – это чёрные зияющие дыры, которых я никогда раньше не видел. Они влажны от ещё не пролившихся слёз. В его глазах треснувший, расколотый, разбитый вдребезги мир. Он готов заплакать, поглотить все своими несчастными, полными боли и горечи чёрными глазами, вытягивая жизнь из всего, что только есть, включая самого себя. Я снова опускаю взгляд на ботинки.
Фальшивка. Лжец. Предатель. Он обманывал меня всё это время. Я думал, он счастлив и уравновешен. Но теперь я знаю. Теперь я знаю, что он такой же, как все. Он лжец, а я не думал, что он будет мне в этом лгать.
- Да в чём проблема, а? Не понимаю, чего ты привязался ко мне с Сэмом. Мне плевать, если он тебе не нравится. Не надо втягивать меня в вашу с ним ссору, из-за чего бы там она у вас с ним не была! - говорит он.
Он говорит, а я смотрю на свои ботинки, и мне хочется плакать.
Я резко встаю и, оттолкнув его, возвращаюсь в гостиную. Там я быстро нахожу, где лежат мобильный и бумажник Дэна, хватаю их и сую ему в руки, как только он меня догоняет. Неосознанно я ещё раз смотрю в его несчастные глаза и снова вижу за ними осколки разбитого мира. На его лице больше нет злости, и от этого мне становится только хуже.
- Оставь меня в покое, - говорю я, опуская взгляд на свои ботинки, когда на лице Дэна отражается шок. - Никогда не хочу тебя больше видеть.
- Чт...?
- Убирайся.
Если бы я мог посмотреть ему в глаза, то выглядел бы более сильным, более жёстким и более решительным. Но я не могу. И потому что я не могу, ему труднее поверить в мои слова.
- Вэл…
Я поворачиваюсь к столу и дёргаю ящик. В нём лежит кулон с горгульей, отчаянно вцепившейся в висящий на цепочке рубиновый меч. Горгулья кажется крохотной и далеко не такой классной, как я её помнил. Ненавижу этот кулон. Он даже не в моём стиле. Мне ничуть не больно, когда я хватаю его и швыряю Дэну. Он подхватывает кулон с потерянным выражением на лице… Я упорно избегаю его взгляда.
- Убирайся. Я никогда больше не хочу тебя видеть, понял? Я устал от всего этого дерьма. Устал от тебя. Я хочу выбраться из твоей ненормальной жизни и могу это сделать, только бросив тебя.
Его лицо искажается от боли, а глаза напоминают мне о Медузе Горгоне. Я не смею смотреть в них, страшась смерти. Дэн молча стоит, ещё шокированный, потом хватает свою куртку и уходит, не говоря ни слова.
Что ж. Теперь всё улажено. Лжец изгнан из моей жизни, и мне не нужно больше терпеть его враньё, травиться его ядом и всё такое.
Я спугнул большую плохую акулу, и теперь в моей части океана безопасно.
Когда над городом повиснут корабли
И тёмных днищ поток угрюмый солнце скроет,
Сойдут с небес Дожди на улицы в пыли,
Сойдут с небес Ветра и воздух успокоят.
А в полночь молнии – канаты рухнут ниц,
По ним сбегут на землю громовые Ливни,
Напьются ямы, словно полости глазниц,
Вода заполнит пентаграммы сложных линий.
Под утро скроется из виду экипаж,
Корабль Гроз ветрило белое раскроет,
И поплывут за ним, как призрачный мираж,
Все остальные к горизонту – волнам моря.
Там, наверху, тихонько реют паруса
И удивлённых птиц отсюда слышу крики.
Бывают всё-таки на свете чудеса,
О коих до сих пор не написали книги.
Я чувствую себя так, словно потерпел неудачу. Это чувство сродни тому, что возникает у вас, когда вам возвращают в школе письменную работу – очень важную, к которой вы долго и упорно готовились – и вы видите рядом со своим ох-как-безукоризненно сформулированным тезисом огромную красную обведённую в круг цифру «два».
