Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Медовый паук

Когда начали твориться эти странности с Исмаэлем, я припомнить могу с трудом. На память приходит только самый первый вечер двадцать шестого ноября. Я сижу в кресле за столом и роюсь в старых выпусках криминальных новостей, подбирая материал для своей новой книги.

Маленький городишко, каких до хрена на территории России. В интернете, как всегда, полно рекламы и всякой херни. Исми сидит позади меня на кровати, устроив себе гнездо из подушек, и что-то рисует в своём блокноте. Мечтатель.

— Эй, глянь-ка. Череда странных убийств происходит в городишке с тринадцатого сентября.

— Валера...

— ...у полиции нет никаких улик. Ни одно убийство не расследовано. Смотри, тут даже фото есть...

— Валерка.

— Нам надо махнуть туда. Даже протокол есть, странно... Хм.

— Валера!

— А?

— Давай трахнемся.

— Давай, а с кем? — не отворачиваясь от экрана ноута, спрашиваю рассеянно.

За спиной молчание. Я сосредоточенно грызу кончик простого карандаша, изредка сверяясь с выпуском газеты за двадцать второе сентября из городишки. Случайно на глаза попалась в одном кафе. Прочитал и решил накопать в интернете об этом деле что-нибудь. Взгляд цепляется за несколько строчек, которые кажутся мне странными. Что-то тут не так. Я внимательно перечитываю абзац — показания свидетелей.

Конечно, в газете не напишут всё правдоподобно. Незачем мирным жителям знать о всяких ужасах. Ведь охрана правопорядка, то бишь полиция, всегда на страже, так что успокойтесь, мирные граждане...

Хмурюсь, ощущая чью-то ладонь на своём колене. Поворачиваю голову. Исми сидит у моих ног на корточках, улыбается своей привычной простодушной улыбкой и смотрит снизу вверх доверчивым открытым взглядом, от которого тают все женщины, от малолеток до пенсионерок.

— Валера, я с тобой хочу.

Несколько минут тупо смотрю на братишку сверху вниз. Чувствую, что бровь сама поднимается вверх в немом вопросе. Шуточка не в стиле Исмаэля Русика. Определённо, нет.

— Ха-ха-ха. Твоё чувство юмора атрофируется с каждым разом всё больше. Кажется, встреча с криминалом тебе противопоказана, — говорю я, фыркая, и снова разворачиваюсь к экрану.

Хочу снова сосредоточиться на показаниях свидетелей, но рука Исмаэля не убирается. Наоборот — поднимается выше.

— Исмаэль! — рычу я. — Это не смешно. Лапу убери! Ты пьяный, что ли?

Братишка продолжает смотреть на меня снизу вверх и хлопать длиннющими ресницами. Они у него всегда длинные были. Вот как на такого смазливого девчонки западают? А я знаю. Он производит впечатление беспомощного обаятельного милашки, и они сами стелются к его ногам. Он всегда был такой. И если по чесноку, я и сам порою на этот взгляд залипаю. Не, не в том смысле, конечно... Просто когда он на меня так смотрит, я не могу ему отказать. Правда, Исми никогда об этом не узнает. Не дай Бог. Или кто там...

Когда рука братишки почти накрывает моё причинное место, я вскакиваю, как ошпаренный, опрокидываю стул.

— Ты рехнулся, что ли?! — Смотрю на него возмущённо и недоумённо.

Он продолжает сидеть на корточках и улыбаться. Смущённо так, даже, пожалуй, немного застенчиво. Я всё ещё не понимаю: это он так неудачно пошутил?

— Ладно, забыли. Я пойду проветрюсь, — ворчу я, хватая со спинки стула свой пиджак и направляясь к выходу.

Потом я забыл тот инцидент. И вроде два дня было тихо. Ночью просыпаюсь от того, что кто-то скулит.

Приподнимаюсь на локтях. Исми мечется по кровати. На лбу — капли пота. Опять кошмарики снятся.

— Исмаэль.

Он не слышит, продолжая что-то бормотать. Лицо напряжено.

— Исмаэль!

Спускаю ноги с кровати и тянусь к брату — койки совсем рядом. Хватаю его за плечо и тереблю. Он вскакивает так резко, что я отшатываюсь. Хватает меня за руку, тяжело дыша и ошеломлённо глядя на меня. Похоже, ещё не до конца проснулся.

— Исмаэль?

Трясёт головой, в глазах откровенный страх. Опять сгорает в огне?

— Эй... Это всего лишь сон. Ну хватит уже.

