Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Пустынная бухта

Мне, можно считать, повезло. Ураган застал меня в пещере на высоте метров ста над уровнем моря. Аборигены не советовали бродить по острову без сопровождения гида – местная флора и фауна бывала не слишком дружелюбна, от укуса некоторых змей можно было легко распрощаться с жизнью. Но я всегда был авантюристом, к тому же не любил плановые туристические маршруты, предпочитая исследовать тропики в одиночку.

В этот день мой отпуск должен был закончиться, после ужина прибудет катер для переброски в аэропорт и рейс домой, так что я сдал багаж в камеру хранения, освободил бунгало, а напоследок отправился к конусу горы, прямо сквозь непроходимые джунгли навстречу приключениям.

Найденная в обрывистой скале пещера меня разочаровала: в ней не было ничего, кроме летучих мышей и их же костей, усеявших пол. Я провёл здесь несколько часов, фотографируя мрачные выступы стен с красноватыми и чёрными подтёками и старые полуразрушенные сталагмиты. Когда воздух начал завывать в расщелинах, перемежаясь с далёким, приглушённым вертолётным рокотом, я не придал этому значения. Но едва вернулся к выходу, где порыв ветра почти сбил меня с ног, а косой поток ливня полностью перекрыл видимость наружу, я понял, что дело плохо. Так вот зачем кружили вертолёты: должно быть, пока я торчал в пещере, происходила срочная эвакуация туристов и обслуживающего персонала острова. Удивляло, что синоптики пропустили надвигающийся шторм и не позаботились о людях заранее.

Решение переждать дождь в безопасности под защитой скалы было правильным, несмотря на то, что я опоздал на рейс, да и вообще застрял непонятно где неизвестно на сколько времени. Тучи были такими чёрными, что я не понимал, день ещё или уже ночь. Я слышал треск падающих деревьев, удары стволов о твёрдые камни, и благодарил фортуну за то, что нахожусь сейчас здесь, а не в своём бунгало, от которого вряд ли остались даже стены, и тем более не в аэропорту, изнывая в томительном ожидании открытого неба.

Когда шторм затих, в моём сотовом давно села батарея. Но по подсчётам, прошло не меньше двадцати четырёх часов, – что, несомненно, радовало, ведь ураганы на Карибах могли длиться и неделями. Сухпаёк, который я брал с собой, закончился, а бутылку я пополнил дождевой водой.

Солнце выглянуло из-за истощившихся туч, осветив удручающую картину разрушения: почти весь лес лежал у моих ног, некоторые пальмы были выдернуты с корнем. Тропку, по которой я поднялся сюда, закрыло слоем сорванной листвы, а цветные пятна, попадавшиеся в мокрой зелени, оказались кусками тряпок и пластмассы – следствием человеческой жизнедеятельности. Влажная духота поднималась обратно в небо, испаряемая жалящими лучами солнца, образуя марево.

Я потратил немало времени, спускаясь по склону к пляжу. Больше не было тени, чтобы укрыться от безжалостного солнца, и я был насквозь потным, в то время, как окружающий пейзаж быстро высыхал – вскоре только многочисленные разрушения напоминали об ушедшем урагане.

На берегу последствия оказались куда хуже: волны громко бились о берег, оставляя после себя огромный холм вынесенной мути, пальмовых листьев, водорослей, мальков рыб и людского быта. Оставляя на девственно гладком песке следы ступней, я брёл к ближайшему бунгало, от которого остался только остов, сложенный из белых блоков. Ни души, тишину разрывал лишь звук накатывающих волн, шипящая пена которых добиралась до моих босых ног и отступала обратно в море.

Я надел сникерсы, чтобы идти по возвышению и иметь наилучший обзор, в надежде встретить людей. Тут-то я и увидел его. Сначала заметил белую ногу, торчащую из куста искусственной изгороди из роз, порядком истрёпанной, но выстоявшей против стихии. Затем, испуганно приблизившись, рассмотрел остальное: присыпанную уже подсохшей листвой изящную спину, вытянутые безжизненные руки, будто мальчик полз от берега. И кудрявые тёмные волосы.

Я был уверен, что он мёртв. Но вдруг заметил движение грудной клетки и понял, что ошибся.

Ребёнок лежал без сознания, хотя видимых повреждений на теле я не обнаружил. А ещё он был полностью обнажён, и я не мог взять в толк, как он здесь оказался, откуда. На этой стороне острова в маленькой бухточке стояли только три бунгало, и своих соседей я знал в лицо. Немногочисленный обслуживающий персонал крошечного бара знал тоже. Выходит, подростка занесло издалека. Может, он был поклонником нудизма и его принесло с соседнего пляжа? Кто знает...

Мне некогда было раздумывать над такими мелочными вещами, я должен был помочь пострадавшему. Поорав в течение пары минут, я понял, что меня никто не слышит. Так что, осторожно перевернув пацанёнка на спину, поднял его на руки и понёс искать более подходящее место, нежели розовый куст.

Бунгало были полностью разрушены, но кухня и ресепшен, построенные более монолитно, пострадали меньше – на втором этаже крышу снесло, но на первом остались целы и столы, и мягкие диваны. Даже аппарат с газированными напитками уцелел, только отсутствовало электричество.

Я осторожно уложил пацанчика на диван и поискал, чем бы укрыть его – он был холодным, как ледышка. Водоросли запутались в его длинных волосах, и по мере высыхания кудряшки распрямлялись, превращаясь в волнистое великолепие. Розовые сосочки на детской, но идеальной груди торчали вверх, а вокруг пупка остались белые разводы от высохшей морской соли. Меня впечатлило, что кожа была гладкой по всему абсолютно телу, без признаков растительности где-либо. Чтобы перестать пялиться на обнажённого красавца, и чтобы согреть бедняжку, я набросил на него упавшую с окна мягкую ткань.

Следовало поискать помощи, но вокруг стояла глухая тишина, по-прежнему нарушаемая только ударами волн о берег, затихающими по мере приближения заката. Словно природа, вымотанная произведённой разрухой, устала бесчинствовать и отправилась отдыхать.

Телефон, разумеется, не работал. Ни одного человека я не нашёл в пределах поселения и вне его, хотя обследовал весь берег. Лишь чайки сотнями слетелись на пир, побираясь выброшенной на берег рыбой и дерясь между собой за наилучший кусок. Выходит, находясь в пещере, я пропустил и объявление об урагане, и саму эвакуацию. А освобождённый мной номер мог дать спасателям ложное представление о том, что я уже уехал, поэтому меня не стали искать.

Когда я вернулся к пацану, его щёки чуть-чуть порозовели, а дыхание выровнялось, хотя он всё ещё находился без сознания. Невольно я залюбовался его лицом, хотя подобный интерес был неуместным в сложившихся трагических обстоятельствах. Длинные тёмные ресницы чуть подрагивали, как и удивительно ровные, чётко очерченные, соблазнительной формы губы. Маленький аккуратный носик был немного вздёрнут, придавая лицу выражение диснеевской мультяшности, что делало внешность паренька особенно привлекательной. Кто бы ни потерял его, наверняка очень волнуется.

Бледность кожных покровов, не просто белых, а почти синеватых, говорила в пользу того, что парнишка прилетел на остров совсем недавно, даже не успел подзагореть. Я не представлял, каково ему было в первый же день отпуска быть почти убитым разбушевавшейся тропической стихией.

Тонкие веки затрепетали и приподнялись, являя моему изумлённому взору истинную красоту: цвет глаз красавца оказался ярко-зелёным, и я подавил желание сглотнуть комок, вдруг образовавшийся в горле. Никогда не верил, что можно ощутить сердечный трепет от одного лишь взгляда, всегда считал, что чувства ещё нужно заслужить, что они никогда не возникают на ровном месте, для этого имеются какие-то предпосылки – долгая дружба, совмещение интересов, сходство с объектом предыдущей любви... На этот раз не было ничего из перечисленного – я просто вдруг понял, что почва ушла из-под ног, и со сжавшимся в груди сердцем я падаю в бездонную пропасть.

- Привет, - пробормотал я.

Красавчик осторожно огляделся, и я поспешил объяснить, что произошло:

- Был ураган, всех эвакуировали с острова. Целых строений нет, всё разрушено – вообще всё, но главное – мы живы. И скоро, я уверен, придёт помощь.

