Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Таинство Нефритового Греха. Седьмая часть

Серж:

Господи. Боже. Мой.

Вэл.

Весь Вэл.

Весь мой.

Я в его тугой заднице, заполняю его своей спермой.

Грёбаное совершенство.

Его лёгкое, ровное дыхание обдувало мою влажную грудь, он заснул.

— Вэл, — тихо позвал я, пробуждая его ото сна. Я проскользнул двумя пальцами между крепкими половинками его задницы и просунул их во влажную шелковистость хорошо оттраханной дырочки, в которой был целый океан моей спермы.

Вэл инстинктивно качнул бёдрами, и стон сорвался с его губ. Внезапно его голубые глаза широко распахнулись, а потом подёрнулись поволокой, пока он извивался на моей руке.

— Серж... — простонал он, осипшим ото сна голосом. Он вытянул руки и ухватился за бортики ванны, а я должен был зажать своё кольцо в губе, просто, чтобы сохранить спокойствие; он выглядел так чертовски прекрасно, объезжая мою руку.

Его розовые, крупные соски отвердели, тяжёлые яйца и стальной ствол налились, губы раскрылись, вздохи вырывались из них с каждым толчком. Неспособный больше игнорировать свой член, я вынул пальцы и погрузил его прямо в него.

Блядь!

Потрясённым взглядом, Вэл уставился прямо на меня, и я ухмыльнулся. На этот раз, я всё контролирую — швы идут ко всем чертям. Захватив его бёдра, я развернул нас в воде, уложив Вэла на спину. Он взвизгнул, когда я поднялся над ним, обвивая свои руки вокруг его спины, и почувствовал, что его ноги обернулись вокруг моей задницы. Он застенчиво мне улыбнулся, пока я неустанно долбил его задницу, вырывая стоны из его горла, а его ногти впивались в мою кожу, с каждым движением наши груди тёрлись друг об друга.

Очень скоро он кончил. Я последовал сразу за ним.

Мы оба тяжело дышали, когда Вэл убрал волосы с моего лица, пригладив их.

— Это был лучший способ проснуться, — хрипло сказал он.

Усмехнувшись в ответ на это, я сказал:

— Начиная с с-сегодня так б-будет каждый грёбаный д-день.

— Ты обещаешь?

Я кивнул медленно и многозначительно.

Маленькие ручки двинулись вниз по моей груди, осторожно прослеживая мои швы.

— Как ты себя чувствуешь?

Мне больно, я обозлён на нацистских ублюдков, но так чертовски хорошо.

— Х-хорошо.

Вытащив по-прежнему твёрдый член из своего мужчины, я встал на колени и распрямил свою затёкшую спину, морщась от возникшего жжения в крепких швах перекрывающих множество шрамов на моём теле... в том числе ублюдочную свастику на груди, которую уже не стереть.

— В-выбираемся. Вода х-холодная.

Когда я посмотрел на Вэла, то буквально перестал дышать. Сейчас он мой. Никто не отберёт его у меня.

Когда я протянул ему руку, обычно мягкое выражение его лица, сменилось на хмурый вид. Я вопросительно приподнял бровь.

Игнорируя меня, Вэл встал и вышел из ванны без моей помощи. Мои челюсти сжались. Я не какой-то там слабак, но, потом он шагнул ближе и сжал мою руку, настаивая:

— Позволь мне позаботиться о тебе. Это моя работа... как твоей бляди.

Я закрыл глаза, наслаждаясь тем, что он только что сказал... «моя блядь». Мой старик был чертовски прав; мне в жизни достаточно три вещи: мой Харли, моя Фендер... и любовь моей бляди Вэла; только Вэла.

Улыбаясь, Вэл, обернул меня полотенцем, а затем себя, и мы пошли — блядь, тупо медленно потащились — к кровати.

Мы остановились у стула, и он усадил меня на него.

— Я должен сменить постельное бельё. Это испачкано кровью. — Он обхватил мои щёки, поглаживая свежие порезы. — Потом мы поспим. Ты должен отдохнуть.

— Рядом с т-тобой, д-да?

Широко улыбнувшись, Вэл ответил:

— Да, рядом со мной.

Вэл нежно поцеловал меня в лоб, и я откинулся на спинку стула, чтобы смотреть на него, пока он застилал свежевыстиранные чёрные простыни.

Взяв свою Фендер, я приложил его к талии и начал бренчать, ловя счастливую улыбку, возникшую на губах Вэла, который немного замер, как только услышал вибрацию струн. В тот момент, когда начал петь «Gospel» группы The National, я поблагодарил Аида за то, что вернулся сегодня, в мой клуб, к моим братьям... к моей бляди.

Когда я собирался выйти к ним, в этом не было никакой уверенности. Я разнёс семь нацистских черепов с помощью Узи, прежде чем оставшиеся два повалили меня на пол. Привязанный к стулу, изрезанный, избитый, истекающий кровью — но: ублюдки забыли про моё лезвие. Какая ирония, мой любимый немецкий нож, лезвие, которое я всегда прятал в своём жилете. Перерезав горло одному скинхеду, я погрузил пять дюймов стали в сердце другого, но только после того, как получил и свою порцию веселья. Я проделал свой обратный путь, потому что пара голубых волчьих глаз звала меня домой.

— «Милый, можешь ли ты обуздать мою склонность к греху? Соблазны взывают ко мне...» — когда я закончил последний аккорд, то поднял глаза и увидел, что Вэл сидел передо мной на коленях и слушал, как я играю.

— В кровать? — спросил он, его глаза блестели, я осторожно убрал Фендер в сторону. Он взял меня за руку, чтобы помочь мне лечь на матрас. Нервничая, Вэл лёг рядом со мной, и я снял своё полотенце, указав ему кивком подбородка сделать то же самое.

Мы оказались лицом к лицу на наших подушках, и я потянулся, чтобы взять его за руку.

— П-почему ты с-сбежал из с-секты?

Каждый мускул в его теле, казалось, напрягся, и слёзы мгновенно наполнили глаза.

