Папки
Avtor Adsens
Индексация сайта
Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети
Сейчас не в сети
Закрой меня на засов
Денис:
Секундная стрелка еле ползёт, а минутная и вовсе, кажется, намертво прилипла к циферблату. Пальцы неторопливо барабанят по столу. Самому обыкновенному дрянному столу, каких здесь тысячи. Барабанят в таком же дрянном, как и стол, кабинете.
Крошечная каморка, доставшаяся мне по «наследству» от троюродного дядюшки, благополучно двинувшего коньки позапрошлым летом. Повышение не заставило себя ждать, но я так и не продвинулся наверх. Ни ступеньки.
Лучший сотрудник месяца. В пятый раз уже. В пятый грёбаный раз моё скуластое лицо глядит испуганными рыбьими глазами с фотографии под толстым стеклом на доске почёта. И в пятый раз старший менеджер зажилил прилагающуюся премию, отделавшись лишь партией липких улыбок.
Вздрогнул, поневоле вспоминая блестящие тёмные, как маслины глаза начальника. Ну его к чертям. Припрётся ещё и обломает мне весь «ланч». Снова бросаю взгляд на часы и морщусь. Ещё полчаса до перерыва. Пол бесконечных часа.
А после, когда этот жирный боров свалит в ближайший ресторанчик, можно будет обеспечить себе перерывчик в обществе Валеры.
Оу, Валерка… В штанах становится тесно при одной только мысли об этом мальчишке.
Валера был любимчиком. Парень среднего роста, с крашеными волосёнками и очень гибким телом. Провожу влажным языком по губам, тут же ставшим сухими, как наждак от одних только воспоминаний.
Снова взгляд устремляется к циферблату. Время, как назло, еле ползёт, как восьмидесятилетняя бабка за баклажанами в огород.
Разминаю уставшие от постоянного клацанья по кнопкам пальцы, сцепляю их в замок, заставляя каждую косточку смачно хрустнуть. Не глядя, завожу руку за монитор, где стоит серый допотопный телефон. Цепляю трубку и неосторожно опрокидываю пластмассовую подставку для ручек и карандашей. Соберу позже. А сейчас пальцы тыкают по кнопкам, набирая заученный наизусть номер.
Вслушиваюсь в длинные гудки. Короткий щелчок, и на том конце провода поднимают трубку, раздаётся вполне свежий и бодрый голосок, что не может меня не радовать — неужели я сегодня первый? Хотя, как тут угадаешь? Но мечтать-то не вредно. Верно?
— Здравствуй, Валера.
— Всегда в одно и то же время звонишь, Дэн. Сегодня, как обычно?
— Да.
— Окей.
Вот так всегда. Валера не любит трепаться по телефону. Он вообще предпочитает находить своему рту другое применение.
Несмотря на смазливую мордашку с огромными наивными глазами не любит разводить трёп и ненужные сопли.
Сначала я обижался даже. Первые пару раз. Обижался на шлюху по вызову.
Нервно хихикаю, поправляя тонкую оправу очков. Короткие гудки всё ещё раздаются в трубке, а я всё ещё некоторое время задумчиво накручиваю длинный провод на палец, раскачивая трубку.
Сколько ещё я буду пользоваться услугами «Сладких мальчиков»? Уж пока не разведусь со своей меркантильной курвой, точно. А там уже… Видно будет.
Сознание цепляет кусок неприятной мне, невесть, как всплывшей, обрывочной мысли. Моя когда-то милая оказалась фригидной склочной стервой и за пять лет совместной жизни состарила меня минимум на десять. Тогда-то я и натолкнулся на Валеру.
Валера…
Покусываю губы, задумчиво ероша короткие волосы пятернёй. Трубка летит на рычаг, а я со вздохом снова принимаюсь гипнотизировать часы.
Полчаса на всё про всё. И снова здравствуйте, отчёт по последнему кварталу и кипы графиков.
Успеет. Он всегда успевал. Дёргая настольную лампу за подвесной выключатель, на мгновение окутывая помещение мраком, затем снова нажимаю, возвращая былой искусственный свет. Люблю я так… От нечего делать подолгу залипать, пялясь на лампочку, пока глаза не заболят. Даже если сломается, не перестану. Таких в нашем захолустье много, спишу на неисправность и заполучу новую лампу. И её запытаю до смерти.
Откидываюсь на кресле, подъезжая к большому обогревателю, который намертво приварен к стене за спиной. Закидываю руки за голову, прокручиваясь единожды на кожаном кресле, которое впервые не издало ни единого скрипа, знаменуя о том, что не всё так удручающе плохо.
Раздаётся короткая трель. Не глядя, снимаю белую трубку местного телефона. Консьержка на том конце провода.
— Дэн, к тебе паренёк, — хриплым голосом тарахтит женщина, заставляя поморщиться.
Киваю, и тут же мысленно ругаю себя за тормознутость.
— Да-да. Я курьера жду, — привычно лгу я, и так же привычно своим низким басом усмехается она.
Знаю же, что ни на грош мне не верит, но всё равно продолжает пускать ко мне мальчишку. Надо бы осмотреть кабинет на предмет припрятанных камер. А то мало ли, чем развлекает себя одинокая пожилая женщина?
Сглатываю, кидая трубку на рычаг. И успеваю сделать на кресле ещё два оборота, прежде чем щёлкнет дверная ручка.
Ему двадцать, но выглядит не старше пятнадцати. Просто мечта педофила. Должно быть, пользуется успехом у престарелых толстосумов.
— Привет.
Улыбается мне, и я молча протягиваю ему заранее приготовленную стопку купюр. Берёт деньги и, не пересчитывая, откладывает на стол, словно обиженно надувая полные губёшки.
— Эй, ну ты чего, обиделся?
Пробирается ко мне за стол, останавливаясь у кресла, и деланно робко прикасается к моему плечу кончиками пальцев.
— Конечно, нет.
Тут же выдыхаю, и он улыбается.
— Вот и ладушки.