Паренёк внимательно меня выслушал, но ничего не ответил. Медленно присев и спустив ноги с дивана, он скинул ткань, будто забыл, что обнажён, и широко раскрытыми глазами уставился на свои ноги.

- Что-то болит? – забеспокоился я, тщетно пытаясь не пялиться на провокационно нагую задницу и идеально гладкую зону паха, от вида которой перехватывало дыхание. Обычно я не бросался на первых встречных парней, даже если они голые, но в этот раз со мной творилось нечто странное. – У тебя, наверное, шок, - оценил я его молчание. – Сейчас принесу воды. – И поспешил ретироваться, пока не выдал чем-нибудь свой неуместный интерес.

Водопровод, разумеется, не работал тоже. Чёрт возьми, нас бросили, как на необитаемом острове, и если по всему побережью шторм нанёс такой же ущерб, то до этого Богом забытого местечка спасатели ещё не скоро доберутся! В суматохе эвакуации заметил ли кто-нибудь отсутствие двоих туристов? Я полетел в отпуск один, без бойфренда, но ребёнок не мог отдыхать без компании, наверняка его ищут родители. Последняя мысль мне внезапно крайне не понравилась.

Возвращение с бутылкой воды, взятой из полуразрушенного ливнем склада, не улучшило моего положения: юноша и не подумал прикрыться. Соблазнительно покачивая бёдрами, он едва стоял на ногах, вцепившись в диванную спинку, и выглядел так, словно через секунду упадёт. Определённо, с его ногами было что-то не так, хотя переломов, ссадил или ушибов я не заметил. Выронив бутылку, я кинулся помочь и успел вовремя, подхватив хрупкое божество под тонкий, почти невесомый локоть.

Парень посмотрел на меня испуганно, но благодарно. Его большие зелёные глаза сражали наповал, при этом в них не было ни капли кокетства или самоуверенности – напротив, он выглядел, как ребёнок, доверчиво льнувший ко взрослому. Я с трудом заставил себя дышать.

- Что с тобой? Ноги болят? – допытывался я, а потом меня осенило: - Ты не понимаешь меня, да? Русский? По-английски не говоришь? А по-французски? Парле франсе? Испаньол? Итали? – Ни на одно из моих предположений пацан не ответил. – Ты немой! – вдруг решил я. Или даже глухонемой, иначе хоть знаками показал бы что-нибудь. До сих пор мальчуган не издал ни единого звука.

Я усадил его обратно на диван и настойчиво накрыл тканью, хотя он смотрел на неё так, словно не понимал, чего я добиваюсь.

- Да откуда ты такой взялся? – бормотал я себе под нос, неловко ощупывая голени и ступни мальца, пытаясь определить, все ли кости целы. – У вас там что, вообще одежду не носят?

Он захихикал, когда я коснулся стопы, и отдёрнул ногу. Улыбка преобразила его миловидное лицо, сделав его ещё прекраснее. Я понял, что такое совершенство видел разве что на постерах - среди фотомоделей, участвующих в крупной рекламе. Кукольная красота казалась ненастоящей, словно созданной посредством волшебства, а переливчатое журчание смеха послало волну дрожи внутрь моего тела.

- Кажется, всё в порядке, - хрипло пробормотал я, отпуская и вторую ногу. Мальчонка пошевелил пальчиками с тем же трогательно детским выражением, как минуту назад смотрел на меня, и я тяжело вздохнул, чувствуя себя крайне неуютно из-за совершенно неуместных патологических желаний. Ткань, не придерживаемая ничем, сползла красавчику на живот, вновь открывая вид на восхитительную подростковую грудь, будоража моё мужское начало.

Стало ещё хуже, когда, вдруг протянув руку, мальчик ладонью прикоснулся к моему лицу, внимательно рассматривая и ощупывая полуторадневную щетину. Я замер, пригвождённый к месту нелепостью всего происходящего – юный Принц вёл себя так, словно впервые видит и меня, и самого себя, и всё вокруг.

- Ты откуда взялся-то, такой дикий? – голос мой прозвучал неожиданно нежно – я осознал, что с этим парнем действительно что-то неправильно, и понял необходимость относиться к нему осторожно. То ли он сбежал из психиатрического учреждения, то ли прямиком из леса, где жил вдали от цивилизации, но он, определённо, был не в себе.

Маленькая ручка опустилась на мой обнажённый до пояса торс, и я ощутил, как бездарно, словно мальчишка, краснею. Но затем пальцы схватили ремень моих укороченных штанов, и это было уже слишком – я вскочил на ноги и благоразумно отошёл на несколько шагов. При этом взгляд мальчика выразил очевидное разочарование.

- Выпей воды, у тебя шок, - отвлёк я его, протягивая бутылку с безопасного расстояния. Странное привлекательное создание стало пугать меня, а ведь мы с ним оказались одни на этом острове, и неизвестно, когда ещё придёт помощь. Вдруг он опасный психопат?

В это мгновение я окончательно убедился, что парнишка – не от мира сего. Он потряс бутылку так, словно не понимал, как достать оттуда воду. Наивно приоткрыл рот, наклонив горлышко, но при этом даже не подумал отвинтить крышку.

Поражённо покачав головой, я сделал это за него. С шипением поток газировки вырвался на волю, забрызгав симпатичное лицо. Пенные ручейки потекли по шее и груди. Мальчишка, ахнув, отбросил бутылку и вскочил на ноги, глядя на меня в немом ужасе, будто я только что пытался его убить. А спустя несколько секунд, покачнувшись на нетвёрдых ногах, рухнул вниз. Все мои мысли заледенели от увиденного зрелища: вместо изящных тоненьких ног по полу от талии волочился блестящий рыбий хвост...

Неловко подтягиваясь руками, пацан пытался отползти от меня подальше, - признаться, я хотел того же самого. Хаотичные мысли проносились в голове, и главной из них была та, что я наверняка сошёл с ума. Скорее всего, я пострадал во время урагана, и всё происходящее – лишь фантазия моего умирающего мозга. А может, я в больнице, и это – галлюцинация вследствие наркоза. Ведь русалов не существует?

Однако правда резала глаза: до боли сжав кулак, я вонзил ногти в ладонь, но рыбий хвост никуда не исчез. А когда я сделал шаг вперёд, чтобы помочь парню дотянуться до оборванной портьеры, он прикрыл лицо руками, словно думал, что я собираюсь его ударить.

- Тш-ш, - попросил я, нежно погладив вздрагивающее предплечье, - я тебя не обижу.

- Нет?.. – зелёные глаза ярко блестели сквозь чуть раздвинутые пальцы.

- По-твоему, я монстр? – тихо спросил я, подтягивая шуршащую от принесённого волнами песка портьеру и накрывая мальчика. А затем опомнился: - Чёрт! Так ты умеешь говорить? – Причём по-русски! Хотя и с непонятным акцентом.

- Только в этом облике, - молвил красавец, прихлопывая тканью кожу, и я догадался, что он вытирает влагу. Вдруг он схватил меня за руку – с силой, достойной Геркулеса, - и пронзительно заглянул в глаза: - Но я хочу немного побыть человеком...

- Как тебя зовут? – успел я спросить прежде, чем его хвост исчезнет и он онемеет.

- Серж, - переливчато, как музыка, прозвучало имя, затрагивая самые глубокие струны в моей душе.

Я помог парню подняться, теперь тоже с удивлением разглядывая белые, без капли загара стройные ноги, даже почти забыв от шока об его наготе. Серж стоял с трудом, опираясь на мою руку и морща лоб. А потом взглянул на меня с выражением такой безграничной невинности, что я почувствовал себя его преданным рабом, прикованным к нему толстыми цепями, влюблённым до беспамятства в своего Хозяина. Он был идеален. Так красив, что слабели колени.

Вместе мы сделали несколько шагов по небольшому помещению, пока Серж учился равновесию, и каждую победу он встречал очаровательной улыбкой, от которой спирало дыхание. Я так увлёкся, что забыл абсолютно обо всём – о шторме и разрухе, царившей вокруг, о спасателях, которых ждал, и неизбежно наступающем закате. Лишь когда лицо русала окрасилось в оранжевые тона заходящего солнца, я опомнился, что день подошёл к концу.

