Вверх и вниз

Я – студент, зовусь и отзываюсь на Валеру, реже на Валерку и терпеть не могу имя Валерочка. Живу отдельно от родителей в подаренной ими же квартире. Стандартный дом на пятнадцать этажей, пять подъездов на кодовом замке, в подъездах два лифта: пассажирский и грузовой. Первый, кстати, иногда не работает. Вот сегодня именно тот день.
​
​Я слинял с последней пары и, заскочив к одногруппнику, а периодически и любовнику, Славке, живущему в соседнем доме. Пёр от него кресло, которое тот придурок унёс у меня в последнюю пьянку. Это не первый случай, подобно были вынесены и возвращены на законную жилплощадь зеркало и коврик из прихожей, чайник, торшер времён моей бабушки, табуретки в количестве двух штук, а так же некоторые предметы моего гардероба.

Пру, значится, я это кресло, никого не вижу. И чувствую, что со всего маху в кого-то впилялся. Я резво перескочил через ноги опрокинутого, одетые в кожу и обутые в берцы. Был прецедент – был бит однажды, поэтому, не вслушиваясь в лексикон опрокинутого, адресуемый в мою сторону, который записывать можно, лечу в сторону подъезда, не ощущая веса несомого предмета. Я прямо несун какой-то. Ох, спасибо бабе Нюре из тринадцатой квартиры, придержала дверь в подъезд. Вероятней всего в прошлой жизни я был эквилибристом, потому что смог с этой громадиной протиснуться в образовавшуюся щель. Насторожил меня щелчок закрываемой двери, вернее его отсутствие. Я как ненормальный тыкал в кнопку вызова пассажирского лифта. Как назло, эта собака женского пола не работал.

Переменив руку державшую кресло, начинаю лихорадочно тыкать в кнопку грузового лифта. Загремел мотор и, судя по звукам, кабина двигалась откуда-то сверху. Жопой чую, что что-то должно случиться, каждую секунду оборачиваюсь, но сзади никого нет. Долгожданный лифт грохочет дверьми, открываясь. Я как потерпевший ломанулся вовнутрь. Поставил спинкой к дальней стенке креслице и, громко выдохнув, нажал на кнопку двенадцатого этажа.
​
​Сердце грохочет где-то в животе, и пульс зашкаливает, дышу, как лось во время гона. Слышу хлопнувшую подъездную дверь и топот по лестнице. Громкое: «Твою мать!» брошенное с чувством, голосом опрокинутого мною мужика. Молюсь на закрывающиеся лифтёрные створки, как на икону. Но… чуда не происходит и берц, наверное, размера сорок шестого, в последний момент стопорит дверцы. Жалобный скрип и половинки разъезжаются, пропуская в пространство два на два метра мужика таких же размеров. Братья с лифтом они что ли?

Вот жопой чую - будут бить. Грозный взгляд тёмных прищуренных глаз кое-что обещает, но явно не ромашек на горном лугу. Лифт закрылся за спиной амбала, говоря о том, что мне полный пушистый зверёк. Шумно сглотнул, рассматривая лысого мужика, одетого в кожу, под курткой выглядывал синий свитер с высокой горловиной. В руке мужик держал разводной ключ ахринезного размера. Я упёрся попой в спинку кресла и тупо пялился на лысого.

- Слышь, пацан, отомри. Тебе на какой? – пробасил он.

А у меня стопор. В голове крутятся сотни мыслей: вчера в новостях говорили, что в городе орудует маньяк; в лифте высокоэтажного дома нашли задушенный труп; женщина упала в шахту лифта... ой, нет, это не оттуда.
​
​Не отрывая глаз от лысого, тычу пальцем в сторону кнопок и открываю рот, только звука оттуда не выходит, а он гад лыбится.

- Ну, я понял, что нужно нажать. Ты тока скажи на какой, - стоит и ухмыляется. Точно маньяк.

- Я... это... мне наверх, - мямлю я.

- Так я и так понял, что не вниз. Этаж какой?

Блин, ну чё он прицепился. Я и так уже дышу через раз, а он как-то не понятно сокращает между нами расстояние и ручки тянет в мою сторону, и ключ этот огромный. Мать моя ёж.

- А-а-а-а-а! – как заору и запрыгнул на кресло, спиной вжался в стенку лифта.

