Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Татуировка любви

Тина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вошла в тату-салон «Русики-вампиры».

Помещение было чистеньким, со стандартными стульями, развешанными на стенах образцами татуировок и разноцветными эскизами и звучащей отовсюду музыкой. За стойкой и на стульях было пусто, что показалось... странным. Немного напоминало заброшенный дом. Даже льющийся из колонок классический рок был приглушён.

Рядом с фотографией тату висело огромное объявление насчёт законов Петербурга о пирсинге и татуировании несовершеннолетних. Какой-то придурок написал на стене «Вы должны быть такого роста, чтобы получить тату» примерно в пятнадцати футах от пола. Тина не смогла бы дотянуться дотуда, даже если бы встала на цыпочки и подпрыгнула. (Поверьте, она попыталась.) Возле объявления висела записка о правилах гигиены – стерилизация, новые иглы и, блин, пластиковое одноразовое всё. Тина приблизилась едва ли не против воли и, прикусив губу, прочла обе бумажки.

Она не впервые была в тату-салоне, но была уверена, что единственный раз с проколом ушей не считается. Конечно, у неё было пять пуссет в левом ухе, но она всегда могла вынуть их и притвориться, что никаких дырок нет. Татуировка же, как при любом удобном случае повторял её отец, была вещью несколько более постоянной.

Звонок просигналил, когда дверь за стойкой открылась – и разве не странно, что дверной колокольчик висит в таком месте? – и в комнату вышел парень, который определённо мог коснуться отметки на стене. Тина запрокинула голову, пытаясь разглядеть его с ног до головы. Это было всё равно, что смотреть на стену с волосами наверху. Татуированную стену, что было вполне ожидаемо в подобном заведении, но почему-то она никогда не думала, что тату могут быть настолько цветастыми. Словно кто-то вручил ему цветные мелки и предложил равняться на Лизу Франк. Тина была более чем уверена, что где-то среди рисунков есть радужный единорог.

– Привет, – светло улыбнулся парень – с чуть большей долей теплоты, чем полагается дежурной улыбке, – и протянул руку. Так же, как и всё остальное, та была огромной. – Я Исмаэль. Чем могу помочь?

Пожатие руки Исмаэля прошло, скорее, на инстинктах, чем осознанно. Протягивают руку – ты пожимаешь.

– Я Тина. Вы делали татуировку одному моему знакомому, и я решила сама попробовать. – Тина взмахнула рукой; нервы закрутились узлом и заставили язык работать отдельно от мозга. – Я подумываю сделать себе одну. Заказать. Татуировку. Я подумываю сделать себе татуировку. – Умолкнув, Тина закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях. – Извините. Я просто нервничаю.

Парень не стал над ней смеяться. Очко в его пользу.

– Я бы больше волновался, если бы вы не нервничали.

– И я правда этого хочу. – Тина чувствовала, что должна это сказать. Она не хотела, чтобы этот парень думал, будто она из тех идиотов, которые делают тату по прихоти. – Я целую вечность думала об этом, а у вас, ребята, отличная репутация.

– Семейный бизнес, занимаемся этим уже сорок лет, – подтвердил Исмаэль, всё ещё ничем не показывая, что считает её идиоткой. Он положил руки на стойку и наклонился, открывая перед Тиной отличный вид на вырез его майки. Прямо над сердцем парня была сделана единственная простая татуировка – чёрная пятиконечная звезда, такая же, как на вывеске салона. Посреди буйства красок она казалась ударом под дых. – Вы когда-нибудь уже делали татуировку?

Тина покачала головой и прикусила губы изнутри, чтобы вновь не начать балаболить.

Парень не выглядел удивлённым. Учитывая её нервозность, Тина с тем же успехом могла намалевать на лбу красной губной помадой «Девственница по части тату».

– Есть какие-нибудь идеи насчёт того, что вы хотите?

Это она предусмотрела. Тина залезла в сумочку, достала рисунок и положила на стойку. Рисунок по правилам колледжа был выполнен карандашом и помялся от месячного пребывания в её сумочке, но Тина не хотела делать копию, пока не будет окончательно уверена в своём решении. Было бы слишком угнетающе пройти весь путь до конца, а потом решить, что она не может этого сделать.