Конечно, мы могли не бояться замёрзнуть при тридцатипятиградусной жаре, но следовало опасаться нежелательных гостей – змей, скорпионов и прочих кусачих тварей. А ещё стоило поесть, у меня давно урчало в животе.

Кухня порядком пострадала, но склад был цел, хотя коробки намокли. Соки, чипсы и прочая ерунда, не нуждавшаяся в холодильной установке, сохранилась, и пока я сооружал подобие дверей, закрывая входы в ресепшен, Серж открыл все пачки, пробуя на вкус содержимое человеческой еды. Когда я вернулся, он был обложен блестящей фольгой и перепачкан шоколадом. Из имеющейся пищи именно он понравился ему больше всего.

Словно юное, очаровательное в своей открытости дитя, Серж протянул ко мне пальцы, покрытые растаявшим какао, и позволил позаботиться об его чистоте. Вытирая липкую массу сухим полотенцем, я боролся с желанием языком вылизать до чистоты каждый тоненький пальчик, а затем то же самое сделать с губами. Я вздыхал всякий раз, когда в горле образовывался сладострастный ком. Чёрт подери, у меня почти текли слюни.

А Серж ещё и усложнял мою борьбу, с юной непосредственностью изучая рельеф моей груди, пока я вытирал его. Пальчики порхали по коже, как крылья бабочки, заставляя меня мечтать о том, чтобы сделать то же самое с его невинным телом.

- Ты не имеешь представления о нашей разнице, верно? – тихо спросил я, накрывая его ладонь, расположившуюся напротив моего сердца. Зелёные глаза, похожие на нефриты, смотрели искренне и открыто, и я был бы полным кретином, если бы продолжал разговор в этом направлении. Очевидно, что Серж впервые видел мужчину и не понимал, какой эффект производит на меня.

Если бы работало электричество, я бы залез сейчас в интернет и изучил все легенды о русалах, какие только возможно, чтобы хоть немного получить представление, с кем имею дело. Мои познания в этой области ограничивались только голливудскими боевиками и несколькими романами в жанре фэнтези, но я не знал, соответствуют ли они реальности. Русалы в большинстве историй представлялись опасными существами, заманивающими моряков в морскую пучину и топящими корабли. Серж совсем не был похож на злого беса. А его вынужденная немота не позволяла мне задать вопросы и получить ответы.

Сгустившиеся за окном сумерки погрузили ресепшен в полумрак к моменту, когда я убрал обёртки и устроил нечто вроде постелей на двух диванах. Пришлось разрезать портьеру. Серж в это время бродил по помещению, наблюдая за мной и с любопытством первооткрывателя изучая предметы быта. Неоднократно я пытался соорудить мальчику одежду, чтобы не отвлекаться на его соблазнительную естественность, но он упорно, словно непоседливый ребёнок, скидывал неудобную ткань.

Наконец, наступила ночь, подарив темноту, в которой невозможно ничего разглядеть. Я думал, станет легче, если я не буду видеть обнажённого русала, находившегося совсем недалеко от меня. Не тут-то было: фантазии о нём заполонили голову, мешая не только спать, но даже мыслить. Я просто обезумел, и было с чего: одни на целом острове, вдали от цивилизации, невинный прекрасный бог и очарованный им мужик, давненько не ласкавший юного тела. Впрочем, даже будь я не одинок, уверен, не смог бы устоять перед столь совершенной и необычной красотой морского обитателя, о котором в нашем мире столетиями слагаются легенды. Я едва мог дышать, представляя, что он лежит на соседнем диване, укрытый лишь тонкой тканью. Хотя нет – наверняка он скинул её, и если бы я мог видеть в темноте, несомненно, тайком любовался бы его наготой до самого утра, забыв покой и сон.

Я был воспитан в нормальной семье с традиционными устоями и не в моих правилах было предлагать парню секс в первый же день знакомства. Тем более такому непорочному и наивному, как Серж. Да ещё и не человеку, ведь я не знал, как устроена русалочья природа. Поэтому я лежал, глазел в потолок, слабо освещаемый взошедшей полной луной, и мучился.

Малейший шорох в полной тишине опустевшего острова различался очень хорошо, даже волны перестали сотрясать берег и успокоились до штиля. Так что я отчётливо слышал мягкие шаги босых ног, глядел на движущийся по ресепшену стройный силуэт, видимый в свете луны и пробуждающий во мне отнюдь не джентльменские инстинкты. Я понял, что мне придётся уйти ночевать подальше отсюда, если я собираюсь остаться человеком и сохранить честь морского красавца. Но он не оставил мне выбора.

Понимал он или нет, что делает, но когда присел на мой диван, и его руки мягко скользнули по моим плечам, ища меня в темноте, налёт цивилизованности слетел с меня, выпустив наружу зверя. Я задрожал, не в силах больше сдерживать дыхание ровным, и судорожно запустил пальцы в роскошные волосы, привлекая мальчишку ближе. Мой рот искал его кукольно-идеальные губы, а когда нашёл, приник к ним с первобытной страстью. Я не мог поверить в то, что сразу же получил ответ, но это было так. Поцелуй русала разрушил во мне остатки здравого смысла, и я, окончательно затащив парня на свой диван, опрокинул его на спину и прижался всем телом.

- Ты хочешь этого? Точно? – пытался я остановить себя, ища если не в словах, то в знаках, движениях или реакциях пацана хоть какой-то ответ.

Вопрос оказался излишним: пока я говорил, Серж целовал мою шею, и это невозможно было интерпретировать иначе, чем «да».

Мы сплелись под белым светом луны в умопомрачительном экстазе, и не было в моей жизни ночи лучше, чем эта, когда русал подарил мне себя. С той же естественностью, которую демонстрировал днём, Серж изучал моё тело, отнюдь не стесняясь ничего, что вполне могло смутить обычного парня. Самые сильные ощущения, которые только мог испытать человек, я познал в эту ночь. И с той же первобытной страстью я, дрожа, исследовал его хрупкое и маленькое, идеально гладкое юное тело, доказывая на деле, что значит быть человеком. Сладкие стоны наполнили ночь, взмывая к чёрному звёздному небу и не прекращаясь до самого-самого утра.

Полностью истощённый, но счастливый, я спал долго и без сновидений, глубоким сном человека, получившего всё, что он хотел. Лишь полуденная жара да дикая жажда смогли пробудить меня. Солнечные лучи пробивались сквозь оконные проёмы, освещая разрушенный ресепшен и напоминая о действительности: помимо неординарных ночных приключений, меня всё ещё ждёт реальная жизнь, и вскоре сказка прервётся появлением спасателей. Эта мысль оставила неприятный осадок на языке, словно в сладкий напиток попала горечь.

Я спохватился, обнаружив свою постель и ресепшен пустыми. Вторая гадкая мысль с момента пробуждения: приключение мне привиделось, русалов не существует, и всё, что произошло ночью, было обыкновенным сном. Красивым и романтичным сном извращенца, пережившего стресс из-за бури.

Подорвавшись, я подхватил первую попавшуюся бутылку воды и выпил её залпом, купаясь в мрачных мыслях о собственном сумасшествии. Удовлетворение в теле и ноющие после физической нагрузки мышцы немного утешили, также как и лежащие кучкой вскрытые обёртки от шоколада, и второй, всё ещё застеленный диван, но какое-то беспокойство до конца не оставляло. Тряхнув головой, я отправился искать сбежавшего бога, мечтая поскорее увидеть и убедиться в его существовании. Мечтая не только об этом, но и о гораздо большем.

Зов чаек привёл меня на берег. Ленивые лазурные волны накатывали на мокрый гладкий песок, солёный аромат моря смешивался с неприятным запахом гниющего мусора и ещё более отвратительным тухлым привкусом выброшенной на берег рыбы.

Крик чайки на поверку оказался тихим плачем русала. Я нашёл его в самом конце пляжа. Обняв тушку мёртвого дельфина, уже порядком изъеденного хищными птицами, мальчонка всхлипывал, роняя слёзы на песок. Его длинный чешуйчатый хвост, переливающийся на солнце нежным золотом, усилил моё неоформленное беспокойство – волны медленно лизали перепончатый плавник, подбираясь к красавцу, словно собирались отнять его у меня, насильно утащив в море.

