Prison Break. Глава 6. Открытие

«Он - мой Персик».

Гена уставился на всклокоченного и задыхающегося молодого человека, совершенно не подозревая, о чём или о ком он говорит. Присев на корточки перед Валерой, он попытался отыскать хоть какой-то ответ в его широко раскрытых бегающих глазах синего цвета, но увидел в его взгляде лишь неверие, в придачу пропитанное тем, чего прежде он никогда не видел. Страхом.

Он понятия не имел, чего тот боялся, но был совершенно сбит с толку этой нехарактерной для Валеры реакцией, вырывавшейся из него волнами. Продолжая прижимать руку к плечу Валеры - наполовину для его успокоения, и наполовину для своего, - Гена повернулся к охраннику, стоявшему и с интересом наблюдавшему за развернувшимися событиями. Офицер Медузов не расслышал сказанного Русиком, но видеть этого сквернословящего преступника в таком состоянии было... очень странно.

- Сходите, пожалуйста, за тюремным врачом, - быстро прошептал ему Геннадий, резким кивком головы в сторону двери убеждая охранника поспешить.

- Мне нельзя уходить... - начал Медузов, но был немедленно прерван Геной, со скептическим и разъярённым выражением на лице рявкнувшим: «Сейчас же!».

Офицер Медузов работал с Геннадием Варис уже немалое количество лет и никогда не видел и не слышал, чтобы тот так разговаривал со своими коллегами. Излишне говорить, что он тут же выскочил за дверь, на ходу - поспешнее, чем собирался, - вынимая рацию.

Гена повернулся к Валере, понимая, что до прихода врача у них мало времени. Он погладил его по плечу и ободряющим жестом сжал бицепс, пытаясь за натянутой улыбкой скрыть своё беспокойство.

- Валера, Валерка, ты меня слышишь? - сказал он, как можно тише, но Валера лишь громко дышал.

Ему казалось, что его долбанные лёгкие охуенно уменьшились в размере; чёрт возьми, а его сердце стучало по рёбрам настолько сильно, что могло бы сломать их. Он предпринял попытку ответить Гене, сказать, что ёбнутый медик ему нахуй сдался - он хотел лишь выйти из комнаты прежде, чем стены раздавят его. Понимая, что он не в силах сказать ни слова, Валера опустил голову и сжал в руках отвороты пиджака Гены, сминая в ладонях шерсть и желая, чтобы тело его, наконец, успокоилось. Но чем больше он старался выровнять своё дыхание, тем настойчивее сопротивлялись его лёгкие.

Когда у него пересохло в горле, Валера панически зарычал и, сглотнув, уронил голову на плечо своего наставника.

Выведи меня отсюда, Гена... ради всего святого... выведи меня.

~

- Сильнее... о Боже, трахай меня сильнее!

- Не Боже, детка, это всего лишь я, - усмехнулся Дима - Чёрный Волк, ухватившись за стройные ноги, что лежали на его плечах, и начал яростно входить во влажную киску.

Блядь, как же ему это было нужно...

- О да, Димка, о чёрт, обожаю твой член!

Димон увидел, как разметались по его подушке волосы шлюхи и казались при этом огромной чёрной лужей, как выгнулась её спина, когда она начала сжиматься вокруг него, да с такой силой, что спустя три глубоких и сильных толчка он с громким стоном кончил в неё. Он упал на неё, задыхаясь и прижимаясь к её шее, и улыбнулся, почувствовав пот под её ключицей.

- Чёрт тебя дери, Волк, - выдохнула потаскуха, обессиленно уронив ноги на кровать.

Она положила руку на грудь, чувствуя бешеные удары сердца под своей горячей кожей. В постели Димы - Чёрного Волка она оказалась не так давно и чувствовала, как её тело возвращается на землю, но причину понять не могла. Может, он и есть самый что ни на есть настоящий ублюдок, но, мать вашу, трахался он отменно.

- И тебя, сладкая, - ответил Димка, приподнимаясь и с громким шипением вышел из её тела.

