На твоей груди огненные знаки. Вторая часть

Семнадцатое сентября — Наши дни...

Я уставился на Сержа.

— Ты угрожаешь убить моего брата только для того, чтобы иметь возможность спать со мной?

Мужчина с ирокезом не спеша подошёл к Сержу и закинул руку ему на плечо.

— Он милый, но явно не сообразительный, брат, — изрёк он, глядя на меня и ухмыляясь. — Почему бы тебе не дать мне прокатиться с ним, да, так сказать, подготовить его для тебя?

Он с намёком подвигал бёдрами, и остальные ребята засмеялись. Серж быстро развернулся и ударил его в живот. Мужчина согнулся пополам, но сумел устоять на ногах, в то время, как Серж схватил меня за руку и выволок за дверь. Он вёл меня от дома в сад, пока мы не отошли на довольно приличное расстояние, а затем прижал к дереву, склонившись к моему лицу и схватив за плечи.

— Я не хочу спать с тобой, — медленно и тщательно проговаривая каждое слово, заявил он, тряхнув меня за плечи для убедительности. — Я хочу трахать тебя. Спать, обниматься и тому подобное дерьмо – для бойфрендов и ванильных парней. И ты, чёрт возьми, довольно ясно дал понять, что не заинтересован хоть в чём-то из этого, так что давай воспринимать вещи такими, какие они есть. Это никоим образом не связано с тобой. Я угрожаю твоему брату, потому что он обворовал клуб. Воруешь у клуба – платишь кровью. Ты – его кровь. Мы забираем тебя, он платит. Трахать тебя – всего лишь бонус.

— Получается, ты забираешь меня, чтобы показать людям, что не следует красть у клуба?

— Это, мать твою, невероятно, до него дошло, — пробормотал он, разводя руками и ни к кому конкретно не обращаясь. — Твоему брату повезло, что я хочу вонзить в тебя свой член сильнее, чем хочу убить его. В противном же случае, я не стал бы раздумывать. Если Исми поднапряжёт свою задницу и вернёт деньги клубу, я тебя отпущу, но лишь после того, как закончу с тобой. Если же не вернёт, тогда я найду для тебя другое применение. Понял?

Я снова кивнул.

— Никаких игр, никакого дерьма, — сказал он.

Отступив на шаг назад, он небрежно провёл рукой по волосам. Затем он стал уходить. Я начал идти за ним, но он вдруг обернулся ко мне.

— Ты согласился, это твой выбор. Я тебя не заставляю. Ты принимаешь решение заплатить за ошибку своего брата. Ты понимаешь меня?

На самом деле, это трудно назвать выбором, учитывая пистолет, приставленный к голове моего брата. Но я не произнёс этого вслух. Если Риперы были готовы дать нам отсрочку, я приму её, и не важно, как они это называют.

— Я говорю серьёзно. — Серж взглянул на меня. — Ты в любой момент можешь расторгнуть нашу сделку. Я не собираюсь сажать тебя под замок и присматривать за тобой каждую минуту. Это ты заключаешь сделку, и только тебе решать, придерживаться ли соглашения. Ты вообще не должен заключать эту чёртову сделку. Твой брат идиот, и он знал, во что ввязывался. Не ты заварил эту кашу и не твоя забота – расхлёбывать её, чтобы выручить брата.

— Ты пытаешься отговорить меня? — спросил я. — Что ж, у тебя не получится. Я имел в виду именно то, что сказал. Я что угодно сделаю ради Исми. Что угодно.

Его челюсти сжались, когда он повернулся, зарычал и так сильно пнул ногой одно из деревьев, что было удивительно, как он не сломал себе палец. Затем он повёл меня обратно в дом.

Когда мы вошли внутрь, его ребята сидели, пили пиво и разговаривали. Тихо всхлипывая, Исми, покрытый синяками, которые с каждой минутой становились всё уродливее, лежал на боку в центре комнаты. Проигнорировав их всех, Серж затолкнул меня в комнату, закрыв за собой треснувшую по его вине дверь. Он распахнул дверцу шкафа, нашёл в нём рюкзак и сунул его мне в руки.

— У тебя есть тридцать минут, — сказал он. — Затем ты садишься на мой байк, и мы отправляемся ко мне домой. Возьми всё, что тебе необходимо.

— Хорошо, — ответил я, надеясь, что он оставит меня, чтобы я спокойно упаковал вещи.

Вместо этого он прислонился к двери и стал наблюдать, как я роюсь в своём шкафу. Я решил включить в нём свет. Помимо большого количества одежды я также хотел взять с собой фотографии и памятные безделушки, которые забрал от Генки. Было ужасно грустно осознавать, как же мало их у меня было.

Я вытащил коробку из-под обуви, заполненную бумагами, и бросил её на кровать. Коробка опрокинулась, и из неё высыпались фотографии. Проигнорировав это, я отвернулся и снова принялся рыться в шкафу. Где-то там была довольно хорошая пара стильных кожаных сапог, и хотя я никогда не был любителем сапог, думаю, надеть что-то, что защитило бы мои ноги во время езды на мотоцикле, было важно.

Усевшись на кровать, Серж стал листать фотографии. Не обращая на него внимания, я стащил с себя облегающую футболку, и когда она была отброшена, то открылся вид на мои стринги. И зачем я надел их сегодня?

— Ты носишь это дерьмо для него? — спросил Серж ледяным голосом.

Я обернулся и посмотрел на него, показывающего мне совместную фотографию, запачканную засохшей кровью. Я и Генка. Такие чертовски молодые.

— Ношу что? — не понял я.

— Эти ниточки для задницы, — рявкнул он. — Зачем, чёрт возьми, ты надеваешь стринги на работу в детском саду? Ты снова видишься с ним?

— Нет! — в ужасе воскликнул я. — Я не видел его с тех пор, как он ударил меня, уж ты-то должен знать. Он даже ни разу не позвонил мне.

— Ты хранишь её?

— Ага, — ответил я, изучая фотографию.

Тогда я был полон надежд и грёз, и я позволил мужчине разрушить их.

— Я не хочу забывать. По крайней мере, пока.