Крайне обрадованный фактом, что русал не покинул меня и не уплыл, я даже не мог вполне посочувствовать его горю, хотя оно было оправданным с его точки зрения – он потерял кого-то, близкого его среде. Всё равно что для меня бы погиб человек или, на худой конец, чья-то любимая собака. Присев рядом, я обнял Сержа за плечи, помогая держаться над водой, и он доверчиво прильнул лицом к моей груди, пряча слёзы боли.

- Ну-ну, не переживай, такова жизнь, - бормотал я, гладя мальчика по волосам, а он упрямо мотал головой, цепляясь за мои плечи.

Если бы я знал, что это так важно для него, то ещё вчера прошёл бы по берегу и спас всю шевелящуюся морскую живность. Теперь, когда истекли сутки после шторма, поздно стало кого-либо спасать.

- Это я виноват, это из-за меня, и мои, и твои по моей вине погибли, - переливчатый голос русала вибрировал в моей груди, привораживая словно зов сирены. Я всё больше отдалялся от реального мира, забывал его, когда в моих объятиях дрожал этот мальчишка. Щемящее беспокойство в груди усилилось: я словно понимал, что, несмотря на мои вдруг проснувшиеся желания, наше время подходит к концу. Сказка не может продолжаться вечно, хэппи энды случаются только в женских любовных романах, а я – не их персонаж. И волшебство, внезапно вошедшее в мою жизнь, неизбежно исчезнет - скорее, чем мне хотелось бы.

- Это просто шторм, - бормотал я, - это природа, ты ничего не мог поделать.

- Нет, это из-за меня, - возражал Серж, его тяжёлое дыхание содержало хрипы, как у астматика, а зелёные глаза были широко раскрыты. – Я не должен был покидать свой город. Из-за меня на вас наслали шторм – чтобы меня остановить.

- Кто? – недоумевал я, хотя было очевидно, что Серж не может быть единственным представителем своего племени.

- Мои... родные, - уклончиво ответил паренёк, отводя взгляд в сторону безбрежной лазурной глади. В его глазах отразилось отчаяние, а моё сердце сковал холод.

Волны, словно чувствуя местонахождение русала, подбирались всё ближе, захлёстывая пеной чешуйчатый хвост и мои колени, вымывая из-под нас песок и поднимаясь всё выше.

- Не уходи, - попросил я безнадёжно, правильно истолковав и поведение воды, и полный тоски и предопределённости взгляд мальчика.

Он посмотрел на меня печально, поднял руку и коснулся моей щеки.

- Но я должен...

- Не так скоро, - умолял я хотя бы об одолжении. – Не сегодня...

Без лишних слов Серж потянулся ко мне, и я приник к идеальным губам в страстном и глубоком поцелуе, впитывая соль морских глубин с его мягкого языка.

~

Я проснулся от странных звуков: они испугали меня. Резко моргая в кромешной темноте ночи, я прислушивался, пытаясь понять, что издаёт такой ужасный хрип, как умирающий с повреждёнными лёгкими.

Серж всё ещё лежал рядом со мной на диване, где мы уснули после продолжительных любовных утех, становящихся всё краше и приятнее от раза к разу. Но теперь его маленькое тело дрожало и было чересчур напряжено.

- Серж? – позвал я, забыв, что он не может ответить. Схватив фонарик, осветил бледное лицо с круглыми испуганными глазами. Грудная клетка двигалась с трудом, преодолевая огромное сопротивление, а воздух входил и выходил со свистом. Я не врач, но тут мне сразу стало ясно, что дело плохо.

- Чем я могу помочь? – взмолился я, приподнимая Сержу голову, чтобы хоть чем-то облегчить состояние. Он вцепился в мою шею с такой силой, словно никогда не хотел отпускать.

Меня осенила простейшая догадка, и я поднялся, держа парня на руках. Мне не нужен был интернет, чтобы понять, что любой рыбе нужна вода, даже если внезапно у неё отросли две человеческие ноги.

Серж, казалось, возражал: поняв, что я несу его в море, обнял ещё сильней, точно ребёнок, которого отнимают от груди матери. Сцепил пальцы на моём затылке, почти удушая в объятиях, и прильнул всем телом.

- Верь мне, - просил я, заходя по пояс и опускаясь ниже, как только в моих руках забился хвост. Наши лица, освещаемые полной, но уже стремящейся к убыванию луной, были в нескольких сантиметрах друг от друга, только я оставался над водой, а Серж находился под ней. При этом казалось, что нас разделяет непреодолимая пропасть.

Весь сегодняшний день, уговорив пацана задержаться, показывая ему экзотику острова, всячески заботясь о нём, рассказывая о жизни на земле, целуя и лаская в любой подходящий момент, я пытался произвести наилучшее впечатление в тайной надежде, что Серж захочет навсегда остаться со мной. Теперь, глядя на то, как он расслабился и спокойно дышит под водой, я с грустью понял, что это невозможно. Серж не сможет поехать в город и жить, как человек.

Но я? Мог ли я каким-либо образом быть с ним рядом?

- Возьми меня с собой! – прорычал я, сжимая хрупкие плечи в тщетной надежде на согласие. Если в мире существует волшебство, способное породить русалов, значит, есть и способ стать одним из них. – Я пойду за тобой куда угодно! Сделай меня таким же, как ты!

Вместо ответа мальчишка медленно потянул меня к себе, погрузив под воду. Моё сердце забилось, как бешеное, когда я предположил, что он проведёт какой-то магический ритуал, но Серж всего лишь меня поцеловал. Сладко и медленно, с привкусом безнадёжной грусти. Мы пробовали друг друга на вкус до тех пор, пока мне не перестало хватать воздуха, а потом он легонько вытолкнул меня на поверхность, выныривая следом. Русал скользнул мимо, но лишь для того, чтобы обвиться вокруг меня – его хвост был длинным и скользким, но удивительно мягким. И затем он потащил меня прочь от берега, так легко поддерживая над водой, словно я ничего не весил.

И снова я обманулся в ожиданиях – Серж не собирался превращать меня в подобного себе. Он всего лишь хотел показать рассвет с острого кораллового утёса, расположенного грядой метрах в ста от берега, огораживающего лагуну. Мы уселись на влажный камень, омываемый пенным прибоем, Серж преклонил голову к моему плечу и бесконечно гладил мою руку, пробуждая щемящее ощущение горьковатой тоски.

Его дыхание абсолютно вернулось к норме, и когда горизонт посветлел, мальчик рассказал историю своей жизни мелодичным певучим голосом:

- Когда боги покинули Землю и живущих на ней людей, то и мы вслед за ними ушли на самую неприступную глубину – туда же, куда погрузилась Атлантида. С тех пор и богам, и русалам, и прочим жителям морской пучины запрещено показываться людям – наше время прошло.

- Значит, ты нарушил закон?

- Да, и чуть не погиб: тот шторм должен был напугать и остановить, либо убить меня за неповиновение.

- Ты должен вернуться к определённому времени или мы можем ещё немного побыть вдвоём? – печально спросил я.

- Русалы не могут долго ходить по земле, - пояснил Серж. – Наши человеческие органы несовершенны, а ноги могут появляться только на несколько дней во время полной луны. Едва русал попадает в воду, его присутствие чувствуют все жители подводного мира. Пока я был на поверхности, они не знали, что я тут, но когда ты принёс меня в море, то словно прокричал им, где меня искать.

- Теперь они придут за тобой? – содрогнулся я, и Серж кивнул. – Как скоро? Сколько у нас времени и что они сделают с тобой? Вас много? Почему я не могу стать таким же и пойти с тобой?

Проявляя безграничное терпение, Серж ответил на все мои вопросы, неторопливо играясь хвостовым плавником с пеной волн.

- Я не знаю, сколько у нас времени: может, день, а может, всего несколько минут – это зависит от того, как далеко находятся отсюда мои сородичи и как быстро решатся отправиться на поиски. Нас всё меньше, наше племя постепенно вымирает, потому что нет больше смысла существовать и потому что мы много столетий уже не соблазняем проплывающих мимо моряков. Почти все взрослые мужчины – у вас их называют тритонами – покинули подводный город и живут среди людей – в отличие от нас, русалов, они могут превращаться в человека независимо от фазы луны и оставаться такими, сколько душа пожелает. Их судьба нам неизвестна, ни один из них не вернулся – и наш город за последние столетия почти опустел. Ты можешь стать таким, конечно же, но поверь мне - тебе это не нужно! Ведь тогда придётся покинуть твой родной, привычный мир. Ты никогда, никогда больше его не увидишь. Таковы правила.

