Спаси меня

Валера едва успевает себя остановить – он слишком близко подобрался к той самой дверце. И он слишком хорошо знает, что за ней прячется – Исмаэлю не понравится.

- Думаю, знаю, - пожимает плечами брат.

Валерка смеётся едва ли не истерически.

- Нет, не знаешь.

- Ты винишь себя во всём, Валерка, за всё, что произошло с нами. Ты думаешь, что не заслуживаешь быть счастливым, и я знаю, почему. Я знаю, и я не могу позволить тебе и дальше притворяться. Я хочу, чтобы ты признал это и сказал это вслух.

- Я не могу, - хрипит Валерка. Чтобы Исмаэль там себе не думал, он в корне не прав.

Исмаэль смотрит на него бесконечно долго. Валере нечего ему сказать – слов просто-напросто не осталось. И, что, это конец? Теперь Исмаэль просто развернётся и уйдёт?

Брат медленно кивает, на лице отражается невозможная сосредоточенность.

- Ладно. Я понял. Но я говорил совершенно серьёзно, когда сказал, что ты должен прекратить мне лгать. И себе тоже. И, если ты хочешь, чтобы мы остались партнёрами, тебе придётся научиться доверять мне.

- Я доверяю.

- Правда? Доверяешь мне? Полностью? Безосновательно? Достаточно для того, чтобы сделать то, что я скажу, без вопросов и возражений?

У Валеры в голове диким визгом взрывается охранная сигнализация – опасная зона. Они зашли слишком далеко.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты говоришь, что доверяешь мне, но я не думаю, что это действительно так. Хочешь доказать это? Без единого вопроса? Сможешь или нет?

- Что... что ты собираешься делать?

Исмаэль пожимает плечами.

- Мои условия, Валера. Или ты доверяешь мне и делаешь всё, как я говорю, или я выхожу из игры. И я не вернусь.

- Я находил тебя прежде.

- Не в этот раз, - Исмаэль складывает остатки еды в пакет и швыряет в урну. – Ты до сих пор ничего не понял, так? Я не изменю своё решение. Если ты думаешь, что сможешь просто замять это всё, что сможешь отвлечь меня парой шуток... если думаешь, что всё рассосётся само собой и забудется через несколько недель... что ж, не в этот раз. Думаешь, я до сих пор на тебя злюсь? Я злился, да, пока не понял, что это бесполезно. Моя злость просто давала тебе шанс чувствовать себя виноватым и делать из себя жертву. Мне это надоело, Валера. Тут два варианта – твой выбор.

- В чём суть?

- Как я уже сказал. Вопрос доверия. Ты говоришь, что доверяешь мне, но как далеко ты готов зайти?

Валера облизывает пересохшие губы.

- Это нечестно, Исмаэль.

- Ты предал меня. Хочешь всё исправить? Это твой шанс.

А, может, и честно.

- Ладно, - выдыхает Валерка коротко, прежде чем паника захлёстывает его с головой.

Исмаэль кивает.

- Отлично.

Он разворачивается вокруг своей оси и сгребает с прикроватной тумбочки ключи от машины.

- Принесу кое-что. Останься здесь. Разденься до белья.

И просто выходит за дверь.

- Что за херня? – только и спрашивает Валерка в пустоту.

И что, интересно, Исми задумал? Игры разума? Пытки, кровавое жертвоприношение с Валеркой в главной роли?

Что за ерунда лезет в голову, а.

Валерка не чувствует себя больше защищённым, Исмаэль залез под чёртову кожу, пробрался слишком глубоко. Валерка понятия не имеет, что творится у брата в голове, но, кажется, Исмаэль был предельно серьёзен. И Валера уже согласился, так что нет смысла паниковать сейчас. Он не готов потерять Исмаэля снова, а это значит, что, если Валере придётся терпеть – он потерпит. В конце концов, он вроде, как заслужил.

Просто он никогда не видел Исмаэля таким, а это... пугает. Валерка может признаться в этом хотя бы самому себе.

Валера медленно стягивает с себя одежду, пытаясь убедить себя, что это не так неловко, как кажется. Они не раз видели друг друга обнажёнными. Валера никогда не был стеснительным, так какого чёрта начинать сейчас?

За каким чёртом Исмаэль вообще попёрся в машину, что ему понадобилось? Ножи, электрошокер? Что он задумал: наказание или проверку на прочность? Хочет посмотреть, сколько Валера выдержит – вперёд. Едва ли Исмаэлю удастся переплюнуть Дьявола, а, значит, всё не так уж и страшно – Валера справится.

К тому времени, как брат возвращается, Валера стоит рядом с кроватью, раздетый до белья, как и было велено. Исмаэль проходится по нему коротким взглядом и кивает. Повернувшись к Валерке спиной, он сгружает принесённые вещи на стол и прикрывает скатертью, чтобы Валера не увидел.

- Да ладно тебе, Исми, - интересно, думает Валера, для Исмаэля его голос звучит так же жалко, как и в его собственной голове? – И что это будет?

Исмаэль скидывает куртку и принимается закатывать рукава.

- Я завяжу тебе глаза и обездвижу. Твоё стоп-слово «Спаси», скажешь его, и я остановлюсь.

- Шутишь.

Исмаэль ничего не отвечает, так же молча закатывает второй рукав.

- А ты знаешь толк в извращениях, Исми, а? Не уверен, что я в деле. Может, начнём с чего-нибудь более традиционного?

Исмаэль приподнимает уголки губ в подобии улыбки.

- Я уже угостил тебя ужином.

- Да, - медленно выдыхает Валера. – Точно.

Как исчезает солнце в дождливый день, так пропадает с лица Исми улыбка. Валера непроизвольно ёжится.

- Ты можешь прекратить это в любой момент.

- И тогда ты уйдёшь?

Исмаэль пожимает плечами, и Валерка покорно вздыхает:

- Ладно. Поехали, Исмаэль, но... повязка на глаза? Серьёзно?

- Доверие, - повторяет терпеливо Исмаэль, и Валерка прочищает горло.

- Хорошо.

- Ты не задаёшь вопросов, а отвечаешь на мои – так откровенно, как только можешь.

- Мне следует называть тебя «сэр», Исми? – пытается отшутиться Валерка. Исмаэль только вздыхает.

- Нет, - говорит устало. – Это не шутки, Валера.

- Это я понял.

Исмаэль включает отопление и начинает обходить комнату по кругу, рассыпая по подоконникам соль и рисуя дьявольские и ангельские ловушки. А раньше сделать не мог, интересно? У Валеры мелко подрагивают пальцы, руки плетьми висят вдоль тела, пока Валерка не скрещивает их на груди. Исмаэль заканчивает с защитой несколько минут спустя, замирает напротив Валеры, сжимая в руке наручники.

Валера вздрагивает и едва не отшатывается. Прикрывает глаза и вытягивает руки вперёд, повторяя про себя как мантру: не-ловушка-Исми-просто-Исми-не-ловушка.

Наручники смыкаются с тихим щелчком, и Валера изо всех сил стискивает зубы.

- Подними руки над головой, - просит Исмаэль, продевая верёвку через цепь наручников и перекидывая один конец поверх одной из потолочных балок. Валерка мысленно проклинает местного дизайнера. Балки выглядит массивными, едва ли эта херня переломится, даже если Валера перенесёт на неё весь свой вес.

- Часто таким занимаешься? – легко спрашивает Валера, но Исмаэль даже не думает покупаться на тон.

- Переигрываешь, - отзывается просто, и Валера едва зубами не скрипит от злости.

- Пошёл нахуй.

Исмаэль закрепляет последний узел.

- Всё. Готово, - информирует буднично.

Валера с силой сжимает челюсти и пытается развести руки в стороны. Не выходит. По крайней мере, Исмаэль не догадался связать ноги, а, значит, на них можно перенести вес. Что ж, Валере доводилось и в более беспомощном положении оказываться, не так уж и часто, конечно, но всё-таки.

- Всё, что я делал, я делал ради любви, Исми.

Валера ждёт, что на лице Исми промелькнёт тень узнавания, но этого не происходит.

Брат становится прямо перед ним – на указательном пальце совершенно бесшумно покачивается обещанная повязка. Валера сглатывает и, чуть помедлив, кивает.

Ткань плотно ложится на глаза, полностью перекрывая обзор. Учитывая, что Исмаэля вязать узлы учил тот же самый человек, что и Валеру, смысла пробовать избавиться от повязки без помощи рук нет никакого. Валера с шумом втягивает воздух, пытаясь приноровиться к тому, как моментально обостряются все остальные органы чувств.

