Угонщик моего сердца. Вторая часть

Мы неловко разошлись после фейерверка. Я практически умчался в свою комнату, оставив его после того, как он закончился, дабы разобраться в себе. Мне не хотелось казаться грубым, но находиться рядом с ним, когда моё самообладание было на грани, не являлось очень уж хорошей идеей. Из окна своей спальни я видел, как он выходит из дома и как его старый избитый Сатурн поворачивает с нашей дорожки и катится вниз по тихой улице.

Отцу я ничего не сказал о приезде Дэна, он тоже не упомянул, так что я решил, что и Дэн ничего не рассказывал. От этого мне стало не по себе – я редко утаивал что-то от папы. Но и появились слабые покалывающие ощущения от мысли, что теперь у нас с ним есть общий секрет.

Я больше не мог отрицать свою увлечённость Дэном. Даже когда его не было поблизости, мои мысли неизбежно возвращались к нему. К его большим глазам и мягким каштановым волосам, к тому, как его сладкий аромат окутал меня, когда мы сидели на одеяле во время фейерверка, и к тому, как его рука коснулась моей, посылая искры по коже и одаряя острыми ощущениями всё тело. Всё чаще и чаще я представлял его лицо, когда касался себя, а с Андреем – как и с кем-либо ещё - я не был с тех пор, как папа впервые позвал Дэна к нам в дом. Разумом я хотел выявить причину всего этого, но всё-таки никогда не позволял этого себе. Я знал, что это больше того, с чем я мог бы справиться.

Он станет супругом моего отца. Так что мои чувства к нему явно не являлись тем, чем должны были быть, но я понятия не имел, что с этим делать. Я отошёл в выжидательную позицию с надеждой, что мой интерес ослабнет или же я встречу кого-нибудь ещё. Потому как не было ни единого способа, коим бы я мог побороть своё влечение к нему.

Хоть в мыслях моих он был постоянно, на деле же я не видел Дэна в течение недель, к моему огромному разочарованию - и к моему же облегчению. Но когда я вновь увидел его, появилось чувство, что моё притяжение к нему лишь усилилось.

Мы с Димкой играли в баскетбол во дворе, мы были весьма на уровне оба и играли жёстко. Было жарко, так что мы были обнажены до шорт, но всё ещё, потея, гоняли друг друга по полю.

- Ты чёртова киска, Русик, - объявил Дима, обводя меня и поворачиваясь, прежде чем с силой послать мяч так, чтобы он пролетел над моей головой и угодил прямо в корзину.

- Пошёл ты. Будешь играть или на гадости расточаться? – поинтересовался я, ставя блок при следующем его броске и забивая на отскоке.

- И то, и то, - сказал он, ухмыльнувшись мне. Его самонадеянность я использовал в своих интересах и с трёхочковой линии отправил мяч в корзину, беря дело в свои руки.

- Вот это - игра, - самодовольно изрёк я.

- Мать твою, - вскричал Димка. И именно в этот момент задняя дверь дома приоткрылась и показалась голова Дэна.

- Сожалею, что прервал, - сказал парень. – Но входная дверь была открыта.

- Всё в порядке, - ответил я, тяжело дыша и вытирая лицо своей же отброшенной футболкой. – Отца нет дома, насколько я знаю. Весь день не видел его.

Он не ответил, но посмотрел на меня так, что мышцы моего живота плотно сжались. Рот его был приоткрыт, а дыхание, казалось, было прерывистым. Когда наши взгляды встретились, я почти ощущал возникшее напряжение меж нами и невольно сделал шаг к нему, прежде чем Дима прервал меня.

- Я Дима, - представился он, подходя к Дэну и протягивая руку. – Сожалею, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах.

- О, - пролепетал он, отведя взгляд от меня и коротко тряхнув головой, и принял протянутую руку. – Ничего. Я не хотел прерывать вашу игру. Я Дэн, кстати.

Момент притяжения был разрушен, я натянул футболку через голову и глубоко вздохнул, желая остановить реакцию своего тела на него.

- Рад знакомству, и не переживай о том, что прервал, - произнёс Дима, показывая на меня. – Золотой мальчик просто надрал тут мне задницу.

- Иди ты, - бросил в ответ я с лёгкой улыбкой на лице. Я ненавидел, когда он так называл меня, но это пошло со времён, когда мы ещё были детьми. Он родился в среде «синих воротничков» (среда рабочих) и вынужден был начать работать, как только стал достаточно взрослым. А тот факт, что отец содержал меня всю среднюю школу и теперь в колледже, был камнем преткновения между нами, и я частенько заявлял ему, что с радостью бы походил на работу, если бы он даровал мне такое же детство, что было у него, с двумя любящими родителями, а не с чередой сменяющихся нянек. Мы давно примирились с различиями в наших жизнях, и его употребление «золотой мальчик» было лишь лёгкой местью за то, что я сделал его в баскетболе.

- Я уже ухожу. Было приятно познакомиться, Дэн. Увидимся вечером, - сказал Дима, переводя взгляд в мою сторону. Я кивнул ему, и, выйдя через задние ворота, он оставил нас с Дэном наедине.

- Не против, если я подожду его? – робко поинтересовался он.

Его голос послал мурашки сквозь меня, и я сжал челюсти; моё тело снова выступало предателем.

- Конечно, не против, - коротко ответил я, проскальзывая мимо парня в дом, желая оказаться подальше от него и от тех чувств, что он пробуждает во мне. Ко всему прочему, проходя так близко к нему, я сделал только хуже: я задел его твёрдое тело, и он так хорошо пах, что мой член почти болезненно дёрнулся.

Я прошествовал к своей ванной, запер дверь, разделся и включил душ. Шагнул под тёплые струи и сразу же схватил мыло, вспенивая, прежде чем взял твёрдый член в гладкую руку. Колени подогнулись, когда я коснулся себя, так что я придержался другой рукой за плитку, издав громкий стон.

В моей фантазии Дэн стоял позади меня, одной рукой обхватив член, поглаживая его нежно, но целеустремлённо, в то время, как его другая рука была обёрнута вокруг меня, прижимая меня вплотную к его груди. Он прижался приоткрытыми губами к моей спине, посылая дрожь вверх и вниз по позвоночнику, его тепло проникало сквозь меня.