Я не говорил, просто ждал, когда он откроется мне.

Спустя несколько минут, он прошептал:

— Они убили моего брата. Я не мог остаться. Он сказал мне бежать, я сделал, как он просил.

Моя губа гневно искривилась, и живот скрутило от отвращения. Вэл попытался закрыть своё нагое тело рукой, словно замёрз. Подняв одеяло, я укрыл его. Он благодарно улыбнулся и придвинулся ближе.

— Они будут искать меня. Они никогда не остановятся. Они считают, что я ковчег, который спасёт их смертные души.

Взглянув на татуировку на его запястье, я провёл пальцем по письменам, потом ещё раз посмотрел на Вэла.

— Конец света настигает нас. Мой смертный брак есть акт, который должен произойти для переселения моих людей — Ордена — в рай.

И снова это механически заученное дерьмо полилось из его рта. Глаза остекленели и всё такое.

— Т-т-ты... — Я остановился, глубоко вдохнул, успокоился, и попытался снова. — Т-ты н-никогда не покинешь м-меня. Они п-придут за т-тобой, но д-должны будут п-пройти через м-меня... через П-палачей.

Его напряжённое лицо расслабилось.

— Серж... Я никогда не захочу оставить тебя, но...

— Я с-смогу защитить т-тебя, — прервав, заверил я его.

— Знаю, что сможешь, — заявил он и прижался к моему боку.

Грёбаная тяжесть сформировалась в моём животе. Я всегда чувствовал, когда что-то не в порядке. Это чувство возникло с тех пор, как появился Вэл; и сейчас оно только усилилось.

— А что у тебя? — прошептал Вэл, поглаживая пальцами мой напряжённый бицепс.

— Ч-что?

— Твоя мать? Что с ней случилось? Кто она была?

Я издал короткий смешок.

— Клубная шлюха. О-оставила моего с-старика из-за п-подонка Диабло.

— Диабло? — в замешательстве произнёс он.

— М-мексиканский мотоклуб. Соперники. С тех пор в-воюем. Мой старик у-убил мою мать, к-когда мне было десять. Санчес, их П-През, убил моего старика в п-прошлом году. Через два д-дня я убил Санчеса.

Он опёрся на моё плечо своей рукой, лицо Вэла было грустным.

— У тебя была такая беспокойная жизнь. Ты был окружён множеством смертей. Я всегда удивлялся, почему в качестве эмблемы у вас Аид, дьявол. Я видел фреску, когда оказался здесь. Это так странно, поклоняться ему.

— Не в-в этой ж-жизни.

Он поднял свои чёрные брови, и мои губы дрогнули. Отодвинув его, я развернулся на кровати и спустил ноги на пол.

— Куда ты идёшь? Тебе надо отдохнуть. Ты всё ещё ранен, помни об этом! — запротестовал он.

Я махнул рукой, выражая несогласие. Я потянулся к его чёрному одеянию и бросил его ему:

— Надень.

Он с любопытством смотрел, когда я влез в свои джинсы. Я встал, протянул руку, и повёл его вниз по пожарной лестнице во двор.

Я вывел его из дверей в ночной летний ветерок, слышалось пение сверчков и больше почти никаких звуков. Он выпучил глаза от беспокойства, когда мы вышли из клубного дома. Слишком много дерьма произошло за последнее время, чтобы Вэл чувствовал себя здесь в безопасности. Высокий забор окружал нас, колючая проволока щетинилась по верху, а на каждом углу установлены камеры слежения. Стоянка байков в углу двора, Харли и Чопперы братьев выстроились в линию.

Я тихонько тронул Вэла за руку.

— Т-туда.

Он заправил локон за ухо и позволил мне привести его к западной стороне двора. Я чувствовал дрожь в его ногах, когда он снова увидел фреску.

Прижав его к своей груди, я положил руки ему на плечи и наклонился к его уху.

— Хочу, чтобы т-ты встретил А-Аида и П-Персефону, его ж-жену.

Небольшой вздох сорвался с его губ, и он переступил босыми ногами, шея выгнулась назад, пока он смотрел на роспись в благоговейном трепете — нет, смотрел на богиню в благоговейном трепете. Я отступил назад, давая ему пространство, и сложил руки на груди не в состоянии перестать смотреть на него.

Вэл поднял руку и провёл пальцами по бледному лицу Персефоны.

— В общине нам не разрешали фотографии или картины. Они считались ложными идолами, но я никогда не видел ничего прекраснее, чем этот портрет. Персефона красивая.

Вэл посмотрел на меня и широко улыбнулся, демонстрируя идеальные зубы. Он повернулся, чтобы проследить очертания длинных чёрных волос богини.

Блядь. Я был покорён этим мужчиной.

Вэл снова повернулся, взглянув на меня из-под ресниц. На его лице отражалось смущение.

— Богиня похожа на мою мать. У неё глаза такого же цвета.

Я шагнул вперёд, чтобы встать рядом с Вэлом.

— В тот день, к-когда я увидел тебя, ты н-напомнил мне её. З-застрял со мной на в-все эти годы.

Молчание Вэла говорило о многом. Я переступил с ноги на ногу, внезапно занервничав.

— Т-ты знаешь, к-кто есть о-остальные л-люди на этой к-картине?

Он указал на центральную фигуру, с бездушными глазами и в тёмных одеждах, его голос слегка дрожал:

— Аид. Я знаю, он и есть Сатана. — Он поджал губы, и его очаровательная угрюмость вернулась. — Он выглядит так же, как дьявол в Писании.

Я указал в направлении коричневой скамейки через двор.

— Присядь.

Вэл последовал моему указанию, и мы направились на моё любимое место напротив фрески, где я любил сидеть, курить и думать. Конечно, именно здесь я предпочитал думать о нём. Хотя не скажу ему об этом, или о том, как чертовски странно то, что он сейчас сидит рядом со мной.

Вэл устало сел, его руки легли на колени, перед тем, как он прислонился ко мне.

— Ты с-слышал про г-греков?

