В эту ночь я пою о тебе, о тебе, ты во мне

Что ни говори, привычка - вещь страшная. Именно она, а точнее, все они вместе, по моему глубокому убеждению, - движущая сила большинства человеческих действий. Умом ты понимаешь, как поступить логичнее, правильнее или лучше, но - увы - наперекор здравому смыслу делаешь, как привык. А если не делаешь - привет сильнейшему психологическому дискомфорту.

Вот Дэнина привычка рано вставать, например. Вскакивает без будильника даже в выходные и несётся в душ. Потом может вернуться ко мне в постель, или через пару часов завалиться спать снова и дрыхнуть до обеда, или просто весь день ходить сонным, особенно если легли мы поздно. Понятно, привычка эта не худшая, но всё-таки.

Как раз сейчас он возвращается из душа, голый, с одним только полотенцем на бёдрах и блестящими каплями на груди. Прямо с порога направляется к кровати.

- Пошёл вон, - говорю довольно миролюбиво. - Сюда тебе теперь нельзя.

Пытается стянуть с меня одеяло и, скинув его куда-то в ноги, опускается на колени у кровати:

- Видишь, никто не посягает на священную территорию. Ну ты чего?
​
- Дэн, пожалуйста, давай не сейчас.
​
- Света спит.
​
- За стенкой.
​
- А ты будь потише.
​
- Дэн.
​
- Господи, Валерка, в чём проблема-то?! Всё же нормально прошло!
​
- Мне просто неудобно так. - В знак примирения провожу рукой по его волосам и пытаюсь быстренько скрыться в ванной.

Он, однако, проскальзывает следом прежде, чем я успеваю закрыть дверь.

Щёлкает задвижка. В ванной очень жарко и душно от горячего пара.

- Вообще-то я собирался помыться.
​
- Я тоже хочу.
​
- Ты уже мылся, - говорю с усмешкой. - Надо экономить воду.
​
- О, я знаю отличный способ! - поддерживает Дэн с энтузиазмом. - Теперь будем принимать душ только вместе. Вот сэкономим-то!..
​
- Всё, пошутили - и хватит. Мне надо ополоснуться. Одному.
​
- Здесь тебе тоже неудобно? - спрашивает уже угрюмо. - Ты что, обижаешься, как десятилетка? Или, может, наоборот, у тебя больше не стоит на меня?

Тут же понимает, что сказал лишнего, и затыкается. Старость и всё с ней связанное - самая последняя тема, на которую стоит шутить. Но сейчас это не так уж портит мне настроение - здесь вариант "обижаешься, как десятилетка" куда более правдоподобен - но злит.

Полотенце с Дэниных бёдер улетает в сторону очень быстро, а сам он оказывается склонённым над стиральной машинкой.
​
​Включаю оба крана на полную мощность.

- Я тебе сейчас покажу, как у меня не стоит. Так не стоит, что ты сидеть не сможешь!
​
- Да-да-да-да-да, - шепчет он лихорадочно, раздвигая ноги. Соскучился. На самом деле, я - тоже.

Сколько мы не спали? Неделю? Ну да, ровно неделю, с того момента, как приехала моя сестра. Не спали ни в плане секса, ни вместе на кровати. Удивительно, но мне не хватало как первого, так и второго.

Шлёпаю по всё ещё влажной ягодице, и Дэн стонет. Затыкаю ему рот рукой:

- Не дай Бог моя сестра что-то услышит, ты понял?

Шлёпаю ещё раз, а он втягивает в рот мои пальцы, щекотно облизывает, иногда мягко прикусывая зубами. Внизу живота всё сладко и болезненно сводит.

- Я хотел бы трахать тебя так долго, чтобы ты неделю, усаживаясь на задницу, морщился и вспоминал, что лучше меня не злить. Думаешь, я не хочу? Думаешь, я просто так от секса отказываюсь? Не могу я в присутствии сестры, как ты не понимаешь!

- А я вообще-то не думал, что речь идёт о её присутствии, - ухмыляется Дэн, за что получает ещё один шлепок.

- Присутствии в одной с нами квартире, извращенец! Жаль, нет времени отодрать тебя, как следует... Ты мне ещё за всё заплатишь, понял?

