Семь грехов из жёлтого шёлка. Глава 6

Оксана:
​
​Дано...
​
​Дано: 1) водопад, 2) газовое освещение

В первый день летних каникул я проспала хорошо за полдень. Тщательное планирование зарплаты в течение учебного года позволило мне проводить своё свободное время, не беспокоясь о платёжеспособности. Я вяло зашла в кухню и включила кофейник. Пока раздумывала, чем же позавтракать, айфон прощебетал о входящем сообщении от Валеры:

Встретимся в художественном музее в четыре. Буду на нашей скамейке.

Это давало мне как раз достаточно времени, чтобы принять душ, одеться и добраться до места. Еда могла и подождать. Я залпом выпила кофе и побежала наверх собираться.

Закончив все дела в ванной, я в оцепенении стояла перед шкафом. Мой модный кризис был нелеп: мне не требовалось производить на него впечатление. Это не свидание, да если и было бы, я никогда не тратила ни секунды на мысли о выборе одежды. Остановилась на белом жакете с чёрной трапециевидной юбкой до колен. Это сочетание выставляло напоказ кусочек тела между жакетом и поясом юбки. То, что этот наряд был несколько многообещающим, не помешало мне остановиться именно на нём. Собрав волосы в небрежный пучок, я надела вьетнамки, взяла сумку и отправилась в город на ближайшей электричке.

Казалось, добраться до крыла с произведениями европейского искусства заняло больше времени, чем обычно, и волнение из-за предстоящей встречи с Валерой только подпитывало моё нетерпение. Я завернула за угол к нашей скамейке и обнаружила, что он ждёт меня, одетый в тёмные джинсы и белую футболку, выглядя слишком заманчиво – себе во вред.

Увидев меня, Валера поднялся.

– Пройдём туда? – спросил он, указывая на выставочный зал.

Мы шли по галереям, непринуждённо беседуя.

– Каково это – быть выпускником школы? – поинтересовалась я.

– Честно? Чувствую, словно только что получил условно-досрочное освобождение.

Я усмехнулась.

– Нет, серьёзно. Это замечательно.

– И ты решил провести свой первый свободный день с Дега? – указала я на бронзовую скульптуру перед нами.

– А ты бы поступила иначе? – Мы завернули за угол, прежде чем он снова заговорил, на этот раз уже серьёзным тоном. – Нет, сегодня я приехал сюда не поэтому. Захотел провести некоторое время с тобой и подумал, что художественный музей – мой лучший шанс.

– Ах, отговорки, – поддразнила я.

Миновав несколько картин Моне и Ренуара, он снова заговорил.

– Планируешь что-нибудь на лето?

– Совершенно ничего. Мои планы – не иметь никаких планов. Моя лучшая подруга, Эрика, в сентябре выходит замуж и уже находится на грани психоза со всеми свадебными делами, уверена – она будет держать меня занятой. А ещё нужно заняться своим домом и хотелось бы сходить на пляж, когда будет возможность. Даже без школы ближайшие два месяца, вероятно, пролетят незаметно.

– Откуда ты?

– И когда же мы начали играть в двадцать вопросов?

Он засмеялся над моей уклончивостью; я же решила, что люблю его смех.

– Ты упомянула, что собираешься «на пляж». Никто в округе не использует это выражение. Мы бы сказали «сходить на берег». Это дало мне понять, что ты не только не из Петербурга, но и прожила здесь недолго. Просторечия, как правило, заразны.

Остановившись, я изучала его лицо: никогда не встречала кого-то, кто замечал так много мелких деталей.

– Я из маленького городка в республике Беларусь, недалеко от Культурной столицы Белоруссии, города Гродно.

– Твоя семья всё ещё там?

– Отец – да. Думаю, моя мать – во Флориде.

– Ты не близка с ними.

– Нет, они поженились в восемнадцать, и вскоре после этого родилась я. Мать сбежала, когда я была маленькой. Отец – полицейский и работает по ночам, я же обычно оставалась с соседкой.

– Мне жаль.

– Не стоит, всё нормально.