Серж молча отбросил фотографию, а я продолжил паковать вещи, периодически поглядывая на телефон, чтобы следить за временем. В конечном счёте, я окинул взглядом выросшую кучу на моей кровати. Печально, что вся моя жизнь заняла так мало места. Всё, что мне осталось взять с собой, – это слипы и брифы, в которых я точно не хотел копаться, пока он смотрит на меня.

Хотя у меня определённо не было другого выбора.

Я встал и выдвинул ящик с нижним бельём. Его было немного, но если я собирался стать для Сержа... ну... не важно кем... симпатичные трусы могли бы пригодиться. Он подошёл ко мне сзади, обхватил своими большими руками мои бёдра, притянул к своему телу и склонился к моему плечу. Затем сделал глубокий вдох.

— Обожаю запах твоих волос, — произнёс он хрипло, прижимаясь своим твёрдым членом к моей попке.

Я слышал, как Пикник и остальные разговаривали в гостиной. Там же находился и Исми, ожидавший своей участи.

— У меня есть ещё десять минут, — пробормотал я напряжённым голосом. — Пожалуйста.

Отпустив мои бёдра, Серж грубо схватил меня за волосы и оттянул мою голову назад. Его губы накрыли мои, а язык жадно ворвался внутрь. Я застонал, не смея сопротивляться. Другая его рука принялась грубо расстёгивать пуговицы на моих низкопосаженных джинсах, и я услышал, как одна из них упала на пол. Его пальцы забрались ко мне в стринги и грубо прошлись по моему анусу, прежде чем погрузиться внутрь. Я застонал, презирая себя за то, как сильно меня это возбудило.

Он оторвался от моих губ и пригвоздил своим взглядом. Я не мог вздохнуть. Желание, похоть и гнев в его глазах – всё это было направлено на меня.

Погружая в меня пальцы, он произнёс:

— Эта задница...

Я застонал в ответ, стыдясь того, как легко он сделал меня твёрдым.

— Эта задница – моя. Ты – мой. Я трахну тебя, когда и где захочу, а ты или примешь это или можешь проваливать. Это ясно?

Я кивнул, чувствуя, как начинаю дрожать. Умом я хотел его ненавидеть, но моё тело было несогласно. Крепко удерживая за волосы, он не переставал меня ласкать. Ноги ослабли, и я захныкал, отчаянно нуждаясь в освобождении. Тогда он снова захватил мой рот.

Теперь его язык погружался в такт с его пальцами. Мой член пульсировал и подёргивался, от чего я дрожал всем телом. Серж стал ласкать сильнее, подводя меня к самому краю. Он оторвался от моих губ и опустил свой рот на мою шею, посасывая, проводя по ней языком, пока я толкался напротив его бёдер, отчаянно пытаясь кончить. Затем он прикусил мою шею, и из моей груди вырвался стон. Я уверен, достаточно громкий, чтобы его услышали в другой комнате.

Серж вытащил руку из моих штанов и отступил назад. Я застыл в недоумении, а моё учащённое дыхание было единственным звуком в комнате. Когда я, пошатываясь, повернулся к нему, он одарил меня улыбкой, не затронувшей его глаз. Затем он нарочито медленно поднёс ко рту свои пальцы и слизал с них мои соки.

— Не переживай, насколько хорош ты на вкус, здесь правила диктую я, — прошептал он. — Мы поняли друг друга?

— Твои правила, — прошептал я в ответ, — или я ухожу. А что будет, если я уйду?

— Тебе? — спросил он. — Ничего. Ты со мной по собственной воле. Но клубу нужно платить кровью, Валерка, и даже я не в силах что-то изменить. Не забывай.

Я быстро кивнул.

Он мягко отодвинул меня в сторону, подошёл к комоду и, выдвинув ящик с моим нижним бельём, начал в нём копаться. Он достал несколько стрингов и сетчатых трусов и бросил их на пол.

— Это тебе не понадобится, — сказал он.

Кивнув, когда он повернулся обратно к ящику, я старался не думать о том, что ещё он мог бы в нём найти. Когда он неожиданно замер, я вздрогнул, думая о том, что я самый неудачливый человек на земле, потому что всё не могло стать ещё хуже.

Он достал сложенную чёрную футболку «Риперов», которую оставил валяться на полу в моей комнате в ту роковую ночь, когда он впервые побывал в моей постели. Держа её перед собой, он вопросительно взглянул на меня. Я покачал головой, отчаянно краснея и протягивая руку, чтобы забрать её.

Но Серж не отдал. Вместо этого он развернул её, и его глаза расширились, когда он обнаружил ярко-красный силиконовый вибратор с двумя головками – одна для сфинктера, а другая для стимуляции простаты. Мы оба стояли, молча глядя на него. Затем он завернул его обратно в футболку и вручил мне, взгляд его при этом был полным удовлетворения.

— Возьми с собой футболку и игрушку, — сказал он, наблюдая за тем, как я укладываю их в самый низ своего рюкзака.

Не думаю, что когда-либо в своей жизни был так смущён. Я не встречался с ним глазами, пока укладывал остальные вещи в рюкзак. Закончив, застегнул молнию и закинул рюкзак на плечо.

— Это всё? — спросил он. — Не хочешь забрать что-то из гостиной или кухни? Если захочешь вернуться, этого здесь уже не будет.

Всё ещё не в состоянии говорить, я покачал головой.

«Дурак, дурак, дурак...»

Он наклонился ближе и прошептал мне на ухо:

— Когда в следующий раз захочешь поиграть со своей милой красной игрушкой, ты будешь делать это на моих глазах. Будешь хорошим мальчиком, и я разрешу тебе носить футболку. Понял?

Я кивнул, и мы, пройдя через гостиную мимо Исми и Риперов, вышли из дома.

Тринадцатое августа — Шестью неделями ранее...

После внезапного прекращения нашего так называемого занятия любовью, я не ожидал снова увидеть Сержа. Пикник, Макс и ещё один парень по прозвищу Бам-Бам приезжали к нам несколько раз. Исми, казалось, был рад их видеть, а парни тем временем обожали, как я готовил. Когда же они уходили, Исми всегда становился слишком тихим и раздражительным. Он также стал чаще ходить в казино, и это беспокоило меня.

Он всегда возвращался домой с видом проигравшего.

