Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Prison Break. Глава 25. Чувствуй меня

Ты губы гневом не криви; они

Не для презрения - для поцелуев.

Простить не может мстительное сердце

Тогда возьми вот этот острый меч,

Ударь меня и выпусти на волю

Ты сердце, что тебя боготворит:

Нагую грудь удару открываю;

О смерти на коленях я молю.

Не медли, нет: я Генриха убил;

Но красота твоя - тому причина.

Поторопись: я заколол...

Но твой небесный лик меня принудил.

У. Шекспир. Ричард III, акт I, сцена II

Русик увидел её в глазах Дениса и ощутил в прикосновении руки, когда ты вложил свою ладонь в его. Твоя боль была осязаема, он уже был готов выследить твою тупоголовую мамашу и настучать по её чёртовой бесчувственной башке.

Они с Персиком так хорошо проводили время, пока не зазвонил этот чёртов телефон.

Они говорили и говорили часы напролёт, было так здорово просто быть с тобой. Русик не разговаривал с мужчинами, кроме Димона, вообще ни о чём, но к собственному удивлению обнаружил, что хочет разговаривать с Дэном. Он хотел, чтобы и ты говорил с ним, рассказал о себе: о том, что тебе нравится и не нравится, о своих мечтах и секретах. Он хотел знать, что приводило тебя в восторг, кроме чтения и преподавания, и, видимо, блюд из яиц.

Однако ты, похоже, был не в настроении для разговоров, поэтому Русик подбадривал тебя вопросами о работе. По крайней мере, эта тема казалась ему безопасной. Русик понимал, что не стоит начинать разговор с обсуждения твоей семьи или друзей. Пусть даже ему до смерти хотелось узнать, какого чёрта произошло, пока ты был в отъезде.

Ты, естественно, перевёл разговор на него, но он не возражал. Он был не прочь рассказать тебе о себе, особенно о Кале. Дэн внимательно слушал, будто тебе действительно было дело до того, что он хотел сказать, не касаясь литературы, и для Русика это было непривычно. Он вдруг понял, что мог быть весьма многословным, если его подтолкнуть.

Когда Дэн закончил телефонный разговор, выражение твоего лица чуть не разбило ему сердце. Ты выглядел подавленным, злым и обиженным, и Русику тут же захотелось развеять эти чувства. Но атмосфера между ними изменилась и стала такой, в которой им обоим было неуютно. Ты не хотел говорить об этом и снова превращался в неуверенного, напуганного мальчика, и Русику это было ненавистно.

Сволочи, похоже, знали, как загасить твой внутренний пожар, который он так любил.

Тогда-то его и осенило: им нужно уйти от этой ситуации и постараться забыть. Забыть обо всём этом дерьме и помнить о хорошем. Хотя бы на один день.

Русик понятия не имел, куда хотел отвезти тебя, но Дэна это, похоже, устраивало, что принесло ему огромное облегчение. Русик не был романтиком от природы. Чёрт, да он никогда не ходил на свидания, не имел понятия о романтических и интимных жестах. Хотя, конечно, нельзя сказать, что в этот момент требовалась романтика или уединение. Он просто хотел вернуть улыбку на лицо Персика. Ему придётся сочинять на ходу и молиться, чтобы то, что, по его мнению, было классным и подходящим, было классным и подходящим для Дэна тоже.

Ты взял рюкзак и куртку, и они вернулись к Кале и отправились туда, куда она их завезёт. В Санкт-Петербурге стоял серый октябрьский день, ветер резко бил Русику в лицо, но ему было наплевать. Его волновал только мужчина, сидящий позади него на сидении, обнимавший его так крепко, что он мог лишь улыбаться в ответ.

Русик гнал мили за милями, мчась через Дворцовый мост рядом с чертовски горячим Порше, пытавшемся их обогнать. Чёрта с два. Русик отжал правую руку, и Кала пронеслась мимо засранца. Глотни пыли, приятель. Он улыбнулся, почувствовав, как Дэн смеётся, прижавшись к нему.

Они мчались на восток Санкт-Петербурга, мимо станции метро, объехав через парк, и по аллее, прямиком на площадь. Русик впервые дал Кале размяться, с тех пор, как освободился из-под замка, и чувство это было великолепным, особенно от мысли о том, что этот момент он делил со своим Персиком.