– Нет, это не так. Семейная поддержка предоставляет большие возможности. Мне грустно, что так мало людей испытывают её. – Он, должно быть, почувствовал мой дискомфорт, потому что быстро сменил тему: – Что привело тебя в Петербург?

– Я училась в колледже в Гродно. Могла бы сказать его название, но сомневаюсь, что ты слышал о нём. Они предложили полную стипендию, и я увидела в этом возможность начать жить на собственных условиях. Впервые ступить на кампус – это самое замечательное чувство в мире, уверяю тебя, и осознание того, что нет никаких связей с домом – по-своему придавало мне сил. В первый же год я познакомилась с Эрикой, и мы мгновенно подружились. После окончания мы вместе переехали в Россию, чтобы быть ближе к её жениху, Диме, который находился в Петербурге. Мы жили в центре города, пока в декабре она не переехала к нему, а в начале этого года я переселилась в пригород.

– И это всё? – он казался удивлённым. – Никаких мужей? Детей? Сталкеров?

– Нет, – смеясь, подтвердила я.

– Никаких парней?

Ох. Я должна была знать, что Валера не ограничится светской беседой.

– Ни одного, кого стоило бы упомянуть.

– Никого? – его голос чуточку дрогнул.

– Нет.

Он, казалось, расслабился, и следующие несколько минут мы делали вид, что сосредоточены на произведениях искусства, пока Валера не нарушил молчание.

– У тебя есть планы на следующую субботу?

Я покачала головой:

– Что ты задумал?

– Мне хотелось бы удивить тебя.

– Ненавижу сюрпризы.

– Все?

– Да, все.

– У тебя никогда не было хорошего сюрприза?

– Нет, – заверила я. – По крайней мере, не могу такого вспомнить.

Мы дошли до тускло освещённого дверного проёма в дальнем конце выставки современного искусства, который по моим представлениям был служебный входом. Я повернулась, думая, что мы пойдём назад.

– Куда ты собираешься? – спросил он.

– В этой галерее мы уже всё посмотрели.

Он взял меня за руки и потянул в темноту. Когда глаза привыкли, я поняла, что мы находились в небольшой комнате. В стене напротив нас был ряд деревянных дверей с двумя маленькими отверстиями, представляющими собой глазки. Он погладил костяшки моих пальцев и повёл к дверям.

– Ты никогда не бывала здесь?

Я покачала головой: усилия, которые приходилось прикладывать для игнорирования реакции своего тела на его прикосновения, не позволяли мне говорить.

– Вперёд, – сказал он, отступая в сторону. – Посмотри.

Я отпустила его руки и заглянула в глазки. На ложе из веток возлежала обнажённая женщина с раздвинутыми ногами, её наиболее укромное местечко демонстрировалось всем для обзора. Ахнув, я поднялась на цыпочки, чтобы получше рассмотреть.

Потом почувствовала это – руки Валеры, расположившиеся на моих бёдрах, а к спине прижалась его грудь.

– Удивлена? – когда он заговорил, его дыхание дразнило моё ухо.

– Да, – прошептала я.

– Считаешь ли ты это... неприятным? – его тон был потрясающе двусмысленным.

– Нет.

Немного надавив на одно из моих бёдер, он повернул меня к себе лицом. Удерживая одной рукой за талию, провёл другой по боку. Старательно избегая груди, его пальцы скользили по моей грудной клетке, плечу и шее. Он убрал выпавшую прядь волос за ухо, затем повернул моё лицо к своему. Подушечка его большого пальца слегка касалась моей щеки, прошлась от скулы ко рту, где слабо надавила на центр нижней губы. К моменту, когда мой разум осознал, что происходит, парень опустил руки и отошёл.

Я смотрела на него с чувством, которое могла описать только как изумление.

– Ты не сердишься на меня?

Я покачала головой.

– Оксана, пожалуйста, скажи что-нибудь.

Использование моего полного имени отрезвило:

– Ксана. Я предпочитаю вариант Ксана.

– Ксана, – повторил он с торжествующей улыбкой. – Ты сегодня вечером встречаешься с друзьями?

Я кивнула.

