Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Семь грехов из жёлтого шёлка. Глава 2

Оксана:

​Женщина за фортепиано...

​Звонок в дверь вернул меня в реальность. Его простое, старомодное звучание было намного лучше резкого дребезжания в квартире, которую я снимала; там сигнал скорее напоминал казнь на электрическом стуле, чем заманчивое предложение открыть дверь. Я ожидала увидеть Диму и Эрику, но вместо этого наткнулась на самого огромного парня из всех, что мне встречались.

- Ты, должно быть, Ксана. Видимо, Дима с Эрикой ещё не приехали? Я Эрик, мы с Димкой вместе учимся в Университете. Ну, где бы ты хотела его поставить?

- Где бы я хотела поставить что?

- Пианино. И пусть это всего лишь клавишный инструмент, очень сомневаюсь, что ты сможешь сама его передвинуть. Так что советую решить, где именно оно должно стоять, до нашего с парнями ухода.

- Но у меня нет пианино.

Улыбнувшись, он жестом поманил меня на улицу, где четверо мужчин двигали фортепиано из тёмного дерева к моему крыльцу.

Из подъехавшего к дому грузовика высунулась Эрика, крича мне:

- Сюрприз! Не стой там столбом, Ксана. Скажи парням, куда его нести.

Всё ещё не отойдя от шока, я вернулась в дом и указала на дальнюю стену гостиной. Быстро отойдя в сторону, чтобы не мешать, я наблюдала за тем, как они, досчитав до трёх, поставили фортепиано на пол и не осознавала, что Эрика последовала за мной, пока не услышала за спиной её голос.

- Счастливого новоселья. Может, хоть теперь ты наконец-то научишься играть.

Развернувшись, я заключила свою лучшую подругу в объятия.

- Огромное спасибо тебе, Эрика. Но, на самом деле, это слишком.

- На самом деле, ты ошибаешься. Один из профессоров Димы избавлялся от пианино, отдавая его бесплатно в хорошие руки. Димон знал, что ты всегда хотела его, и предложил забрать. Только перед тем, как заниматься, его нужно будет настроить.

В комнату вошёл Дима, неся гору коробок. Как только он поставил их на пол, я подбежала к другу и крепко обняла его.

- Спасибо, что подумал обо мне.

Он ответил на мои объятия.

- Это было меньшее, что я мог сделать в качестве извинений за кражу соседки. Если настаиваешь, можешь чуть позже отблагодарить меня пивом в McGillin’s.

- Договорились, - согласилась я, отступая на шаг. – А теперь пора браться за дело, ребята. Я взяла всего лишь два выходных в школе для того, чтобы спокойно переехать. Ясным ранним утром понедельника продолжу вбивать грамматику в головы сопротивляющихся школьников.

В целом, переезд не затянулся. К тому времени, как все разъехались, в моей спальне уже всё было на своих местах, одежда разложена по шкафам, а шкафчики на кухне заполнены утварью. Забравшись на кровать, я слышала, как в тишине зимней ночи разносится стук колёс поезда на Финский залив, что проезжает по другой стороне города. И заснула улыбаясь, зная, что до моих друзей легко можно доехать на этом самом поезде.

Проснулась двенадцать часов спустя, чувствуя себя просто великолепно. Вяло спустившись на кухню, я запустила кофеварку и потянулась за ярко-красной кружкой, радуясь тому, насколько легко привычная рутина влилась в новую обстановку. Допив кофе, я помылась в ванной с декоративными ножками. Забираться и выбираться из неё – всё равно что делать упражнения на развитие координации, и я мысленно сделала пометку, что с этого дня принятие душа в состоянии подпития находится под запретом.

Нанеся лёгкий макияж и надев обтягивающий чёрный свитер, который Эрика называла моей униформой, я захватила плащ и сумку, влезла в туфли без каблука и, выскочив на улицу, направилась к железнодорожной станции.

Вопреки заявлениям Эрики, у меня есть чувство стиля; просто я одеваюсь не так стильно, как она. В своё оправдание могу сказать, что с ней могут сравниться очень немногие. Она изящная, с бледной кожей, глазами, цвет которых поразительно похож на королевский синий окрас моего набора посуды Fiestaware (линия керамической посуды, выполненной в ярких цветах. Вообще она называется Fiesta, но покупатели чаще используют именно упомянутый Оксаной вариант – прим. авт.), а тёмные волосы, на которых нет и не было краски, мягкими волнами обрамляют её лицо, кончиками едва касаясь плеч. Добавьте к этому коллекцию одежды, которая посрамила бы и персонажей «Секса в большом городе», и вы получите современную икону стиля.