Повязка на глазах пахнет машинным маслом и немного плесенью – знакомо. Валера узнал бы этот аромат, где бы ни находился. Интересно, Исмаэль мог выбрать что-нибудь более предсказуемое? Вряд ли.

По комнате едва заметным дуновением проносится сквозняк, и у Валеры волосы на затылке дыбом встают. Или это реакция на сложившуюся ситуацию в целом?

Валерка мысленно пытается подготовиться ко всему, чтобы ни задумал Исмаэль. К боли особенно.

- Только не тени кота за яйца, ладно? – просит он, как можно раскованней.

Исмаэль отступает на шаг, и Валерка понятия не имеет, что именно брат делает в ту или иную секунду. Он полагается на один только слух, и этого вдруг оказывается чертовски недостаточно – кроме приблизительного расположения Исми не удаётся определить ровным счётом ничего. Валера уже принял решение, и, значит, придётся играть в эту долбанутую игру Исми. По Исмаэлевым же правилам, которые тот может поменять в любой момент.

Чёрт. Вот же чёрт. Почему он просто не...

- Валер? – мягко зовёт брат, и Валерка откликается моментально.

- А? – это что, его голос?

- Хочешь пить? Я могу принести воды.

- Я в порядке, не надо, - если только, конечно, Исмаэль не передумает и не предложит виски.

Исмаэль не отвечает, просто продолжает наматывать круги вокруг Валеры, ступая почти беззвучно. И как вообще существо с подобными габаритами умудряется двигаться так легко и мягко?

- Выискиваешь что-то особенное? – Валерка моментально прикусывает язык. Исмаэль и так знает, насколько далеко заставил выйти его из зоны комфорта, не стоит делать вещи ещё более очевидными.

- Твои шрамы, - совершенно спокойно поясняет Исмаэль. – Ты обзавёлся новыми с тех пор, как Макс вытащил тебя из Ада.

- Ага, - неопределённо подтверждает Валерка. Он очень отчётливо представляет себе, как брат обшаривает его глазами – внимательный любопытный взгляд. Вдоль по позвоночнику пробегает короткая дрожь. Исмаэль где-то справа. Где-то совсем близко. Он прикасается к плечу, проводит пальцем прямо над длинной и тонкой полоской шрама.

- Этот я не помню.

Следующее прикосновение ложится на живот. Валера вздрагивает: слишком неожиданно, и к тому же именно в этом месте он всегда боялся щекотки больше всего. Холодные пальцы поглаживают кожу.

- Ещё болит? – спрашивает Исмаэль. – Я херово тогда зашил. Тебе следовало бы время от времени просить Макса подлатать тебя.

- Нормально, - моментально реагирует Валерка. У Исмаэля тогда красовалась рваная рана на бедре, он сам истекал кровью. Руки у него несмотря на это не дрожали, он сшивал края пореза быстро и вместе с тем предельно осторожно. Идеально.

Пальцы задерживаются около пупка и тут же поднимаются выше, к груди. Валерку чуть потряхивают, соски твердеют – в комнате по-прежнему прохладно. Обогреватель издаёт булькающие звуки, и это здорово отвлекает.

- Тут был ещё один, - бросает брат. – Старый. Я помню, как ты его получил.

- Никогда не жаловался, - фыркает Валерка. – Я всем девчонкам заливал, что меня задели ножом в групповой драке. Думал, что от этого кажусь ещё круче.

Пальцы Исми продолжают скользить по грудным мышцам.

- Хочешь познакомиться поближе, Исми, а? – в очередной раз пытается съязвить Валерка.

Везде, где прикасается брат, тело как будто покалывает крохотными иголками. Валера закусывает нижнюю губу, пытаясь не выдать себя.

- В каком-то роде, - серьёзно отвечает Исмаэль. Он отступает и обходит Валерку со спины. Пальцы отслеживают линию позвоночника, а потом резко уходят влево.

- Чуть выше, - подсказывает Валера. Притворяться, что ничего такого с его телом не происходит, становится всё труднее. Что делает Исмаэль, чего он пытается добиться? Почему прикасается так мягко, почему уже просто не ударит – он же хотел выбить из Валеры всё дерьмо, разве нет?

Ещё одно прикосновение. Теперь – коленная чашечка.

- Как твои колени? Я помню, ты жаловался на них. Давно, ещё до Ада.

- Мои колени в полном порядке, Исмаэль.

- Хорошо, - Валера представляет, как Исмаэль коротко кивает. – Не люблю, когда тебе больно.

Валерка резко выдыхает – едва ощутимая дрожь перерастает вдруг в сильную трясучку.

- Что ты делаешь. Исмаэль. Какого чёрта ты добиваешься.

Исмаэль реагирует молниеносно.

- Хочешь, чтобы я прекратил? – спрашивает мягко.

И ведь ничего же не происходит. Ничего такого не происходит, а Валера уже на краю.

- Нет. Нет. Просто...

- Это только я, Валера, - Исмаэль кладёт руку ему на плечо. Тёплое, успокаивающее прикосновение, и Валера ничего не может с собой поделать – инстинктивно подаётся на ладонь.

Он уже весь трещит по швам, но старается дышать ровнее. Бесполезно, впрочем: он обездвижен и слеп, Исмаэль контролирует ситуацию целиком и полностью, и Валере это не нравится. Валерке это, пиздец, как не нравится.

- Я знаю, - отвечает он хрипло. – А ещё знаю, что ты на меня злишься. Так что если хочешь как-то меня наказать, то вперёд. Не разводи сопли.

- Ты не слушаешь меня, - Исмаэль говорит это очень тихо и очень серьёзно. – Я только что сказал, что не люблю, когда тебе причиняют боль. Это испытание доверия – не наказание. Мне не нужна ни твоя вина, ни твоё раскаяние. Мне нужна правда.

- Какая правда? – тупо переспрашивает Валера.

Исмаэль вздыхает.

- Я устал, Валера. Устал от того, что ты не подпускаешь меня к себе. Я хочу добраться до сути.

- Хочешь добраться до сути, связав и облапав меня?

- Вроде того, - подтверждает Исмаэль. – Связав тебя и заставив тебя довериться мне. Сказав тебе, что я знаю тебя, как никто другой, Валерка, знаю вдоль и поперёк. Здесь только мы вдвоём, никакой машины, никакой музыки, никакой дороги. Только ты и я.

- Это меня и пугает, - честно признаётся Валера.

Уж лучше бы это было ложью.

- Я знаю, Валера. Тебе не нужно притворяться, отпусти себя. Я здесь.

- Я понятия не имею, чего ты от меня хочешь, - устало вздыхает Валера.

Исмаэль вздыхает тоже. Раздражённо почти.

- Ладно, - он замолкает на мгновение, опускает обе ладони – огромные и потрясающе тёплые – Валере на плечи. – Ладно. Давай так. Что ты думаешь обо мне?

Валера зависает на секунду. Переспрашивает на всякий случай:

- Что?

- Что ты думаешь обо мне? – спокойно повторяет вопрос Исмаэль. – Опиши меня.

Что за грёбаная хрень?

- Ты мой брат, - неуверенно пробует Валера.

- Ещё.

- Ты... ты Исмаэль. Маньяк. Ты высокий. Выше меня. У тебя русые волосы. И, да, тебе не помешала бы стрижка.

У Валеры подрагивают пальцы на руках, и он вертит запястьями, пытаясь это скрыть. Вероятность того, что Исмаэль не заметит, равна примерно нулю.

- Ты стриг меня, когда я был маленьким, - тихо напоминает брат.

- Прекратил, когда тебе было четырнадцать, - тут же отвечает Валера. – Ты сам попросил.

Странно, но одно воспоминание о том дне отзывается застарелой обидой.

«Это мои волосы, Валерка, не твои. И, если я хочу, чтобы они были длинными, то они, чёрт подери, будут длинными».

- Знаешь, почему? – совершенно спокойно интересуется Исмаэль, и Валера мотает головой.

- Это важно? Ты попросил прекратить, и я прекратил.

- Ты постоянно трогал их.

- Они были мягкие и очень классные на ощупь, - говорит Валера, как можно равнодушней. Как будто он не готов в любую секунду сорваться в истерику. Он скучает по этому, до сих пор скучает. – Мои всегда были короче.

Какой же дурацкий разговор, успевает подумать Валера, а в следующую секунду Исмаэль уже касается его головы. Запускает свою огромную лапу Валере в волосы, прихватывает пряди и чуть оттягивает назад, и Валерка шипит сквозь плотно стиснутые зубы – если открыть рот, слишком велика опасность сорваться в довольный стон.

- Исмаэль. Прекрати.

Исмаэль послушно прекращает.

- Что ещё я отнял у тебя? – интересуется глухо, и Валера не может ему ответить, потому что не доверяет теперь даже себе.