– Тогда тебе пора идти.

Я всё ещё пребывала в оцепенении, когда мы покинули музей.

– Насчёт следующей субботы, – сказал он. – Можешь быть готовой к шести?

Подождите. Разве я действительно согласилась пойти на свидание с мальчиком, который меньше суток назад ещё учился в школе? К счастью, я смогла вернуть разборчивую речь.

– Не помню, чтобы соглашалась.

– Ксана, – смеясь, сказал он, – мы оба знаем, что у тебя нет намерения отказывать мне.

Он открыл дверь ожидающего такси и жестом пригласил меня внутрь.

– Тогда до субботы.

– До субботы. – Он дождался, когда я устроюсь внутри, и закрыл дверь.

Когда автомобиль пришёл в движение, я мысленно воспроизвела последние пару часов. Не уверена, что именно находила более удивительным – тот факт, что Валера был достаточно нагл, чтобы почти поцеловать меня, или собственное разочарование, что он всё же не осмелился.

Прибыв в «McGillin's», я с облегчением обнаружила сидящую в одиночестве Розу.

– Ксана! Я так рада, что ты появилась. Позвонила Эрике: Дима с Эриком опаздывают, и она ждёт их. Так что здесь только мы примерно на час или около того. Я заказала кувшинчик пива.

– Я так вляпалась. – Я опустилась на стул и рассказала ей всё с самого начала.

Она внимательно слушала, прервав лишь раз, чтобы повторить заказ.

– Семнадцать? Ладно, я должна спросить, и не психуй. Так всё дело в сексе?

– Мы даже не целовались.

– Знаю. А, кроме того, календарный возраст как таковой – не показатель сексуального опыта. Есть семнадцатилетние, у которых уже было больше сексуальных партнёров, чем у Эрики обуви. У Валеры, однако, как мне кажется, опыта нет вообще. Я бы не удивилась, если небольшой инцидент, только что случившийся с вами в Художественном музее, – первый раз, когда он прикасался к женщине, кроме своей матери. Если трахнешь его, он будет в восторге и очень захочет угодить. Сможешь научить его делать всё так, как тебе нравится.

Я закатила глаза.

– Что? – спросила она.

– Это не приходило мне в голову.

– Ты только что сказала, что малыш едва коснулся твоего лица, и ты захотела сорвать с себя одежду.

– В том-то и дело – я хочу гораздо большего. Он великолепен. Не хочется даже думать о том, чтобы опошлять его незатейливым трахом.

– Он собирается в колледж осенью. Понимаешь же, что это значит.

– Понимаю, – вздохнув, сказала я. – Наркотики, выпивка и случайный секс.

– Независимо от твоего решения, всё это просто вопрос времени. Представляешь хотя бы, куда он ведёт тебя в субботу?

– Ну, он слишком молод, чтобы забронировать номер в отеле.

– Он хочет тебя, но я подозреваю, что это выходит за рамки физиологии – для вас обоих. – Она побарабанила указательным пальцем по столу, а затем сделала глоток пива. – И что теперь?

– Мне нужно заняться этим.

Впервые после встречи с Валерой я была полностью честна сама с собой.

– Хорошо, – сказала она. – Ты знаешь ситуацию лучше кого бы то ни было. Но не говори Эрике. Знаю, что вы уже вечность дружите, и могли бы также быть и семьёй. Думаешь, она будет любить тебя, несмотря ни на что. Поверь мне: не будет. Она никогда не смирится с его возрастом, и что он учился в твоей школе – даже если ты и не знала этого, когда вы познакомились. Если и есть единственное, чего тебе не нужно, так это её дерьмового урагана вины, обрушивающегося на тебя, пока пытаешься разобраться с этим. Думаю, нам надо оставить это между нами, по крайней мере, сейчас.

– Спасибо.

– Надеюсь, мы ничего не прервали, – удивил меня голос Димы. – Вы выглядели довольно серьёзными.

Эрика вопросительно посмотрела на меня, когда Дима с Эриком присоединились к нам за столом.

