Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
Вместо солнца только дождь. Эпилог
Матрас небольшой и потрёпанный. Мне не требуется много сил на то, чтобы вытащить его из кладовой под лестницей. Сама кровать армейского типа – узкая, с металлическими ножками, уже так много выдержавшими на себе. Я зажигаю лампу и поднимаю её над постелью, изучая её, ища пятна или царапины, любое напоминание о том, что МакБейн был здесь. Ничего, всё осталось на матрасе: моя кровь, его сперма, слюна, алкоголь и табак - все эти пятна смешались в рисунок из боли и муки, и я не хочу больше об этом вспоминать. Положив матрас на кухонный пол, я снимаю и отбрасываю в сторону простыни. Затем толкаю матрас к раковине, где Делия уже начала зашивать первого раненого, мужчину, у которого порвана кожа над глазом.
Другие регуляторы выстроились позади неё в линию, они или едят суп, или кашляют в свои кулаки, их взгляды скользят по моей сестре и её «лазарету», как масло по воде.
- Можете сесть на него.
Полдюжины мужчин бросаются к матрасу, соперничая за место на нём, стремясь получить любую малейшую толику комфорта, какую только могут. Они благодарно опускаются на его запачканную поверхность. Делия натянуто улыбается мне, улыбка не касается её глаз. Стоя за её спиной, я наблюдаю за тем, как она зашивает регулятора, чёрная нитка ярко выделяется на воспалённой коже.
- Ты уже позаботилась о Тарне? - спрашиваю я. Сначала Тарн, потом Вэл.
Сдувая волосы с глаз, она вздыхает.
- Кто из них он?
Я аккуратно собираю рукой её волосы и держу их у неё за спиной.
- Его нельзя не заметить.
Это вызывает у неё улыбку.
- Ага, он самый.
- Ещё нет, - отвечает она.
Возле неё на стойке лежит небольшой кусок марли, я беру его, разворачиваю и завязываю волосы сестры, чтобы они не падали ей на лицо. Она улыбается мне.
- Спасибо.
- Следующий Тарн.
Она коротко кивает мне и начинает заниматься другой раной мужчины. Когда сестра заканчивает с ним, я беру её за локоть и веду к кухонной двери. Один или два регулятора собираются возразить, но я говорю им:
- Она вернётся, ребята. Ей просто нужно посмотреть на…
- Мы были следующими. - Вытянув в стороны руки, нам преграждает путь к двери окровавленный регулятор.
Я бросаю взгляд на Вэла, уже вставшего из-за стола и направляющегося к нам.
- Пропусти их, Джэйс.
Глаза регулятора расширяются - огромные белые круги на грязном лице, и он сразу же делает шаг в сторону от двери.
- Простите, - бормочет он, когда мы проходим мимо. - Простите.
- Я скоро вернусь, - обещает ему Делия.
Я держу её за руку, не осмеливаясь отпустить, пока дверь, качнувшись, не закрывается за нами.
- Они на самом деле были следующими, - тихо говорит она.
Я убираю ногой с нашего пути разбитое стекло.
- Следующий Тарн. - Так сказал Вэл – конец дискуссии. Затем, подумав, добавляю: - Знаешь, он спрашивал о тебе.
- Кто? - Делия издаёт приглушённый девчачий смешок, удивляя меня. - Тарн? Когда?
- Когда я спустился сюда в первый раз.
Зал тоже немного прибрали. Во всяком случае, пол не застилают тела. Холодный воздух свистит через разбитые стёкла, и стучат жалюзи. Тарн всё ещё сидит в одной из кабинок, закинув ноги с тяжёлыми ботинками на стол и прижимая огромные ладони к лицу.
Дыхание у него неглубокое и рваное, такое же, как порывы ночного ветра, бьющего по моим ногам.
Делия смотрит на него, ссутулившегося, словно тролль из сказки, будто в ожидании, когда на его пути повстречаются доверчивые путники. Потом она смотрит на меня, округляя глаза и словно говоря: ты шутишь?
- Дэн, я не думаю…
Тарн выходит из своего ступора и пристально смотрит на нас. Один его глаз заплыл.
- Ты… - вздыхает он.
Делия делает шаг назад, наступая мне на ногу. Громко прокашлявшись, Тарн пробует снова:
- Ты в порядке?
Я слегка подталкиваю Делию к нему, и она кивает.
- Да, - отвечает она, вытаскивая иголку из сжатой в руке катушки с нитками.
Сестра забирается в кабинку, чтобы сесть на стол рядом с его ногами. Рядом с такой громадиной, как он, она выглядит почти эльфийкой.
- Как ты? - Она осторожно касается его лица. - Ты в порядке?
- Бывало и лучше.