Тут же сияет мальчишка, а я, как и всегда, готов сквозь землю провалиться от стыда. Мне стыдно. Стыдно перед шлюхой. Уже проплаченной шлюхой.
— Как хочешь?
Краснею ещё больше, словно он и не спрашивает раз за разом. Спрашивает, только для того, чтобы смутить меня. Ему это нравится, должно быть.
Вдоволь насладившись моими мучениями, фыркает и говорит, что и так прекрасно помнит, что и как я предпочитаю.
Тянет меня за галстук, поднимая с кресла и, не теряя больше времени, быстро расстёгивает ремень на форменных брюках. Лишь приспускает, одновременно цепляясь проворными пальцами за резинку трусов, стягивая их вместе.
Никогда я не видел на его лице удивления, смущения или стыда. Настоящего, не показного. И сейчас он лишь проводит пальцами по губам, впиваясь в меня взглядом, словно пиявка. Соблазнительно заталкивает два пальчика в рот, посасывает их, обильно смачивая слюной, не спешит вытаскивать, лишь немного высовывает, приоткрывая губы, демонстрируя мне свои ровные зубки.
С пошлым причмокиванием выпускает пальцы изо рта, возвращая руку к набухшей плоти, проводит от основания, распространяя ниточки слюны по всему члену. Продолжая сверлить меня взглядом, свободной рукой ныряет в задний карман джинс. Выуживает из него серебристый квадратик и, не медля, подносит его шелестящий край к зубам, кусает, одним движением разрывая обёртку презерватива. Защипывая большим и указательным пальцем кончик, не давая воздуху попасть, подносит к набухшей головке, надевая прохладный латекс на чувствительную кожу. И на минуту потеряв ко мне интерес, приспускает свои узкие джинсы и, развернувшись, ладонями упирается о край стола, прогибаясь в пояснице.
Сглатываю и осторожно, словно никогда его раньше не трогал, провожу пальцами по оголившейся коже спины. Такой приятный.
Тёплый. Представляю, какая куча бабла улетает на картинку а-ля «конфетный мальчик».
Теперь я вплотную, головкой члена упираясь в его маленькую тугую попку. Мальчишке не терпится, и он ёрзает, словно пытается насадиться сам. Подхватив его под живот, толкаюсь вперёд, медленно, постепенно проникая всё дальше, нетерпеливо кусая губы.
Такой узкий… Приятно быть первым. Когда он тугой и… чистый. Во всех смыслах.
Плавно раскачиваясь, и только убедившись, что мальчишке не больно, вдалбливаю его в стол, наваливаясь сверху. Обхватывает просто чудо, как узко, сжимаясь вокруг моего члена, лаская тугими мышцами. Ладонью неуклюже забираюсь под его бордовую водолазку, царапая ногтями живот, пробираясь к маленьким затвердевшим соскам. Выхожу, оставляя в нём лишь головку, описываю небольшой круг бёдрами, заставляя мальчика прогнуться, сгорая от ожидания и истомы, которая обволакивает наши тела.
Подаюсь вперёд бёдрами, будто пробуя это сладкое упоительное ощущение. Выхожу, выслушивая недовольный и разочарованный стон Валеры. Самому не терпится взять его грубо, взять так, чтобы самому стало больно, но сдерживаю в себе этот порыв, подавляя жгучее желание. Лишь продолжаю медленно входить и выходить обратно.
Прикасаюсь пальцами, обхватывая его бёдра, направляю к себе, не двигая тазом, — сам насаживаю на член, затем резко вдавливаю в стол, стараясь не причинить ему боли. Вскрикивает, задирая голову, из-за чего кажется, что он вот-вот затылком коснется собственной спины.
Гибкий. Сладкий.
Срываюсь на грубые рывки и после первого же сладострастного выкрика мальчишки затыкаю ему рот ладонью. Принимается облизывать мою ладонь, просовывая язычок между пальцами.
«Хороший мой»
Хочется шептать ему на ухо, запуская пальцы в тёмные пряди, хочется до безумия, но взгляд падает на пачку купюр на столе, и полузадушенный порыв гаснет сам собой.
Кабинетик совсем крошечный, окна плотно закупорены, дверь закрыта — неудивительно, что у меня начинает ехать крыша.
Дышать нечем.
И вот уже почти… Почти…
Валерка мычит в предвкушении, тонкими пальчиками лаская себя, как громкий хлопок соседней по коридору двери возвращает меня в реальность гулким звуком шагов. Приближающихся шагов!
Вот же…!!!
Останавливаюсь, паренёк подо мной тоже приподнимается, опираясь на руку.
Всё ближе и ближе…
Валера приходит в себя первым. Буквально соскочив с меня, хватает за галстук и, придерживая свои джинсы, ныряет под мой стол, утягивая меня за собой, усаживая в кресло, вплотную задвигая его за стол и ладонями опираясь о мои разведённые колени. В этот же момент с коротким скрипом в дверях появляется жирная задница моего начальника собственной персоной.
Проклинаю себя за то, что так и не нанял рабочих, чтобы врезали уже замок в эту идиотскую дверь, за то, что не придумал ничего лучше, чем трахать мальчишку на рабочем месте и просто за то, что я это я.
Чертыхаюсь в душе, натягивая на лицо улыбку, на мгновение запуская руку под стол и касаясь макушки мальчишки.
— Денис, — кивает боров, по недоразумению втиснувшийся в дорогущий костюм вместо хлева.
В ответ улыбаюсь ещё шире, благодаря всех богов за то, что пространство между стеной и моим столом слишком узкое, чтобы ему пришла в голову мысль встать за моим плечом.
— Итак, как дела, Дэн?
Да вы издеваетесь?!
— Э… У меня всё хорошо? — осторожно спрашиваю я. Опасно утверждать что-то наверняка, мало ли, зацепится, как он любит, и выслушивай пламенные речи, пока петрушка не завянет.
— У нас, у нас, Дэн! У компании! Где твой корпоративный дух?
Неловко лыблюсь, пытаясь скрыть гримасу, которой так и перекосило моё лицо.
