Помни обо мне

«Waiting for the night, waiting for the night...»

В наушниках играла музыка на повторе, но они были благополучно отброшены в сторону. Вечером этого дня Дэн просто лежал на кровати и глядел в потолок. Время было позднее, сколько точно, он не знал, но скорее всего больше одиннадцати.

В комнате было темно, а свет от фар проезжающих периодически машин, освещал небольшое пространство. Угловой столик напротив окна с разбросанными по его гладкой поверхности листками бумаг. Тут же стояла небольшая рамка, в которой уютно расположилась небольшая фотография: Два мальчика стояли в обнимку, лет двенадцати, и солнечно улыбались в объектив камеры.

Неожиданно залетевший в открытое окно небольшой камень попал прямо в фото, и оно с грохотом сорвалось вниз со стола. Дэн резко подскочил на кровати и посмотрел на лежащий, на полу предмет. Тяжело вздохнув, подошёл и поднял рамку. По стеклу расползался от самой середины к верхнему и нижнему краям мелкими трещинками незатейливый узор, но самая большая полоса проходила ровно по середине, как бы зрительно разделяя двоих на фотографии.

Дэн вытащил аккуратно старое фото и выкинул рамку в стоящее рядом мусорное ведро. И всё так же сжимая в руке картонный квадратик, побрёл к открытому окну.

- Привет! – парень внизу замахал рукой.

Но Дэн вместо приветствия приподнял фото:

- Эй, ты разбил мою рамку.

- Извини, Дэнни. Я ж не видел куда кидаю. Хотел попасть в тебя. Но вот не получилось.

- Ха-ха смешно, придурок. – Дэн закатил глаза и улыбнулся.

- Внизу открыто. Родителей нет дома. Так что можешь подниматься. Но Валерка...

Парень уже почти рванул с места, но остановился под этим «но».

- Что но?

- Но ты должен мне новую красивую рамку. Ты понял?

- Это конечно. – Усмехнулся парень. – Розовую с бантиком, как у принцессы.

И не давая возможности Дэну возмутиться и начать ругаться плохими словами, побежал к двери. Через минуту вихрь по имени Валера Русик уже сидел на кровати Дэна - своего лучшего и единственного по-настоящему друга.

- Ты такой занудный в последнее время. Прям ходишь мрачнее тучи.

Дэн тяжело вздохнул и присел осторожно рядом:

- Ну... это, наверное, потому что скоро конец учебного года, - начал он медленно перечислять, при этом загибая пальцы рук. - И мне нужно подтянуть некоторые предметы. А скоро лето, но на улице заливает этот противный дождь. А ещё мой лучший друг уезжает от меня на хрен знает, сколько много тысяч километров. А? И ты спрашиваешь, что это я такой грустный?

Только что улыбающийся Валерка резко помрачнел и, откинув голову назад, начал рассматривать потолок, как это ещё недавно делал Дэн. Лишь бы не смотреть в глаза другу.

- Я ничего не могу поделать Дэн. Ведь ты же знаешь... Мама. Она так мечтала об этой работе. Не хочу её подводить.

- А как же мы, Вэл?

Дэн поднялся и, нависнув сверху, упёрся руками по обе стороны от головы Валеры, чтобы заглянуть в глаза другу.

- Что мы, Дэнни? Я буду тебе писать. Ты будешь писать мне. В конце концов, я приеду в гости к тебе на недельку летом.

- На недельку. Кхм...

- Я ничего не могу с этим поделать, – тихо повторил Валерка, глядя прямо в глаза. – Ни-че-го...

Столько злости накатило на Дэна, сколько он ещё никогда не испытывал. Ну, почему им всего лишь по тринадцать. И они ничего не могут решать самостоятельно. Почему всё решают за них. Как теперь он без Валеры... Что он будет делать один.

Глупые злые слёзы наворачивались на глаза, всё вокруг поплыло белой пеленой, и Дэн поддался вперёд, пытаясь прижаться покрепче к другу, уцепиться за него, как за спасительный круг.

И не разглядев ничего из-за слёз, ткнулся слепо губами прямо в губы. Это было странно, но Валера не отпрянул, как разъярённый в сторону.

Оба замерли. Тяжело дышащие, но продолжающие крепкое сжимать друг друга в объятиях. Всё было неправильно. Совершенно всё. И Дэн уже было приоткрыл рот, чтобы сказать об этом Валере. Извиниться, в конце концов. Но не успел. К его губам снова прильнули губы друга, и Дэн поддался, ещё больше приоткрываясь, пытаясь распробовать на вкус. Язык Валеры уверенно протолкнулся вперёд.