Он роняет руки на колени, и они лежат там, словно упавшие птицы, разбившиеся и неспособные летать. Дрожащими пальцами Делия касается его щеки, соединяет порванную кожу и хмурится на сочащуюся из раны тёмную кровь.
Видя её сведённые вместе брови, Тарн спрашивает:
- Всё так плохо?
Делия отдаёт мне катушку.
- Дэн, ты вденешь мне нитку в иголку?
Она держит руку на лице Тарна, продолжая стягивать края раны.
- Ничего не плохо.
Я вожусь с ниткой, пытаясь вставить её в крохотное ушко иголки. Не думаю, что Тарн ей поверил. Когда я завязываю концы нитки узлом, он говорит:
- Я потерял много крови.
Делия натянуто улыбается ему, у неё всегда хорошо выходят такие улыбки. Забирая у меня иголку, она отвечает ему:
- Для такого парня, как ты, это сущая ерунда.
Она наклоняется ближе к нему, ещё ближе, пока мне не начинает казаться, что она сейчас упадёт на него. Сестра принимается зашивать его щёку, и, шипя от боли, Тарн тянет руку к лицу, как будто хочет прихлопнуть ладонью надоедливую муху, но на полпути снова роняет её, и в этот раз рука падает рядом со стопой Делии.
Мне не нравится то, как он небрежно обвивает рукой её лодыжки, и я уже собираюсь высказаться по этому поводу, когда Делия немного сдвигается, перекрещивая ноги, так, что его рука соскальзывает.
Умничка. Моя сестрёнка.
- Не двигайся, - тихо говорит она.
Она зашивает его, Тарн морщится, и его рука рядом с её стопой невольно сжимается в кулак. Мне не нравится, совершенно не нравится то, как близко к нему она сидит, то, как сжимается и разжимается его ладонь рядом с её ногой, то, как её руки находятся всего лишь в сантиметре от его впалого рта. Она практически сидит у него на коленях, с каждым стежком наклоняясь всё ближе, когда он пытается отодвинуться от её иглы. Может быть, это мне надо было его зашить.
- Делия…
Я слышу тихий скрип петель за своей спиной и, развернувшись, вижу прислонившегося к дверному косяку Вэла. Скрестив руки на груди, он смотрит на нас, на Тарна, и я расслабляюсь. Он заступится за неё. Слава Богу, мне не придётся это делать, потому что этот регулятор просто громила, и меня не вдохновляет мысль о том, чтобы идти против него, если он начнёт приставать к сестре. Я нисколько не сомневаюсь, что даже в нынешнем своём состоянии он сильнее меня.
Я поддеваю ногой стекло на полу и пытаюсь подавить растущее раздражение, когда рука Тарна касается ноги Делии.
- Не надо, - предупреждает она, но я не уверен, что она имеет в виду – его руку или то, как он опять отшатнулся от иглы.
- Прости, - его голос груб, когда он произносит непривычное для себя слово. Он не из тех, кто часто извиняется.
Делии неудобно сидеть, и она ёрзает, её колено согнуто у его груди.
- Всё нормально, - шепчет она, но я вижу, как напряжены её плечи, и знаю, что она хочет так же сильно, как и я, чтобы это побыстрее закончилось.
- Я говорю о том вечере. - Тарн охает, когда её игла слишком сильно тянет нитку, и Делия шикает на него. - Прости за тот раз. Я не хотел тебя напугать.
Он уклоняется от иглы, и Делия хватает его за густую бороду, чтобы удержать его голову прямо.
- Я просто подумал, что ты красивая. Я не собирался тебя обижать.
Я не думал, что Делия будет отвечать на это, но когда она начинает говорить, у неё такой мягкий голос, каким я никогда не слышал его раньше, и есть в её словах что-то такое, что заставляет меня вспомнить мой сон с гамаком.
- Да, я поняла. - Она нежно вытирает кровь с лица Тарна. - В следующий раз предупреждай девушку, что таким образом ты просто выказываешь ей своё дружелюбие.
Когда его рука снова касается её ноги, сестра не спешит отодвигаться.
- Ты можешь идти, Дэн, - говорит она мне, не отводя взгляда от своих пальцев, зашивающих кожу Тарна. - Я в порядке.
Когда я не двигаюсь с места, она прерывается и поворачивается ко мне.
- Дэн, ты можешь идти.
- Уверена?
Тарн смотрит на меня поверх её рук.
- Я в порядке, - повторяет она.
Она ждёт, когда я направлюсь к Вэлу, который уже открыл для меня дверь, а потом поворачивается к Тарну, и тихо спрашивает его:
- Ты правда думаешь, что я красивая?
Я не слышу ответа Тарна, но он вызывает у неё хихиканье. «Если бы только он сказал ей об этом с самого начала», - думаю я, когда дверь закрывается за моей спиной.