Но, даже несмотря на мои опасения, я наслаждался их пребыванием. Я не был уверен, хотел ли, чтобы Серж вернулся или нет. Каждый раз, когда я видел мотоциклы на подъездной дорожке, я боялся увидеть его и расстраивался, когда так и не видел. Я постоянно мечтал о нём и не единожды прибегал к помощи вибратора, вспоминая наше потрясающее утро.

Он же, видимо, забыл обо мне. Но я не собирался спрашивать о нём кого-то из его ребят. Я бы не выдержал их жалости, и жалость – это лучшее, на что я мог надеяться. За это время Исми, казалось, всё больше отдалялся, постоянно курил и едва ли разговаривал или ел со мной. Я, конечно, беспокоился о нём, а сегодня был особенно расстроен, потому что он обещал оставаться вменяемым.

Видите ли, я планировал сегодня поехать забрать из старого дома свои вещи.

Когда после работы я подъехал к дому, Исми был в отключке на диване. Его трубка валялась на полу рядом с пустым пакетиком из-под травки и четырьмя пивными бутылками. Я пытался привести его в чувства, но он был полностью в невменяемом состоянии. Взяв его с собой, помощи от него я бы не получил.

Так что я решил поехать один.

И да, теперь я понимаю, как неимоверно глупо это было.

Уж поверьте.

Подъезжать к старому дому казалось чем-то невероятным.

Всё вокруг выглядело так же, но как-то меньше и грязнее. Тот же неухоженный газон, та же выцветшая и облупившаяся краска, тот же разваливающийся мустанг, стоящий на блоках, на подъездной дорожке. В целом, это уверило меня в правильности моего решения уйти.

Наш маленький домик мог быть дерьмовым, но он, по крайней мере, находился посреди сада. Мой отец работал на владельца дома, и в его заработную плату входило проживание в старом жилище. Когда отец ушёл, Иван, домовладелец сжалился над нами и позволил жить в доме за очень низкую арендную плату, аргументируя это тем, что, на самом деле, не собирается как-либо ещё его использовать. Я думаю, что когда-то у него было что-то с моей мамой, но я не знал и не хотел знать подробности. Мы сделали ремонт, старались не выделяться, и всё было хорошо.

Я припарковал свою машину на улице, с удовольствием отметив, что автомобиля новой шлюхи бывшего там не было, а свет в окнах не горел. Я не встретил никого из соседей, так что был избавлен от необходимости вести с кем-либо неловкий и бессмысленный разговор. В любом случае наш район нельзя было назвать тем, в котором люди присматривают друг за другом или ведут соседский дозор.

В какой-то момент я забеспокоился, когда дверь не открылась. Я подумал, что Генка, возможно, поменял замки, но затем замок щёлкнул, и я зашёл в дом. Внутри всё выглядело так же, но грязнее. Видимо, шлюха была той ещё домохозяйкой. Я хихикнул, полагая, что это, должно быть, сводило Генку с ума.

Придурок.

Я достаточно легко нашёл все свои документы, не считая прав собственности на машину. Коробку с памятными безделушками и фотографиями я держал в шкафу в нашей спальне. За моё отсутствие она никуда не делась, так что, схватив коробку, я отнёс её в свой хетчбэк, а затем, поддавшись искушению, вернулся в дом. Я подумал, что раз уж я тут, то мог бы проверить, осталась ли ещё моя одежда, или шлюха уже выкинула её.

Как ни странно, не выкинул. Я нашёл её на заднем крыльце, аккуратно разложенную по сумкам. Удобно. Потребовалось четыре захода, чтобы загрузить их все в машину, а затем я вернулся в дом в последний раз. Не уверен только зачем... Может, попрощаться? Генка до сих пор хранил нашу совместную фотографию, рядом с той, что сделали на выпускном балу. Я рассматривал себя на них, жалея, что не мог вернуться назад в прошлое и дать себе дружеский совет. Что-то типа: «Беги и ни за что не оборачивайся назад!»

По каким-то неведомым мне причинам я снял совместную фотографию со стены, вытащил из рамки заднюю часть и взял фотографию. Она не была какой-то особенной, всего лишь моментальный снимок размером тринадцать на восемнадцать. У нас даже не было настоящего фотографа на празднике.

Всё равно, фотография была хорошей.

Генка выглядел молодым и красивым, а я выглядел свежим и милым, полным надежд на будущее. Не знаю, как долго я стоял там, погружённый в свои мысли, но даже не заметил, когда Генка, пропахший дымом и пивом, вошёл в дом, пока он не бросил свои ключи на кофейный столик.

Развернувшись, я открыл от удивления рот. Фотография выпала из моих рук, так сильно они дрожали.

— Э, привет, Генка? — удалось мне прошептать.

— Это тот день, когда ты обвёл меня вокруг пальца, — сказал он, указывая подбородком на нашу совместную фотографию.

Его лицо было ярко-красным, и я видел, как билась жилка у него на лбу. Он был зол. Очень зол.

— Я мог бы добиться чего-нибудь, но тебе было нужно человеческое счастье, и сейчас я застрял в этой деревне ни с чем. Чертовски гениальный план, Валера. Надеюсь, ты гордишься собой.

Я с опаской наблюдал за тем, как он медленно наступал на меня, и старался не поддаваться панике. В последний раз, когда я видел его, я получил в глаз. И я не был готов к тому ужасу и чувству беспомощности, которые ударили по мне в воспоминаниях, парализуя тело. Я заставил себя думать. Удастся ли мне проскользнуть мимо него через парадную дверь? Он рассмеялся.

— Ты здесь, чтобы снова портить мне жизнь, дрянь?

Слова были невнятные. Генка был пьян. Сильно пьян. Возможно, даже пьян до чёртиков.

Нужно было убираться отсюда. Сейчас же.

Я бросился бежать, но он кинулся на меня, сбив с ног с присущими ему скоростью и силой, благодаря которым он стал школьным футбольным форвардом. Меня пронзила боль, когда моя голова ударилась о твёрдое дерево паркета, который я с удивлением обнаружил в прошлом году, когда мы убрали с пола ковёр. Генка сел, расставив ноги по обе стороны от меня, и притянул к себе за рубашку.