- Я готов, - мои пальцы на талии русала напряжённо сжались, выдавая волнение. Но я не хотел, чтобы Серж думал, будто я боюсь.

- Разве у тебя нет родных, которые ждут дома? – мягко уговаривал русал. – Твоя жизнь настолько неинтересна, что ты готов сменить её на ещё более скучный мир? В нашем подводном царстве совсем ничего не происходит, никакого движения вперёд, развития, чудес. Мы просто горстка морских чудовищ, которые давно должны были исчезнуть, но до сих пор по ошибке остались живы. Наше полное истребление – печальная скорая реальность, и прибавление одного-единственного тритона нас уже не спасёт. Ты думаешь, что мы будем там счастливы с тобой?

Я промолчал, и Серж безнадёжно кивнул.

- Всё не так просто. Ты очарован мной только потому, что я необычен и обладаю способностью покорять мужчин, но ты никогда не смог бы по-настоящему полюбить меня. Русалы – жестокие и бесчувственные существа. Вы, люди, так быстро заняли наше место и вас стало так бесконечно много, потому что умеете любить. Мы, полурыбы, на подобное не способны. Чтобы испытать ваши эмоции, русалы издревле, рискуя жизнью, выходили на берег, чтобы немного побыть в облике людей и ощутить приятное тепло разогревающей тело крови, силу многогранных человеческих чувств и страсть настоящих мужских объятий. Но когда я вернусь в океан, то забуду тебя. Я больше не смогу испытывать будоражащий сердце восторг пламенного поцелуя или всепоглощающий экстаз. Там, в глубине океана, наши чувства навсегда будут скованы вечным холодом.

- Я в это не верю, - пробормотал я, задумчиво глядя в яркие глаза, так похожие на нефриты. – Сейчас ты не человек, - обратил я его внимание на это, утопая в глубокой зелени, - но я вижу в твоих глазах чувственное тепло и ответный призыв.

Наклонившись, я мягко прижался к соблазнительным губам, охотно раскрывшимся мне навстречу. Моя ладонь, жадно накрывшая мальчишескую и твёрдую грудь, сорвала с уст русала отчаянный стон.

- Видишь? Ты всё чувствуешь, - повторил я. – Значит, всё не так ужасно, как ты утверждаешь. Одно то, что ты рискнул жизнью ради этих ощущений, доказывает, что ты не холодная рыба.

- Когда я уйду, мои чувства исчезнут, - спорил упрямец, отведя недовольный взгляд.

- Значит, мы найдём необитаемый остров и будем жить там, раз в месяц выходя на берег, чтобы любить друг друга, - оптимистично предложил я, нутром чуя, что это не сработает.

- Как у тебя всё просто, - усмехнулся русал. – Кто же нас отпустит из города?

- Но ты же смог.

Серж махнул рукой назад, напоминая о разрушениях.

- И ты видел, к чему это привело. Царица подводного мира бдительно следит, чтобы русалы больше никогда не попадались людям на глаза.

Рассвет, всё ярче подсвечивающий восток, нежными бликами играл на гладких щеках Сержа и вздёрнутом аккуратном носике. Идеально очерченные губы манили, как и естественно обнажённая грудь с розовыми сосочками, очаровавшими меня с самой первой встречи. Роскошные тёмные волосы, начав подсыхать, закрутились тугими кудряшками, и мои руки чесались от потребности обнять и ласкать это невероятное, юное и трогательное существо. Как только я представлял, что наше время уходит, истаивает словно крупинки в песочных часах, в груди становилось невыносимо больно – это сердце разрывалось на мелкие куски.

Подчёркивая предопределённость нашего разрыва, где-то вдалеке, на обратной стороне острова, зарокотал вертолёт. Я испуганно взглянул на Сержа, и он взволнованно задышал, напряжённо глядя на меня в ответ.

- Тебе пора, - подвёл черту он, пока я отчаянно качал головой, не желая признавать правоту его слов.

Рано или поздно спасатели должны были появиться, но как же я был зол, что они не подождали ещё хотя бы пару дней. Всё происходило быстрее, чем я мог надеяться. Два коротких дня и две ночи – этого слишком мало, чтобы насладиться лучшим приключением в моей жизни. Совершенно недостаточно, чтобы придумать способ остаться с Сержем навсегда.

Вертолёт зарокотал ближе и громче, и мне пришлось схватить мальчика за руку, потому что он, очевидно, собирался спрыгнуть в воду и скрыться.

- Иди к ним, они ищут тебя, - умолял Серж, заглядывая в мои глаза, словно пытался внушить мне эту мысль. – Ты должен подать им какой-то знак, чтобы они тебя заметили.

Конечно, он был прав – каким был мой шанс выжить на этом острове, если спасатели улетят ни с чем? Вернутся ли они снова, спустя какое время? Продуктов на складе не хватит надолго. А я – всего лишь человек. Но несколько дней у меня в запасе всё же было.

Серж всё-таки спрыгнул вниз, дёрнув меня за собой, так как я не собирался выпускать его руку.

- Нет! - Я был зол а то, что он хочет вот так просто бросить меня, без боли и сожаления. Оказавшись в воде, я всем телом прижал русала к камню, не давая ему выхода. И мы уставились друг на друга в отчаянном противостоянии.

- Пусти, я и так провёл здесь больше времени, чем следовало, - сердился Серж, и я знал – он был сильнее меня и мог вырваться в любое мгновение, но пока этого не делал.

Вертолёт загрохотал с нашей стороны острова, но мы были скрыты камнем, и пилот пока не мог нас разглядеть.

- Пусть улетает, - прорычал я, хватая неприступного красавца за волосы и впиваясь в его идеальные губы собственническим поцелуем, не имея сил отпустить его никогда. Казалось, что я умру, когда он меня покинет. Моя жизнь на этом закончится, и её остаток я буду страдать, не в силах отпустить образ Сержа из памяти. Никто тебя не заменит.

Боль разрасталась внутри по мере того, как неминуемое расставание приближалось. Слишком скоро. Я думал, у нас в запасе дни, а оказалось, что мне осталось лишь несколько последних драгоценных мгновений.

Серж оттолкнул меня руками, держа на расстоянии. Его грудь высоко вздымалась и опускалась под водой, в глазах я заметил страх, который съедал и меня тоже.

- Забери меня, - прокричал я, надеясь достучаться до его холодного сердца и не желая сдаваться. – Я пойду с тобой.

Вертолёт зарокотал практически над головой, и Серж, испуганно округлив глаза, нырнул. Не задумавшись даже на мгновение, я бросился вслед за ним, страшась потерять. Его влажные от морской воды запястья выскользнули из моих пальцев, и, как бы глубоко я не погружался, Серж оставался вне зоны моей досягаемости.

Непрерывно глядя мне в глаза и чуть наклонив голову, он равнодушно наблюдал за моими мучениями: короткими глотками воздуха и бесполезными попытками доплыть.

- Сэр, спасение уже близко, сэр... - голос спасателя, чеканивший слова через усилитель, едва достигал моих ушей, когда я выныривал за порцией кислорода. – Поднимитесь на риф, сэр... Мы пришлём за вами лодку...

Рокот отдалился к острову, но вряд ли я был способен сейчас обращать на это внимание.

- Серж! – испуганно кричал я и судорожно нырял. Вода бурлила в глубине: среди причудливых кораллов и стаек многоцветных рыб мелькали в водовороте огромные хвосты. Лишь лицо Сержа – одно-единственное – выделялось на фоне бешеного движения прочих русалов, закручивающих вокруг мальчика стремительные круги. Широко распахнутые нефритовые глаза, не отрывающиеся от меня ни на секунду, аккуратный, чуть вздёрнутый, идеальный носик и чётко очерченные кукольные губы. Невинное, юное выражение лица. Таким я его и запомню.

Последние пузырьки воздуха покинули мои лёгкие, тело начало испытывать дискомфорт, но я боялся, что если ещё раз вынырну на поверхность, Серж уйдёт. Моих человеческих сил было недостаточно, чтобы доплыть до него, и всё, что я мог себе позволить – это только смотреть в последний раз, замерев в чёрно-синей глубине, не закрывать глаз, не моргать и не отворачиваться. Столько, сколько осталось.