– Конечно, мы серьёзны, – заявила Роза. – У нас был очень серьёзный разговор о характерных признаках тиснения бумажной продукции, отличающих этот метод от более дешёвых способов печати. Я объясняла Ксане, что множество чванливых сук ощупывают оборотную сторону приглашений, проверяя, были ли они как следует выгравированы.

– Как моя мать! – сказала Эрика, скользнув за столик. – Видишь, Димон, люди, безусловно, замечают подобное.

Вскоре напряжённость растворилась в дешёвом пиве и гадком пении.
​
​Валера:
​
​Тритон...
​
​Её грудь станет моей погибелью. Пока я держал её в своих руках, Ксана откинулась на подушки и вздохнула. Я сжимал их и гладил, пока её ноги не раздвинулись, приглашая меня опустить руки ниже. Не было необходимости прикасаться к ней там, я и так знал, что она влажная. Ткань её трусиков потемнела от впитавшейся влаги. Несмотря на это, когда я провёл пальцами между её ног, я был поражён, как сильно она возбуждена. Она нетерпеливо дёрнула бёдрами вверх и сдёрнула с себя трусики, полностью обнажив себя мне.
​
Женщина моей мечты лежала передо мной обнажённая и раздвинувшая ноги. Она положила руку мне на лицо, и я медленно взял в рот два её пальца и пососал.
​
- Потрогай себя, - прошептал я.
​
Другой рукой она гладила себя по телу, подразнила свои соски и опустила руку между своих ног. Она раздвинула ноги ещё больше, предоставляя мне лучший вид, и ввела в себя палец.
​
- Мммм… - её стон был приглашением для меня.
​
Я больше не мог ждать. Я схватил её, прижался к её теплу и толкнулся внутрь.
​
- О, Валерка, ты такой большой, - простонала она. - Ты даришь мне многократные оргазмы каждый раз, когда трахаешь меня.
​
Я продолжал, она стонала ещё сильнее.
​
- Вот, сейчас будет ещё один. О, Валера, - она шлёпнула меня по ягодице и начала извиваться. - О, Боже, и ещё один. О, Боже, опять оргазм, - она шлёпнула меня снова. - О, Боже, о, Господи.
​
- Не Бог делает это с тобой, Ксана, а я, - прояснил я, продолжая вколачиваться в неё.
​
- Валера, - снова простонала она, тыкая пальцем в мою грудь.
​
Как-то странно, что она так тыкала в меня во время секса. Я подумал, может, она хочет на что-то мне намекнуть. Я изменил свой темп, подстраиваясь по тот ритм, что создавала она, тыкая мне в грудь.
​
- Валера, - она снова прижала палец к моей груди.
​
Так мы и продолжали тыкать, она – пальцем в мою грудь, я – в неё своим членом. Я был уже готов кончить, когда она заговорила:
​
- Милый, если мы собираемся это сделать, нам нужно снять пижамы и надеть презерватив.
​
А?
​
Я открыл глаза. Я был в постели Ксаны, нападая на неё с утра пораньше своим каменным стояком. Я был подавлен, когда осознал, что наслаждался эротическим сном, находясь с Ксаной в одной постели. Когда я взглянул на себя, мои щёки залились румянцем от понимания, что если бы не наша одежда, я либо действительно проник в неё во сне, либо замарал бы все простыни. Я такой придурок.
​
- О, Боже, Ксана, мне очень жаль.
​
- Всё в порядке, Валерка, правда, - она погладила меня по щеке, и я было начал расслабляться, но она опустила взгляд и посмотрела прямо на мой стояк, прекрасно заметный сквозь очертания моих пижамных штанов. - Доброе утро.
​
Я натянул одеяло до самого подбородка и уткнулся лицом в подушку, не в силах более выносить этого смущения.
​
- Что не так? - спросила она.
​
- Всё.
​
- А поконкретнее?
​
Я не смотрел на неё, пока говорил:
​
- Я провёл здесь ночь, потому что хотел поспать с тобой. Понимаешь, просто обнимать тебя и чувствовать твою близость. Я не собирался нападать на тебя.