Началось… Оседлал любимого конька.
Упс…
Вздрагиваю, чувствуя прикосновение ловких пальчиков к своему опавшему члену. Они гладят, ласкают, сжимают плотным кольцом.
Но у меня не встаёт, хотя бы из-за разгуливающего по моему кабинету старика, вдохновенно вещающего о тонкостях тимбилдинга.
Валера возится под столом, недовольно шипит и, ёрзая, подвигается поближе, устраиваясь прямо между моих раздвинутых ног, коленями опираясь на спущенные штаны.
Только не…
Цепляет резинку и стаскивает её с меня.
— Ты согласен со мной, Дэн?
— А? Что? А… Да! Конечно! — поддакиваю я, даже не вникая в смысл сказанного. Он важно кивает и продолжает разглагольствовать, а всё моё внимание и, кажется, даже нервные окончания, собрались на головке члена, на которую сейчас так старательно дует мой мальчик. Касается носом, трётся губами и, приоткрыв рот, втягивает её в себя, тут же принимаясь посасывать. Чувствую, как он морщится от привкуса латексной смазки, должно быть. Но не отстраняется, и его язычок вкупе со страхом быть застуканным дарят поистине непередаваемые ощущения.
Убирает руки, удерживая тело в равновесии с помощью моих колен, используя их, как опору. Наклоняется ближе, щекочет меня волосами. Вздрагивает от пронзительного баса мужчины, но не перестаёт прогибаться вперёд, вновь пробуя на вкус мой член.
Берёт в рот, втягивая в себя головку, обволакивая её слюной, так медленно, что аж скулы сводит от удовольствия.
Еле держусь, пытаясь не краснеть или, хуже того, не издать ни единого вздоха, а так хочется… Хочется, по крайней мере, откинуться назад на спинку кресла и застонать в голос.
Снова чувствую прикосновение пальчиков, притрагивается к яичкам, поглаживая их и, осторожно перебираясь к стволу, трётся носом о член, проводя языком, собирая смазку. Вновь заглатывает, проталкивая до самой глотки, выпускает чуть, не позволяя покинуть влажного рта, упирает головку в щёки, царапая зубами, словно надевает тугое кольцо.
Подумай тут о тимбилдинге, когда малыш так старается… О, Боже, забери к себе этого мудака в костюме! Или хотя бы в Антарктиду к пингвинам!
— С тобой всё в порядке? Ты что-то покраснел.
— Да… Да. В порядке. Жарковато нем… немного, — как блаженный идиот, медленно сбиваясь на рубленые слоги, отвечаю я, запустив левую руку под стол и пальцами перебирая волосы мальчишки, тщетно пытаясь не сжимать в кулаке тонкие прядки.
Сидеть приходится неестественно прямо, и он то и дело утыкается макушкой мне в живот. Босс задумчиво кивает, указательным и большим пальцем потирая двойной подбородок, и интересуется положением дел.
Оу, что я нёс… Не помню смысла, помню только то, что стоило только этому мелкому негоднику ускорить темп, и я начинал бредить в два раза активнее, сбиваясь чуть ли не на фальцет.
Наконец, он направляется к двери, а Валера к губам добавляет ещё и пальцы, обхватывая ими мой член у основания. Дышу носом, упорно пытаясь не разжимать челюсти. Ни звука… Ни единого…
Кончаю одновременно с хлопком двери, тут же закусив кулак. Мальчишка глотает, облизывая меня, острыми ноготками царапая колени и, проворно изогнувшись, выбирается из-под стола, присаживаясь на его край, застёгивая штаны.
Растрёпанный, с красными, пухлыми губами… Облизывает их, физически чувствуя мой взгляд, должно быть. Скользит, усаживаясь ко мне на колени, и смотрит так невинно, засранец, словно только что и не он вовсе вдохновенно отсасывал у меня под столом.
— Я забыл сказа… — дверь распахивается резко, неожиданно, и я, непроизвольно подпрыгнув в кресле, едва не сбрасываю вцепившегося в мои плечи мальчишку на пол.
Босс беззвучно открывает и закрывает рот, а его и без того круглые водянистые глаза, кажется, сейчас и вовсе выкатятся из орбит.
Не может выдавить из себя ни звука.
Немая сцена. Вот только…
Валера кривится, по инерции с силой сжимая мои плечи, его рот некрасиво изгибается, придавая лицу едва ли не комичное выражение.
Продолжают пялиться друг на друга.
Босс багровеет. Но, прежде чем он успевает открыть рот, Валерка робко, словно извиняясь, тянет:
— Папа?!
Валера:
— Я быстро, — запускаю пальцы в волосы Эрика, делая несколько осторожных круговых движений, то собирая, то выпуская светлые прядки между пальцами. Его взгляд, мельком брошенный в зеркало заднего вида, выдаёт его напряжение, которое смешивается с нарастающим волнением. Понимаю, что ему непросто вот так взять и отпустить меня туда одного, но, увы. Пусть даже я сам до осточертелых мурашек по всему телу недоволен таким раскладом.
Убираю руку, стараясь больше не заглядывать ему в глаза, прекрасно осознавая, что и на этот раз сорвусь, перенося эту необходимую встречу на неопределённый промежуток времени, с каждым разом испытывая всё большее недовольство и волнение, которое оказывается куда сильнее и черствее, чем прошлое.
Хлопаю дверью слишком громко, буквально вываливаясь из тачки моей новой «большой любви» и, поправив сбившуюся лямку рюкзака, быстрым шагом пересекаю дорогу, почти переходя на бег у тёмной распахнутой двери подъезда.
На ходу стягивая наушники, забегаю на второй этаж и уже на лестничном пролёте между этим и следующим слышу тяжёлые басы.
Дома, значит.
Блять.
А то в душе надеялся… Сбегаю, постою, скромно попинав запертую дверцу и, фыркнув, останусь без своих шмоток и на этот раз.
Ан нет.