Вместе повалились на кровать: Дэн на спину, а сверху на него Валера, попутно пытаясь стянуть с первого футболку. Было приятно вот так прикасаться друг к другу, чувствовать тяжесть Валеры на себе, его тепло, его мягкие губы, которые казалось, хотели обследовать каждый участок обнажённой кожи на груди, шее и лице.

И ощущать, как горит под руками, как бьётся в груди чужое-родное сердце. Джинсы и бельё уже лежали в стороне, Валера, облизнув свою ладонь, обхватил оба их члена и начал медленно дрочить, при этом, продолжая терзать губы Дэна.

В животе скручивало тугой спиралью, рука двигалась всё быстрее и жёстче. И в раз отпустило, удовольствие накрыло почти одновременно. Первым кончил Валерка, глухо застонав и слегка прикусив мелькающее перед глазами голое плечо друга, но продолжая механически двигать рукой. Следом сорвался Дэн, и когда он кончал, с его губ сорвалось лишь тихое:

- Валера...

Темнота укутывала обнажённые тела, как одеялом. Лежали всё так же тесно прижатые друг к другу, Дэн мысленно анализировал сложившуюся ситуацию, пытаясь понять, что же только что произошло. Случилось ли это только сейчас или это было между ними уже давно, и они просто были слепцами. Не видели очевиднейших вещей. И так глупо найти что-то такое совершенно новое и вот так просто взять и потерять это. Завтра.

О чём думал Валера, он мог только догадываться, но очевидно его не мучила совесть и он не хотел бежать в панике, как только наступит подходящий момент, а спокойно водил влажной рукой по животу Дэна. Так не хотелось нарушать эту тишину и лишь одно желание, чтобы время замерло, оставив их двоих вот так вместе в этой комнате. Но Валера заговорил первым:

- Что же мы наделали? Теперь будет ещё сложнее.

- Я не знаю, – лишь ответил на это Дэн. Он откинул голову назад на подушку, чтобы взглянуть в глаза Валере, но в поле зрения всё время попадали его красные, припухшие от поцелуев губы и Дэн, не удержавшись, поддался вперёд. Медленно затянув в новый поцелуй. И смысл глупым разговорам исчез сам собой.

Но они быстро отпрянули друг от друга, как только услышали звук подъезжающей машины родителей Дэна, да так, что Валерка не удержавшись, свалился с кровати. Засмеялись почти одновременно. Валера поднялся на ноги и начал искать свои джинсы, а Дэн просто лежал на кровати и разглядывал его, запоминал, чтобы потом воспроизвести в памяти, когда останется совсем один. Завтра.

Валерка, подняв его джинсы, отбросил их на кровать:

- Давай, одевай. Кто-то должен проводить меня до двери.

И Дэн подчинился, стал медленно натягивать, а Валерка тем временем, разглядывал что-то на его столе. Это была та самая фотография. И не удержавшись, он протянул руку, провёл, едва касаясь пальцами по лицу темноволосому лохматому мальчишке на фото, а затем, пока Дэн не видит, свернул в два раза и положил в задний карман своих джинсов.

Они быстро спустились по лестнице вниз, там уже на кухне вовсю хозяйничала семья Дэна. Отец Дениса помогал своей жене разложить купленные продукты в холодильник, а маленькая девчушка, сестра Дэна, рассказывала что-то своим родителям, при этом размахивая своими ручками в разные стороны. Они не заметили мальчишек, те проскользнули мимо очень тихо и незаметно.

И как только парни оказались на улице, Валера не оглядываясь и не прощаясь, побрёл домой, но был пойман за руку. Дэн обхватил за шею, вжал в себя, и поцеловал так сильно, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства, пытаясь показать, как он будет на самом деле скучать. И так же быстро отпрянул назад, нервно оглядываясь по сторонам.

А затем вернулся в дом, оставив Валерку совершенно одного.

Вернувшись в комнату, Дэн первым делом задёрнул шторы. Он подошёл к столу, пытаясь найти фотографию, но её там не оказалось. Дэн посмотрел под столом и возле кровати, потом перевернул почти всю комнату, но так и не нашёл её.

Опустившись на кровать, он приобнял руками подушку, которая всё ещё хранила запахи случившегося, и дал волю слезам. Было стыдно вот так по-детски плакать, как маленький от обиды, но он ничего не мог с собой поделать. Отчаянье и невозможность что-то изменить душили словно верёвкой.

Он вспоминал каждую деталь, каждый звук и оплакивал. А заснул только к утру. И Дэн так проспал бы до самого обеда, если бы не мама, которая тихо постучала в его комнату и позвала завтракать. Кусок не лез в горло, а родители лишь тяжело вздыхали, но не пытались как-то комментировать его состояние. И за это он был им благодарен.