- Ты бы меньше болтовни разводил и больше делом занимался, тогда времени... Ой!
​
- Вот... тебе и ой... Тугой какой... Сейчас-сейчас, потерпи. Не растягивал себя, когда дрочил утром в ванной? Дрочил ведь?
​
- Нет... Вообще за это время к себе не прикасался. Хотел, чтобы ты.

Внутри у него, как всегда, потрясающе жарко и туго. Хочется двигаться, резко, быстро, размашисто, вгоняя член по самые яйца в эту тесную мягкую глубину, но я жду, давая привыкнуть.

- Вот как? Так долго? Стало быть, легко кончишь без рук?

Перехватываю его запястья, стараясь при этом ещё и покрепче упереться руками в стиральную машинку, чтобы не потерять равновесие, и, наконец, начинаю трахать парня нормально.

- Нет, - стонет он будто бы испугано, - я не смогу.

Дело в том, что кончить без рук Дэн не может в принципе. Как бы долго не длился секс, как сильно бы ему не хотелось - хотя бы одно прикосновение к перевозбуждённому, болезненно напряжённому члену должно присутствовать, чтобы подвести его к краю, иначе - никак.

На этом основывается моё - наше - любимое развлечение: трахать его так долго, не давая прикоснуться к члену, чтобы он изнемогал от желания прекратить сладкую пытку и получить разрядку.

Начинается всё обычно с эпитетов, цензурных и не очень, по поводу того, какое удовольствие он получает от процесса, потом идут отнюдь не вежливые жалобы и заявления о том, что ему не мешало бы подрочить, потом словесный поток переключается на маты в мой адрес, и - самая любимая и сладкая часть, нередко подводившая меня к финалу гораздо раньше, чем хотелось бы - просьбы и мольбы дать ему кончить. Не наигранно-жалостливые, нет, настоящие, отчаянные, иногда до сорванного голоса и слипшихся влажных ресниц, до уже серьёзных попыток вырваться, до полной потери контроля и невозможности перестать умолять о большем.

Иногда после этого парню хватает лёгкого прикосновения к головке, а иногда я глажу его пах мучительно медленно, с едва ощутимым нажимом, не реагируя на угрозы и заставляя биться в моих руках... Не знаю, с чем можно сравнить кайф, который мы оба ловим от подобного. Да и стоит ли сравнивать...

Но в этот раз я обхватываю напряжённый член почти сразу и двигаю рукой в такт толчкам - на игры просто нет времени.

- Да-да-да, давай, ещё, быстрее... - шепчет Дэн, - быстрее, пока не проснулась твоя сестра... Пока я не разбудил её своими стонами...

Умело выводит из себя, паршивец, заставляет двигаться ещё ожесточённее и резче, одной рукой ухватив его за горло. Вот этот самый страх оказаться застигнутым, на который он давит, заставляет адреналин, и так бушующий в крови, подскочить до невероятных высот. Кончает Дэн долго и судорожно, вцепившись зубами в мою ладонь и не оставляя мне шансов продлить удовольствие ещё немного.

Сложно оценить, сколько времени занял перепих - пару минут или пару десятков минут, но Дэн, отдышавшись и смыв сперму с живота, затыкает пробкой ванну, регулирует температуру воды и подталкивает меня к белой пластиковой ванне, в который я даже вытянуть ноги не могу, притом один.

- Если ты решил поплескаться вместе, то явно переоценил размеры российских санузлов, - говорю я, залезая в горячую воду.
​
- Ага, - отвечает вроде как согласно, а сам забирается следом. И укладывается животом на мой живот.

Выглядит это вовсе не так романтично, как можно себе представить. Вода тут же доходит до краёв, хотя большая часть Дэниной спины не помещается и торчит на воздухе. Ноги я не смог бы вытянуть даже в одиночку, а тут мы неудобно устраиваем их одна между другими. Плюс ко всему скользим друг по другу; два отнюдь не хрупких мужика, барахтающихся в ванне - это скорее подошло бы для плохой комедии, а не для романтического фильма. Да и весит Дэн, несмотря на худобу, немало. Но зато он очень-очень близко - мокрый, горячий и очень... родной.