Темнота поумерила его пыл, сделала более чувствительным к прикосновениям Исми и куда более восприимчивым к подсказкам, едва уловимым в голосе Исми – это опасно. Это выматывает.

- Себя, - осторожно отвечает Валера, вспоминая уединённый, пустынный берег. На мили вокруг – никого, кроме них двоих. Отец дал им тогда машину – своеобразная награда за то, что они были пай-мальчиками и хорошо себя вели.

- Пляж был в полном нашем распоряжении. Мы забили на одежду, были все в песке. У нас даже полотенец с собой не было, но нам было плевать. Я очень хорошо помню тот день, Валерка, ты лежал рядом со мной, постоянно проваливался в сон и улыбался – небу, морю. Мне. Я подобрал тогда пару ракушек, хранил потом на дне рюкзака, - Исмаэль останавливается, чтобы перевести дыхание. – Когда ты был в Аду, я мечтал, чтобы мне приснился тот день, но мне снились только кошмары. На протяжении месяцев.

Валера не хочет об этом думать. Не хочет – и точка.

- Я же вернулся.

- Потому что Дэн вытащил тебя. И, если ты забыл, нам неслабо пришлось за это заплатить. Нам всегда приходится платить, за каждую глупость. И когда мы врём друг другу, всё становится только хуже.

- Я знаю.

- Тогда прекрати врать мне, Валера.

Исмаэль останавливается прямо напротив Валеры. Он говорит тихо и мягко, и его дыхание щекочет Валерин подбородок.

У Валеры твердеет в паху, а он в одних чёртовых боксёрах – не скрыть.

- Исмаэль.

- Будь честен со мной, - настаивает брат. – Ничего плохого не случится, я обещаю.

- Ты не можешь обещать.

- Могу. Ты и я, помнишь? Ты можешь доверять мне, Валера.

- Нет. Ты не знаешь...

Исмаэлевы пальцы осторожно проходятся по линии челюсти. Валерка резко отворачивает голову.

- Хватит.

- Ты помнишь своё стоп-слово? Скажи его.

- Спаси, - механически отвечает Валерка. Потрясающее ощущение безопасности, непередаваемый запах и утробное рычание в груди – от одной только мысли о нём Валерке становится легче дышать.

- Хорошо. Скажешь его ещё раз, по-настоящему, и я прекращу. А до тех пор мы продолжаем.

Исмаэль отступает на шаг, голос его отдаляется.

- Ты не похож на меня... Ты не...

- Я хочу услышать правду, - в который раз напоминает Исмаэль. – Валера.

- Нет. Не заставляй меня, - Валерку трясёт, он выворачивает запястья и едва не виснет в оковах. – Выпусти. Блядь. Исмаэль, пусти меня.

- Скажи, Валера.

- Пошёл нахуй, - у Валеры дрожат колени, он едва держится на ногах. – Пошёл ты нахуй, Исмаэль.

- Скажи.

- Нет. Не могу, - Валерку колотит, он звенит проклятыми наручниками уже на весь город, наверное.

- Валера. Эй, Валера. Успокойся. Прекрати. Валера, хватит, - Исмаэль кладёт обе ладони ему на плечи, успокаивает, и Валерка пытается лягнуть его, беспомощно, зло, как-то совершенно по-детски. – Тебе страшно, я понимаю. Мне тоже. Но ты должен перестать прятаться, Валерка, должен перестать думать, что с тобой одним здесь что-то не в порядке. Это не так.

Валера отворачивает лицо.

- Развяжи меня.

Исмаэль снова отступает на шаг.

- Я с тобой не закончил. Если я зашёл слишком далеко, если я так сильно тебя напугал, что ты не можешь больше продолжать, просто используй своё стоп-слово.

- Да пошёл ты, - Валерка едва не выплёвывает эти три слова. – Я не трус, Исмаэль. Из нас двоих не я постоянно пытался слинять, не я искал пути наименьшего сопротивления. Я никогда от тебя не отказывался.

- Если бы я отказался от тебя, я бы свалил в ту же секунду, как увидел тебя рядом с Дэном, - возражает Исмаэль. – Это твой выбор. Ты говоришь стоп-слово, я тебя развязываю и уезжаю.

Уезжает. Как будто Валера мог забыть об этом условии. Валера скажет стоп-слово, Исмаэль уедет, и это, пожалуй, будет даже к лучшему, но – Валера просто не может. Не может отпустить Исмаэля.

- Ну так что? – Исмаэль спрашивает так, будто сам ещё не догадался, каков будет ответ.

Валера стискивает челюсти, не говорит ничего. Не получается. Одно крошечное слово, три коротких слога, а выговорить – не получается. Валера сглатывает, стараясь не думать, что будет дальше.

- Хорошо, - удовлетворённо вздыхает Исмаэль. – Я не буду тебя развязывать. Давай просто немного поменяем позиции.

Исмаэль убирает повязку и проворно развязывает узел, удерживающий верёвку. Валерины руки до сих пор скованы наручниками, но теперь он хотя бы может опустить их.

- И что теперь? - спрашивает он.

- Встань на колени, Валера, - говорит Исмаэль так спокойно, что на секунду Валере кажется, что он ослышался.

- Чёрта с два.

Исмаэль не говорит ни слова, просто ждёт. Всё-таки он не настолько спокоен, насколько хочет показаться: судорожно сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, чуть сбившееся дыхание. Исмаэль подбирает с кровати подушку и устраивает её на полу. Какое-то время Валерка тупо разглядывает импровизированную подстилку. Да ни за что. Кто он Исмаэлю, собака?

Валера переводит тяжёлый взгляд на брата, но тот с честью принимает вызов – даже не думает отводить глаза, смотрит выжидательно.

И тогда - каким-то совершенно непостижимым образом - Валера вдруг оказывается на коленях. Он с трудом сглатывает пересохшим горлом и бездумно пялится в дальнюю стену.

Что ж, Исмаэль добился своего: наплевав на свой страх, Валера встал перед ним на колени, просто потому, что другого выхода у него нет. Интересно, он доволен собой хотя бы или всё зазря?

Исмаэль заставляет его повернуться лицом к кровати, а затем привязывает руки к одному из кованых столбиков. Постельное бельё пахнет какими-то цветами, Валера принюхивается, переступая коленями на мягкой подушке. Какой, блин, заботливый брат.

- Я верну повязку, - предупреждает Исмаэль. Валерка не сопротивляется. Он вообще никак не реагирует, отчаянно пытаясь показать, что всё происходящее его нисколько не трогает.

Исмаэлевы пальцы завязывают аккуратный, но тугой узел на затылке.

- Доверяешь мне? Валер? Ты позволишь мне сделать всё, что я захочу?

Слишком очевидно, к чему всё это идёт. Вопрос доверия. Тест. И у Валеры нет права отказаться. Исмаэль же не причинит ему невыносимой боли, нет. Бездушный Исмаэль мог бы, даже глазом бы не моргнул, но Исми, Валеркин младший брат? Нет.

Валера надеется, что нет.

- Я же уже согласился, - отвечает он раздражённо.

- Отлично, - Исмаэль обходит его, останавливается сзади. И снова прикасается.

Мягко и осторожно, Исмаэль ведёт руками по спине, вызывая толпы мурашек вдоль позвоночника - Валера бы в жизни не подумал, что у него такая чувствительная спина. А вообще, какого чёрта? Почему Исмаэль прикасается к нему так? Валерка ни черта не понимает, и это здорово выводит из равновесия.

Большие мозолистые ладони ложатся на поясницу, Исмаэлево горячее дыхание размеренно гладит кожу. Это похоже на сон или на мечту. Валера снова начинает дрожать – вот почему Исмаэль нацепил на него повязку и наручники: невозможность предугадать, что случится хотя бы в следующую секунду, делает ощущения в разы ярче и слаще. Валера никогда раньше не занимался ничем подобным, никогда не доверял вот так – слишком опасно. Ему и сейчас не следовало так подставляться.

- Расслабься, Валера, - мягко просит Исмаэль. – Я держу.

Валерка сжимает зубы.

- С тобой расслабишься. Что ты делаешь? Хочешь превратить меня в свою сучку? – сердце отбивает бешеный ритм за рёбрами.

Руки на спине замирают, и Валера уже готовится к удару, болезненному щипку или ещё чему-то в том же духе, но Исмаэль снова распрямляет ладони, давит растопыренными пальцами на кожу.

- Позволь мне вести. Это всё, о чём я прошу. Ты уже со всем согласился, но всё равно пытаешься отвоевать лидерство. Отпусти контроль, Валера.

Валерка фыркает презрительно. Он, что, какая-нибудь грёбаная шлюха? Да чёрта с два.