Судорога свела мой живот, лёгкие конвульсивно сжались, инстинкт выживания чуть не перекрыл стремление во что бы то ни стало не потерять Сержа. Я дёрнулся, зависнув под водой, и знал, что очень скоро тело само заставит меня устремиться к поверхности.

Все русалы резко прекратили движение, повернув головы и внимательно глядя на мою борьбу с собой. Я снова дёрнулся, мучительно сражаясь с желанием вдохнуть воду. Серж тряхнул волосами, и они причудливо окружили его лицо, напоминая пышные водоросли. В следующую секунду он сорвался вдруг с места. Удар в мою грудь был так силён, что выбил последние остатки газа из лёгких, а когда я вдохнул, то оказалось, что моя голова уже находится над водой, и теперь я был прижат что есть силы к рифу спиной, а Серж меня держал. Вертолёт рокотал где-то недалёко, слышались взволнованные голоса спасателей.

- В следующее полнолуние я буду здесь, - шепнул русал – я едва мог осознавать смысл его слов, потому что голова кружилась от кислородного голодания и предельно долгого погружения. Я хрипел, цепляясь за риф и пытаясь восстановить дыхание. - Если через месяц ты всё ещё не забудешь меня, приходи сюда в полночь...

Он умчался, шлёпнув хвостом по воде, оставив меня испуганного и рассерженного. Но вернулся, не проделав и половину пути до своих собратьев. Его влажные прохладные губы прижались к моим губам в отчаянном прощании, потом быстро приблизились к уху:

- Это мой подарок, - добавил Серж, и я возмущённо айкнул, почувствовав боль на коже чуть ниже мочки. Он что, меня укусил? Русал улыбнулся, удовлетворённо погладив пальцами след от своих зубов: - Останется шрам. Это чтобы ты помнил меня.

- Я и так не забуду, - поклялся я от всего сердца, не желая, чтобы он сейчас меня бросал. Неужели он думает, что этот месяц изменит моё решение? Зачем столько ждать?

- Прощай, - молвил Серж и исчез в мрачной чёрной глубине...

~

Я жил, как в тумане. В легендах говорилось, что встреча с русалом полностью меняет человека. Что ж, это правда. Покоя я не находил. Где бы ни был и что бы ни делал, образ Сержа – невинного и хрупкого, трогательно юного, поистине прекрасного бога – преследовал меня, во сне и наяву. Моя жизнь потеряла краски. Работа и еда не приносили удовольствия. Я жил ожиданием новой встречи, если, конечно, русал не обманул меня.

Конечно, я отдавал себе отчёт, что эта любовь была больной, неправильной. Мои друзья также находили меня странным после приезда и считали, что так на меня повлиял стресс, пережитый во время чудовищного урагана. Разумеется, я не рассказывал им о своём приключении.

Где-то через две недели я решительно попробовал избавиться от наваждения. Серж был уверен, что я его забуду, и я попытался сделать это: отправился с друзьями в бар. Не помогло.

Я пробовал читать, забивал голову боевиками, в которых супергерои кидали друг друга о стены домов и спасали мир.

Остаток времени я потратил на посиделки с друзьями, написание заявления об отпуске, - а когда мне в нём отказали, то об увольнении, - и освобождении съёмной квартиры. За несколько дней до отлёта на Карибы я приехал в дом родителей, чтобы попрощаться. Я не видел их несколько лет – плохим я оказался сыном. Но сейчас был рад повидать их и убедиться, что они всё ещё счастливы в маленьком домике крошечного русского городка, откуда мы были родом.

И в конце концов, оставив прошлое позади, я сел на самолёт, мчащий меня к Карибскому морю. Не было сожалений, хотя надежда тоже не слишком грела сердце. Поглаживая шрам, оставленный русалом, я раздумывал над теми многочисленными легендами, которые изучил на просторах интернета. Превращение в тритона, по свидетельствам авторов статей, происходило через укус, но отчего же тогда я до сих пор оставался человеком? Принимая ванну, я не отращивал хвост, и даже посещение бассейна с морской водой не сделало меня полурыбой. Слова Сержа, сказанные на прощание, вовсе не означали, что он заберёт меня в свой подводный город – вероятнее всего, он всего лишь согласился на ещё одну встречу. А это значило, что я выбросил всю свою жизнь ради трёх-четырёх дней преходящего счастья. И это в том случае, если Серж вообще приплывёт, ведь я хорошо помнил, как он говорил, что с побегами у них строго. Где гарантия, что русал сдержит слово? Вполне вероятно, что я проделал весь этот путь просто так.

Терзаемый сомнениями и изнуряющей болью разлуки, я приземлился в аэропорту Сент-Винсент, чтобы к вечеру уже быть в забронированном номере отеля. Последствия урагана за месяц были устранены, но не везде – маленький остров, на котором я отдыхал в прошлый раз, всё ещё был закрыт для посещений. До фазы полной луны оставались сутки – как раз хватило, чтобы нанять частный катер, который мог доставить меня на место. Получив приличную сумму денег, капитан согласился забрать меня с острова спустя четыре дня. Если моё странное поведение и вызвало у него подозрение, то пачка зелёных купюр помогла справиться с сомнениями. В конце концов, ему какое дело, сумасшедший я или нет.

Красный солнечный диск завис над горизонтом, окрашивая мою кожу в оранжевый оттенок. Сбросив рюкзак, футболку и шлёпанцы, я прошёлся по пляжу, испытывая острое чувство ностальгии. Мусор был убран, пальмовые ветки, сорванные ветром куски крыш и упавшие деревья тоже были увезены. Остовы ресепшена, кухни и бунгало стояли пустыми. Остров выглядел нежилым, но мирным – короткое время спустя, я был уверен, сюда вернутся туристы. Но сегодня был рад, что нам с Сержем не придётся встречаться тайком у рифа, а можно будет свободно погулять по рассыпчатому песку и заняться любовью на том самом диване, с которого всё началось.

Бродя по пляжу, я приветствовал восхождение бледной круглой луны над горизонтом, явившейся после заката солнца. Будучи в нетерпении, я прикинул расстояние до рифа и, недолго сомневаясь, вошёл в спокойные вечерние воды. Тёплая влага приятно обволокла кожу – лишь шрам начинало слегка тянуть всегда, когда он намокал.

Подарок русала действительно умел напоминать о себе. Даже если бы я хотел забыть прекрасное лицо обладателя хвоста, стоило принять душ или посетить бассейн, тяжесть шрама тут же возрождала образ юного бога, некогда стонущего в моих руках. Если закрыть глаза, можно было легко представить, будто он прижался в глубоком поцелуе к моей шее прямо сейчас.

Если я и надеялся на то, что это особое место и правильная океанская вода сделают меня тритоном, то ошибся. Магия не работала. Нужно было что-то ещё, о чём не прочитаешь на сайтах, созданных человеком. Либо всё это был обман, а Серж – плод моего болезненного разума, пострадавшего в урагане. К счастью, шрам не давал забыть, что случившееся приключение – истинная правда.

Выбравшись на скалу, я стряхнул воду с волос и уселся ждать, переходя попеременно от отчаяния к надежде. Взрослый мужик, а поверил в сказки. Мне хотелось наорать на себя. Бросил всё, и ради чего? Чтобы в одиночестве на всеми забытом острове смотреть на луну, надеясь на превращение в морское чудовище? Если бы мои друзья узнали мои мысли или хотя бы успели заметить тревожные признаки моего безумия, вместо острова я находился бы сейчас в белой палате с мягкими стенами и крепкими решётками на окнах. И были бы правы.

Луна полностью взошла на чёрном звёздном небосводе, а чуда всё не происходило. Тёмные волны мягко лизали мои ноги до колен, и пальцы, несмотря на высокую температуру воздуха, потихоньку начинали коченеть. Ничто не предвещало появление русала: море было спокойным и равнодушным, лишённым всякого волшебства.

Сиротливо улёгшись на скале в неудобной позе, я то злился, то жалел себя. Утро застало меня всё там же и всё таким же одиноким: разбудили жаркие лучи солнца и солёные брызги волн, плюхающие в лицо. Разочарование было не передать словами, а тоска по предателе-русале стала просто невыносимой. Пусть мой прилёт сюда был поступком безумца, но меня ведь поддерживала надежда. Теперь она умерла.