Его грудь тяжело вздымается, он опускает голову, и неожиданно сильная хватка на моей руке слабеет. Я морщусь, только сейчас понимая, что он оставил следы. Больно. Силёнки-то прибавилось. Кашки много ел, что ли?

— Сон... Да, — бормочет Исми, снова падая на подушки, но даже не думая выпускать мою руку.

— Эй... отпусти уже, а?

Исмаэль неохотно ослабляет хватку и устало проводит ладонью по лицу.

— Полежи со мной?

Я начинаю кашлять, поперхнувшись воздухом.

— Может, мне тебя ещё обнять и сказку рассказать? — иронично спрашиваю, вскидывая бровь, и небрежно кидаю ему на лицо одеяло. Ну не умею я иначе заботу проявлять!

Исми спускает одеяло так, что видны только его улыбающиеся глаза. У меня от этого его взгляда мурашки по позвоночнику пробегают. Как-то неправильно он на меня смотрит...

— Спи давай! Четыре утра, а нам завтра ехать в даль. — Крякнув, валюсь на постель лицом вниз, обнимая подушку и запуская под неё руки. И что на него нашло...

Утром просыпаюсь от того, что по моей правой ноге, под одеялом, от колена до бедра ползёт чья-то рука. Хотя... почему чья-то? Спросонья не могу ничего понять, но прикосновение приятно. Мне ещё и сон такой снился... Понятное дело, утренний стояк обеспечен. В нашей дурацкой работе такие сны — непозволительная роскошь.

Только когда ладонь ложится на мою правую ягодицу, я понимаю, что что-то не так. Резко приподнимаюсь на локте, выхватывая из-под подушки свой мачете. Сверкающее лезвие оказывается у горла Исми быстрее, чем я успеваю подумать о том, что хочу сделать. Рефлекс. Смотрю на братишку огромными глазами, пытаясь понять, что только что произошло, а этот гадёныш улыбается, продолжая лапать мою задницу.

— Ты ёбнулся, да? Какой бес в тебя вселился?

Улыбка Исмаэля становится откровенно ехидной, но в этот момент я не придаю этому никакого значения. Медленно убираю мачете от его горла. Но Исмаэль, блять, не убирает свою лапу от моей задницы! И поэтому получает по морде.

Поднимается с пола, потирая челюсть, и бросает на меня какой-то странный взгляд.

— Зря ты так, — спокойно говорит.

Моя собственная челюсть падает на постель. Ну ахуеть! Мой родной брат пытался меня облапать с самыми определёнными намерениями, так я же ещё и виноват!

А он поднимается с пола и уходит из комнаты.

Конец второго эпизода, блять.

После этого я от Исмаэля начал шарахаться. Честно, этот псих пострашнее любого призрака и демона будет. Старался держаться от него на расстоянии хотя бы одного метра. Ебать, реально страшно, когда твой брат вдруг стал геем и теперь клеит тебя! Но Исмаэль почти пять дней вёл себя нормально. Я расслабился. И зря, дебил. Этот поганец так мою бдительность усыплял.

Вернувшись с какого-то заброшенного склада, где мы рассматривали место последнего убийства, это уже в маленьком городишке, усталый и раздражённый, я пошёл в душ. Исмаэль щедро разрешил мне пойти первым. Я весь в грязи, на улице слякоть и дождь. И от меня воняет. Тот склад — то ещё местечко.

Будь я проклят. Я забыл запереть дверь! Впрочем, после того утреннего инцидента я старался принимать душ, когда Исмаэля в номере нет. Когда братишка оказывается рядом, я не замечаю. Душевая кабинка сделана из непрозрачного материала. Стекло матовое. Ни черта не видно, а из-за струй душа — не слышно.

Слышу за спиной его голос:

— Ва-ле-ра.

У меня прекрасный слух, иначе я бы уже раз сто был умерщвлён, но каким образом в душевую кабинку, оказавшуюся, на мою беду, слишком просторной, проник Исми, да ещё так неслышно, я так и не понял.

Его рука касается моего плеча, меня подбрасывает едва ли не на метр, сердце начинает колотиться, как бешеное. Когда мы на работе выслеживаем преступников, у меня и то пульс так не зашкаливает, как сейчас, в тесном пространстве с этим чудовищем, покушающимся на моё святое филейное. Это Исми! Исми! «Милое, очаровательное существо», васильковые глаза, обаятельная улыбка, приятный, располагающий к себе голос, дружелюбная аура, открытый взгляд. Но я реально его начинаю бояться. Потому что, блять, не знаю, что мне делать в такой ситуации! Уж лучше бы на меня вендиго напал!

— Блять, Исмаэль, немедленно свали отсюда! Я серьёзно!