Стащив с члена презерватив, он выбросил его в мусорное ведро, кинув полотенце разметавшейся на его кровати женщине, продолжающей судорожно дышать. Потаскушка была офигительно миловидной и отсасывала ему, как грёбаный вантуз, но этим их отношения и ограничивались. Она стала верным тылом, и договорённость между ними устраивала их обоих, но не её он хотел... Димон нахмурился, глядя в раковину и рассердившись на то, что ход его мыслей свернул на опасную территорию...

Он потряс головой, чтобы избавиться от этого нахлынувшего чувства, смыл сперму и помыл руки, с голой задницей возвращаясь в комнату. Он улыбнулся, увидев, что женская блядь уже наполовину оделась, застегнув лифчик и надев блузку. Она была осведомлена о границах дозволенного, и ему нравилось, что между ними нет никаких эмоциональных препятствий. Не нужно ему это дерьмо. Он поднял джинсы и надел их - нижнее бельё только раздражало его.

Димон вытащил пачку сигарет и зажёг одну. Возможно, прозвучит банально, но он любил покурить после отличного секса.

Блядь ласково ему улыбнулась и встряхнула волосами, проходя мимо него к своей сумочке, лежавшей на прикроватном столике. Она вытащила телефон, просмотрела полученные сообщения, чувствуя, будто её сейчас чуть не лишили жизни.

- Мне нужно идти, - небрежно сказала тварь, забрасывая телефон обратно в сумочку. Она повернулась к Димону, беспечно прислонившемуся к стене позади неё, и провела указательным пальчиком по его груди. - Ещё раз спасибо, красавчик, - промурлыкала она, нежно поцеловав его в уголок рта. - Не сомневаюсь, что скоро снова увидимся.

- Конечно, - с улыбкой ответил он и выдохнул через нос дым.

Она усмехнулась ему и, напоследок встряхнув волосами, ушла.

Димон ухмыльнулся, затушил сигарету и вернулся в ванную, чтобы смыть запах секса и киски, что покрывал почти каждый дюйм его кожи.

Спустя час он сидел в офисе своего автосервиса и просматривал денежные поступления за день. «Блэк» принадлежал раньше его отцу, который тот построил буквально из ничего, один воспитывая Диму после того, как мать мальчика умерла в автокатастрофе. Управлять популярным бизнесом в центре Питера отцу-одиночке Дмитрию-старшему было совсем нелегко, но он делал это с проницательным деловым чутьём, что всецело передалось и его сыну.

Когда его отец после двухлетнего отважного сражения с раком, медленно уничтожавшим его тело, умер, Дима охотно принял бразды правления магазином на себя. С тех пор прошло три года и, несмотря на то, что Димка научился вести дела, в глубине души он до сих пор чертовски тосковал по отцу.

- Как отчёты, босс?

Димон оторвал взгляд от бумаг и увидел в дверном проёме своего кабинета голову Сета, смотрящего на него с широкой ухмылкой.

- Да всё в порядке, - уклончиво ответил Димон, мельком глянув на своего сотрудника, а затем перевёл взгляд на цифры на столе.

Правда заключалась в том, что, несмотря на то, что дела в магазине, да и вообще в бизнесе, шли неплохо, прибыли не хватало. Заметив, что Сет ушёл, Димон опустился на кресло и провёл дрожащей рукой по волосам. Раскачиваясь на стуле, он скользнул взглядом в сторону окна, вид из которого открывался на магазин. Он увидел, как трое его сотрудников передвигаются от красного горячего «Корвета» к охуенному «Мустангу», и глубоко вздохнул.

И речи не может быть об увольнении ещё нескольких людей. Он и так уже, чтобы сэкономить денег, за полгода нанял и уволил троих механиков, стараясь находить лазейки, чтобы они работали без зарплаты. Димон понимал, что поступал, как настоящий мудак, но он так же понимал, что если бы его отец узнал об этом, то окончательно разочаровался бы в нём и с радостью выпер бы его задницу на другой конец Питера. От этой мысли его губа нервно задёргалась...

В расстройстве он потёр глаза тыльными сторонами ладоней. Единственное, в чём Димон был уверен: Аза и его говнюки не получат магазин отца, независимо от того, сколько он ему задолжал. Он обещал отцу позаботиться о том, что дело всей его жизни перейдёт по наследству сыну самого Димы - если он у него когда-нибудь появится, - и семейное дело продолжится. Этот бизнес принадлежал им, и так будет всегда. Будь он проклят, если нарушит своё обещание из-за пристрастия к азартным играм и наркоте (хотя он и так существенно уменьшил дозу).