Мужик остановился. Посмотрел на меня, как на больного, а я что, я ничё, мне и так страшно, а он обзывается взглядом.

- Ну не знаешь, так и скажи. Чё орать-то? – протянул руку к кнопкам и нажал на двенадцатый этаж.

Ёж моя мать! Это он мой сосед получается или мысли читает? Лифт громко жужжал и трещал, поднимаясь на заветный этаж. Мужик сверлил меня нечитаемым взглядом. Я отвечал ему не менее угрюмо.

- Ты чего нервный-то такой? – обратился он ко мне и опять руку тянет. – Я...

- Не подходи!!! – как можно громче закричал я. – Ты знаешь кто я такой?! Да, ты знаешь?!

- Слышь, пацан, да, пох...

- А-а-а-а-а! – мой вопль заглушил его голос. – Только тронь меня пальцем, тебе все руки повыдергивают, в жопу запихают и ногами протолкнут! А потом закопают у подъезда в палисаднике под окном бабы Юли!

Он ошарашенно стоял и хлопал ресницами, рука, державшая ключ, разжалась, и тот упал с оглушительным грохотом. Лифт, не ожидавший подлянки, заскрипел, чихнул и стал. Не давая опомниться бритоголовому и не дать поднять «тяжёлое» орудие в виде ключа, а так же для закрепления шокового результата, я заорал ещё громче:

- Стоять! Не рыпайся! У меня в кармане ствол! – и резко всунул руку в карман. – Если со мной что-то случится - за меня отомстят. Меня здесь все знают, вся округа подпишется. Да я с местной братвой бухаю, а когда я не с ними, они пьют за меня! – я нёс такую ахинею, аж самому тошно становилось, но результат на лицо: лысый застыл и не двигался, только тупо пялился на меня и часто моргал, а я не унимался. – Да, местный авторитет мой дружбан, да я… я… самый охуенный! Вот! А ты выметайся из лифта, я дальше сам поеду! Ты... ты... вахлак, вот ты кто! Лысуха беспонтовая!

У меня от страха просто понос словесный начался. Несколько секунд мужик ещё пялился на меня, а потом, усмехнувшись, произнёс:

- Я бы конечно вышел, но если вы не заметили молодой человек, то лифт застрял, - вежливый тон резко контрастировал с внешним видом лысого. Я немного прифигел и впал в ступор. Благо длился он не долго, и истерика опять овладела мной.

- Вежливый, бля! Ой, не могу! А-ха-ха! – вид у меня был ещё тот: волосы торчком, куртка нараспашку, футболка мятая, спортивные штаны и кеды.

Стою на кресле, упираясь спиной в стенку лифта, ржу, как гиена и пялюсь на лысого, который, не вняв моим предупреждениям, подошёл ко мне вплотную и ухватил ручищами за плечи, слегка встряхнув. Куда уж мне с моим одним метром семьюдесятью сантиметрами супротив его приблизительных двух с гаком.

- А ну прекрати! - рявкнул он нечеловеческим голосом. – Мужик ты или кто? Хватит ржать!

- Хах! – я аж зубами клацнул, когда он меня встряхнул. Вылупился на него, как филин, а потом опять закатился смехом.

Не знаю, сколько я так ржал, но мою истерику резко прервали грубым поцелуем. Я от неожиданности распахнул глаза и ответил на него. Лысый держал меня за плечи, не давая рыпнуться, властные губы сминали мои, не давая вздохнуть, его язык врывался в рот, играя с моим, вылизывал. Поцелуй прекратился так же резко, как и начался, руки отпустили.
​
​Я, видать, смертник. Не думая, что творю, оттолкнулся от кресла и прыгнул на лысого бугая, обвивая его талию ногами, руками цепляясь за шею. Не ожидая такой подлянки, лысый немного пошатнулся, но устоял, подхватив своими ручищами меня под попу. И так мне стало комфортно, что я, не думая, что делаю, обхватив его голову руками, впился жадным поцелуем, облизывая, посасывая, лишь прерываясь, чтобы вдохнуть. Я целовал его рот, нос, глаза, щёки. Облизывал уши, спустился мокрыми поцелуями на скулы. Странно, но лысый не возражал, а лишь тяжело дышал и прижимал меня к себе крепче, иногда сжимая огромными ручищами мои половинки.