— Да, немного. Сейчас представляю, что это совсем мало. За последнее время я понял, что то немногое, чему нас учили в общине о жизни за её пределами, было ложью.

Усмехнувшись, я ответил:

— Д-древние греки не в-верили в единого б-бога. Они в-верили во множество б-богов.

Он ахнул и приложил руку к сердцу.

— Это богохульство! Есть только один истинный Бог.

Я пожал плечами, вытащил курево из заднего кармана джинсов и закурил. Религия не играет никакой роли в моей жизни, и мне плевать, если этим я задел чьи-то чувства. Байкеры не были столь любезны, чтобы соответствовать пожеланиям общества. На самом деле, у них была чертовски полярная позиция.

Вэл закашлялся.

— Почему ты вдыхаешь это?

— Это... это... — Я сделал паузу и прочистил горло. — Успокаивает меня, — сдержанно ответил я.

Видя его сморщившийся носик, я не смог удержаться от улыбки.

— Но это воняет, — воскликнул Вэл.

Я засмеялся.

— Ты так д-думаешь, д-детка?

Он уверенно кивнул, его красивое лицо стало забавным. Я бросил окурок на землю, повернулся и нажал на кончик его носа:

— И именно поэтому ты н-никогда не начнёшь курить это дерьмо. Т-так?

Я был таким милым... игривым. Дерьмо! Кай за это сделает во мне новую дырку.

— Правильно. — Вэл согласился и смотрел на меня несколько секунд, прежде чем подвинуться на скамейке, смещаясь ближе к моей вытянутой руке.

— Ты говорил о греках, Серж.

Снова сделав глубокий вдох, я начал.

— С-согласно учению древних г-греков, было т-трое братьев богов: Зевс, П-Посейдон и А-Аид. Они свергли их о-отца, правящего б-бога К-Кроноса, в бою. Они т-тянули жребий, чтобы решить, какими областями к-каждый из них будет повелевать, т-теперь, когда К-Кронос с-сослан.

Вэл расположился ближе.

— Что случилось дальше?

— З-Зевс получил в-власть над небом, П-Посейдон над водой, и А-Аид над подземным миром — не ту р-работу, которую каждый из них х-хотел на самом д-деле. Я показал на картину подземного мира: тёмные реки, равнины, охваченные пламенем, отвратительно ужасные фигуры демонов.

— Таким образом, подземный мир — это ад? Аиду был дан Ад? Как жаль.

Я издал тихий смешок на то, как он говорил, словно герой древней дерьмовенькой повести с небольшим старым добрым протяжным техасским акцентом.

— Да и н-нет.

— В чём отличие?

— Подземный м-мир — это вход во в-всё, во все м-места, куда душа может попасть после с-смерти. Когда л-люди умирают, они отправляются в п-преисподнюю, где их с-судят по делам земным, и одних о-отправляют в Э-элизий, который как н-небеса, я полагаю. Река з-забвения, Лета, из которой души п-пьют, чтобы забыть свою ж-жизнь, чтобы иметь возможность снова в-возродиться. Или, если души в-вели н-неправедную жизнь, их отправляли в T-Тартар, который, как т-ты думаешь, и есть Ад — с-самое худшее место из в-возможных. Аид п-правил всем этим, у-убеждаясь в том, что к-каждый получает по з-заслугам.

Вэл притих. Я подумал, что это слишком много для него, чтобы принять сразу, когда он сказал:

— Это река на картинке называется Стикс, да?

— Верно.

Он приподнялся, изучая большую реку, потом его волчьи глаза уставились на меня.

— Если Лета является рекой забвения, то, что символизирует река Стикс?

Я выдохнул сдерживаемое дыхание.

— Ненависть.

Вэл провёл пальцем по моей израненной щеке, на его лице застыло сожаление.

— Они представляют собой такие печальные вещи.

Я положил руки поверх его ладоней, размещая их на своих щеках.

— Да, д-детка, так и есть. Жизнь т-тяжела. С-смерть ещё сложнее. Нет с-смысла посыпать д-дерьмо сахаром.

— Почему твой клуб пожелал быть названным в честь скорбной части истории, неудачной — почему не назваться в честь бога неба или бога воды?

На его лице отразилось волнение, потом надежда. Он думал, что нашёл нам лучший путь, нашёл нам искупление — это было самым странным из того, что я слышал в течение длительного грёбаного времени. Даже если в этом нет смысла.

— Г-головное отделение — п-первый к-клуб — Палачей Аида б-было создано з-здесь, в Остине. Мой дед был о-одним из основателей. Он в-воевал во В-Вьетнаме. Грёбаная в-война вытрахала ему м-мозги. Не смог с-справиться с жизнью, к-когда в-вернулся обратно. Единственное, ч-что он знал, это как убивать и е-ездить на Харли. Не удалось задержаться н-на грёбаной р-работе. О-он и многие ветераны, к-как он, создали этот мотоклуб. Они в-всегда были м-моей семьёй. Н-не знаю ничего д-другого.

Я мог видеть на его лице, он до сих пор не понял это.

— Д-детка, ветераны видели такое д-дерьмо, что н-не могли спать по н-ночам. О-они делали вещи, которые внушили и-им страх с-смерти. Не было никакого бога неба, бога в-воды или любого другого бога, способного в-вытащить их из жизни в а-аду. Когда они вернулись в США, то в-воспринимались, как палачи, н-насильники, убийцы д-детей. Когда л-люди у-услышали, что война заставляла их д-делать, они были изгнаны из общества, о-отвергнуты. Так же, как был изгнан А-Аид. Если ты ж-живёшь в аду достаточно долго, д-детка, ты и сам с-становишься грешником. Зачем пытаться б-быть хорошим, когда л-люди уже решили, что ты слишком и-испорчен, чтобы с-спастись?

Он вздохнул и положил руку на мою голую грудь.

— Ты не такое уж зло, как думаешь, Серж. Ты хороший человек.

Я хотел в это поверить, согласиться, но он заслужил правду.