Матрас с чердака гораздо тяжелее того, что я отнёс в кухню. Он не испачкан, пружины всё ещё свёрнуты кольцом, деревянное основание не сломано. Он такого же размера, как и другой, но более толстый и громоздкий. К тому же на лестнице темно и ступени всё ещё скользкие, когда я выдвигаю матрас с чердака, чтобы снести его вниз. Я тащу его на спине, дерево впивается в чувствительную кожу между лопаток, и с каждым шагом он ударяет по мне, отдаваясь болью во всём теле. Шаг, удар. Шаг, удар. Шаг, удар. Я успеваю сделать только несколько шагов, когда вижу стоящего у подножия лестницы Вэла, уперевшего руки в бёдра и смотрящего на меня – серебристые глаза словно две монеты на его лице.
- Что ты делаешь?
- Нам нужно на чём-то спать. - Шаг, удар. Я надеюсь, он понимает, что это значит для меня – никто не спал на этом матрасе, кроме меня, никто, даже Делия. Я всегда забирался к ней в кровать, когда она плакала и не могла уснуть. Этот матрас – единственная вещь, которой касались только мои руки. Шаг, удар.
Каким-то образом Вэл чувствует это. Он не зовёт никого мне на помощь, как я думал, он сделает. Мне было бы неловко. Я был бы вынужден сказать ему «нет», я не хочу, чтобы чьи-то руки касались моей кровати, ничьи, только его. И как я могу выразить это словами, чтобы его регуляторы поняли меня? Они просто схватят матрас и стащат его вниз до того, как я успею даже рот открыть.
Но он ничего не делает, пока я не оказываюсь в нескольких ступенях от него и матрас не начинает раскачиваться из стороны в сторону, грозя свалиться в дыру, где раньше были перила. Тогда он протягивает руки, удерживает его и помогает снести его дальше вниз.
- Выбрал самый тяжёлый? - шутит он, кладя на плечи половину матраса. Как только тот ложится ему на спину, Вэл морщится от боли, и я хмурюсь, замечая, как его рубашку окрашивает кровь. К чёрту его парней, следующим Делия будет смотреть его.
- Вэл, может быть, тебе не следует…
- Я в порядке.
Я вижу боль, ярко светящуюся в его глазах.
И всё же я позволяю ему помочь мне с матрасом, и вдвоём нам удаётся занести его в маленькую кладовую под лестницей. Матрас выступает за края кровати сантиметров на десять и немного изгибается у стены, но когда я сажусь на него, выпрямляется. «У нас получилась неплохая постель», - думаю я, глядя на Вэла и улыбаясь. Слова замирают в горле, когда я, несмотря на тёплое свечение лампы, замечаю, как посерело его лицо.
- Вэл?
Я беру его руку двумя своими. У него холодные пальцы, глаза необычно тёмные, и я не могу понять их выражение. Вэл дотрагивается до своего бока, где запеклась на рубашке кровь, немного наклоняется вперёд и встряхивает головой, словно пытаясь прояснить сознание, чего у него не получается сделать…
- Вэл? - мой голос полон тревоги, и в следующее мгновение Вэл падает на колени и внезапно оказывается в моих руках, головой прижимаясь к мои коленям и так сильно стиснув мою руку в своей, что я не могу ей шевельнуть. - Господи, Вэл, пожалуйста, не… - Я боюсь вложить свой страх в слова.
Как можно осторожней я стягиваю с него рубашку и впервые вижу его раны – рваные полосы, покрывающие его живот и грудь, широкие и тёмные от крови.
- Вэл, - всхлипываю я, помогая ему подняться на ноги.
Он должен был дать Делии осмотреть себя, он должен был сказать мне, что ранен. Я укладываю его на матрас, подкладываю под голову подушки и развожу его руки в стороны, чтобы внимательно осмотреть раны.
Они глубокие, в этом нет никакого сомнения, но они уже начали закрываться сами по себе.
Из них не сочится свежая кровь, когда я мягко нажимаю на воспалённую кожу.
- Ты должен был мне сказать, - шепчу я, вытирая пот с бровей Вэла чистым краем его рубашки.
- Со мной всё будет хорошо, - шепчет он в ответ, его глаза закрываются. - Я просто переутомился. Мне нужно немного отдохнуть.
Ему нужен кто-то, кто позаботится о нём. Ему нужен я.
В кухне я достаю из-под раковины миску из нержавеющего железа, в отличие от остальной нашей посуды она осталась целой. Я наполняю её водой, такой горячей, какую могу выдержать сам, и, используя лежащие на стойке щипцы, достаю из кастрюли с кипятком обрезки ткани. Я беру несколько бинтов, марлю и уже через несколько минут сижу на краю кровати в кладовой, осторожно вытирая присохшую к коже Вэла кровь, стараясь не раскрыть его раны. Он прикусывает нижнюю губу и, полуприкрыв глаза, смотрит, как я мою его, мои руки на его теле нежны и ласковы.