«Ты должен поговорить с Джоном», - сказала мне тогда мама. Бедная женщина. Она на самом деле пыталась мне помочь. Отдаю ей должное. Просто у неё не получилось.
Но мам, теперь я поговорил с Джоном, поговорил с Дэном и освободился от самой большой проблемы в своей жизни.
И посмотри, куда это меня привело? Акулы больше нет, и вся экосистема разваливается.
- Он умирает, Вэл, - говорит мне мама по телефону, и я нервно сдвигаю на ухе мобильный. - Твой папа умирает, а ты даже не хочешь его навестить?
- Он не отец мне, - отвечаю я.
- Он старался, Вэл. Ты не понимаешь. У тебя нет детей. Это трудно. Твой папа делал всё возможное, чтобы быть тебе хорошим отцом.
Я откидываюсь на подушки и вытираю с глаз слёзы. Не знаю, почему плачу. Я плачу не из-за отца, и уж точно не из-за Дэна.
Причина моих слёз ускользает от меня.
Мама не знает, что я плачу, и я изо всех сил пытаюсь подавить рыдания, чтобы она этого не услышала.
- Значит, он недостаточно хорошо старался. Недостаточно просто стараться.
- Вэл, ведь у тебя не такая уж плохая жизнь. Что твой папа сделал прямо такого ужасного?
- Ред, - просто говорю я. Она поймёт, о чём я.
От воспоминаний на глаза снова наворачиваются слёзы. Вот почему я плачу. Вот из-за чего.
- Ты заслужил это. Отец сказал тебе не трогать пистолет. Ты не послушался и был справедливо наказан.
Я не могу больше сдерживаться, горло перехватывает, у меня вырывается всхлип, и я начинаю тихо рыдать. Мама ничего не говорит, хотя должна понимать, что со мной сейчас происходит.
- Так же, как мой друг Дэнн заслуживал побои за плохие оценки? Обычное наказание.
- Перестань говорить глупости, - раздражается мама. Я слышу в её голосе напряжение. - Это не одно и то же, и ты это знаешь. Твой папа никогда тебя и пальцем не трогал.
- Жаль, что это действительно так. Если бы он меня бил, всё было бы гораздо проще.
- Покажи мне свои шрамы, Вэл, тогда мы и поговорим о твоих мучениях, - зло отвечает она.
- Мои шрамы не из тех, что можно показать.
- О, бедняжка.
Теперь она зла на меня. Раньше я очень боялся её разозлить, но сейчас мне плевать. Сейчас я почти жажду этого, потому что и сам хочу злиться на неё.
- Знаешь что? Мы обеспечили тебе хорошую жизнь. У тебя она была лучше, чем у многих детей. Ты просто бесишься с жиру.
- Что ж, тогда позволь мне беситься, - резко отвечаю я. - Скажи отцу: я надеюсь, что он умрёт медленной и мучительной смертью! - Я думаю, не добавить ли: «И ещё скажи ему, что я гей», но не делаю этого лишь потому, что это неправда. Я собираюсь вернуться к девчонкам. С ними легче, и безопаснее. С ними не настолько сложно, и я знаю, что дать им, чтобы заткнуть. Они безликие. С ними я не чувствую себя таким никчёмным.
Дэн принёс с собой в мою жизнь кучу проблем, и он не стоил того. Я рад, что он ушёл. Отношения с ним были всего лишь новым опытом, баловством. С парнями скучно. Я не любил Дэна, я не любил Дэнна, и я не успел сблизиться с Джоном. С парнями у меня никогда не было ничего серьёзного. Я просто… просто развлекался, а сейчас принял решение остановиться.
Я нажимаю на отбой, не сказав больше ни слова, и накрываюсь одеялом. Сейчас только семь тридцать утра. Я не устал. Мне просто тоскливо.
Перевернувшись в кровати, я начинаю думать о Реде. Ред – глупый пёс. Я безумно его любил, но лучше бы его вообще у меня не было.
Помню, как отец пришёл домой, счастливо размахивая своим новейшим сверкающим пистолетом сорок пятого калибра.
«Купил его на выставке оружия в Мексике», - довольно улыбался он.