— Да, д-детка, я зло. На мне г-грехов больше, чем ты сможешь п-представить. — Я провёл руками по лицу. — Пришло в-время и-истины. Я плохой... о-отравлен в моей грёбаной проклятой д-душе.

Выражение лица Вэла стало озадаченным, и он отстранился от моей руки. Внезапно, он встал, и я подумал, что он собирается бежать. Мои челюсти сжались, приготовившись к неизбежному, но вместо этого он всматривался в картину, стоя ко мне спиной, его чёрные длинные волосы разлетались по ветру.

Чертовски красиво.

Обернувшись, Вэл встал между моими ногами и посмотрел вниз — на меня. Я видел, как дрожат его пальцы, как он прикусил полную нижнюю губу, потом он поднял руку и нежно провёл пальцами по моим волосам.

Я прижался к его рукам. Мне двадцать шесть лет, и вот от одного прикосновения я готов был кончить себе в штаны.

— Д-детка.

— Тебя не должны были называть ненавистью, Серж.

— Я-я делал разное д-долбаное дерьмо. Честно говоря, я н-не собираюсь меняться. Я п-проклят. Я с-смирился с этим.

Вэл просто смотрел на меня и продолжал зарываться маленькими ручками в мои волосы.

— Ты не сделал мне ничего, кроме добра.

Сглотнув, я прохрипел:

— Только тебе.

— Почему только мне? — спросил он, нахмурившись.

Я пожал плечами, взял его за руку, и переплёл его пальцы со своими. Когда я посмотрел на его сморщившийся носик, то поцеловал его в центр ладошки.

— Н-не спрашивай о т-таком д-дерьме.

— Почему нет? — прошептал он, глядя, как я ласкаю его руку.

— П-потому что у меня нет г-грёбаного о-ответа. Никогда, я н-не был т-таким ни с кем... кроме т-тебя.

Со вздохом, я уткнулся головой в его плоский живот. Отпустив руку, я схватил его за талию. И держался очень крепко. Это чувство сбивало меня с ног, я получил грёбаный нокаут уже в первом раунде. Я чувствовал, как он расслабился в моих объятиях, коснулся пальцами моей головы.

— Я о-объясню т-тебе, Вэл. Я у-убиваю людей. М-мне даже нравится это, и-и... — здесь нужно нанести решающий смертельный удар, — я б-буду делать это с-снова и снова. Такова м-моя жизнь.

Его дыхание участилось, и он схватил меня за запястье так чертовски сильно. Вэл неуверенно встал, и я убрал свои руки от его лица. Он снова подошёл к фреске, оставив меня на скамейке, и провёл рукой по лицу Персефоны.

— Я уже знаю достаточно много о тебе, Серж. Я не слепой и не глухой по отношению к происходящему здесь. Но ты не можешь отправить меня прочь.

Он подошёл снова и оседлал мои бёдра, прижимаясь своим лбом к моему, когда я схватил его за задницу.

— Персефона, богиня, жила с Аидом, разве нет? Она поддерживала его, даже когда другие думали, что она поступает неправильно?

Я медленно кивнул.

Его длинные ресницы опустились, а затем взлетели вверх.

— Она влюбилась в тёмного господина, хотя это кажется неправильным, так?

Я снова кивнул. К чему он, чёрт возьми, ведёт?

Он счастливо вздохнул и покраснел.

— Так же, как и я.

Я замер и, положив руку на его лицо, чуть отвёл его назад, замечая, как румянец проступает на его бледных щеках. Он сказал, что любит меня? Блядь. Он сказал, что, нахрен, любит меня. Я прижал свои губы к его губам и усадил его на свой твёрдый член.

Вырвавшись со стоном, Вэл спросил дрожащим голосом:

— Любил ли Аид Персефону в ответ? Несмотря на недовольство других, хотел ли он, чтобы она оставалась на его стороне?

Выдохнув с трудом, я ответил:

— Да... да, он х-хотел... ч-чертовски сильно. — В ответ он широко улыбнулся и эта улыбка выбила весь проклятый воздух из моих лёгких, и на этот раз его губы прижались к моим, потом мгновенно оторвались и он начал полизывать мою кожу по линии подбородка, переходя за ухо, нашёптывая:

— Я хочу тебя снова...

Держа его за крепкую задницу и наплевав на то, что швы могут разойтись, я встал с ним, обхватившим мою талию ногами. Вдохновлённый его удивлённым вскриком, я направился к пожарной лестнице в свою квартиру, маленькие ручки Вэла уже расстёгивали молнию и сжимали мой член.

Я замер.

Я не собирался ждать, пока мы войдём в комнату.

Уложив его на спину на деревянной лестнице, я приспустил его чёрные кожаные брюки, без белья, приложил член к его входу... Затем дверь на лестницу распахнулась.

— Чёрт! Серж! Я...

Кай.

Вэл завизжал от смущения, обхватив руками мою спину, голые яйца прижимались к моей груди, когда я заслонил его своим телом. Я смотрел на своего заместителя, и в моём взгляде читалась чёртова смертельная угроза.

— П-пошёл на хрен о-отсюда! — приказал я.

Кай прикрыл дверь, но оставил щёлку, чтобы прокричать:

— През, у нас тут есть дела.

— Позже! Я-я б-блядь з-занят!

— През! Мы должны действовать быстро. — Я слышал твёрдость в его голосе. Серьёзность его тона подсказала мне, что что-то произошло.

В отчаянии я застонал, мой член пульсировал от боли. Я был ещё наполовину в тёплой заднице Вэла, когда моя голова упала ему на грудь.

— Вэл, иди в к-кровать. У меня к-клубные д-дела, — пробормотал я в его затвердевшие соски, напоследок вобрав в рот его сосок.

Застонав, он поднял лицо, разочарование мелькнуло в его глазах, и он запечатлел долгий поцелуй на моих губах. Затем пошёл наверх. Я застегнул ширинку на джинсах и взлетел вверх по лестнице, хлопнул дверью у долбанной рожи Кая.

Он отшатнулся, держась за нос.