Морщусь, то и дело отбрасывая со лба ставшую такой раздражающей чёлку. И, словно опасаясь разряда тока, нажимаю на звонок, тут же отдёрнув руку.
Угу. А как же, услышал он меня... Адский гроул вещает что-то о наступившем часе последней битвы, а женское сопрано с готовностью подвывает.
Тфу, блять.
Дрянь.
Звоню снова и снова, вдавливая несчастную кнопку в дверь.
Безрезультатно.
Ну, Дэн… Ну скотина! Чтоб у тебя уши отвалились прямо в кружку с дешёвым дрянным кофе!
Покопавшись в сумке, выуживаю мобильник и, сняв блокировку, ещё пару секунд тупо пялюсь на экран, пока тот не погас, сообщив, что батарея разряжена, и он вот-вот изволит сдохнуть. Сжимаю зубы и по памяти медленно, словно цифры кусаются, набираю номер этого придурка.
Гудки идут целую минуту. Собираюсь уже сбросить и малодушно свалить, как абонент на том конце невидимого провода всё же соизволит почтить меня своим «Хей, детка», с трудом пробивающееся сквозь орущее музло.
— Открывай, идиот, — шиплю, как можно надменней, а у самого все поджилки трясутся. Пинаю со злости дверь, как раз в тот момент, когда на ней брякают замки и уже знакомая задвижка.
И от кого это мы прячемся? Что-то не наблюдал подобной предосторожности раньше. А впрочем, мне-то уже какое дело?
Второй раз нападать на его жилплощадь я не решил, поставив ногу на место, скрывая за джинсовым карманом чёрный корпус сотового.
В дверях показывается высокое стройное тело, как всегда с безупречно ровным загаром. С каких-то инопланетных причин на нём нет футболки, из-за чего против собственной воли взгляд заостряется на голом торсе, скользя ниже, где в районе ширинки встречается с его рукой, которая в это время дёргается вверх, чтобы быть протянутой мне. Скалюсь. Нервно отвожу взгляд, пытаясь уткнуться им в нечто поважнее. Натыкается на груду вещей, валяющихся у двери в ванную, — даже не удосужился донести до контейнера.
— Так и будешь ошиваться в дверях?
— Что-то не припомню, что напрашивался в гости, — нервно замечаю я, так и не сдвинувшись с места.
Он только усмехается и с размаху панибратски ладонью шлёпает меня по плечу.
— Да ладно тебе, чё, как неродной-то. Залетай.
И, не оборачиваясь, направляется вглубь своей берлоги, иначе этот свалку-склад и не назовёшь.
Мудак.
Нервничаю. Слишком нервничаю. Как будто бы и не было последних двух месяцев с Эриком, как будто я всё ещё что-то должен этому самовлюблённому пережаренному засранцу.
Мнусь на пороге, пока властное «ну?!» пинком не гонит меня в комнату.
Перегнувшись через стол, Дэн разгребает завал в углу, возится там, а я, чтобы не пялиться на его спину и оголившуюся поясницу, скосив глаза, изучаю его плейлист.
Нда… Спасибо, что хотя бы вырубил. Странно даже, то недолгое время, что мы умудрились прожить вместе, в колонках постоянно орало что-то. Спали мы, учились или трахались. Вздрагиваю от последнего. Наличие хорошего воображения не всегда благо.
Наконец, с самого дна адской свалки CD-дисков, коробок из-под пиццы и ещё невесть чего, выуживает измятую картонную коробку и протягивает её мне.
— Что, и это всё?
Кивает.
— А те в коридоре не мои?
— Не твои, — утвердительно кивает, — твои я выбросил.
— Что?! Только не говори, что…
— Вышвырнул. Всё твоё шмотьё, диски, книжки и даже подборку лесбийского порно. Такааая дряянь… Фу, Валерка.
— Да пошёёл ты!
Отворачиваясь, срываю липкую ленту, которой кое-как наспех заклеена картонная коробка в моих руках, и часто-часто моргаю, неверяще уставившись на потерянный ещё полгода назад MP3, пару наушников, флешку и открытую пачку гандонов.
— Мой плеер! Дерьмо! Ты же сказал, что потерял его!
— Да не вопи ты. Вернул же.
— В таком-то состоянии? — достаю его из коробки, поддевая пальцами когда-то любимую вещь и морщусь от увиденного: изуродованный корпус с обеих сторон, царапина на царапине, — Ты что, играл им в фризби? — пожимает плечами, отворачиваясь от меня, и снова роется в груде хлама, шелестя обёртками из-под конфет. Или же… Или же… Конфет. Никаких «или же»!
— Вот. Ещё.
Побитое стекло, покорёженная рамка, но это меня не интересует, перехватываю свободной рукой, поддеваю стекло и вытаскиваю фотографию, больше мне ничего не нужно. Остальное кидаю обратно, из-за чего стекло со звоном и треском разбивается.
— А ты не ахуел ли, малыш? — угольная бровь ползёт вверх от возмущения, на что я лишь пожимаю плечами в такт его прошлому уклону и сухо бросаю:
— Здесь и так помойка.
Убирая фотографию в коробку, разворачиваюсь к нему спиной, кидая сухое «благодарю» и в спешке пытаюсь покинуть эту комнату, не смея ни минуты оставаться здесь.
С ним.
В этом сарае.
— Эй, эй, не так быстро, дорогуша! Я тебе не бесплатная камера хранения со штатом феечек со швабрами!
Останавливаюсь посреди коридора, чтобы обернуться и вякнуть какую-нибудь пакость, как он, опередив меня, хватает за запястье и тянет обратно в комнату.
— Пылесос на привычном месте, детка. Позовёшь, как закончишь.
Он что, серьёзно?!
Видимо, серьёзно.
Бросает меня посреди комнаты и, как ни в чём не бывало, направляется на кухню. Шиплю и не придумываю ничего лучше, как запустить в него стойкой для дисков, которые с хрустом распадаются по полу, а прямая смуглая спина становится ещё прямее, когда пластиковая подставка соприкасается с его кожей.