Он наслаждался, чувствуя Дэна позади себя, обнимающего его, особенно, когда ветер обдувал их по пути через мост, обратно на остров. Они не могли говорить, но Русик знал, что этого Дэн наверняка и хотел. Он громко рассмеялся, услышав, как ты взвизгнул и захихикал ему в спину, когда он погнал Калу по узкой улице, виляя по запруженным улицам, как пуля в полёте.

Было сложно не заметить чувство свободы и удовлетворения, и на какое-то мгновение Русик подумал о том, чтобы окончательно потеряться в ощущениях. Он с лёгкостью мог бы это сделать. С тобой.

Он чувствовал, как Дэн обхватывает его пресс через куртку и пару раз накрывал твою ладонь своей, поглаживая и сжимая. Он хотел успокоить тебя, убедиться, что с тобой всё в порядке, и каждый раз ты сжимал его пальцы в ответ. Да, ты в порядке.

Было уже почти шесть вечера, когда Русик подъехал на Пятую Линию, рядом с Зелёным Парком. Начал накрапывать дождь, день был всё таким же серым, но это не имело значения. Если это означало, что вокруг будет меньше людей, тогда Русик был только за. Он посидел с минуту с прижавшимся к нему Дэном, слушая начавший остывать двигатель Калы.

– Ты там в порядке? – спросил он, наконец, расстегнув ремешок на шлеме.

– Ага, – хрипло ответил ты после многочасового молчания. – Так расслаблен. Чуть не уснул.

Что-то в том обстоятельстве, что Дэн расслабился с ним достаточно, чтобы заснуть, отдавалось в теле Русика теплом и покалыванием. Он потёр твои руки, всё ещё сжимавшие его, и обернулся к тебе.

– Хочешь, чтобы я отвёз тебя домой? – тихо спросил он, втайне надеясь, что ты этого не хотел.

К его облегчению, ты помотал головой.

– Нет, я ещё не готов возвращаться.

– Хорошо, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Я тоже.

Дэн сел прямо и снял шлем, и Русик помог тебе слезть с мотоцикла, взяв за руки. Как только ты встал на ноги, он собрался было отпустить твою руку, но ты крепко держал его ладонь, а затем переплёл свои пальцы с его. Глаза Русика округлились от удивления и абсолютного возбуждения. Тебе нравилось обнимать его, прикасаться к нему. Господи!

Дэн посмотрел на него, закусив нижнюю губу зубами.

– Ничего? – спросил ты, чуть кивнув на их руки. Русик лишь кивнул в ответ. Лишённый дара речи. Напрочь. Блядь, это больше, чем ничего.

С его одобрения Дэн крепче сжал его руку и встал рядом, терпеливо дожидаясь, когда он соберётся с мыслями и сделает что-нибудь. Он провёл свободной рукой по волосам, затем по лицу и потёр небритый подбородок костяшками пальцев.

– Ну... ты... эм... поесть хочешь? – спросил он, поведя плечами. Круто, Русик. Гениально, чувак.

Дэн улыбнулся ему и облизнул губы. Блядь.

– Мы с тобой всё время едим, Русик, – усмехнулся ты.

– Ага, – пробормотал он и посмотрел под ноги, раздражённый собой. Так жалок. Он почувствовал, как Дэн обхватил его щёку ладонью и развернул его лицом к себе.

– Эй, – тихо обратился ты. – Я просто шучу. Я бы не прочь перекусить. – Ты жестом указал на Калу. – Катание на твоём мотоцикле вызывает аппетит.

Русик выдохнул со смешком и прокашлялся, пытаясь избавиться от грязных словечек, застрявших в горле, все из которых были направлены на то, чтобы предложить Дэну оседлать его чёртов мотоцикл – возможно, обнажённым – катаясь при этом на «кое-чём» другом.

– Еда, – брякнул он, когда его член с силой прижался к его бедру. Ходить без белья в присутствии Дэна было не самым комфортным ощущением. Он всерьёз задумался над возможностью носить брифы. Чёрт подери. Он ненавидел носить бельё.

– Эм, что... что ты любишь? – спросил он, поведя плечом. – Кроме яиц, конечно, – широко улыбнулся он.

Ты закатил глаза и повернулся посмотреть вдоль улицы, отчего твои волосы закрыли лицо.

– Хм... что ж, похоже, орео здесь не продают, – заявил ты, оглядываясь по сторонам. Губы Русика дёрнулись в улыбке. Ты был чертовски сексуален, когда остроумничал.