- Знаю, что мы не должны, но я не мог больше оставаться вдали от тебя, - произнёс мой представляемый Дэн.

Дыхание моё было тяжёлым, а член пульсировал, изнывая от жажды разрядки.

- Я не хочу, чтобы ты оставался вдали, - проговорил я сквозь стон, интенсивность сжатий становилась почти невыносимой.

- Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе?

- О Боже, да, - последовал мой приглушённый ответ. Моя рука проходилась вверх-вниз по члену, и я закрыл глаза, дабы иметь возможность представлять, что это его сильная рука, а не моя большая. Я был близок... так близок.

- Собираешься ли ты кончить для меня? – полюбопытствовал он, чуть прикусывая моё плечо, а движения его руки убыстрились.

- Да, - хныкнул я. – Боже... только для тебя.

Я кончил мощно и с криком, рука, что не сжимала член, хлопнула по плитке. Я тяжело дышал, голова была наклонена, а мокрые волосы свисали на лицо и с них стекала влага, когда я освободился и пытался взять дыхание под контроль.

И затем мои пальцы сложились в кулак, и в гневе я врезал по плитке за то, что не мог им обладать. Он не принадлежит мне и никогда не будет, как бы я не хотел обратного. Он всегда будет низведён до фантазии и никогда, никогда не станет реальностью.

Отлёт папы и Дэна на Арубу был запланирован на тот же день, в который я улетал в Волгоград, так что рано утром мы вместе собирались отправиться в аэропорт.

Вечером накануне я ворочался в постели и никак не мог погрузиться в сон. Если быть до конца честным с собой, я знал, почему не мог уснуть, и от этого живот сжимало, а ум заходил за разум.

Я остался в комнате, слушая музыку и пытаясь почитать, но мысли продолжали крутиться в голове. Поэтому я решил немного поиграть, это иногда расслабляло достаточно для того, чтобы побороть жёсткие приступы бессонницы.

Я прошёл на цыпочках мимо закрытой двери спальни отца и спустился вниз, намереваясь направиться к музыкальной комнате, но остановился, заприметив Дэна в гостиной. Он сидел спиной ко мне, и когда я подошёл к нему, то увидел, что он разглядывает нашу с отцом фотографию. Это был кадр, сделанный на нашем дворе прошлым летом, где мы вместе сидели и смеялись над чем-то. Мы выглядели счастливыми и непринуждёнными – больше походящими даже на друзей, нежели на отца с сыном.

- Не можешь уснуть? - спросил я у него из-за спины.

- Ох, - выдал он, поворачиваясь и прикладывая руку к сердцу. – Ты меня напугал.

- Прости, - попросил я, притупляя взгляд и отступая от него. – Я не мог заснуть и подумал вот поиграть.

Он улыбнулся и поплотнее обернулся в халат, словно замёрз.

- Это, значит, помогает тебе уснуть?

- Иногда. Всё остальное я уже перепробовал. Так что это своего рода последний шанс, - признался я, улыбаясь и пожимая плечами.

И в этот момент засвистел чайник, и парень направился в сторону кухни.

- Я как раз собирался выпить чашечку чая. Не хочешь тоже?

- Можно.

Он приготовил наш чай и протянул мне чашку, при этом застенчиво смотря на меня.

- Не возражаешь, если я... - Он показал на мою музыкальную комнату и покраснел.

- Безусловно, - ответил я, тогда как чего я не чувствовал, так это безусловности ситуации.

Он проследовал за мной. Как только сел за клавиши, я быстренько разогрелся, прежде чем принялся играть, тем временем, как он сидел рядом со мной на полу, спиной к стене. Как обычно, я полностью растворился в музыке, не замечая никого и ничего вокруг себя. Когда же закончил, я прозрел и увидел, как парень смотрит на меня: с каким-то благоговением и чем-то ещё, чего я не смог определить по его лицу.

- Это было великолепно, - тихо произнёс он. – Не понимаю.

- Чего не понимаешь?

- Твоего отца, - просто ответил он.

Где-то с минуту мы сидели в тишине, после чего я не выдержал.

- Почему ты с ним? – внезапно спросил я надрывно, о чём тут же пожалел. Я смягчил тон, прежде чем снова заговорил: - Я имею в виду: что насчёт него? Чем он притягивает тебя?

В течение долгой минуты он смотрел на меня, прежде чем ответил:

- Он внимательный, и сильный, и вежливый. – Он замер, сделав глубокий вдох. – Он красивый, надёжный и добрый.

- Это то, что важно для тебя? Надёжность? – осторожно спросил я, задумываясь о таких понятиях, как страсть, счастье, желание, трепет. Любовь.

- Да, - ответил он, прижимая колени к груди. – Да, это то, что важно мне. Чего я искал всю жизнь.

Его заключительные слова внезапно немного помогли мне понять, почему своё постоянство отец обратил на Дэна. Но это не значит, что мне бы хотелось, чтобы они были связаны с ним навсегда, потому как это стало бы похоронным звоночком относительно шанса для нас с ним, каким бы ничтожно малым он ни был.

Я помотал головой и посмотрел вниз, мягкий ропот разочарования зародился в груди.

- Звучит для меня так... будто ты любишь его.

- Так и есть, - обороняясь, высказал он.

- Хотя... это всё? – спросил я, внезапно рассердившись. – А как насчёт влечения и страсти? Насчёт желания?

Как насчёт меня? Хотелось спросить мне. Но я не стал.

Он прижал руки к голове и взглянул на меня с такой интенсивностью, что моё сердце рухнуло вниз, а в животе точно что-то перевернулось, вынуждая меня думать, что каким-то образом он услышал невысказанный вопрос.

- Есть вещи важнее этих. Мне нужно большее.

- А почему нельзя обладать всем? Почему нужно выбирать либо одно, либо другое?

Он пожал плечами.

- Не думаю, что такое в принципе реально. Другое у меня уже было в жизни, а теперь с твоим отцом у меня то, чего я действительно желаю.

- Расскажи, - негромко попросил я.

Он покачал головой и отвернулся, так что я удивился, когда он заговорил.