— Вал
Секундная стрелка еле ползёт, а минутная и вовсе, кажется, намертво прилипла к циферблату. Пальцы неторопливо барабанят по столу. Самому обыкновенному дрянному столу, каких здесь тысячи. Барабанят в таком же дрянном, как и стол, кабинете.
Крошечная каморка, доставшаяся мне по «наследству» от троюродного дядюшки, благополучно двинувшего коньки позапрошлым летом. Повышение не заставило себя ждать, но я так и не продвинулся наверх. Ни ступеньки.
Лучший сотрудник месяца. В пятый раз уже. В пятый грёбаный раз моё скуластое лицо глядит испуганными рыбьими глазами с фотографии под толстым стеклом на доске почёта. И в пятый раз старший менеджер зажилил прилагающуюся премию, отделавшись лишь партией липких улыбок.
Вздрогнул, поневоле вспоминая блестящие тёмные, как маслины глаза начальника. Ну его к чертям. Припрётся ещё и обломает мне весь «ланч». Снова бросаю взгляд на часы и морщусь. Ещё полчаса до перерыва. Пол бесконечных часа.
А после, когда этот жирный боров свалит в ближайший ресторанчик, можно будет обеспечить себе перерывчик в обществе Валеры.
Оу, Валерка… В штанах становится тесно при одной только мысли об этом мальчишке.
Валера был любимчиком. Парень среднего роста, с крашеными волосёнками и очень гибким телом. Провожу влажным языком по губам, тут же ставшим сухими, как наждак от одних только воспоминаний.
Снова взгляд устремляется к циферблату. Время, как назло, еле ползёт, как восьмидесятилетняя бабка за баклажанами в огород.
Разминаю уставшие от постоянного клацанья по кнопкам пальцы, сцепляю их в замок, заставляя каждую косточку смачно хрустнуть. Не глядя, завожу руку за монитор, где стоит серый допотопный телефон. Цепляю трубку и неосторожно опрокидываю пластмассовую подставку для ручек и карандашей. Соберу позже. А сейчас пальцы тыкают по кнопкам, набирая заученный наизусть номер.
Вслушиваюсь в длинные гудки. Короткий щелчок, и на том конце провода поднимают трубку, раздаётся вполне свежий и бодрый голосок, что не может меня не радовать — неужели я сегодня первый? Хотя, как тут угадаешь? Но мечтать-то не вредно. Верно?
— Здравствуй, Валера.
— Всегда в одно и то же время звонишь, Дэн. Сегодня, как обычно?
— Да.
— Окей.
Вот так всегда. Валера не любит трепаться по телефону. Он вообще предпочитает находить своему рту другое применение.
Несмотря на смазливую мордашку с огромными наивными глазами не любит разводить трёп и ненужные сопли.
Сначала я обижался даже. Первые пару раз. Обижался на шлюху по вызову.
Нервно хихикаю, поправляя тонкую оправу очков. Короткие гудки всё ещё раздаются в трубке, а я всё ещё некоторое время задумчиво накручиваю длинный провод на палец, раскачивая трубку.
Сколько ещё я буду пользоваться услугами «Сладких мальчиков»? Уж пока не разведусь со своей меркантильной курвой, точно. А там уже… Видно будет.
Сознание цепляет кусок неприятной мне, невесть, как всплывшей, обрывочной мысли. Моя когда-то милая оказалась фригидной склочной стервой и за пять лет совместной жизни состарила меня минимум на десять. Тогда-то я и натолкнулся на Валеру.
Валера…
Покусываю губы, задумчиво ероша короткие волосы пятернёй. Трубка летит на рычаг, а я со вздохом снова принимаюсь гипнотизировать часы.
Полчаса на всё про всё. И снова здравствуйте, отчёт по последнему кварталу и кипы графиков.
Успеет. Он всегда успевал. Дёргая настольную лампу за подвесной выключатель, на мгновение окутывая помещение мраком, затем снова нажимаю, возвращая былой искусственный свет. Люблю я так… От нечего делать подолгу залипать, пялясь на лампочку, пока глаза не заболят. Даже если сломается, не перестану. Таких в нашем захолустье много, спишу на неисправность и заполучу новую лампу. И её запытаю до смерти.
Откидываюсь на кресле, подъезжая к большому обогревателю, который намертво приварен к стене за спиной. Закидываю руки за голову, прокручиваясь единожды на кожаном кресле, которое впервые не издало ни единого скрипа, знаменуя о том, что не всё так удручающе плохо.
Раздаётся короткая трель. Не глядя, снимаю белую трубку местного телефона. Консьержка на том конце провода.
— Дэн, к тебе паренёк, — хриплым голосом тарахтит женщина, заставляя поморщиться.
Киваю, и тут же мысленно ругаю себя за тормознутость.
— Да-да. Я курьера жду, — привычно лгу я, и так же привычно своим низким басом усмехается она.
Знаю же, что ни на грош мне не верит, но всё равно продолжает пускать ко мне мальчишку. Надо бы осмотреть кабинет на предмет припрятанных камер. А то мало ли, чем развлекает себя одинокая пожилая женщина?
Сглатываю, кидая трубку на рычаг. И успеваю сделать на кресле ещё два оборота, прежде чем щёлкнет дверная ручка.
Ему двадцать, но выглядит не старше пятнадцати. Просто мечта педофила. Должно быть, пользуется успехом у престарелых толстосумов.
— Привет.
Улыбается мне, и я молча протягиваю ему заранее приготовленную стопку купюр. Берёт деньги и, не пересчитывая, откладывает на стол, словно обиженно надувая полные губёшки.
— Эй, ну ты чего, обиделся?
Пробирается ко мне за стол, останавливаясь у кресла, и деланно робко прикасается к моему плечу кончиками пальцев.
— Конечно, нет.
Тут же выдыхаю, и он улыбается.
— Вот и ладушки.
Тут же сияет мальчишка, а я, как и всегда, готов сквозь землю провалиться от стыда. Мне стыдно. Стыдно перед шлюхой. Уже проплаченной шлюхой.
