Мне так хочется обнять тебя и хочется ласкать. Окончание

Мы тихо лежим на полу, он всё ещё внутри, его сердце всё ещё бьётся напротив моего.

Он молчит.

Он смотрит мне в глаза, а затем на мои губы. А потом его член выскальзывает из меня, в то время, как моё тело чувствует потерю чего-то... чего-то слишком важного. Я чувствую себя пустой без него.

И я не знаю, что это значит.

Я не знаю, что чувствую.

Не сейчас. Не после всего, что только что произошло.

И это ощущается слишком неловко и неудобно, в освещённой комнате, где я могу на самом деле видеть его. Где я должна на самом деле думать и признать то, что мы сделали. То, что мы продолжаем делать друг с другом ... снова и снова.

Я вглядываюсь в него для... уверенности. Или даже подтверждения. Но он по-прежнему не смотрит мне в глаза. И я не знаю, что делать с этим, потому раньше - когда он трахал меня в кладовке - его глаза никогда не покидали моих. Мы были связаны. И это было... ну, ощущалось, как нечто большее, чем просто тела. Но не сейчас. Сейчас он всё ещё смотрит на мои губы. Как будто он ждёт, что я что-то скажу. Только я не знаю, что сказать.

И я жду.

И жду.

И до сих пор ничего.

А потом он вздыхает. Его дыхание тёплое, когда оно омывает мою грудь, но что-то в этом кажется холодным. Что-то в нём кажется отстранённым. И это заставляет меня чувствовать, что всё не правильно. И это даже хуже, чем когда мы были в чёртовой кладовке. Потому что ощущается по-другому. И с моей стороны так чертовски глупо думать, что всё могло получиться. Что-то большее. Что-то реальное.

Ну, к чёрту это.

И к чёрту его.

Я напрягаюсь под ним, и не могу даже смотреть на него, когда он скатывается с моего тела. Все мои мысли заняты поиском одежды. Вроде как в одежде легче собрать своё достоинство. Как будто она сделает всё это лучше. Или, по крайней мере, скроет позор, который я сейчас чувствую.

Я просто трахалась с ним. Опять. После того, как поклялась больше этого не делать. После того, как я, чёрт возьми, сказала ему, что этого не будет. И он не говорит ничего. Он не даёт мне ничего. После того, как только что дал мне так много. И это заставляет меня чувствовать себя самой слабой и глупой девочкой в мире.

Только я не девочка больше. Я взрослая женщина. И мне нужно стать более решительной. Чертовски сообразительной.

Я поднимаюсь с пола, где он только что трахал меня и быстро нахожу одежду. И я клянусь, что почти чувствую на себе его взгляд, но я не смею позволить себе оглянуться на него. Я не могу. Не тогда, когда я чувствую себя подобным образом. И, безусловно, не тогда, когда его молчание звучит, как долбанный крик в комнате.

Мои руки дрожат, когда я пытаюсь застегнуть кнопки на рубашке, и я слышу его позади себя. Он тоже одевается. Я имею в виду, я думаю, что это так. Потому что он до сих пор молчит. Ни одного проклятого слова. Даже никакого грёбаного дыхания.

Что, блядь, только что произошло?

Что, блядь, сейчас происходит?

Обернувшись, я поднимаю голову, и вижу сумку на столе. Я двигаюсь на дрожащих ногах, молясь, чтобы не упасть, хватаю её и мчусь к двери. И когда я уже берусь за дверную ручку, он, наконец, произносит моё имя.

- Даша.

Есть что-то другое в голосе. Грусть. Сожаление, может быть? Но мне всё равно. Я не могу позволить себе думать об этом, по крайней мере, пока не окажусь снаружи, в пространстве достаточно большом для меня, чтобы дышать.

Вдали от него... от того, что мы только что сделали.

- Нет, Валерка, - говорю я, ненавидя то, как печально и глупо звучит мой голос. - Просто ... просто забудь об этом.

Комната кружится. Ну, ладно... может быть, не комната. Возможно, это просто моя голова. И меня, вероятно, сейчас вырвет, если я пошевелюсь. Проклятая бутылка «Шардоне». И не маленькая "обычная" бутылка. А чертовски большая грёбаная бутылка, которую вы должны разделить с тремя другими людьми. Только вот не с кем было делиться. Если не считать мою собственную глупость.

Я такая жалкая.

Блядь.

Я не могу идти на работу. Нет ни одного шанса, что я покажусь сегодня на работе. И не только потому, что я пахну, как бездомный, цепляющийся за пустую бутылку, завёрнутую в коричневый бумажный пакет. Это потому, что я не могу встретиться с ним. И если уж быть честной с самой собой, я думаю, что знала, что если я надерусь вчера вечером, то утром должна буду позвонить на работу и отпроситься.

Не то, что я пытаюсь выиграть «Сотрудник года» или что-либо подобное.

Неохотно - либо потому, что я нервничаю или потому, что боюсь, что если буду двигаться слишком быстро, то содержимое моего желудка опустошится на моё пуховое одеяло - я тянусь к тумбочке и беру телефон. Я набираю номер и жду, пока Дана ответит.

- Дана, - квакаю я, жалея, что не прочистила горло перед вызовом. - Это Даша. Я заболела, и не смогу прийти на работу сегодня.

- Иисус, Дашка. Ты говоришь ужасно.

- Да ... ммм ... наверно у меня пищевое отравление, - я надеюсь, что я звучу убедительно. - Я ... я не в состоянии сделать это сегодня. Могла бы ты передать Ва... я имею в виду... мистеру Русику, что меня не будет. Мы должны работать сегодня вместе.

- Конечно, - говорит она тоном, который звучит слишком весело для раннего утра. - Но он уже здесь, в твоём кабинете. Ты могла бы сама сказать ему. О, нет ... подожди. Он на самом деле выходит прямо сейчас.

Я сразу начинаю паниковать. Я не могу поговорить с ним сейчас. Уверена, что уже никогда не смогу снова заговорить с ним. На самом деле, мне, возможно, придётся изменить своё имя и переехать в маленький городок, где никто не знает меня. Наверняка там есть программы защиты свидетелей для шлюх. Я должна погуглить это дерьмо.

- Нет... нет, нет, нет ... - Я заикаюсь, как идиотка. - Всё в порядке. Я не... Я не могу... мне нужно... нужно бежать в ванную.

Мне нужно бежать в ванную?

Чёрт. Могу ли я быть ещё большей неудачницей?

Я стараюсь, как можно быстрее завершить разговор. Я уверена, что слышу её «Выздоравливай» и нажимаю отбой.

Со стоном я падаю на подушки. Я бы заплакала, если бы не была так чертовски обезвожена. Но полагаю, мне, вероятно, следует привыкнуть к этому. Я уверена, что в аду нет воды.

Нет, серьёзно. К чёрту мою ублюдочную жизнь.

Лишь через два часа я могу вытащить свою задницу из постели. Я ковыляю в ванную, прежде чем бутылка вина в моём желудке вновь взбунтуется. Я хватаю свою зубную щётку и пасту, не позволяя себе смотреть в зеркало, а затем включаю душ и заползаю внутрь. Я чищу зубы, пока вода льётся на меня. Горячая вода на теле ощущается, как живительная влага, но каждый дюйм моей кожи болит. Интересно, как я справлялась с этим дерьмом, когда была моложе. Я напоминаю себе, что когда была моложе, страдала только от похмелья. Это ничто по сравнению с похмельем в сочетании с унижением и позором.

Когда я заканчиваю, я натягиваю штаны для йоги и майку и иду на диван. У меня есть ноутбук, и это хорошо. Мне наверное, следует провести остаток дня, отправляя мои резюме, так как нет никакой возможности, что я буду в состоянии продолжать работу. Не с ним. Не после всего, что произошло прошлым вечером.