Это было дерево, с голыми ветвями слева и усыпанное листвой справа. Несколько воронов сидели на нём и летали вокруг. Корни были лишь слегка обозначены, поскольку Тина никак не могла решить, как сделать так, чтобы те казались вросшими в неё. В самом деле, это не было особо необычно для татуировок, но ей нравился концепт, нравилось, как переплетаются ветви – так что невозможно сказать, где они начинаются и заканчиваются. Делая грубый набросок, Тина старалась избежать сходства с кельтским узором, но из-за ветвей, воронов и всего прочего это было неизбежно.

Исмаэль провёл пальцами по изгибам и завиткам её рисунка, приподнял брови, заметив указание по цвету и местоположению: Тина набросала на обратной стороне листка, где должна быть татуировка. Исмаэль действительно смотрел на рисунок, чего почти никто не делал. Что ещё лучше, он выглядел впечатлённым.

– Хорошо сделано. Но, во-первых, татуировка будет большой. Уверены, что не хотите что-нибудь поменьше?

– Думаю, можно начать с одного из воронов? На плече. – Боже, она говорила так, словно защищается. – Если я не выдержу, мы сможем остановиться, и у меня на спине не будет неоконченной работы.

Прежде чем Исмаэль успел ответить, снова звякнул колокольчик, и из задней комнаты вышел ещё один парень. Тоже высокий, хотя и не такой высокий, как Исмаэль. Его руки тоже были покрыты татуировками, но более мужественными, безо всяких там радуг. Он пристроился за стойкой рядом с Исмаэлем – так близко, что их плечи соприкоснулись, – и послал Тине панибратскую ухмылку.

– Привет, – плотоядно промурлыкал он, окидывая её взглядом – впрочем, не особо похотливо, скорее, по привычке, чем с реальным интересом. – Я Валера. Исми тебе помогает?

– Мы просто рассматриваем это. – Не спрашивая разрешения, Исмаэль придвинул к нему листок. Они стояли вплотную друг к другу, чуть ближе, чуть интимнее, чем позволяют себе большинство парней.

Валера глянул на рисунок, потом на неё, потом снова на рисунок.

– Уверена, что у тебя хватит духу сделать такое, Королева Радуги?

Тина тут же забрала рисунок, измяв его, потому что Валера отпустил листок недостаточно быстро.

– Если ты намерен так...

– Я разговаривал с ним, – оборвал её Валера. – Ты его хорошо разглядела? Он похож на коробку для завтрака девочки-подростка. – Он ухмыльнулся лёгкой беззастенчивой ухмылкой знающего себе цену засранца.

– Ха-ха. – Исмаэль закатил глаза и толкнул Валерку бедром. – Да, думаю, я справлюсь.

Тина против воли заулыбалась. Совсем чуть-чуть. Они были милыми, даже несмотря на то, что Валера вёл себя, как мудак.

– Я всего лишь хотела записаться на приём. Я ещё даже не закончила рисунок.

С видом фокусника, выпускающего из ящика ассистентку, Валера залез в карман своей клетчатой рубашки и вынул визитку. На той ярким чёрным шрифтом было написано «Валера Русик» – в обрамлении всё той же пятиконечной звезды.

– Дорогуша, когда закончишь, звякни.

Похлопав глазами, Тина обогнула стойку и поменяла визитку на ту, которая гласила «Исмаэль Русик». Зажав её между двумя пальцами, она шутливо отсалютовала и развернулась к двери.

– Уверена, что так и сделаю.

Первая татуировка Исмаэля была лишь технически легальной, из серии «никто не пострадает». Ему было тринадцать, Валерке семнадцать, а их папа только начал вовлекать Валеру в семейный бизнес. Обучение Валеры должно было начаться лишь после окончания школы, но он уже получил доступ к отцовской тату-машинке и мечтам.

– Эй, погоди, хватит!

– Не будь плаксой, Исми, это почти не больно.

– Это не из-за боли. Я просто хочу знать, что ты нахрен творишь.

– Это боевой конь.

– Похоже на толстого единорога.

– Ну, можно и так назвать.