— Как хочешь?
Краснею ещё больше, словно он и не спрашивает раз за разом. Спрашивает, только для того, чтобы смутить меня. Ему это нравится, должно быть.
Вдоволь насладившись моими мучениями, фыркает и говорит, что и так прекрасно помнит, что и как я предпочитаю.
Тянет меня за галстук, поднимая с кресла и, не теряя больше времени, быстро расстёгивает ремень на форменных брюках. Лишь приспускает, одновременно цепляясь проворными пальцами за резинку трусов, стягивая их вместе.
Никогда я не видел на его лице удивления, смущения или стыда. Настоящего, не показного. И сейчас он лишь проводит пальцами по губам, впиваясь в меня взглядом, словно пиявка. Соблазнительно заталкивает два пальчика в рот, посасывает их, обильно смачивая слюной, не спешит вытаскивать, лишь немного высовывает, приоткрывая губы, демонстрируя мне свои ровные зубки.
С пошлым причмокиванием выпускает пальцы изо рта, возвращая руку к набухшей плоти, проводит от основания, распространяя ниточки слюны по всему члену. Продолжая сверлить меня взглядом, свободной рукой ныряет в задний карман джинс. Выуживает из него серебристый квадратик и, не медля, подносит его шелестящий край к зубам, кусает, одним движением разрывая обёртку презерватива. Защипывая большим и указательным пальцем кончик, не давая воздуху попасть, подносит к набухшей головке, надевая прохладный латекс на чувствительную кожу. И на минуту потеряв ко мне интерес, приспускает свои узкие джинсы и, развернувшись, ладонями упирается о край стола, прогибаясь в пояснице.
Сглатываю и осторожно, словно никогда его раньше не трогал, провожу пальцами по оголившейся коже спины. Такой приятный.
Тёплый. Представляю, какая куча бабла улетает на картинку а-ля «конфетный мальчик».
Теперь я вплотную, головкой члена упираясь в его маленькую тугую попку. Мальчишке не терпится, и он ёрзает, словно пытается насадиться сам. Подхватив его под живот, толкаюсь вперёд, медленно, постепенно проникая всё дальше, нетерпеливо кусая губы.
Такой узкий… Приятно быть первым. Когда он тугой и… чистый. Во всех смыслах.
Плавно раскачиваясь, и только убедившись, что мальчишке не больно, вдалбливаю его в стол, наваливаясь сверху. Обхватывает просто чудо, как узко, сжимаясь вокруг моего члена, лаская тугими мышцами. Ладонью неуклюже забираюсь под его бордовую водолазку, царапая ногтями живот, пробираясь к маленьким затвердевшим соскам. Выхожу, оставляя в нём лишь головку, описываю небольшой круг бёдрами, заставляя мальчика прогнуться, сгорая от ожидания и истомы, которая обволакивает наши тела.
Подаюсь вперёд бёдрами, будто пробуя это сладкое упоительное ощущение. Выхожу, выслушивая недовольный и разочарованный стон Валеры. Самому не терпится взять его грубо, взять так, чтобы самому стало больно, но сдерживаю в себе этот порыв, подавляя жгучее желание. Лишь продолжаю медленно входить и выходить обратно.
Прикасаюсь пальцами, обхватывая его бёдра, направляю к себе, не двигая тазом, — сам насаживаю на член, затем резко вдавливаю в стол, стараясь не причинить ему боли. Вскрикивает, задирая голову, из-за чего кажется, что он вот-вот затылком коснется собственной спины.
Гибкий. Сладкий.
Срываюсь на грубые рывки и после первого же сладострастного выкрика мальчишки затыкаю ему рот ладонью. Принимается облизывать мою ладонь, просовывая язычок между пальцами.
«Хороший мой»
Хочется шептать ему на ухо, запуская пальцы в тёмные пряди, хочется до безумия, но взгляд падает на пачку купюр на столе, и полузадушенный порыв гаснет сам собой.
Кабинетик совсем крошечный, окна плотно закупорены, дверь закрыта — неудивительно, что у меня начинает ехать крыша.
Дышать нечем.
И вот уже почти… Почти…
Валерка мычит в предвкушении, тонкими пальчиками лаская себя, как громкий хлопок соседней по коридору двери возвращает меня в реальность гулким звуком шагов. Приближающихся шагов!
Вот же…!!!
Останавливаюсь, паренёк подо мной тоже приподнимается, опираясь на руку.
Всё ближе и ближе…
Валера приходит в себя первым. Буквально соскочив с меня, хватает за галстук и, придерживая свои джинсы, ныряет под мой стол, утягивая меня за собой, усаживая в кресло, вплотную задвигая его за стол и ладонями опираясь о мои разведённые колени. В этот же момент с коротким скрипом в дверях появляется жирная задница моего начальника собственной персоной.
Проклинаю себя за то, что так и не нанял рабочих, чтобы врезали уже замок в эту идиотскую дверь, за то, что не придумал ничего лучше, чем трахать мальчишку на рабочем месте и просто за то, что я это я.
Чертыхаюсь в душе, натягивая на лицо улыбку, на мгновение запуская руку под стол и касаясь макушки мальчишки.
— Денис, — кивает боров, по недоразумению втиснувшийся в дорогущий костюм вместо хлева.
В ответ улыбаюсь ещё шире, благодаря всех богов за то, что пространство между стеной и моим столом слишком узкое, чтобы ему пришла в голову мысль встать за моим плечом.
— Итак, как дела, Дэн?
Да вы издеваетесь?!
— Э… У меня всё хорошо? — осторожно спрашиваю я. Опасно утверждать что-то наверняка, мало ли, зацепится, как он любит, и выслушивай пламенные речи, пока петрушка не завянет.
— У нас, у нас, Дэн! У компании! Где твой корпоративный дух?
Неловко лыблюсь, пытаясь скрыть гримасу, которой так и перекосило моё лицо.
Началось… Оседлал любимого конька.