Всё, что внешне объединяет нас с Эрикой, это бледность кожи. У меня длинные тёмно-коричневые волосы и карие глаза. Замыкаю снизу показатели среднего роста и среднего телосложения. Каждый раз, когда Эрика критикует мои наряды, я напоминаю ей, что постоянное внимание, оказываемое мужчинами моей скромной персоне, доказывает, что я, должно быть, всё делаю правильно. И хотя я уже четыре года одинока, это был мой выбор, к тому же я чертовски далека от целибата. Когда я хочу мужчину – я беру его. Просто обычно мне хватает одной ночи.

Когда я вынуждена обозначать статус своих отношений, обычно люди слышат прилагательное «свободная». Потому что «одинокая» означает, что я ищу мужа, а это не так. Формулировка «одинокая и отказавшаяся от поисков» вызывает в воображении образ жалкой женщины, которая живёт с несколькими кошками, по вечерам вяжет платки для коллег, а также еженедельно устраивает праздники жалости к себе, вызванные погружением в произведения Эмили Дикинсон и движимые поеданием Ben & Jerry’s (марка мороженого – прим.авт.). Эрика получила чёткие указания пристрелить меня и выкинуть тело в реку Фонтанку, если я когда-нибудь превращусь в нечто подобное.

Добравшись до центра города, я взяла такси и направилась в художественный музей. До встречи с Эрикой и Димой оставалось ещё несколько часов, а художественный музей Санкт-Петербурга был именно тем местом, куда мне нравилось приходить одной. По вечерам пятницы там проходило «Искусство после пяти» - претенциозные часы скидок с живой музыкой и коктейлями в вестибюле музея, на парадной лестнице.

Это было идеальное начало выходных – я расслаблюсь под красивую музыку, изучая статую Дианы. Неторопливо войдя в музей, я увидела джазовый квартет, готовящийся к выступлению, и тут же почувствовала прилив приятного предвкушения. Направившись в крыло современного искусства, я ждала, когда зазвучит музыка, изучая свои любимые картины.

И когда по залам полились первые ноты, это было божественно.

Взяв себе бокал вина, я замерла у стены. Несмотря на то, что я была в помещении, лёгкий сквозняк позволял легко закрыть глаза и раствориться в музыке. Я продолжала стоять так даже когда группа доиграла первую серию композиций, пока тихий голос за спиной не прорвался сквозь окутавший меня туман.

- Не желаете ли ещё бокал?

- Простите?

Передо мной встал очень молодой мужчина и, забрав у меня пустой бокал, заменил его полным. Его пальцы легонько коснулись моих, и я почувствовала, как внутри что-то затрепетало. Шокированная своей реакцией на столь невинный жест, я внимательнее присмотрелась к тому, кто стал её причиной.

От его внешности захватывало дух – высокий, подтянутый, с неуправляемыми рыжими волосами и ярко-зелёными глазами. Когда он улыбнулся мне, рядом с уголками губ мужчины образовались маленькие ямочки.

Я стояла и молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

- Вы всегда так реагируете, когда мужчина предлагает вам выпить?

Ко мне вернулся дар речи.

- В зависимости от обстоятельств. Является ли мужчина достаточно взрослым, чтобы легально приобрести вышеупомянутый алкогольный напиток?

Его улыбка стала шире.

- Туше.

Я рассмеялась. Почему бы не подыграть? Он был великолепен, и флирт казался совершенно безвредным.

- Благодарю. – Кивнула я ему с лёгкой улыбкой, поднося бокал к губам.

- Обращайтесь, мисс Оксана.

Я подавилась вином.

Мисс Оксана?

Он только что назвал меня мисс Оксаной?

Я снова внимательно присмотрелась к нему. Он точно не был одним из моих учеников. Кроме того, я преподаю в высшей школе. А он выглядит намного старше, чем любой из школьников.

- Простите, мы знакомы? – спросила я его.

- Я Валера. Валера Русик. Полагаю, официально мы не встречались.

Валера Русик.

Я знала это имя. Именно он был причиной различных обсуждений в учительской. Этот парень был гением. Выдающимся. Идеальные результаты в каждом сданном тесте. Он не учился у меня, потому что пропустил девятый класс. Некоторые учителя считали честью возможность обучать его, а другие возмущались, что им приходится менять программу занятий, чтобы хоть чем-то его увлечь. Все считали его очаровательным. Между тем, он стоял передо мной в вестибюле художественного музея и флиртовал после того, как купил мне выпить.