- Они уже заживают. - Я кладу повязки на его раны. - Но у тебя останутся шрамы.
- Это ничего.
Я помогаю ему сесть. Мне не нравится нездоровый блеск в его глазах, но его кожа теперь чистая, и раны закрыты, и похоже, с ним действительно всё будет хорошо. Господи, пожалуйста, пусть с ним всё будет хорошо.
- Руки вверх, - командую я.
Он подчиняется, поднимая руки, его костяшки касаются внутренней стороны лестницы над нами. Я обматываю бинт вокруг его груди. Каждый раз, когда я наклоняюсь к нему и мои руки обнимают его, чтобы перехватить бинт за его спиной из одной ладони в другую, он целует меня в кончик носа, или в щёку, или в бровь, куда случайно попадет губами, и меня как током бьёт, и по телу прокатывает дрожь.
Я последний раз оборачиваю его бинтом, и поцелуй ложится на мои губы, его рот прижимается к моему со сладостью, которой я жаждал всю ночь, и я не хочу отстраняться. Его язык скользит в мой рот, а я завязываю концы бинта, опускаю Вэла на подушки, склоняюсь над ним и ласкаю его шею, руки, лицо. Когда я встаю, он пытается удержать меня, но я показываю на открытую дверь.
- Мы тут устраиваем шоу.
Он отпускает меня. Я закрываю дверь на замок, приглушаю свет лампы и раздеваюсь так быстро, как только могу. Надеюсь, я не выгляжу слишком нетерпеливым, но трудно скрывать то, как сильно я хочу его, когда он видит мою налившуюся плоть в завитках волос паха. Пока я стягиваю с него штаны, он ласкает мой член – пальцы Вэла удивительно нежны. Я бросаю его одежду на пол, перелезаю через него на кровать и сворачиваюсь клубком в его объятиях, как в своём сне, только теперь это не гамак отца, а мой матрас, и не сон, а реальность.
Реальность.
Его руки на моём теле – реальны.
Его дыхание на моей коже, его сухие губы, его глаза цвета расплавленного серебра. Всё реально, всё моё. Я натягиваю на нас плед, чтобы прикрыть нашу наготу и прижимаюсь к нему, помня о его перевязанных ранах.
- Это не обязательно должно быть сегодня.
Моё тело умоляет об обратном, но Вэлу нужно отдохнуть. Я понимаю это.
С хриплым смехом Вэл затаскивает меня на себя и раздвигает мои ноги так, что теперь я сижу на его бёдрах, затем он обвивает мою талию руками.
- Это может быть сегодня.
Он гладит меня по спине, пока я не наклоняюсь к нему, затем целует мою грудь. Его язык скользит вдоль шрама, окружающего один сосок и поднимается к ключицам. Сдвинув носом цепочку, Вэл целует ямку на моей шее и толкается бёдрами вверх – я чувствую его твёрдую плоть между своих ног.
- Только помни об одном.
- О чём?
Слова теряются в стоне, когда его руки поглаживающе скользят по моей пояснице. Он касается моих губ своими и притягивает меня к себе.
- Будь со мной нежным.
Я когда-нибудь обязательно успокоюсь.
Ничего не скажу, не оставлю, пошлю всё к черту.
Доведу до конца то безумие — всё-таки вскроюсь,
Острым лезвием через сердце, пробив аорту.
Отсканирую всю систему на наличие вирусов,
Удалю к ебеням всё, сделаю дефрагментацию.
Посжигаю нахрен бумаги и даже папирусы,
Получу свою ебанутую номинацию.
Ты не гладь меня по волосам, говоря «всё прекрасно»,
Никогда не верил в судьбу, всё брал в свои руки.
И не мучайся от того, что сказать мне «красный»
Тяжелее, чем вытерпеть самые жёсткие муки.
Ненавидь меня так же, как я сам себя ненавижу,
На истерзанном теле чтоб не осталось живого места.
Я летаю только тогда, когда обездвижен,
Обездвижен Тобою, прошедший Твои все тесты.
Посмотри на меня, я в безумии так совершенен,
А сценарий моих поединков с собою — разнообразен.
Посмотри, я весь Твой, от Твоих завишу решений,
Твой изгой, наркоман и заложник Твоих фантазий.
Меня лечишь, хлеща кнутом и жалея крылья,
Говоришь, что они мне когда-то ещё сгодятся.
Я всю силу и слабость в агонии с криком вылью,
А мольба отпустить — антураж, легко догадаться.
Никуда меня не отпускай. Никогда. Ты слышишь?