— Чёрт, Серж! Какого фига?

— П-прервёшь меня и м-моего м-мужчину снова, и я сниму т-твой скальп своим Б-Боуи!

Вытирая брызги крови со своего подбородка, Кай снова принял серьёзный вид. Я слишком хорошо знал этот взгляд.

— Тогда готовься к большей крови, През, — предупредил меня Кай сквозь стиснутые зубы. — Потому что мы только что поймали крысу.

— Ч-что? — проворчал я, мою челюсть уже заклинило, и питон сдавил горло, отнимая мой голос. Теперь я вынужден был жестикулировать, не мог говорить, когда гнев кипел внутри меня.

Кай закончил вытирать рукавом своё окровавленное лицо.

— Нацистское дерьмо никогда ещё не было прямо рядом со мной. Не могу выкинуть это из головы.

«Почему? Враги и раньше были у наших ворот».

Он начал качать головой вперёд-назад, пока не упёрся спиной в стену лестничной клетки.

— Ты пошёл за нациками в одиночку. — Напомнил он и посмотрел прямо на меня. — За что, кстати, я всё ещё намерен надрать тебе задницу. Но когда Вэл постучался в мою комнату и сказал мне, что ты сделал, я проверил плёнки охраны.

«Да. И что же?» — спросил я жестами.

Кай провёл рукой по шее соответствующим жестом.

— Пустые. Многие из них. Некоторые ублюдки затёрты с записей. Не удалось получить изображение внедорожника, тех мужчин. Ничего.

«Блядь!»

— С плёнки вырезан час до того момента, как ты уехал за Кланом. — Он снова покачал головой. — Это было сделано кем-то своим. И я узнал, кто это сделал.

Мои руки беспокойно сжались, и я начал облизывать своё кольцо в губе. Мои новые шрамы вдруг начали пульсировать по всему телу от напряжения.

Крыса. Чёртова крыса. Я это знал.

«Довольно стоять и красоваться передо мной. Кто, блядь, это?»

Кай вздохнул, прежде чем снова уставиться на меня прищуренными глазами.

— Пит.

Дерьмо.

— Я, чёрт подери, проверял его сам, Серж. Брат всё равно, что ребёнок. Довольно худой, довольно невысокий, но у него стальные яйца, когда он в дороге и благословенная рука, когда он держит гаечный ключ. Моя детка никогда не ездила так хорошо, как после его обслуживания. Пару месяцев спустя он бы получил патч, без сомнений. Наверное, ему бы также дали и работу на полный рабочий день в мотомагазине.

Кай начал что-то вынимать из кармана.

— Но когда я что-то подозреваю, то начинаю копать, сам знаешь. У всех комнаты оказались чистыми. У всех, кроме него.

Кай передал небольшой диск и чёрный сотовый телефон.

— На диске отсутствующие кадры, плюс сообщения на телефоне, посланные на какой-то неизвестный приватный номер, где указаны место и время сделки с русскими, поездки на пикник и времени, когда ты будешь здесь на территории. Он не рассчитывал, что ты поедешь кататься с Вэлом и первым найдёшь Клан. Говнюк даже сообщил о том, что мы взяли нацика, который убил Ло.

Мои руки сжались в кулаки, ломая тонкий серебристый диск. Кай выхватил телефон до того момента, как он тоже стал бы трухой.

«Где он?» — нетерпеливо обозначил я.

— Только что вызвал его. Прибудет через десять минут. Все остальные в баре. Они ничего не знают, пока.

Подойдя, я в благодарность хлопнул Кая по спине.

Схватив меня за руки, он оттолкнул меня.

— Ты в порядке?

Я кивнул. Вот и стало ясно, почему крыса той ночью пряталась в тени сарая, и он всегда стоял за барной стойкой... слушал всё, о чём говорили. Блядь!

— Что там, на хрен, произошло со скинхедами?

«Семерых уложил с помощью Узи. Потом меня схватили, пытали. Мне удалось достать свой Боуи из жилета, вырезать глаза оставшимся двум ублюдкам и заставить их сожрать своё дерьмо. Затем я просто разнёс им черепа, просто для уверенности, перерезал глотки и проткнул ножом сердца».

— Чёрт, Серж, — сказал Кай напряжённым голосом и проглотил свою раздражительность. — Да ты и сам больной ублюдок. Впечатляющий, но больной.

«Я знаю».

— Так... ты и Вэл... — Он толкнул меня, поигрывая бровями. — Он хорошо ухаживал за тобой? Ты, наконец, добрался до этой паломнической задницы?

Схватив его за воротник футболки с изображением Led Zeppelin, я приложил его об стену, мои руки оказались прямо перед его лицом.

«Никогда больше не говори так о нём, если, конечно, не хочешь потерять свой чёртов язык. Понятно, брат?»

Он пытался перестать улыбаться, но ему не удалось.

— Пора, Серж. Давно, блядь, пора.

Я посмотрел на улыбающееся лицо долбанутого Кая и покачал головой.

«Пойдём».

Сукин сын был реальной занозой в заднице.

Когда мы вошли в бар, психотрио подскочили на ноги.

— Чёрт возьми, През! — заорал Викинг, двигаясь ко мне, раскинув руки. — Пошёл в логово нациков в одного и выжил, чтобы рассказать нам байку! — Викинг попытался схватить меня, но я стукнул рыжего кретина по животу.

АК закинул руку на моё плечо, а Флейм остановился передо мной, его мышцы подёргивались.

— Ты убил их всех? — тут же спросил он.

Я кивнул, татуировки Флейма на шее задёргались под его вздувшимися венами.

— Они мучились? — спросил он холодно, его чёрные, как смоль глаза расширились от волнения. Брат выглядел, как восставший демон, радужки такие тёмные, что сливаются со зрачками и становятся одним чёрным омутом на белом фоне.

«Сильно», — жестами показал я.

Флейм расплылся в широкой улыбке, приподнял голову и провёл своими длинными ногтями вниз по руке.

— Блядь, да, — прошипел он, выступила кровь.