- Я встретил Дрона в юношеские годы в колледже. Он был творцом, во всех отношениях, - начал он, лёгкая улыбка заиграла на его лице. – Он был красивым, страстным и невероятно творческим.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

- Он никогда не лгал мне. Говорил, что не может – или не хочет – быть только с одним. Я был тем, с кем он ходил на вечеринки и кого прилюдно целовал. Он читал мне свои стихи, и мы проводили ночи вместе. С другими он так себя не вёл, и я, глупый, подумал, что единственный. Что смогу изменить его.

Я был неопытен. У меня был лишь один мальчик в школе, и всё это длилось недолго. Он был другом друга моей сестры, и нас познакомили, чтобы просто тусоваться вместе. Как только я поступил в колледж, то сосредоточился на учёбе и не терял голову. Я жил в семье только несколько лет, и они заплатили за моё обучение. Мне не хотелось, чтобы они сожалели о своём решении или думали, что я не ценю всё то, что они для меня делали.

- Так что, - продолжил он: - Я не знаю, развлекался ли он на стороне. Я никогда не спрашивал, и ничто не говорило об этом, но я чувствовал, что мы... вместе. Исключительно. Мне всегда было хорошо с ним. Он был нежен, мил и у нас были восхитительные... физические отношения, - он откашлялся и посмотрел вниз, нежный румянец окрасил его щёки.

Он молчал, но лицо его стало хмурым, и я терпеливо ждал, когда он продолжит.

- Мы стали жить вместе, когда закончили учёбу. Вернулись в его родной город... Скучный и дождливый, но мы были вместе, и я думал, что даже если он и изменял мне в колледже, теперь нас связывали обязательства. Мы были вместе.

Я нашёл работу в областной больнице Гатчины, мы проживали в небольшой квартирке над прачечной. Он не работал; сказал, что должен направлять всю энергию в поэзию. Так что я обеспечивал нас, тем временем, как он проводил дни за написанием. Для семьи я был одинок, но у меня был Дрон, отчего всё становилось терпимым. Мы жили так в течение двух лет, пока в один прекрасный день я не заболел и не решил приехать домой пораньше.

Он сделал глубокий вдох и, выдохнув, с печальным выражением лица сфокусировался взглядом на какой-то точке в углу комнаты.

- Он был в постели с кем-то. На нашей кровати. Я был опустошён, если не сказать больше. Оказывается, были и другие, различные мужчины... всё то время, что мы были вместе. Когда я ударил его, он сказал: «Я говорил тебе, Дэн. Я не мужчина-однолюб».

Он глубоко вздохнул и посмотрел мне в глаза:

- Я был дураком. Люди не меняются. Таких, как твой отец, найти нелегко. Он хороший, постоянный и надёжный.

- Не должно выбирать между одним и другим, - настаивал я. Понятия не имея, к чему веду. Я не дал бы ему в итоге добраться до озвучивания мне мысли, что он мог бы иметь и то, и другое сразу. Со мной. Потому что этот сценарий был бы столь же почти болезненен, как наблюдение за тем, как он вгорает за моего отца.

- Для меня должно, - с горечью произнёс он.

- Не согласен.

- Ты молод. Всего не знаешь, - практически рассерженно заявил он.

- Одно лишь то, что я молод, не означает, что мне чужды любовь и преданность.

- И это я слышу от парня, который несколько месяцев назад сказал мне, что был не на свидании? – спросил он, приподняв бровь.

- Это не... - я замолчал, в отчаянии сжимая челюсть. – Не все ситуации одинаковы. Не с каждым парнем одинаково. Во всём есть исключения. – Не думаю, что когда-нибудь позарился бы на другого, будь Дэн моим.

Он лишь покачал головой, сжимая губы в тонкую линию.

- Не имеет значения. Не для меня, - он закусил губу и опустил взгляд. – Я поступаю так, как нужно, - едва слышно произнёс он. Я не был уверен, кого из нас он пытался убедить.

- Ладно, - рассерженно изрёк я, вставая и опрокидывая в процессе фортепьянную скамейку.

Парень тоже поднялся с пола и посмотрел на меня широко распахнутыми глазами.

- Я... - он замолчал, выкручивая пальцы перед собой.

- Ты прав, знаешь, - сказал я уже более мягким тоном. – Ты всё делаешь правильно. Он хороший человек и слишком долго был один.

Он кивнул.

- Я позабочусь о нём, обещаю.

И в тот момент я понял, что мы медленно сближаемся, уже почти соприкасаясь. Тепло его тела и запах, оказавшиеся так близко ко мне, породили бабочек в животе, а сердце моё забилось, точно отбойный молоток. Член мой тут же стал твёрдым, и я собрал каждую унцию самоконтроля, что у меня был, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него.

Он был запретным плодом, как бы я его ни хотел, и станет ещё более запретным, когда вступит в официальный за территорией нашей страны гей-брак с моим отцом. Я глубоко вдохнул и отвернулся, всё моё тело запротестовало, моля меня одуматься и взять то, чего я так желал. Что мне было необходимо.

Но я не мог так поступить с отцом.

- Знаю, и он будет заботиться о тебе, - произнёс я, пересекая музыкальную комнату и быстро поднимать по лестнице, не давая себе возможности сделать что-нибудь монументально глупое.

Я закрыл дверь спальни и сполз спиной по ней. Провёл рукой по волосам и привёл себя в порядок, член доставлял неудобства. Я просидел там пару минут, пытаясь совладать с этим, но безуспешно. Его запах и голос, тепло его тела отпечатались в моей голове. Я не оправился ещё от разговора, от всего сказанного и невысказанного и от близости с ним.

Дотронулся до себя через джинсы и откинул голову, простонав. Я был так твёрд, что это ощущалось почти болезненным, и почти против воли расстегнул штаны и стянул их вместе с боксёрами ровно настолько, чтобы была возможность освободить каменно-твёрдую эрекцию.

Я взял член в руку и громко застонал.

И именно в этот момент услышал тяжёлый вздох за пределами моей двери.

Дэн.