​
Или напоминать тебе, что я тинэйджер, неспособный справиться с собственной поллюцией, - добавил я про себя.
​
Она рассмеялась.
​
- Ты не нападал на меня. Валера, ты никогда не должен стыдиться того, как твоё тело реагирует на меня. Моё тело реагирует на тебя точно так же. Просто это не так очевидно.
​
- Я ценю твой жест, Ксана, но мне бы не хотелось, чтобы ты лгала лишь для того, чтобы улучшить моё самочувствие.
​
- Я не лгу.
​
- Ну конечно.
​
Она сдёрнула с себя простынь и залезла рукой под свои трусики. На этот раз это был не сон. Она достала руку и подняла её вверх прямо передо мной. С её пальцев едва не капала влага.
​
- Видишь? Я постоянно возбуждена.
​
От размышлений, что бы я мог с ней сделать, я кончил в штаны. Возможно, ранее мне и было стыдно, но теперь я был по-настоящему унижен.
​
- Теперь ты понимаешь? Тебе совершенно нечего стыдиться.
​
Я кивнул.
​
- Могу я убрать с тебя одеяло? - спросила она.
​
Она всё ещё хотела проверить, как там поживает моя эрекция, не преувеличиваю ли я. Я не мог заставить себя признаться, что смотреть уже было не на что.
​
- Нет, - я был на грани паники.
​
- Не говори мне, что ты всё ещё смущён.
​
Это было преуменьшением века. Мне стоило сказать ей. Я не хотел, чтобы она, будучи в неведении, спала на осрамлённых простынях.
​
- Да. То есть, эм, нет. Ну… э… ситуация как бы разрешилась сама по себе, - я молился, чтобы она поняла, о чём я.
​
Двенадцать секунд она недоумённо смотрела на меня, прежде чем её озарило.
​
- Ладно, Валера. Почему бы тебе не пойти в душ первым?
​
Она встала с кровати, я был невероятно признателен. Она всё поняла, мне не пришлось говорить об этом вслух.
​
- Я начну готовить завтрак. Как бы мне ни хотелось весь день пронежиться с тобой в кровати, мне нужно сделать сегодня пару дел, - она надела рубашку и нежно поцеловала в губы. - Не смущайся, - прошептала она. - Мне нравится, как твоё тело реагирует на меня. Прежде чем ты присоединишься ко мне, не мог бы ты снять простыни с кровати? Понедельник – мой день стирки.
​
Кажется, я влюбился в неё ещё чуточку больше. От этого чувства перспектива встречи дома с моими родителями показалась не такой печальной.
​
Когда я зашёл к себе в дом, они оба сидели на диване и ждали меня.
​
- Прежде чем ты что-либо скажешь, мне очень жаль. Правда, мам, прости. Я на самом деле был уверен, что папа всё тебе рассказал, хоть я и знаю, что мне в любом случае стоило рассказать тебе обо всём самому. Мне очень жаль, что я расстроил тебя, Я не хотел…
​
- Валера, присядь, - авторитетно сказала она. - Я не знаю, из-за чего именно расстраиваюсь больше – из-за того, что ты встречаешь с учителем старшей школы, из которой ты сам выпустился пару недель назад, или из-за того, что всё это продолжалось на протяжении нескольких месяцев, и ни ты, ни твой отец не сказали мне ни слова. Хоть я и понимаю, что вы делали это неумышленно, я всё равно расстроена. Вы и представить себе не можете, насколько преданной я ощущала себя на протяжении вчерашнего обеда, зная, что я – единственный человек в комнате, который понятия не имеет, что происходит на самом деле.
​
- Я знаю, мам. И мне жаль. Честно.
​
- Скажи мне, Валерка, ты не сказал мне об этом из-за того, что ты стыдишься этих отношений?
​
- Нет, - незамедлительно ответил я. - В части всего, что касается Ксаны – я не делал ничего постыдного.
​
- А Ксана?
​
Я сглотнул. Я понимал, к чему она клонит, и было довольно трудно обсуждать с мамой такие вопросы.
​
- Нет.
​
- Так вы не…
​
- Однозначно нет.