Пока что он ещё справлялся. У него не было возможности положить конец этому милому коммерческому предприятию. Димон с четырнадцати лет вместе с Русиком выполняли поручения Аза, а потом продолжил строить собственную наркоимперию, благодаря чему многие мелкие наркодилеры барабанили в его дверь, умоляя о дозе взаймы. Теперь у Димона были бабло и женщины, а сам он бессовестно упивался своей властью, являясь вторым по величине наркодилером в своём районе.

Но, - усмехнувшись, подумал он, - власть - не то, что нужно ему именно сейчас.

Он расстроено хлопнул ладонями по столу, схватив квитанции и вылетая из офиса в магазин.

- Паш! - позвал он, пытаясь перекричать рок-музыку, звучавшую из колонок, расставленных по всему зданию. - Блядь, Сет, выключи звук, мужик, я даже свои мысли не слышу!

Музыка почти сразу же стала тише, а Пашка, самый давний сотрудник сервиса Димы, направился к нему, вытирая тряпкой испачканные машинным маслом руки.

- Что случилось, босс? - спросил он, кинув тряпку в голову Сету.

- Забери, - коротко ответил Димон, отдав Пашке стопку квитанций вместе с немаркированным коричневым конвертом, который вытащил из кармана джинсов вместе с ключами от своего «BMW».

Пашка понимающе посмотрел на своего босса.

- Адрес прежний? - тихо спросил он.

Димон выдохнул и кивнул, не говоря ни слова и не спуская глаз с Паши. Тот многозначительно приподнял брови, быстро схватил куртку и вышел из магазина.

~

Папа! Папа!

- Валера?

Продолжай идти. Нам нужно убежать от них. Они надерут тебе задницу. Двигай!

- Валера, ты можешь открыть глаза?

Я не могу... Мой папа...

Темнота. Холод. Выстрелы. Тепло. Персик...

- Вэл... - позвал его врач, но когда увидел, как резко сел в больничной кровати Русик, широко распахнув глаза и тяжело дыша, слова застряли у него в горле.

Валера почти испуганно осмотрелся и едва не подскочил, почувствовав прикосновение ладони к своей руке. Он повернулся, заметив, что рядом с кроватью стоит Гена и смотрит на него с сочувствующей улыбкой на лице. Таким Русика он ещё никогда не видел, и это чертовски обескураживало его.

Русик сглотнул, пытаясь смочить горло, которое будто было натёрто грёбаной наждачной бумагой.

- Где я на хрен? - прокряхтел он Генке, пытаясь отдышаться.

Он оглядел комнату с белыми стерильными стенами и удивлённые лица перед собой. Врач и два охранника...

- Ты в тюремной клинике, Валера, - ответил врач, хотя вопрос был задан не ему.

- Вообще-то Русик и что за хуйню вы несёте, док? - гаркнул он, отчего врач вздрогнул и отступил назад.

- Валера, - мягко сказал Гена, дожидаясь, когда Валера повернется к нему лицом, и продолжил: - У тебя случился приступ паники.

Русик посмотрел на своего наставника так, будто тот только что попросил его пожертвовать своё тело на благо науки.

- Кто сказал? - Он хмыкнул и приподнял бровь.

- Я сказал, - робко вступил врач, подняв вверх правую руку, как будто находился в грёбаной школе.

- Да похёр мне, - ответил Русик и сдвинулся вправо, свесив ноги с кровати. - Где моя обувь? Мне нужно выбраться отсюда.

- Боюсь, это невозможно... - начал врач.

- А я, мать твою, не спрашивал! - заорал Русик, чувствуя, как в голове, где-то в самом центре мозга, начинает громко стучать кровь.

Ему казалось, что барабанные перепонки натянулись настолько сильно, что вот-вот порвутся, а перед глазами заплясали чёрные маленькие точки.