Трепыхаюсь? Крыло придави сапогом сильнее.
Шесть узлов — от лопаток и до подмышек,
Жёсткий хват. Я болею Тобой, болею…
Пригласи меня прогуляться по краю Вселенной,
Приковав наручником крепко к цепям запястья.
Будь со мною жестоким, будь откровенным,
Мы же оба зависимы в нашем безумном счастье.
Другие регуляторы выстроились позади неё в линию, они или едят суп, или кашляют в свои кулаки, их взгляды скользят по моей сестре и её «лазарету», как масло по воде.
- Можете сесть на него.
Полдюжины мужчин бросаются к матрасу, соперничая за место на нём, стремясь получить любую малейшую толику комфорта, какую только могут. Они благодарно опускаются на его запачканную поверхность. Делия натянуто улыбается мне, улыбка не касается её глаз. Стоя за её спиной, я наблюдаю за тем, как она зашивает регулятора, чёрная нитка ярко выделяется на воспалённой коже.
- Ты уже позаботилась о Тарне? - спрашиваю я. Сначала Тарн, потом Вэл.
Сдувая волосы с глаз, она вздыхает.
- Кто из них он?
Я аккуратно собираю рукой её волосы и держу их у неё за спиной.
- Его нельзя не заметить.
Это вызывает у неё улыбку.
- Ага, он самый.
- Ещё нет, - отвечает она.
Возле неё на стойке лежит небольшой кусок марли, я беру его, разворачиваю и завязываю волосы сестры, чтобы они не падали ей на лицо. Она улыбается мне.
- Спасибо.
- Следующий Тарн.
Она коротко кивает мне и начинает заниматься другой раной мужчины. Когда сестра заканчивает с ним, я беру её за локоть и веду к кухонной двери. Один или два регулятора собираются возразить, но я говорю им:
- Она вернётся, ребята. Ей просто нужно посмотреть на…
- Мы были следующими. - Вытянув в стороны руки, нам преграждает путь к двери окровавленный регулятор.
Я бросаю взгляд на Вэла, уже вставшего из-за стола и направляющегося к нам.
- Пропусти их, Джэйс.
Глаза регулятора расширяются - огромные белые круги на грязном лице, и он сразу же делает шаг в сторону от двери.
- Простите, - бормочет он, когда мы проходим мимо. - Простите.
- Я скоро вернусь, - обещает ему Делия.
Я держу её за руку, не осмеливаясь отпустить, пока дверь, качнувшись, не закрывается за нами.
- Они на самом деле были следующими, - тихо говорит она.
Я убираю ногой с нашего пути разбитое стекло.
- Следующий Тарн. - Так сказал Вэл – конец дискуссии. Затем, подумав, добавляю: - Знаешь, он спрашивал о тебе.
- Кто? - Делия издаёт приглушённый девчачий смешок, удивляя меня. - Тарн? Когда?
- Когда я спустился сюда в первый раз.
Зал тоже немного прибрали. Во всяком случае, пол не застилают тела. Холодный воздух свистит через разбитые стёкла, и стучат жалюзи. Тарн всё ещё сидит в одной из кабинок, закинув ноги с тяжёлыми ботинками на стол и прижимая огромные ладони к лицу.
Дыхание у него неглубокое и рваное, такое же, как порывы ночного ветра, бьющего по моим ногам.
Делия смотрит на него, ссутулившегося, словно тролль из сказки, будто в ожидании, когда на его пути повстречаются доверчивые путники. Потом она смотрит на меня, округляя глаза и словно говоря: ты шутишь?
- Дэн, я не думаю…
Тарн выходит из своего ступора и пристально смотрит на нас. Один его глаз заплыл.
- Ты… - вздыхает он.
Делия делает шаг назад, наступая мне на ногу. Громко прокашлявшись, Тарн пробует снова:
- Ты в порядке?
Я слегка подталкиваю Делию к нему, и она кивает.
- Да, - отвечает она, вытаскивая иголку из сжатой в руке катушки с нитками.
Сестра забирается в кабинку, чтобы сесть на стол рядом с его ногами. Рядом с такой громадиной, как он, она выглядит почти эльфийкой.
- Как ты? - Она осторожно касается его лица. - Ты в порядке?
- Бывало и лучше.
Он роняет руки на колени, и они лежат там, словно упавшие птицы, разбившиеся и неспособные летать. Дрожащими пальцами Делия касается его щеки, соединяет порванную кожу и хмурится на сочащуюся из раны тёмную кровь.
Видя её сведённые вместе брови, Тарн спрашивает:
- Всё так плохо?
Делия отдаёт мне катушку.
- Дэн, ты вденешь мне нитку в иголку?
Она держит руку на лице Тарна, продолжая стягивать края раны.
- Ничего не плохо.