– Валерка!

– Ты уже практически девчонка. Собери яйца в кулак и прими своего единорога.

Узнав про единорога, отец на несколько месяцев засадил их обоих под домашний арест. Валере же запрещалось прикасаться к игле вплоть до двадцати лет.

Когда Тина вошла в «Русики-вампиры» во второй раз, она нервничала куда меньше. Ладно, может, немножко и нервничала, но она ужа бывала здесь. Это больше не было чем-то загадочным. Она знала место и просто хотела посмотреть на него, когда оно перестанет напоминать город-призрак. Кто-то посоветовал ей понаблюдать, как мастера ведут себя с другими, теми, кто платит им, – и это показалось ей хорошей идеей.

Помещение всё так же сверкало чистотой, играла та же музыка, висели те же картины. В углу валялся брошенный кем-то битком набитый рюкзак, добавилось новое фото пирсинга – но и только. Исмаэль склонился над немолодой женщиной в бейсболке и с волосами, завязанными в «конские хвосты». Отчего-то в голубых латексных перчатках его руки казались меньше; изящными движениями он выводил нечто, похожее на цветок. Возможно, лилию с вписанным в лепестки именем.

Когда Исмаэль поднял глаза, заметил Тину и улыбнулся, ей пришлось признать, что ей и в самом деле нравятся его улыбки. Они озаряли всё его лицо и искрились. Всё равно что наблюдать за встретившим Санту ребёнком. Тина даже не знала, хочет ли поцеловать Исмаэля – или дать ему печенье.

– Ты чертовски скоро вернулась, солнышко.

Ну, улыбки Исмаэля не вполне компенсировали Валеру и его неисправимую... хуичность.

Стиснув зубы, Тина повернулась и одарила Валерку улыбкой:

– Всего лишь оцениваю место – убедиться, что вы не используете весь этот пластик повторно при наплыве клиентов.

Валерка фыркнул, вперив взгляд в затылок Исмаэля. На нём была футболка с коротким рукавом, открывавшая сонмы демонов и языки пламени, которые обвивали его бицепсы сверху донизу. Сплошь красное и оранжевое, и казалось, будто его руки забрызганы кровью.

– Наш отец вылез бы из могилы и надрал нам задницы, если бы мы попытались это провернуть.

Наш отец. Тина нахмурилась, переводя взгляд с Исмаэля на Валеру. Ну конечно. Само собой, всякое бывает, но они точно идиоты, если думают, будто кто-то купится на байку о том, что они родственники. Братья не смотрят друг на друга, как на последний бисквит перед жёсткой диетой.

– Он бы не единственный надрал вам задницу. Я не постеснялась бы на вас настучать.

– Ой. – Валерка рассмеялся, хлопая себя по груди. Его улыбка была столь же лёгкой, как у Исмаэля, но без ярких щенячьих оттенков. – Ты поразила меня в самое сердце.

Тина закатила глаза, но всё же присела на диван, чтобы посмотреть, как они работают.

Валере было девятнадцать, когда он нашёл в спальне Исмаэля брошюры из колледжа. Ему было двадцать, когда он осознал, что они в настоящей, серьёзной опасности, и лишь на неделю старше, когда пришлось вызвать пожарных – потому что Валерка подпалил всю стопку этих брошюр и случайно поджёг кусок стены.

– Исмаэль, ну же.

– Исми!

– Слушай, я не собираюсь извиняться, потому что не сожалею об этом, но ты действительно думаешь, что все эти дурацкие школы позволят тебе получить корочки? Думаешь, кто-нибудь примет на работу парня с хреновым плюшевым мишкой на лодыжке?

– Ладно, хорошо. Продолжай в том же духе. Позже будешь меня благодарить. Сам увидишь.

Исмаэль целый месяц с ним не разговаривал, и Валерка вытатуировал себе на запястье языки пламени, чтобы отметить это событие.

Это вошло в привычку. Выйти из класса, зайти в салон, наблюдать, как творится магия. Самое яркое доказательство тому – Исмаэль успел выучить её любимые начинки для пиццы, так что они могли разделить пиццу тремя способами. Тина всё ещё не сделала заказ, и даже не нанесла последний штрих на свой рисунок, но пока она не путалась под ногами, с этим, по-видимому, не возникало никаких проблем.