Я не могу выкинуть его из головы весь чёртов день. Ничего не отвлекает. Он как импульс в моей голове, который я не могу игнорировать. Когда я закрываю глаза, вижу его. И это отстой. Потому что даже сейчас, даже после всего, что случилось между нами, он по-прежнему самый красивый, самый сексуальный и удивительный человек, которого я когда-либо знала. И это больно, потому что теперь я знаю. Теперь, я знаю, что он не видит меня такой же. Он не мог даже говорить со мной прошлым вечером. Чёрт, он даже не мог смотреть на меня.

К пяти моя вечеринка жалости к себе достигает эпических размеров, и я голодна. Проблема в том, что у меня нет мотивации, чтобы встать с дивана. Мне приходит сообщение, и я понимаю, что даже не разговаривала с Эрикой сегодня. Она, наверное, думает, что я всё ещё работаю, так что я беру свой телефон, чтобы написать ответ, только номер телефона мне не известен.

Я открываю сообщение, и вижу три коротких слова.

И они останавливают моё долбанное сердце.

Нам надо поговорить.

Валера.

Я знаю, это он. То, что я не знаю, откуда у него мой номер. Я никогда не давала ему его, потому что он никогда не просил об этом. Ни разу.

Я быстро набираю ответ. Я держу палец на кнопке «отправить», но сомневаюсь как всегда. И я не уверена, я на самом деле нажала на кнопку, или моя рука так дрожит, что случайно касается её. Но оно отправляется... и я умираю.

Не думаю, что мы должны.

Его ответ почти мгновенный.

К чёрту это. Ты лжёшь.

И теперь я зла. Или взволнована. Или чертовски зла и взволнована.

Пошёл ты. Я не лгу.

Серьёзно. Кем он себя, чёрт возьми, возомнил?

Ты можешь либо поговорить со мной сейчас или поговорить со мной позже. Но мы ПОГОВОРИМ.

А сейчас я так зла, что едва могу печатать. Но, так или иначе, мне это удаётся.

Ты, блядь, не владеешь мной, Валера Русик. И ты не можешь указывать мне, что делать.

Я так злюсь, что могу выбросить свой ​​телефон. Но он реально дорогой, и даже я не настолько глупа. Я чувствую небольшую вибрацию в руке, и смотрю вниз, читая ещё одно сообщение.

Мы оба знаем, что ты любишь, когда я говорю тебе, что делать. Но это не главное. Позже.

К чёрту его.

К чёрту его, его совершенное лицо, его высокомерную задницу... и к чёрту его красивый член.

Я так зла, что могу заплакать. Но я не собираюсь и не буду.

Дело в том, что злиться меня заставляет то, что не я начала это - то, что между нами, а он. Он чёртов инициатор.

Я падаю на спинку дивана, закрываю глаза и вспоминаю тот день больше двух месяцев назад. Ну, я вспоминаю целую неделю.

Понедельник

- Валера Русик смотрит на тебя, - шепчет Анджела, когда я делаю глоток диетической колы.

- Ну и что? – отвечаю я, притворяясь, что мне всё равно, когда всё, что я действительно хочу сделать, это повернуться и посмотреть на него.

Я видела его в офисе, но в действительности мы никогда не общались, кроме совещаний. И он никогда не давал понять, что хотя бы заметил меня. Конечно, такие мужчины, как он, редко замечают женщин, подобных мне. Это не беспокоит меня. Я привыкла к этому. И, кроме того, я горжусь тем, что мой мозг больше, чем сиськи.

- Ты не думаешь, что он горячий? - спрашивает она.

- Я не знаю, - стараюсь, чтобы мой голос звучал, как можно более спокойно. - Я на самом деле не думаю о нём вообще.

И это правда. Я всегда воспринимала его лишь, как коллегу. Имею в виду, он абсолютно великолепен, на этом всё. Я не мечтаю о нём по ночам или типа того.

- Это, наверное, хорошо, - хихикает она. - Я не уверена, что смогла бы перестать мечтать о нём, если бы начала.

- Ты замужем, Анджела? – дразню я.

- Да, - хихикает она. - И именно поэтому хорошо, что я не думаю о нём.

Я смеюсь, но мой разум находится в другом месте. Интересуется, где он ... и смотрит ли он ещё.

Наверное, нет.

- Ну, так или иначе ... - говорит она, вставая. - Я должна вернуться к работе. Но знаешь что ... он всё ещё смотрит.

Вторник

Сегодня его нет.

И я замечаю, что его нет.

Это выводит меня из себя.

Среда

- Неужели у вас нет сока Izze из розового грейпфрута? – спрашиваю я баристу в Старбаксе, положив сандвич с яйцом и листьями салата на прилавок.

- У нас его нет, - говорит она. – Это всё, что Вы хотели?

- Думаю, да, - говорю я разочарованно, оплачивая покупки.

- Вы уверены, что нет ни одного? - идеальный мужской голос спрашивает у меня за спиной.

Я оборачиваюсь, и это он.

Валера.

Боже, какой он красивый.

- Я уже сказала ей, что у нас нет этого сока, - говорит она, краснея.

Он шагает ко мне и улыбается. И я почти смеюсь от того, как она смотрит на него - вся покраснела и хихикает. И на секунду мне становится её жаль.

- Не могли бы вы проверить? – спрашивает он, а затем улыбается мне сверху вниз.

Она немедленно оборачивается. И теперь я зла, потому что мне она сказала, что у них ничего нет. И что вы думаете? Меньше чем через минуту она возвращается с моим напитком.

- Кажется, я нашла один, - хихикает она, и я хочу дать ей по шее.

Он платит за напиток, а затем открывает его, положив крышку в карман. Я смотрю, как он делает большой глоток, прежде чем отдает его мне.

- Розовый грейпфрут, - ухмыляется он. – Я люблю сладкое и терпкое.

С этими словами он поворачивается и уходит.

А я стою, как идиотка, раскрыв рот.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

Четверг

- Валера снова смотрит на тебя, - шепчет Анджела, прежде чем встать.

- Меня это не волнует, - говорю я.

Несмотря на то, что я лгу.

Несмотря на то, что умираю от мысли, что он мог бы смотреть на меня... что он смотрит.

- Хорошо для тебя, - говорит она. – Вероятно, он игрок.

- Возможно, - признаю я.

Но когда она уходит, я не могу удержаться, чтобы не оглянуться. И в тот момент, когда наши взгляды встречаются через всю комнату, он улыбается, а затем смотрит вниз.

Пятница

Я печатаю отчёт, когда в принтере заканчивается бумага.

Чёрт.

Долбанная подсобка с полками, слишком высокими для меня, чтобы достать эту чёртову бумагу.

Я в кладовке, тянусь так высоко, как только возможно. Не спасают даже восьмисантиметровые каблуки. Я имею в виду, серьёзно. Кто, блин, ставит тяжёлую бумагу так высоко? Я собираюсь наступить на нижнюю полку, когда слышу щелчок двери позади меня. А потом гаснет свет.

- Какого хрена? – выплёвываю я, пытаясь скрыть свою панику, когда оборачиваюсь.

И даже в темноте я вижу, что это он.

- Тссс, - успокаивает он меня.

- Что ты делаешь? – требую я.

- Я не могу ... - шепчет он, подходя ближе. Всё моё тело покалывает от его близости. И я имею в виду, ВСЁ моё чёртово тело. - Я не могу перестать думать о тебе.

- И поэтому ты решил прийти в подсобку и до чёртиков меня напугать? – спрашиваю я шёпотом. И пытаюсь успокоить своё грёбаное сердце. Самое ужасное то, что я не знаю, от чего оно больше стучит – потому, что он меня напугал ... или потому, что он так близко, что я могу протянуть руку и дотронуться до него, если захочу.