Ловлю себя на том, что прижимаюсь к стене. Выход, как назло, загораживает он. Между нами всего каких-то двадцать сантиметров. Может, больше. Надеюсь, хоть полметра наберётся. Он голый. Голый, блять!

Оглядываюсь назад — не размахнуться.

— Я дам тебе в морду, — честно предупреждаю.

У него такой взгляд... Тёмный. Не опасный, нет... Но... жадный какой-то. Он стоит и лапает меня глазами. Если уже не трахает... Дьявол! В него реально кто-то вселился!

Тут меня осеняет... Исмаэль... он же сам на себя не похож. И поведение ему абсолютно несвойственно. Может, реально в него кто-то вселился? Но кто? Призрак младшего брата-гея?! Понимаю, что мысли у меня мечутся, в башке кавардак, смотрю на Исми, а он на меня. Ну, думаю, точно врезать придётся. Слава яйцам, хоть лапу свою убрал от меня.

Мне даже как-то жарко становится.

— Исмаэль, ну... хочешь, мы поговорим, а? — Надо выиграть время. Если в него действительно вселилась какая-то похотливая сущность, необходимо заболтать ему зубы. Главное — добраться до сути. — Слушай, Исми... Ты же это... натурал!

— Валерка, расслабься! — он поднимает вверх руки, спокойно улыбается мне и смотрит, как маньяк. Ага, блять, расслабься. Я расслаблюсь, и будет моей жопе пиздец. Дожили... В моего брата вселился сексуальный маньяк-гей. Но почему я-то?!

— Исми, дай мне выйти. А потом мы оденемся и поговорим.

Его рука тянется ко мне... и опускается на стену в двух сантиметрах от моей головы справа. Так... мне это не нравится. Расстояние между нами уменьшается.

— Мы и здесь поговорить можем. Валера, чего ты боишься? — Ёбаный пиздец, и опять этот доверчивый, открытый взгляд.

Мне как-то вдруг начинает не хватать воздуха, я вжимаюсь в стену. Готовлюсь врезать ему и свалить из этой ловушки, но кидаю взгляд на его руки, шею, грудь... Он кажется абсолютно расслабленным внешне, но я вижу, что это обманчивая демонстрация. На шее бьётся жилка. Быстро бьётся. Он не даст мне ударить его. Изнасилует?! Пиздец. Нет, я не дамся! Пусть он хоть трижды моим младшим братом будет, я лучше его изобью, как собаку, но не дам себя трахнуть! Я не извращенец.

А с чего, собственно, я решил, что он хочет меня именно трахнуть? Может, это шутка такая? Первое апреля у нас когда? Всего-то через три месяца, ха-ха... Конечно, Исми пытается пошутить.

Я понимаю, что утешение бредовое, и на самом деле у меня начинается паника. Честное слово, лучше бы я на самолёте земной шар облетел! Автоматически начинаю мурлыкать себе под нос любимую мелодию и обещаю себе, что, когда Исмаэль снова станет нормальным, я засуну его в комнату с клоунами.

— Исмаэль, ты рехнулся, да? Ничего я не боюсь. Просто как-то стрёмно, ты меня тут собираешься... ты меня домогаешься!

Ржёт.

Вскипаю, пальцы сжимаются в кулак. Сейчас реально врежу, вот козёл с добрыми глазами!

— Ты пошутил так, да?!

— Да нет...

И прежде чем я успеваю что-то сказать, его губы впиваются в мои. У меня глаза нараспашку, как придурок, открываю рот, пытаясь ухватить ртом воздух, вместо этого хапаю его язык. Задыхаюсь — язык горячий и напористый. Исмаэль не прижимается ко мне — просто целует.

У меня уходит где-то шесть-семь ударов сердца на то, чтобы понять, в каком я положении и что со мной вообще происходит. После этого Исмаэль получает коленом в живот. Я пожалел его, решил не вредить его сокровенному, которое он, кажется, очень жаждет в меня засунуть. Неслыханная щедрость с моей стороны!

Утешаю себя тем, что это не он хочет, а оно. Наверняка в нём сидит какая-то дрянь.

Пока Исми ловит воздух ртом, согнувшись пополам, сваливаю на хуй из ванны, тщательно стараясь не дотрагиваться до него.

Вылетаю, быстро вытираюсь, напяливаю на себя одежду. Так спешил, что даже трусы не надел. Исмаэль выходит через десять минут. Быстро оправился, сволочь. Надо было ему в «солнышко» втюхнуть. И снова эта дурацкая, чуть виноватая улыбка.

— Валерка...

— Заткнись, придурок! Вообще свали на хуй с глаз моих! — в бешенстве рычу я.