Один за другим, каждый брат клуба приветствовал меня, остался только Райдер в конце бара. Я встретился с ним взглядом. Он оглянулся, потом встал и подошёл.

— Приятно видеть тебя в безопасности, През. — Он протянул мне руку для рукопожатия. Я сердито посмотрел на его протянутую руку и вспомнил, как он был в моей комнате, запрещая Вэлу вымыть меня. Мои губы скривились от отвращения.

«Он мой мужчина, мать твою».

— През, давай, брат. Я был неправ. Теперь я принял это. Он твой, — сказал он так тихо, чтобы слышали только мы двое. Я неохотно потянулся, чтобы взять его руку. Мои глаза, сказал ему всё.

«Отвали от Вэла, ублюдок, или у нас будут проблемы. Понял?»

Брат кивнул головой. Он знал, что я говорю.

— Ты трахал свою сучку? — сказал Викинг, стоя за мной и принюхиваясь. Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Я всегда чувствую запах новой задницы, и ты пропах этим дерьмом, През! — громко рассмеялся он, чтобы все услышали.

Райдер отнял руку от моей и отшатнулся, упав на своё место, глаза потупились. Брата окружал мир боли.

Кай возник за моим плечом. Спустя секунду-другую, Викинг был нокаутирован и повалился на пол.

— Чёрт, Кай! — закричал Викинг с пола, потирая подбородок. — Завязывай, блядь, драться!

— Тогда давай уже, блядь, заткнись! — заорал Кай.

Я сигнализировал братьям собраться. Кай стоял рядом со мной, готовый переводить, когда братья выжидающе посмотрели на нас.

«Пит — крыса», — жестикулировал я, а голос Кая выдал информацию в комнату.

Гробовая тишина.

«Я думал, что у нас завелась крыса. Сегодня Кай нашёл доказательства. Всему этому дерьму. Утечке сведений о сделке с русскими, стрельбе на пикнике, и практически состоявшейся попытке нациков напасть на лагерь сегодня».

— На кого он работает? На федералов? На другой мотоклуб? На мексиканцев? — спросил Викинг. Придурочный идиот исчез, вместо него появился хладнокровный убийца.

Я покачал головой.

«Не знаю. Кай вызвал Пита. Он должен быть здесь...» — звук въезжающего во двор мотоцикла заставил меня замереть. — «Прямо, мать твою, сейчас, стало быть».

Флейм зарычал и начал бить кулаком по другой руке.

— Он мой? Пожалуйста, скажи, что он мой. Хочу, чтобы он достался мне.

Дверь открылась, и Флейм рванул к Питу, невозможно было даже увидеть, как он ударил в первый раз... или во второй... или в третий. Флейм оторвал Пита от пола, ноги болтались, когда его придавило к стене.

— Ты чёртов кусок дерьма! — выдавил Флейм сквозь стиснутые зубы. — Ты думаешь, что можешь переметнуться на другую сторону, и мы не узнаем? Не сдерём с тебя кожу, заставив сожрать свою плоть кусок за куском, как барбекю?

Лицо Пита покраснело, и шок охватил черты его лица.

— Я... я не знаю, о чём ты говоришь! Флейм, я ничего не делал!

«Уведи его в сарай. Сейчас же», — Кай высказал мою команду.

Через несколько минут, мы все были в сарае на заднем дворе, Флейм и АК привязали Пита к стулу в центре комнаты.

Пит посмотрел в мою сторону.

— През, честно, поверь мне. Не знаю, что ты думаешь, я сделал, но я не крыса. Я свой. Этот клуб — вся моя жизнь. Больше ничего нет.

Кай подлетел к Питу и опёрся руками в подлокотники кровавого стула.

— Мы нашли кое-какое дерьмо в твоей комнате, брат. Записи с охранного поста и телефон с сообщениями, где указаны даты всех сделок, место пикника — всё. Тэнк, Смайлер и Булл сейчас пытаются отследить номер получателя, но я думаю, что это пошло к федералам или сенатору Коллинзу. Я прав?

Пит побледнел.

— Я не знаю, о чём ты говоришь! — закричал он. — Что за записи? Какой телефон? В моей комнате не было этого дерьма!

Я подошёл к своему шкафу с ножами, чувствуя, как Пит всё это время следит за мной глазами. Ублюдок лгал, его глаза обшаривали комнату.

— Серж. Ты должен верить мне, пожалуйста... — умолял он.

Найдя свой Бундесверовский нож, я оказался перед ним, когда Флейм разорвал Питу рубашку, его худое тело будет весьма интересным для разделки. Меньше жира, труднее не задеть внутренние органы. Опять же, он, в любом случае, умрёт сегодня вечером. Так стоит ли заботиться об этом дерьме?

Крутнув рукоятку в своих руках, я прижал острие к его грудине и повёл вниз, запах меди заполнил комнату, крики Пита рикошетили от высоких стен.

Спустя несколько минут я отступил назад, любуясь своей подписью от Палачей — «П» — теперь навсегда запечатлённой на его груди. Теперь все будут знать, кто сделал это с ним. Флейм вырвал нож из моей руки, вытирая кровь о свой обнажённый и украшенный шрамами торс, истерически смеясь.

Он врезал Питу по лицу.

— На кого ты работаешь?

Голова Пита откинулась в сторону, и его вырвало на пол. Флейм ухватил Пита за щёки и вернул в вертикальное положение.

— На кого ты работаешь, ублюдок!?

— Ни... ни на кого. Я... клянусь. КЛЯНУСЬ!

Двери сарая распахнулись: вошли Бул, Тэнк и Смайлер.

— Номер был отслежен... догадайся... — сказал Тэнк, впившись в Пита взглядом.

Закипев, я плюнул Питу под ноги.

— Великий грёбаный сенатор Коллинз! Наш человек в офисе говорил мне, что несколько мужчин в костюмах приходили один раз в неделю в течение последних нескольких месяцев — «дела делать». Наш человек думает, что они связаны с ATF или, может быть, мафией, — сообщил Тэнк.