- Я соскучился по тебе, - бесцеремонно устраивает голову на моей груди, но так, чтобы в уши не залилась вода - и смех, и грех, честное слово!

Внезапная, мелькнувшая на периферии сознания мысль даже отвлекает от горячего Дэниного члена, уткнувшегося мне в пах.

Он стал куда откровеннее со мной, если подумать. Куда-а-а откровеннее... Настолько, что я и представить себе раньше бы не смог, а сейчас воспринимаю подобное, как должное.

В плане секса откровенны мы были всегда. Да и на многие другие темы не стеснялись говорить - рассказывал же Дэн, например, мне о своей большой и неразделённой любви, о том, как страдал и унижался.
​
Нет, дело тут, скорее, в некой эмоциональной открытости, не присущей ему раньше от слова "совсем". Он мог без стеснения сказать, что ему понравился секс, но старался не показывать это в процессе, когда был открыт и уязвим. Он мог сказать, что скучал, в значении сухого "мне тебя не хватало", а не как нечто эмоциональное, личное и безумно трогательное.

Пять месяцев прошло с тех пор, как наши отношения стали... отношениями, а не просто сексом. Нет, конечно он не вешается мне на шею и не позволяет читать свои чувства, как открытую книгу, но всё же, когда это он успел так измениться?..

- Я тоже соскучился. - Нет смысла скрывать очевидное.
​
- Хочешь ещё раз? - спрашивает и, получив кивок вместо ответа, начинает переползать так, чтобы оказаться ко мне задом.

А я в который раз думаю о том, что рано или поздно наступит день, когда я просто не смогу "ещё раз". Когда не буду возбуждаться довольно быстро - а иногда и очень быстро - как сейчас, а вынуждено стану надрачивать полувялый член перед процессом.
​
​Сейчас никаких проблем не предвещается, но ведь когда-нибудь...

Поток отнюдь не приятных мыслей прерывает глубокий минет и открывшийся вид на Дэнину задницу прямо перед моим лицом.
​
​Вода ещё спущена не до конца, и у него не получается заглатывать член надолго.

Провожу по припухшим краям входа пальцем, легонько и щекотно. Дэн ёрзает на моей груди.

Затыкаю пробку обратно, оставив воду на уровне своей мошонки. Когда Дэн в очередной раз насаживается до упора, проталкиваю в разработанный канал два пальца и интенсивно стимулирую простату, то ударяя по ней кончиками пальцев, то легонько потирая.
​
​Дэн "выныривает" на поверхность - и я вытаскиваю пальцы.

- Это тебе дополнительная стимуляция, - отвечаю на недовольный стон. - Только ты там не задохнись!

Он снова берёт в рот, а я возвращаю пальцы в горячую растраханную дырку. Старается продержаться, как можно дольше, но даже если лицо не погружено под воду, брызги и потоки жидкости так и норовят затечь ему в рот и нос, и парень смешно отфыркивается.

- Знаешь, - говорит Дэн, уже когда я, кончив, додрачиваю ему рукой, - мы могли бы попробовать как-нибудь в ванной... Ну там... Ты не даёшь мне дышать, держишь под водой, пока воздух не кончится, например... Ох, чёрт...

- Вижу, тебя заводит эта мысль, - ухмыляюсь я, ополаскиваю руку от белых подтёков. - Попробуем, почему бы и нет. А теперь давай бегом в комнату.

Дэн, не скрывая сытого и довольного выражения лица, обматывается полотенцем и выходит из ванной первым...
​
​А потом что-то идёт не так... Мы ссоримся, Дэн уходит.

На то, чтобы найти нужный дом и подъезд просто по памяти, уходит больше часа. Кружу по дворам района, спокойно и планомерно исследуя один за другим. Когда, наконец, паркуюсь у подъезда, бросаю взгляд на часы: Дэн шёл от меня три с половиной часа назад. Успел он или не успел?.. Если, к примеру, Игоря не было дома...

Рассчитывать на то, что он не воспользовался пришедшим в отчаянии к нему парнем, не приходится. Слишком много Дэн про него рассказывал.