Почему я так чертовски этого хочу?

- Я пришёл за тобой сюда, потому что не могу перестать думать о тебе,- говорит он хрипло ... почти грубо. - И я думаю, - он подходит ещё ближе. Я чувствую его запах. Он пахнет чертовски фантастически. - Я думаю, что, может быть, ты тоже думаешь обо мне.

- А что, если это так? - мой голос грубее, чем был ранее.

Его присутствие - да, оно, безусловно, влияет на меня.

- Серьёзно? - спрашивает он. - Ты думаешь обо мне?

Всё ещё темно, но мои глаза приспособились, и я вижу его. Чёрт, он великолепен.

- Да, - шепчу я.

- Блядь, - он почти стонет.

И что-то есть в словах, слетающих с его уст в этом небольшом пространстве ... Ну, это убивает меня немного. Или много.

Он близко. Он так чертовски близко.

- Я хочу поцеловать тебя, - говорит он, опираясь обеими руками на полку позади меня. - Ты хочешь этого, Даша?

И прежде чем я соображаю, что делаю - прежде чем я даже могу на самом деле обдумать то, что происходит – я слышу свой ответ на его вопрос.

- Да.

И вот оно. Его губы на моих, его язык у меня во рту... и он меня целует. И даже более того, я целую его в ответ. Жёстко и мягко… глубоко и влажно.

- Ты такая чертовски сладкая, - шепчет он, облизывая след вниз по моей шее. - Я знал, что ты безумно сладкая.

- Что ... что ... что ... – я задыхаюсь, пытаясь найти слова. - Что мы делаем?

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, лаская рукой мою щёку. Я вижу, как его грудь поднимается и опускается. Я почти слышу биение его сердца. Или, может быть, это моё. В любом случае, меня это не волнует.

- Что ты хочешь сделать, Даша? - спрашивает он.

- Всё, что хочешь ты.

В тот момент, когда я произношу эти слова, я знаю, что это абсолютная правда.

- Что, если я скажу тебе, что хочу трахнуть тебя? - спрашивает он. Он возвращается к моему рту и сосёт нижнюю губу, прежде чем укусить её сильнее, чем я ожидала. Я хнычу, и он снова сосёт её. Потом целует и снова облизывает меня, заставляя забыть, что всего минуту назад мне было больно. - Что, если я скажу тебе, что хочу почувствовать, как ты кончаешь на моём члене?

Я смотрю на него... и он серьёзен.

Он совершенно, блять, серьёзен.

И в этот момент я знаю.

Я хочу то же самое.

- Я отвечу: всё, что угодно.

Когда я открываю глаза, то понимаю, что мои руки в трусиках. Я потираю клитор и собираюсь кончить лишь от воспоминаний. Просто от мысли, что он делает со мной.

А потом раздаётся стук в мою дверь.

Громкий.

Настойчивый.

- Даша... это Валера. Я сказал тебе, что нам нужно поговорить.

- Я знаю, что ты там, - говорит он так громко, что я слышу его через дверь. - Ты не будешь меня больше игнорировать. Ты ... ты не можешь больше игнорировать... нас.

Я встаю с дивана и иду к двери. Он стоит с другой стороны, и я клянусь Богом, что могу почувствовать его через дерево.

- Уходи, Валерка, - говорю я. - Я не позволю тебе войти.

И я именно это имею в виду. Я не позволю ему. Я не готова встретиться с ним лицом к лицу. И, кроме того, я буквально выгляжу, как дерьмо сейчас. Нет ничего более унизительного. Ну, кроме того, что кто-то трахнет вас в вашем кабинете и будет игнорировать после, ни хрена не говорить с вами ... или даже смотреть вам в глаза.

И просто так, мой гнев возвращается в полную силу.

- Ты впустишь меня, - говорит он. - Я буду стоять здесь всю ночь, если понадобится. Я буду колотить в твою дверь, пока ты не откроешь её. А сейчас открой дверь, Даша. Пожалуйста.

Это "пожалуйста" добивает меня. Его голос звучит почти мучительно. Но я не понимаю, почему.

- Почему ты хочешь поговорить со мной сейчас? – спрашиваю я. - Почему сейчас?

Почему ты не говорил прошлой ночью?

- Пожалуйста ... просто... – говорит он, и я смотрю на дверную ручку, как будто она может сжечь меня, если я дотронусь. - Открой проклятую дверь, Даша. Я заслуживаю, чтобы ты поговорила со мной лицом к лицу.

Он снова стучит в дверь. На этот раз сильнее, чем прежде.

- Нет, - повышаю я голос, ударив по двери. - Нет, ты, чёрт возьми, не заслуживаешь.

Наверняка мои соседи думают, что это своего рода кошмар Джерри Спрингера. И даже если я ещё чертовски зла и унижена, я не могу позволить, чтобы кто-то вызвал полицию. Тогда я останусь без работы и без крыши над головой. С каждой минутой становится всё лучше и лучше.

- Ты должна, - говорит он. - Чёрт, Даша... пожалуйста.

И прежде, чем он даже закончил своё предложение, я открываю дверь.

- Да, ну знаешь, - говорю я ему. – Мы не всегда получаем то, что хотим.

Его глаза широко распахнуты и нежные, но в них всё ещё тлеет раздражение. Горячо.

- И я ничего тебе не должна, - выплёвываю я. – А сейчас говори, что хотел... и убирайся.

- Почему ты не пришла сегодня на работу? – он не отрывает от меня взгляда.

Он не делает попытку приблизиться. И я благодарна ему за это. Не думаю, что смогу справиться с потребностью быть ближе к нему, если он приблизится.

- Я была больна.

Это всё, что я произношу, и я рада, что это не ложь.

- Ты действительно больна? - спрашивает он. Озабоченность в его голосе звучит правдиво, но я не верю в это. Я не могу верить всему, что он говорит. - Ты в порядке?

- Ну, да, - говорю я. – У меня была... тошнота. Но теперь я в порядке, поэтому тебе не о чем беспокоится. И откуда, чёрт возьми, ты знаешь, где я живу?

Я почти забыла об этой незначительной детали. Он похож на сталкера. И почему это меня не пугает так, как должно?

- И мой номер телефона? – допытываюсь я. – Как ты достал его?

Он опускает голову, и на мгновение выглядит смущённым.

- Я... мммм... ну, - заикается он. - Я, вроде как... ну, я, как бы, позаимствовал твой ​​файл в отделе кадров.

И именно тогда, когда я думаю, что не могу быть ещё злее, это чертовски происходит.

- Что ты имеете в виду, что ты «позаимствовал» мой файл? - Я едва могу контролировать свой голос.

- Ну, есть женщина..., - говорит он. - Я, вроде как... я попросил у неё твои сведения. Я сказал ей, что должен поговорить с тобой о чём-то... важном.

И я знаю, женщину, о которой он говорит. Грёбаная шлюха. Но, честно говоря, кого я нахрен обманываю? Если она горшок, я определённо чайник.

- Я уверена, что ты был очень убедителен, - говорю я ему. – Её ты тоже трахаешь в кладовке? Я хочу сказать... Я знаю, как трудно тебе отказать.

Его глаза расширяются - они как два грёбаных блюдца. И на секунду, я счастлива, что застала его врасплох, даже если чувствую, что это прозвучало крайне не правильно.

- Как ты можешь..., - он в шоке. - Я имею в виду, нет. Конечно, я не спал с ней. Как ... в смысле, что... как ты могла подумать такое?

Таким взволнованным я его ещё никогда не видела. Таким неуверенным и неконтролирующим себя. Но потом я вспоминаю, что в нем нет ничего неуверенного и неконтролируемого.