От осознания, что он стоит с другой стороны двери, я ускорился, зная, что, будь я порядочным человеком, то прекратил бы всё. Но я не мог. То, что он стоит там и в полной мере осознаёт происходящее, привело к ещё одному стону, вырвавшемуся из меня.

- Господи, - прошептал я. – Как же я хочу тебя.

Мне показалось, что я услышал тихий всхлип с другой стороны двери, но, так или иначе, он всё ещё был там. Я был в этом уверен так же, как в своём последующем вздохе.

Я отпустил каждую унцию голода, страсти и желания по отношению к нему и наглаживал себя вверх-вниз, громко постанывая и больше об этом не заботясь. Он был там, слышал меня, и я хотел, чтобы он знал, что сотворил со мной. Как заставил себя чувствовать.

Я почувствовал, как сжался мой желудок и напряглись яйца, и кончил на живот с одной только мыслью в голове.

- Дэн. – Я громко выдохнул.

Слегка ударился головой о дверь и закрыл глаза. Я слышал его движения, но парень ничего не говорил, так что я сидел и ждал.

Чего, сам не знаю.

Следующим, что я услышал, был мерный звук открывающейся и закрывающейся двери спальни, которую он делил с моим отцом.

Не знаю, чего я ждал, но, когда он пошёл в кровать, которую делил с моим отцом, я почувствовал такую боль в груди, коей не ведал никогда прежде. Это было не просто несогласие, я знал это. Это было подтверждение того, как я желал его. В своей постели, это да, но всё-таки это было нечто большее. Я знал, как это – хотеть кого-то физически. И от этого не было таких ужасных чувств.

Я ощущал себя беспомощным, подавленным и опустошённым.

Всё это было ново для меня, и я не знал, как мне с этим быть. Кроме, разве что, признания самому себе, что мне ничего не изменить. Ну, а что я мог? Пасть на колени и просить его сбежать со мной и оставить отца? Этого никогда не случится, и мне бы и не хотелось, чтобы это произошло. Потому что он заслуживает счастья. Он был одинок ради меня столь долго. И я не имел права лишать его этого.

Я не имел понятия, что чувствует Дэн. Я только знал, что он стоял там и слышал меня. Слышал, как я зову его по имени, и знал, чем я занимаюсь. Но это ничего не меняло. В действительности.

Я принял, что он уходит навсегда за моего отца завтра; он наметил церемонию на день приезда, чтобы они уже разобрались с этим и оставшуюся часть отпуска наслаждались медовым месяцем. И как только они поженятся, он станет действительно вне зоны доступа для меня. И со всем этим будет покончено. Хотя, что за «всё это» было, так и останется загадкой.

Я то просыпался, то проваливался в сон ночью, когда же утром встал, то схватил сумку и с туманным взглядом спустился вниз, мечтая просто свалить уже отсюда. Я надеялся, что некоторое время, проведённое порознь, поможет мне разобраться в мыслях и выяснить, что, чёрт возьми, происходит. У меня не было недостатка в мужском обществе, но что-то влекло меня к Дэну, и я желал его особенным образом, как никого прежде. Мне было жизненно необходимо преодолеть это, потому как реальность такова, что он будет через несколько недель жить здесь и вне зависимости от целей и идей станет моим отчимом.

Мысли о Дэне в любом контексте с однокоренным слову «отец» стягивали живот, а голова начинала раскалываться. Меня раздражали эти чувства; какой-то частью я ненавидел тот факт, что отец и Дэн вернуться из отпуска женатыми, а какой-то – просто уже хотел покончить со всем этим. Потому как, когда они поженятся, наверняка мой разум (и тело) встанет на путь истинный. По крайней мере, я на это надеялся.

Папа сидел на кухне за чашкой кофе, когда я зашёл со своим багажом.

- Где Дэн? – спросил я, не успев подумать об этом: голос мой выражал излишний пыл, как послышалось мне.

- Он кое-что забыл, так что рано утром поехал домой. Мы заберём его по пути. Всё собрал? – спросил он.

- Да, я готов, - ответил я, скидывая сумку и беря свою чашку кофе.

- Чувство, что ты не очень-то выспался прошлой ночью, - сообщил он, морща лоб в беспокойстве обо мне.

Прости, пап. Я просто поздно вечером помастурбировал, пока твой жених стоял с другой стороны двери, а потом не мог уснуть, так как он занимал все мои мысли.

- Просто перед поездкой взволнован, наверное, - ответил я, пожимая плечами. – Будет здорово провести время с мамой.

- Я по-прежнему хотел бы, чтобы ты поехал с нами. Но понимаю тебя, так что желаю хорошенько провести время с мамой. Передай Ларисе наилучшие пожелания, как вы встретитесь.

- Конечно.

- Как вернёшься, тебе, наверное, нужно будет уже на занятия записаться. Ты же помнишь наш уговор, я надеюсь.

- Как я могу забыть? Решающий выбор моей жизни явно не то, о чём я мог бы с лёгкостью запамятовать.

- Валера, музыка – хорошее хобби, но ты должен зарабатывать на жизнь. Ты достаточно умён, чтобы добиться успеха во всём, чего захочешь, - строго произнёс он.

- И я хочу заниматься музыкой. Почему тебе так трудно это понять?

Он на мгновение прикрыл глаза, что означало, что он пытается совладать с собой. Что было смешно: я должен был быть тем, кто злится.

- Потому что ты должен заниматься чем-то стоящим. Ты одарён редким умом, зачем попусту растрачивать его на музыку? Ты можешь изменить мир с помощью него.

- Это не пустая трата времени, - процедил сквозь зубы я. – Почему вот ты так говоришь? Тебе не кажется, что я могу изменять мир с помощью музыки?

- Ты мог бы спасать жизни, Валера.

- Можем ли мы просто... не... прямо сейчас, па. Я не выспался, а у нас впереди длинный день.

- Валера, - тихо проговорил он. Я взглянул на него, и любовь, кою он испытывал ко мне, отражалась на его лице, отчего мой гнев совершенно рассеялся. Лишь для того, чтобы смениться виной, острой болью отражающейся в груди. - Я не хочу усложнить тебе жизнь. Давай не будем спешить и поговорим об этом по возвращении. Идёт?

- Идёт. А теперь пошли, пока не опоздали.