На долю секунды он плотно сжал веки, чтобы унять эту боль, и случайно покачнулся вперёд. Гена заметил это и, аккуратно прижимая руки к его плечам, усадил обратно.

- Валера, тебе нужно успокоиться, - пробормотал он. - Расслабься. Ты весь день был не в адеквате. Ты должен успокоиться.

Русик сжал переносицу, стараясь ослабить пульсацию в черепушке, и глубоко вздохнул. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Как будто в его голове поселился чёртов цирк с полным набором грёбаных развлечений, отчего он, чёрт их всех дери, ощущал себя совершенно разбитым. Он даже не мог сопротивляться Гене, который бережно пытался усадить его обратно, пока Русик не облокотился на подушки, лежавшие на кровати. Он выдохнул и, нахмурившись, посмотрел на мудаков, что стояли и таращились на него.

- Голова болит? - тихо спросил врач.

Русик резко опустил руку и свирепо посмотрел на мужчину со стетоскопом на шее, но обнаружил, что устал настолько, что не может придумать ни единого остроумного дерьма. Он лишь кивнул и уставился на кусочек ткани, свисавшей с изнанки его белой футболки.

- Пойду принесу ещё болеутоляющих, - пробормотал врач и вылетел из комнаты, словно таракан при включившемся свете.

Русик удивился, увидев, как вслед за ним из комнаты вышли и оба охранника, и нервно поглядел на Гену.

- Блядь, ну по крайней мере я ещё могу всех распугать, - пробормотал он, опустив голову на грудь.

Генка едва заметно улыбнулся и сунул руки в карманы.

- Нам надо поговорить, Валера, - сказал мягко.

- О чём? - слишком быстро спросил Русик, что понравилось его наставнику.

Гена опустил подбородок вниз и посмотрел на Русика, изогнув кверху бровь. Пожалуйста...

- Ты знаешь о чём, - медленно кивнув, ответил он, отчего Русик прорычал и ничком упал на кровать.

Он был охуенно сконфужен, он устал и, честно говоря, до сих пор находился в состоянии шока, чтобы разговаривать о... ладно, о любой херне, но более всего - о том чертовски важном открытии, которое шандарахнуло его по голове будто ядерная бомба.

Персик... это был он... мальчик, снившейся ему в течение пятнадцати лет... мальчик, которого он спас...

- Валера? - Гена осторожно придвинулся к нему, увидев гримасу боли на лице своего подопечного. - То, что тебя беспокоит, слишком личное?..

- Меня ничто нихрена не беспокоит, Гена! Мне нечего тебе сказать! Проклятье. - Русик уронил руки и сжал простыни, желая разорвать их на маленькие полоски, чтобы хоть как-то выразить то чувство, что вибрировало у него в груди.

Скрежет придвигающегося к кровати стула напомнил Русику, каким упрямым и настойчивым сукиным сыном был Генка, который вовсе не собирался отпускать его без какого-нибудь объяснения.

Гена глубоко вздохнул и положил локти на край кровати.

- Валера, мы много лет знакомы. Мы разговаривали, спорили, молчали, но, клянусь Богом, мальчик, ты никогда не пугал меня так, как вчера.

Взгляд Русика метнулся к уставшим глазам Гены, и он понял, что тот говорит правду. От его слов Русик испытал странное ощущение. Обычно ему было насрать на мысли и чувства других людей, но, узнав, что Гена волнуется, Русик почувствовал себя... виноватым?..

- Да, в общем, - пробормотал он и пожал плечами, пялясь в потолок и сжав зубы, - всё хорошо. Хватит, Ген, пожалуйста... я не могу...

- Валер, Персик - кто это?

Гена заметил, как задрожала грудь Русика, как попытался он сделать глоток воздуха, как вернулась на его красивое лицо бледность. Гена понял, что ему нужно действовать осторожно. Характер у Русика взрывной и, без сомнений, за этим может последовать ещё один приступ паники. Он не был уверен, что у него есть силы ещё раз увидеть его таким.

То, как он обнимал Валеру Русика, пока тот, не похожий сам на себя, содрогался от рыданий у него на руках, останется в его памяти на долгие годы. «Помоги мне», - молил он, задыхаясь, а Гена был беспомощен. Всю ночь он не сомкнул глаз и был полон решимости узнать, откуда возникла такая реакция у мужчины, ставшим лучшим его подопечным за большую часть этого десятилетия.