Если к тебе заявляется по уши влюблённый пацан, который вроде как пытался прекратить отношения, а точнее, ваш периодический секс, заявляется растерянным и подавленным, потому что мать положили в больницу, а ты впускаешь его, но вместо утешений трахаешь и выставляешь за дверь - это может характеризовать тебя только, как "мразь".

Впервые он трахнул Дэна, когда тот был в одиннадцатом. Ещё школьником! Не отпускал все эти годы, сначала просто не отталкивал, а потом уже парень влип сам; по самое не хочу влип...

Надо бы бежать к подъезду и искать нужную квартиру, но я позволяю себе одну сигарету - крайне трусливо позволяю, чтобы оттянуть неизбежное. Всего одну.

Стряхиваю пепел, постучав по опущенному стеклу сигаретой, и прикрываю глаза. Только открыл окно, а в машине уже холодно: ну что это за лето такое?

Я хорошо помню момент, когда Дэна вроде бы окончательно отпустило.

"Валера", - позвал он тогда меня в темноте, и я перевернулся на другой бок, к нему лицом, отгоняя только-только принявший меня в свои объятия сон. "Я ничего не чувствую. Ничего, понимаешь?!"

"Нет".

"К нему ничего не чувствую. Вообще! То есть я давно уже с ним не виделся, и не тянуло вроде ни разу, но всё равно... осадок какой-то ощущался. И я только что понял, что теперь - больше нет! Вообще нет! И раньше бывало, что такое спокойствие и равнодушие, но будто ненастоящие, будто мне анестетик вкололи. А сейчас я впервые себя свободным чувствую. Ты понимаешь... Впервые за шесть лет я свободен! Сука!"

Решено было пить, что мы и делали, хотя на следующий день мне надо было на работу. Впрочем, нормально выпить с Дэном - задача невыполнимая: делать это он не умеет совершенно, быстро напивается и засыпает. "Четыре года любил больше жизни урода! - радостно выкрикивал он, вмиг набравшись, и размахивал руками. - Ещё два года не мог никак от него отказаться! И - свобода, свобода, свобода, спасибо тебе, Валерка, ты самый лучший, самый умный, - он принялся целовать меня, иногда промахиваясь и ударяясь подбородком о моё лицо, - если бы не ты, я бы так быстро не оправился, спасибо..." Закончилось всё крайне быстрым и не самым лучшим пьяным сексом, а на утро Дэн почему-то делал вид, что не помнит, как кричал о своей свободе...

И к чему был весь этот путь? Что толку, если в конечном итоге мы оказались вот в этой точке пространства: я, трусливо ждущий в машине у дома, где Дэн изменяет мне с бывшим?

"Я к Игорю", - попадаю в нужную квартиру с шестого раза. Ничего не спрашивают, только открывают дверь, и я вбегаю по ступенькам на третий, минуя лифт. Не знаю, чего ожидать, но ни страха, ни тревоги не испытываю. Они уже бессмысленны.

Забавно, но Игорь - а я сразу понимаю, что это он, - именно такой, каким я себе и представлял. Чуть ниже ростом, разве что. Карие глаза, правильные, но какие-то никакие черты лица. Внешность ничего из себя не представляет, зато самоуверенность проскальзывает в каждом жесте. И торс вполне подкаченный: линялые шорты - единственное, что на нём надето, - не скрывают кубиков пресса.

- Я к Дэну.

Тут же крохотная надежда, что я ошибся по поводу его присутствия здесь, разбивается вдребезги:

- А говорил, что ко мне.

Произносит одновременно самодовольно и равнодушно; ну да, всё как я себе и представлял. Однако всё же пропускает в квартиру.

- Дэн в душе. Дэн, - уже не мне, а приоткрыв дверь в ванную, - к тебе тут пришли.

"В душе до или в душе после?!" - хочется заорать мне ему в лицо, но я, конечно же, просто жду, когда Дэн выйдет.

И по его лицу я сразу же понимаю, что "после". А ещё - что он немного пьян, крайне удивлён и отчасти напуган.

- Валера?..

- Собирайся.

Застывает на секунду, но решает не спорить.

Игорь переводит насмешливый взгляд с меня на Дэна и обратно.