Валера мотает головой, пока Исмаэль продолжает прикасаться к нему везде: руки, плечи, вверх и снова вниз, поясница, скрытые боксёрами ягодицы и ещё ниже – к бёдрам.

Валера изо всех сил пытается сохранить самообладание: не думать о том, что это Исмаэль прикасается к нему так, не думать об этих чёртовых руках и о том, насколько обостряется осязание в отсутствии зрения.

- Я уже упоминал, что не люблю, когда тебе причиняют боль, - говорит Исмаэль. - Ещё мне совершенно не нравится тот человек, в которого ты постепенно превращаешься. Ты продолжаешь убегать, хотя сам не понимаешь, куда бежишь. Мне больно смотреть на это и быть не в состоянии хоть что-то сделать. Но гораздо больнее, когда ты предаёшь моё доверие и не уважаешь принятые мной решения. Ты пытаешься посадить меня на цепь, удержать любой ценой. Ты боишься правды, боишься столкнуться с ней лицом к лицу. Ты слишком увяз в жалости к себе, страхе и вине. И это не имеет никакого отношения к любви, Валерка, слышишь?

- У тебя там книжка по психологии или что? – слишком слабый выпад, Валера и сам понимает это. Исмаэль реагирует совсем не так, как должен бы.

- Ты любишь меня, Валера? – спрашивает.

- Что?

- Ты любишь меня, Валера? – Исмаэль повторяет вопрос таким тоном, будто о погоде интересуется.

- И в чём тут подвох?

- Просто ответь, Валера.

- Пошёл ты, Исмаэль. Если ты действительно не знаешь ответ на этот вопрос после всех этих лет...

- Я знаю ответ, Валерка, но я хочу услышать его от тебя, - Исмаэлевы ладони замирают у Валеры на руках, чуть повыше локтей.

- Да, - голос предательски даёт петуха. – Да. Доволен теперь?

Братья любят друг друга. Это нормально.

- Ты же знаешь меня, я просто не люблю говорить об этом вслух.

- Знаю, - подтверждает Исмаэль. – Но мне плевать на это, так что сейчас ты просто возьмёшь и выслушаешь меня, понятно? Я тоже люблю тебя, Валерка, и это никогда не изменится. Я не могу пока простить тебя, не смогу до тех пор, пока ты не перестанешь упираться. А ты упираешься, даже сейчас. Не нужно, нет ничего такого, что смогло бы заставить меня отвернуться от тебя, кроме твоей лжи. Таковы условия.

Исмаэлевы ладони скользят по рукам вверх, к плечам и шее, большие пальцы массируют затылок, оглаживают кожу под линией роста волос. Странное сочетание: осторожные, почти нежные поглаживания вкупе с такими жёсткими условиями. Валерка прогибает спину, упираясь лбом в матрас, подставляется под прикосновения. Сколько прошло времени с тех пор, как кто-нибудь трогал его вот так? Валера привык к синякам и царапинам, никак не к такому. Исмаэль как будто изучает его руками, медленно и вдумчиво, и Валера хотел бы, чтобы его пальцы навечно прикипели к коже.

- Валера, - зовёт Исмаэль, и голос у него ниже обычного.

Зачем это Исмаэлю? По ощущением, да и со стороны, наверное... Чтобы подумала горничная, если бы ей вдруг приспичило сунуться в их номер прямо сейчас? Валера на коленях и Исмаэль, стоящий позади него, прикасающийся к нему так...

Валерка напрягается, взбрыкивает, пытаясь скинуть Исмаэлевы руки.

- Хватит. Прекращай. Исмаэль.

- Валера, - Исмаэль как будто магию какую использует, Валера не может сопротивляться. – Валера. Ты влюблён в меня?

И мир останавливается.

Горло перехватывает паникой, сердце в груди пропускает удар. Валера замирает на секунду, пальцы судорожно сгребают покрывало.

- Сукин сын, - шепчет Валера. – Ублюдок. Как ты...

- Да или нет, Валера?

- Катись к чёрту, Исмаэль. Катись к ёбанному чёрту.

Валеру снова трясёт, он изо всех сил пытается сдержать рвущуюся наружу истерику, но получается откровенно херово. Это – слишком. Колени дрожат, руки до сих пор стискивают покрывало. Каждый вздох даётся с огромным трудом, бешено кружится голова, нужно ухватиться за что-то, чтобы не грохнуться, нужно, хоть за что-нибудь.

- Хорошо, - бормочет Исмаэль поражённо. – Хорошо. Погоди... потерпи секунду.

Исмаэль опускается на колени, распутывает узел на затылке дрожащими пальцами, снимает повязку. Валера не смотрит на него, мотает яростно головой – в глазах щипет. Чёрт. Чёрт подери!

- Валера, - уговаривает Исмаэль. – Валера, пожалуйста, посмотри на меня. Валера, я... я тоже, слышишь? Тоже.

- Нет, - хрипит Валерка, продолжая отворачивать голову. – Нет.

- Да, - Исмаэль ловит его лицо в ладони, оглаживает влажные скулы большими пальцами. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, Валера. Это приказ.

Валера подчиняется. У Исмаэля огромные влажные глаза. Он смотрит на Валеру внимательно, а потом вдруг резко подаётся вперёд и целует.

Этого. Не. Происходит. Это невозможно. Сон, галлюцинация – что угодно. Кто-то, залезший в Исмаэлеву шкуру, демон...

- Валера, - снова зовёт Исмаэль. – Хватит.

Его ладони до сих пор у Валеры на лице, и это кажется настолько естественным и привычным, будто они давно привыкли ко всему такому, но блядь, блядь.

- Я уже знал.

- Кто тебе рассказал? – еле выдавливает Валера. Кто это мог быть? Кто? Любой из сотни тысяч ублюдков, что так любят покопаться в чужом грязном белье? Валерка же нигде не прокололся, не рассказал никому – не выдал себя ни Богу, ни Дьяволу.

- Никто. Я сам догадался, Валера. Давно.

- Тогда почему ты всё ещё здесь?

Исмаэль слегка встряхивает его голову.

- Ты что, не слушал меня?

- Это не ты. Не можешь быть ты.

- Я настоящий, Валерка, всё по-настоящему, и ты знаешь это. Ты должен перестать чувствовать себя виноватым по этому поводу. Прекрати ненавидеть себя только за то, что любишь меня.

Исмаэлево лицо прямо напротив, в считанных дюймах, такое потрясающе отрытое и честное.

- Нет, - говорит Валера. – Это неправильно, и если бы ты был собой, ты бы понимал это.

- Серьёзно? После всех этих лет... сейчас, когда Богу плевать на всё, когда его не заботят ни ангелы, ни люди, ни даже грёбаная планета... когда ты якшаешься со злом, ангелы оказываются плохими парнями, когда всё правильное превращается в неправильное, а всё неправильное становится ещё более неправильным...

Валерка вздрагивает, потому что, да, это его слова.

- ...отец мёртв, мать тоже, у Дэна куча собственных охренительно важных проблем... Неужели ты до сих пор думаешь, что мы не можем пересечь и эту черту тоже?

- Этого не случится.

- Это уже случилось, Валерка, и мы ничего не можем с этим сделать, не можем отмотать назад. Всё в порядке, - он говорит это так, будто объясняет что-то донельзя простое ребёнку. – Ты всегда держишь себя в узде, всегда пытаешься что-нибудь скрыть. Мы никогда не будем с тобой равны, если ты не прекратишь. Положись на меня, Валера.

- Ты не хочешь этого.

- Хочу, - возражает Исмаэль. – Я покажу.

- Чёрт, нет, - начинает Валерка. - Этого...

Исмаэль сцеловывает непроизнесённое «не будет».

И вот оно, уже есть, Исмаэлевы губы вжимаются Валерке в рот, уверенней на этот раз. Исмаэль запускает руки Валере в волосы, тянет за пряди, бормочет что-то неразборчиво прямо в поцелуй, пускает в ход язык – и Валера сдаётся, наконец, приоткрывает губы, пуская Исмаэля внутрь.

Брат стонет одобрительно, вжимается в Валеру сильнее, чуть наклоняет голову, и вот тогда они уже целуются по-настоящему – мягко и влажно. Валера забывает обо всём, кроме разве что того, что он хочет сильнее и больше, намного больше Исмаэля, целующего его вот так легко и непринуждённо, вбирающего Валерину нижнюю губу в рот так, будто это самая правильная вещь из всех, что они делали. И Валера никогда ещё не хотел так сильно, чтобы его руки были свободны. Наручники бряцают, когда Валерка с силой пытается развести в стороны запястья.

Исмаэль отстраняется, тяжело дыша и бешено сверкая глазами, смотрит на Валерку непонимающе.

