Валера считал, что именно Исмаэль со своим чёртовыми щенячьими глазками виноват в том, что ему пришлось вылезти из пижамы и облачиться в костюм в первую пятницу декабря. Он имел полное право обвинить Исмаэля в испорченном вечере и том, что добровольно подписался на увеселение целой толпы адвокатских задниц. Прежде чем выходить на сцену клуба и играть перед большой толпой, Валерка любил накануне порепетировать в покое с чашкой чая у камина, пока не начинал чувствовать себя уверенно. Но не так, не-а.
К утру пятницы Валерка, наконец, выжал из Исмаэля признание, что тот вроде как упомянул о том, что его брат поёт, после того, как начальник сообщил, что запланированный концерт на корпоративе не состоится. И если сначала он даже не понял зашифрованную смс-ку Исмаэля, в которой было написано: «ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ ДА», то вся картина начала проясняться, когда минутой позже он ответил на звонок и услышал в трубке голос начальника Исмаэля.
— Валера Русик.
— Здравствуйте, мистер Русик. Меня зовут Клим Маклов, «Юридическая фирма Маклов», — в голосе с белорусским акцентом явственно слышалась скука.
— Можете звать меня Валерой, мистер Маклов. Что я могу для вас сделать?
— Клим. Вы знаете, что ваш брат работает на меня. — Это был не вопрос.
— Да, конечно. Мы встречались с вами в прошлом году на рождественской вечеринке. — Валерка помолчал и снова перешёл на деловой тон. — Так зачем вы мне звоните?
Клим фыркнул.
— Не любите тянуть кота за хвост? Мне это нравится. Ваш брат-лосяра может водить хороводы вокруг моего настроения, но вы, мистер Русик, сразу переходите к делу. Это освежающе. — Он откашлялся. — Сегодня вечером мы нуждаемся в музыкальном выступлении на нашем ежегодном рождественском корпоративе, и ваш брат упомянул, что вы, вероятно, сможете нам помочь. Вы поёте.
И снова это не прозвучало, как вопрос.
— Да.
— Ах, вы поёте! Чудненько. Вы готовы выступить для нас сегодня вечером? Конечно же, я вам заплачу и даже намного больше того, чем вы стоите, а ваш брат обрадуется, что выслужился перед большим боссом через мою голову. Вы в деле?
Валера спохватился, что спросил о цене, когда слова уже вылетели изо рта.
— Тысяча долларов за час вашего времени. Сколько песен вы споёте?
Чёрт. Валерка ещё никогда не зарабатывал столько за концерт.
— И мне нужно, чтобы минимум половина песен была про Рождество, сынок.
Валерка вздохнул.
— Легко. Шесть рождественских, четыре обычных, пойдёт? Во сколько и где?
— Вы же сами играете и поёте, не так ли? Отлично. Проверка микрофона в семь вечера в «Серафиме», в центре. Вы знаете, где это? — спросил Клим монотонным голосом.
— Я погуглю.
— Будьте там в шесть тридцать, с парковочными местами здесь напряженка. Если только вы, конечно, не воспользуетесь услугами парковщика.
Потом связь оборвалась, а Валера остался с концертом, который следовало отыграть меньше чем через восемь часов, и желанием придушить младшего брата.
— Клим был прав, припарковаться здесь — полная засада, — сказал сам себе Валерка, в третий раз объезжая вокруг квартала.
Когда он переехал в Санкт-Петербург, чтобы продолжить свою музыкальную карьеру, то даже не предполагал, что его мощный, выпущенный в 60-e автомобиль станет серьёзной помехой жизненному укладу. Не дай Бог он будет ездить на баклажане, как Исми, или на поезде, как Димка. Дудки. Он и Детка всегда были командой. Но в такие вечера, как этот, когда Валере приходилось объезжать блок в грёбаный четвёртый раз, у него возникало желание обзавестись мотоциклом, хотя он никогда бы не признался об этом вслух.
Вдруг неподалёку Валерка заметил мигающие белые огни заднего хода и медленно подъехал к парковке, включив поворотник. Наконец-то. Воздав благодарственную молитву Санте, Валера запарковал Шевроле 1968 года выпуска на место, где до этого стоял пикап Форд-150 — единственный чёртов пикап на весь квартал.
Валера достал с заднего сидения Детки чёрный футляр, в котором находилась его гитара «Элли», и осторожно положил на землю возле ног. Он натянул на машину тёмно-синий чехол, предохраняющий её от случайных скейтбордистов и магазинных тележек. Потому что, понятное дел