Исмаэль был милым. Он явно недоумевал, то ли флиртовать с ней, то ли относиться как к сестре, что чаще всего приводило к пролитой заправке для салата и неуклюжим попыткам не пялиться на её сиськи, пока Тина стирала ту с груди.

Валерка ревновал так явно, словно и в самом деле превратился в чудовище с синими глазами. Он постоянно вертелся поблизости. Он сыпал колкостями. Он делал всё, чтобы вышвырнуть Тину. И это, как ни странно, тоже было в своём роде мило. Пока не перестало.

– Серьёзно, ты собираешься стать чёртовым юристом, – сказал Валерка однажды вечером, когда они развалились в задней комнате. (Тина была удостоена Допуска в Заднюю Комнату после того, как распознала скверно сделанную голограмму на фальшивом удостоверении личности одного паренька.) День был ленивым – всего два заказа и один посетитель, который выкатился, как только обнаружил, что делать прокол для пирсинга, оказывается, больно, – и Тина была достаточно расслабленной, чтобы просто недоумённо заморгать.

– Что?

– Юристом, – повторил Валерка, как будто это что-то значило. – Ты уверена, что хочешь татуировку? Я слышал, в деловых кругах это вроде бы не одобряют.

– Валера. – Подбородок Исмаэля напрягся, а голос приобрёл тот особенный тон, какой бывает, когда старые супруги затевают бесконечный спор. – Не сейчас.

– Я только сказал...

– Ты не должен...

– Ну ла-а-а-адно, с меня хватит. – Прежде чем ссора перешла на новую ступень, Тина встала и отряхнула руки от сэндвичных крошек. – Вернусь после примирительного секса. Завтра вас устроит?

Всё мгновенно прекратилось. Исмаэль осёкся на середине слова, а Валера едва не свалился со складного стула. Они смотрели на неё. Возможно, впервые за всё время Тина заполучила их всецелое внимание, считая самый первый раз, когда она пришла, как потенциальный клиент.

Она расхохоталась, глядя на потрясённое выражение их лиц. Валера разинул рот, и Тина едва сдержала порыв сказать ему, чтобы закрыл его, пока Исмаэль туда что-нибудь не засунул.

– Что? – спросила вместо этого Тина, приподняв бровь. – Вы ведь не думали, что байка про семью хоть кого-то одурачит, правда?

Они покосились друг на друга, и ох – эти взгляды были полны секретов.

– Ты знала? – медленно спросил Исмаэль, не отрывая глаз от Валеры. – И ничего не имеешь против?

– Конечно нет, на дворе 2016 год. – Покачав кистью из стороны в сторону, Тина наклонилась за валявшейся на полу сумочкой и повесила её себе на плечо. – Вы геи, я понимаю. Я не пытаюсь соперничать. Не то, чтобы я не была разочарована, потому что вы, парни, оба просто огонь, но я понимаю.

Валерка, лишённый дара речи, выглядел восхитительно.

– Ох...

– Тема себя исчерпала, увидимся завтра. – Тина улыбнулась и наставила на них указательные пальцы, перед тем, как развернуться к двери. Возможно, она сумеет закончить свой рисунок. Наверное, она закончила бы давным-давно, если бы уделяла этому хотя бы половину того времени, что тратила на наблюдение за Русиками.

Этого бы никогда не произошло, если бы отец не отправился на ту охоту и не вернулся в пластиковом мешке. Если бы он выжил, они бы не рискнули, зная, что он может что-то заметить. До похорон они даже не целовались. В плохие дни это становилось похоже на сделку с дьяволом: жизнь их отца в обмен на шанс быть вместе. Вина была ноющей и мучительной и всплывала в худшие времена.

– Валера... Валерка, прекрати. Мы не должны...

– Почему нет?

– Папа бы этого не хотел.

– Папы здесь нет. А мы есть.

Урна с отцовским прахом перекочевала из гостиной в дальний коридор, а затем в чулан. Вместо этого они оба вытатуировали в память о нём ангельские крылья на плечах. Это казалось безопаснее.