- Развяжи меня, Исмаэль.

Мелькает в голове, что вот сейчас Исмаэль поддастся и послушается – да, пожалуйста, - но брат только качает головой.

- Нет, - говорит он мягко.

- Но?..

- Я сказал «нет», Валера. Не сейчас.

Валера не сопротивляется, когда Исмаэль снова возвращает ему на глаза повязку. Он чувствует себя слишком вымотанным и поэтому только опускает голову на кровать между собственных рук, когда Исмаэль поднимается и отходит. Половицы скрипят под шагами брата, где-то шуршит отбрасываемая ткань, но Валера уже не думает об этом, он вообще сейчас ни о чём не думает.

Исмаэль возвращается и снова опускается на колени, и снова прикасается так, будто не было этой паузы, не было сотрясшего землю откровения.

Но если он знал, знал с самого начала...

Теперь, когда правда открыта, Валера без труда идентифицирует прикосновения. Это ласка. Валеру гладят, как испуганную лошадь, Исмаэль пытается успокоить его, объяснить, что всё в порядке, и у него это отлично получается. Как по волшебству. Вверх и снова вниз, Валерка дрожит и неосознанно подаётся на прикосновения. В боксёрах уже откровенно тесно, Валера почти уплывает в нирвану, и только Исмаэлевы руки до сих пор удерживают его в относительно незамутнённом сознании.

Наверное, Исмаэль всё-таки поступил чертовски правильно, настояв на наручниках и повязке. Все карты у него на руках, Валера сам отдал их ему. Исмаэль – единственный, кто за всё это отвечает, кто целует Валеру, кто исследует его тело беспокойными пальцами.

Большие пальцы ныряют в коленные чашечки, это щекотно, и Валерка непроизвольно напрягается.

- Прости, - шепчет Исмаэль и скользит руками выше и выше, пока не добирается до боксёров. Он не спрашивает разрешения, просто подцепляет пальцами за края и тянет вниз, обнажая полутвёрдый Валерин член.

Когда обе Исмаэлевы ладони удобно устраиваются у Валеры на ягодицах, тот пытается успокоить бешеное сердцебиение.

- Исмаэль?

- Я здесь.

Он гладит Валеру по бокам, складывает руки у него на груди. Тянет Валеру, поднимает, устраивая так, что они оказываются плотно прижаты друг к другу – спина к груди, и, блядь, между ними нет ни единого слоя ткани, кожа прикасается к коже, и это, чёрт, это прекрасно. Исмаэль кладёт ладони поверх Валериных рёбер, гладит медленно и нежно, ещё сильнее вжимаясь в него со спины, и Валера ничего не может с собой поделать – задыхается. Грудь высоко вздымается под Исмаэлевыми прикосновениями.

Кого увидит пресловутая горничная, если зайдёт сейчас?

Не братьев – любовников. Но ведь они братья, они всегда были братьями и всегда ими будут, а то, другое – что-то странное, немыслимое.

Исмаэлевы волосы щекочут шею, Исмаэлевы губы прижимаются к затылку Валеры, оставляя осторожный поцелуй. Оковы звякают, когда Валерка запрокидывает голову назад, устраивая её у Исмаэля не плече.

- Когда это случилось, Валера? – тяжело шепчет брат прямо в ухо. – Когда ты впервые захотел меня?

- Я хотел тебя всегда, - слова даются теперь легко, как будто вместо Валеры их проговаривает кто-то другой. – Просто не всегда понимал, в каком именно смысле.

- А когда понял?

Валера заминается, честно пытаясь вспомнить.

- Мне было... пятнадцать? Или шестнадцать?

- Так когда ты был у Сони, ты уже?..

- Да, - говорит Валерка. – И уже тогда я не мог тебя потерять. Я должен был остаться там ради твоего же блага. Но я не смог.

- Я скучал по тебе, - бормочет Исмаэль в шею, – в университете. Я не признавался в этом даже себе, отрицал всё. Я скучал по твоему дыханию, знаешь, ты ведь так по-разному дышишь ночью, когда только-только засыпаешь, или когда спишь так крепко, что и пушечным выстрелом не разбудишь, или когда уже начинаешь просыпаться. Когда я был маленьким, я просыпался и по одному только твоему дыханию мог определить, который был час. Иногда по ночам я просыпался и шёл проверять замки, потому что только так я мог почувствовать себя чуть ближе к тебе.

- Исмаэль, - едва различимо выдыхает Валера.

- Только часть меня была в универе, Валерка, и я старался, правда, старался. Я пытался сконцентрироваться на отметках, пытался убедить себя, что это именно то, что мне нужно. Но это было не так. Когда я вернулся к тебе, я ненавидел себя за одно то ощущение целости, которое испытывал рядом с тобой. Я скучал – так сильно, по тебе.

- Ты не рассказывал, - выдыхает Валерка.

- А что я мог сказать?

Исмаэль притягивает Валеру ещё ближе, продолжает свою импровизированную исповедь.

Дальнейшее происходит слишком быстро – Валера не успевает сориентироваться. Исмаэль резко и грубо тянет его назад, устраивая у себя на коленях, и его член, горячий и твёрдый, вжимается Валере в бедро.

- Блядь, - очень ёмко выдыхает Валера. Во рту сухо, как в пустыне.

- Ты когда-нибудь был с мужчиной в роли паса, Валера?

Валера бездумно качает головой, пока Исмаэлевы руки скользят вниз по груди: большой палец одной ныряет в пупок, пальцами другой Исмаэль легонько прихватывает светлые волоски в самом низу живота. Он не касается Валеркиного члена, но без зазрения совести сминает пальцами внутреннюю сторону бёдер, а после кладёт одну ладонь на лобок.

- Но ты же разрешишь мне? Побыть сверху?

Он сжимает Валерины бёдра, и тот резко выдыхает через нос. Валерка пытается дотянуться до рук брата, но верёвка натягивается, удерживая на месте.

- Пошёл ты, - хрипит Валерка. - Я не буду...

- Будешь, - у Валеры под ложечкой сосёт от такого тона Исмаэля. Брат подкидывает бёдра, сильнее вжимаясь пахом Валере в задницу. – Ты же хочешь.

Это правда. Валера хочет и хочет сильно. Хочет почувствовать, как между ними не останется ни дюйма свободного пространства, как рухнут, наконец, все барьеры.

- Тогда чего ты ждёшь? – хрипит Валера, и на этот раз дыхание перехватывает уже у Исмаэля. Он ещё раз с силой сжимает Валерины бёдра и отстраняется.

- Погоди. Я сейчас.

- Поторопись.

Потому что, если Исмаэль не поторопится, Валерка попросту слетит с катушек от неизвестности. Или же проснётся, и в реальности Исмаэль снова будет злиться на него и смотреть свысока. В таком случае – Валера не хочет просыпаться.

Исмаэль возвращается через считанные секунды, и почти сразу же Валера слышит тихий щелчок. Ещё через миг Исмаэлевы ладони раздвигают его ягодицы в стороны.

- Раздвинь ноги, - просит Исмаэль, и Валера тут же подчиняется. Проворные пальцы трут и давят на сфинктер, выдаивают на промежность какой-то гель. Валера закрывает глаза и пытается выровнять дыхание, пока Исмаэль пропихивает в него палец. Валера никогда не был любителем анального секса – слишком грязно, слишком много требуется подготовки, да и вообще зачем заморачиваться, если под рукой в любом случае есть влажная киска?

Но это же Исмаэль, и каким-то непостижимым образом Валера всегда знал, что из них двоих именно брат был и будет неженкой. А раз его ничего не смущает, значит, всё в относительном порядке. Исмаэль совершенно точно знает, что делает, он не торопится, но и не тормозит, поглаживает Валеру по спине и бормочет всякие глупости.

Задыхаться от нетерпения Валерка начинает задолго до того, как брат вытаскивает из него пальцы.

- Если хочешь, - Исмаэль наклоняется вперёд, и его волосы щекочут Валерке плечи. Он вылизывает солёную влажную шею, прикусывает кожу, втягивает в рот с такой силой, что Валере больно. Наверняка появятся засосы, и это странно: осознавать, что ставит их ему не кто иной, как Исмаэль, - его чёртов младший брат. Осознавать, что он так запросто позволил связать себя, пометить и трахнуть. Валерку потряхивает от возбуждения, и он едва не пропускает мимо ушей следующие слова: - Попроси меня.

- Нет.

Исмаэль обнимает ладонями плечи Валеры, скользит вниз к предплечьям, пока не сжимает с силой скованные запястья. Он продолжает прижиматься к Валере со спины, весь – огромный, тёплый и твёрдый.