Затем он начал меня избивать.

После этого всё было, как в тумане.

Я провёл долгое время на полу, постанывая. В какой-то момент его новая шлюха, войдя в дом, закричал. Генка вырубился на диване и не обращал внимания на то, как он помог мне подняться и проводил меня на кухню. Он хотел вызвать полицию, но я попросил его этого не делать. Я не смог бы справиться с унижением, со всеми этими вопросами и жалостливыми взглядами.

Я также не хотел, чтобы мне нравилась эта шлюха.

Я подъехал к дому в четвёртом часу утра. Должно быть, у меня была худшая удача на земле, потому что у дома были припаркованы пять мотоциклов с навешанными на них дорожными сумками и спальниками. Измученный, я просто сидел в машине и смотрел на них. Во всём доме был включён свет, и я также заметил мерцающее оранжевое свечение у восточного угла домика.

Они уже развели костёр. Видимо, Исми протрезвел достаточно, чтобы поджечь ещё что-то, кроме травки. У меня не было на это сил. Моё тело затекло во время поездки, которая оказалась для меня трудной задачей. Я кое-как дотащился до двери, надеясь на чудо, что все они были снаружи у костра, и я смог бы спокойно проскользнуть в дом и рухнуть на постель.

Не тут-то было!

Я открыл дверь и вошёл в дом, обнаружив внутри Сержа, Макса, Бам-Бама и Исми. Я с минуту постоял там, держась за раму в дверном проёме, чтобы удержать себя в вертикальном положении.

— Срань Господня, — сказал Бам-Бам, и я понимающе кивнул.

Лучше и не скажешь.

Исми просто сидел на диване, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на сушу рыба. Я не стал утруждать себя разговором с ним или с кем-либо из парней и просто пошёл, испытывая боль, в свою комнату. В следующую секунду Серж был рядом со мной, очень бережно подхватив меня, пинком открыл треснутую дверь в мою комнату и уложил меня на кровать. Он включил маленький ночник, и со щелчком комнату озарил мягкий свет.

Я упал на подушку, слёзы облегчения навернулись на глаза, когда я опустился на мягкий матрац.

Дома. Я сделал это.

— Кто это сделал? — спросил Серж, его голос был холоднее, чем я когда-либо слышал.

Он сел рядом со мной на кровать, взгляд убийственный, а выражение лица пустое. Я не хотел смотреть на него, не мог столкнуться с реальностью того, что он видел меня в таком состоянии. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его лицо.

— Генка, — пробормотал я. — Мой бывший. Я ездил забрать свои вещи. Его не должно было быть там.

— Тебе нужен врач, — заявил он. — Ты вызовешь полицию?

Не отрывая головы от подушки, я покачал головой.

— Нет, и я не хочу кому-либо говорить об этом, — пробубнил я. — Никому. Я не поеду в травмпункт, он ничего мне не сломал. Он просто избил меня, ничего серьёзного.

В течение минуты Серж молчал.

— Я должен спросить, детка. Он изнасиловал тебя?

Твою мать. Резкий и грубый, почти истерический смешок сорвался с моих губ. Я даже не думал об этом, полагаю, тогда бы всё было намного хуже.

«Спасибо тебе, Генка. Спасибо, что не изнасиловал меня, придурок».

— Нет.

— Детка, посмотри мне в глаза и ответь на вопрос.

Открыв глаза, я увидел его, склонившегося надо мной. Его лицо страшно напряжённое и полное ужасного, пылающего гнева, о причине которого я даже не хотел думать. У меня не было сил управлять своими эмоциями, не говоря уже о его.

— Нет, он не изнасиловал меня, — коротко ответил я, затем снова закрыл глаза, позволяя себе абстрагироваться от боли.

Через некоторое время я услышал шаги вошедшего в комнату, затем низкий ропот голоса Пикника, но поначалу я не смог разобрать слов. Он повторил их, подойдя ближе:

— Свидетели есть?

Я проигнорировал его.

— Детка, мы должны знать, есть ли свидетели, — настойчивым голосом произнёс Серж. — Кто-нибудь видел, что он сделал с тобой? Ты рассказал кому-либо вообще?

— Ну, Миша, — прошептал я слегка нерешительно. — Миша нашёл меня. Он помог мне сесть в машину. Он хотел вызвать полицию, но я не позволил ему.

— Кто такой Миша? — спросил Серж.

— Новая шлюха Генки, — ответил я, осторожно дотрагиваясь рукой до разбитой губы.

Даже говорить было больно.

— В каком-то смысле он даже нравится мне.

— Не против небольшой поездки? — спросил Серж у Пикника.

— Звучит неплохо, — ответил он.

— Дай мне для начала привести его в порядок и убедиться, что он не нуждается в помощи врача.

Я ожидал чего-то похожего.

После этого я то отключался, то приходил в себя. Моё лицо обтёрли холодной водой. Серж положил несколько таблеток мне в рот, а затем поднёс к губам чашку с водой, чтобы я их проглотил. Исми сидел рядом со мной, держа меня за руку, пока боль не исчезла полностью.

«Хорошие таблетки, — подумал я. — Определённо не простые».

Мотоциклы взревели, и затем я отключился. Когда наступило утро, Исми позвонил на работу и сказал им, что я попал в аварию и мне, вероятно, потребуются несколько выходных. Он пытался заставить меня съесть завтрак, но я не мог переварить даже мысли о еде. Я решил просто лежать в постели и жалеть себя. В десятом часу я снова услышал гул мотоциклов, но в этот раз вся компания не зашла в дом, только Серж. Он вошёл и, ничего не говоря, присел рядом со мной на кровать.

— Я очень устал, — произнёс я, отказываясь смотреть на него.

Я чувствовал себя так глупо и так неловко. Я знал, что Генка мог быть жестоким.

— Думаю, ты должен уйти.

Серж нежно провёл пальцем по моей ключице, одному из немногих мест на моём теле без уродливых фиолетовых синяков.

— Он больше не причинит тебе боли, — произнёс он.

— Это не твоя проблема, Серж, — ответил я.

Я не хотел с ним разговаривать.

Я хотел закрыть глаза и спать, просто забыть на некоторое время о том, что случилось.