Я попытался стянуть с него куртку, но его руки, сомкнутые у меня под задом, очень этому мешали.

- Дай! Дай! Дай! – твердил я, как заведённый, выворачиваясь из захвата амбала. Он не сопротивлялся, а я, разошедшись, уже стягивал с его плеч косуху, а следом за ней и свитер.

Со стороны это выглядело, наверное, дико: мелкий шкет и гора мышц, которая не сопротивляется. Куртку я скинул на кресло, отправив туда и свитер. Я боролся с бляхой на штанах, когда мне на руки легли его ладони.
​
​Я перевёл бегающий, ошалелый взгляд на бугая и поперхнулся воздухом. Два чёрных омута просто засасывали желанием.

- Дать говоришь? – усмехнулся он. – А попе больно не будет?

- Нет! Дай! – ох, мозг мой, не возвращайся пока.

В четыре руки мы расстегнули и стянули вначале его брюки, а потом стянули с меня спортивки с нижним бельём. Бугай плюхнулся на жалобно заскрипевшее кресло. Я стоял в центре лифта и пялился на открывшуюся мне картину: Самец (именно с большой буквы), ожидающий секса. Сильное, накачанное тело, без единой капли жира, кубики пресса, покрытые чёрными волосками, дорожка, спускающаяся вниз к гордо стоящему крепкому большому члену перевитому венками, который венчает красная головка, крупные, как и положено самцу – яйца, покрытые редкими волосками.

Я приближался к нему медленно, чтобы не спугнуть, ну, или самому не спугнуться. Рот полный слюны, потрогать всего его хочется так, что аж ручки чешутся. Он смотрит на меня, не отрывая глаз. Я опускаюсь перед ним на колени и, не раздумывая, провожу по всей длине члена языком, облизываю головку, проникая кончиком языка в дырочку уретры. Одной рукой сжимаю его яйца, второй - надрачиваю свой член.
​
​Учащённое дыхание лысого было музыкой для моих расшатанных нервов. От него пахло сильным мужчиной, я кайфовал от запаха тела и кожи одежды, витавшей в воздухе. Я, расслабив горло, попробовал вобрать член, как можно глубже, но закашлялся и выпустил ствол изо рта, протянув ниточку слюны. Лысый стёр её большим пальцем, и, не разрывая зрительного контакта, слизнул мою слюну с пальца. У меня словно крышу снесло от этого, может и не самого эротического зрелища для кого-то, но меня это возбудило до ломоты в яйцах.

Я вскарабкался на бугая, усевшись ему на бёдра. Головка члена аккурат упиралась мне между половинок.
​
​Лысый сидел, не двигаясь, руки его покоились на подлокотниках, а в глазах играли смешинки, мол, спрашивая меня: «А дальше что?». Ну, мы ж не пальцем деланные, изловчившись, я достал свои спортивки и извлёк из кармана резинку. На что амбал удивлённо приподнял бровь.

- А то! – ухмыльнулся я, разрывая фольгу и, не глядя, раскрутил презерватив по члену лысого.

А знатно мы вчера с друганом оттянулись. Не до конца восстановившиеся мышцы, неохотно принимали новый член и пытались сопротивляться, посылая лёгкие лучи боли в поясницу. Смазки катастрофически не хватало.
​
​Лысый всё также следил за мной, но расширенные зрачки и учащённое дыхание выдавали его показное спокойствие с головой.

Сделав глубокий вдох, погрузил в себя крупную головку и замер. Слегка покачиваясь, закатив глаза от медленно наплывающего кайфа, миллиметр за миллиметром я погружал плоть лысого в себя. Насадившись на половину, я уловил движение руки. Амбал немного приподнял меня с себя одной рукой, в то время, как смачно увлажнил слюной другую и нанёс влагу на член.

- Ну? – и смотрит на меня.

Что «Ну?» понял сразу и опустился на член почти до конца. Лысый застонал и откинул голову назад.
​
​Выдохнув, опустился уже до конца, насаживаясь полностью, словно на кол, тела полностью соприкоснулись.
​
​Я дал себе несколько секунд на привыкание, а потом, чтобы не передумать, резко приподнялся, почти на всю длину, и резко опустился, хлопаясь попой о бёдра бугая.