Я вожусь с ниткой, пытаясь вставить её в крохотное ушко иголки. Не думаю, что Тарн ей поверил. Когда я завязываю концы нитки узлом, он говорит:
- Я потерял много крови.
Делия натянуто улыбается ему, у неё всегда хорошо выходят такие улыбки. Забирая у меня иголку, она отвечает ему:
- Для такого парня, как ты, это сущая ерунда.
Она наклоняется ближе к нему, ещё ближе, пока мне не начинает казаться, что она сейчас упадёт на него. Сестра принимается зашивать его щёку, и, шипя от боли, Тарн тянет руку к лицу, как будто хочет прихлопнуть ладонью надоедливую муху, но на полпути снова роняет её, и в этот раз рука падает рядом со стопой Делии.
Мне не нравится то, как он небрежно обвивает рукой её лодыжки, и я уже собираюсь высказаться по этому поводу, когда Делия немного сдвигается, перекрещивая ноги, так, что его рука соскальзывает.
Умничка. Моя сестрёнка.
- Не двигайся, - тихо говорит она.
Она зашивает его, Тарн морщится, и его рука рядом с её стопой невольно сжимается в кулак. Мне не нравится, совершенно не нравится то, как близко к нему она сидит, то, как сжимается и разжимается его ладонь рядом с её ногой, то, как её руки находятся всего лишь в сантиметре от его впалого рта. Она практически сидит у него на коленях, с каждым стежком наклоняясь всё ближе, когда он пытается отодвинуться от её иглы. Может быть, это мне надо было его зашить.
- Делия…
Я слышу тихий скрип петель за своей спиной и, развернувшись, вижу прислонившегося к дверному косяку Вэла. Скрестив руки на груди, он смотрит на нас, на Тарна, и я расслабляюсь. Он заступится за неё. Слава Богу, мне не придётся это делать, потому что этот регулятор просто громила, и меня не вдохновляет мысль о том, чтобы идти против него, если он начнёт приставать к сестре. Я нисколько не сомневаюсь, что даже в нынешнем своём состоянии он сильнее меня.
Я поддеваю ногой стекло на полу и пытаюсь подавить растущее раздражение, когда рука Тарна касается ноги Делии.
- Не надо, - предупреждает она, но я не уверен, что она имеет в виду – его руку или то, как он опять отшатнулся от иглы.
- Прости, - его голос груб, когда он произносит непривычное для себя слово. Он не из тех, кто часто извиняется.
Делии неудобно сидеть, и она ёрзает, её колено согнуто у его груди.
- Всё нормально, - шепчет она, но я вижу, как напряжены её плечи, и знаю, что она хочет так же сильно, как и я, чтобы это побыстрее закончилось.
- Я говорю о том вечере. - Тарн охает, когда её игла слишком сильно тянет нитку, и Делия шикает на него. - Прости за тот раз. Я не хотел тебя напугать.
Он уклоняется от иглы, и Делия хватает его за густую бороду, чтобы удержать его голову прямо.
- Я просто подумал, что ты красивая. Я не собирался тебя обижать.
Я не думал, что Делия будет отвечать на это, но когда она начинает говорить, у неё такой мягкий голос, каким я никогда не слышал его раньше, и есть в её словах что-то такое, что заставляет меня вспомнить мой сон с гамаком.
- Да, я поняла. - Она нежно вытирает кровь с лица Тарна. - В следующий раз предупреждай девушку, что таким образом ты просто выказываешь ей своё дружелюбие.
Когда его рука снова касается её ноги, сестра не спешит отодвигаться.
- Ты можешь идти, Дэн, - говорит она мне, не отводя взгляда от своих пальцев, зашивающих кожу Тарна. - Я в порядке.
Когда я не двигаюсь с места, она прерывается и поворачивается ко мне.
- Дэн, ты можешь идти.
- Уверена?
Тарн смотрит на меня поверх её рук.
- Я в порядке, - повторяет она.
Она ждёт, когда я направлюсь к Вэлу, который уже открыл для меня дверь, а потом поворачивается к Тарну, и тихо спрашивает его:
- Ты правда думаешь, что я красивая?
Я не слышу ответа Тарна, но он вызывает у неё хихиканье. «Если бы только он сказал ей об этом с самого начала», - думаю я, когда дверь закрывается за моей спиной.
Матрас с чердака гораздо тяжелее того, что я отнёс в кухню. Он не испачкан, пружины всё ещё свёрнуты кольцом, деревянное основание не сломано. Он такого же размера, как и другой, но более толстый и громоздкий. К тому же на лестнице темно и ступени всё ещё скользкие, когда я выдвигаю матрас с чердака, чтобы снести его вниз. Я тащу его на спине, дерево впивается в чувствительную кожу между лопаток, и с каждым шагом он ударяет по мне, отдаваясь болью во всём теле. Шаг, удар. Шаг, удар. Шаг, удар. Я успеваю сделать только несколько шагов, когда вижу стоящего у подножия лестницы Вэла, уперевшего руки в бёдра и смотрящего на меня – серебристые глаза словно две монеты на его лице.