- Никто, - шёпотом ответил Русик.

- Так Персик - это человек? - подтвердил он.

Блядь.

- Ген, пожалуйста, - простонал он. - Просто хватит уже, ладно? - тихо попросил Валера.

Он произнёс это, как вопрос, тихий и жалостливый, надеясь, что отчаяние, сквозившее в его голосе, положит конец настойчивости Гены. В глазах которого промелькнуло удивление от того, каким тоном была произнесена последняя фраза, и Русик сразу понял, что на этот раз избежал опасности. У него попросту не было ни сил, ни желания объяснять кому-то, что он постоянно думал о том дне с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать.

Ему нужно вытащить голову из задницы прежде, чем он сделает это.

Он должен вытащить голову из задницы до понедельника, когда состоится первый урок всемирной литературы.

Урок один на один с ним.

С Дениской.

С Персиком...

~

Его руки медленно и нежно спускались по моему телу.

О Боже... так нежно.

Они поджигали всё моё тело, двигаясь по рёбрам, по моему животу к вершине бёдер, что были широко раздвинуты для него.

Я задохнулся, когда он прорычал, прижимаясь ртом к внутренней поверхности моего бедра.

Господи... так невыносимо близко к тому месту, что так нуждается в тебе...

Он облизнул мою кожу шершавым влажным языком.

Ещё ближе... пожалуйста, ради Христа, коснись меня там...

Да! Он пододвинулся к моей твёрдой плоти.

Я такой возбуждённый из-за тебя. Ты чувствуешь? Чувствуешь мой запах? Это всё из-за тебя...

- Ты хочешь меня? - прошептал он, проводя пальцем по моему раскалившемуся от жара члену.

- Нет, - выдохнул я. - Я нуждаюсь в тебе.

- Котёнок?

Его руки были такими нежными...

- Котёнок?

А его язык...

- Эй!

Денис резко поднял голову от бумаг на своём столе и увидел, как Эрик и остальные ученики в его классе в замешательстве смотрят на него из-за того, что их обычно добросовестный и сосредоточенный преподаватель, похоже, не может ни ясно выражать свои мысли, ни слушать.

- Хм... что?.. - запнулся он, проводя рукой по волосам и пытаясь успокоиться после воспоминаний о сне, виденном им две последние ночи подряд.

- Давайте закончим это задание завтра? - с понимающей ухмылкой спросил Эрик. - Или вы хотите и дальше фантазировать о моей прекрасной заднице?

Анджела пихнула великана, но не смогла сдержать лёгкой улыбки. Денис заметил это и, услышав раздавшиеся в комнате смешки, почувствовал, как резво краснеют его щёки.

- То есть, Дениска, меня всё устраивает, - продолжил Эрик, пошевелив густыми бровями. - Милаш, вы можете фантазировать, о чём захотите. Я знаю, что я охуительно сексуален. - Эрик прижал палец к своей заднице, и в комнате снова послышался смех, но Денис, засмущавшись, продолжил молчать.

Чёрт, ему нужно прийти в себя... несмотря на то, что этот сон был намного приятнее привычных кошмаров.

- Перенесём на завтра, Эрик, - быстро ответил Дэн, пытаясь казаться безразличным к тому, что его поймали с поличным, когда он представлял безликого мужчину и его ангельские руки.

Дэн знать не знал, кто бы это мог быть, потому что в этом сне он, изнывая от страсти, всякий раз закрывал глаза. Весь сон состоял из смешения ароматов. Его запах был мужским, кислым и мускусным, и его смесь с его сладким фруктовым ароматом почти испепелила его.

А до этого он говорил. Его голос... чертовски сексуальный голос походил на текучий сексуальный шёлк. Он рычал, облизывал и заставлял его умолять. Никогда ещё Денис не испытывал такой крайней потребности в ком-то... И даже спустя две ночи он ещё не прикасался к нему там, где ему было нужно, отчего Дэн был расстроен и задет.

Он целенаправленно потратил оставшееся время от урока, переходя от студента к студенту, забыв о сне и о том, что скоро у него будет первый урок с Русиком.