- Мне нужно, чтобы ты сказал это, Валера. Или ничего не будет, - Член Исми дразняще вжимается в бедро.

Да сейчас. Можно подумать, Валере тут одному хочется.

- Валера, - Исмаэль уже даже не говорит, выдыхает прямо в покрытую мурашками кожу. – Я... я действую вслепую, Валера. И мне нужно знать, что мы с тобой на одной волне.

И это – это значит для Валеры куда больше, чем должно бы. Потому что он не может сопротивляться, когда Исмаэль просит вот так – брат как будто разом становится моложе и неуверенней. На нём нет повязки, но он просит направить его, и Валера ничего не может с собой поделать, выдыхает шумно и откидывается назад, на Исмаэля. Поворачивает голову, пытаясь на ощупь найти Исмаэлевы губы.

- Давай. Я хочу этого.

Исмаэль целует его глубоко и сильно, и Валера едва не теряет равновесие, когда его вдруг с силой тянут назад. Это не просто хорошо – это охуительно хорошо. Когда Исмаэль разрывает поцелуй, у Валеры уже горят от недостатка кислорода лёгкие. Исмаэлев подбородок едва касается его собственного.

- Я всё ещё злюсь на тебя, - напоминает брат.

Валера безвольной марионеткой снова тянется к его рту, пытаясь поймать зубами нижнюю губу. Ему мало – даже сейчас бешено мало Исмаэля. Исми поддаётся всего на несколько секунд: подставляется, позволяя Валере очертить языком свой рот, но отстраняется почти моментально.

- Прекрати. Я серьёзно, Исмаэль. Всё это... это не решит наших проблем.

Валера многое бы отдал, чтобы его руки были сейчас свободны. Нужно просто схватить Исмаэля, притянуть обратно и заткнуть, наконец.

- Всё, о чём я говорил... это действительно так, - брат никак не успокоится.

- Ага, - с трудом выдавливает Валера.

- И если мы делаем это, мы делаем это на моих условиях. И ты делаешь только то, что скажу я.

- Мы, вроде, уже обсуждали это. И я согласился.

Исмаэль длинно выдыхает.

- Хорошо.

Валера не говорит ничего, когда Исмаэль отодвигается, только прислушивается: вот брат выдавливает из тюбика ещё смазки, вот небрежно смазывает свой член. Так. Стоп.

- Презервативы? – напоминает Валера.

- Без них, - это странно и, наверное, неправильно, но голос Исмаэля меняется неуловимо, становится вдруг чуть ниже и чуть грубее, и Валера позволяет себе расслабиться. – Это же мы, и я хочу, чтобы ты почувствовал всё... так. Я ясно выражаюсь?

У Валеры во рту пересыхает от таких внезапных подробностей. Голова кружится, как если бы он глотнул виски.

- Предельно ясно.

Исмаэль фыркает, продолжая размазывать по члену смазку, выдаивает остатки из тюбика Валерке между ягодиц, заставляя того зашипеть от неожиданности. Валера и так уже липкий и влажный после Исмаэлевых пальцев, и ощущается это странно – он никогда ещё не чувствовал себя настолько открытым и уязвимым напоказ. Исмаэль разводит в стороны его ягодицы и принимается проталкивать смазку внутрь.

- Сейчас, - предупреждает он, и в ту же секунду Валера чувствует, как к сфинктеру притирается большое и твёрдое, давит равномерно и сильно.

Валера старается дышать, как можно глубже. Он никогда не был, если можно так сказать, по эту сторону процесса, никогда не хотел этого – осознанно уж точно. Но всё это не для него - для Исмаэля, а значит, Валера может потерпеть. Тем более, какой-то его части это даже нравится - той самой части, которая, твёрдая и горячая, пачкает смазкой живот.

Наконец, мышцы поддаются, пропуская член Исмаэля внутрь. Брат не останавливается, продолжает давить, пока Валера изо всех сил прикусывает изнутри щёку и всё ещё пытается дышать глубоко, потому что, да, блядь, это больно. Исмаэль подаётся назад и снова толкается вперёд и так до тех пор, пока не въезжает в Валеру по самые яйца.

Валере кажется: его разорвёт сейчас пополам. Исмаэль у него внутри, Валера чувствует его целиком и полностью, как если бы с помощью члена Исмаэль мог дотронуться до самого дна потрёпанной Валеркиной души.

Исмаэль. Исми. Его маленький брат. Хотя – какого чёрта? Ничего подобного. Ни твёрдый горячий член, таранящий его в задницу, ни человека, силой удерживающего Валеру на месте и жарко дышащего ему в ухо, никак нельзя назвать маленькими. Исмаэль большой, Исмаэль чертовски большой, и Валера – Валера может только принимать, подстраиваясь под размеренный темп, который задаёт Исмаэль своими толчками. Валерку отпускает мало-помалу, постепенно становится легче, уже не так больно – но происходящее до сих пор ощущается чем-то неправильным, неприемлемым, запретным для всех, кроме Исмаэля. Как женщины идут на подобное? Как они, только увидев незнакомца в баре, принимают решение открыться ему?

- Валерка, эй, - шепчет Исмаэль. – Ты со мной?

Валера сглатывает.

- Да.

- Хорошо, - на очередном толчке яйца Исми с громким шлепком ударяются о ягодицы.

Валера с трудом представляет, насколько откровенно и пошло всё действо выглядит со стороны.

- Чувствуешь? – Исмаэль толкается снова, так сильно на этот раз, что Валеру бросает всем корпусом на кровать. Из лёгких выбивает весь кислород.

Валерка сгребает пальцами покрывало.

- Исмаэль. Исми.

Как будто это может быть кто-то другой. Как будто Валера подпустил бы кого-нибудь другого так близко.

- Да, - неужели Исмаэль не видит, что валере не до разговоров сейчас?

- Хорошо, - повторяет Исмаэль. – Я хочу, чтобы ты запомнил: ты принадлежишь мне. Весь – до мозга костей. Со всеми своими секретами и тараканами.

Голова кружится всё сильнее и сильнее. Валерин член каким-то непостижимым образом пришёл к выводу, что несмотря на боль, которой всё ещё гораздо больше, чем удовольствия, в происходящем явно есть свои плюсы. Исмаэль явно забил на все сопливые нежности, предполагающиеся для первого раза, он таранит Валеру сильно и глубоко, но у того снова стоит, он стонет недовольно, когда Исмаэль прижимает его к кровати. Со связанными руками никак не получится дотянуться и дотронуться до себя, а бесконечное трение о мягкое покрывало только раззадоривает возбуждение.

И то, что и как говорит Исмаэль, раззадоривает тоже. Потому что – правда.

- Напялишь на меня обручальное кольцо, Исмаэль?

И что бы сейчас не происходило, он всё ещё грёбаный Валера Русик, и Исмаэль – всё ещё его грёбаный младший брат.

- Если понадобится, - отвечает Исмаэль таким тоном, как будто и вправду принял Валеркин вопрос всерьёз. – И ошейник с поводком заодно.

- Я не твоя сучка, Исмаэль.

Исмаэль замирает на секунду, а потом буквально ложится на Валеру, вминаясь грудью в спину. Протягивает руку и обхватывает пальцами Валерины скованные запястья.

- Говори это себе почаще.

Брат фыркает ему в шею, и Валерка с удовольствием врезал бы ему по яйцам, если бы не был сейчас связан и впечатан в кровать Исмаэлевым же телом.

- Пошёл нахуй.

- На хую у нас сейчас ты, Валерка, и, если не ошибаюсь, тебе очень даже нравится, - Исмаэль ведёт бёдрами, толкается резко вперёд, и Валерка изумлённо распахивает рот, потому что – блядь. Бля-адь. - Если хорошо попросишь, я даже дам тебе кончить.

- Мечтай, - рычит Валера, и Исмаэль смеётся, в самом деле смеётся, и снова начинает двигаться. Толчки теперь короче и жёстче, и на каждом Валера давится стонами.

Он почему-то всегда думал, что Исмаэль в этом плане очень осторожный и мягкий, и, может быть, с девушками он именно такой, - но только не с Валерой, только не сейчас, не когда он удерживает Валерку всем своим телом и не когда до синяков сжимает в ладонях Валерины бёдра. Они оба уже задыхаются, но Исмаэль всегда легче Валеры переносил длительную физическую нагрузку, и теперь остаётся только один вопрос: насколько ещё хватит брата?

Похоже, надолго. Валера теряет всякое ощущение времени, единственно важной вещью остаётся Исмаэль, продолжающий трахать его: член скользит теперь легко и влажно, и каждый толчок отзывается таким удовольствием, что Валеру уносит в какой-то другой, совершенно незнакомый мир, в котором, кроме них с Исмаэлем, не существует вообще ничего. К этому моменту Валера уже хочет кончить так сильно, что это почти больно. Он чувствует себя едва ли не сторонним наблюдателем, Исмаэль с удовольствием всё делает сам – ни один из них не жалуется.