- Что ты делаешь?
- Нам нужно на чём-то спать. - Шаг, удар. Я надеюсь, он понимает, что это значит для меня – никто не спал на этом матрасе, кроме меня, никто, даже Делия. Я всегда забирался к ней в кровать, когда она плакала и не могла уснуть. Этот матрас – единственная вещь, которой касались только мои руки. Шаг, удар.
Каким-то образом Вэл чувствует это. Он не зовёт никого мне на помощь, как я думал, он сделает. Мне было бы неловко. Я был бы вынужден сказать ему «нет», я не хочу, чтобы чьи-то руки касались моей кровати, ничьи, только его. И как я могу выразить это словами, чтобы его регуляторы поняли меня? Они просто схватят матрас и стащат его вниз до того, как я успею даже рот открыть.
Но он ничего не делает, пока я не оказываюсь в нескольких ступенях от него и матрас не начинает раскачиваться из стороны в сторону, грозя свалиться в дыру, где раньше были перила. Тогда он протягивает руки, удерживает его и помогает снести его дальше вниз.
- Выбрал самый тяжёлый? - шутит он, кладя на плечи половину матраса. Как только тот ложится ему на спину, Вэл морщится от боли, и я хмурюсь, замечая, как его рубашку окрашивает кровь. К чёрту его парней, следующим Делия будет смотреть его.
- Вэл, может быть, тебе не следует…
- Я в порядке.
Я вижу боль, ярко светящуюся в его глазах.
И всё же я позволяю ему помочь мне с матрасом, и вдвоём нам удаётся занести его в маленькую кладовую под лестницей. Матрас выступает за края кровати сантиметров на десять и немного изгибается у стены, но когда я сажусь на него, выпрямляется. «У нас получилась неплохая постель», - думаю я, глядя на Вэла и улыбаясь. Слова замирают в горле, когда я, несмотря на тёплое свечение лампы, замечаю, как посерело его лицо.
- Вэл?
Я беру его руку двумя своими. У него холодные пальцы, глаза необычно тёмные, и я не могу понять их выражение. Вэл дотрагивается до своего бока, где запеклась на рубашке кровь, немного наклоняется вперёд и встряхивает головой, словно пытаясь прояснить сознание, чего у него не получается сделать…
- Вэл? - мой голос полон тревоги, и в следующее мгновение Вэл падает на колени и внезапно оказывается в моих руках, головой прижимаясь к мои коленям и так сильно стиснув мою руку в своей, что я не могу ей шевельнуть. - Господи, Вэл, пожалуйста, не… - Я боюсь вложить свой страх в слова.
Как можно осторожней я стягиваю с него рубашку и впервые вижу его раны – рваные полосы, покрывающие его живот и грудь, широкие и тёмные от крови.
- Вэл, - всхлипываю я, помогая ему подняться на ноги.
Он должен был дать Делии осмотреть себя, он должен был сказать мне, что ранен. Я укладываю его на матрас, подкладываю под голову подушки и развожу его руки в стороны, чтобы внимательно осмотреть раны.
Они глубокие, в этом нет никакого сомнения, но они уже начали закрываться сами по себе.
Из них не сочится свежая кровь, когда я мягко нажимаю на воспалённую кожу.
- Ты должен был мне сказать, - шепчу я, вытирая пот с бровей Вэла чистым краем его рубашки.
- Со мной всё будет хорошо, - шепчет он в ответ, его глаза закрываются. - Я просто переутомился. Мне нужно немного отдохнуть.
Ему нужен кто-то, кто позаботится о нём. Ему нужен я.
В кухне я достаю из-под раковины миску из нержавеющего железа, в отличие от остальной нашей посуды она осталась целой. Я наполняю её водой, такой горячей, какую могу выдержать сам, и, используя лежащие на стойке щипцы, достаю из кастрюли с кипятком обрезки ткани. Я беру несколько бинтов, марлю и уже через несколько минут сижу на краю кровати в кладовой, осторожно вытирая присохшую к коже Вэла кровь, стараясь не раскрыть его раны. Он прикусывает нижнюю губу и, полуприкрыв глаза, смотрит, как я мою его, мои руки на его теле нежны и ласковы.
- Они уже заживают. - Я кладу повязки на его раны. - Но у тебя останутся шрамы.
- Это ничего.
Я помогаю ему сесть. Мне не нравится нездоровый блеск в его глазах, но его кожа теперь чистая, и раны закрыты, и похоже, с ним действительно всё будет хорошо. Господи, пожалуйста, пусть с ним всё будет хорошо.