- Хах! – вырвалось у моего любовника. Он ухватил меня за ягодицы, удерживая, не давая двигаться. Я недовольно заёрзал на члене. – Сейчас, подожди, - выдохнул лысый и двинул бёдрами. Теперь была моя очередь поперхнуться воздухом.

Медленно лысый стал приподымать меня, почти выскальзывая, а потом резко насаживал по самые яйца. С каждым движением он ускорялся, менял угол проникновения, и когда я закричал от того, что головка проехалась по простате, лысый перестал менять угол и теперь таранил меня по простате с удвоенной силой.
​
​Я извивался на амбале, цепляясь за его руки, плечи, царапая спину и оставляя засосы на шее. Я потянулся к своему изнывающему члену, но рука была грубо схвачена. Тоже самое постигло и другую руку. Не прекращая меня подкидывать на бёдрах, лысый зафиксировал и удерживал своей одной ручищей обе мои руки за спиной, а второй крепко держал меня за бедро, оставляя синяки.

Сильный толчок, ещё один и ещё, лысый замирает, а я чувствую, как внутри меня разливается тепло. С секундной заминкой, резкое глубокое проникновение, вышибающие душу, и с громким криком я изливаюсь на живот любовника, так ни разу не прикоснувшись к себе. Обессиленный и уставший, я рухнул на лысого, закатив глаза и заглатывая воздух огромными порциями так же, как и амбал.
​
​Наши грудные клетки соприкасались, я слышал, как бухает у него в груди. А может это у меня в ушах? Мокрые, но удовлетворённые, по крайней мере я, мы не двигались.

Минут через десять, когда лысый уже не дышал, как загнанный марафонец, он сгрузил меня на кресло, а сам, молча, стал натягивать на себя вещи, при этом посматривая в мою сторону.

Весь комизм ситуации стал доходить до меня. Уй, я дурак. Подтянув к себе ноги и уткнувшись в них носом, я прикрылся ещё и руками, стал раскачиваться в кресле. Сей предмет антиквариата, не выдержав над собой форменного издевательства, скрипнул и лишился одновременно трёх ножек. Я не удержался и скатился с него прямо под ноги уже одевшегося лысого.

- Слышь, ты как? – раздалось у меня над головой. – Я б на твоём месте оделся.

- А ты и так уже оделся, - буркнул я себе под нос. То ли он не расслышал, то ли сделал вид, но ничего мне не сказал.

- Ты в какой квартире живёшь, маньяк? – обратился он ко мне. – Раз уж мы тут застряли, может, познакомимся? – усмехнулся лысый.

- Ага, как же. Я тебе скажу, а ты меня изнасилуешь, сам ты маньяк, - я, натянув на себя трусы и спортивки, опять забился на кресло, лишившееся опоры, поэтому периодически сползал.

- Я маньяк? – засмеялся мужчина. – Я... мань... як... - сквозь смех выговаривал он, - ты ж сам напрыгнул на меня!

- Да! Ты… Ты напугал меня! Ты… - договорить я не успел, лифт дёрнулся, заскрипел и двинулся вверх. – Двенадцатый.

- Что?

- Этаж, говорю, двенадцатый, - тупой он что ли?

- А-а-а. Сосед значит. Квартира-то какая? – наблюдаю, как рука, недавно державшая меня, тянется к кнопкам.
​
​Фантазия подкинула, как длинные пальцы растягивают тугое отверстие, сгибаются, проходясь по простате.
​
​Сглотнул. Какой-то я сегодня озабоченный.

- А не скажу, - и показал лысому язык.

- Он, кстати, язычок твой, мне понравился, - улыбнулся и махнул головой в мою сторону «сосед». Видели мы таких соседей, вначале дайте соли, дайте водички, а потом трахнут и трупик хладный кто-то найдёт в ванной комнате, это в лучшем случае, в худшем – ничего не найдут.

- Ты... это... там... - договорить мне не дал лифт, громким треском оповещая, что он прибыл на место.

Створки с громким треском раскрылись, наконец-таки выпуская нас из своего чрева. Я покосился на лысого, застывшего в проёме и успевшего поднять уроненный ключ.

- Ты идёшь? – он вопросительно изогнул бровь.

- Иду я, иду, - бурчу себе под нос, при этом пытаюсь поднять казавшееся ранее лёгкое кресло.