Последнее, что ему было нужно, так это забитая лишними проблемами голова. Ему нужно подготовить всё своё остроумие, чтобы отразить то блюдо, состоящее из дерьма, которым он постоянно пичкал его.

У него не было времени, чтобы обдумать их пятничную встречу с Геной. Его реакция на его курение и то, как он шарил по нему взглядом, означало приближающуюся беду. Дэн решил собрать все чувства воедино и запереть их на тяжёлый замок. И он сделал это. Он обязан всегда быть профессионалом. Его работа состоит в том, чтоб преподавать, а не глазеть и забывать о своих обязанностях, поэтому, отпустив класс, Дэн решительно повторил эту молитву, направляясь в ту же самую комнату, из которой вышел за три дня до этого, зная, что он уже ждёт его там.

Денис улыбнулся охраннику, открывшему ему дверь, и, увидев, как Русик лениво восседает за деревянным столом, решительно подошёл к нему.

- Добрый день, - быстро сказал он, вытаскивая книги и бумаги, нужные ему на этот час.

Спустя две минуты его молчания Дэн посмотрел на него и увидел, что он бесцельно смотрит в пол, сцепив большие пальцы рук на своих коленях. Он громко откашлялся и раздражённо приподнял бровь.

Русик медленно поднял голову, задержав дыхание и позволяя себе посмотреть на стоявшего перед ним мужчину, всем своим видом кричащего о дерзости. Он ухмыльнулся ему и протяжно выдохнул воздух между губами.

- Добрый день, Дениска, - ответил он, произнося фразу длинно и протяжно, отчего могло показаться, будто он пьян.

Денис нахмурился при виде спокойствия на его лице и не услышал привычного нахального ответа. Обычно он казался таким энергичным, таким высокомерным и насмешливым, что это отличие на миг подкосило его. Он и не подозревал, что Русику пришлось собрать всю силу воли, чтобы не удрать из комнаты, как сраный слабак, мучаясь тем, что теперь он знал о Денисе Садове - как и было все эти два дня.

- Хорошо, - продолжил Денис, заправляя волосы за уши и выдвигая стул для себя. - Нам нужно заниматься, чтобы ты не отставал от остальных студентов.

Русик напряжённо следил за ним, впитывая в себя буквально всё.

Он следил за его движениями и мимикой, пытаясь разглядеть в нём того маленького мальчика, которого он помнил по фотографиям. Денис ёрзал, продолжая объяснять, чем они будут заниматься на уроках. Он чувствовал его взгляд на себе и вновь обнаружил, что получает от этого удовольствие. Его взгляд был похож на горячий палец, прижатый к холодной коже и пробегающий по его телу, расплавляя всё на своём пути.

- Это, - сказал он, неожиданно шлёпнув перед ним листок бумаги и вырывая тем самым себя и Русика из их мыслей, - стихотворение, которое мы сегодня обсудим.

Мой цвет весны — лишь изморозь хлопот,
Мой пир услад — лишь немощи еда,
Мой сноп зерна — лишь плевел обмолот,
И все блага — лишь тщетная нужда.
Был ярким день, но не распалась мгла,
Вот я живу, вот жизнь моя прошла.

Мой смолк рассказ, хоть не прочитан вслух,
Мой плод упал, хоть листья зелены.
Мой сник задор, хоть не состарен дух,
И мир — в глазах, что миру не видны.
Порвалась нить, хоть пряха не пряла,
Вот я живу, вот жизнь моя прошла.

Я смерть искал — она в утробе ждёт,
Я жить хотел — жизнь это тени след,
Я брёл в пыли — в прах лягу в свой черёд,
И вот я мёртв, а вот — рождён на свет.
Мой кубок полн, вот влага истекла,
Вот я живу, вот жизнь моя прошла.

От его агрессивного, не терпящего возражений тона член Русика сразу же стал твёрдым, и он тихонько простонал. Господи Боже мой, котёнок, да что же ты со мной творишь?

Он попытался игнорировать пульсацию между ногами и, чуть наклонившись вперёд, прочитал заголовок.