- Я не знаю, что думать - говорю я ему. – Как ты думаешь, что я должна сейчас чувствовать? Что ты хочешь мне сказать? Мне кажется, если бы ты хотел что-то сказать, ты бы... Я имею в виду, ты должен был сказать это вчера вечером. Почему именно сейчас? Почему не вчера? Или за день до этого? Или в любой другой день?

- Даша...- зовёт он тихо. Это заставляет моё сердце болеть. Это даёт мне понять, что я увязла глубже, чем позволила себе поверить. То, что я хотела больше – нуждалась в большем - от него, я не была готова признать.

- Нет, - прерываю я. - Ты просто позволил мне уйти прошлым вечером. Ты просто ... ты просто ... проклятье! Ты просто дал мне уйти без единого слова. Ты снова трахнул меня, потому что это то, что тебе нужно... и ты ничего не сказал после. Ничего, Валерка! Не одного проклятого слова. Ты не мог даже смотреть на меня! Так что скажи мне... почему, ебать, ты здесь сейчас?

Он пересекает пространство между нами так быстро, что у меня нет времени понять, что происходит. А потом его руки на мне. Его губы на мне - целуют везде. Лицо, шею, плечи, грудь.

Я стараюсь оттолкнуть его, но я не в силах остановить его. Не потому что не достаточно сильна... а потому что знаю, что не хочу этого. Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, его зелёные глаза горят, лицо раскраснелось и решительное.

- Я здесь, Даша, - говорит он мне. - Я здесь, потому что не в силах оставаться в стороне.

- Тогда не делай этого, - шепчу я.

Он стонет. Громко - боль и облегчение смешались вместе. Это заставляет меня дрожать. Он, чёрт возьми, заставляет меня дрожать.

И я ненавижу то, что сказала ему не оставаться в стороне. Ещё больше я ненавижу то, как он заставил меня чувствовать себя, когда произнёс эти слова, - что он не в силах. Но всё это не имеет значения, когда он снова меня целует. Ни одного грёбаного вопроса, кроме ощущения его губ скользящих по моим. Кроме ощущения его языка, раскрывающего меня для него. То, какой он на вкус и запах – это всё, что я когда-либо хотела, но была слишком напугана, чтобы попросить. Но это ощущается, как будто он просит... как будто он берёт. И он здесь.

Вокруг меня.

Внутри меня.

Везде, чёрт возьми.

Он оборачивает руки вокруг моей талии, и притягивает ближе. Я иду к нему, обнимаю его в ответ. Я цепляюсь за его плечи, и зарываюсь в его шею. Не знаю, что будет дальше - что я буду делать, когда он снова уйдёт - но я буду разбираться с этим потом. Сейчас он здесь, со мной. И на данный момент этого достаточно.

- Я думаю о тебе всё время, - шепчет он. – Постоянно, блять. Я думаю о том, каково чувствовать тебя под моими руками. - Он сжимает мою задницу, когда произносит эти слова. Я чувствую его эрекцию прижатую к моему животу. И даже после всего, что было, я всё ещё хочу его член ниже. Без преграды между нами. Глубоко во мне. Трахающего меня. - Я думаю о том, как ты заставляешь меня улыбаться, даже когда ты не знаешь, что ты... у тебя чертовски острый язычок. Я думаю о том, как ты постоянно бросаешь мне вызов... бесишь меня. Это так чертовски раздражает, Даша. И я охрененно нуждаюсь в тебе всё время.

Это слишком много для моего перегруженного мозга. Он не имел в виду эти слова. Он не может так думать. Потому что если бы это было правдой, он сказал бы мне раньше. Он сказал бы мне вчера вечером.

Но он этого не сделал.

А потом я вспоминаю, что ничего не изменилось. Это просто очередная уловка. Его тело слишком близко. Эти слова он использует, чтобы обмануть меня и заставить забыть обо всём, кроме него. В том числе себя. Потому что, когда я с ним, единственное, что имеет значение, это он... и то, как я ощущаю себя.

Я отстраняюсь, потому что должна. Это не так уж важно, он итак знает, как я слаба. Как безнадёжно зависима. Но я должна спросить ... Я должна знать.

- Почему сейчас? – спрашиваю я. - Почему именно сейчас... а не вчера, Валера?

Он смотрит на меня, его руки всё ещё удерживают меня.

- Даша... - говорит он. А потом ничего.

- Нет, - продолжаю я. - Почему именно сейчас? Почему не когда я была с тобой? Почему не когда я была ещё голая под тобой? Когда ты, блять, ещё был внутри меня? Где были эти слова тогда? Где они были, когда ты смотрел, как я уходила прошлым вечером? Когда я чертовски умирала, потому что ты не мог... нет, ты ничего не сказал?

- Думаешь, я не хотел ничего сказать? - спрашивает он, его голос звучит громко и гораздо жёстче, чем раньше.

- О, прошу прощения. Должно быть, я пропустила то, что ты хотел сказать. Я была слишком занята, одеваясь в тишине.

Я оборачиваюсь, потому что не могу взглянуть на него. Это слишком сложно. Он чертовски красивый, и я хочу его слишком сильно. Но затем я чувствую его руку на моей руке, он сжимает меня мягко, но достаточно сильно, чтобы остановить и развернуть обратно.

- Я знаю, что должен был что-то сказать, - говорит он. - Я всю ночь думал о том, что должен был сказать. И потом я пришёл на работу сегодня утром. Я собирался поговорить с тобой... но ты не пришла.

- Что бы ты сказал? – спрашиваю я тихо, весь гнев испарился из меня со словами. - Если бы я пришла в это утро, что бы ты сказал мне?

На его лице выражение нежности... раскаянья. И у меня нет желания двигаться, когда он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица. Я хочу, чтобы он прикасался. До сих пор. Его глаза широко распахнуты, губы приоткрыты... а потом он говорит.

- Я сказал бы тебе: я сожалею, - говорит он. - Я сказал бы тебе, что был идиотом.

- Ты идиот, чёрт возьми, - говорю я ему.

Он громко сглатывает. Я вижу, как покачивается его кадык. И я в таком бешенстве прямо сейчас, потому что всё, о чём я могу думать, как сильно хочу облизать его. Прямо. Блять. Здесь.

- Ты права, - я поднимаю глаза, чтобы встретить его взгляд. - Я идиот. Но я был не единственным, кто не произнёс ни слова. Ты тоже чертовски молчала. Даже вчера вечером. После того как мы занимались... после того как мы были вместе. Ты тоже ничего не сказала. Я был там не один.

Моим первым порывом было сказать ему, что он несёт полную чушь. Сказать ему, что я просто ждала, что он произнесёт что-нибудь... что угодно. Чтобы просто хотя бы намекнуть мне, что он хочет от меня больше, чем просто быстрый трах. Но он никогда не намекал.

И даже сейчас он не говорит этого.

И вот, я просто стою, смотрю на него... в ярости от того, что всё ещё чертовски сильно хочу его, в прочем, как и всегда.

- Скажи мне, что это не то же самое для тебя, - он хватает меня и притягивает вплотную к себе. - Скажи мне, что это не было тем же самым для тебя с самого начала. Тебе даже не нужно говорить мне. Я знаю. Я чувствую это, когда ты так близко ко мне. Я знаю, что ты чувствуешь, Даша. То, что ты хочешь... и в чём нуждаешься. И я могу дать тебе это. Ты знаешь, я могу. И я знаю, что ты хочешь меня так же чертовски сильно, как и я тебя.

Его рука проходит между нами. Он скользит по моей груди, ладонью по моему, теперь жёсткому, соску. И я должна прикусить губу, чтобы не заскулить. Но он знает. Он знает всё. Его рука останавливается в низу живота. Потирает меня... ласкает меня. Я позволяю ему, потому что хочу - потому что я никогда не хочу, чтобы он прекращал. Его взгляд такой пронзительный. Его глаза такие чертовски яркие и зелёные, что я теряюсь в них. Точно так же, как я потерялась в нём.