Как это возможно?

У него вообще есть водительские права?

Он протянул руку, и я робко её пожала.

Мне нужно было успокоиться. Это просто рукопожатие. Нет ни одной причины, по которой я чувствовала бы дрожь в коленях, но, чёрт возьми, она была не только там, но и в некоторых иных местах…

Блин.

Я быстро отдёрнула руку.

Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбка сопровождалась лёгким румянцем. За неимением лучшего определения, он был восхитителен.

- Не хочу причинять неудобство, - начал он застенчиво. – Я просто был рад, увидев здесь знакомое лицо. Подумал, что пока музыка не началась, вы, возможно, будете не против пройтись со мной по залам с любимыми картинами, но это, видимо, была плохая идея. И мне хотелось бы извиниться, если вы сочли моё поведение неприемлемым. Наслаждайтесь остатком концерта, и, может, увидимся в школе на следующей неделе. Приятного вечера, мисс Оксана.

Он повернулся, собираясь уйти, а я вдруг окликнула его.

- Госпожа Оксана, - исправила я его.

Он обернулся.

- Простите?

- Госпожа Оксана. Обращение «мисс» кажется мне вышедшим из моды и граничащим с оскорблением. Скажи, Валерка, тебе бы хотелось, чтобы обращение к тебе зависело исключительно от семейного положения?

Выглядя сбитым с толку, он медленно покачал головой.

- Тогда, уверена, ты понимаешь, почему и меня это не устраивает. А теперь – какие именно произведения искусства были у тебя на уме?

- Европейская живопись девятнадцатого века? – Его ответ скорее показался вопросом.

Допив остаток вина, я поставила пустой бокал на ближайший стол и, пройдя мимо Валеры, направилась в соответствующее крыло. Он так и стоял, застыв на месте, словно статуя, пока я жестом не позвала его за собой. Он мгновенно оказался рядом, и мы вместе направились в один из залов галереи.

Его беспокойство было настолько очевидным, что я не могла не поддразнить Валеру.

- Итак, часто сюда приходишь? – спросила я игриво.

Он рассмеялся.

- На самом деле, да, хотя обычно посещаю только выступления джазовых ансамблей.

- Верно, ты же музыкант. Слышала, ты очень талантлив.

Вполне возможно, это было преуменьшением века. Валера слыл необыкновенно одарённым пианистом. Я наблюдала за тем, как два преподавателя музыки готовы были бороться на руках, чтобы выяснить, кто заполучит его в свой класс. Теперь, задумавшись об этом, я вдруг поняла, как много слышала о Валере Русике. Но было сложно соотнести всю эту информацию с мужчиной (или юношей), что шёл со мной бок о бок, спокойно ведя разговор.

- А вы играете на каких-нибудь инструментах, мисс… то есть госпожа… Оксана?

Хороший мальчик. Он внимательно слушал меня.

- Чуть-чуть пою. Мне всегда хотелось научиться играть на фортепиано, но не было возможности – на самом деле, она появилась только вчера.

- А что вчера изменилось?

- Два лучших друга подарили мне на новоселье пианино, - объяснила я. – Теперь осталось нанять учителя музыки.

Он тут же оживился.

- Я буду рад помочь.

- О, я не могу просить об этом.

- А вы и не просите. Я предлагаю.

- Разве тебе недостаточно всех твоих занятий, и дополнительных курсов, и всего подобного?

Запрокинув голову, он расхохотался – и то, как звучал его смех, определённо привёло меня в восторг.

- Вы и правда не понимаете, да?

Я беспомощно посмотрела на него, и он продолжил.

- Давайте я сформулирую это иначе. Нет ничего, что я предпочёл бы занятиям с вами.

- А твои родители не будут против?

Он усмехнулся.

- Нет.

Мы как раз проходили мимо «Мавританского вождя», и я вздохнула.

- Люблю эту картину.

- Правда? – спросил Валера.

- Ты кажешься удивлённым.

- Это и правда так. Не похоже на вас.

- Основываясь на двадцати минутах, на протяжении которых мы были знакомы, что, по-твоему, похоже на меня? – Мой тон был более флиртующим, чем следовало, но я не могла это контролировать.

- Что-нибудь из Ашканской школы (также известная как Школа мусорных вёдер – художественное направление, возникшее в живописи США в начале XX века. Больша́я часть работ представителей школы посвящена реалистичному изображению повседневной жизни бедных и рабочих кварталов Нью-Йорка – прим.авт.). Более современное. Вроде Хоппера.