- «Элегия» Тичборна? - пробормотал он с нулевым энтузиазмом.

- Да, - поджав губы, ответил Денис. - А что не так?

- А те говнюки в вашем классе вообще знают, кто такой Чидиок Тичборн?

Денис сохранил на лице невозмутимость, хотя чуть не упал со стула от того факта, что он знает полное имя поэта. Он быстро взглянул на бумагу. Нет, там ничего не написано...

- Теперь знают, - ровно ответил он, щёлкнув ручкой и, чувствуя, что его терпение иссякает, парировал: - А что ты знаешь о нём и его поэзии?

Он не может позволить себе дать слабину.

Русик снова ухмыльнулся, увидев сомнение в его глазах. Он сосредоточился на этом, а не на ощущении тепла, исходившего от его колена под столом. Решение он принял, вот только ногу не отодвинул.

Мазохист, бля...

- Я знаю достаточно, - ответил он, скрестив на груди руки. Испытай меня, Персик...

Денис отвёл взгляд от татуировок, виднеющихся из-под рукава его футболки, и откинулся на спинку стула.

- Пожалуйста, - предложил он, протянув ладонь. - Доставь мне такое удовольствие.

- Доставить вам удовольствие? - усмехнулся он.

Откуда, чёрт возьми, этот мужчина выкапывает такие слова?..

Денис медленно кивнул, и шквал довольно неуместных мыслей промелькнул у Русика в голове. Он откашлялся и поелозил на стуле, желая, чтобы они испарились, а он пристально смотрел на него.

- Ну, давайте посмотрим, - задумался он, глядя в потолок и демонстрируя Денису свой подбородок.

Сконцентрируйся, Дэн, Бога ради... Он сглотнул комок в горле.

Но Русик уже заметил его реакцию, и, сказать, что он обрадовался ей, значит охрененно преуменьшить. Подняв правую руку, он потёр подбородок. Денис услышал звук трущейся о его ладонь щетины и сцепил руки, лежавшие на его коленях.

- Он родился в 1558 году в Саутгемптоне, в Англии, - начал он, испепеляя потолок взглядом. - В 1586 году он принял участие в заговоре Бэбингтона, намереваясь убить королеву Елизавету и заменить её католичкой Мэри, королевой шотландцев. Но они просрали свою удачу. Его арестовали и в конечном счёте повесили, распотрошили и четвертовали.

Он наклонился вперёд, подавив смех от того, насколько офигенски широко раскрыл от удивления рот Денис. Чувствуя, как поднимается его эго вместе с его членом, ставшим теперь чрезвычайно твёрдым, он продолжил.

- Эту поэму он написал, ожидая своего приговора. - Русик сделал медленный, неторопливый вдох. - Как-то неуместно изучать его в тюрьме, вы не находите, Дениска?

Но Денис растерялся. Он был крайне поражён знаниями, которыми он обладал. Крайне поражён и чуточку возбуждён. Дэн знал, что он умён - прочитал об этом в его папке, но мать вашу! Это что-то с чем-то. Этот мужчина умён и образован настолько обольстительно, что он был поставлен в тупик.

- Тебе нравится история? - тихо спросил Дэн, удивившись тому, что ещё может разговаривать.

Русик пожал плечами.

- Ну да. - Он не сводил с него взгляда. - Но предпочитаю английскую литературу.

Он ждал, когда его ответ обоснуется между ними, глядя на своего учителя и позволив себе быстро взглянуть на его грудь. Это не осталось незамеченным.

- Расскажи мне о поэме, - попросил Дэн, желая услышать рассказ его голосом, хотя и без него всё это знал.

- Он использует парадокс и антитезу, - ответил он, не раздумывая, и прикоснулся пальцем к бумаге. - Антонимы и контраст.

«Как и ты», - подумал Денис.

- Он делает это, чтобы выдвинуть на первый план произошедшую трагедию. Которая, когда вы думаете об этом, охуенно тупая, разве не так вы бы сказали?

- Почему ты так говоришь? - спросил Денис, приведённый в восторг, заинтригованный, загипнотизированный и отчаянно желающий услышать больше.

Он подался вперёд, положив предплечья на стол и позабыв об охраннике, стоявшем позади него.