- Тебе не нужно ничего говорить, Даша, - шепчет он хрипло, его рука скользит ниже... между моих ног. - Я знаю. Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, какой мокрой я тебя делаю. Я знаю, что никто никогда не ответит мне так, как ты. И ты обманешь, если скажешь, что кто-то другой может заставить тебя чувствовать что-то подобное.

Он обхватывает мою киску, сжимает меня. Я ошеломляюще мокрая, и я знаю, что он это чувствует. Его палец гладит меня... вверх и вниз и так чертовски прекрасно, что я не могу дышать. А потом он нажимает сильнее. Я чувствую ткань моих штанов и трусиков, как они проскальзывают между моих губ... и он, не останавливаясь, потирает меня. Я удивляюсь, как пытки могут быть настолько потрясающими.

- Это так прекрасно, - продолжает он. - Ты так чертовски прекрасна. Я хочу чувствовать твой вкус... Я хочу чувствовать тебя у себя на языке... во рту. На лице, Даша. Я охрененно люблю лизать и сосать тебя, пока ты не кончишь. И знаешь почему?

И я не могу сосредоточиться - не могу думать. Не о чём, кроме того, как он заставляет меня чувствовать себя от его прикосновений и слов.

- Ты знаешь? – требует он, потянув меня ещё ближе, давление его пальцев усиливается.

Я знаю, что вот-вот кончу.

Уже почти.

- Нет, - молю я.

- Потому что, когда ты кончаешь, твои маленькие звуки... то, как ты стонешь моё имя... в те моменты я, блядь, знаю, что ты принадлежишь мне. Я чувствую, что ты моя.

Он жадно целует меня, губы наказывают, зубы кусают. И я сдаюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Всё это время я думала, что была достаточно хитрой... достаточно отстранённой. Но он чертовски знал. Всё это время он знал. И затем я кричу, когда он жёстко давит на мой клитор, заставляя меня разбиться и кончить в его руках.

- Чёрт, - шипит он. - Ты моя, Даша. Скажи мне, что ты моя.

Я всё ещё цепляюсь за него, мои ноги и тело ослабели от интенсивности оргазма. Я уверена, что он держит меня, потому что иначе упала бы, но сейчас я могу думать только о своих ощущениях.

Пока снова не слышу его голос.

- Скажи мне, Даша, - требует он. - Скажи эти чёртовы слова.

И, глядя в его глаза, полные голода и ожидания, я знаю.

И знала это всегда.

- Я твоя, - шепчу я.

Понадобилось всего мгновение – только секунда – чтобы произнести эти слова. Но когда они слетают с моих губ, он улыбается.

- Да, ты моя, - он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Поцелуй мягче на этот раз, но всё такой же настойчивый. Его рот горячий и влажный ... и я не могу насытиться. Я всё ещё недостаточно близко. - Где твоя кровать?

- Ч-что... зачем? - заикаюсь я.

Я до сих пор рассеяна, и моя голова кружится, но даже при том, что он держит меня и целует меня, где-то на задворках моего сознания я отмечаю, что ещё так много всего осталось нерешённым. Я смотрю на него затуманенными глазами, он всё ещё серьёзен и сосредоточен на мне.

- Я собираюсь заняться... отвести тебя в постель, - говорит он мне. - Где я могу трахнуть тебя правильно. Где я могу держать тебя и целовать и облизывать тебя, пока не буду единственным - только я – о ком ты будешь думать, и где нам не нужно бояться быть пойманными... потому что я собираюсь быть с тобой всю ночь. А сейчас, где твоя грёбаная кровать?

Я едва успеваю кивнуть на дверь в другом конце комнаты, прежде чем он поднимает меня на руки. Он не теряет времени в доставке нас туда. И в тот момент, когда мы внутри, он сажает меня на край кровати. Она по-прежнему не заправлена с утра, но меня это не заботит. Меня волнует лишь он, стоящий передо мной здесь, в моей комнате.

Свет из гостиной разливается, покрывая темноту комнаты мягким тёплым сиянием. И я смотрю на него – затаив дыхание и нуждаясь - как он начинает раздеваться. И с каждой деталью его одежды, падающей на пол, я убеждаюсь, что никогда на самом деле не знала, насколько прекрасно его тело. Даже прошлым вечером, когда мы были голые вместе.

Его член такой твёрдый и на вид очень тяжёлый. Он так близко, что я могу протянуть руку и прикоснуться к нему. Поцеловать его.

Я хочу.

- Ты думаешь обо мне здесь? - шепчет он, наклоняясь, чтобы снять с меня штаны и трусики. Они сползают вниз легко, и инстинктивно я развожу ноги. Для него. Он делает шаг между моих расставленных ног. - Ты лежишь в постели ночью и думаешь о вещах, которые мы делаем? Ты касаешься себя, Даша? Ты ласкаешь себя и думаешь обо мне, в то время, как доводишь себя до оргазма?

И я краснею, когда слышу его вопросы, потому это правда. Я думаю о нём в своей постели. С первого дня в кладовке. Чёрт возьми, я трогала себя сегодня вечером, прежде чем он появился.

- Да, - шепчу я, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Я думаю... делаю.

- Ты знаешь, что это делает со мной? - говорит он.

Наклонившись, я прижимаюсь головой к его животу. Я люблю чувствовать, как он содрогается, когда моя щека скользит по его коже. И потом я вижу его член. Он прямо там, так близко ко мне... к моему рту.

- Я знаю, что это делает со мной.

Я хватаю его за задницу и притягиваю ближе. Я чувствую его запах - его член. Он пахнет сексом. Как лучший грёбаный секс в мире. Я хочу попробовать его. Я хочу, чтобы он кончил так же, как заставил меня кончить в гостиной.

Я опускаю голову, облизываю свои губы, а затем облизываю его член от основания до кончика. Он вздрагивает... и стонет. Это самый охрененно сексуальный звук в мире.

-Чё-ё-ё-ёрт, - ворчит он.

Я отстраняюсь, взяв его в руку, и смотрю на него выжидательно. Я чувствую эту силу – эту необходимость контролировать только один раз, потому что он всегда тот, кто контролирует меня. Моё тело.

- Хорошо?- спрашиваю я, нежно сжимая его.

Его член длинный и толстый и чертовски красивый. Он тяжёлый в моей руке, и его вкус до сих пор на моём языке.

- Так хорошо, Даша, - говорит он. - Так чертовски хорошо.

Его тело напряжено. Его мышцы подрагивают в приглушенном свете.

- Больше? – спрашиваю я.

- Да, - почти шёпотом.

Другой рукой я обхватываю его яйца, пальцем поглаживая основание его члена.

- Скажи мне, что ты хочешь, - говорю я. - Используй свои слова.

- Я хочу, чтобы ты сосала меня.

- Я тоже хочу сосать тебя.

И я подчиняюсь.

Его руки в моих волосах, когда я беру его в рот. Сосу... облизываю... дегустирую. И у него такой приятный вкус. Он так чертовски великолепен. Его голос страстный и грязный, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо:

- Твой ротик такой горячий и влажный, детка, - говорит он. - Аххххх... так чертовски... Боже, так чертовски идеально. Ты чувствуешь, каким твердым ты меня делаешь? Тебе нравится мой вкус? Это то же самое для меня. Это то же самое для меня, когда я лижу тебя, Даша. Когда я ем твою идеальную киску.

Я хватаю его за задницу обеими руками, крепко сжимая, и тяну его ближе к себе. Я теряюсь в его словах ... его голосе... в том, что делаю для него. Мне нужно обладать им так же, как он владеет мной.