- Ты прав. Конечно, - быстро выпалил он, взглянув на часы. – Нам надо идти. Дэн ждёт.

Мы прошли в гараж, но в дверях отец остановил меня и крепко обнял.

- Я люблю тебя и хочу для тебя только лучшего. Не уверен, что всегда делаю всё правильно, но я делаю всё от меня зависящее.

- Знаю, - ответил я, порывисто обнимая его в ответ. Ни разу в жизни он не подводил меня. Всю свою жизнь он положил на то, чтобы я чувствовал любовь и заботу, а то, что я сделал вчера, было неправильным и неуважительным. Особенно по отношению к нему. Меня могли бы воспитывать незнакомые люди, но он забил на свою жизнь почти на двадцать лет ради меня и вот, наконец, обрёл счастье, а я был эгоистом, думающим в первую очередь о себе.

Мы подхватили Дэна у подъезда его дома. Я был несколько шокирован осознанием того, что никогда ранее не задумывался, где он живёт, но это и не имело большого значения. С чувствами на этом этапе закончено.

Дэн поприветствовал меня вежливо, как и всегда, но не смотрел мне в глаза. Если что-то и могло послужить мне знаком подтверждения того, что он точно знал, что происходило прошлой ночью, то только это.

Я сидел, точно ребёнок, на заднем сиденье с закрытыми глазами и с наушниками в ушах. И, должно быть, задремал, потому как не успел понять, как мы приехали.

Мы прошли досмотр, а затем направились к нашим выходам.

Отец поставил багаж, свой и его, и обнял меня, тем временем, как Дэн стоял в стороне. Я обнял его в ответ, вынуждая себя не смотреть на парня.

- Счастливого пути, пап, - произнёс я. – Рад за вас.

- Спасибо, - поблагодарил он, отстраняясь. – Подумай насчёт того, о чём мы говорили утром.

Я закатил глаза и проигнорировал его комментарий, обращаясь к Дэну. Не стоило выставлять себя невежей, тем более перед отцом.

- Дэн, - начал я, и мой голос надломился. – Счастливого пути. Поздравляю.

- Спасибо, - тихо ответил он.

В воздухе повисла неловкость, и я действительно не мог выносить этого больше.

- Ну, я пойду лучше к своему выходу. Увидимся уже дома.

И с этими словами я ушёл, не оглядываясь.

Всю дорогу до Волгограда я проспал. Я толком не спал ночью, так что был рад отдохнуть от всяческих мыслей.

Я прилетел в полдень, мама предложила приехать встретить меня в аэропорт, но я настоял, что возьму такси. Не было необходимости торчать в городских пробках, тогда как я мог добраться и сам.

Мама купила большую квартиру, когда переехала сюда, и сделала комнату лично для меня. Невероятно, но она устроила её точно по моему вкусу, и я всегда ощущал себя комфортно там. Я знал, что в какой-то мере она пыталась соблазнить меня на переезд к ней, проектируя пространство для меня, но, какими бы ни были её посылы, я ценил то, что она оставила комнату для меня.

Я всё ещё был сонный, когда приехал в её квартиру, так что, поняв, что матери нет дома, прошёл в свою комнату, чтобы лечь.

- Валера, милый, просыпайся.

Рука поглаживала волосы, и мне было невероятно хорошо. Мне хотелось оставаться там, где я находился, пробуждение бы лишь развеяло фантазию относительного того, кто так мягко и нежно касался меня.

- Давай, милый.

Я медленно понял, открывая глаза, что это мама.

- Привет, мам, - произнёс я, приподнимаясь на локтях. – Прости.

- Всё хорошо. Нет ничего такого в том, что ты устал. Я просто безумно рада, что ты здесь.

- Я тоже.

- Я заказала нам немного еды. Ты голоден?

- Ага, немного, - признался я. – Дай только душ приму, а потом приду.

Она нежно поцеловала меня в лоб, одарив огромной улыбкой, и вышла из комнаты.

Я принял долгий горячий душ, намереваясь взбодриться и смыть остатки сна и перелёта. Я постоянно пытался заставить себя не думать о Дэне и добился незначительных успехов, но он точно постоянно был там, на задворках сознания, мучая меня. Он находился за тысячи километров от меня, но всё же тут оставался; его аромат, улыбка, голос – всё это полыхало на краю сознания.

Сотовый пиликнул, как только я вышел из душа. Я открыл входящее сообщение.

Мы женаты.

В прикреплении было их с Дэном фото на пляже. Отец был в белом костюме, а Дэн держал улыбку, и на нём развевался простой белый костюм.

Они улыбались и казались счастливыми.

А я внезапно почувствовал себя очень, очень уставшим.

Мы с мамой провели первую ночь дома, как она и хотела. Разговаривали, смеялись, навёрстывали упущенное.

Она переехала сюда четыре года назад, чтобы поработать на одну из крупнейших и престижнейших фирм страны. Она не проводила долгих часов на мероприятиях, да и вообще уделяла не так уж много времени выходам в свет, но была счастлива и ощущала себя целостной.

По крайней мере, так говорила.

- У меня есть две недели, которые я хочу провести с тобой, - призналась она мне за ужином. В Грант-парке будет музыкальный фестиваль позже на этой неделе, и я знаю, что Генка хотел присоединиться к нам; мы ещё могли бы прогуляться по плотине как-нибудь вечером и перехватить там что-нибудь на ужин. Также новая экспозиция у нас в музее, думаю, тебя бы заинтересовала. И, если интересно, я договорилась о встрече для нас с деканом отделения музыковедения в Северо-Западном. Я ни в коем случае не давлю, просто...

- Мам! – прервал я, чувствуя неловкость. – Притормози. Я схожу на назначенную встречу с тобой... но... Я не знаю. – Всё слишком навалилось в один момент. Хотя я был рад узнать, что мой приятель Гена – сосед по площадке – всё ещё тут. Я встретил его впервые, когда приезжал к маме, и хоть мы и почти не общаемся, но несколько раз в год, когда я приезжаю сюда, прекрасно проводим время.