— Это больше и не твоя проблема.

Что-то в его голосе привлекло моё внимание, поэтому я заставил себя посмотреть на него. Его глаза были налиты кровью, а мышцы небритой челюсти сжаты. Он поднял мою руку и очень нежно поцеловал её. Вот тогда я и увидел костяшки его пальцев.

Они были полностью разодраны и покрыты коркой засохшей крови.

Он проследил за моим взглядом и, медленно покачав головой, одарил странной, печальной улыбкой.

— Не задавай вопрос, если не хочешь услышать ответ, — сказал он. — Я должен идти, нам предстоит долгий путь. В Западную Европу. Если кто-нибудь спросит, ты попал в автомобильную аварию. Не надо вдаваться в подробности, чем больше информации ты выдашь или чем больше усложнишь ложь, тем сложнее будет справиться с ней.

Я кивнул, снова закрыв глаза.

Я даже и не собирался спрашивать, как он повредил костяшки пальцев.

Риперы вернулись спустя неделю и заглянули к нам по дороге домой. К тому времени я был уже в порядке, правда, пока не вернулся к работе. Директор навестила меня, вооружившись куриным супом с лапшой и корзиной свежих овощей, в том числе двадцатью фунтами цукини, и заявила, что я не могу присматривать за детьми, пока похож на боксёрскую грушу. Я бы их напугал. Она пообещала придержать для меня рабочее место, что я, безусловно, оценил, и даже предложила мне поработать сверхурочно, чтобы наверстать упущенный доход, как только я снова верну себе презентабельный внешний вид. Я расплакался от её доброты.

В данный момент я сидел на складном стуле на улице, читая старый фантастический роман и слушая рёв подъезжающего к дому мотоцикла.

Серж.

Он был один, и я не знал, что сказать ему, когда он подъехал ко мне. Я до сих пор чувствовал себя глупым и застенчивым. Мало того, что он видел меня беспомощным, к тому же я всё ещё выглядел ужасно. К счастью, в своей первоначальной оценке повреждений я оказался прав: ничего не сломано, никаких шрамов.

— Ужасно выглядишь, — любезно произнёс Серж, подъехав поближе ко мне.

В его голосе слышалось веселье, которое раздражало меня. Я взглянул на него, и он ухмыльнулся.

— Тем не менее, ты всё ещё сладкая попка.

Из раздражённого я стал разозлённым.

— Не называй меня так, — огрызнулся я. — Мне не нравится.

— Я знаю, — ответил он, — поэтому и называю. Ты такой милый, когда злишься. Как мокрый котёнок. Это делает меня твёрдым.

У меня отвисла челюсть. Серж, откинувшись на сиденье, провёл пальцами по своим тёмным, грязным волосам. На давно небритом лице была короткая бородка. Его идеальные губы изогнулись в ухмылке. Он выглядел очень самодовольным.

— Есть новости от бывшего? — спросил он.

Я покачал головой, решив не комментировать его «это делает меня твёрдым».

— Рад слышать, не думаю, что он побеспокоит тебя снова, — сказал он. — Ребята будут здесь через пару часов. Они захватят с собой немного еды, мы разобьём лагерь и переночуем, прежде чем отправимся домой.

— Здорово, — ответил я. — А Исми знает?

Серж покачал головой.

— Нет, я только хотел согласовать с тобой. Исми дома?

Я тоже покачал головой.

— Он пошёл в казино с друзьями, сказал, что, возможно, завалится к Крисси на ночь.

Лицо Сержа осталось бесстрастным, но у меня буквально холодок по коже пробежал. Что ж, вполне справедливо. Мне тоже не нравились походы Исми в казино. Он должен заниматься работой, которую ещё не закончил. В последние несколько недель Исми стремительно скатывался вниз по наклонной, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить это или как-то ему помочь.

— Не меняй из-за этого планов, — добавил я быстро. — Ты и ребята можете оставаться здесь, особенно если вы приносите с собой еду.

Я говорил серьёзно. Даже притом, что он напугал меня до чёртиков в то незабываемое утро, я чувствовал себя в безопасности рядом с ним, особенно сейчас. Он защитил меня, когда я был искалечен. Я знаю, что он что-то сделал Генке. Наверное, я должен быть расстроен из-за этого, потому что насилие никогда ничего не решает. Но Генка заслужил всё, что он получил, и даже больше.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Серж, сев рядом со мной на пластиковый ящик из-под молока и взяв в руки пустой пластиковый стаканчик.

Я улыбнулся ему, стараясь не морщиться из-за разбитой губы.

— Холодного чая?

— Будет сделано, — сказал он, схватив мой стаканчик и унеся его с собой.

Он вернулся уже с двумя стаканчиками: для меня и для себя. Мы провели вместе весь остаток дня, болтая обо всём. Я узнал, что он вырос в семье байкера, и его отец был одним из первых Риперов. Его сестра была замужем за Бам-Бамом. Когда я впервые встретил их, члены МК показались мне шайкой разбойников, но в представлении Сержа они больше выглядели, как семья. Сумасшедшая, шумная, в которой частенько ссорились, а иногда кого-то сажали в тюрьму, но всё-таки семья.

Это я мог понять, в конце концов, моя мама была более чем немного сумасшедшей и в настоящее время сидела в тюрьме. Но я всё ещё очень любил её.

— Ты хотел бы иметь своих детей в будущем, — я посмотрел на облака.

Одно из них было похоже на мою маму, держащую сигарету. Я улыбнулся.

— Вообще-то, я думаю, что хотел бы детей. Но не один и не в этом доме. Мы с Исми были вынуждены слишком многое постигать самостоятельно, и пока я не виню в этом свою маму, для своей семьи я хочу нечто лучшее.

Обернувшись, я обнаружил, что Серж пристально смотрел на меня. Не понятно почему, но я покраснел.

— А ты?

— Я хочу детей, — сказал он. — Моя мама убьёт меня, если я не подарю ей хотя бы парочку внуков. У меня никогда не было женщины, только мужчины, и никого постоянного, хотя я, в общем-то, и не собственник. У меня никогда не было своей суки. Довольно-таки трудно отказаться ото всех ради одного.