«Мафия?» — переспросил я.

Тэнк пожал плечами.

— Возможно, это объяснит изменение деятельности. Новая кровь. Новая тактика. Уверен, ничего такого, чего бы мы не видели раньше.

Шагнув к Питу, я взял нож у Флейма и приставил его к горлу Пита.

— През, это неправда, — прохрипел он. Сжав кулаки, я повернулся и бросил нож в стену.

Взглянув через плечо, я дал добро Каю распотрошить крысу. Один за другим, братья веселились, пока Пит не превратился в кучу окровавленного мяса на стуле.

Я посмотрел на Райдера, который стоял, прислонившись к стене, ярость мелькала в его глазах, когда он смотрел на Пита. Я поднял руку, чтобы остановить братьев.

Кай свистнул, и в комнате воцарилась тишина. Я повернулся к Питу, держа новый разделочный нож. Его зубы рассыпались по полу, глаза густо залиты кровью, руки и рёбра разбиты на куски.

Обойдя стул с Питом, я не отрывал глаз от Райдера, который нервничал под моим неотрывным взглядом. Остановившись позади Пита, я поднял нож и вонзил его в правое плечо. Зачем? О подобном дерьме я читал у римлян.

«Освободите руки», — указал я жестами. — «Вот что происходит с братом, который переходит на другую сторону. Никто из братьев не является агентом под прикрытием от федералов или другого клуба... и ни один брат не зарится на собственность другого брата...»

Глаза Райдера расширились, но он остался недвижим — он уловил мой намёк. Я сигнализировал Флейму передать мне ещё один нож, и вонзил его в левое плечо Пита. Брат перестал двигаться, только слабые хрипы соскользнули с его губ.

Я достал свой нож, свой заветный немецкий клинок. Отошёл от Пита на четыре шага и, поворачиваясь, запустил пятидюймовый клинок по дуге через шесть ярдов свободного пространства. Нож попал точно в цель, вонзившись туда, куда и предполагалось, прямо между грёбаными глазами предателя Пита.

Пит, крысёныш, ушёл к лодочнику без десятицентовиков на его глазах.

Братья, разинув рты, смотрели, как я вылетел из сарая. Никто не посмел пойти следом. Мой желудок скрутило от предательства Пита. Меня затошнило от мысли, что крыса следила за нами почти весь грёбаный год. Он проник в мой клуб и поделился информацией о НАШЕМ бизнесе.

Я распахнул дверь своей комнаты и направился прямиком к кровати. Я замер. Вэл крепко спал, голый. Его длинные прямые чёрные волосы разметались веером вокруг подушки.

Чертовски соблазнительно. И он был весь мой. Это, блядь, успокоило меня.

Вэл перевернулся во сне и длинные, стройные ноги выскользнули из-под простыни... его тугая задница оказалась на обозрении. Я скинул с себя джинсы и пополз по его расслабленному телу. Погладив бедро, я распахнул его ноги. Всё ещё спящий, он тихо застонал.

Усмехнувшись при мысли, что я собирался сделать, я проложил дорожку поцелуев от колена до бедра, проходя шрамы, которые когда-то заставили меня бежать. Вэл внезапно схватился руками за мои волосы; когда он посмотрел вниз, его полуприкрытые глаза были устремлены на мои изголодавшиеся по заднице губы.

— Серж... — простонал он сонным голосом.

Я не стал тратить время и облизал всё вдоль его входа. Долгий стон Вэла сказал мне, насколько ему это понравилось. Я схватил его за бёдра и занырнул между ними, без устали сосал его член, погружая палец в задницу. Его руки безумствовали в моих волосах в ответ на каждое лижущее движение языка, на каждое посасывание, каждый поцелуй, каждый толчок.

Моему мужчине это чертовски нравилось.

Дыхание Вэла превратилось в тяжёлые вздохи, и бёдра напряглись вокруг моей головы. На мгновение он замер; затем крик вырвался из его горла. Мой язык стал выводить медленные ленивые круги, и я стянул его вниз. Отклонившись назад, я улыбнулся его раскрасневшемуся телу.

— Серж... что это было...? — он замолчал, сжимая бёдра и закатывая от удовольствия глаза. — Господи...

Я провёл руками по его телу вверх к его голове и навис над ним всем своим телом.

— Тебе п-понравилось, детка? П-понравилось, как я ел т-твой твёрдый член?

— Да! Серж... да! Но... — Его взгляд упал на руки, закрывающие шрамы.

Я поцеловал его в губы, отстранился и заявил:

— Ш-шрамы н-не имеют никакого з-значения.

Его глаза наполнились слезами, и он притянул меня рядом с собой на кровать, а затем устроился в моих руках. Мы долго молчали.

— Ты разобрался... разобрался со своими делами? — неуверенно спросил он.

— Разобрался, — коротко ответил я.

Вэл привстал на локтях и посмотрел на меня.

— Могу ли я спросить, какое было дело?

Я покачал головой, выказывая решительное «нет».

Вэл громко вздохнул, демонстрируя разочарование.

— Это к-клубное дело, д-детка. Бляди н-не ввязываются в клубное д-дерьмо. Это касается и т-тебя.

Он, приуныв, рухнул на кровать.

— Хорошо.

Я провёл рукой вверх и вниз по его позвоночнику, уставившись невидящим взглядом на коричневый потолок, просто размышляя о всяком дерьме, когда Вэл сказал:

— Сыграй мне песню, Серж. Спой мне.

Я улыбнулся и, опустил ногу с матраса, взяв свою Фендер. Я протянул гитару своему мужчине, чтобы он взял. Его брови и нос дёрнулись. Подавив стон, я поместил гитару ему в руки.

— И-играй.

— Ты продолжишь учить меня? — спросил он с чертовски обезоруживающей улыбкой.

Я сел на матрас рядом с Вэлом, и кивнул.

Я научу его играть.