- Просто дай мне прояснить всё, - вмешалась она. – Я могу заплатить за обучение, тебе не нужно будет брать никакие кредиты. Ты можешь жить тут всё время, и ты не обязан искать работу. Я знаю, что там задают много... я не давлю, просто подумай об этом, хорошо?

- Конечно. Подумаю, - заверил её я, хотя бы просто потому, что она была моей мамой и мне не хотелось её огорчать. У нас всегда были какие-то временные отношения, и я знал, что ей хотелось большего. Мне тоже. Просто... переезд сюда был такой внушительной ступенью от дома, от всего того, что я так полюбил в Петербурге.

- Что с тобой? – поинтересовалась она, с беспокойством покусывая нижнюю губу. – Ты выглядишь как-то не здорово. Что-то случилось? – Она грустно глядела на меня, и я возненавидел себя, что заставил её испытывать такие чувства.

- Не знаю, - ответил я, пожимая плечами и проводя рукой по волосам. Желудок болезненно сжался, и мне захотелось вернуться в постель.

- Я не часто тебя вижу, но ты мой сын, и я могу сказать, когда тебя что-то беспокоит, - тихо произнесла мама. – Ты хочешь поговорить об этом?

На секунду я задумался об этом. О том, чтобы сообщить ей о своей невероятной тяге к Дэну, и о том, как мне плохо от этого. Но мало того, что, скажи я это вслух, ситуация стала б видеться реальной, так ещё и сама по себе она была неловкой и неправильной.

- Нет, - ответил я, качая головой.

- Всё в порядке с отцом? Что-то... с его мужем? – спросила мама, и её голос надломился на последнем слове.

Я взглянул на неё и увидел в её глазах боль, сама же она выкручивала пальцы, держа руки на коленях.

- Мам?

- Не обращай внимания, - попросила она, махнув рукой перед лицом.

- Ты ревнуешь?

- Не знаю. Может, немного. Я любила твоего отца. Невероятно сильно. Думаю, если бы мои родители приняли мой выбор, я до сих пор была бы с ним. Я ощущала силу чувств, которые у нас были. Ты – плод нашей любви, в конце концов. – Она дотянулась до моей руки через стол и крепко сжала.

- Вы с отцом когда-нибудь пытались начать всё ещё раз, когда ты вернулась? – спросил я.

- Нет на самом деле, - ответила она. – Это было разрывающей пропастью, словно ад, первое время, а как только мы начали чувствовать себя комфортно в обществе друг друга, я не хотела всё портить и ничего не предлагала.

- Ты когда-нибудь жалела об этом? – спросил я, не поднимая взгляда и думая, как бы отличалась моя жизнь, расти я в доме, где были бы и мать, и отец. И задался вопросом, как бы изменилось моя позиция по поводу отношения с парнями и взятия каких-то обязательств. Я подумал, а встретился бы я когда-нибудь тогда с Дэном, и от этой мысли стал одновременно и счастливым, и невероятно грустным.

- Иногда, - тихо призналась она. – Больше я сожалею, что упустила столько времени с тобой. Не думаю, что я была очень уж хорошей матерью.

- Мам... это не так. Хоть я и не часто видел тебя, ты была значимой частью моей жизни.

- Знаю, - произнесла она, смахивая слезу со щеки. – Но я не стала такой матерью, какой бы хотела быть. И мне хочется попытаться что-то сделать для тебя. Я лишь надеюсь, что ещё не слишком поздно.

- Конечно, нет. Я просто не знаю, смогу ли я сделать такой значимый шаг, как переезд сюда. Прости.

- Не нужно извиняться, пожалуйста, - искренне попросила она. – Я не пытаюсь заставить чувствовать себя виноватым или ещё что.

- Знаю, - ответил я, потирая грудь. Боль вернулась, и я почувствовал, что вряд ли приму верное решение в эти дни. При том, что я действительно верил, что мама не пыталась вызвать у меня чувство вины, вина всё же не исчезла, поглощая меня. Мама была одна с тех самых пор, как они разошлись с отцом, но у него по крайней мере был я. У неё же не было никого. Может быть, теперь пришёл её черёд.

Но мысль о том, чтобы покинуть Петербург, была ещё более непривлекательной, чем когда-либо, и все эти «почему» дробью бились в груди, делая только хуже.

Как же я устал.

- Посмотрим, ладно? – произнёс я, заставив себя нацепить улыбку на лицо. – Но мы отлично проведём время в любом случае, пока я тут.

- Конечно, - сказал она, беря наши тарелки. – Я люблю тебя, Валера. – Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, после чего отнесла посуду в раковину.

- Я тоже люблю тебя, - сказал я, сдерживая зевок.

- Почему бы тебе не поспать, дорогой? Уже всё равно поздно.

- Конечно, так и сделаю. Спокойной ночи, мам, - произнёс я, вставая и чмокая её в щёчку.

- Спокойной, милый. Увидимся утром.

Я прошёл в свою комнату, включил телевизор и почти сразу заснул.

Проснулся я от того, что мама гладила рукой мои волосы и мягко что-то говорила мне. Это было так хорошо, что я не хотел двигаться.

- Давай же, милый. Уже за восемь. Я приготовила завтрак.

- Хорошо, - пробормотал я.

- Ты очень много спишь. Уверен, что всё порядке?

- Ага, - ответил я, не открывая глаз.

- Валерка, вставай.

- Угу.

- Милый, уже десять. Прошу, поднимайся.

Мои глаза распахнулись, и я увидел встревоженное лицо матери. Голова была точно свинцом налита, никого желания двигаться вообще не было, но мне не хотелось расстраивать её, так что я сел, простонав.

- Прости, мам. Встал, - я опустил ноги на пол и потёр лицо.

- Не за что извиняться. С тобой всё хорошо?

- Да, - ответил я, вновь проводя рукой по лицу. – Я собираюсь принять душ.

- Хорошо. Я разогрею завтрак. Думаю, мы могли бы прогуляться сегодня вдоль реки и захватить обед на свежий воздух.

- Смахивает на план. – Голос мой даже для моих ушей звучал безжизненно, но мама не выглядела обеспокоенной, так что я поцеловал её в щёку и пошёл принимать душ.

