Prison Break. Глава 8. Конфликт

Преступник - личность с инстинктами хищника, не обладающая достаточным капиталом, чтобы основать корпорацию. ~ Говард Скотт

Те, кто отрицают свободу для других, не заслуживают её сами. ~ Авраам Линкольн

Русик чувствовал, как кровь стучит в ушах.

Стук отдавался эхом, отражаясь от черепной коробки, усиливая все окружающие звуки, заставляя его морщиться и вздрагивать. Громоподобный стук ботинок охранника, ступающих по начищенному полу тюремной камеры, моментально заставил его закрыть глаза. Хруст и шуршание ткани его блядской униформы, раздававшийся с каждым движением его дряблых рук и коротких ног под непрерывный лязг и грохот металла, опоясывавшего запястья и поясницу Русика, действовали ему на нервы.

Это слишком.

Пока пидорская морда, охранник Номер Один, отстёгивал наручники, он стоял молча и безучастно, и вновь оказался в своей камере. Охранник с подозрением оглядел его, плотно поджав губы, и, поведя плечами, закрыл дверь камеры, пребывая в явном замешательстве от ауры смиренного спокойствия, окружившей Русика.

Но Русик в своём нынешнем состоянии был так далёк от смирения, что умей он читать мысли и услышь размышления охранника, он бы расхохотался, надрывая свой преступный зад, а потом вмазал бы этого ублюдка мордой прямо в разделявшие их прутья решётки.

Потому что именно так он на самом деле себя чувствовал. Он хотел крушить, рвать, метать, пинать, бить, калечить и рвать на куски. Чёрт, да он бы плевался, кусался и царапался, как трусливая сучка, если бы это помогло избавиться от огромного кома лютой ненависти и злости, свинцовым грузом засевшей в самом центре его груди.

Он стоял, уставившись в коридор семнадцатого блока, пытаясь адекватно, по-человечески взглянуть на ситуацию. Он закрыл глаза и сделал вдох. Сжал руки в кулаки и упёрся лбом в холодные металлические перекладины.

Дэн был с кем-то. «Персик» больше ему не принадлежал.

Сглотнув, он стиснул зубы, сжимая челюсти так, что в ушах захрустело, пока холод металла упорно пытался пройти сквозь разгорячённую плоть лица Русика.

Русик подумал, что было совершенно нелепо даже думать, что Дэн будет один. Чёрт возьми, мужчина был чертовски красив, все это видели. Он был умным, страстным, забавным, чёрт, он смело противостоял ему без тени страха в глазах, что он считал в крайней степени возбуждающим. Наверняка Дэн повсюду привлекал внимание мужчин, не говоря уже о том, что всего неделю назад вообще не имел понятия о существовании Русика и даже о том, что пятнадцать лет назад после одной памятной ночи между ними возникла сильнейшая связь.

Нет, думал Русик, разворачиваясь, пока не упёрся затылком в прутья решётки, он не имел никаких прав на него, никаких оправданий первобытному чувству собственности, которое он испытывал к нему, пусть он и был его Персиком. И он всегда останется им для него. Шумно выдохнув, он опустил подбородок на грудь, находясь в таком подавленном и потерянном состоянии, какое вообще не считал возможным.

Ему придётся отпустить его.

Русик был едва способен на простейшие действия, зная, кем Дэн был, пока сам он застрял в том самом месте, от которого, как он думал, Дэн его сбережёт. Не говоря уже о том, что он знал, что Дэн, вероятно, ходил домой к... Дрону каждый раз, когда уходил от него. Его смущало и в равной степени приводило в ярость то, что Дэн видел в нём отвязного преступника (коим он и был), а не мужчину, спасшего его от неминуемой смерти. Он хоть помнит это? А если помнит, говорил ли кому-нибудь о мальчике, который на протяжении двух часов держал его в объятьях на пороге какого-то дома, пока он плакал?

Это, чёрт подери, имело значение?

Он был в тюрьме, а Дэн там, на воле, и даже когда он выберется отсюда, он ни за что на свете не захочет с ним связываться. Он был слишком хорош для него. К тому же, он учил его из жалости, а не потому, что ему нравилось находиться с ним рядом, потому что с чего бы ему вдруг захотелось быть рядом с паршивым бандитом?