Он знал, что будет сегодня. Знал, что нужно собраться и съездить к Валере, чтобы попрощаться. Но не мог. Никак не мог.

Дэн вернулся в свою комнату и снова опустился на кровать, накрываясь тёплым одеялом с головой. Сколько он так пролежал по времени, Дэн не знал. Но его уединение было нарушено.

- Дэн. Там Валера к тебе. Видимо, попрощаться.

Он выскочил из комнаты, и быстро рванул наружу, по пути чуть не сбив с ног свою сестрёнку, которая проходила в этот момент по коридору. Выбежав на улицу, Дэн заметил возле дома припаркованную чёрную автомашину. Не раздумывая ни минуты, он нырнул ловким движением внутрь машины.

- Привет, – лишь ответил ему Валера, разглядывая Дэна, как будто век того не видел или больше.

- Привет.

Дэн улыбнулся ему и оглядел салон машины.

- Где ты взял эту красотку?

- Эта папина. Стояла, пылилась в гараже после его смерти, а продать - я не позволил. И вот ждала своего момента, выхода в свет так сказать.

Валера провёл рукой по короткому ёжику волос и облизнул губы, а это означало, что он очень волнуется.

- Что? – спросил Дэн и удивлённо уставился на него.

- Я... Ты же понимаешь, что я приехал сюда не так просто. И эта машина. И то, что случилось между нами этой ночью. Я долго думал и... Поедешь со мной?

Это прозвучало неожиданно, но Дэн всё ещё не мог понять.

- Куда? В Москву?

- Нет... Я не предлагаю переехать со мной и с моей мамой. Я предлагаю уехать вместе, куда глаза глядят. Только ты и я. Куда захочешь...

Дэн немного ошарашено уставился на него и не мог ничего ответить. Но пришлось выдавить из себя хотя бы пару фраз.

- На лето?

- И на лето или может быть на-больше. Это зависит от тебя. Так что?

- А как же родители? Валерка, как же твоя мама?

- Я не знаю, но думаю, что со временем она поймёт. Тем более у неё есть сейчас, кого воспитывать...

- Макс?

- О, да.

И снова молчание. Дэн в голове прокручивал всевозможные варианты и не мог определиться. Пока не могу. Но взглянув на Валерку, нервно теребившего дырочку на своих джинсах, он принял решение.

- Валера, - неожиданно серьёзно позвал его Дэн.

Валерка тяжело вздохнул, понимая, что сейчас прозвучит ответ и весь как-то сжался.

– Думаю, мои родители тоже когда-нибудь меня поймут.

Дэн повернулся в сторону дома, бросив грустный взгляд на маячившие в окне фигуры, и снова обернулся к Валере. Тот, улыбнувшись, повернул ключ зажигания, машина загудела, а вместе с ней салон наполнился звуками музыки:

«Waiting for the night, waiting for the night...»

- Я там где-то оставил свои очки. Посмотри, пожалуйста, по-моему, где-то в бардачке. – Попросил Валера, уверенно выкручивая руль машины. Дэн приоткрыл тугую дверцу бардачка, и какого же было его удивление, когда вместо солнцезащитных очков, там оказалась небольшая синеватая рамочка, а в ней то самое потерянное фото, с двумя мальчишками, лет двенадцати, в обнимку и так солнечно улыбающихся в объектив камеры.

Вечером этого дня они просто бросили всё и уехали вместе.

Тихим шёпотом мёртвых аллей
Поведай мне осень златая:
О том, от чего так легко
Стало полною грудью дышать.
От чего блики рваных теней,
Что кружились, как воронов стая
Нынче серою пылью веков
Под ногами недвижно лежат.

От чего стало проще смотреть,
Как в кровавом окрасе светила
Погибает ещё один день,
Бессмысленно прожитый мной.
И душа, что могла лишь гореть,
Что мечте свято верность хранила,
Ныне просто живая мишень
В ожидании пули чужой.

От чего нет привычной тоски,
Сердце сладкою болью пронзавшей
Тех глубоких и искренних чувств,
Что умели меня вдохновлять.
Может просто, зажатый в тиски,
Я устал быть всегда проигравшим
В лабиринте проклятых безумств
В сотый раз от любви умирать.

Может просто меня больше нет,
А мой голос мелодией грусти
Вместе с шумом седого дождя
Наполняет безмолвие ночи.
Может я – тот таинственный свет
Воплощённый в отринутом чувстве,
Что оставил ты уходя
В тусклом пламени чёрной свечи.