Квартира у него самая обычная, стандартная, почему-то отмечаю я.

- Давно Дэн ко мне не заходил, - сообщает он спокойно, с ленцой, - ты бы отпускал его почаще...

- У нас вполне свободные отношения, так что все претензии - к нему.

Дэн быстро натягивает одежду за приоткрытой дверью, спиной к коридору, но я вижу, что у него дрожат руки.

- И про то, как ему с тобой хорошо, рассказывал. Про ваши милые игры с попытками кончить без рук. Эх, как сейчас помню, как быстро он спускал, не прикасаясь к себе, стоило только ему вставить...

Дэн, появившийся в дверях, вздрагивает, смотрит на Игоря с ненавистью, а потом на меня - с беспокойством. Истерики боится, что ли, или скандала?

- Хочешь медальку "хорошему ёбарю"? - улыбаюсь уголком губ.

- Нет, спасибо, - отвечает с весёлым удивлением. - Зачем подтверждения тому, в чём и так уверен?

Острый приступ желания съездить ему по морде настигает меня уже у двери, но я слишком хорошо умею держать себя в руках.

- Ну, бывай, жеребец.

Кажется, говорит что-то в ответ, но я не слышу.

Дэн идёт со мной до машины, садится на переднее сидение.

Молчим. Молчим очень долго.

Он кусает губы и пару раз открывает рот, сделав глубокий вздох, но тут же закрывает. Не выдерживает:

- Как ты понял, что поеду к нему? Я и сам это понял только по пути сюда.

- Хорошо тебя знаю.

- Я не понимаю...

Молчу, потому что боюсь любым неверным словом поставить жирнющую окончательную точку. Но Дэн делает это за меня:

- А, может, оно и не важно. У нас же действительно вполне свободные отношения... Были.
​
​"Измена меняет отношения раз и навсегда" - часто крутится в голове, уже после того, как я остаюсь один в пустой квартире.

Несмотря на то, что Дэн не жил со мной постоянно, я впервые в жизни ощущаю, как иногда давит отсутствие кого-то в моём доме.

С его уходом, как и ожидалось, моя жизнь не разрушена, а сердце не разбито. Но периодически в голове бьются тупые мысли: так странно, ещё несколько недель назад мы трахались в ванной, а сейчас я лежу в ней один. Мы ужинали на кухне приготовленным Дэном мясом, болтая о перспективах его специальности, планировали, как проведём выходные, и всё было прекрасно, а сейчас я не знаю, оставили его в универе, или нет, и вернулся ли он к родителям. Или не было "прекрасно "? Я что-то упустил? Прекрасно не было, было очень просто и естественно...

Вот так. Вот так. Было - и перестало быть.

​Дэн неожиданно звонит спустя три недели. И вроде, клянусь, я с самого начала смирился с его дальнейшим отсутствием в моей жизни, сердце колотится так, будто хочет пробить грудную клетку. Не быстро даже, а сильно. Очень сильно.

- Привет.
​
- Привет.

Молчим, как два идиота. Не потому что нам нечего сказать друг другу - наоборот, хочется сказать очень много, но непонятно, с чего начать.

- Я не могу пока отдать тебе деньги, - решается Дэн первым. - Извини. Точно не в этом месяце.

Как будто мы договаривались, что в этом. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не заржать трубку от переполняющего идиотского чувства, похожего на облегчение.