Он позволял сколько угодно смотреть на него, но запрещал прикасаться.
«Тронешь пистолет, и ты труп!» - сказал он.
Моему другу Джону пистолет ужасно нравился. Его глаза загорались, как только он его видел. Так что, когда однажды родители ушли, он не смог устоять.
«Возьми пистолет. Я расставлю мишени на заднем дворе», - сказал он и убежал.
Джон сбил все банки, попадал прямо в цель. Он был лучше меня. Я сбил только одну.
«Держи его ровно», - говорил Джон, стоя за моей спиной и обучая меня. - Ты должен сосредоточиться. Не стреляй, пока не убедишься, что правильно прицелился. Скорость придёт с практикой, но начинать надо с хорошего прицела.
Помню, как я внимательно смотрел на банку, сосредотачиваясь, как никогда раньше. Я так напряжённо смотрел на неё, что мне казалось, будто она двигается. Как только я был готов, как только нажал на курок, рядом с банкой мелькнул тёмно-рыжий мех. Даже сквозь оглушительный грохот выстрела я услышал, как мой пёс взвизгнул от боли. Я видел каждую каплю крови, каждый осколок черепа, каждую частичку мозга, когда его голова взорвалась и вся эта масса забрызгала ворота. Я видел, как сжимался каждый мускул тела моего пса, когда он рухнул на землю. Я чуть не умер в последующие секунды убийственной тишины.
«Прости, Вэл», - сказал Джон через какое-то время.
Я не мог ответить ему. Меня трясло. Я плакал.
«Я не должен был… Я не должен был просить…»
Отец был так взбешён, что заставил меня спать в одной постели с мёртвым псом, словно в каком-то жутком криминальном фильме. Я сидел в своей комнате, обессилевший, но не смыкающий глаз, дрожа и плача, и не отводя взгляда от искалеченного трупа, почти ожидая, что пёс вдруг оживёт, поднимется и убьёт меня, отомстив за себя.
Я подумал, что отец просто преподнёс мне урок. Когда после полуночи он лёг спать, я вытащил тело пса из дома и закопал на заднем дворе, недалеко от того места, где его застрелил. Утром отец был в ярости.
«Думаешь, так легко отделаешься? Иди откапывай его!» - кричал он.
Я сделал это. Откапал его и был вынужден провести с ним ещё одну ночь. С окровавленной, грязной, гниющей плотью – жутким напоминанием того, что я натворил, и тем, что осталось от собаки, которую я так безумно любил. Словно мне было недостаточно одного только чувства вины.
Помнится, после этого я хотел убить себя так, чтобы отец был вынужден провести ночь с моим мёртвым, окровавленным трупом. Я хотел запереть нас обоих в комнате, взять пистолет и прострелить себе голову, и чтобы отец сидел со мной, пока его кто-нибудь не найдёт. Но мне так и не выпало шанса ему отомстить.
А теперь он умирает. И, наверняка, умирает тихо и безболезненно, прожив такую долгую и радостную жизнь. Жаль, у меня нет кровавого трупа какой-нибудь собаки, застреленной в голову – я бы бросил её на больничную кровать отца. Я хочу заставить его страдать – всегда этого хотел, а теперь такой возможности мне уже не представится.
ღ
Разница между Дэном и мной в том, что в то время как я бегу от своих проблем, он встречает их лицом к лицу. В то время как я думаю, прежде чем действовать, Дэн поступает необдуманно и безрассудно.
Если бы Дэн порвал со мной, то я, скорее всего, подумал бы о том, чтобы схватить пистолет, ворваться к нему в квартиру, направить на него дуло и запугать. Потом я решил бы, что это бредовая идея, пришедшая в голову со злости, и на этом бы всё и закончилось. Но Дэн не такой, и поэтому, проснувшись, я смотрю прямо в дуло пистолета сорок пятого калибра.
Я не очень-то разбираюсь в оружии, но могу узнать этот пистолет так же легко, как узнаю жирафа среди табуна лошадей, даже если он и находится в такой близи от моего лица. Я знаю, что в переносицу мне упирается дуло именно этого пистолета, а не какого-то другого, так же ясно, как знал бы, что меня затоптал копытами именно жираф, а не конь.