У нас с мамой был прекрасный день, и я заметно расслабился во время нашей прогулки и последующего обеда на открытом воздухе на набережной. Я даже не заметил, в каком напряге я был, пока он не стал спадать и я не задался вопросом, сколько же это продолжалось.

Когда мы вернулись в мамину квартиру, писк телефона напомнил мне, что я забыл его тут на весь день. У меня было три пропущенных сообщения и один звонок от папы. Он был расстроен, что от меня ни слуха, ни духа, и очень интересовался, как у меня дела в Волгограде. Он грозился позвонить маме, если я не свяжусь с ним, и мне подумалось, что его звонок маме во время медового месяца может расстроить Дэна. Поэтому я быстренько написал ему в ответ, сообщив, что отлично добрался накануне, и извинился, что не связался с ним раньше.

И именно в этот момент я понял, что весь день не думал о Дэне.

Но теперь, когда он возник вновь в моих мыслях, я не мог прекратить думать о нём.

Было ровно шесть, но я сказал маме, что хотел бы полежать немного перед ужином. Она, мне показалось, вздрогнула, но ничего не сказала, так что я прошёл в свою комнату, где улёгся на кровать, полностью одетый. Я уснул в одно мгновение и так и не проснулся вплоть до следующего утра.

Кампус Северо-Западного университета был большим и находился в тридцати минутах езды от маминой квартиры. Я был там раньше, так что осмотр местности мне не понадобился, но мы пообедали с деканом музыкального отделения - невероятно прекрасной женщиной по имени Виктория Гивенко - и обсудили программу курса, которая оказалась целенаправленной и интенсивной. После обеда я сыграл композицию, написанную недавно, и она уверила меня после того, как просмотрела документы, что примет моё заявление не задумываясь, если я решусь его подать.

После этого мы поехали назад в мамину квартиру. Я рухнул на пассажирской сиденье её автомобиля, совершенно исчерпанный.

- Валера, ты в порядке? Ты тут четыре дня и почти всё время спишь. И вновь выглядишь уставшим. Я не хочу влезать не в своё дело, но я волнуюсь.

- Прости, - произнёс я. Это единственное, что я смог сообразить в ответ.

- Ты спал больше двенадцати часов вчера вечером и вновь устал. А когда ты играл сегодня...

- Мне жаль, мам. Просто столько всего в мыслях... - туманно ответил я.

- Ты хочешь поговорить об этом? – поинтересовалась она, кратко взглянув на меня и снова возвращаясь к дороге.

- Нет, - тихо ответил я, качая головой. – Но я сожалею, что так устаю. Мы ещё сделаем кучу всего вместе до того, как я уеду, обещаю.

- Дело не в этом, просто мне больно видеть тебя несчастным.

- Я в полном порядке. Думаю, просто отсыпаюсь за всё то время, что не отоспал за дни учёбы. В последнее время было несколько бессонных ночей, да ещё и такие объёмы задавали.

- Уверен, что дело в этом? - с тревогой вопросила она.

- Да. Просто расслабился и стресс отступил, полагаю. – Я знал, что отчасти это правда. Находиться тут с матерью было легко, как и всегда. Но я также знал той частью своего разума и сердца, где проживала честность, что я сплю, дабы отстраниться от своих дум и чувств, которые были губительными и нездоровыми.

Следующие несколько дней я отсыпался и проводил время с мамой. В конце концов я мог признать, что мои оправдания по поводу того, почему я столько сплю, были неубедительными. Когда мама предположила, что со мной в физическом плане что-то не так и что мне, вероятно, стоит обратиться к врачу, я понял, что нужно попытаться прийти в себя. Я очень хорошо знал, что беспокоило меня, и сон просто помогал мне забыться на некоторое время. Удивительно, но время, что я проводил с мамой, также помогало оставлять все проблемы позади. Мы смотрели фильмы, делали покупки и готовили вместе, и ежедневно на какое-то время я забывал о тех вещах, что изматывали мой разум, когда тот простаивал.

Я выходил увидеться с Генкой пару раз, и он пригласил меня на вечеринку субботним вечером, а мама поощряла меня, чтобы я туда сходил. Я бы предпочёл остаться дома, чтобы поспать или посмотреть телек, но мама бы раздула проблему из этого, так что я решил сходить, чтобы осчастливить её. Она всё ещё поглядывала на меня с озадаченностью, и если вылазка на вечеринку её утешит (и она оставит меня в покое), то это меньшее, что я могу сделать.

Мы ехали по возвышенности до Камышина, пригорода Волгограда, и по пути Генка расхваливал мне вечеринку. Она устраивалась Лориком – кузеном Кати, девушки Гены. Он был старше нас и недавно окончил колледж, но Генка был на его вечеринках прежде и уверил меня, что он нормальный парень, как и его друзья.

- Там будет много мальчиков-геев, - сообщил он. – Так что проблем с тем, чтобы найти, с кем поразвлечься, быть не должно.

- Ага, - уклончиво отозвался я. У Гены всегда был кто-то на примете на вечеринках и различных встречах, так что, когда я был с ним в городе, у меня всегда всё завершалось с какой-нибудь случайной сукой. Результат таких знакомств варьировался от вечеринки к вечеринке – то минет, то секс, но практически всегда я получал наслаждение. Но на этот раз я не мог найти в себе особого энтузиазма.

- Эй, парень, по твоему голосу не скажешь, что ты этим взволнован, - проговорил он, его смех отозвался эхом в практически пустом авто.

- Прости, - ответил я, качнув головой. – Уверен, мы отлично проведём время.

- Ты в порядке? – поинтересовался он. Мы с Геной были близки – настолько близки, насколько могут быть два человека, которые видят друг друга от силы два раза в год. У меня было почти непреодолимое желание рассказать ему всё, чтобы самому немного разгрузиться, и, возможно, это хоть как-то сняло бы камень с моей души. Он не знал Дэна, в жизни не встречал моего отца, и он был склонен к субъективизму едва ли не меньше из всех тех, кого я когда-либо встречал.

Но я не мог заставить себя произнести эти слова. Это был жутко, странно, и я не хотел быть тем парнем. Так что я улыбнулся и сказал, что со мной всё пучком, что я просто устал и с нетерпением жду вечеринку.