Теперь он толкается. Медленно и размеренно, но я потрясена и полностью возбуждена тем, что он, в буквальном смысле, трахает мой рот. Но как бы сильно мне это ни нравилось – ещё больше я хочу, чтобы он трахал меня.

- Ох ... о, Боже, Даша ... - скулит он. - Чёрт... я собираюсь ... ебать ... ты должна...

Он останавливает мою голову руками, и мне очень сильно не хочется останавливаться, но я это делаю. Потому что ещё больше я хочу его внутри.

А потом он на мне, толкает меня на кровать. Он укутывает меня своим телом и ртом, целует меня глубоко, сосёт мой язык ... стонет и тяжело дышит, пока всё, что я могу слышать и чувствовать - его. Везде.

- Я хочу, чтобы это было мягче, - выдыхает он мне на ухо. - Слаще ... но я не могу, Даша. Я нуждаюсь в тебе.

Он скользит руками под мой топ, хватает его нижнюю часть и тянет наверх достаточно, чтобы просто обнажить мою грудь. И я вскрикиваю, когда он берёт один сосок в рот и жёстко сосёт. Он поднимает глаза, беспокоясь, что сделал мне больно. Но это не так. И он возвращается к моей груди, на этот раз нежно... трепетно. Так отличается от того, каким он был со мной раньше.

Сосёт.

Лижет.

Целует.

- Это пахнет тобой, - бормочет он против моей кожи. - Эта кровать ... Эта комната... вся ты. Везде... всё вокруг меня. Я никогда не хочу уходить.

И потому, что я глупа и глубоко зависима от всего, что он говорит ... от него самого, я шепчу:

- Тогда не уходи.

- Скажи мне, что ты хочешь меня, Даша, - шепчет он снова. - Скажи мне ещё раз. Мне нужно услышать. Мне никогда не надоест это слышать.

- Я хочу тебя, - я задыхаюсь, моё возбуждение сочится из меня. - Я всегда хотела тебя так же, как сейчас.

- У тебя есть я... с первого грёбаного момента, - моё сердце колотится. – Перед первым разом в кладовке... даже прежде, чем мы когда-либо говорили. Это была ты. Я никогда не мог ... я не могу ... я никак не выкину тебя из головы.

- Почему? – шепчу я срывающимся голосом. - Почему ты не... ты ничего не говорил.

Он раскачивается вверх и вниз, располагаясь у меня между ног и положив голову на моё бедро. Он разводит мои ноги шире и начинает медленно гладить мою киску. Вверх и вниз ... покрывает пальцы моим возбуждением, пока они не становятся достаточно влажными, чтобы проникнуть внутрь.

- Я боялся, что всё испортил, - он говорит со мной, продолжая трогать меня. - Я боялся этого, потому что... из-за того, как я взял тебя. Ну, знаешь ... в первый раз. Я боялся, что ты могла подумать, что мне был нужен только секс. Я хочу сказать... я хотел секса. Я хочу тебя всё время, чёрт возьми. И я полагаю, что просто не был готов к твоему отказу… я бы взял и дал всё, что ты позволила бы.

- Я бы отдала тебе всё что угодно, - признаюсь я. - Взяла бы всё, что ты предложил.

Его большой палец кружит по моему клитору, и я подпрыгиваю от ощущений. Он мягко улыбается.

- И что теперь? – спрашивает он, медленно трахая меня двумя пальцами.

Я не могу дышать ... не могу думать. Не сейчас, когда он так прикасается ко мне. Не тогда, когда всё, что я могу чувствовать - это он, его пальцы внутри меня. Но его слова очень важны. Он чертовски важен, чтобы потеряться в этом. Даже если это всё ещё он.

- И что ты предлагаешь мне сейчас? – спрашиваю я, затаив дыхание ... ожидаю.

- Меня, Даша, - говорит он, входя в меня так чертовски глубоко, его рука прижата к моему входу. - Всего.

А потом его рот накрывает соединение моих бёдер. Облизывает мой клитор ... сосёт мою киску, в то время, как его пальцы трахают меня сильнее... быстрее.

- Ты такая вкусная, - стонет он в мою кожу. – Такая горячая и влажная и совершенная девочка. Я мог бы облизывать тебя вечно. Просто, чтобы ты кончила на моём языке. Ты хочешь это?

Он снова входит глубже, и я кричу.

- Всё, Валерка. Я хочу тебя... я хочу всё.

Я взрываюсь на его языке, мой мозг затуманен... лёгким не хватает воздуха. Я не знаю, услышал ли он меня, но, без сомнения, я целиком и полностью принадлежу ему.

И мне нужно, чтобы он принадлежал мне.

Он замирает на мгновение, но потом он на мне... внутри меня.

Толкается.

Насаживает.

Берёт меня снова и снова. Пока всё, что я вижу, слышу и чувствую – это он, всегда только он.

На мне.

Вокруг меня.

Внутри меня.

- Я хочу тебя, Даша ... – стонет он, трахая меня. - Я всегда чертовски хотел только тебя. И всегда буду хотеть только тебя.

Он снова толкается.

Глубже на этот раз.

- Прямо.

Толчок.

- Как.

Толчок.

- Сейчас.

У меня всё болит. Везде. И я уверена, что все смотрят на меня сегодня. Ну, я встретила только двух человек по дороге в кабинет, охранника и печальную секретаршу, у которой всегда на столе стоит коробка Krispy Kremes (прим. авт.: - пончики), но, думаю, они могли бы сказать, что я делала всю ночь.

Валера ушёл сегодня утром. Рано. Действительно чертовски рано. Он должен был пойти домой переодеться и подготовиться к работе. Я не хотела, чтобы он уходил. Блядь, я хотела оставаться с ним в постели весь день. Но он был прав. Мне нужно было выходить на работу сегодня. Нам обоим. Итак, он поцеловал меня на прощание. Он также поцеловал мою киску на прощание - это было справедливо. Его рот разбудил нас обеих в четыре утра. Не то, чтобы мы жаловались.

И вот, я здесь.

Ожидаю.

Нервничаю.

И не из-за того, что буду делать, когда увижу его.

Я беру файл на столе - тот, что собрала для Валеры. Мои руки дрожат, и я его роняю. Бумаги разлетаются повсюду, и, чертыхнувшись, я наклоняюсь, чтобы поднять их. А потом чувствую это - руки на моей заднице. Поглаживают... сжимают.

- Чёрт, ты хорошо выглядишь нагнутая, - бормочет он.

Я отпрыгиваю назад в ужасе, что кто-то увидит его. Дверь в мой кабинет широко распахнута. Но даже при том, что нервничаю, я не могу не обращать на него внимание. Его большие глаза, его чертовски самодовольное лицо.

- Валерка, - шиплю я. - Кто-нибудь ... любой может увидеть тебя.

Он выглядит раскаявшимся на мгновение, но это проходит. Быстро. А потом улыбка озаряет его лицо, когда он смотрит на меня. Ему не жаль – ни капельки. Я заставляю себя не улыбнуться.

- Как дела? - шепчет он. Его глаза темнеют, когда он подходит ближе. - Как ты себя чувствуешь?

Вопрос достаточно невинный, но тон предполагает нечто совершенно иное.

- Я болею, - говорю я ему, но мне нравится эта боль. Понизив голос почти до шёпота, я продолжаю. - Моя киска очень болит.

Подумай об этом, Валера.

Я чувствую себя вполне самодовольной, пока он не наклоняется. Его аромат окружает меня. Боже, я хочу облизать его.

- Твоя киска вкусная, - говорит он ... и я чертовски умираю.

Теперь я знаю, что нет никакой возможности, что мы сможем когда-нибудь работать вместе. Мы никогда ничего не сделаем. Я даже не могу быть рядом с ним, не желая оседлать его, как мотоцикл. И серьёзно ... никто не должен видеть это. Очевидно, потому что я невероятно неуклюжая.