Я была в шоке. Мы были знакомы меньше получаса, а Валера уже угадал моего любимого художника.

- Мне нравится Хоппер, - я решила пока проигнорировать этот факт. – Но в Мавританском вожде мне приглянулось то, как Шарлемон уловил свет на белых одеяниях. Это потрясающе. Но ты прав – я не повесила бы нечто подобное у себя в квартире. – Джазовая мелодия эхом разносилась по коридору. – Они снова начали. Пойдём обратно, пока ты не пропустил остаток выступления.

- Если вам этого хочется. – Его голос казался разочарованным.

- А чего хотелось бы тебе, Валера?

Положив ладонь на мою поясницу, он мягко развернул меня и указал на маленькую скамейку, притаившуюся в небольшой нише стены главной галереи.

- Я хотел бы присесть и продолжить наш разговор, если вы не против.

Подойдя к скамейке, я опустилась на неё.

- Итак, ты говорил?..

Подарив мне радостную улыбку, он сел рядом.

- Хоппер больше вам подходит.

- Это мой любимый художник. Ты читаешь мысли или просто невероятно догадлив?

- Я много наблюдаю за людьми. Это легко, когда тебя постоянно исключают из компаний. И большинство из них невероятно очевидны, - объяснил он.

- Вне всяких сомнений, включая здесь присутствующих.

- На самом деле, госпожа Оксана, вас очень сложно понять.

- Как ты поживаешь, Валера? – сменила я тему. Почему-то мысль о том, что я услышу, как он воспринимает меня, пробудила во мне небывалую застенчивость.

- Лучше, чем раньше. Мне никогда не было комфортно рядом с одноклассниками. В начальной школе всё было не так плохо, но потом я сразу перешёл в десятый класс, а ведь мне было всего четырнадцать. Я был маленьким, и я отличался от них. Это было пугающе. Я был настолько уверен, что в конце концов окажусь запертым в раздевалке, что начал проводить часы в спортзале, тягая тяжести. Каждый день. Теперь никто не нападает на меня, но никто и не заводит разговор. Словно меня и вовсе нет.
Но родители у меня великолепные. Папа – лучший друг, о котором можно только мечтать, а мама всегда поддерживала меня. И это более чем компенсирует всё остальное. По крайней мере, так я говорю себе: если честно, не могу быть до конца уверенным, но мне не кажется, словно я что-то упускаю. Ничто из всех этих «преимуществ» высшей школы меня не привлекает. И, если честно, мне жалко тех, кто называет это время лучшими годами своей жизни. Для меня это в лучшем случае чистилище, в худшем же – третий круг ада Данте.

- Не наезжай на третий круг. Цербер – отличный домашний питомец.

- Уверен, каламбур был намеренным.

Он ничего не упускал из виду.

- Так что дальше? Уверена, у тебя большие планы.

- Ну, осталось всего четыре месяца, и всё, надеюсь, изменится к лучшему.

- Колледж. – Я улыбнулась.

- Университет, - поправил он.

Следовало догадаться.

- Знаешь, Валерка, эта изоляция и ощущение лимба временны. Кем бы человек ни был – он не наслаждается высшей школой.

- Именно поэтому вы решили провести в ней всю жизнь? – спросил он игриво.

- Всё меняется, когда тебе платят.

- По большей части.

- Как, например, уроки фортепиано.

Я всё ещё не могла поверить, что он хочет быть моим учителем.

- Это отличный пример.

- Сколько ты берёшь за них?

- Я не собирался брать с вас деньги, - признался Валера.

- Но это стоит сделать. Я не собираюсь использовать тебя в своих интересах.

- Невозможно использовать того, кто хочет оказать услугу.

Я заметила, что музыка затихла и люди потянулись к выходу. Я опаздывала на встречу с Димой и Эрикой.

- Чёрт, - пробормотала я тихо.

Валера казался удивлённым.

- Прости, - объяснила я. – Я не планировала задерживаться здесь надолго, и на другом краю города меня ждут друзья. Не следовало ругаться перед тобой, хотя, уверена, ты слышал вещи и похуже. Подожди, а сколько тебе лет?

- Сто семь, - сказал он с ухмылкой.

- Серьёзно.

- Я тоже. Иногда кажется, что мне сто семь лет. Отец говорит, что я родился пожилым. В таком случае сейчас я уже древний старик.

Я закатила глаза, и он, наконец, ответил мне.

- Шестнадцать.

Шестнадцать.