Мне вспоминается строчка из песни.
… У жирафов есть копыта?
Или Дэн напился или у него снесло крышу. Не знаю, что бы я предпочёл.
- Не двигайся, - шипит он.
- А похоже, что я собираюсь это сделать? - Посмотрите-ка, у меня даже хватает наглости дерзить под дулом пистолета. Я с самого начала знал, что нашим отношениям придёт каюк. Не обращайте внимания на чёрный юмор, у меня это нечаянно вырвалось.
Что же случилось с сердцем парня…
Хм. Опять эта песня привязалась. Застряла у меня в голове. Словно пуля.
Снедаемым болью и медленно сходящим с ума…
Дуло ещё сильнее вжимается в мою переносицу, и я свожу глаза в кучку, чтобы посмотреть на него. Чёрт, теперь я помру раньше своего отца.
Бреду по пепелищу новой жизни…
Дэн на самом деле меня убьёт? Иногда я думаю о том, что лучше бы вообще никогда его не встретил, но не сейчас.
- Вставай, - приказывает Дэн.
- Мне казалось, ты сказал «Не двигайся», - отвечаю я. Чёрт, он так точно меня пристрелит. На его месте, я бы к этому моменту уже себя застрелил.
Дэн рычит, хватает меня за воротник и дёргает, ставя на ноги – почти. Я ему не помогаю с этим, так что у него получается только стащить меня с кровати, и я шлёпаюсь на пол. Затем дуло жёстко тычется мне в висок.
- Вставай, - повторяет Дэн, в его голосе сквозит раздражение – очень, очень сильное раздражение.
Я подчиняюсь.
Дэн выводит меня из квартиры, прижимая дуло пистолета к спине – так его меньше видно. Когда мы проходим в холле мимо домовладельца, тот ничего не замечает, просто улыбается нам и машет, ублюдок. Хотя, может, это и к лучшему. Не думаю, что Дэн собирается меня убивать. Не верю в это ни капли.
Без единой достойной причины принять то, как всё изменилось…
Дон, дон, дон…
Смотрю в дуло пистолета сорок пятого калибра…
Корвет припаркован прямо у подъезда, в запрещённом месте. Я залезаю в салон, не дожидаясь, пока Дэн прикажет мне это сделать – если бы в меня не был направлен пистолет, это было бы похоже на обычную нашу поездку.
Верх Корвета опущен. Такое бывает крайне редко.
Дэн быстро обегает капот, словно боится, что я попытаюсь выскочить из машины и удрать. Идиот. Он забирается на водительское сидение и снова поднимает пистолет. И я впервые смотрю ему в лицо.
Краска смыта с его ресниц, но от неё, как и от любой другой туши, всё равно остались следы. Только сейчас это уже не тушь, а тёмные круги под глазами, будто Дэн давно не высыпается. Светлые полоски посреди этих теней говорят о том, что он плакал.
- Вэл, я… - слабо начинает он и замолкает, умоляюще изогнув брови.
Я почти слышу продолжение его фразы у себя в голове: «Я не хочу этого делать. Мне жаль, что я это сделал. Прости».
- Дэн, прости меня, - шепчу я, откидывая голову на подголовник и имитируя слабую интонацию Дэна. Если у меня получится сделать это хотя бы вполовину так же хорошо, как вышло у него, то он меня не застрелит. Он просто физически не сможет меня пристрелить.
Дэн долгое время смотрит на меня, и я не отвожу от него глаз. Потом он перекладывает пистолет в левую руку и заводит машину – не помню, чтобы он вставлял при мне ключ в зажигание, и это значит, ключ был там с самого начала. То есть, Дэн поднялся ко мне в квартиру, оставив незапертыми двери и ключ в своём почти новом Корвете на этих неспокойных улицах города.
Мне плевать, в каком нестабильном эмоциональном состоянии он сейчас находится – это самая глупая вещь, которую он когда-либо делал. Может, я позже найму кого-нибудь, чтобы у него эту машину спёрли, просто потому что он этого заслуживает.