После великого разоблачения Исмаэль и Валера изменились. Не особо, правда, но Тина достаточно долго пробыла рядом с ними, чтобы заметить мелкие различия. Они чаще касались друг друга и реже придумывали неуклюжие извинения, чтобы уединиться в задней комнате, хотя иногда это всё ещё случалось. Исмаэль смотрел на неё так, словно сомневался: а не участвует ли она в этом по приколу, – и не был уверен, что хочет спрашивать.

А Валера... Валера перестал быть такой задницей. Что с тем же успехом можно было приравнять к полной пересадке личности. Теперь его шутки действительно не всегда были направлены на Тину, и он перестал пытаться отравить её горчицей. Более того, он перестал злобно зыркать, когда входил и видел её болтающей с Исмаэлем. В тот день, когда Тина осознала это пикантное изменение, ей едва не понадобилось прилечь на диван в обнимку с нюхательной солью.

В общем, из-за всего этого ей стало куда легче в один прекрасный день прийти и шлёпнуть свой законченный рисунок на стеклянную стойку.

– Готово.

– Правда? – спросил Исмаэль, крутанувшись на стуле от маленького бокового столика, где он занимался книгами. – Дай-ка посмотрю. – Он сделал руками загребущий жест и повторял его, пока Тина не толкнула к нему листок – хотя Исмаэль мог бы и просто встать. Проводя пальцем по линиям, он слегка поджал губы, демонстрируя сосредоточенность. – Мы определённо можем это сделать.

– И это заняло всего-то три месяца, – подколол Валерка. Ну ладно, это было справедливо. Когда Тина впервые пришла сюда, была осень, а теперь по радио крутили рождественские песни.

Тина всё равно в ответ сморщила нос:

– Если уж это будет моя единственная татуировка, я хочу, чтобы она была совершенной.

– Ха! – Валера рассмеялся, подняв взгляд от её рисунка с улыбкой, которую следовало бы объявить вне закона. Такую улыбку он дарил Исмаэлю, обычно прямо перед тем, как им нужно было пойти «разобрать запасы» – или использовать любой другой повод остаться наедине. – Ничего подобного. Сделаешь одну – и получишь кинк на татуировки на всю жизнь.

«Занят и гей, – строго напомнила себе Тина. – Занят и гей, занят и гей».

– Кинк на татуировки?

– Сама увидишь. – Теперь была очередь Исмаэля воспользоваться улыбкой с подтекстом, и ей-Богу, Тина не сделала ничего, чтобы заслужить это. – У нас есть сегодня клиенты, которые собираются сделать заказ прямо сейчас?

С трудом сглотнув, Тина посмотрела на дерево. Она хотела его. Сильно. Но это всё ещё было чем-то постоянным, частью её, которую сможет увидеть мир. Решиться было нелегко.

– Ага, – сказала она куда увереннее, нежели чувствовала себя в действительности. – В эту пятницу у меня нет занятий.

Вот так Тина и закончила, стоя топлесс в одной из задних комнат, пока Валера прижимал копирку к её спине. Не совсем топлесс – она прикрыла грудь блузкой, – но этого было достаточно, чтобы заставить её почувствовать себя более обнажённой, чем когда-либо за очень долгое время. Даже секс не ощущался настолько интимным, как Валера, разглаживающий на её коже переводную бумагу и втирающий чернила спиртовым тампоном.

– Ладно, проверь, нравится ли тебе это, – заявил Валера, эффектным жестом отрывая копирку. – Как только мы начнём, возможности подкорректировать положение уже не будет.

В комнате были зеркала – что объясняло, почему Исмаэль и Валера обычно предпочитали закрываться именно в ней. Тина покрутилась перед ними, рассматривая свою спину. Дерево располагалось так, что корни выглядели врастающими в основном в её левое бедро, а ствол клонился вправо, и ветви сплетались через обе лопатки. Вокруг всего этого летали птицы; Исмаэль пытался уговорить её включить в стаю несколько певчих птичек, но Тина осталась верной воронам. Самый выделяющийся из них был нарисован сзади на её правом плече: крылья расправлены, тело изогнуто в полёте. Копирка была одноцветной, но Тина могла представить, как это будет выглядеть.