Он не выглядел на шестнадцать. Он выглядел… ну… как я. Как будто я могла позвать его и своих друзей на ночь караоке в McGillin’s, и он вписался бы в компанию. Только я не могла сделать это, потому что он учился в моей школе, а на входе в паб проверяют удостоверение личности.

Если бы он не назвал моё имя, я бы и не подумала спрашивать его о возрасте. Решила бы, что ему девятнадцать или двадцать, и сейчас уже, возможно, целовалась бы с ним у дверей McGillin’s на улице . Эрика бы вспоминала женщину-кошку, потому что я вела себя, как пума (женщина, которая предпочитает мужчин помоложе – прим.авт.). Дима же поприветствовал бы меня песней о миссис Робинсон, дождавшись своей очереди в караоке.

Всё было бы так просто, а утро понедельника вышло бы отвратительным.

Шестнадцать?

Шест, мать твою, надцать?

В шестнадцати не было ничего простого. Шестнадцать – отстой. Шестнадцать – это даже нелегально, да?

Нужно было взять себя в руки.

- Что ж, Валерка, я отлично провела с тобой время.

Он покачал головой, почти недоверчиво, и уставился на свои руки, скрещенные на коленях.

Мысль о том, что я раню его чувства своим скорым уходом, была мне противна. Я наслаждалась каждым мгновением, и он должен был об этом знать. Практически без моего участия моя рука потянулась к Валере и мягко повернула его лицо в мою сторону. Когда наши взгляды встретились, он показался мне таким удручённым…

- На самом деле, - заверила я его.

Зелёные глаза, казалось, вспыхнули, и один уголок рта приподнялся в неуверенной улыбке.

- А теперь насчёт уроков игры на фортепиано. Мне нужно быть уверенной, что твои родители не против.

Я сошла с ума. Общаться с ним – всё равно что играть с огнём, это было очевидно.

- Дайте свою трубку, - сказал он.

Покопавшись в сумке, я вытащила свой iPhone, кинув взгляд на экран. На нём высвечивалось сообщение о семи пропущенных вызовах, и все они были от Эрики. Мне придётся объясняться.

Забрав у меня телефон, он начал что-то набирать на нём.

- Это мой номер.

Получив трубку назад, я положила её в сумку. Мы молча направились к гардеробу. Когда я заполучила свой плащ, он настоял на том, чтобы помочь мне надеть его, пока мы ждали его куртку.

- Хотите, поймаю для вас такси? – спросил он.

Он что, шутит?

- Они всегда стоят у входа. Думаю, я справлюсь. Хорошего вечера, и спасибо тебе ещё раз.

Леденящий февральский ветер дул мне в лицо, развеивая туман в голове.

Шестнадцать.

Я была в полном дерьме.

​Валера:

​Раллентандо...

​Я думал об Оксане постоянно – не только когда держал в руках свой член. Если быть совершенно честным с самим собой, с её внешности, возможно, начался мой интерес к ней, но её ум – вот что действительно привлекало. Несмотря на то, что я провёл последние несколько месяц, думая о том, как хотел переспать с ней, последние два дня показали, как я хотел узнать её. Утром в понедельник мне совершенно не хотелось идти в школу. Даже мысль о том, что я проведу с ней семь часов под одной крышей, мало помогала – едва ли я смогу хотя бы увидеть её. Если бы мне удалось хоть минуту поговорить с ней – это сделало бы мой день более сносным.

Мою ненависть к старшей школе невозможно описать словами, но не потому, что мне не нравилось само здание, директорат или толпа роботов, одетых в Аберкромби (прим.авт.: марка одежды), чей коэффициент умственного развития не превосходил двузначное число. Просто было очень скучно. После того, как я закончил девятый класс, мои родители решили отправить меня в частную школу. Несмотря на расстояние от места, где мы жили, частный лицей казался очевидным выбором. В один прекрасный день, наши обсуждения пришли к тому, что нам стоит переехать в предместье всей семьёй. Мои родители уединились в кабинете, чтобы обсудить, какие возможности для их карьер откроет переезд. Они вышли оттуда спустя два часа, моя мама улыбалась и утверждала, что она нашла несколько многообещающих направлений для своей практики. Её заново нанесённый макияж и красные глаза сказали мне об обратном. Я не мог позволить ей отказать от любимого дома и успешной психиатрической практики лишь для того, чтобы ближайшие три года стали для меня более терпимыми, поэтому я настоял остаться в государственной школе.

Мои родители подпитывали мой интеллект так, как не мог ни один учитель. Мы обсуждали литературу, философию и медицину. Я узнавал больше нового за час шатания с отцом по продуктовому магазину, чем из так называемых продвинутых курсов в школе. Петербург был всего в двадцати минутах езды на электричке, и я в полной мере пользовался всем, что мог мне предложить культурный центр города.