Моё альтер-эго задето. Мне пришлось защищаться, как какой-то девице от насильника, ударив едва ли не в пах. Смотрю в эти ласковые глаза, и жутко хочется дать ему в морду.

— Какого хрена, Исмаэль?! Говори, что в тебя вселилось!

Ну да, так оно мне и сказало.

— Валерка, да ничего в меня не вселялось. Я просто...

— Врёшь!

Кидаюсь к сумке, хватая оттуда свой пистолет, и направляю его на братишку. Васильковые глаза темнеют. Он поджимает губы. Почти зло. Черты лица неуловимо меняются, становятся каким-то хищными. Думаю про себя, — пиздец, — рука слегка дрожит. Я никогда так не боялся. Значит, я прав. В него реально вселилась какая-то хуйня, которая хочет меня трахнуть. Но меня-то почему?!

Старательно пытаюсь отогнать ехидный шепоток: призрак, вселяющийся в человеческое тело, питается от его агрессии, тайных желаний, мотивов... Нет, нет, Исмаэль не такой. У него никогда не возникало таких желаний! Он никогда не смотрел на меня, как на... бабу?! Бабу, которую хочет поиметь?! Кривлюсь. Да Исмаэль вообще никого, кроме своей подружки, не видит! И ночью, и днём! Это абсурд. Значит, это всё призрак! Похуистически сваливаю всё на потустороннюю сущность, радуясь, что всё так просто, и значит Исми остаётся Исми. А эту похотливую гадость я из него вышибу. Вопрос, почему именно я, остаётся открытым, но я гоню его из своей головы.

Пистолет в моих руках перестаёт ходить ходуном. Дуло целится в грудь Исмаэля. Я глубоко дышу, в башке, как обычно, вертится любимая мелодия, успокаиваюсь. Медленно наклоняюсь, не отрывая взгляда от Исмаэля, напряжённо выискивая в его позе любой признак того, что он сейчас на меня нападёт, но Исмаэль стоит спокойно. Скрестил руки на груди, лицо снова нормальное. Слава яйцам, вокруг бёдер полотенце.

А он... неплохо сложен. Не теряет форму.

Так, блять! Нахуй-нахуй! О чём я думаю?! А может, это заразно?

— Стой на месте, понял?!

— Валерка, кончай этот фарс, — спокойно говорит он.

Что-то в его спокойствии напрягает меня. Исмаэль никогда не бывает настолько невозмутим. Я окончательно уверяюсь в том, что это не он. Остаётся только надеяться, что тогда, когда эта хуйня из него выйдет, Исми снова вернётся ко мне. Младший братишка. Чёртов студент. Интеллектуал грёбаный. Но мой. Мой брат, за которого, если надо, я жизнь отдам. А вот насчёт задницы... подумаю.

Никогда не встречал призраков-геев, которые, к тому же, ещё и не чураются инцеста. И сдалась ему моя задница... Дебил, блять. Когда я не усмотрел?! Как не заметил, что Исмаэль не Исмаэль?

Стоп! Пролистываю назад несколько страничек. Помимо вырезок из газет, старых, вклеенных сюда листов из каких-то книг, писем, здесь куча всякой информации. И вот листочек. Маленький. Которого я раньше никогда не замечал. Не помню, чтобы он тут был, но из дневника мы с Исмаэлем никогда ничего не вытаскиваем, всё кладём обратно. Я беру этот листок, читаю. Почерк — отцовский, и меня в этот момент ничего не смущает.

«Медовый паук».

Что за чёрт? Хмурюсь. Никогда не сталкивался с этим именем. Бросаю короткий взгляд на Исмаэля. Он всё также стоит, спокойно наблюдает за мной.

— Паук. Ты Медовый паук? — спрашиваю я зачем-то.

Улыбается.

Исмаэль, и в то же время не Исмаэль.

Не знаю я, кто такой Медовый паук.

На листочке, кроме имени, написана информация о том, как изгнать демона из человеческого тела.

«Провести сексуальный обряд с объектом вожделения».

Я чувствую, что меня начинает пробивать на истерический ржач. Ну конечно. Как же, блять, иначе! Надо трахнуться, чтобы демон траха съебался обратно в тартарары. Пистолет опускаю, быстро набираю в поисковике имя демона. Медовый паук.

«Принц Медовый паук — двенадцатый дух, великий принц. Появляется вначале с головой леопарда и крыльями грифона, но после того, как мастер произнесёт заклинание, он может принять человеческий облик, при этом очень красивый. Он разжигает любовь мужчин к женщинам и женщин к мужчинам, и, если есть желание, он может также показать их обнажёнными. Он управляет шестьюдесятью легионами духов».