Дэн посмотрел на него, вскинув брови.

– Знаешь что?

Русик улыбнулся шире, глядя на загадочное выражение твоего лица. Ты был таким милым.

– Что?

– Я бы съел хот-дог.

Русик вскинул бровь и хмыкнул, кивая головой.

– Очень по-питерски, – поддразнил он, на что Дэн ответил ему прищуренным взглядом.

– Заткнись, – рассмеялся ты. – Я уже несколько лет их не ел.

Он рассмеялся вместе с тобой и посмотрел на их сцепленные руки.

– Я тоже, – тихо ответил он, поглаживая твои пальцы своими. – И звучит просто отлично, – добавил он, снова глядя на тебя. – Надо найти фургончик.

И они пошли к ближайшему на улице фургону с хот-догами. Держа Дэна за руку, Русик задумался, насколько обыденно они выглядели со стороны. Были ли они похожи на обычную парочку, которые встречались им на пути? Он очень на это надеялся.

– Хэй, приятель, – крикнул владелец фургона «Doug's Dogs», выглянув из окна. У него были густые подкрученные усы и отчётливый кавказский акцент, а одет он был в футболку с надписью «Love SP».

– Здорово, – ответил Русик и посмотрел на Дэна в ожидании твоего заказа.

– Хот-дог, пожалуйста, – попросил ты с улыбкой.

– Два, – поправил Русик, нежно выпустив руку Дэна и достав из заднего кармана бумажник.

– Соус?

– Да.

Русик посмотрел на Дэна, когда они одновременно ответили на вопрос. Ты хмыкнул и пожал плечами, а Русик покачал головой и ответил тебе лёгкой улыбкой.

– Кетчуп, горчицу и лук, пожалуйста, – попросил Дэн, взяв щедрую стопку салфеток.

Русик хмыкнул себе под нос, доставая деньгу из бумажника. Затем поднял взгляд на продавца, игнорируя взгляд Дэна, и специально добавил:

– То же самое.

Бросив деньги на прилавок, он велел парню оставить сдачу себе и передал Дэну твой хот-дог со странным выражением лица и вопросительно вскинутой бровью. Дэн поёжился под его взглядом и быстро забрал еду.

– Странный, – пробормотал ты и, отвернувшись, пошёл обратно в сторону парка.

Русик хохотнул и пошёл следом за тобой.

– Я? И почему же, чёрт возьми?

Дэн хихикнул, откусывая кусок хот-дога.

– Потому что я так сказал.

– Как скажешь, Персик, – ответил Русик, вытащив колечко лука в горчице и отправив его в рот. – Мне кажется, ты просто не замечаешь того факта, что благодаря нашей общей любви к кофе и хот-догам, кто-то говорит нам, что...

Он замолчал, не зная толком, что хотел сказать, и стоит ли вообще что-то говорить. Но то, как внимательно Дэн смотрел на него, говорило о том, что должен.

– Ну знаешь, – пробормотал он. – Мы крутые.

Чёрт. О чём вообще думал? Русик закрыл глаза и потёр брови кончиками пальцев, бормоча себе под нос, какой он грёбаный идиот. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на Дэна и увидел, что выражение твоего лица было нежным и понимающим.

Твои губы изогнулись в робкой улыбке, и ты переступил с ноги на ногу.

– Ага, – ответил ты, откусывая большой кусок от хот-дога. – Возможно, ты прав.

Русик почувствовал, как его плечи расслабились от облегчения, и закатил глаза от собственной глупости, а Денис сладко рассмеялся и протянул ему руку.

Он взял её, не колеблясь.

Лениво гулять по Зелёному Парку, держась с Дэном за руки, было непривычно. Русик чувствовал себя окрылённым, но в то же время маленьким и уязвимым. Чувства, которые он испытывал, радовали и пугали его одновременно. Тот ещё парадокс чувств, которые плохо сочетались между собой.

Дэн, похоже, это заметил.

– Всё хорошо? – спросил ты, когда они шли к месту, ставшему их личным убежищем, пусть даже они были здесь всего лишь раз несколько недель назад.

– Ага, – ответил он. – А что?

Ты пожал плечами.

– Просто ты кажешься... я не знаю... нервным?

Русик издал странный, сдавленный смешок, тряхнул головой и мысленно выругался. Слабак.

– Не, всё хорошо.