Несмотря на скуку, которую навевала на меня средняя школа, я приехал на час раньше, как и каждый понедельник, чтобы поиграть на фортепиано для репетиции небольшого вокального ансамбля. Открыв двери в музыкальный зал и включив свет в пустой комнате, я понял, по какой причине пунктуальность убивает добродетель. Не зная, сколько именно времени мне придётся убить в ожидании, я сел за фортепиано и начал играть Рахманинова.

- Одна из моих любимых. Прекрасное исполнение.

В какой-то момент я решил, что чрезмерная мастурбация привела к галлюцинациям – скорее всего, мне лишь почудился голос Оксаны. Запаниковав, я подскочил со скамейки, словно меня блоха укусила.

Её волосы были собраны, на ней была надета водолазка и свободныe брюки. Её наряд был далек от того образа девушки, излучающей чистый секс, что я видел в пятницу, но от этого она не стала менее привлекательной.

Уймись, встающий член.

Я пробормотал какую-то несуразицу о том, что эта композиция была и одной из моих любимых. Она кивнула, неловко улыбнулась и вышла из кабинета.

Сидя в кабинете для внеклассной работы, я чувствовал себя невероятно смущенным идиотом, поэтому остаток для я пытался думать лишь о её заднице, облачённой в стринги. Мой отец вернулся из больницы в пять, и мы приступили к традиционным для вечера понедельника занятиям в чисто мужской компании – мы пошли в местный паб, чтобы поужинать и посмотреть спортивный матч.

Когда мы зашли в ресторан, молодая блондинка-администатор спросила у отца, как его зовут. Она улыбалась и открыто глазела на него, прежде чем низко наклонилась к журналу, чтобы посмотреть, какой из столиков свободен. Она прижала палец к нижней губе и переместила вес на одну ногу, выставляя напоказ упругую грудь. Это была открытая показуха, учитывая, что почти все столы в ресторане были свободны, но я не был удивлён её действиями.

Противоположный пол находил моего отца привлекательным – и это мягко сказано. Каждый раз, когда мы выходили куда-то без мамы, с ним случалась подобная история. Если на нём был медицинский халат или хирургическая форма, женщины буквально падали перед ним на колени. Он, как правило, был очень вежливым, но никогда не поощрял подобных действий.

- Ваш официант сейчас подойдёт, - сказала администратор, глядя на моего отца. - Сообщите мне, если вам что-то понадобится, Иван.

Он улыбнулся и провёл левой рукой по волосам, точно как делал я, когда нервничал, с той лишь разницей, что он так делал лишь в случае, если хотел продемонстрировать обручальное кольцо на своей руке.

Я заговорил, как только администратор оказалась вне зоны слышимости:

- Думаю, твои опасения были беспочвенными.

- Какие именно опасения? - Oн положил свою левую руку на стол, чтобы присутствие кольца на его руке оставалось очевидным.

- О моральных качествах Оксаны. Она зашла в музыкальный зал сегодня утром, но как только поняла, что играл я, тут же испарилась.

- Должно быть, ей стало неловко.

Я покачал головой.

- Не понимаю, как я мог ошибиться. Она казалась заинтересованной во мне, она почти флиртовала.

- Возможно, интерес присутствует, но ты вообще понимаешь, чего именно от неё ждёшь? Она может потерять работу, ты ведь знаешь об этом. Пусть всё идёт своим чередом, Валера, - он перевёл взгляд на телевизор, висящий на стене, и резко сменил тему. - Как думаешь, Армейцы смогут сегодня одержать победу?

Совершенно уверенный в правильности своего мнения, мой отец не считал нужным обсуждать дальше Оксану.

Недели шли, и я начал задаваться вопросом, возможно ли, что я неправильно понял её. Я никогда не был на её уроках и не знал, каково было её обычное поведение. Впервые я пожалел, что перескочил через девятый класс. Я знал, что мне стоит послушать отца, но так и не смог смириться. Каждую пятницу я приходил в Художественный музей, надеясь, что она будет там, и каждую пятницу приходил домой разочарованным.

Я не ожидал ничего нового на этой неделе. Около часа я бродил по музею и, в конце концов, разочарованный, плюхнулся на скамейку. Просто абсурд. Я уже было собрался уходить, когда увидел, как она быстро шагает по противоположной стороне галереи. Когда она заметила меня, она сменила направление. Я месяц этого ждал, но, когда она оказалась прямо напротив меня, я понятия не имел, что делать.