Попеременно то злясь, то впадая в глухое отчаяние, я перекусил на берегу продуктами, которые в изобилии привёз с собой, надеясь угостить морского обитателя вкуснейшей человеческой пищей.

Весь остальной день я провёл на рифе, ныряя и исследуя дно, ища хоть какие-то намёки на то, что я должен дальше делать: возможно, Серж оставил мне какой-то знак. Ничего. Только шрам ныл всё сильнее, доставляя настоящее беспокойство, потому что казалось, что он тянет меня на дно. Словно из-за него я становился в два раза тяжелее, боясь не выплыть на поверхность, когда преодолевал сопротивление воды.

Уныние овладело мной к исходу вторых суток. Полная луна гордо светила над головой, но море оставалось безразлично спокойным, а ведь если бы русал сбежал ко мне, случился бы шторм? Всю ночь я не смыкал глаз, апатично подавая световые сигналы мёртвой воде с помощью фонарика, как будто кто-то захотел бы мне ответить.

Фаза полной луны была на исходе, когда на третью ночь я услышал всплеск. Вскочив, я яростно светил на бездушную воду, надеясь увидеть лицо русала или хотя бы хвост, какую-то рябь, сигнал присутствия.

- Серж! – закричал я отчаянно. Лишь слабый шелест ветра был мне ответом. Вокруг – ни души.

Спустившись в воду, я поплыл вперёд, ныряя в чернильную темноту. Рифы были пусты и мрачны – рассеянный лунный свет не добирался сюда. Слабенький луч фонарика едва подсвечивал морские глубины, выхватывая тут и там хаотичное скопление камней и причудливо изогнутых цветных коралловых веток. Мелькнувший хвост на поверку оказался крупной рыбкой, панически забившейся в расщелину при моём приближении.

Сделав глоток воздуха, я погрузился снова, морщась и потирая шрам, действующий в воде словно удавка, тащащая вниз. Нырять с ним было легче, чем раньше, но ночью в полной темноте можно было легко потеряться в чёрной бездне и ненароком остаться в ней навсегда, став кормом для рыб.

Заметив взвесь песка от чьего-то сильного движения, я поплыл дальше, отдавая себе отчёт, что все мои попытки – бесполезны. Серж не появится. Может, он и собирался, но строгие правила не позволили ему сбежать. А может он забыл меня, как и говорил. Его чувства остыли. Что я здесь делаю? Мне стоит вернуться на берег, выбросить из головы глупые мечты и отправляться домой. Не было смысла в моём странном и опасном поведении. До конца полнолуния было всего несколько часов, и от моей надежды не осталось даже крупицы. Напрасно я сюда приехал.

С трудом вырвавшись на поверхность, я лёг на спину, судорожно вдыхая необходимый кислород. Волны тихонько покачивали меня, стараясь хлестнуть в лицо, и я устало поплыл к рифу, смирившись с поражением. На сердце лёг тяжёлый камень, разум съедало разочарование и досада. Я вёл себя, как глупец, всё это время рассчитывая, что обещания русала были правдивы.

В воспоминаниях болезненно мерцал образ красивейшего лица, ярко-зелёных удивлённых глаз, взирающих на человеческий мир с детской непосредственностью, приоткрытых чувственных губ и изящных плеч, маленьких ступней, впервые ощущающих почву, и юного тела, охотно отзывающегося на мои прикосновения. Я закрыл глаза, лениво двигая ногами и не пытаясь бороться с горечью утраты. Смогу ли я когда-нибудь забыть Сержа? Или мой безумный удел – каждый месяц в полнолуние быть здесь, потеряв себя? Это не закончится ничем хорошим, точно. Просто забыть и жить как прежде – не моё кредо.

Сморщившись от холодного течения, лизнувшего спину, я перевернулся, чтобы скорректировать путь. Вокруг стояла непроглядная мгла, даже луна скрылась в серых перистых облаках. Свет фонаря тоже не давал ответа, далеко ли до рифа. Мне-то казалось, что я нырял совсем рядом с ним, и возвращение не должно было занять больше минуты. Однако, куда не повернусь, я видел лишь рябь моря, без начала и конца.

Набрав воздуха, я ушёл под воду, чтобы определить по дну, куда плыть – коралловые рифы постепенно поднимаются к берегу. Но морской простор подо мной оказался бездонным, чернота, разрезаемая тонким лучом фонаря, выглядела бесконечной. И если судить по течению, тянувшему прочь, отнести меня уже могло куда угодно от спасительного берега.

Я запаниковал, вынырнув и озираясь вокруг. Какого чёрта я не оставил себе какой-нибудь ориентир на рифе? Я был заядлым путешественником, так что о технике безопасности знал всё. Так отчего ж настолько по-идиотски расслабился?

Луна вышла из облаков, но мне это не помогло: берега не было видно. Любое тёмное пятно на горизонте могло оказаться, как островом, так и обычным туманом. Я дёрнулся плыть поперёк течения, чтобы не снесло окончательно, надеясь каким-то образом продержаться до рассвета. Но я уже давно находился в воде: пальцы онемели, а это был паршивый признак. В голову, как червоточина, залезла неприятная мысль: так и кончают придурки, постоянно ищущие приключений на собственную задницу. А чего я ожидал? Знал же, что море - не гостеприимный дом, а большой риск. Надо было сидеть дома!

Почувствовав спиной более тёплую воду, я снова лёг на спину, приберегая силы. Иногда подавал фонариком сигнал SOS в какую-нибудь из сторон. Дышал глубоко и ровно, хотя с каждым вдохом требовалось всё больше усилий, чтобы удержаться на поверхности.

Когда свело ногу, пришлось согнуться, чтобы выпрямить пальцы. Они уже стали нечувствительны к прикосновениям, а вода тут же накрыла с головой. Я знал, что это конец, бесполезно бороться – если начались судороги, ничто уже не спасёт, тем более у меня не было спасательного жилета. Пять минут осталось, не более того. Как назло, ещё и шрам гантелей тянул вниз.

Я хотя бы решил уйти достойно, без сопротивления. Я уже месяц назад был обречён, когда влюбился не в того, в кого следовало, и моя смерть стала уже делом времени и невезения. Раскрыв глаза, я расслабился и позволил океану забрать меня, камнем падая в глубину. Сначала погружение было медленным, а по мере увеличения давления убыстрялось. Чёрные воды сомкнулись вокруг, и я думал успеть достичь дна прежде, чем погибну. Хотя бы знать, в красивом ли месте буду погребён, или кроме безжизненного песка тут ничего нет. Но вокруг меня закручивалась и вихрилась только лишь глубоководная муть, и дальше пары метров ничего не было видно. Я падал в бесконечную чёрную бездну.

Я слишком устал, чтобы вытерпеть долго. Вода очень быстро проникла в нос и рот, и дальше было уже не сдержать потребностей тела. Оно скорчилось, затем распрямилось и изогнулось дугой. Боль проникла повсюду, когда захрустели кости и вытянулись, как на дыбе, разрывая каждый позвонок. В ушах возник адский шум, точно я попал в затопленное метро, где разом переговариваются миллионы привидений. Выроненный фонарь унёс свет, оставив меня в кромешной темноте, и я зажмурился, задыхаясь от воды, заполнившей лёгкие и вытеснившей остатки воздуха. Диафрагма спазматически сократилась и замерла...

И больше боли я уже не чувствовал. Медленно дрейфовал в солёной глубине, вдруг окрасившейся в яркие оттенки синего, лазурного и бирюзового. Море стало прозрачным на много миль вперёд: я видел каменистое дно метрах в ста под собой и край рифа в полумиле отсюда, где более тёплая вода выглядела приторно-зелёной. Семья дельфинов – мать и двое дельфинят – плавно покачивая хвостами, дремали в слабом прибрежном течении.

Я видел, как это течение омывает риф и вновь присоединяется к более холодному и глубинному потоку, слышал циркуляцию каждой молекулы солёной воды, мог прочитать историю путешествия течения, как в открытой книге. Шрам больше не тянул вниз, но он будто бы разросся по всему телу, сожрав меня целиком и сделав частью воды, растворив в ней. Я был проводником морских потоков и течений, соединившись с ними незримыми связями, такими многогранными и глубокими, что постичь разумом никогда б не сумел.