Я хочу сказать, было лучше, когда мы были просто сотрудниками. И он не был прямо здесь ... в моём кабинете ... весь чёртов день. И хорошо, я имею в виду, мы только трахались в кладовке время от времени. Но всё по-другому сейчас. После прошлой ночи мы другие.

- Это не сработает, - выпаливаю я.

Всё его тело напрягается, и он смотрит на меня, как будто я только что пнула его щенка.

- Я имею в виду работу, Валерка, - я продолжаю, пытаясь успокоить его. - Я не думаю, что ... нет, я знаю, что я не смогу работать с тобой как сейчас. Так близко. Когда всё, что я хочу сделать ...

Дана выбирает этот момент, чтобы войти. И я никогда не была так счастлива, что рука Валеры не на моей заднице.

- Доброе утро, Даша, - говорит она, как всегда слишком весёлая. - Ты чувствуешь себя лучше?

- Гм ... да, - говорю я. - Я ... да ... я буду в порядке.

Она поворачивается, чтобы уйти, и, как только она уходит, тихий смешок Валеры превращается в громкий смех.

- Что? - выплёвываю я.

- Ничего, - ухмыляется он. - Просто хорошо знать.

- Что хорошо знать? – требую я разозленно, и мне интересно, как я могу перейти от желания облизать его всего до желания пнуть по яйцам. Хотя его яйца довольно впечатляющие.

- Что ты плохой лжец, - говорит он. Он протягивает руку и большим пальцем гладит мой локоть. - Тебя так легко читать.

- Раньше ты не думал, что меня легко читать, - напоминаю я ему.

Его глаза темнеют ... но он улыбается. Он делает шаг ближе, и даже если я понимаю, что это неправильно, я не могу заставить себя остановиться. Я хочу, чтобы он был рядом со мной. Касался меня.

- Я отлично могу читать некоторые части тебя, - шепчет он. - Есть некоторые вещи... некоторые реакции, которые просто не могут лгать.

Я чувствую, как краснею от его слов. Моё тело нагревается. И блин ... если бы он захотел трахнуть меня прямо сейчас, я, вероятно, позволила бы ему. Иисус. Я бы, наверное, умоляла его.

- Это то, о чём я говорю, - я качаю головой, пытаясь очистить её. - Я не могу сделать это с тобой. Не здесь ... не на работе. Это слишком тяжело, Валера.

Он ухмыляется.

- Я всегда твёрдый для тебя.

И теперь я мокрая. И злая.

- Я серьёзно, Валерка, - говорю я, отстраняясь. Я растеряна сейчас - потому что он не слушает, и потому, что он, кажется, не понимает, о чём я говорю. Или его, кажется, это не волнует. - Я хочу тебя всё время. И, находясь здесь, с тобой ... как сейчас... это слишком сложно. Моя работа важна для меня. Независимо от того, насколько данные свидетельствуют об обратном.

- Мне очень жаль, Даша, - говорит он тихо. Хватает меня за руку, и я позволяю ему. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, даже если смотрю на дверь каждые три секунды, чтобы убедиться, что никто не увидит. - Я дразню тебя, детка. Это просто ... ну, я чертовски люблю слушать, как ты говоришь это. И даже больше ... знать, что ты на самом деле чувствуешь себя таким образом. По отношению ко мне. После прошлой ночи ... Чёрт, вчерашняя ночь была самой удивительной в моей жизни.

- В моей тоже, - шепчу я, прерывая его. Я хочу, чтобы он знал, что это то же самое для меня.

- Да? – спрашивает он, переплетая наши пальцы.

- Определённо, - я не могу скрыть свою улыбку.

Его взгляд опускается на мои губы. Неужели он собирается поцеловать меня. И если быть честной, я не думаю, что смогла бы остановить его, если бы захотела. Не то чтобы я когда-либо хотела останавливать его.

- Хотя я знаю, что ты имеешь в виду, - говорит он, его голос более серьёзный, чем раньше. - Я думал об этом вчера вечером после того, как ты заснула. И сегодня утром, когда я ушёл.

- Что ты собираешься делать? – спрашиваю я. – Что, ты думаешь, мы должны делать?

Он улыбается, и это так красиво.

Отлично.

- Ты мне доверяешь?

Может быть.

- Да.

- Хорошо, - он улыбается, сжимая мою руку ещё раз. - У меня есть план.

- Даша, - Карл кивает, когда я захожу в его кабинет. Трудно поверить, что я была здесь в подобной ситуации всего два дня назад. Такое чувство, что прошло гораздо больше времени. - Присаживайся.

Нервничая, я сжимаю файл, который держу в руке, и сажусь. Чёрт, я до сих пор воспалена. И хотя я нервничаю, но не могу сдержать улыбку, когда думаю о причине этого. Осторожно сжав ноги вместе, я пытаюсь успокоиться.




- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он. - Я слышал, что ты болела вчера.

- Эмм... да, - начинаю я. - Я сожалею об этом – об отсутствии, я была ... ну, я думаю, что у меня было пищевое отравление.

Он смотрит на меня задумчиво. Сейчас я могу думать лишь о словах Валеры о том, что меня легко читать, и мне интересно, знает ли он, что я вру. Я отчётливо вижу, что он знает, но не кажется расстроенным.

Как только я собираюсь начать говорить, раздаётся мягкий стук в дверь.

- Валера, - Карл улыбается. – Входи, Даша только что пришла.

- Спасибо, сэр.

Валера садится в кресло рядом со мной, и я должна заставить себя не смотреть на него. Что в принципе невозможно. Вы знаете, потому что он великолепен ... и он трахал меня до беспамятства прошлой ночью. Да, и он сказал мне, что хочет быть со мной. Не скрываясь.

Итак, я смотрю на него. И когда я это делаю, он смотрит вниз. Улыбается и, возможно, даже слегка краснеет. И я умираю... снова. Поскольку эту сторону Валеры я на самом деле никогда не видела.

И я люблю его.

- Валерка, что у тебя на уме? - спрашивает Карл. - Я не могу себе представить ничего такого важного, что тебе понадобилось встретиться со мной, - он смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице, - и Дашей сегодня.

Откашлявшись, Валера начинает.

- Карл. Мне нужно ... ну, нам, - он смотрит на меня, - нам нужно поговорить с тобой... о чём-то.

Я в панике смотрю на него, мои глаза широко распахнуты, и я совершенно не в состоянии дышать.

Какого чёрта он делает?

Нет, серьёзно. Он, блядь, понимает, что делает?

Я смотрю на него, прося его глазами - умоляя его - чтобы он не делал то, что, я думаю, он собирается сделать. Вот и всё. Он собирается разрушить мою карьеру прямо сейчас. И нет ничего, что я могу сделать, чтобы остановить его. Он просто улыбается мне. И тогда как это должно успокоить меня, но лишь злит ещё сильнее. Потому что, честно говоря, кем, блядь, он себя возомнил, чтобы просто ... просто сделать это? Не поговорив сначала со мной. Даже не спросив меня.

Полностью игнорируя меня, он поворачивается к Карлу.

- Даша и я не можем продолжать работать вместе, - говорит он.

И хотя я только сегодня утром сказала ему то же самое, но его слова звучат непонятно и незнакомо. Как будто это сон ... или чёртов кошмар.

- Я знаю, что вы оба ... весьма независимы, - говорит Карл. - Но мне на самом деле нужно, чтобы вы были игроками одной команды сейчас. Вы должны разобраться со всеми... вопросами ... – говорит он почти умышленно, - которые у вас есть ... и быть продуктивными. Вместе.

- Вместе, - повторяет Валерка. - Да ... видишь? Это своего рода проблема.