- Привет, Валера.

Я пытался не смотреть на неё, когда она села рядом. Я не дулся, я просто не знал, что сказать. Было так много вопросов в моей голове, но я боялся, что если начну задавать их ей, это будет походить на допрос.

- Вы не звонили, - я констатировал факт, надеясь, что она объяснится.

Она вздохнула:

- В этом не было необходимости.

- Вы – не мой учитель, - я подозревал, что мой отец прав в своих предположениях, но я всё ещё хотел услышать это от неё.

- Нет, я не твой учитель, - eё голос казался далёким, несмотря на то, как близко ко мне она сидела. - Но я преподаю в твоей школе и вполне могла бы быть твоим учителем. Я не могу находится наедине с тобой у себя дома. Надеюсь, ты понимаешь, почему.

Её слова были сплошными предположениями, мне нужно было услышать что-то более конкретное.

- Я бы никогда не воспользовался этой ситуацией… - и это правда. По крайней мере, если бы она сама этого не захотела.

- Я знаю, - она неловко возилась с ремешком её сумки.

Я знал, что не заслуживаю её, если не могу даже объяснить, почему так отчаянно её желал. Внезапно, я обрёл голос:

- Мне жаль, если вам некомфортно рядом со мной. Мне комфортно рядом с вами. Месяцами я наблюдал за вами в школе, прежде чем набраться смелости и заговорить. Вы красива, но вы, конечно, знаете об этом. Но это не единственная причина, почему меня к вам так влечёт. Конечно, изначально дело было во внешности. Я же парень. Но когда вы заговорили со мной нормально, будто я просто обычный человек… никто и никогда не делал этого ни разу за все моё жалкое существование. И на тот короткий промежуток времени я мог быть собой – не гением, не чудаком, не придурком – просто собой. Это был лучший момент в моей жизни. Даже если сейчас я чертовски вас напугал, и вы никогда больше не заговорите со мной, мне нужно, чтобы вы это знали.

- Валера… - она не закончила свою мысль.

Я сдался, встал и собрался уходить. Прежде чем я сделал хоть шаг, она схватила меня за ногу и потянула обратно. Я чувствовал, как начинаю возбуждаться, и быстро сел, надеясь, что она не заметит.

- Я не разговариваю с тобой, как с обычным человеком, думаю, это и есть часть проблемы.

Она не призналась, что испытывает интерес ко мне, лишь намекнула. В любом случае, по моему лицу расползлась улыбка.

- Тебе это нравится, не так ли?

Я положил руки на колени, молясь, чтобы она не увидела, насколько сильно.

- И что теперь? - спросил я.

- Ничего не изменилось, Валера. Тебе всё ещё шестнадцать. Ты всё ещё ученик школы, в которой я преподаю.

Июнь был не за горами, и мой отец сказал мне, что после выпускного я могу беспрепятственно добиваться её. Может, пока мы можем быть друзьями. Это могло бы сработать, если бы каждый раз, обращаясь к ней, я не был вынужден подчёркивать её статус.

- Могу я называть вас Оксаной?

- Категорически нет, - отрезала она.

Ладно, это не очень приятно. Я всё ещё не мог выносить мысль о том, что не смогу разговаривать с ней в течении месяца или даже дольше. Возможно, она сможет принять другие формы общения, приносящие меньше ущерба.

- Могу я позвонить вам? - спросил я.

Она одновременно улыбнулась и закатила глаза, и я подумал, возможно, она сознательно посылает мне смешанные сигналы.

- Возможно, - её голос был неуверенным, но выражение лица излучало секс.

Большего мне и не нужно.

- Возможно – это не «нет».

Она поднялась со скамейки и повернулась ко мне лицом.

- Но это и не «да», - и вышла из галереи.

Вскоре я вернулся домой, надеясь, что мой отец не будет расспрашивать, что так улучшило моё настроение.

- Как музей? - спросил он, когда я зашёл на кухню.

- Нормально. Толпа народа возле «Клиники Гросса» (прим.авт.: картина Томаса Икинса), как обычно, - я подошёл к маме и поцеловал её в щёку. - Пойду немного почитаю у себя. Спокойной ночи.

Я быстро поднялся наверх, зашёл в ванную, разделся и залез под душ. На этот раз я знал, что услышу Оксану очень скоро. Она казалась слишком заинтересованной, чтобы избегать общения со мной. Как ни заманчиво было воображать наш с ней диалог, в данный момент я не мог устоять и не представить её губы на своём члене. Пока я двигал рукой по своей эрекции, я гадал, была ли она из тех девушек, которые глотают. Что-то мне подсказывает, что да. Представив, как она стоит на коленях передо мной и сглатывает абсолютно всё, я кончил практически мгновенно.