Русик легко рассмеялся и покачал головой.

- Он совершил ошибки, поэтому должен заплатить за них. - Его долг.

- Похоже, ты сильно в этом разбираешься, - пробормотал Денис, подсознательно думая о том же самом.

Русик саркастично приподнял брови и, вытаращив глаза, оглядел комнату. Да, охуенно!

Денис чуть покачал головой, пытаясь рассеять тот туман, что окутал его голову.

- То есть... я знаю... что ты платишь за свои ошибки... Но он был слишком молод, чтобы умирать. Разве ты не симпатизируешь Тичборну хоть немного?

- Симпатизирую? - переспросил Русик, и Денис кивнул. - Нет, - уверенно произнёс он. - Завидую ли я ему? Да.

Не такого ответа ждал от него Денис.

- И почему ты ему завидуешь? - мягко спросил он.

Русик наклонился вперёд, копируя позу Дениса. Он не поднимал глаз от разделявшего их стола, без сомнений понимая, что мысли покинут его, как только он взглянет на него.

- Из-за того, что ему предстоит умереть, - пробормотал он, - он начинает видеть ситуацию более ясно. Он может чётко сфокусироваться. - Он медленно поднял взгляд на Дениса. - В этом я завидую ему.

- Ты хочешь ясности? - шёпотом спросил Денис, боясь разрушить этот внезапно возникший момент.

Русик улыбнулся, и сердце Дениса бешено забилось.

- Желания и необходимость - две совершенно разные вещи, Дениска, - ответил он. - Мне нужна ясность. Я должен сосредоточиться.

Он вновь посмотрел на него, потому что в этот момент ему больше нечего было сказать или сделать. Он знал, что понимание того, кто он, - это первый в его жизни шаг к нужной ему ясности. И хотя он говорил о Тичборне так, будто офигенно понимал, о чём толкует, только рядом со своим Персиком, сидящим перед ним, он действительно узнал свои потребности.

- Персик, - прошептал он, оглядывая каждый дюйм его лица.

Тёмные волосы, окутавшие его, когда он опрокинул его, сражающегося с ним и желающего вернуться к отцу, на землю, и глаза, из которых лились самые крупные слёзы, которые он когда-либо видел.

- Что? - спросил он, не расслышав его из-за громко пульсирующей в ушах крови. - Что ты сказал, Русик?

И момент рассеялся.

Дэн увидел, как изменился его взгляд, его поза, и всё пропало.

Как будто только что проснулся, Русик выпрямился и осмотрелся, впившись взглядом в охранника и опустившись на стул с громким вздохом.

- Ну вы же в курсе, - пробормотал он, достав из кармана сигарету, которую дал ему Гена, и зажёг её, чтобы сохранить спокойствие перед Денисом. Его высокомерная ухмылка снова вернулась, когда он выдохнул дым ему в лицо. - Я ведь нихуя не знаю, верно? Это вы чертовски гениальный учитель.

Видя, как меняется выражение его лица, за секунду из спокойного становясь разъярённым, тоненький голосок в его голове закричал на него за то, что он снова превратился в грёбаного ублюдка. Но он был уверен, что справится с его гневом. Гнев - это хорошо. А вот остальное дерьмо до смерти его пугало.

Денис чувствовал, как вскипает его кровь. Какой же он долбанный урод. Он играл с ним, а он купился. На одно краткое мгновение Дэн поверил, что он был с ним искренен, что он вовсе не такой тщеславный засранец, как тот, что сидит сейчас перед ним.

- Да, - рявкнул он в ответ на его заявление. - Я - такой и хочу, чтобы ты выполнил эти задания. - Он хлопнул перед ним ещё одним листком бумаги, покрытым вопросами и заданиями. - Уверен, что с твоими мировыми знаниями проблем у тебя не возникнет. Я прав?

Дэн впился в него взглядом, пытаясь заставить его ответить хоть что-то, возразить. Но он промолчал.

Поднял ручку, которую Дэн уронил на стол, и начал выполнять его просьбу, в то время, как Дэн сидел, уставившись на него и сияя гневом и красотой. И Русик понял, что выполнит любую его просьбу.

Абсолютно любую.