Но я, блять, мужчина! Мужчина! И Исмаэль тоже вообще-то мужского пола!

Зло чертыхаюсь, бросаю листок на стол, хлопаю крышкой ноута и бухаю по ней кулаком. Ноут перестаёт жужжать. Поворачиваюсь к Исми. Нет, к пауку. Всё стоит, тянет проклятую лыбу.

— Козёл. Думаешь, я не найду другой способ тебя изгнать?!

— Валера, тебе правда так противно? — спрашивает он невинно. У меня жуть как чешутся кулаки. Хочется дать ему по морде, но я сдерживаюсь. Сцепляю зубы, по скулам ходят желваки, а он делает ко мне шаг.

Невольно пячусь назад, пистолет поднимается выше, — целюсь в башку Исми.

— Не подходи, псих.

— Тебе не понравился поцелуй?

— Да пошёл ты нахуй!

Он наступает, я пячусь и упираюсь в стенку.

— Валерка-а-а... Ну это же всего один раз. Ну что ты? Один раз, и я уйду из этого тела.

— А просто так ты уйти не сможешь?

Пистолет упирается в его влажную грудь. Капли воды скользят от ключиц к соскам, между кубиками пресса. Невольно слежу за ними взглядом, сглатываю. Так плохо мне ещё никогда не было.

— Если ты выстрелишь, я уйду, но Исми уже не вернётся, — шантажирует он меня.

— Знаю! — огрызаюсь я. — Дай подумать! Блять, отойди!

Не двигается с места. Смотрит на меня выжидающе. Я дурак, я такой дурак... Веду переговоры с каким-то озабоченным духом... Но листок... Бля-я-я-я... Что делать, что делать?!

Мелодия в голове нарастает, дышу. Дыши, Валерка, дыши. Ты найдёшь выход.

Так, вдох, выдох. Вдох, выдох.

— Мне обязательно зад подставить надо? — Голос мой жалок. Аж самого передёргивает. — И ты уйдёшь?

— Уйду, — улыбается Исми. Щурит глаза, в которых пляшут озорные смешинки.

Блять. А как я потом буду ему в глаза смотреть? Ёбаный в рот. Хоть бы он ничего потом не помнил! Сука! Что за подстава! Как! Как его угораздило так вляпаться?! Когда этот чёртов Медовый паук в него вселился?! В туалете? И главное, никакой информации!

— Точно съебёшься? — Поджимаю губы.

— Верь мне, Валера.

И глаза такие... улыбающиеся. Взгляд открытый. Опять эта его магия... Козёл!

— Я тебя потом всё равно убью, ты понял?!

У меня, наверное, истерика. Исми мягко забирает пистолет из моих рук. Мои ладони крепко сжаты в кулаки. Зажмуриваюсь. Хочу ничего не чувствовать и вообще потерять сознание.

Проходит минута, две. Исмаэль ничего не делает. Но я чувствую его взгляд. Осторожно открываю один глаз.

— Чё, уже всё?

— Валера, мне так не нравится. Не делай такое лицо, — просит это чудовище.

Старательно растягиваю губы в тупой улыбке.

— Ы-ы-ы! Так лучше?

Ничего не говорит. Молчит, смотрит изучающе. А потом вдруг резко наклоняется вперёд, прижимается к моим губам своими. Я крепко сжимаю зубы и смыкаю губы. Его язык скользит по ним, медленно, дразняще, у меня мурашки по коже. Я думал, что я испытываю отвращение к геям. Ну каково это, ебаться в задницу, а? И поцелуи с мужиком — это мерзко. Но губы Исми тёплые, язык, как язык. Поцелуй ничем не отличается от девчачьего. Я удивлённо распахиваю глаза. Его глаза напротив — улыбаются. Мягко, но настойчиво язык раздвигает мои губы, скользит между ними. Только зубы сильнее стискиваю. Мычу.

Язык убери, козёл. Мы так не договаривались. Трахай, но не целуй!

Тогда это чудовище отстраняется. Смотрит с укоризной.

— Закрой глаза, — говорит.

Не знаю почему, но я слушаюсь. Закрываю глаза. Через некоторое время ощущаю его тёплые губы на своём лице. Целует зачем-то глаза, лоб, виски, нос, щёки, уголок губ, подбородок. Рот. Поцелуи трепетные и какие-то нежные. Против воли я расслабляюсь. Жмурюсь, повторяя про себя: это всё не со мной, это не я. Это просто на один раз. Потом я врежу Исмаэлю. Обязательно. Когда он снова собой будет. И ничего не скажу. Позор на всю жизнь.