Дэн посмотрел на него с подозрением, но не стал расспрашивать дальше, отчего Русик испытал чёртово облегчение. Были и более важные вопросы для обсуждения, чем его дебильные подростковые реакции на то, что он держит парня за руку.

Дождь стих, и, сняв куртки, они сели у пруда. Когда они в тишине доели свои хот-доги и убрали салфетки в сумку, Русик с тяжёлым вздохом посмотрел на статую Алисы в Стране Чудес. В сумерках она была пугающе прекрасна.

– Держи.

Весь воздух вылетел из лёгких Русика, когда Дэн бросил книгу ему в грудь.

– Что за на хрен? – воскликнул он, широко распахнув глаза.

– Ты уже неделю ничего не делал, – ответил ты с ухмылкой, уперев руку в бок. – Читай.

Русик опустил взгляд на грудь и увидел томик «Прощай, оружие!» Хемингуэя. Рассмеявшись, он посмотрел на Дэна.

– Да, сэр, – легко ответил он.

Когда он отыскал страницу, на которой остановился на последнем занятии, Дэн устроился поудобнее, опустив голову ему на плечо, а руку на бедро. Осмелев, Русик приобнял тебя за талию и, прижав к себе, начал читать.

Пока строки Хемингуэя слетали с языка, Русик чувствовал, как Дэн прижимается ближе, расслабляясь рядом с ним. Ты казался маленьким и тёплым на контрасте с окружавшим их прохладным воздухом, и он сам не заметил, как прижался щекой к твоей макушке, потирая твою руку ладонью. Это было... прекрасно.

– Порой мужчине хочется побыть одному и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга. Но у нас этого никогда не случалось. – Русик замолчал, когда строки Хемингуэя начали проникать в его сознание. – Мы умели чувствовать, что мы одни, когда были вместе, одни среди всех остальных. Так со мной было в первый раз.

– Люблю слушать, как ты читаешь, – прошептал Дэн. – Твой голос...

Русик остановился и отложил книгу на сырую траву.

– Что?

Дэн повёл плечами.

– Знаком мне, будто я знаю его лучше, чем свой собственный.

Сердце Русика дрогнуло. Конечно, тебе знаком его голос. Лишь им одним он догадался утешать тебя в ночь смерти твоего отца.

– И это хорошо? – неуверенно спросил он.

– Ага, – ответил ты с улыбкой. – Это хорошо.

Русик выдохнул и позволил рукам снова обвиться вокруг талии Дэна. Прикасаться к тебе было естественно с тех пор, как ты разделил с ним его постель. Он опустил подбородок тебе на плечо и вдохнул в лёгкие твой запах. Ты так чертовски приятно пах.

– Почему ты привёл меня сюда? – тихо спросил ты, прижавшись ближе к его груди.

– Это место как будто наше, – ответил он. – Не согласен?

Ты кивнул с улыбкой.

– Расскажешь мне о статуе? – спросил ты, повернув к ней голову.

Русик неловко поёрзал и на выдохе выдал непонятный урчащий звук.

– Я... эм... я не...

– Ничего страшного, если не хочешь, – перебил Дэн, почувствовав его беспокойство. – Мне просто было любопытно.

Русик вновь посмотрел на статую и перевёл взгляд на Дэна. Он хотел поделиться этим с тобой. Единственный способ продолжать то, что было между ними – узнавать что-то друг о друге. Он пообещал себе самому, что расскажет тебе всё. И хорошо было бы начать с его семьи.

– Мои отец и мать, – он прокашлялся, – они встречались здесь... чтобы передать меня друг другу. – Он напряжённо улыбнулся, теребя траву, пока не выдрал большой клок из газона.

– Расскажешь мне о своих... родителях? – осторожно поинтересовался Дэн.

Русик долго неотрывно смотрел тебе в глаза, чувствуя, как его сковывает тревога, но всё, что он увидел в твоих широко распахнутых карих глазах – привязанность, ободрение и искренний интерес. Ни капли осуждения или снисхождения. Тебе было не всё равно, и ты действительно хотел знать.

– Отец познакомился с матерью, когда им было по восемнадцать, – проговорил он на протяжном выдохе. Дэн никак не отреагировал, лишь молча слушал. Русику нравилось, что ты всегда знал, что именно ему нужно. – Они были молоды, глупы и из совершенно разных миров. - Он сделал глубокий вдох и попытался сосредоточиться на тепле тела Дэна. – Моя мать была из очень состоятельной семьи. Её отец – мой дед, Валентин Моторин – владелец одной из первых в своём роде коммуникационных компаний в стране. Мой отец же жил без гроша в кармане, зарабатывая выступлениями в клубах и рисованием.