Вязким движением в приятной теплоте я перекатил светящиеся лазурные капли, а когда увидел свою руку, недоверчиво застыл: тыльная сторона была вся покрыта крошечной бронзовой чешуёй, от запястья к локтю возрастал тонкий прозрачный плавник с острыми изогнутыми краями. Я должен был умереть, утонуть. Однако я, похоже, сильно ошибся. Сделав медленное сальто, я подивился силе ног, слитых воедино, а увеличив скорость, поймал собственный хвост – тёмная бронза чешуи на кончиках плавника переходила в матовую зелень и заканчивалась кудряшками мягких водорослей.

Потрясенный собственным преобразованием вместо ожидаемой смерти, я не сразу услышал их. Шум в ушах: я думал, это прибой бьётся о скалы, создавая фон, или течения, сталкиваясь друг с другом, шипят и бормочут. Но теперь я узнал голоса. Удивлённые, беспокойные, испуганные, озлобленные. Переходящие в ропот. И среди прочих я моментально вычленил того единственного, ради которого пришёл.

- Серж...

Я будто бы видел его внутренним взором, невзирая на расстояние. Он обернулся на оклик, его потерянный и взволнованный взгляд заметался по сторонам.

- Валера?..

Столько страсти было в этом крике, и кто говорил, что русалы – всего лишь холодные рыбины, не умеющие любить?

Откуда-то я точно знал, куда плыть. Шрам, оставленный на шее, оказался не только билетом в подводный мир, но и картой, прочно впечатавшейся в сознание. Я видел, слышал и осязал, что Серж тоже сорвался с места, бросившись мне навстречу и не обращая внимания на недовольное ворчание своих собратьев.

- Серж! – повторял я, словно боялся потерять внезапно обретённый маяк, ведущий меня в нужном направлении. Скорость, которую я развил, едва ли можно было измерить человеческими понятиями: лазурное море испуганно расступалось под мощным натиском моего яростного полёта сквозь глубины.

- Валера! – кричал в ответ русал, словно не верил в чудо. Его губы не двигались, но в этом не было необходимости: всё живое здесь общалось с помощью силы мысли.

Мы встретились, как две ракеты, несущиеся в лобовой атаке. И закружились в стремительном водовороте, сплетясь руками, губами и хвостами. На несколько минут любые проблемы вылетели из моей головы, остались только чистые незамутнённые ощущения: радость, счастье и восторг. Облегчение огромной волной накрыло меня, когда я сжал руками маленькое хрупкое тело, когда рот морского красавца открылся в ответ на мой безжалостный поцелуй, заявляющий права.

Я хотел поглотить его всего, лишь бы он не вздумал ещё раз бросить меня. Мой, мой, рычал мой взбешенный разум. Эти кукольно-идеальные губы, этот вздёрнутый носик, трогательно распахнутые зелёные глаза и даже юная детская грудь с розовыми сосочками, дразнящими мои воспоминания на протяжении целого месяца и продолжающими делать это даже сейчас, - всё это теперь принадлежало мне. Навсегда.

- Ты пришёл! – выдохнул Серж в восхищённом изумлении, когда я перестал терзать его рот и набросился на другие, не менее приятные части тела, желая ревностно обследовать его всего, как будто за время моего отсутствия что-то могло измениться.

- А ты – нет, - выразил обиду я, покусывая гладкую и скользкую от солёной воды кожу.

- Ты же знал, что меня не отпустят? Я говорил, - в голосе слышалась вина.

- Но ты обещал, - напомнил я сердито, беря нежное лицо в ладони и заглядывая в нефритовые глаза.

- Я был под властью чувств, - опустил он взгляд, прячась за длинными густыми ресницами. – Обещал, но не подумал. Но как ты оказался здесь? – воскликнул он, округлив глаза. – Неужели человеческая жизнь настолько плоха, что ты решил с ней покончить?

- Это вышло случайно, я вовсе не думал о самоубийстве, - признался я, усмехаясь. – А ты коварен! Вероятность того, что я нахлебаюсь океанской воды точно в полнолуние, была ничтожно мала, я мог до самой смерти оставаться человеком, даже не подозревая об истинном предназначении твоего подарка. Но, видимо, судьба взяла ситуацию в свои руки, впечатлённая моими стенаниями. Я ждал тебя на рифе, услышал плеск и поплыл, а когда обернулся, берега не было видно. Я искал его, боролся с течением, но увы. Судьбе было угодно изменить меня именно сегодня.

- Очень плохо чувствовать радость от того, что ты здесь? – потупил Серж смущённый взгляд.

В моей груди от его слов будто бы вдвое выросло сердце.

- Мне это очень приятно, - шепнул я, облегчая его страдания и нежно приподнимая пальцами подбородок.

- Знай, если передумаешь, ты сможешь снова вернуться к людям, - на полном серьёзе добавил Серж, держа меня за руку, пока мы плыли по течению, ведущему в русалочий город, с которым мне не терпелось познакомиться. – Если наскучит или...

- Серж, - с улыбкой перебил я, не желая даже слышать о подобном варианте, - ты ещё не понял? Я всю жизнь путешествовал по разным странам в погоне за экзотикой. Никогда не бывал в одном месте дважды. Ты подарил мне много больше, чем мир людей – миллионы необследованных мест Земли, где никогда не бывала нога человека. Вечности не хватит, чтобы побывать везде! И ты подарил мне себя – лучшее из того, что было в моей жизни. Я останусь здесь, даже не сомневайся.

Впереди, в чёрной холодной бездне океана засверкали огни, оттенки синего, лазурного и бирюзового посветлели, наполненные каким-то особенным видом жизни, существующим только здесь, на глубине в несколько тысяч километров. Я взглянул на остроконечные пики необычных архитектурных сооружений, похожих на сказочные замки, обвитые пушистыми водорослями, и встретил сотни пар настороженных глаз – русалы приветствовали нового жителя подводного царства, и каждый был так невероятно красив, что потрясал воображение.

- Да я в раю, - прошептал я с лукавой усмешкой, и Серж переливчато рассмеялся, тряхнув роскошными волосами.

- Не спеши с выводами. Половина из них будет завидовать нам, треть – ненавидеть, а оставшиеся попытаются отнять тебя у меня. Ты ещё пожалеешь, что не остался на Земле, – улыбнулся Серж очаровательно, вновь влюбляя меня в себя одним лишь словом и взглядом.

- Ни за что не пожалею, - наклонился я к его манящим устам. Смешанные с солью океана, они стали ещё мягче, ещё соблазнительней и притягательней. Туго обвив хвост вокруг стройного стана русала, я прижал его к сердцу, как самую хрупкую драгоценность на всём белом свете.

Кожа скользит вдоль кожи –
Нежно, как лепесток.
Но я сгораю в дрожи,
Словно пустили ток.

Звёзды кружат, качаясь,
Дремлет под снегом сад...
Я же молчать пытаюсь
В твой опьянённый взгляд:

«Как я ждал, мечтая
Стрелок ускорить бег!
Лёд растекался, тая,
День превращался в век,

Бились о сердце боли,
Слёзы томили грудь –
Птицей, лишённой воли,
Силился... «Не забудь!»

И я шептал ночи
Сотни прекрасных слов,
Как опаляют очи,
Как не уйдёшь из снов,

Как омывает радость
С каждым твоим звонком,
Как ожиданья сладость
В горле рождает ком...»

Слышишь, я знаю, слышишь
Каждый порыв души.
Ты моим пылом дышишь
В зимней лесной тиши.

Жадно целуешь губы,
Щедро мечту даря.
Мой, бесконечно любый,
Ясной любви заря.

Ты наступаешь утром,
Ты заполняешь день,
Нежностей перламутром
Грусть прогоняя в тень.

Ты продлеваешь вечер –
Солнечный, как закат,
Гасишь улыбкой свечи...
Знаешь, что виноват;

Что озаряешь ярче,
Что обожжёшь больней...
Только, целуя жарче,
Ночь отобрать не смей!

Кожа скользит вдоль кожи,
Стон обжигает грудь
Бурным порывом дрожи...
«Будь же моим... Будь...»

Опубликовано: 2016-07-16 23:27:45
Количество просмотров: 231

Комментарии