А он целует. Его тёплое дыхание касается моего лица. Вот его губы перемещаются вдоль скулы, прикасаясь едва ощутимо. Скользят по кромке уха — стая мурашек по коже, взрыв. Дрожу. Это странно. Поджимаю губы, скулы напрягаются, и тут же Исмаэль касается их цепочкой нежных поцелуев, затем снова возвращается к моему уху. Чё-ё-ёрт... Это нечестно! Ухо — моя эрогенная зона! Приятно так, что коленки подгибаются. Он словно угадывает это, прижимается ко мне всем телом. Впечатывает в стену.

Я всё ещё сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как его язык скользит за моим ухом. Хриплое дыхание срывается с губ, поднимаю руку, чтобы врезать ему, но он неожиданно сильно перехватывает моё запястье. Я даже задыхаюсь. Вот это демонстрация силы. Вдруг понимаю, что мой зад сегодня всё-таки распечатают. Становится как-то... не стрёмно или горько... нет. Неуютно, и по коже ползут мурашки уже не удовольствия от его бесстыдных поцелуев, а лёгкого страха, и оттого — возбуждения. Я понимаю, что Исмаэль сильнее меня сейчас. Почему-то осознание этого возбуждает. Я ошеломлённо смотрю на него — мне стыдно. Потому что мой член поднимается весьма заинтересованно.

Исми улыбается уголком губ, подносит к своему лицу моё запястье, нежно целует, поглаживает основание ладони большим пальцем и вдруг лижет его кончиком языка. Мой стояк упирается ему прямо в бедро, он всё чувствует. И, слава яйцам, молчит, никак не комментируя происходящее.

Но стоит мне только подумать об этом, как Исмаэль спрашивает:

— Валера, хочешь, я тебе повязку на глаза надену?

Несколько секунд молчу, а потом отворачиваюсь и возмущённо цежу в ответ:

— Щаззз! В первый раз трахаюсь в жопу и ничего не увижу?!

— А ты ведь и не хочешь ничего видеть. Ты сейчас хочешь оказаться далеко-далеко отсюда, разве я не прав? — вопросительно смотрит.

Блять! Да убери ж ты от меня свои глазёнки! От этого взгляда дрожь по позвоночнику и холодок. Как?! Как так смотреть можно, как будто душу наизнанку выворачивает!

— Валера, дай мне шанс, — шепчет на ухо почти умоляюще. Кладет мою руку себе на шею.

Молчу, упорно отворачиваясь от него. У меня сейчас такое ощущение, словно это Исмаэль. Я не чувствую в нём никакой потусторонней сущности, но всё равно верю, что это не Исмаэль, а грёбаный Медовый паук.

Потому что Исмаэль — натурал.

Потому что Исмаэль никогда не повёл бы себя так.

Потому что Исмаэль, несмотря на свой торс и мышцы, не сильнее меня. Я всегда мог уложить его на обе лопатки. По крайней мере, я был уверен в этом до сегодняшнего дня.

Потому что Исмаэль — мой младший брат. Кроткий, спокойный, мягкий, дружелюбный Исмаэль.

Не это нечто, глядящее на меня ласковыми глазами Исми, но взглядом жёстким, жадным, горящим. Не похотливым, нет — голодным.

Жутко.

— Заткнись, — цежу я. — Делай что хочешь, только молча.

— Разрешаешь?

— Блять! Исмаэль!

— Да-а-а?

Закусываю губу. Он отстраняется, тянет меня за руку, что облизывал пять минут назад, к кровати. Мне становится плохо. От переживания начинает тошнить. Кажется, словно я лечу. На самолёте, ага.

— У-у-у... м-м-м... — бормочу себе под нос мотивчик песенки.

Он косится на меня, смеётся весело и... толкает на кровать. Борюсь с желанием подскочить, как ужаленный, и броситься вон из комнаты. Особенно когда он нависает надо мной, его колено делает вмятину в кровати у меня между ног. И снова этот голодный взгляд.

— Валера, я тебя поцелую.

Зачем?! Ну зачем он комментирует?! Мне и так плохо и... м-м-м...

Снова чувствую эти его мягкие и ласковые губы, на этот раз язык проникает в мой рот беспрепятственно, и я снова мычу, уже беспомощно. Его руки придавливают мои к кровати за запястья, я просто распят. Целует. Умопомрачительно. Никогда не думал, что Исми может так целовать. Наверное, его девушка в постели была от него без ума...

Блять, о чём я опять думаю?!