- Руки вверх, - командую я.
Он подчиняется, поднимая руки, его костяшки касаются внутренней стороны лестницы над нами. Я обматываю бинт вокруг его груди. Каждый раз, когда я наклоняюсь к нему и мои руки обнимают его, чтобы перехватить бинт за его спиной из одной ладони в другую, он целует меня в кончик носа, или в щёку, или в бровь, куда случайно попадет губами, и меня как током бьёт, и по телу прокатывает дрожь.
Я последний раз оборачиваю его бинтом, и поцелуй ложится на мои губы, его рот прижимается к моему со сладостью, которой я жаждал всю ночь, и я не хочу отстраняться. Его язык скользит в мой рот, а я завязываю концы бинта, опускаю Вэла на подушки, склоняюсь над ним и ласкаю его шею, руки, лицо. Когда я встаю, он пытается удержать меня, но я показываю на открытую дверь.
- Мы тут устраиваем шоу.
Он отпускает меня. Я закрываю дверь на замок, приглушаю свет лампы и раздеваюсь так быстро, как только могу. Надеюсь, я не выгляжу слишком нетерпеливым, но трудно скрывать то, как сильно я хочу его, когда он видит мою налившуюся плоть в завитках волос паха. Пока я стягиваю с него штаны, он ласкает мой член – пальцы Вэла удивительно нежны. Я бросаю его одежду на пол, перелезаю через него на кровать и сворачиваюсь клубком в его объятиях, как в своём сне, только теперь это не гамак отца, а мой матрас, и не сон, а реальность.
Реальность.
Его руки на моём теле – реальны.
Его дыхание на моей коже, его сухие губы, его глаза цвета расплавленного серебра. Всё реально, всё моё. Я натягиваю на нас плед, чтобы прикрыть нашу наготу и прижимаюсь к нему, помня о его перевязанных ранах.
- Это не обязательно должно быть сегодня.
Моё тело умоляет об обратном, но Вэлу нужно отдохнуть. Я понимаю это.
С хриплым смехом Вэл затаскивает меня на себя и раздвигает мои ноги так, что теперь я сижу на его бёдрах, затем он обвивает мою талию руками.
- Это может быть сегодня.
Он гладит меня по спине, пока я не наклоняюсь к нему, затем целует мою грудь. Его язык скользит вдоль шрама, окружающего один сосок и поднимается к ключицам. Сдвинув носом цепочку, Вэл целует ямку на моей шее и толкается бёдрами вверх – я чувствую его твёрдую плоть между своих ног.
- Только помни об одном.
- О чём?
Слова теряются в стоне, когда его руки поглаживающе скользят по моей пояснице. Он касается моих губ своими и притягивает меня к себе.
- Будь со мной нежным.
Я когда-нибудь обязательно успокоюсь.
Ничего не скажу, не оставлю, пошлю всё к черту.
Доведу до конца то безумие — всё-таки вскроюсь,
Острым лезвием через сердце, пробив аорту.
Отсканирую всю систему на наличие вирусов,
Удалю к ебеням всё, сделаю дефрагментацию.
Посжигаю нахрен бумаги и даже папирусы,
Получу свою ебанутую номинацию.
Ты не гладь меня по волосам, говоря «всё прекрасно»,
Никогда не верил в судьбу, всё брал в свои руки.
И не мучайся от того, что сказать мне «красный»
Тяжелее, чем вытерпеть самые жёсткие муки.
Ненавидь меня так же, как я сам себя ненавижу,
На истерзанном теле чтоб не осталось живого места.
Я летаю только тогда, когда обездвижен,
Обездвижен Тобою, прошедший Твои все тесты.
Посмотри на меня, я в безумии так совершенен,
А сценарий моих поединков с собою — разнообразен.
Посмотри, я весь Твой, от Твоих завишу решений,
Твой изгой, наркоман и заложник Твоих фантазий.
Меня лечишь, хлеща кнутом и жалея крылья,
Говоришь, что они мне когда-то ещё сгодятся.
Я всю силу и слабость в агонии с криком вылью,
А мольба отпустить — антураж, легко догадаться.
Никуда меня не отпускай. Никогда. Ты слышишь?
Трепыхаюсь? Крыло придави сапогом сильнее.
Шесть узлов — от лопаток и до подмышек,
Жёсткий хват. Я болею Тобой, болею…
Пригласи меня прогуляться по краю Вселенной,
Приковав наручником крепко к цепям запястья.
Будь со мною жестоким, будь откровенным,
Мы же оба зависимы в нашем безумном счастье.
Опубликовано: 2017-05-15 17:27:45
Количество просмотров: 212
Количество просмотров: 212