Через десять секунд после того, как я вернулся в комнату, мой телефон запищал. Мне пришло сообщение от неизвестного номера с кодом города «215». Я открыл его.

Да, ты можешь.

Оксана хотела, чтобы я позвонил ей. Разумеется, вопрос о том, как мне к ней обращаться, был всё ещё актуален. Я быстро ей ответил:

Называть Вас Оксаной?

Пять минут и тридцать шесть секунд спустя пришёл ответ:

Нет, Валера. Просто позвонить мне.

Хотела ли она, чтобы я позвонил ей сейчас или позже? Был уже одиннадцатый час. Звонки в такое время – признак дурного тона.

​Но раз уж она отправляла мне сообщения, очевидно, что она всё ещё не спит. Сорок три минуты нерешительности спустя, я отправил ей ещё одно сообщение:

Вы спите?

Она ответила мгновенно:

А ты?

Честно говоря, мне казалось, что это сон. И был только один способ это проверить. Мои руки тряслись, когда я нажимал на кнопку.

- Алло? - Oна ответила сразу после первого гудка.

- Так вы обычно проводите пятничный вечер? Ходите в музей и возвращаетесь домой до полуночи? - Я хотел, чтобы она сказала мне, что у неё никого нет. Спрашивать об этом напрямую было слишком страшно.

Она рассмеялась.

- Думаю, нет ничего обычного в сегодняшнем дне. Кстати, мне любопытно, как ты понял, что это была я?

- Это ведь я звоню вам, мисс Оксана.

- Нет, я имею в виду, когда я написала тебе. Я ведь не подписалась. И у тебя не было моего номера. Как ты понял, что это я?

- Ваш номер начинается с кода города, - солгал я. Признаваться, что мой номер был только у моих родителей, казалось жалким.

- Как и у двух миллионов людей. К тому же, сейчас я живу в пригороде.

- Ну, ладно. Ни у кого, кроме моих родителей, нет моего номера телефона, - сказал я и решил сменить тему. - К тому же, на этот раз я знал, что вы свяжитесь со мной. Я просто не знал, когда именно. На самом деле, я думал, это займёт больше времени. Я был готов к тому, что вы заставите меня ждать.

Я неловко рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку.

- И ты бы ждал? - спросила она.

- Да. Я мог бы ждать вечно.

Она молчала, я знал, что перешёл черту.

- Я снова заставил вас чувствовать себя неловко.

- Нет, всё нормально, - сказала она чересчур решительно.

Я знал, что она лжёт, и попросил её не подыгрывать мне. В конце концов, она призналась, что ей стало неловко. Я понятия не имел, когда у меня будет возможность заговорить с ней снова, но я должен был узнать кое о чём.

- Могу я задать вам вопрос, прежде чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи? - Oна ничего не сказала, так что я продолжил: - Тем вечером в музее меня не покидало чувство, что при других обстоятельствах, или если бы я был кем-то другим, этот вечер закончился бы совершенно иначе. Я прав?

Её чуть слышный вздох подтвердил мои подозрения.

- Всё в порядке, мисс Оксана. Вам не нужно ничего говорить. Думаю, я уже знаю ответ, и больше нет нужды вас задерживать. - Я выдержал короткую паузу и прошептал: - Cпокойной ночи.

Я положил трубку, выяснив то, что хотел. Она хотел меня так же, как я её. Я забрался в постель, ощущая невероятную решительность. Я не собирался перечить отцу, он выразил свою позицию очень чётко. Но через три месяца я больше не буду учеником старшей школы. Я получу водительские права и смогу ей предложить больше, чем только пешие прогулки. Возможно, тогда она посмотрит на меня не так, как в вечер нашего знакомства. Возможно, она увидит во мне мужчину, моложе её, но всё же достойного внимания, и, возможно, она даже сможет увидеть во мне своего возлюбленного.

Несмотря на то, что прежде мне никогда не приходилось быть обольстительным, это не казалось чем-то трудным. Женщины штабелями падали перед моим отцом, несмотря на то, что ему даром не нужно было их внимание. Я смогу завоевать её, у меня есть три месяца, чтобы подготовиться к этому. Я ждал этой возможности с нетерпением.

Опубликовано: 2017-03-29 19:52:18
Количество просмотров: 200

Комментарии