​
- И ты не ощущаешь принуждения к этому с её стороны?
​
- Нет.
​
Она вздохнула.
​
- Я пытаюсь понять, каков мотив.
​
- Ты же видела её. Она красива и умна. Почему я не могу хотеть быть с ней?
​
- Не твой мотив меня интересует.
​
О. Я понял, к чему она клонит.
​
- Так ты спрашиваешь о ней.
​
- Да.
​
- Почему? - спросил я. - Ты всегда говорилa, что любая девушка может в меня влюбиться.
​
- Это правда. Любая девушка. Ксана же взрослая женщина.
​
- Ну а почему бы и не женщина? Почему не эта женщина? Мам, она никогда не была моим учителем, в течении нескольких месяцев я был очарован ей, а она обо этом знать не знала. Она даже не знала, кто я такой, прежде чем мы познакомились. Мы говорили об искусстве и литературе. Ксане нравлюсь я такой, каков я есть. Ты всегда говорила, что возраст – ничто, и что я не должен чувствовать себя неполноценным из-за того, что не смог наладить контакт со своими сверстниками. Ты говорила, что общение со взрослыми людьми ничуть не менее ценно.
​
- Валера, ты прекрасно знаешь, что тогда речь шла о поиске партнёра по шахматам.
​
- И чем партнёр по жизни отличается от партнёра по шахматам?
​
Её глаза расширились.
​
- Твои намерения настолько серьёзны?
​
- Да. Она предназначена мне, даже если она пока этого не чувствует. Она идёт в ногу со мной, она бросает мне вызов. Я могу быть самим собой с ней, и ей это нравится. Я ей нравлюсь. Её не пугает ход моих мыслей.
​
- Валера, ты встретишь много таких людей в колледже. Просто сейчас у тебя не очень большой выбор собеседников…
​
- Мам, ты познакомилась с папой когда тебе было шестнадцать, ты тогда знала, что он – твой единственный?
​
- Твой отец и я были примерно одного возраста.
​
- Я говорю не об этом.
​
Она вздохнула.
​
- Да, я знала, но тогда мне всё равно хотелось немного осмотреться и убедиться в своей правоте.
​
Я посмотрел на папу.
​
- А ты знал тогда, в шестнадцать лет, что мама – твоя единственная?
​
Он посмотрел на маму.
​
- Без сомнения.
​
- Прекрати, Ваня. Ты всё ещё по уши в дерьме, все эти поцелуи в зад не помогут.
​
- Лар, когда это я целовал тебя в зад исключительно ради твоей милости?
​
Она посмотрела на него.
​
- А когда было не так?
​
- Это не правда, - он наклонился и легко поцеловал её в губы. Она оттолкнула его.
​
- Не пудри мне мозги. Я ещё с тобой не закончила.
​
Пятьдесят четыре секунды мы сидели в тишине. Я начал паниковать.
​
- Ты собираешься запретить мне видеться с Ксаной?
​
- Нет, Валера. И не потому, что я и так знаю, что это не сработает. Всё равно через два месяца ты уедешь в Университет и, в любом случае, будешь заниматься там тем, что душа пожелает. И хоть я и не совсем понимаю её мотивацию, я не буду стоять у тебя на пути. Я бы хотела узнать её получше. Мне бы хотелось пригласить её к нам на выходные вначале июля.
​
- Так что, теперь ты собираешься стать её компаньонкой (прим.авт.: пожилая женщина, сопровождающая молодую барышню)?
​
- Я не собираюсь вмешиваться. Валера. Несмотря на вчерашние события, я всё ещё надеюсь, что мы с отцом хорошо воспитали тебя, и ты не станешь бросаться в постель с первой попавшейся женщиной.
​
Моё лицо залилось румянцем.
​
- Мам, я уже говорил тебе, мы не занимаемся сексом. Можем мы оставить эту тему?
​
- Многие женщины ведут себя словно хищницы. Валера. Я часто вижу таких.
​
- Ксана – не педофилка.
​
- Тогда у тебя не должно возникнуть проблем с тем, чтобы познакомить меня с ней получше. К тому же, если ты так в ней уверен, разве мне не нужно начинать дружить с будущей невесткой?
​