Упс…
Вздрагиваю, чувствуя прикосновение ловких пальчиков к своему опавшему члену. Они гладят, ласкают, сжимают плотным кольцом.
Но у меня не встаёт, хотя бы из-за разгуливающего по моему кабинету старика, вдохновенно вещающего о тонкостях тимбилдинга.
Валера возится под столом, недовольно шипит и, ёрзая, подвигается поближе, устраиваясь прямо между моих раздвинутых ног, коленями опираясь на спущенные штаны.
Только не…
Цепляет резинку и стаскивает её с меня.
— Ты согласен со мной, Дэн?
— А? Что? А… Да! Конечно! — поддакиваю я, даже не вникая в смысл сказанного. Он важно кивает и продолжает разглагольствовать, а всё моё внимание и, кажется, даже нервные окончания, собрались на головке члена, на которую сейчас так старательно дует мой мальчик. Касается носом, трётся губами и, приоткрыв рот, втягивает её в себя, тут же принимаясь посасывать. Чувствую, как он морщится от привкуса латексной смазки, должно быть. Но не отстраняется, и его язычок вкупе со страхом быть застуканным дарят поистине непередаваемые ощущения.
Убирает руки, удерживая тело в равновесии с помощью моих колен, используя их, как опору. Наклоняется ближе, щекочет меня волосами. Вздрагивает от пронзительного баса мужчины, но не перестаёт прогибаться вперёд, вновь пробуя на вкус мой член.
Берёт в рот, втягивая в себя головку, обволакивая её слюной, так медленно, что аж скулы сводит от удовольствия.
Еле держусь, пытаясь не краснеть или, хуже того, не издать ни единого вздоха, а так хочется… Хочется, по крайней мере, откинуться назад на спинку кресла и застонать в голос.
Снова чувствую прикосновение пальчиков, притрагивается к яичкам, поглаживая их и, осторожно перебираясь к стволу, трётся носом о член, проводя языком, собирая смазку. Вновь заглатывает, проталкивая до самой глотки, выпускает чуть, не позволяя покинуть влажного рта, упирает головку в щёки, царапая зубами, словно надевает тугое кольцо.
Подумай тут о тимбилдинге, когда малыш так старается… О, Боже, забери к себе этого мудака в костюме! Или хотя бы в Антарктиду к пингвинам!
— С тобой всё в порядке? Ты что-то покраснел.
— Да… Да. В порядке. Жарковато нем… немного, — как блаженный идиот, медленно сбиваясь на рубленые слоги, отвечаю я, запустив левую руку под стол и пальцами перебирая волосы мальчишки, тщетно пытаясь не сжимать в кулаке тонкие прядки.
Сидеть приходится неестественно прямо, и он то и дело утыкается макушкой мне в живот. Босс задумчиво кивает, указательным и большим пальцем потирая двойной подбородок, и интересуется положением дел.
Оу, что я нёс… Не помню смысла, помню только то, что стоило только этому мелкому негоднику ускорить темп, и я начинал бредить в два раза активнее, сбиваясь чуть ли не на фальцет.
Наконец, он направляется к двери, а Валера к губам добавляет ещё и пальцы, обхватывая ими мой член у основания. Дышу носом, упорно пытаясь не разжимать челюсти. Ни звука… Ни единого…
Кончаю одновременно с хлопком двери, тут же закусив кулак. Мальчишка глотает, облизывая меня, острыми ноготками царапая колени и, проворно изогнувшись, выбирается из-под стола, присаживаясь на его край, застёгивая штаны.
Растрёпанный, с красными, пухлыми губами… Облизывает их, физически чувствуя мой взгляд, должно быть. Скользит, усаживаясь ко мне на колени, и смотрит так невинно, засранец, словно только что и не он вовсе вдохновенно отсасывал у меня под столом.
— Я забыл сказа… — дверь распахивается резко, неожиданно, и я, непроизвольно подпрыгнув в кресле, едва не сбрасываю вцепившегося в мои плечи мальчишку на пол.
Босс беззвучно открывает и закрывает рот, а его и без того круглые водянистые глаза, кажется, сейчас и вовсе выкатятся из орбит.
Не может выдавить из себя ни звука.
Немая сцена. Вот только…
Валера кривится, по инерции с силой сжимая мои плечи, его рот некрасиво изгибается, придавая лицу едва ли не комичное выражение.
Продолжают пялиться друг на друга.
Босс багровеет. Но, прежде чем он успевает открыть рот, Валерка робко, словно извиняясь, тянет:
— Папа?!
Валера:
— Я быстро, — запускаю пальцы в волосы Эрика, делая несколько осторожных круговых движений, то собирая, то выпуская светлые прядки между пальцами. Его взгляд, мельком брошенный в зеркало заднего вида, выдаёт его напряжение, которое смешивается с нарастающим волнением. Понимаю, что ему непросто вот так взять и отпустить меня туда одного, но, увы. Пусть даже я сам до осточертелых мурашек по всему телу недоволен таким раскладом.
Убираю руку, стараясь больше не заглядывать ему в глаза, прекрасно осознавая, что и на этот раз сорвусь, перенося эту необходимую встречу на неопределённый промежуток времени, с каждым разом испытывая всё большее недовольство и волнение, которое оказывается куда сильнее и черствее, чем прошлое.
Хлопаю дверью слишком громко, буквально вываливаясь из тачки моей новой «большой любви» и, поправив сбившуюся лямку рюкзака, быстрым шагом пересекаю дорогу, почти переходя на бег у тёмной распахнутой двери подъезда.
На ходу стягивая наушники, забегаю на второй этаж и уже на лестничном пролёте между этим и следующим слышу тяжёлые басы.
Дома, значит.
Блять.
А то в душе надеялся… Сбегаю, постою, скромно попинав запертую дверцу и, фыркнув, останусь без своих шмоток и на этот раз.
Ан нет.
Морщусь, то и дело отбрасывая со лба ставшую такой раздражающей чёлку. И, словно опасаясь разряда тока, нажимаю на звонок, тут же отдёрнув руку.