- Ничего страшного, я подожду.
​
- Хорошо. Спасибо тебе. И, чтобы ты знал, я тебе не врал: я ничего к нему больше не чувствую.
​
- К кому к нему?
​
- К Игорю.
​
- Я тебе верю.
​
- Я знаю, что это выглядит так, будто я говорил тебе, что меня отпустило, а сам бросился к нему, как только ушёл от тебя. Я... не знаю, почему к нему поехал. Я не хотел.
​
- Я понимаю. Ты просто привык. Сила привычки. Рефлекс.
​
- Да, да, да. Боже мой, да! Именно так. Будто инстинкт какой-то будто. Только в этот раз не помогло.
​
- Вот как?
​
- Да. Раньше меня будто переклинивало, мне надо было съездить к нему, вернуться к старому, будто для нового толчка. Я морально просто умирал после каждого раза, я ненавидел себя, клялся, что больше никогда-никогда, но это было будто... перезарядкой. Опуститься на самое дно, чтобы оттолкнуться, знаешь. А в этот раз было... никак. Мне не хотелось. Чисто механически - секс неплохой, да, но эмоционально - ничего. Вообще. Я даже перед тобой вины не чувствовал, считал, у меня на это есть полное право. Ни ненависти к себе, не осознания, что я неправильно поступаю... Ничего. Абсолютно. Я не жалею, прости. Теперь я точно знаю, что туда не вернусь.
​
- Ушёл-то от меня ты не поэтому.
​
- Не поэтому.
​
- А почему, сам-то знаешь?
​
- Нет.
​
- Я за тебя рад, но зачем ты мне это всё рассказал?
​
- Не знаю... Я просто привык. Привык звонить одному человеку, когда мне плохо. Вот так вечерами обычно звоню, когда совсем невмоготу становится, когда не к кому обратиться, а сам успокоиться не могу. Он очень умный, по-настоящему умный, никогда на меня не давит, не указывает, что делать, и не учит жизни. Не тыкает носом в ошибки, рассказывает истории и иногда даёт советы, ненавязчивые такие. Мне очень нужен его совет.

Судя по голосу, он слегка пьян.

- Мне надо, чтобы он посоветовал мне, что делать, так как я понятия не имею, что. Что делать, если я проебал самого нужного человека в моей жизни?

В горле почему-то очень сухо, и заговорить удаётся не с первого раза.

- Сказать ему об этом, например, - с этим ты справился неплохо. Приехать к нему. Или, хочешь, я сам за тобой приеду, Дэн? Прямо сейчас. Только скажи, где ты.
​
- Я у тебя в подъезде. Внизу.

Не помню, как бегу вниз, не дождавшись лифта и, кажется, забыв закрыть дверь.

Он сидит у подъездной двери на полу, прислонившись спиной к батарее. При моём появлении отрывает лицо от колен, и я тут же понимаю, что не так было с голосом - Дэн не пьян, он просто плачет.

За руку поднимаю парня с пола, что, надо сказать, нелегко, потому что он не только тяжёлый, но и высокий. Тащу к лифту, не выпуская из ладоней его руки. И уже в кабине, прижимая Дэна к себе, понимаю, как плохо было в последнее время. Как будто мне неожиданно вправили несколько вывихов, и я только осознал, как сильно было повреждено тело до этого, хотя и не мучился благодаря обезболивающим. А теперь вдруг что-то не поддающееся объяснению настигает меня разом, и я могу только стискивать до боли знакомое тело в объятиях. Хочет Дэн того или нет, не имеет значения: он сам пришёл почти ко мне домой, и бледное лицо впервые на моей памяти мокрое от слёз.

- Что-то случилось? - тихо спрашиваю в ухо. - Ты в порядке?
​
- Нет. Случилось.
​
- Универ? Родители?
​
- Там всё уладилось. Ты случился, - всхлипывает. - Ненавижу тебя.

Когда мы вваливаемся в квартиру, и я захлопываю дверь, сам прижимается ко мне всем телом, обхватывает руками судорожно, прижимается губами к шее:

- Что бы ни было потом, мы можем сейчас?.. Даже если это будет наш последний секс. Мне так надо...

Руки тянут с него кофту ещё прежде, чем мозг успевает подумать. Может, и к лучшему - думать мы будем потом.

- Особенно если это будет наш последний секс.

Знакомое тело, запах, жар и гладкость кожи, знакомое учащённое дыхание, такие привычные стоны... Я только самым отдалённым краем сознания отдаю себе отчёт в том, где я, с кем и что делаю. Ничего вокруг не существует, есть только нерушимая истина, что это единственно правильное положение вещей в мире: когда мы так близко, что ближе уже некуда, нереально сплестись телами ещё сильнее, когда невозможно остановиться, когда жажда прикосновений такая сильная, что разделяющие нас сантиметры пространства, необходимые, чтобы снять одежку, приносят ощутимую физическую боль.