Заведя машину, Дэн в своей обычной манере (в которой, правда, сейчас нет обычной надменной спеси), давит на газ и с визгом тормозов выруливает на дорогу. Он ведёт машину быстро, может быть, быстрее, чем всегда, втискиваясь между автомобилями и обгоняя их – далеко впереди нас свет светофора переключается на жёлтый, и на секунду мне кажется, что Дэн рванёт, чтобы проскочить, но в последнюю минуту он резко даёт по тормозам, и Корвет с визгом останавливается.
Дэн, похоже, погружается в свои мысли и не обращает ни на что внимания. Я осторожно тянусь к нему и касаюсь его руки, заставляя выйти из ступора и посмотреть на меня.
- Не думаю… - я удивлённо замолкаю, когда он бросает мне на колени пистолет. Шокированный, я смотрю на него, боясь дотронуться.
- Прости, Вэл. Я отвезу тебя сейчас домой.
Я пялюсь на пистолет на своих коленях, и в голове мелькают картинки с мёртвым телом моего пса и мёртвым телом Дэна – с прострелянной головой, смотрящим на меня с бесконечной грустью в безжизненных чёрных глазах в обрамлении толстого слоя уродливой туши. Я не протягиваю руки, чтобы взять пистолет.
- Просто… - невнятно продолжает Дэн, нервно проводя рукой по волосам. Загорается зелёные свет, и Дэн трогается с места. - Просто… Когда у тебя было сотрясение… ты кое-что сказал…
Я с любопытством гляжу на него.
- Что?
- Ты сказал… Сказал, что любишь меня…
Во мне поднимается какой-то непонятный страх. Нет, это не страх, но и не нервозность тоже. Это какой-то ужасный гибрид из того и другого. И мне не нравится это чувство.
Снова красный свет светофора, и мы останавливаемся.
- Дэн, - начинаю я, и мой голос срывается между двумя слогами. - Я… я не помню этого. Но я вообще плохо помню тот день. Ты же знаешь. Я… я, наверное, шутил. Ну, может, дразнил тебя. Или ещё что. - Теперь я так же невнятно бормочу, как и он.
- Шутил, да? - Его взгляд возвращается к пистолету на моих коленях. Он смотрит на него жадно, но в то же время с тоской. Если он и хочет его использовать, то точно уж не на мне. - Это жестоко.
- Да ладно тебе. Ты тоже мне это говорил, когда сидел в камере. Ты сказал, что любишь меня, просто потому, что я принёс тебе сигареты.
Дэн поднимает потрясённый взгляд на моё лицо. Он никогда ещё не выглядел таким несчастным и преданным. Загорается зелёный свет, и Дэн смотрит на дорогу.
- Ты сказал, что не помнишь этого.
- Чего?
- Камеру. Ты сказал, что из-за сотрясения ничего не помнишь. Сказал, что последнее, что помнишь – как выпрыгнул из машины.
Он бросает на меня взгляд, и по его лицу ясно, о чём он думает: «Ты лжец».
Я задумываюсь. Я ведь и правда этого не помнил. А сейчас вспомнил. Вроде как.
Я помню расстроенное лицо скинхэда, буравящего меня взглядом из-за того, что пришли не к нему, а к Дэну.
- Я кое-что вспомнил, - говорю я.
Он смотрит на меня недоверчиво и в то же время обиженно.
- Но я помню, как ты сказал мне эти слова. И ты сказал их в шутку – то же самое ты мог бы сказать другу или вообще незнакомому человеку, который бы принёс тебе сигареты. Я никогда не был для тебя кем-то особенным. Только игрушкой.
- Почему ты сказал, что не помнишь этого? - спрашивает он, не обращая внимания на мои слова.
- Потому что я не помнил! - раздражённо восклицаю я.
- Но это не было шуткой, - вдруг заявляет Дэн, снова меня игнорируя. Кажется, он думает вслух.