В какой-то момент, Валера сдаётся окончательно, расплывается по кровати бесформенной кучей, позволяя Исмаэлю делать всё, что вздумается. Если он кончит сейчас – пускай, у Валеры не осталось сил на это дурацкое соревнование, Исмаэль в буквальном смысле вытрахал из него всю способность к сопротивлению.

Сзади Исмаэль выстанывает бесконечное «Валера». Должно быть, брат уже на грани, толчки становятся беспорядочными и какими-то отчаянными. Когда Исмаэль начинает говорить, выходит какая-та быстрая неразборчивая сумятица. Кажется, брату физически больно хранить молчание, он обвивает Валерину талию руками, заставляет подняться с кровати, поддерживает в относительно вертикальном положении и говорит, говорит, говорит.

- Никогда не думал... Валерка... это... это же оно, ты понимаешь, да? Это мы, и я... блядь, Валерка, я так хочу тебя, всегда хотел. Вот так, чтобы вместе, и я... я хочу. Блядь, я...

- Да, - содержательно выдыхает Валера в ответ. Слова жгут сухое горло, голос низкий и хриплый. – Я понимаю, Исми, да. Понимаю, просто дай. Дай мне. Пожалуйста.

Исмаэль стонет, толкается в него в последний раз и вдруг замирает. Его потряхивает, он кончает с громким стоном, и Валере так это нравится, что он специально сжимается на члене, только бы стянуть с губ брата ещё один такой потрясающий звук.

- Рукой. Рукой, Исмаэль, мне... или, я клянусь...

- Валера, - Ладони Исми съезжают вниз, наконец, наконец-то, блядь, обхватывают член Валеры и дрочит, дрочит так, что Валерку уносит. Он кончает спустя полдюжину коротких грубых движений, пачкает спермой злосчастное покрывало, до сих пор чувствуя наполовину твёрдый член брата внутри. Исмаэль поддерживает его второй рукой под рёбрами, прижимает к себе. Оба едва дышат.

После они безвольно валятся на кровать, и Исмаэль погребает его собой; горячее дыхание щекочет Валере ухо. Исмаэль отстраняется на пару дюймов, вытаскивает член, и Валера чувствует, как что-то липкое течёт по бёдрам. Пожалуй, это одна из самых отвратительных вещей, с которыми ему когда-либо приходилось сталкиваться. Но несмотря на это Валере до странного хорошо и спокойно.

Он весь липкий, потный, в сперме и смазке, как от такого вообще может быть хорошо и спокойно?

Валера ворочается, и брат с недовольным стоном отлепляется от него.

- Так, - начинает Исмаэль. – Я... я в душ.

- Может, развяжешь меня для начала?

- А? Да, конечно, - неловкая пауза длится не дольше пары секунд, а потом Исмаэль стаскивает с него повязку. Валера моргает, пытаясь привыкнуть к яркому освещению, пока Исмаэль ищет ключи и отмыкает наручники.

Валера с наслаждением ведёт плечами, поочерёдно прижимает руки к груди и растирает запястья. Он не смотрит на Исмаэля: вот он, тот самый неловкий момент, когда ты окончательно понимаешь, что только что трахнулся с собственным младшим братом. И что теперь? Вот что теперь? Валера, как может, пытается сосредоточиться на постепенно приходящем в норму дыхании и тянущей боли в мышцах. Он пробует сжать мышцы сфинктера – по бёдрам, наконец, перестаёт течь.

- Валера, - осторожно зовёт Исмаэль. Он возвышается над Валеркой, полностью обнажённый, стоит с протянутой рукой. Член, перепачканный в смазке и сперме вяло покачивается у него между ног. Чуть замявшись, валера принимает протянутую ладонь и поднимается. Ноги не слушаются, и Исмаэль, быстро смекнув это, переносит Валеркин вес на себя.

- Спасибо, чувак.

- Пойдёшь? В душе хватит места для двоих.

- Ни за что. Могу я хотя бы поссать самостоятельно, а?

Исмаэль кашляет неловко, краска заливает его щёки.

- Прости. Конечно, можешь.

Валера закатывает глаза и направляется в сторону ванной. Походка у него сейчас, наверное, - залюбуешься. М-да.

Валера старается ни о чём не думать, сидя на унитазе и стирая туалетной бумагой потёки спермы и смазки с бёдер. Можно закрыть дверь на замок, но они, памятуя о монстрах, готовых появиться в любую минуту, никогда так не делали – нечего и начинать. Кто он, в конце концов, краснеющая при любой возможности девственница? Валерка забирается в душевую кабину и зло выворачивает кран на полную: вода сначала льётся ледяная и только потом начинает очень медленно теплеть. Валера прижимается лбом к грязно белой кафельной плитке.

Дверь открывается и входит Исмаэль. Валерка слышит, как брат мочится и спускает воду, но продолжает стоять лицом к стене. Тело обдаёт потоком холодного воздуха, когда дверца душевой кабины приоткрывается и внутрь тут же втискивается Исмаэль.

- Ты как? – спрашивает брат, устраивая руки у Валеры на плечах.

- Превосходно. А ты?

Исмаэль коротко фыркает. Его ладони скользят вниз по Валеркиным рукам, и Валера до сих пор не может поверить, что они в самом деле делают это.

- Я в порядке, Валера. Просто вымоемся, ладно? Я зверски устал.

Это, по меньшей мере, неловко: в кабине слишком мало места, и они то и дело невзначай касаются друг друга. Исмаэль намыливает Валере спину, а потом массирует мыльными пальцами затылок, и всё, что остаётся Валере, - стоять, как можно ровнее и пытаться не показать, насколько ему на самом деле приятно.

Он заканчивает с мытьём первым, но на выходе из кабинки маячит Исмаэль, преграждая путь. Валерка уже собирается без слов подвинуть брата в сторону, когда тот наклоняется. Этот поцелуй гораздо неторопливей и вдумчивей всех предыдущих, но заканчивается примерно так же, как и остальные – они с Исмаэлем оборачивают друг друга собой, а потом ещё долго не могут восстановить дыхание. Валера лапает брата везде, до куда может дотянуться свободными теперь руками – дорвался до прикосновений. А вообще это чертовски странно, когда для поцелуя приходится запрокидывать голову. Почти так же странно, как Исмаэль, держащий лицо Валеры в ладонях так, будто это величайшее сокровище на свете.

А потом горячая вода заканчивается и приходится выбираться из душа.

Валера первым вытирается и возвращается в комнату. Исмаэль успел всё прибрать: подушка, на которой Валера всё это время простоял на коленях, мирно покоится в кресле, наручники и верёвка исчезли. К тому моменту, как из ванной высовывается Исмаэль, Валерка успевает переодеться в чистые боксёры и футболку, попить воды и плюхнуться в изнеможении на кровать. На брата он не смотрит даже теперь.

На Исмаэле нет ничего, кроме полотенца на бёдрах, и сам он раскрасневшийся после душа, смотрит, приподняв брови.

Валера ничего не говорит, опрокидывается на спину и подтягивает одеяло повыше, тупо глядя в потолок. Он слишком взвинчен, чтобы уснуть, но слишком разбит, чтобы хотя бы попробовать собрать себя воедино и проанализировать сложившуюся ситуацию.

Исмаэль надевает свежие боксёры и майку, запирает дверь, проверяет оконные рамы и выключает все светильники в комнате, кроме одного. Он медлит почти минуту, прежде чем подойти вплотную к Валеркиной кровати и присесть на самый краешек.

- Валер?

- Что на этот раз? – Валерка даже головы не поворачивает.

- Нам всё ещё нужно поговорить.

- Шутишь? Веришь или нет, но из тебя хуёвый психоаналитик.

Исмаэль хмыкает, и Валера не может понять, скрывается ли за этим звуком раздражение или смущение. Ещё секунда, и Исмаэль откидывает край одеяла и устраивается на кровати рядом с Валерой. Тот вопросительно приподнимает брови.

Исмаэль только улыбается коротко, пожимает плечами и начинает ворочаться, пытаясь угнездиться. И если в ванной их случайные столкновения можно было назвать всего лишь неловкими, то происходящее сейчас по-настоящему странно. Они не делили одну кровать на двоих с тех пор, как были детьми. К тому же в ходе своих манипуляций Исмаэль умудряется повернуть Валеру на бок и притереться к нему со спины.

Валерка ворчит недовольно и ворочается, пытаясь отвоевать себе больше личного пространства.