- Валерка, - шепчет Дэн мне в губы в перерывах между поцелуями, - Валера... Ты позволишь мне?.. Побыть сверху... Я прошу тебя... Один раз...

В другой ситуации я крайне удивился бы такой просьбе, но не сейчас.
​
- Да. В следующий раз - всё, что угодно. Но при таком раскладе мне нужно подготовиться, а отпустить сейчас тебя я не могу.

- Ладно, - соглашается Дэн, утягивая меня на пол. - Возьми меня. Пожалуйста, быстрее! Я не могу... Да, да, да, вот так, да...

Наверно, ему больновато елозить по жёсткому ковру, но он отчаянно двигается рывками, подаётся навстречу, скрестив ноги за моей спиной. Мира вокруг не существует, есть только жаркое тело, с готовностью принимающее мой член, гладкая горячая кожа под кончиками пальцев и наше общее глухое отчаяние оттого, что, возможно, это больше не повторится.

Не думать, не переживать, только чувствовать и наслаждаться моментом, впитывать в себя эти ощущения... Раз - и я уже сам спиной на жёстком ковре, Дэн, навалившись сверху, трётся об меня всем телом и лихорадочно что-то шепчет; раз - я сижу, он - на моих бёдрах, и мы целуемся так голодно и отчаянно, сталкиваясь зубами и кусаясь, будто хотим друг друга сожрать; раз - катаемся по полу, потому что насколько вплотную мы бы не находились, желание быть ещё ближе, практически слиться, ломает рёбра изнутри; раз - я снова в нём, нам снова мало, дыхания не хватает, реальность причудливо изгибается одним бесконечным "ещё", а потом... А потом мы, измотанные, проваливаемся в сон.

На полу, вообще-то, холодновато (если речь, конечно, не о сексе), так что мне приходится будить Дэна почти сразу, как я прихожу в себя. Вырубись мы на кровати - я бы, пожалуй, малодушно оставил разговор до утра.

Вожу кончиками пальцев по бледному плечу, наблюдая, как кожа покрывается мурашками, пока парень не открывает глаза.

- Сколько мы проспали? - интересуется сонно.
​
- Думаю, не больше пары часов. Не лежи на полу, ладно? Простудишься.

Не торопится вставать, и я приношу ему из коридора одежду. Всё так же лёжа Дэн ухитряется натянуть футболку и смотрит на меня снизу вверх выжидающе.

Надеваю валяющиеся на полу домашние штаны и присаживаюсь недалеко от парня.

- А вот теперь надо поговорить.
​
- А мы можем не говорить? - спрашивает он без особой надежды и как-то по-детски. Переворачивается и утыкается лицом в ковёр. - Не хочу ничего говорить.
​
- А придётся.
​
- Знаю, - вздыхает, вновь становясь привычно серьёзным. - Не знаю только, что сказать...

И вдруг он вздрагивает всем телом, всхлипывает и прижимает руки к лицу, стараясь сдержать слёзы. Протягиваю руку и глажу худую напряжённую спину.

- Я люблю тебя, - говорит Дэн сквозь слёзы. - Понимаешь, снова! Снова! Я думал, что никогда больше на это не попадусь!

Внутренности скручиваются в тугой узел.

- Дэн, - говорю я ласково, - Дэн, мы не можем это выбирать.
​
- Да, но я думал, что всё, перегорел, не способен... Я не хочу, не хочу это чувствовать. Как будто одного раза было мало! Я не хочу снова всё это! - он давится всхлипами, попутно вытирая лицо. - Не хочу больше, чтобы вся моя жизнь зависела от одного человека, не хочу, как раньше, просыпаться от ёбанной боли и мечтать не испытывать вообще никаких эмоций. Я не хочу ещё раз проходить через это! Когда я успел в тебя влюбиться? Откуда возникли чувства, я ведь только-только от зависимости от того урода отошёл! Как так? Почему? Я не хочу!.. - Я слишком в ошарашен услышанным, чтобы придумать, что сказать в ответ. Дэн неожиданно поднимает на меня заплаканные глаза: - Ты ведь тоже, да? Любишь меня. Не ври только. Ты бы никого не стал вот так впускать в свою жизнь просто так.