Нет, кипятился он, шагая к столу, на котором лежал роман Тичборна, взятый им позавчера в тюремной библиотеке, он просто положит конец власти, которую Дэн имеет над ним.

Поиграли и хватит.

Но даже когда роман с громким стуком ударился о побелённую стену камеры в жалкие четыре на восемь метров, даже когда Русик плашмя рухнул на кровать, всё, о чём он мог думать, всё, что видел под закрытыми веками – это взгляд его глаз, когда двадцать минут назад он сказал ему, что уходит.

Позднее тем же днём Эрик и Русик сидели на своём привычном месте под горящим июльским солнцем, куря и наблюдая за игрой в баскетбол, которая начинала быть немного напряжённой. Русик громко фыркнул, когда Лёня столкнулся с Тохой, отчего последний растянулся на асфальте.

- Придурок, - пробормотал Эрик, тряхнув головой.

- Согласен, - признал Русик, ухмыльнувшись и сделав затяжку.

Русик медленно выдохнул дым, воодушевлённый расслабляющим чувством, которое находило на него всякий раз, когда он брал в руки сигарету. За последние две ночи он едва ли спал, и его спокойствие и терпение к происходящему в исправительном учреждении сходили на нет. Вообще-то в действительности ему не хотелось болтать, но он давно не виделся с Эриком и не мог отказаться от лишней сигаретки.

Мыслями он до сих пор возвращался к своему поведению и к непредвиденному окончанию его урока с Персиком, сделав только одно чёткое заключение. Ему нужно перестать с ним видеться. Встречи эти не приносят пользы ни ему, ни его психическому здоровью. Он поговорит с Геной и до встречи с чиновником по УДО что-нибудь придумает. Он обязан. Русик уже обговорил с Новиковым своё желание прекратить занятия, и на встрече, которая состоится на следующий день, обсудит эту тему со своим наставником. Ему по хрен, что это повлияет на его заявление о досрочном освобождении, так продолжаться просто не может.

Он медленно учился, но, разумеется, тот факт, что Персик видел его за решёткой в качестве социально недееспособного, нарушившего закон преступника, постепенно опустошал его душу и мучил с того самого момента, когда он понял, кем он является на самом деле. Правда состояла в том, что спасение Персика стало единственно хорошим поступком в его жизни. И теперь, просыпаясь в дерьмовой камере и раздумывая о грандиозном провале в своей жизни, в то время, как Дэн был по другую сторону решётки, с этим трудно было смириться. Это обстоятельство сбивало его с толку и угнетало.

Казалось, будто его лишили кислорода и жизни, и Валера ещё раз потёр грудь рукой, пытаясь унять боль, которая обосновалась там, начиная с последнего урока во вторник.

- Так что, Русик, как проходят твои уроки литературы? - спросил Эрик так небрежно, как только мог.

По правде говоря, Эрику до зуда хотелось узнать, как эти двое выживали в непосредственной близости друг от друга. Проклятье, держу пари, что это подобно столкновению двух Титанов. Он улыбнулся, представив, как Дениска бьёт Русика по заднице, держа одну руку за спиной, а в другой - томик Шекспира.

Русик откашлялся и бросил сигарету через перекладину. Он хотел рассказать Эрику о том, что решил покончить с уроками, что с него хватит, но это повлекло бы за собой возникновение большого количества вопросов, а у Русика не было ни времени, ни желания отвечать на них.

О, да, Эрик, оказывается, Дениска на самом деле Персик - мальчик, которому я спас жизнь пятнадцать лет назад, и с тех пор он занял место в моей душе... Да, не может того быть, блядь...

- Пока всё путём, - быстро ответил он, прислонившись к деревянному скамейному столу. - Ну, если он не становится бешеной сукой, - для пущего эффекта добавил он.

Слова дерьмом прокатились по языку, но дери его чёрт, репутацию надо сохранять.

Эрик ухмыльнулся и изогнул бровь, глядя на бледное, перекошенное лицо Русика. Он выглядел охеренно уставшим.