— В этом ты прав, — пробормотал я, чувствуя себя с каждой минутой всё более неловко. — Объясни-ка мне кое-что. Что это за «сука» такая? Похоже на грязное словечко, которым вы называете кого-то, о ком заботитесь.

— Это слово является выражением уважения, — ответил он.

Я пожал плечами, но он протянул руку и коснулся моего плеча, заставляя меня посмотреть на него. Выражение его лица было сосредоточенным и полным решимости.

— Если серьёзно, сука байкера почти что его второе я. Сука – его мужчина или женщина (смотря какие у кого вкусы и предпочтения), его собственность, и если хоть кто-то будет с чужой сукой трахаться, то все в клубе будут их осуждать.

— Собственность? — спросил я, поморщив нос. — Это звучит ещё хуже.

— Ты не понимаешь, — сказал он, качая головой. — Во внешнем мире всё по-другому, в нашем, клуб – это племя. Если на сучку никем не заявлены права, то сука доступна всем. Но когда байкер заявляет, что сука – его собственность, сука неприкосновенна.

— И всё же я не могу себе представить, как это: называться чей-то собственностью, — огрызнулся я.

Серж сердито выдохнул.

Прежде, чем он успел ответить, мы услышали приближающийся гул выхлопов. В кои-то веки его друзья отличились своевременностью. Они шумно въехали во двор, везя с собой пакеты, полные курицы из «KFC» и хлебных булочек. Обычно я не ем что-то подобное, однако, как только солнце исчезло, и они разложили свои спальные мешки, я не мог представить что-то вкуснее тарелки нездоровой пищи на моих коленях.

Никто из них не упомянул о моих синяках, чему я был очень признателен. Пикник привёз мне коробку вишни в шоколадной глазури. Они развели костёр, и все мы сидели, пили пиво и смеялись, пока я не стал клевать носом от усталости. Когда я встал, чтобы пойти спать, Серж последовал за мной в дом, и это было так естественно для него, прижаться ко мне со спины. Он, казалось, понимал, что мои губы были ещё болезненны для поцелуев, хотя на протяжении всей ночи я несколько раз ощущал его эрекцию. В его объятиях я чувствовал себя в безопасности. На следующий день они уехали с первыми лучами солнца, когда я ещё едва ли проснулся.

В тот же день я получил сообщение от Сержа, в котором говорилось о том, чтобы я заглянул в список «избранных» в телефоне.

Его имя числилось в списке самым первым.

Двадцать третье августа...

С: Как дела?

Я: Хорошо. На работе меня чуть не облевал малыш, но я вовремя от него отскочил :)

С: Весело. У меня тут байк сломался

Я: Паршиво. У тебя есть машина?

С: SUV. Хороша для того, чтобы передвигаться на ней, особ. по снегу. Хотя ненавижу чувствовать себя, как в клетке. Чем занимаешься?

Я: Загораю во дворе.

С: Во что ты одет?

Я: Ни во что. Загораю голышом

С: !!!! Ты, мать твою, шутишь????

Я: ЛОЛ На мне футболка и шорты :->

С: Даже не верится. На следующей неделе попытаюсь это исправить

Я: Сообщи когда

С: Хорошо. Спишемся позже

Двадцать седьмое августа...

Я: Скучно. Как байк?

С: Скучать лучше, чем быть облёванным. Байк снова в ходовом состоянии.

Я: Поздравляю! Я в нетерпении от предстоящего вечера. Из СПб приехал школьный друг. Как в старые времена

С: Вечера?

Я: Танцы в Три-Сексус. В одном клубе. Буду развратничать и всё в таком духе!

С: Ха. Будь осторожен

Я: Как и всегда. Несмотря на радостное возбуждение. Никуда не выходил, с тех пор, как ушёл от Генки

С: Ищешь нового мужчину?

Я: Ну... не совсем. Просто иду развлекаться

С: Будь осторожен и не одевайся слишком распутно. Не хочу неприятностей

Я: Поверь, мне хватило неприятностей

С: Согласен. Пришли потом фото

Я: OK

Я: Ну, что ты думаешь? Слишком распутно?

С: Сексуально. Определённо слишком распутно. Переоденься.

Я: Ханжа :-P

С: Напиши мне, когда доберёшься домой

Я: Ночь коту под хвост

С: ?

Я: Исми заболел, серьёзно заболел. Попросил меня остаться с ним дома. Думал даже везти его в больницу, но сейчас всё хорошо

С: Отстойно. Он в порядке?

Я: Думаю да. Завтра сходит к врачу, у него болит живот

С: Сожалею

Я: Я тоже. Друг уезжает завтра, так что никакого развлечения...

Двадцать восьмое августа...

С: Как Исми?

Я: Хорошо, будто ничего и не было. Док сказал, должно быть, газы

С: Хех

Я: Сильные газы

С: Сожалею о твоём провальном вечере. Но рад, что никто не видел тебя в том наряде

Я: Ревнуешь? ;)

С: Вот что ты думаешь? Должен идти, скоро в церковь

Я: Церковь?!?? Не отнёс бы тебя к типу парней, посещающих церковь

С: Так мы называем место для собраний клуба. Я стараюсь держаться подальше от блюд для пожертвований

Я: Смотри, чтоб не добавили святую воду тебе в пиво!

Первое сентября...

Я: Сегодня увижусь с мамой. Ненавижу тюрьму

С: Остерегайся СПО

Я: СПО?

С: Сотрудники правоохранительных органов. Тюрьма кишит ими

Я: ЛОЛ. Потому что я нарушаю так много законов?

С: Нет, потому что ты общаешься с плохой компанией :-> Неофициальный визит или что-то другое?

Я: Обычное посещение, сейчас стараюсь делать это каждую неделю, так как живу теперь ближе. Когда жил с Генкой, было сложнее добираться. Мама была недовольна, когда я приезжал к ней. Но звонки стоят слишком много $, так что посещение лучше.

С: Я понял. Братья пришли. Надеюсь, посещение будет приятным

Я: Спасибо

С: Пришлёшь фото?

Я: Ну, я не наряжался

С: Не волнуйся. Присылай. Хочу увидеть тебя сегодня

Я: Окей :)

Я ненавижу окружную тюрьму.