– Я в восторге, – выдохнула Тина, вытягивая шею, чтобы увидеть всё. Это было прекрасно, и это было её.

– Отлично. А теперь замри. – Прежде чем она успела двинуться, Валерка поднял фотоаппарат и сделал снимок.

– Эй! – Она рефлекторно развернулась, но вспышка уже померкла. – Что это было?

– Фото для сравнения. – Валера уставился на экран фотоаппарата, проверяя результат. – Нам нужно знать, как разместить копирку в следующий раз, когда закончим с этой работой.

Тина закатила глаза, но всё же немного расслабилась.

– Похоже, этот снимок присоединится к твоей тайной грязной коллекции.

Валера лишь усмехнулся и поднял камеру, как трофей.

– И это тоже. А теперь пойдём, дорогуша. Будем лишать тебя девственности.

– Вот это я в тебе и люблю, – поддразнила Тина, пихнув его локтем по дороге к двери. – Всегда держишь марку.

Шутливая перепалка с Валеркой помогла Тине расслабиться, когда она села верхом на одно из кресел, положив подбородок на подголовник. Ради такого дела она подняла волосы и заколола в небрежный узел, чтобы те не мешали – и это означало, что её спина была открыта всем ветрам. Первую часть работы должен был выполнить Исмаэль: как шутил Валерка, у него были нежные руки, поэтому он всегда занимался девственницами.

Хотя Тина поняла, что Валера имел в виду, когда Исмаэль отвёл выбившуюся прядь с её шеи, и его большие руки мягко коснулись её плеч. Латексные перчатки немного цеплялись, иногда издавая странные скрипящие звуки. Пальцы Исмаэля провели по контуру ворона на её плече, откуда они должны были начать, и Тине пришлось прикусить губу.

Спина. Эрогенная зона. Хорошо.

Первое прикосновение иглы к плечу Тины было необычным. Болезненным, но больше, как ожог, чем, как укол. Возможно, как царапина – а вибрация иглы создавала ощущение, будто та может пройти насквозь через всё тело. И всё же это и близко не было так плохо, как она ожидала. Несколько минут спустя это стало даже немного приятным.

Валера подтащил стул, поскольку следующий клиент должен был появиться только через час, а интернет сегодня тормозил. Он беспокойно сдвигал и раздвигал колени, задевая ногой ногу Исмаэля, но когда Тина подняла взгляд, оказалось, что Валера смотрит на неё.

– Солнышко, с тобой всё в порядке? – спросил Валера.

Тина задумалась, сравнивая боль в плече и руку Исмаэля, уверенно лежащую на её пояснице, и заботливое «я-совсем-не-волнуюсь» выражение лица Валеры. Потом она улыбнулась:

– Да, – сказала Тина. – Всё в порядке.

Когда умер отец, Валера уже закончил своё обучение, но салон по-прежнему назывался «Безрассудные Татуировки и Пирсинг от Охотника» всё с тем же оптическим прицелом на вывеске, который красовался там с тех пор, как их мама унаследовала салон от своих родителей. И все посетители, входя, спрашивали Ивана. Валерка сорвался меньше, чем через месяц.

– Мы переименуемся в «В-Р». И поменяем логотип. На что-нибудь привлекающее внимание.

– Валерка, я бы и кошку не назвал так. Так мы привлечём внимание разве что копов под прикрытием да перевозчиков наркоты.

– Тогда «Русики-вампиры». И логотип. Всякий раз, как я смотрю на эту штуку, у меня яйца скукоживаются.

– Не заметил никакого усыхания. Возможно, ты это специально выдумываешь. Если тебя так пугает мой член...

– Если ты полагаешь, что я подпущу этого монстра у тебя в штанах к своей заднице...

– Я полагаю, что могу заставить тебя передумать.

«Русики-вампиры» понадобилось всего шесть месяцев, чтобы заработать репутацию салона, где всё делают хорошо и чисто. На первую годовщину переименования они оба вытатуировали новый логотип прямо над сердцами. Это было похоже на новое начало.