- Мужик, не такой уж он и плохой, - возразил он. - Бля, он первый учитель, который реально чему-то меня учит. Дерьмо, да мы Шекспира читаем, и он мне очень понравился. - Эрик расхохотался и вытаращил глаза, понимая нелепость своих слов.

- Шекспир, неужели? - поджав губы, переспросил Русик.

- Ага. «Венецианский купец», - добавил Эрик, довольный тем, что помнит название этой охуенной вещицы.

Шейлок
Когда Иаков пас овец Лавана
(Иаков сей святому Аврааму -
Так мать его устроила премудро -
Преемником был третьим... Так... да, третьим...).

Антонио

При чём же это? Он проценты брал?

Шейлок

Нет, не проценты... То есть, не проценты
В прямом значенье слова; но заметьте,
Что сделал он: условился с Лаваном,
Что всех ягняток пёстрых он получит.
Когда же овцы, полные желанья,
Осеннею порой пошли к баранам
И дело зарожденья началось
Меж этой пышношерстною породой, -
Хитрец узором ветки обдирал
И в самый миг зачатия их ставил
Он перед зачинающего маткой;
Зачавши так, приплод они несли
Сплошь пёстрый; всё Иакову досталось.
Вот путь к наживе, - он благословен...
Благословён барыш, коль не украден!

Русик резко повернул голову, смотря на крупного парня, сидящего сбоку от него.

- Пиздишь, что ли? - почти прокричал он.

Эрик нахмурился и быстро поглядел на него.

- Нет. А что такого?

Русик сжал переносицу пальцами и прикрыл глаза.

«Венецианский купец», - подумал он... долг, выплаченный фунтом плоти... охрененно прекрасно, Персик... охрененно прекрасно.

- Да просто спросил, - спустя минуту ответил он, горько рассмеявшись в ладонь, и провёл ею по своему лицу.

Следующее его саркастичное замечание было прервано баскетбольным мячом, врезавшимся ему в бок и выбившем из него дух. Через секунду Русик уже вскочил на ноги, яростно осматривая корт, на котором почти сразу же все замолкли. Он опустил взгляд на мяч, продолжавшийся вертеться возле его ног, и наклонился, чтобы поднять его.

Он без слов взял его в руки, задаваясь вопросом: какому идиоту жить надоело?

Эрик сидел молча, ожидая неизбежного всплеска гнева, что виднелся уже на лице Русика. Он наклонился вперёд, готовый вскочить, как только начнётся этот фейерверк. Через некоторое время вперёд шагнул Тима, выглядящий так, будто его сейчас стошнит, и взгляд его метался то на Русика, то на мяч в его руке и обратно. Твою мать!

- Я... я виноват, Русик... - прохрипел он, подступая к потенциальному психопату. - Мяч отскочил от решётки и... Я не хотел... бля, чувак, извини.

Тимка продолжил запинаться и переступать с ноги на ногу, внезапно почувствовав лёгкое головокружение при мысли о нависшем над ним ёбаном шторме, но внимание Русика было устремлено на автостоянку с другой стороны решётки и находившегося там чуда.

Персик стоял возле своей машины и что-то вынимал из багажника.

Стоял он, наклонившись над своим небольшим автомобилем, одетый в чертовски узкие и сексуальные джинсы серого цвета и обтягивающую футболку, благодаря которым его ноги выглядели настолько длинными, изящными и красивыми, что у него перехватило дыхание. Русик, пронизанный страхом, продолжил наблюдать за ним, отвернувшегося от «Мини Купера» и держащего в руках большую сумку.

Солнце, от которого плавился асфальт, освещало его волосы так, что на долю секунды Дэн показался ему ангелом с ореолом вокруг тёмно-каштановой головки.

Офигенно красивый.

Тима решился оглянуться, чтобы посмотреть на то, что завладело вниманием Русика, и усмехнулся, увидев, как попка Дениса исчезает в дверях главного здания.

- Чёрт побери, да, - прошептал он, прикусив губу. - У сучки отменная задница.

- Что ты сказал? - прорычал Русик, сжав зубы с такой силой, что они могли бы погнуть сталь.