Мне хватает ровно пяти секунд, чтобы осознать: да. Именно так. Я - тоже.

В том, что он понял это раньше меня, нет ничего удивительно. Не понял первым даже, а, скорее, первым озвучил в такой формулировке. В чертовски верной, к сожалению.

- Да. Я люблю тебя. Но, видимо, тебе от этого не легче?

- Меня не так пугает безответная любовь, как вообще её наличие. Ты понимаешь?
​
- Понимаю. Тебя пугает само наличие чувств. Оно и неудивительно - с таким-то горьким опытом, как у тебя. Но когда они взаимны, это не так дерьмово, можешь мне поверить.
​
- Ну да, - невесело ухмыляется Дэн, - до определённого момента. Я не хочу всё это ещё раз, - повторяет ещё раз. - Я не выдержу. Чёрт, ну вот почему?!
​
- Выдержишь, куда деваться. В мои планы тоже не входило к кому-то привязываться, знаешь ли. Когда ты ушёл... Поначалу я ещё мог убедить себя, что без тебя просто непривычно, но с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Ты из-за этого всего ушёл, кстати, так?
​
- Не знаю. Я правда тогда ещё не понимал. Может, инстинктивно чувствовал, что пора завязывать. Ощущал, что что-то меняется. Не в отношениях - во мне. На всё реагировал острее, на каждую мелочь. Сам не знал, чего хочу, но хотел не того, что от тебя получал. Вот как-то так.

Вздохнув, подсаживаюсь ближе, укладываю Дэнину голову к себе на колени и, осторожно вытерев рукавом мокрое лицо, принимаюсь гладить по волосам, как маленького.

- Тише, тише, мой хороший. Мы что-нибудь придумаем. Людям, которые любят друг друга, легче справиться. Ну, они живут там вместе, в отпуск ездят... Хочешь в отпуск? На море. Или куда ты там хотел? В Питер?
​
- В Питер. Только тебе отпуск не дадут.
​
- Не дадут - уволюсь к хуям. Вот, видишь, ты думаешь, мне нравится хотеть, чтобы тебе было хорошо, сильнее, чем оставаться на работе? Нет. Но я ничего не могу с этим поделать. Господи, да я хочу с тобой жить, и меня пугает, что меня не пугают такие перемены! Ну что, рванём в Питер к концу лета? На машине. Романтика...
​
- А давай.
​
- Пойдём в кроватку, - предлагаю я мягко, - тяжёлый был денёк.
​
- Если я тут раскис до такой степени, что валяюсь на полу и плачу, это не повод разговаривать со мной, как с умственно отсталым!
​
- А вот и снова независимый Денис, - ухмыляюсь я, помогая ему подняться.
​
- Ага, независимый, как же. Независимым Денисом я буду завтра. А сегодня, раз уж я начал... - он устраивается у меня под боком на кровати, прижимается всем телом и прикрывает глаза, - я могу сказать, что меня очень пугает, как сильно я счастлив, только потому что ты рядом.
​
- А сказать, что любишь, можешь? - хмыкаю я.
​
- Я люблю тебя, - говорит Дэн негромко и полуутвердительно, будто пробуя слова на вкус.
​
- И я тебя люблю, - осторожно целую тёмную макушку, и Дэн почти урчит от удовольствия. И добавляет:
​
- А завтра нам будет неловко оттого, что мы ворковали, как попугайчики-неразлучники.

Почему именно попугайчики-неразлучники, спросить я не успеваю, потому что впервые за последние три недели (не считая сегодняшней отключки на полу) сразу же, только закрыв глаза, проваливаюсь в спокойный и глубокий сон.
​
​Да, бессонница – та ещё сука:
Измотает, все вытянет силы,
И в ушах посторонние звуки,
И в глазах будто чуть зарябило…

Не могу засыпать я ночами,
По утрам – не могу не проснуться.
Голос сел, будто сутки кричал,
Так нет сил – просто не шелохнуться.

Только память на пике работы,
Только ужас – на полную силу,
Набирает тоска обороты
И отчаянье тянет все жилы.

Ну, привычные страх и тревога,
Я вас жду, из углов выползайте.

До рассвета осталось немного…
Город спит. И вы все засыпайте.