Его язык скользит у меня во рту. А я впервые не знаю, что мне делать-то? Никогда не был пассивом... Блять, да, конечно, не был! Но отвечать ему не собираюсь. Не-не, я не гей! Нет! Пусть делает что хочет, но без моего участия!

Он словно угадывает мои мысли. Хватка на запястьях слабеет. Теперь Исми поглаживает большими пальцами внутреннюю сторону моих рук там, где кожа особенно чувствительна.

Я мычу ему в рот интенсивнее, он отрывается, наконец, от меня, и я могу глотнуть воздуха. Чуткие пальцы ласкают руки, меня утешает только одно — я ещё одет. Но стояк по-прежнему упирается в живот Исми, он не может этого не замечать, но он спокоен. Я закрываю глаза, прикусываю губу до крови. Предательское тело реагирует на его ласки, как надо. Стыдно перед самим собой. Исмаэль задирает мою футболку, целует живот. Невольно втягиваю его.

— Исмаэль... Бля... Не надо, а?

Понимаю, что голос мой звучит жалобно, но ничего не могу с собой поделать. Я пытаюсь сосредоточиться на мысли о том, что я сейчас не трахаюсь с братом, а спасаю его. Ну, в самом деле! В нём сидит какая-то хрень, её надо изгнать, а для этого надо с братом трахнуться... Всё просто, ничего сверхъестественного, всё нормально, Валерка, успокойся... Успокойся, я сказал!

Но у меня не получается успокоиться.

— Ты можешь не петь? — Внезапный вопрос Исмаэля обескураживает.

— Что?

— Ты мурлыкаешь.

— И ничего я не... Да какого вообще чёрта?!

— Ладно, пой, если тебе так хочется. Так даже лучше... — улыбается он, расстёгивая мои штаны.

Маньяк! Псих! Дёргаюсь, у меня шок. Его пальцы порхают по моему животу. Мурашки. Заебали. Пуговица легко выскальзывает из петли, раздаётся звук разъехавшейся молнии, кончики его пальцев задевают головку моего гордо вставшего члена. Меня едва не подбрасывает, приподнимаюсь на локтях, пытаюсь отползти.

— Исмаэль! — смотрю уже испуганно, а он всё продолжает улыбаться.

— Валера, всё хорошо, — говорит успокаивающе, тянется ко мне и чмокает в губы.

И всё так обыденно, словно так и надо. Его пальцы снова задевают мой живот, и я вдруг понимаю, что они дрожат. Дрожат. Пальцы. У него.

— Исмаэль?

Он поднимает голову, встречается со мной взглядом. Я опускаю глаза: на его шее всё ещё неровно бьётся жилка. Дышит вроде спокойно, но он взволнован, я вижу. С чего бы?

— Исмаэль? — повторяю я уже едва слышно.

Молчит.

Наклоняется и вдруг вбирает мой член в рот. Я ахуеваю, ахаю, собираю простынь по бокам от себя в кулак.

— Исмаэль!!! — ору.

Его губы плотно смыкаются вокруг моей головки. Хорошо. Блять, как же хорошо! Я не сразу это понимаю, слишком потрясён тем, что мой собственный младший брат отсасывает мне. Смотрю вниз широко распахнутыми глазами — туда, где кудрявая голова ритмично двигается вверх-вниз. Он не может взять полностью, но сосёт старательно. Облизывает у себя во рту. Мне становится и плохо и хорошо одновременно, не могу сдержать стона, запрокидываю назад голову...

Он на секунду останавливается, слыша этот звук. Мне стыдно. Блин... Неловко. Я думаю, он сейчас посмотрит на меня, но он не смотрит. Продолжает своё дело.

— Исми, чёрт возьми... — стону.

Не знаю, сколько это продолжается: пять минут, десять... Я не скорострел, но блять...

— Исмаэль! — кажется, вскрикиваю, пытаюсь предупредить, он не отстраняется, лишь вздрагивает и глотает мою сперму.

Лежу, пытаюсь отдышаться.

Он же не намерен останавливаться, стягивает с моей безвольной расслабленной тушки джинсы, тело после охуительного и ахуитительного оргазма охватила приятная истома, шевелиться лень. Футболка тоже летит к ебеням. Я голый. Его полотенце уже на полу.

Приподнимаю веки, вижу сквозь ресницы в его руках тюбик со смазкой.

— Блять...

Когда он успел купить это? Когда он всё это запланировал? Я неуверенно заглядываю ему в глаза, надеясь увидеть там чужое. Потустороннее. Но вижу только растерянность, лёгкую неуверенность и бесконечное желание. Когда мой младший брат смотрит на меня таким взглядом, я не могу ему отказать.