Неужели этот болван настолько туп, что прокомментировал его Персика, не говоря уже о том, каким взглядом он только что глазел на него. Мужик, похоже, серьёзно умереть вздумал.

- Что ты только что сказал? - спросил он мертвенно спокойным голосом, от которого даже Эрик дёрнулся.

Тимка непонимающе посмотрел на Русика, нахмурившись глядя ему в лицо. - Я... я просто... - Он дёрнул плечом. - Дениска и...

- Дениска и... блядь, что? - заорал Русик, кинув мяч так, что он дважды подпрыгнул и подкатился к ногам Сергея, тот удивлённо посмотрел на него, сидя на соседней скамейке, где увлечённо читал книгу.

Тем временем Тима пытался изо всех грёбаных сил придумать тот ответ, после которого ему бы не помяли лицо. Он понятия не имел, почему Русик так отреагировал, но взгляд его глаз был убийственно ужасающим. Глаза его выделялись чёрным цветом на фоне бледной кожи, от чего он выглядел жутким хищником, готовым выпустить из него кровь.

- Я... Я... - продолжил Тимка, растерявшись в море слов и паники.

Он быстро глянул на Эрика, взгляд которого был устремлён на Русика, медленно приближающегося к стоявшему перед ним ублюдку. Если и нужно ввязываться в эту срань, то для начала ему придётся усмирить Русика - в этом не было никаких сомнений. Эрик никогда ещё не видел его настолько опасным.

- Понравилось тебе таращиться на него? - спросил Русик низким голосом, вырвавшемся из его груди почти рыком.

Тима отступил на шаг назад, делая быстрые вдохи, обжигающие его горло. Он сглотнул и попытался заговорить, но его голос пропал, как и свалили так называемые приятели, оставляя его в одиночку драться с обезумевшим человеком, возвышающимся над ним.

- Он... - наконец, вымолвил Тимка.

- Он - что? - спросил Русик, наклоняя голову вправо. - Ну же, Тимка. Что ты подумал о Дениске?

Блядь!

- Он... он милый, - прохныкал он, понимая, что если бы упомянул о том, какая клёвая у него задница, и как по ней хочется шлёпнуть, то это стали бы последними в его жизни словами.

Он понимал это, и Русик тоже.

Но в отличие от Тимы, Русик не понимал причин и даже не пытался успокоиться. В окружившем его тумане ярости он ничего не замечал. В лице Тимы он видел лишь посягательство на его Персика, и не нужно быть телепатом, чтобы знать, какие грязные, извращённые мыслишки вертелись в его голове. Мой!

Кровь словно цунами пробежалась по его венам, когда вокруг него, будто эхо, раздался голос Персика, говорящим по телефону. Дрон. Он принадлежал ему... и Русик нихуя не мог с этим поделать. Тима же в свою очередь фантазировал о нём, хотел его и стоял от него на расстоянии в один фут. Сраный неудачник.

И так же быстро, как и пришедшая ему в голову мысль, Русик поднял правый кулак и ударил им Тиме по лицу. Удовлетворяющий его хруст сломанного носа немедленно приглушился криками от других заключённых, смешанными со свистом и громким топотом охранников, которые целую минуту не обращали внимания на этот разговор между обоими мужчинами.

Тима грузно упал на землю, крича и закрывая руками лицо и глаза. В этот момент он не понимал, что уже лежит на земле, пока над ним не возвысился Русик, ударяя его кулаками, ногами и швыряя так, что Тиме показалось, будто у Валеры выросли дополнительные ноги и руки - лишь для того, чтобы хорошенько отдубасить его. Русик бил без устали. Он вообще не контролировал своё тело. Просто позволял гневу, боли и отвращению к самому себе вступить в силу.

Эрик сразу же вскочил, обхватив лапищами Русика за талию и пытаясь оттащить его, крича, чтобы он успокоил свою идиотскую агрессивную задницу до того, как все они окажутся в карцере. Он оттаскивал его и поднимал в воздух со всей имеющейся у него силой. Русик же был поглощён адреналином и болью в своих кулаках, ещё пару раз с силой ударив Тиму, а после обмяк, откидываясь на гиганта, ощущая боль в душе, и упал, полностью разгромлённый, когда заявилась охрана.