Ворон получился отлично, и линии были выполнены очень близко к эскизу. Потом Тине пришлось две недели спать на животе, терпя зуд и невозможность надеть даже старый хлопковый лифчик. Конечно, Исмаэль устроил ей Очень Серьёзный Инструктаж насчёт того, что это всё равно что открытая рана, и ей нужно быть очень осторожной, и держать её в чистоте, и увлажнять, и так далее и тому подобное, но не то, чтобы у Тины был на примете кто-то, кому она могла доверить наносить лосьон каждую пару часов. Её соседка по комнате даже тарелки за собой помыть была не в состоянии, и Тина ни за чтобы не подпустила её к гигантскому струпу, к этим шелушащимся коркам прямо у себя на спине.

Всё это означало, что её кожа превратилась в сухую зудящую дрянь, которую Тина не могла даже почесать. К счастью, каждый визит в «Русики-вампиры» заканчивался тем, что она снимала блузку, и один из парней с неодобрительным хмыканьем мазал её лосьоном. Обычно это был Исмаэль, но в этот раз, когда Тина пришла, Валера даже не дал ей сказать «привет», а сразу буквально пришпилил к стене и задрал её блузку.

И Тина совсем, совсем не возражала.

– Я тоже рада тебя видеть, – ухмыльнулась она, повернув голову, чтобы не задохнуться. Лосьон холодил спину, облегчая мучительный зуд, который досаждал ей весь день. Большая часть корочек отвалилась, но двух недель было недостаточно, чтобы всё окончательно зажило. – Знаешь, обычно парни сначала покупают мне выпивку.

Валерка захохотал, втирая пригоршню лосьона в ствол дерева.

– Обычно девушки не возражают, когда я задираю им блузки.

– Зато, могу поспорить, возражает Исмаэль.

Пальцы на её позвоночнике замерли – а затем на спину шлёпнулась очередная порция лосьона.

– Ну... да, Исмаэль точно девчонка. Не считается.

– Определённо считается. – Тина поёжилась. Её груди были прижаты к стене, что не было так уж плохо – исключая то, что из-за давления и прикосновений Валеры могла возникнуть неловкая ситуация. Слава Богу, женское возбуждение под трусами не видно. – Как вы двое вообще познакомились?

Рука на её спине дрогнула.

– Мы братья, – сказал Валера низким и грубым голосом, какого она не слышала уже месяц. Он продолжил наносить лосьон, но уже медленнее.

Если бы Тина не была так сосредоточена на игнорировании приятных ощущений от рук Валеры, она бы закатила глаза. Само собой, пользы от этого действия не было бы никакой, но почувствовала бы она себя гораздо лучше.

– Ага, конечно. То есть – это правда? Я думала, что достаточно давно дружу с вами, чтобы не скармливать мне подобную фигню.

– Это правда, – повторил Валера.

У неё ушла пара секунд, чтобы смысл его слов пробился сквозь праведный гнев и растущее возбуждение.

– Вы... и вы пара? – спросила Тина, просто чтобы удостовериться. За прошедшие несколько месяцев необходимость удостовериться явно превратилась в острую потребность. – Правда?

– Правда.

– Ох. – Это... наверное, это не должно было быть так эротично. Не то, чтобы Тина ни разу не представляли этих парней трахающимися, всё-таки у неё был хороший вкус, но слово «братья» вызвало волну дрожи – и это точно, точно разочаровало бы её бабулю. – Ладно. – Тина прикусила губу и повернулась. Блузка прилипла к спине, и ситуация грозила через три секунды превратиться в самый неловкий момент в её жизни. – Думаю, достаточно. Спасибо.

Валера захлопнул крышку тюбика и убрал его в карман. На его ладонях осталась толстая белая плёнка, но он не делал никаких попыток её стереть. Тина хотела сказать что-то о том, что не осуждает, и они по-прежнему друзья, но у неё вырвалось:

– Покраска!

Они стояли достаточно близко, чтобы Тина могла разглядеть, какие невероятно густые у Валеры ресницы – что было несправедливо, учитывая, сколько ей пришлось трудиться, чтобы её собственные ресницы стали хотя бы вполовину такими шикарными. Тине хотелось положить руки ему на бёдра, притянуть его к себе и вновь ощутить, как он прижимает её к стене. Вместо этого она сунула руки в карманы. «Занят и гей».