Лысый, было, ринулся мне помочь, но я зыркнул на него так, что все его порывы завяли на корню. Он вышел из лифта и наблюдал как я тащуся с меблёй к двери с номером «47», роюсь в карманах, пытаясь найти ключ и не выпустить поломанное кресло.

- Давай я, - выдохнул лысый у меня над ухом, обдавая затылок горячим дыханием. Он ловко извлёк искомый предмет и открыл квартиру, пропуская меня, вошёл сам и, прикрыв дверь, опёрся на неё спиной.

Стоим застывшей композицией: я с креслом без ножек, он с ключом, спиной закрывая выход.

- Слушай, маньяк, - не выпуская единственную защиту, обратился я к лысому. – На органы я не подхожу, в бордель тоже – не девственник, в случае чего, меня будут искать, я тебя уже предупреждал, мои друзья…

Меня прервал громкий ржач лысого.

- Всё, я больше… больше не могу, - отсмеявшись, пробасил он. – Давай наконец-таки нормально познакомимся.

- Так познакомились. Куда уже ближе, - нет, ты посмотри на него, он опять ржёт.

- Да, ты прав. Фух! Ну и насмешил ты меня. Действительно, куда уж ближе. Но всё же, - наблюдаю, как лысый лезет во внутренний карман косухи и что-то вынимает.

Охренеть, как он быстро двигается. Я и не заметил, как он оказался рядом со мной, нас разделяло только кресло и то это, как показала практика – ненадёжная защита.

- И что это? Членский билет маньяка в клубе маньяков и любителей поманьячить? – язвил я. Но до меня уже доходило.

- Разреши представиться, - он вытянулся по стойке смирно. – Капитан Лапушкин Юрий Григорьевич, ваш новый участковый. И, кстати, спасибо за предоставленную информацию. Нужно будет проверить криминогенную обстановку района. Также я твой новый сосед из «48» и... Я бы не отказался от кофе.

У меня пропал дар речи, а этот нахал, обогнув меблю, подхватил меня под локоть, заставив выпустить из слабеющих лапок поломанное кресло, повёл на кухню.

- И кстати о маньяках, разреши тебе опять же напомнить, что это ты набросился на меня в лифте, - усмехнулся сосед, усаживая меня на табуретку и по-хозяйски начал обшаривать кухонные шкафчики. В коридоре он успел скинуть куртку, и теперь передо мной была во всей красе его широкая, рельефная спина, обтянутая тонким свитером. – У тебя кофе есть? – от разглядывания меня отвлек вопрос. Я посмотрел ему в глаза.

- Есть, - во рту пересохло, облизнулся.

- Маньяк, - усмехнулся он, приближаясь к моему лицу. – Рассматриваешь? – я кивнул. – Прикидываешь во что впиться зубками? – я снова кивнул. – Ну, идём, рассмотришь поближе, - пробасил Лапушкин, подхватив меня на руки, закидывая на плечо.

- Маньяк! – взвизгнул я.

- Он самый. Сейчас буду давать тебе мастер-класс, - смеясь, проговорил он, сбрасывая меня с плеча на кровать.

- А я Валерка, - краснея, произнёс я, разглядывая раздевающегося Юру.

- Вот и познакомились, - прошептал мне в губы Лапушкин, перед тем, как вовлечь в жаркий, полный страсти и желания, жадный поцелуй.
​
​Не прячь, пожалуйста, глаза.
Я так устал не видеть взгляда.
Кругом все лгут. И небеса
Не так чисты, и сыплют градом.

Не прячь, пожалуйста, лица.
Тебя я вижу в отраженьях:
Ты в лужах, стёклах, зеркалах,
Душе и тонких синих венах.

Не прячь, пожалуйста, души,
Я так устал от манекенов:
Они безмолвны, и в тиши
Средь лиц пустых бумагой белой

Летят отчаянно слова:
«Прошу, не прячь в холодной вьюге
Ты сердце, тёплое едва!»
Но темнота теперь подруга,

И я сливаюсь с той толпой:
Безликой, грязной и порочной.
Ты можешь прятаться, друг мой.
Ведь я просить не стану точно!

Теперь не время умолять,
Я стану тем, кто очень нужен.
Я стану лгать и убивать,
Ведь манекен, увы, бездушен!

Ему не жарко от огня,
Ему не больно от обиды,
Ты душу выдрал из меня.
Твою я выжгу. После - квиты.