Вэл:

Прошло четыре недели. Четыре недели жизни с Сержем: мы исследовали тела друг друга, я сидел за его спиной на мотоцикле, пробуя пьянящий дух свободы. И четыре недели он учил меня играть на гитаре. Я действительно любил это. Музыка стала моей страстью. Моей навязчивой идеей. Каждый набор аккордов что-то задевал внутри меня; когда я играл мелодию, то чувствовал, что действительно обрёл себя, нашёл человека, с которым должен быть всегда. А то, что мы с Сержем разделяли эту любовь, только делало мою страсть сильнее.

Серж даже начал учить меня ASL. Я ненавидел невозможность общаться с ним, когда мы были в обществе других людей, поэтому напоминал Сержу, чтобы при каждом удобном случае учил меня языку жестов. Красотка тоже помогала мне.

Я также получил работу. Убедил Сержа позволить мне работать с Красоткой, теперь, когда Пит был... ликвидирован... и угроза клубу миновала. Я очень старался не заострять внимание на той стороне вещей. Я не мог представить себе Сержа таким; таким агрессивным, жестоким. Я знал, что наивен, но хотел, чтобы всё было позитивно и довольствовался этим. А со мной Серж был неизменно прекрасен.

Серж неохотно позволил мне работать, магазин Красотки находился вдали от него и нашей территории. Он беспокоился о том, что внешний мир окажется для меня неподъёмным, но, в конечном счёте, он разрешил, и я обожал его за это. Он понял, мне нужно получить жизненный опыт помимо общения с ним... помимо клуба. Красотка взяла меня под своё крыло, и я работал в её магазине, который назывался «Райд», в течение двух недель. Каждый день Серж отвозил меня на работу на заднем сиденье своего Харли и забирал меня в конце дня, чтобы отвезти домой.

Всё это было так... нормально. Я лелеял это чувство нормальности. Когда ты был изолирован от людей всю свою жизнь, то нормальная жизнь выглядела... прекрасной.

Кожаная униформа, которую я носил в «Райд» была... другой: узкие чёрные кожаные штаны и чёрная обтягивающая майка Палачей, но мне она тоже на самом деле нравилась. Я постепенно строил свою жизнь с человеком, которого обожал и друзьями, с которыми любил проводить свои дни. Большинство дней Летти заходила в магазин и «болтала о пустяках», как могла только она. Летти работала по соседству в мастерской мотоциклов с Буллом, Тэнком и несколькими другими братьями, которых я действительно ещё не слишком хорошо знал.

В общем, жизнь удалась.

Кольцо в губе Сержа царапало мои губы, пока его язык боролся и пробивал себе путь в мой рот. Его язык нашёл мой и захватил власть, демонстрируя абсолютный контроль. Он был так груб, так необуздан, когда набросился на меня, и мои бёдра сжались от желания. Господи, я так сильно хотел его... таким, каким он и был.

Долгий стон вырвался из моего горла, мой посыл быстро забылся, когда его рука скользнула под мою майку и жёстко захватила соски. Его пальцы сжались и дёрнули мой сосок, и я вырвался с шипением, нефритовые глаза Сержа горели диким, необузданным огнём. Мои руки с сильным хлопком упали на его спину; его широкие, большие мышцы дрогнули под моими пальцами, его зубы впились в мою шею.

— Серж! — закричал я, и его пальцы двинулись срывать мои кожаные штаны, сдёргивая их вниз по моим ногам, мои брифы вскоре последовали за ними. Он наступил на мои штаны, которые застряли вокруг лодыжек.

— Прочь, — прорычал он.

Твёрдость собралась между моих ног от его приказа, и я вынул ноги из штанин.

Я был открыт, обнажён и более чем готов.

Ноздри Сержа раздулись, потом его пальцы погрузились в меня. Мои руки запутались в его волосах, и я вцепился в спутанные тёмные пряди, уже чувствуя порхание бабочек в животе. Потом всё случилось слишком быстро, он отстранился, только чтобы заполнить меня своим твёрдым достоинством до самого конца одним рывком.

Обернув мои ноги вокруг своей талии, Серж прижал меня к стене. Никогда раньше мы не занимались любовью так — жёстко, грубо, дико... так отчаянно.

— Мой, — Серж застонал у моей шеи, глубоко, гортанно, по-собственнически.

Его деятельный рот ухватился за мою грудь, его зубы щипали и тянули мои соски.

— Ах! Серж!

— Мой! — проворчал он, входя ещё жёстче, пальцы кружили по моему члену, и мои лопатки вспыхнули от трения о стену. Никогда не чувствовал себя таким наполненным.

Руками, я крепко схватил Сержа за плечи, царапая и сминая его кожу. Это было слишком — огонь, пламя... давление — слишком много, и с финальным ударом, искры вспыхнули в моих глазах, удовольствие молнией пронзило моё тело — потрясая, вторгаясь, подавляя.

Хватка Сержа на моих бёдрах стала почти болезненной, и он замер.

— МОЙ! — проревел он, распыляя тепло в мою задницу, его горячее сладкое дыхание опаляло мою шею. Мои бёдра дрожали от напряжения, и наши тела стали скользкими от пота.

Мы не произнесли ни слова, пока пытались восстановить своё дыхание.

Серж уткнулся лицом в мою обнажённую грудь, его горячий язык облизывал и целовал её, покрасневшие следы зубов украшали мой рельефный пресс. Я провёл пальцами по его волосам, глубокие звуки удовольствия забурлили в его горле.

— Мой... мой... мой... — бормотал он снова и снова, целуя ключицы, горло и, наконец, мои губы. Поцелуй был глубоким и многозначительным, но коротким. Серж отступил, глядя мне в глаза, его член всё ещё подрагивал во мне.

— Я люблю тебя, — прошептал я, глядя ему в глаза.

— В-Вэл, — простонал он. — Ты ведь н-никуда не у-уйдёшь. П-правда?

— Да, малыш, — заверил я его, проведя пальцем по его щеке.

— Мой, — он вздохнул с облегчением.

— Твой.

Опубликовано: 2016-10-01 16:23:16
Количество просмотров: 223

Комментарии