Я провёл слишком много часов в зале ожидания, хотя знаю, что это, вероятно, лучше, чем посещать настоящую тюрьму. Здешние ребята смотрят на меня, как на мусор, а порой и лапают при обыске.

Такова цена за встречи с мамой.

Они завели меня в маленькую комнату с вмонтированным в пол столом, похожим на те, что в Макдоналдсе, где нельзя передвинуть стулья. Только здесь не стулья, а всего лишь табуреты, и всё вокруг белое. Спустя несколько минут дверь распахнулась и вошла мама. Она была одета в странный комбинезон, и даже притом, что это должен был быть самый уродливый предмет одежды на земле, мама выглядела фантастически. Серьёзно. Моя мама всегда была сексуальной, и это выводило меня из себя в старших классах. Но глядя на то, как она вышла, я мог сказать, что её спина болела сильнее, чем обычно. Она страдала от межпозвоночной грыжи, но не имела медицинской страховки, чтобы вылечить её. Врачи хотели провести операцию, но тюрьма не хотела за неё платить, так что мама застряла в подвешенном состоянии.

Я встал и обнял её.

— Привет, мам, — прошептал я ей в волосы, которые выглядели безупречно, хотя у неё не было никаких средств для укладки.

Ну как её волосы в тюрьме могли выглядеть лучше, чем мои после двухчасовой попытки уложить их? Всего лишь ещё одна тайна моей сумасшедшей, любящей и порой невероятно непереносимой матери.

— Привет, детка, — ответила она, крепко меня обняв.

От неё слабо пахло сигаретами, запах которых многие сочли бы отвратительным, но я считал странно успокаивающим, уже давно их дым не заполнял наш дом. Это навеяло мне воспоминания о том, как, когда мы были маленькими, она приходила домой поздно ночью после работы. Она заходила в спальню, которую я делил с Исми, и целовала обоих, желая спокойной ночи. Этот лёгкий аромат дыма был запахом комфорта и безопасности.

Мы разорвали объятия и расселись.

— Ну, как у тебя дела? — спросила она.

Я наложил толстый слой маскирующего средства, чтобы скрыть синяки, но её глаза видели сквозь него.

— Генка?

— Ага, — произнёс я, покраснев. — Я сглупил, вернувшись туда один, чтобы забрать вещи. Он был пьян.

Её губы сжались, глаза наполнились слезами гнева или разочарования, я не мог сказать точно.

— Хотела бы я сейчас быть на свободе, — сказала она. — Я бы убила этого подонка.

— Мам! Не говори так, они наверняка подслушивают, ещё подумают, что ты говоришь это серьёзно.

Она приподняла бровь, и я понял, что она была серьёзна в каждом слове. Без сомнения, характер у мамы был вспыльчивый. В первую очередь, именно он и довёл её до тюрьмы. Но мне очень нравилось то, что она всегда защищала своих птенцов, ещё когда мы были маленькими, да и сейчас тоже. Моя мама не была идеальной, но, когда нужно, она становилась ангелом мщения, а это намного больше, чем разборка с одним школьным хулиганом.

— Он не побеспокоит меня снова, — произнёс я быстро. — Один мой друг поговорил с ним.

— Друг? — спросила она.

— Ну, вообще-то друг Исми. Он байкер.

— Понятно, — сказала мама. — С каких это пор Исми стал тусоваться с байкерами? По мне, так ему по уровню ближе геймеры.

— С тех пор, как я переехал обратно в наш дом, — пожав плечами, ответил я. — Он выполняет для них какую-то работу. Я не знаю подробностей.

— Они хорошие или плохие байкеры?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь что.

Я нервно рассмеялся.

— Ну, как по мне, они хорошие. Немного грубые и пугающие, но с ними я в порядке.

Её глаза прищурились, изучая меня. Я нервно поёрзал, снова краснея. Мама всегда видела меня насквозь.

— У вас только «общение» или что-то большее? — спросила она.

Я снова пожал плечами, и она усмехнулась.

— Что ж, будь осторожен. Байкеры могут быть крутыми, но хардкорные ребята живут в отличном от нашего мире.

— Ага, взял на заметку, — язвительно ответил я. — У нас ничего серьёзного, в основном просто флирт.

Ей не нужно было знать все детали. Неужели кто-то действительно захочет рассказать своей маме о самом лучшем в их жизни оргазме?

— У меня тоже есть новости, — произнесла она с блеском в глазах.

Ох-ох, мне был знаком этот блеск.

— Какие? — с беспокойством спросил я.

— Ну, я возобновила общение кое с кем. С мужчиной. И у нас всё серьёзно.

Это привлекло моё внимание.

— Как, объясни мне, ты делаешь это, сидя в тюрьме? — воскликнул я. — Клянусь, ты, как магнит. Каким образом ты собираешь вокруг себя столько парней?

Она хихикнула, сразу выглядя моложе своих лет.

— Ну, я, может быть, и старею, но пока не умерла, — ответила она. — Он пришёл ко мне ненадолго, после того, как я попала сюда. На самом деле, он посещал меня пару раз в неделю.

— Кто?

— Иван.

— Не может быть, — пробормотал я, ошеломлённый. — Иван, наш арендодатель?

— Ага, — подтвердила она, выглядя невинной овечкой. — Ты вероятно не знал, но у нас была интрижка много лет назад...

— Я знаю, — ответил я. — Я также знаю, что он был женат.

Она соизволила смутиться.

— Все мы совершаем ошибки. Но ты должен знать, что мы оба чувствовали себя виноватыми. Потому мы и разошлись. Его жена так и не узнала. Она погибла около трёх лет назад в автокатастрофе. Мы с Ваней так долго избегали друг друга, что это стало привычкой, но, полагаю, когда он прочитал обо мне в газете, то вспомнил обо мне.

Только моя мать может прийти к тому, что найдёт свою любовь, пытаясь напасть на двух полицейских. Очевидно, Иван был идиотом.

— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

Я покачал головой, не зная, что сказать. Наконец, мне удалось произнести:

— Ну, мам, я думаю, это хорошо. Что он думает о произошедшем?

— Он знает, что у меня есть некоторые проблемы, но сейчас я протрезвела, и это помогло мне разобраться в отношениях, — сказала она.