Русик закатил глаза, думая о нарочитом романтизме всей этой истории. Чушь собачья, подумал он про себя.

– Так он и познакомился с моей матерью. Одним вечером она услышала, как он играет на фортепиано, и подошла к нему. – Он щёлкнул пальцами. – Вот и всё.

Дэн молча кивнул, рассеянно поигрывая с краем его футболки.

– Семья моей матери возненавидела отца с первого взгляда. В их глазах он никогда не был достоин их дочери, никчёмный ханыга, но мать взбунтовалась, и они остались вместе. Завели дешёвую, дерьмовую квартирку, когда дед лишил маму семейных денег, и в течение года она забеременела мной.

Русик закрыл глаза и зажал пальцами переносицу. Он почувствовал, как Дэн пошевелился рядом с ним, а затем и твоя руку на своей груди – тёплую и успокаивающую – над самым сердцем. Он задумался, чувствовал ли ты его бешеное биение.

– Она долго скрывала свою беременность. – Невесело рассмеялся Русик. Опустив руку, он посмотрел прямо на Дэна. – Она скрывала меня.

Ты лишь молча смотрел на него, говоря обо всём своим удивительным взглядом. В нём читалось сочувствие, теплота и утешение. Господи, как ему хотелось тебя поцеловать. Блядь, он хотел потеряться в тебе и никогда не возвращаться. Терпение. Он проглотил чувство острой потребности в тебе и опустил взгляд. Ладонь Дэна тут же очутилась у него под подбородком и приподняла его лицо.

– Никогда не опускай так взгляд, когда ты со мной, – строго велел ты. – Это не тот Русик, которого я знаю. Не дай этим ублюдкам одолеть тебя.

У Русика пересохло в горле, когда Дэн с пылом и страстью ответил ему словами, которые он сказал тебе меньше шести часов назад. У него перехватывало дыхание от твоих простейших слов и жестов. Он лишился дара речи, всё его тело тут же пробила дрожь. Что за чёрт с ним творится?

Чувствуя себя измотанным всей этой эмоциональной херью, Русик упёрся лбом в твой лоб, сосредоточившись на дыхании. Дэн уверенно прижался к нему в ответ.

– Мать вернулась в семью, – продолжил он. – У отца не было денег, и она помчалась обратно к этим сволочам, как последняя трусиха. Дед велел ей оставить меня, и она, блядь, даже обдумала его предложение. Они смилостивились лишь потому, что мой отец заявился к ним в дом, отстаивая свои права. Дед не хотел сцен... сплетен вокруг семьи.

– Русик, – прошептал Дэн. Он не знал, хотела ли ты, чтобы он замолчал, но он вдруг понял, что не может остановиться.

– Короче говоря, моя бабушка – со стороны матери – пришла в ужас от поведения дочери. Она боролась за меня, сказала ей, что та должна нести ответственность. На моё имя завели трастовый фонд, а все права опеки были переданы моему отцу. – Он фыркнул и покачал головой, глядя на статую. Тихим голосом, звучавшим совершенно незнакомо для его собственных ушей, он добавил: – Эта сука даже не стала бороться. За меня. Тайком от деда, – продолжил он с довольной улыбкой, – бабушка завещала свою долю компании на моё имя в день моего рождения. Юристы составили по её заказу контракт, который невозможно было расторгнуть. О нём стало известно только после её смерти. Это было девятнадцать лет назад, и даже тогда её доля составляла чуть меньше... пятидесяти миллионов.

Он напрягся, ожидая твоей реакции: вздоха, браного восклицания, чего угодно, но Дэн молчал. Он знал, что Дэн и сам был из состоятельной семьи, но чёрт, неужели тебя не волновало, что на бумаге его состояние стало в херову кучу раз больше?

Только Димон и Тини знали о его потенциальном состоянии, и даже они смогли выдать хоть пару слов по этому поводу. Пусть у него и не было доступа к большей части денег. Грёбаные родственнички положили этому конец, когда он впервые попал за решётку. Видимо, даже в возрасте двадцати семи лет он всё ещё был скандалом, развязанным его семейством.

Отодви

Опубликовано: 2016-11-03 20:02:38
Количество просмотров: 172

Комментарии