- И что же это? - спрашивает Карл.

- Эээ ... ну ... - Валерка заикается, и я даже не могу поднять голову. Я смотрю на свои колени, как будто это самая интересная грёбаная вещь в мире. Даже Валера краснеет при словах, которые я кричу у себя в голове. А у него очень грязный рот. - Мы вроде были ...

О, Боже.

О, мой грёбаный боже.

Я хочу умереть. Я реально могу умереть прямо здесь, в этом кресле. Причина смерти - абсолютное унижение.

- Вроде были ... что? - спрашивает Карл. – Говори же, Валера. Если есть железобетонная причина вашей неспособности работать вместе, я хотел бы знать, что это.

Я смотрю на Валерку. Я не хочу этого, заметьте. Я хочу воткнуть ему в глаз ручку, которую держу в руке. Но я надеюсь, что есть какой-то способ предотвратить крушение этого поезда - эту колоссальную грёбаную катастрофу – которую он готовится нанести.

Он смотрит на Карла.

Потом на меня.

Затем обратно на Карла.

Я уверена, что не дышу. Но это единственное, в чём я уверена в этот момент.

- Я влюблён в Дашу, - выпаливает он.

Только, по-видимому, у меня ещё есть воздух. Потому что он весь вытекает из меня, когда я шепчу:

- Что?

- Чёрт, - восклицает он, глядя на меня. - Мне очень жаль. Мне так чертовски жаль. Я не хотел говорить это так. Здесь. Перед ним, - говорит он, посмотрев на Карла. - Но это правда. Это правда, Даша. Я люблю тебя. Я полюбил тебя с самого первого дня в подсобке. Чёрт, я думаю, что любил тебя до этого.

- Это? – шиплю я. - Это твой план? Ты спятил?

Он улыбается, и я в жизни не смогу себе представить, почему.

- Я только что сказал, что люблю тебя, Даша, - говорит он.

- Ты также только что сказал нашему боссу, что ты трахнул меня в подсобке!

Его глаза расширяются, когда я в ужасе поднимаю руку и накрываю свой рот.

Этого не происходит.

Этого не может быть.

- Нет, - говорит он, всё ещё ​​улыбаясь. Чертовски ухмыляясь. Какая разница. - Ты только что сказала нашему боссу, что мы трахались в подсобке. Я сказал тебе, что люблю тебя. Я люблю тебя, Даша. Я влюблен в тебя.

Я не могу переварить всё это. Это слишком нереально. Это так сюрреалистично, я уверена, что проснусь в любой момент.

Звук смеха наполняет комнату. Только это не мой. И не Валеры. Я смотрю вверх и вижу, как Карл смеётся. Серьёзно. Он смеётся, твою мать. Только всё это не смешно. Это унизительно. И это ещё одно доказательство, что всё это, должно быть, сон.

- Давно пора, - утверждает Карл как ни в чём не бывало. - Я начал думать, что ты никогда не признаешься. И я волновался, что мне придётся тебя уволить. Вас обоих. И тогда я бы никогда не услышал конец от твоей тёти.

Подождите.

Что?

Нет, серьёзно... что?

- Ты знал? - спрашивает Валерка. - Ты знал о нас?

- Конечно, я знал, Валера, - говорит он беспечно. Всё ещё смеётся. – И, Даша ...

Он смотрит на меня выжидающе. Я пытаюсь встретиться с ним взглядом. Когда у меня, наконец, получается, он улыбается.

- Да, сэр? - говорю кротко.

- Тридцать минут слишком много, чтобы взять бумагу и скрепки, - говорит он, вставая. - Просто чтобы... ты знала... на будущее, и всё такое.

Если бы я не была слишком больной, я бы сползла под стол прямо сейчас. И меня бы вырвало в мусорную корзину. Неоднократно.

Он обходит стол и смотрит на Валеру - по крайней мере, я думаю, что он это делает. Я довольно занята, пытаясь придумать способы, как убить себя этим пером с чернилами.

- Спасибо за то, что честен со мной, Валера, - говорит он. - Ты прав. Вы не можете продолжать работать вместе. Я переназначу кого-то ещё, чтобы работать с ней, начиная с завтрашнего дня. Сейчас я просто хочу дать вам несколько минут.

И с этим он выходит из своего кабинета. Я уверена, что до сих пор слышу его смех по коридору.

Я сижу в ярости. Я знаю, если заговорю, то, вероятно, начну кричать.

Я сделаю это в любом случае.

- Он твой дядя? – кричу я. - Твой дядя?

- Разве на этой части ты должна быть сосредоточена? - спрашивает он. - Серьёзно, Даша?

Он тянется, чтобы взять меня за руку, но я одёргиваю её.

- На какой части я должна быть сосредоточена, Валера?

Игнорируя меня, он встаёт, протягивает руку и тянет меня к себе. Я не смотрю на него - не могу. Но я всё ещё в таком ужасе, что всё, что могу сделать, это спрятать лицо у него на груди.

- Ты могла бы ...- шепчет он, - ну, я не знаю. Могла бы сосредоточиться на том, что я сказал, что люблю тебя.

Он обнимает меня, и я позволяю ему. И где-то внутри его рук его слова начинают доходить до моего сознания. Реально доходить.

Он любит меня?

- Ты ... ты действительно любишь меня? - бормочу я в его грудь.

- Чёрт, да, на самом деле, - говорит он, поднимая мой подбородок рукой и заставляя посмотреть ему в глаза.

Он опускает голову, чтобы поцеловать меня. Я не сопротивляюсь. Так сладко и нежно, но по-нарастающей. И я всё ещё ​​чувствую, что сплю. Но этот сон гораздо лучше. Этот сон чертовски прекрасный.

- А что насчёт тебя? – спрашивает он, отстранившись.

Я улыбаюсь, слишком счастливая, чтобы сдержать всё, что чувствую, внутри.

- Я ... я ... - я заикаюсь. - Я думаю, что ты классный.

Я кусаю губы, стараясь не смеяться. Это невозможно. Но он смеётся вместе со мной ... и я чертовски уверена. Это то же самое для меня. Может быть, тогда, в кладовке ... может быть, и раньше. Но всё это не имеет значения, когда мы оба стоим, прямо сейчас чувствуя одно и то же.

- Ты любишь меня, - говорит он мягко.

- Я люблю твой член.

Он рычит.

Я усмехаюсь.

- Да? - спрашивает он. - Ну, мой член тоже тебя любит.

Он притягивает меня ещё ближе.

- Ты любишь меня, - повторяет он.

- Боже, да, чертовски сильно.

Ты однажды её в темноте повстречала:
Серебром силуэт очертила Луна,
И глаза, что сверкали холодною сталью,
Твою душу пронзили до самого дна.

В её взоре отчаянный вызов читался
И презренье к любому из мира людей.
Бесполезно бежать и сокрыться пытаться
От ловких движений и острых когтей.

Ты, не чувствуя страха, стояла безмолвно,
И она не напала, не сделала шаг
(Словно вовсе волчица не жаждала крови) -
Лишь глядела в упор, учащённо дыша.

Два чужих одиночества на перепутье,
Завывающий ветер да вьюга-метель.
Человека и хищника странные судьбы:
В сердце камнем - тоска, вереница потерь...

Вдруг, бесшумный прыжок - и волчица умчалась,
Быстрой лёгкою тенью исчезнув в снегах.
Ты смотрела вослед, и тебе всё казалось:
Было что-то знакомое в волчьих глазах..

И вернувшись домой, в обветшалую хижину,
Ты застыла недвижно в открытых дверях..
Из разбитых зеркал взором серого хищника
Отраженье привычно встречало тебя.

P.S. Для моей Даши в День Святого Валентина 2017... Дашик, с Днём Всех Влюблённых!!!