Это было правдой: она присоединилась к АА (анонимные алкоголики) ещё до её небольшого инцидента. Мы пытались образумить маму насчёт её пьянства, после того, как Исми нашёл её прошлой зимой за домом валяющуюся в снегу. Чудо, что она вообще выжила.

— Теперь я осознала, что нужно разобраться со своими эмоциями или я буду... расстроена.

Это было ужасное преуменьшение.

— Разве ты не должна пока воздерживаться от отношений в первый год членства в АА?

— Когда я выйду на свободу, будет почти год, — ответила она. — Я бы вышла немного раньше за хорошее поведение, но они не из-за всей этой ситуации с полицейскими не дают мне никаких поблажек.

Мы смотрели друг на друга, вспоминая тот день. Она вздохнула.

— Я никогда ничего не делаю наполовину, ведь так?

Я покачал головой, печально улыбаясь.

— Что верно, то верно.

— Я перееду к нему, когда выйду на свободу. Полагаю, это хорошие новости для вас с Исми. Вы получите дом в ваше полное распоряжение.

Я пожал плечами.

— Думаю да, если это то, чего ты хочешь. Меня немного беспокоит это, но если ты счастлива, то и я рад.

Напряжённость спала с её лица, и она улыбнулась.

— Спасибо тебе, детка, — прошептала она. — Я переживала о том, как сказать вам. Ты расскажешь за меня Исми? Он уже месяц не посещал меня, я волнуюсь. У вас всё хорошо?

Я подумал о том, как ответить на её вопрос. Я не знал, что конкретно не так с Исми, но что-то определённо происходило. И как это объяснить?

— Он немного приболел, — наконец, произнёс я. — И похудел. Но он отмалчивался, а когда я спросил, то просто отшил меня. Хотел бы я рассказать тебе больше.

— Спасибо и на этом, — сказала она. — Передашь, что я люблю его?

— Передам.

Первое сентября, вечер...

Я: Что ж, это было весело

С: ?

Я: Встретился с мамой. У неё всё хорошо, и она даже поделилась сумасшедшими новостями. Собирается замуж

С: Это хорошо?

Я: Не уверен. Он – владелец нашего дома. Когда-то у них была интрижка, но он был женат. Жена умерла пару лет назад

С: Хороший мужик?

Я: Изменял своей жене

С: Один раз или регулярно?

Я: Кратковременные отношения с мамой. Говорит, они оба чувствовали себя ужасно, закончив их. Это объясняет, почему мы так мало платим за дом

С: Охренеть

С: Он тебе нравится?

Я: Наверное. Он всегда был добр ко мне. Она переедет к нему, когда выйдет из тюрьмы.

С: Тогда порадуйся за маму.

Я: Попытаюсь

Третье сентября...

С: Когда у тебя ближайший выходной?

Я: Четв. А что?

С: Хочу приехать

Я: Буду рад :)

Шестое сентября...

Я критически осматривал своё лицо, отчаянно желая не нервничать. Ранку на ранее разбитой губе уже было не разглядеть, а синяки, к счастью, уже выцвели. Осталось, конечно, несколько желтоватых пятен.

В целом, я снова выглядел, как человек.

Серж вот-вот подъедет. Дорога занимала чуть больше трёх часов, а в семь утра перед выездом он написал мне. Я не мог охарактеризовать наши отношения, но он хотел увидеться со мной, а не Исми, и он ехал один. Это должно было что-то значить. И я ведь не мог быть просто мальчиком на вечер, когда мы ещё даже не переспали.

Услышав, как Серж поднялся по лестнице и остановился у двери, я чувствовал себя неловко. Серж постучал в дверь.

— Ты там, сладкая попка? — позвал он.

Я открыл дверь, и его взгляд тут же упал на мою грудь, две верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты.

— Не называй меня сладкой попкой, — огрызнулся я, а он улыбнулся и выставил палец, чтобы щёлкнуть меня по носу.

— Сучёныш.

— Грубиян.

— Всегда.

Мы одновременно засмеялись, и он притянул меня в свои объятия, даря мне приветственный поцелуй, который заставил меня забыть обо всём. В то время, как его язык исследовал мой рот, его руки обхватили мою попу и приподняли, прижимая к своим бёдрам. Животом я почувствовал его эрекцию, и искорки наслаждения пронзили меня. Трудно поверить, что я мог так возбудить этого красивого, наводящего ужас байкера.

В конце концов, необходимость дышать одолела меня, и я, отстранившись, взял его за руку и повлёк за собой в гостиную на диван. Он осмотрелся, остановив свой взгляд на трубке Исми на кофейном столике.

— Твой брат здесь?

— Всё ещё в кровати, — сказал я. — Он вообще-то не жаворонок.

Он издал печальный смешок.

— Я тоже, но этим утром встал довольно рано.

Я весь затрепетал: ему так не терпелось увидеть меня, что он встал рано!

— Так ты приехал по делу? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.

Он покачал головой.

— Нет, детка, к тебе.

Я улыбнулся ему, как идиот. Всё не могло быть настолько круто.

— Итак, чем ты хочешь заняться?

Он вскинул бровь.

— И ты ещё спрашиваешь?

Я нервно засмеялся. Он, может, и был великолепным, но я не мог так просто взять и прыгнуть к нему в постель. Мне нужно было немного разогреться для начала.

— Хм, как насчёт того, чтобы посмотреть окрестности, или мы можем спуститься к реке?

Он одарил меня понимающим взглядом.

— Трусишка.

— Возможно.

— Хорошо, сделаем это по-твоему. Хочешь упаковать обед с собой или перекусим где-нибудь?

Я подумал о своём банковском счёте, растущем, но всё ещё низком, и решил, что устроить пикник было бы неплохо.

— Дай мне десять минут, и я соберу нам что-нибудь.

— Тебе также лучше переодеться.

— Зачем?

— Затем, что ты не сможешь ехать на мотоцикле в этом безобразии. Надень джинсы.

— Я никогда раньше не ездил на мотоцикле.

Серж наклонился и подарил мне быстрый поцелуй в губы.

— Жду не дождусь, когда стану твоим первым, детка.