Я вздохнул:
​
- Ты чересчур покровительственна и манипулятивна по отношению ко мне.
​
- Да, это так. Таково это, быть родителем, Валерка, и это для твоего же блага. О, и на заметку: я невероятно разочарована тобой. Я не думала, что ты способен так невнимательно относиться к чувствам других людей.
​
- Я знаю, что ранил тебя вчера, мам. И мне на самом деле жаль. Я не знаю, как выразить, насколько я сожалею о своём поступке.
​
- Всё нормально, Валера. Без сомнения, ты серьёзно облажался, но я понимаю, что это не было умышленно. Полагаю, Ксана не знала, что ты не сказал мне об этом?
​
Я покачал головой.
​
- Бедняжка. Учитывая обстоятельства, она справилась просто прекрасно. Я бы никогда не подумала, судя по её внешнему виду, что ей двадцать четыре. Если честно, я предполагала, что ей около девятнадцати. Есть в ней какие-то детские черты, - она замолчала, а затем добавила: - Мне очень интересно, какие у неё отношения с родителями и родственниками.
​
- У неё их нет.
​
- Кого? Родителей или родственников?
​
- И тех и других, на самом деле. Она – единственный ребёнок и не близка с родителями.
​
Моя мама кивнула, и я буквально видел, как закрутились шестерёнки в её голове.
​
- Не ночуй больше у неё до тех пор, пока я не познакомлюсь с ней получше. Не важно, сколько времени в течении дня ты у неё проводишь, я хочу, чтобы ты спал под моей крышей.
​
- Хорошо, - уступил я. - Так ты не будешь возражать, если мы будем с ней встречаться?
​
Мама вздохнула:
​
- Полагаю, что нет.
​
- Спасибо.
​
- Я всё ещё хочу узнать её получше, Валера.
​
- Хорошо, - я подошёл к ней и поцеловал её в щёку. - Могу я идти? Ксана нервничает по поводу нашего с тобой разговора, я хочу позвонить и успокоить её.
​
Мама кивнула, и я побежал в свою комнату. Я сел на кровать и только было собрался звонить Ксане, как она позвонила мне сама и пригласила меня на ужин к Розе и Эрику. Я был рад. На следующий день у нас были планы с папой, и я бы не смог встретиться с Ксаной до конца недели.
​
По пути к дому Ксаны я заехал за цветами. Пока я шёл к крыльцу, я заметил, что её газон был примерно с фут высотой. Может, у неё нет газонокосилки. Я бы подстриг траву для неё, но у нас тоже не было газонокосилки. Моя мама нанимала для этого профессионалов. Сомневаюсь, что Ксана позволит мне нанять их для неё, но, думаю, она бы не отказалась, если бы я скосил эту траву самостоятельно. Я взял себе на заметку, позаботиться о её газоне, после того, как мы с папой вернёмся с побережья.
​
Тем же вечером, когда я вёз Ксану домой, она, казалось, было глубоко погружена в собственные мысли. Я проводил её к двери и объяснил, что не смогу увидеться с ней до среды.
​
Она выжидательно смотрела на меня, я знал, что она ждала поцелуя. Интересно, перестану ли я когда-либо нервничать, находясь в её окружении, смогу ли прикоснуться к ней без страха, почувствовать, что она моя. Она явно дала понять, что мне не нужно особое разрешение, чтобы доказать ей своё физическое влечение, но я всё ещё не хотел прибегать к этому.
​
- Я собираюсь поцеловать тебя, - прошептал я, прежде чем нежно прижаться губами к её губам. Она крепко прижала своё тело к моему, и я знал, что она хотела большего. Так же сильно, как я хотел зайти в дом и раздеть её, я хотел, чтобы она поняла, что это не единственная причина, почему я наслаждался её компанией. Я нежно обнял её и отпрянул, завершая поцелуй прежде, чем наши языки начали своё дело. Это был тот поцелуй, которого она заслуживала – и я дал его ей, лучше поздно, чем никогда.