Угу. А как же, услышал он меня... Адский гроул вещает что-то о наступившем часе последней битвы, а женское сопрано с готовностью подвывает.
Тфу, блять.
Дрянь.
Звоню снова и снова, вдавливая несчастную кнопку в дверь.
Безрезультатно.
Ну, Дэн… Ну скотина! Чтоб у тебя уши отвалились прямо в кружку с дешёвым дрянным кофе!
Покопавшись в сумке, выуживаю мобильник и, сняв блокировку, ещё пару секунд тупо пялюсь на экран, пока тот не погас, сообщив, что батарея разряжена, и он вот-вот изволит сдохнуть. Сжимаю зубы и по памяти медленно, словно цифры кусаются, набираю номер этого придурка.
Гудки идут целую минуту. Собираюсь уже сбросить и малодушно свалить, как абонент на том конце невидимого провода всё же соизволит почтить меня своим «Хей, детка», с трудом пробивающееся сквозь орущее музло.
— Открывай, идиот, — шиплю, как можно надменней, а у самого все поджилки трясутся. Пинаю со злости дверь, как раз в тот момент, когда на ней брякают замки и уже знакомая задвижка.
И от кого это мы прячемся? Что-то не наблюдал подобной предосторожности раньше. А впрочем, мне-то уже какое дело?
Второй раз нападать на его жилплощадь я не решил, поставив ногу на место, скрывая за джинсовым карманом чёрный корпус сотового.
В дверях показывается высокое стройное тело, как всегда с безупречно ровным загаром. С каких-то инопланетных причин на нём нет футболки, из-за чего против собственной воли взгляд заостряется на голом торсе, скользя ниже, где в районе ширинки встречается с его рукой, которая в это время дёргается вверх, чтобы быть протянутой мне. Скалюсь. Нервно отвожу взгляд, пытаясь уткнуться им в нечто поважнее. Натыкается на груду вещей, валяющихся у двери в ванную, — даже не удосужился донести до контейнера.
— Так и будешь ошиваться в дверях?
— Что-то не припомню, что напрашивался в гости, — нервно замечаю я, так и не сдвинувшись с места.
Он только усмехается и с размаху панибратски ладонью шлёпает меня по плечу.
— Да ладно тебе, чё, как неродной-то. Залетай.
И, не оборачиваясь, направляется вглубь своей берлоги, иначе этот свалку-склад и не назовёшь.
Мудак.
Нервничаю. Слишком нервничаю. Как будто бы и не было последних двух месяцев с Эриком, как будто я всё ещё что-то должен этому самовлюблённому пережаренному засранцу.
Мнусь на пороге, пока властное «ну?!» пинком не гонит меня в комнату.
Перегнувшись через стол, Дэн разгребает завал в углу, возится там, а я, чтобы не пялиться на его спину и оголившуюся поясницу, скосив глаза, изучаю его плейлист.
Нда… Спасибо, что хотя бы вырубил. Странно даже, то недолгое время, что мы умудрились прожить вместе, в колонках постоянно орало что-то. Спали мы, учились или трахались. Вздрагиваю от последнего. Наличие хорошего воображения не всегда благо.
Наконец, с самого дна адской свалки CD-дисков, коробок из-под пиццы и ещё невесть чего, выуживает измятую картонную коробку и протягивает её мне.
— Что, и это всё?
Кивает.
— А те в коридоре не мои?
— Не твои, — утвердительно кивает, — твои я выбросил.
— Что?! Только не говори, что…
— Вышвырнул. Всё твоё шмотьё, диски, книжки и даже подборку лесбийского порно. Такааая дряянь… Фу, Валерка.
— Да пошёёл ты!
Отворачиваясь, срываю липкую ленту, которой кое-как наспех заклеена картонная коробка в моих руках, и часто-часто моргаю, неверяще уставившись на потерянный ещё полгода назад MP3, пару наушников, флешку и открытую пачку гандонов.
— Мой плеер! Дерьмо! Ты же сказал, что потерял его!
— Да не вопи ты. Вернул же.
— В таком-то состоянии? — достаю его из коробки, поддевая пальцами когда-то любимую вещь и морщусь от увиденного: изуродованный корпус с обеих сторон, царапина на царапине, — Ты что, играл им в фризби? — пожимает плечами, отворачиваясь от меня, и снова роется в груде хлама, шелестя обёртками из-под конфет. Или же… Или же… Конфет. Никаких «или же»!
— Вот. Ещё.
Побитое стекло, покорёженная рамка, но это меня не интересует, перехватываю свободной рукой, поддеваю стекло и вытаскиваю фотографию, больше мне ничего не нужно. Остальное кидаю обратно, из-за чего стекло со звоном и треском разбивается.
— А ты не ахуел ли, малыш? — угольная бровь ползёт вверх от возмущения, на что я лишь пожимаю плечами в такт его прошлому уклону и сухо бросаю:
— Здесь и так помойка.
Убирая фотографию в коробку, разворачиваюсь к нему спиной, кидая сухое «благодарю» и в спешке пытаюсь покинуть эту комнату, не смея ни минуты оставаться здесь.
С ним.
В этом сарае.
— Эй, эй, не так быстро, дорогуша! Я тебе не бесплатная камера хранения со штатом феечек со швабрами!
Останавливаюсь посреди коридора, чтобы обернуться и вякнуть какую-нибудь пакость, как он, опередив меня, хватает за запястье и тянет обратно в комнату.
— Пылесос на привычном месте, детка. Позовёшь, как закончишь.
Он что, серьёзно?!
Видимо, серьёзно.
Бросает меня посреди комнаты и, как ни в чём не бывало, направляется на кухню. Шиплю и не придумываю ничего лучше, как запустить в него стойкой для дисков, которые с хрустом распадаются по полу, а прямая смуглая спина становится ещё прямее, когда пластиковая подставка соприкасается с его кожей.
— Вал
Опубликовано: 2017-01-31 20:06:41
Количество просмотров: 230
Количество просмотров: 230