Он кивнул, не став давить на меня, но я подозревал, что он на это не купился.

Генка не шутил, когда говорил, что я смогу подыскать парня, с которым можно было бы поразвлечься. В этом доме было красивых парней больше, чем я когда-либо наблюдал в одном месте. В доме Лорика был бассейн, и, несмотря на свои установки, я отметил, что присутствует совсем не мало аппетитных сексуальных тел в плавках на заднем дворе. Возможно, случайный перепих - именно то, что мне и нужно.

Катя была уже на вечеринке, когда мы прибыли туда, и она заключила меня в широкие объятия, как только увидела. Они с Геной были вместе со средней школы и сейчас выглядели столь же счастливыми, как и в те времена. Я завидовал тому, что у них было, так или иначе жалея, что не смог найти кого-то, кого бы хотел лелеять. Кого-то, кто не был для меня вне доступа.

Отогнав мысли о Дэне в сторону, я обошёл Катю и Гену, встречая Лорика, который был очень добр и радушно принял меня и возобновил моё знакомство с некоторыми его друзьями, с которыми мы уже пересекались до этого.

После вечеринки время с мамой, казалось, пролетало гораздо быстрее, потому как большую его часть мы проводили вместе, да и я спал меньше. Мы с Генкой болтались, играли в видеоигры и даже сходили на футбольную игру однажды, когда мама неожиданно вынуждена была выйти на работу.

Мы с мамой узнавали друг друга в течение ближайших нескольких дней; действительно узнавали. У нас были с ней долгие обеды, прогулки вдоль реки, мы ходили в музей и просмотрели парочку фильмов. Я узнал, что она любит низкосортные боевики, поглощает все детективные романы, которые попадают ей в руки, и играет громкий джаз, когда никого нет поблизости.

Мать взяла меня с собой на выставку в Музей современного искусства, посвящённую современной европейской архитектуре. То, что её имя засветилось на выставке, заставило меня непомерно гордится ею: она с таким трудом достигла тех высот, которые сейчас есть, и всё это в одиночку.

Мы здорово проводили время, а я вновь стал нормально себя чувствовать.

Мама пыталась скрыть это, но я видел, что она в какой-то степени одинока, несмотря на друзей и карьеру, отнимающую много сил. Как-то за ужином я спросил её об этом.

- У меня есть друзья, работа...

- Я не это имею в виду.

- Я знаю, что ты имеешь в виду, - тихо произнесла она, гоняя вилкой еду по своей тарелке.

- И? – после нескольких минут молчания продолжил я.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на меня.

- Не знаю, думаю, может, несколько дней я и одинока. Я не всегда была одна в эти годы, ты знаешь. Я не совсем уж отшельник, - поделилась она с лёгкой улыбкой на лице.

- Знаю, но тебе никогда не хотелось чего-то более постоянного?

- Это было бы прекрасно, просто я не встретила того человека ещё, - произнесла она, пожимая плечами и задумчиво жуя пасту. – А что насчёт тебя? У тебя же не было парня после Андрея, да?

- Не было.

- А почему?

- Не знаю. Парни в университете просто такие... невзрослые. В том плане, что они тратят своё время на пивные вечеринки и фанатством за «Зенит». Меня ни что из этого совершенно не прельщает.

- Почему нет?

- В смысле?

- В том смысле, Валерка, что ты всегда был таким серьёзным. Почему бы тебе не выйти и не развлечься немного? Это что – будет преступлением, если ты будешь вести себя, как девятнадцатилетний студент?

- Право, неужели я это слышу? Собственная мать говорит мне вести себя безответственно? – спросил я, выгибая бровь и улыбаясь.

- Я понимаю, твой отец является образцом для подражания во многих отношениях, потому что он был точно таким же, как ты сейчас. Я была младшего его, когда мы встречались, так что он также отодвигал вечеринки и прочие университетские мероприятия, чтобы проводить время со своей девушкой-школьницей. Потом у нас появился ты... Я просто думаю, сколько он упустил. Я безмерно благодарна ему, что он сделал из тебя того, кем ты являешься, поверь, но на него свалилось столько ответственности в таком молодом возрасте. Я не хочу, чтобы так случилось и с тобой. В университете должно быть весело, Валера.

Я сидел и думал о том, что она сказала. Мама была права во многом. Я уклонялся от всех увеселительных мероприятий на территории кампуса, убеждая себя, что мне это неинтересно. Но я никогда даже и не пытался попробовать. Я был сосредоточен на учебе столько, сколько себя помню; и только тут, с Генкой, я позволял себе оттянуться... ну, и ещё когда я зависал с Димкой, но даже он безуспешно пытался вовлечь меня в студенческую жизнь на территории кампуса.

- Ты права, - признал я. – Я понимаю. Просто не уверен, что знаю, как вести себя по-другому.

- Я люблю тебя таким, какой ты есть. Ты не должен меняться. Но ты должен наслаждаться своей молодостью. Как бы странно это ни звучало, это закончится, прежде ты успеешь это осознать. Я не хочу, чтобы тебя потом преследовали сожаления.

- А о чём жалеешь ты? – мягко поинтересовался я.

- Что позволила родителям забрать меня от тебя. Что, будучи одинокой и запуганной, не проводила с тобой больше времени, когда вернулась в Петербург. Что не смогла решиться оставить родителей вовремя и быть с тобой и твоим отцом. Мне казалось, что родители знают, как лучше для меня.

- Как они? – спросил я.

- У них всё хорошо. Они хотели приехать, пока ты тут, но здоровье дедушки подкачало.

- Ничего. – Отношения с бабушкой и дедушкой у меня были зыбкими - и это в лучшем случае. Они злились на маму, когда та много лет назад переехала в Петербург, и в действительности я до десяти лет даже не видел их. Они ощутимо смягчились потом, я знал, что они любят меня, но также знал, что им не по нраву мой отец, что совсем было не по душе мне. Я никогда не был откровенно груб с ними из уважения к матери, но и чрезмерной теплоты не выказывал.

- Ты подумаешь о том, что я сказала? Уделишь какое-то время веселью? - полюбопытствовала она, возвращая нас к теме.

- Уделю, - честно ответил я.

И так и сделал.