Исмаэль шикает и закидывает на него руку и ногу, практически полностью обездвиживая.

- Лежи смирно.

И это не кажется настолько стрёмным, насколько должно бы. Даже несмотря на то, что Валере крайне не нравится быть «маленькой ложкой».

Исмаэлев лоб упирается ему в макушку, и если бы Валерка вдруг вздумал сопротивляться по-настоящему и ударил бы Исмаэля головой, брат бы уже сидел на полу с разбитым носом.

- Ты прав, я действительно хуёвый психоаналитик, - мягко признаёт Исмаэль. – Это было... кхм. Довольно интенсивная терапия, в общем. И я не уверен... не зашёл ли я слишком далеко?

Это не самый простой вопрос. Валера сосредоточенно думает над ответом, пока Исмаэль выводит пальцами круги у него на животе.

- Нет. Думаю, ты сделал то, что должен был. Было нормально. Было хорошо.

Исмаэль елозит головой по подушке, его влажные волосы щекочут Валере шею, и тот пытается чуть отстраниться, недовольно фыркая.

- Я связал тебя и трахнул. Не слишком привычное наше времяпрепровождение.

- Не слишком, - соглашается Валерка, хмыкнув. – У тебя случился внезапный приступ вдохновения?

- Нет. Не совсем. Это было... думаю, это был единственный способ мне справиться со всем этим. Я не буду лгать тебе, Валера. Я тебя шантажировал, знаю, но ты попросту не оставил мне выбора. И мне нужно было как-то справляться. Нужно было почувствовать себя хозяином ситуации.

- Это я как раз понял.

- И мне жаль, если я заставил тебя сделать что-то, чего ты на самом деле не хотел.

- Исмаэль...

- Просто дай мне закончить, ладно? Если ты не хочешь, чтобы это продолжалось, я... я не буду настаивать. Ты не должен спать со мной, если не хочешь.

- Исмаэль.

- Мы не обязаны продолжать делать это. Но, чтобы ты знал, я ни капли не жалею, потому что...

- Исмаэль!

Исмаэль замолкает, наконец, и Валера стонет.

- Неужели по мне было похоже, что я не хочу этого? Я кончил так, что чуть не вырубился. И я бы в жизни тебе не сказал, но... знаешь, ты был прав, я действительно убегал. А ты заставил меня остановиться. Думаю, я могу с этим справиться.

- Можешь?

- Думаю, могу, - ему совершенно точно потребуется время, чтобы привыкнуть. Но Валера не собирается больше притворяться. Не после всех этих лет. Не после всего, что случилось сегодня.

- Хорошо, - удовлетворённо вздыхает Исмаэль. – Но нам придётся обозначить некоторые правила.

- Правила? - Валера надеется, его тон говорит достаточно о его отношении к одному этому слову, тем более – к возможности обговаривать эти самые правила прямо сейчас.

Исмаэль молчит, дышит легко и размеренно Валере в ухо, продолжает гладить его живот и бок, и через несколько секунд Валера не выдерживает.

- Ладно, - вздыхает он, чуть расслабившись. – Какие правила?

- Ты и я, Валера. Никаких возвращений с того света и никакой лжи. Если мы принимаем решения, мы принимаем их только вместе. И если один из нас умирает... никаких сделок, ничего. Если это я, ты... ты либо отпускаешь меня, либо следуешь за мной, но не пытаешься вернуть меня. Ты больше ничего не решаешь за моей спиной.

Валера делает глубокий вдох.

- Хорошо.

- Вещи вроде этой... - Исмаэль осторожно касается Метки Каина. – Мы справляемся с ними, как и всегда. Мы всё разруливаем. Вместе.

- Да, ладно.

- С этого дня ты прекращаешь вести себя, как смертник. Я не хочу умирать, но и потерять тебя я тоже не хочу, понятно? Так что ты перестаёшь мужественно закрывать меня грудью при первой же опасности.

А вот этого Валера не может пообещать при всём желании. Он уже набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы высказать Исмаэлю всё, что он думает, когда брат прижимает палец к его губам – короткое, мягкое прикосновение.

- Дай закончить. Я понимаю, что тебе будет нелегко. И если не получится... мы придумаем что-нибудь. Но лучше тебе постараться, Валерка, потому что я действительно устал от всего этого дерьма.

- Хорошо.

- И ещё. Есть вещи, не касающиеся работы. Наше будущее, например. Не знаю, видишь его ты или нет, но я – вижу. И я постараюсь нас к нему вывести.

- Жизнь за белым штакетником, а, Исми?

- Не совсем. Хотя что-то в этом роде, да. Что-нибудь, что подойдёт нам обоим. Я как-то думал о своеобразной школе для лунатиков с главным штабом в Бункере. Потом, может быть, дом в Париже или ещё где поблизости. Маленький гараж, маленький сад. Собака.

Валерка снова фыркает.

- Собака?

- Собака, - спокойно подтверждает Исмаэль.

Валерка вздыхает. Есть во всём этом разговоре какая-то подковырка, и он не успокоится, пока не узнает всё, что написано мелким шрифтом.

- А что мы будем делать с этим? С нами?

- Что захотим, - отзывается Исмаэль. – И так долго, как мы этого захотим.

- А насчёт тебя? – Валера поворачивает голову, и брат позволяет ему это.

У Исмаэля открытое, честное выражение лица. Валерка бы даже сказал – уязвимое.

- Мне понадобится какое-то время, чтобы снова начать тебе доверять. И, возможно, для этого... мне нужно будет держать ситуацию под контролем.

Валерка фыркает. Он бы задал брату неплохую трёпку, если бы секс и Исмаэлевы игры не утомили его настолько сильно.

- Просто признай, что хочешь быть сверху.

- Не слышал, чтобы ты жаловался, - Исмаэль коротко ухмыляется, но почти сразу же становится серьёзным. – Мне нужно знать, что творится в твоей голове. И если для этого понадобится связать тебя по рукам и ногам и отшлёпать, то именно так я и сделаю.

- Понял-понял, - бормочет Валерка.

Что ж, пожалуй, с этим можно жить, особенно, зная, что рядом Исмаэль, от которого не надо больше скрывать самую страшную, самую большую свою тайну.

- Чудненько. Теперь-то мы можем поспать?

- Потерпи ещё минуту.

Валера разочарованно стонет.

- Теперь что?

- Просто... я люблю тебя, Валера. Я не собираюсь смущать тебя разговорами о чувствах, просто хочу чтобы ты знал.

- Хорошо, - мягко соглашается Валера. – Хорошо.

- Надо бы с утра минеты попробовать, - бормочет Исмаэль, уже проваливаясь в сон, его рука продолжает лежать у Валеры на животе.

- Чур, ты первый, - ворчит тихо Валерка. Исмаэль не отвечает.

И, наверное, вот оно: лежать в кровати рядом с Исмаэлем – не ключ к решению всех их проблем, конечно, но тоже очень неплохо. Валера закрывает глаза и засыпает.

Занимается рассвет, и волосы Исми между пальцами Валеры – потрясающе мягкие. Исмаэль моргает сонно, когда Валера целует его, медленно и осторожно. Исмаэль улыбается, и, пожалуй, это именно то, о чём Валера всегда мечтал, но на что никогда не смел надеяться.

Едва ли это подарок судьбы. Валера слишком много налажал в этой жизни, и то, что есть между ними с Исмаэлем сейчас, будет ой как нелегко распутать и разложить по полочкам. Но Исмаэль дал ему шанс, и Валера ни за что его не упустит – он дал слишком много обещаний, которые должен сдержать.

Мир расстилается перед ним мрачноватой на вид, пустынной дорогой, но где-то там, вдалеке, заметна серебристая линия горизонта, которую никто никогда не сможет достичь.

Но пока Исмаэль с ним заодно, Валера готов пробовать снова и снова.

Ты был храбрым воином Севера, сильным и статным.
В боях закалённое тело твоё – крепче стали.
Был верен собратьям своим, а к врагам – беспощадным.
Всегда и повсюду тебя, скандинав, почитали.

Однажды, ты поздней порою домой возвращался.
Дорога равниной бескрайней вперёд уходила.
Но жуткий буран в одночасье вдруг разыгрался,
И белая мгла силуэт тёмный твой поглотила.

Что тысяча демонов вьюга в ту ночь завывала,
Снегами все тропы на вёрсты окрест заметая.
И в этих сугробах тебя злая участь застала.
Увы, но не пал ты, как викингу пасть подобает.

Не реет над степью безмолвной залётная птица,
Не топчет ту землю нога человека и зверя.
Лишь дух неприкаянный твой диким вихрем кружится,
Лишь кости твои догнивают в объятьях сих прерий...