- Ты хочешь сказать, что сидя в камере, после того, как тебя задержали и отобрали сигареты, ты серьёзно…
- Нет, - прерывает меня он, отрицательно качая головой. - Когда ты сказал мне это, твои слова не были шуткой. Ты сказал их сразу после того, как я тебя поцеловал. Ты не шутил, ты говорил серьёзно.
Я не отвечаю, всё ещё не помня, как говорил это. Я всё ещё не помню ничего из того дня.
- Я не могу… не могу вспомнить, Дэн. Но это не важно, потому что это была шутка. Я не люблю тебя.
За этим следует долгое, сокрушительное молчание. Дэн опускает голову, но не очень низко, так, чтобы всё же видеть дорогу.
- Я люблю тебя, Вэл, - наконец, говорит он, и у меня в душе снова поднимается тот самый нервозный страх.
Он всё-таки сказал это. Так и знал, что этим всё и закончится. Теперь он не просто приятель для траха, и виноват в этом сам.
Мне хочется ответить, что я тоже его люблю, но я не поддаюсь порыву. Это всего лишь эмоции. Если я скажу слова вслух, то пожалею об этом. В конец концов я не должен забывать: всё это не из-за меня, всё это только из-за Сэма. Дэну нужен Сэм. Я лишь его замена – конечно, я ему и в подмётки не гожусь, но лучше уж это, чем ничего. Если я скажу в ответ, что люблю его, то стану ничем.
Голодная акула просит и умоляет позволить ей сожрать меня. Ей нужен планктон, чтобы выжить.
Чёртов Дэн. Я ему доверял. Верил, что он не будет мне лгать…
Мой взгляд упирается в маячащее за окном серое небо, и неожиданно я чувствую, как на меня накатывает какое-то странно тревожное беспокойство. Стало пугающе тихо.
Дэн касается ногой тормоза, ожидая, что загорится красный свет, но как только он это делает, сигнал меняется на зелёный. Он, не колеблясь, снова жмёт на газ. Выезжая на перекресток мы оба одновременно смотрим налево. Я вижу, как Дэн поворачивает голову в ту же самую секунду, что и я, словно где-то в глубине души мы чувствуем, что должно случиться что-то плохое, и неосознанно наши тела напрягаются как раз за долю секунды до того, как это плохое происходит.
Я в панике выбрасываю руки, ища какой-нибудь опоры. Правая вцепляется в ручку двери, а левая… Пальцы левой свободно обхватывают гладкий металл пистолета – несмотря на мой ужас, рука не сжимается вокруг него. Она держит пистолет нежно, словно любя, когда я смотрю, как левая фара тяжёлого внедорожника врезается в машину, разбивая окно Дэна.
«Тронешь пистолет, и ты труп!» - когда-то сказал мне отец.
Голос…
Скажи мне, единственный, что же
Расправить тяжёлые крылья
В час тёмный с тобой нам поможет?
Лежим во степи на ковыли
И смотрим на звёзды. Тревожно
От въевшейся под кожу пыли…
Мы чувствуем, как земли соки
Бегут в направленье рассвета,
Гуляет по травам высоким
Подвыпивший радостный ветер.
И вот, уже солнце высоко,
И мир весь трепещуще-светел…
Неведомой силы движенье
Поднимет, поставит на ноги
И мы побредём без решения
По белой коварной дороге
В бескрайнюю область мышления,
Туда, где слетаются боги.
И голос проникнет в сознание,
Подскажет, что ложно, что верно.
Один из нас к осени сможет
Достигнуть мечты своей первым.
Ах, что же тогда меня гложет,
Что ловко цепляет за нервы?..
Покинуть тебя – сердце вынуть,
Но счастье твоё всего стоит.
Мне голос сказал: «Пора скинуть
Все маски, отдаться покою»
Останусь один в ночи стынуть,
Лишь Месяц лучи ко мне склонит…
Скажи мне, единственный, что же
Не тянет обратно на небо?
Он был мне всей жизни дороже…
Кружусь над дорогой со снегом,
И даже стремглав пустясь, бегом
Его не найду я, похоже…
Опубликовано: 2017-05-25 21:30:13
Количество просмотров: 236
Количество просмотров: 236