И когда Исми раздвигает мои ноги, я сжимаю руки в кулаки, но удерживаю себя. Я не ударю, хотя всё, что сейчас происходит, в корне противоречит моим представлением о нормальном, моим принципам, убеждениям и морали, которая, да-да, всё-таки имеется у меня.

Ануса касается что-то холодное и скользкое. Исми протискивает в меня один палец, я упрямо сжимаю зубы. Когда раздаётся тихое рычание, я не сразу понимаю, что оно принадлежит мне. Что это я рычу.

Второй палец.

Дыши, Валерка. Закрой глаза. Представь, что это всё не с тобой происходит.

Но я не могу! Это же Исми, мой братишка, всё, что сейчас происходит, не может быть на самом деле...

Три пальца — больно, но я только сжимаю зубы и не смотрю на него. Они начинают двигаться во мне, Исмаэль не произносит ни звука. Двигаются как-то беспорядочно, проникают глубже, не понимаю, чего он хочет этим добиться. Когда тело пронзает электрическая вспышка, меня подбрасывает на постели, я вскрикиваю — понимаю, что он искал.

— Блять, мать твою, Исмаэль, какого чёрта, что это?!

— Тебе нравится? — тихо спрашивает.

У меня вырывается яростное сопение, а он снова нажимает на какую-то точку где-то там, глубоко внутри меня. На этот раз стон с моих губ не срывается, мне удаётся его сдержать. Я смотрю на него и не могу прервать зрительный контакт, пока младший брат трахает меня пальцами.

Все мысли — нахуй. В башке пусто. Только жар во всём теле, приятно. Ловлю себя на том, что не хочу, чтобы он останавливался.

В какой-то момент его пальцы исчезают. Я уже ничего не соображаю. Не сопротивляюсь даже тогда, когда головка его члена упирается в меня. Давит, я морщусь, он протискивается внутрь.

— Блять, больно!

— Прости, Валерка, — мягко произносит он. — Сейчас будет лучше, обещаю.

«Как с маленьким ребёнком...» — отстранённо отмечаю.

Жжение в заднице усиливается по мере того, как он втискивается в меня. Какого хрена он такой большой?! На секунду даже ощущаю себя уязвлённым. Всегда гордился своими размерами, а тут... Младший брат меня и в этом переплюнул?

— А-а-а, твою мать, Исмаэль, убью на хрен, ох ты ж блять, дьявол! — Меня едва не подбрасывает, но он придавливает меня к постели своим телом, его член давит на ту самую точку, и меня уносит нахуй.

Начинает двигаться, раскачиваясь во мне. Уже не слышу своих стонов, закладывает уши, дышу тяжело и хрипло, понимаю, что подмахиваю ему, как... как шлюха. Исмаэль что-то шепчет мне на ухо, слышу «люблю» — мне чудится, да, чудится...

И всё взрывается перед глазами. Отключаюсь на несколько секунд, а может, часов. Когда открываю глаза, между ног немного липко, неприятно.

Исмаэль лежит рядом. Вышел из меня. Мы молчим. Неловко. Смотрю в потолок, раскинув руки звёздочкой, ноги свисают с края кровати. Проходит пять или десять минут.

— Валера... — шепчет это чудовище.

— Чё?

— Я это... не Медовый паук. Листочек подложил.

Приподнимается на локте и смотрит на меня робко.

Я медленно сажусь, в пояснице стреляет, охаю от боли.

Через пять секунд Исмаэль потирает челюсть, валяясь на полу. Дежавю, блять.

Подхожу к нему.

— Это за то, что обманул, козёл.

Виновато прячет взгляд, молчит.

Даю ему смачного подзатыльника.

— За то, что трахнул.

Засопел.

Поднимаю его голову за подбородок и впиваюсь в губы жёстким, наказывающим поцелуем.

— За то, что понравилось, Исми.

— Валер, я...

— Ага, давай ещё обнимемся.

Шагаю в пропасть, с широко раскрытыми глазами,
Оставив за спиной полу-убитую мечту.
Я осквернил свой храм любви, был проклят небесами,
И променял великий дар на мрак и пустоту.

Я не виню себя ни в чём, мне было так угодно,
Всю жизнь желал найти кого-то, кто меня поймёт.
Не мог кипеть, как все другие в массе однородной,
Так пусть моё уродство эта пропасть заберёт.

В неё с разбега я нырну, как в озеро забвения
Да превратится в прах всё то, что было ране свято!
Я прокляну сей миг, душе несущий очищение,
И кровью распишусь на лике мёртвого заката.

Опубликовано: 2016-03-17 14:07:08
Количество просмотров: 221

Комментарии