Валерка моргнул, что было получше тех неловких, разочаровывающих вещей, которые он определённо не сделал мгновение назад.

– Придёшь снова?

Секунду Тина собирала мысли в кучу, но как только ей это удалось, она кивнула самой себе.

– Я хочу перейти к покраске. Ты потрясающе потрудился над Исмаэлем, и я уверена, это будет великолепно.

Снова возникла пауза, но в этот раз она была куда менее напряжённой.

– Откуда ты знаешь, что над Исмаэлем работал я?

Тина выразительно на него посмотрела. Как будто кто-то другой, кроме Валеры, мог делать Исмаэлю татуировки.

И снова тишина. Сегодня явно был не самый удачный день для её навыков общения. Или, возможно, Валера был больше Валерой, чем обычно – трудно сказать. Затем он вздохнул и закатил глаза.

– Отлично. Я впишу тебя в окно. Нахалка.

В уплату за свою наглость Тина позволила себе обнять Валеру за шею и притянуть вниз, чтобы поцеловать в щёку.

– Тебе это по душе.

Она не была готова к тому, что Валера рассмеётся и ответит, смачно поцеловав её прямо в губы.

– Да. Это точно.

Их отец всегда говорил, что татуировки должны что-то означать. Все его татуировки были важными – обручальное кольцо на пальце, имена Исмаэля и Валеры на груди. Даже чёртова Пума на руке была тем, чем он мог бы гордиться. Он говорил, что татуировка выставляет часть тебя напоказ, чтобы мир мог это увидеть и оценить, что татуировка пишет, кто ты есть, на твоей коже.

– Сто баксов говорят, что ты сделаешь себе Динь-Динь.

– Валерка...

– Да брось, Исми, ты и так фея. Разве может повредить ещё одна крошечная татушка?

– Если я фея, то ты тогда кто?

– Я Питер хренов Пэн, вот кто я. Ну так ты в деле или нет?

– Ладно, но пусть она будет на шее. Тогда ты сможешь любоваться на неё в следующий раз, когда эта фея завалит тебя на спину.

Иногда тот, кто ты есть, – это просто пьяный идиот.

Они записали её на воскресенье, когда салону полагалось быть закрытым. Довольно странно было находиться внутри него, когда все жалюзи опущены, а дверь заперта. Интимно, словно парни подпустили её ещё немного ближе. И Тина правда хотела быть внутри. Она не была уверена, что означает «быть внутри», зато была уверена, что ей понравится.

Необычный сеанс оказался хорошей штукой, потому что это означало, что Исмаэль держал её руки, пока Валера склонился над чувствительными местечками на её хребте и лопатках. И Тина нуждалась в том, чтобы её держали за руки. Валера не был таким нежным, как Исмаэль. Покалывание по-прежнему колебалось на шаткой линии между «ой» и «ммм», но заметно ближе к «ой», чем обычно.

А ещё Валера оказался не таким разговорчивым, как Исмаэль. Там, где обычно Тина могла отвечать на болтовню, чтобы отвлечься, Валерка оставался погружённым в работу. Исмаэль старался помочь, но его реплики были игрой в одни ворота. В основном она хмыкала и издавала звуки, подразумевающие лживое «я слушаю», когда в них была необходимость.

Всё это означало, что у Тины была прорва времени, чтобы рассмотреть татуировки Исмаэля. Особенно фею, красовавшуюся сбоку на его шее.

Она была симпатичной. Все татуировки Исмаэля были симпатичными, что было... странно и не странно одновременно. С тех пор, как Тина узнала Исмаэля поближе, она с трудом могла представить его с чем-то иным, нежели единороги, и русалочки, и невероятное смешение ярких красок. Когда Валера выпрямился, чтобы набрать ещё чернил, Тина подвинулась, чтобы не приходилось так сильно вытягивать шею, чтобы смотреть на Исмаэля. Который, несомненно, тоже был весьма симпатичным.

Между прочим, эндорфины – это потрясающе.

На третьем этапе работы Валеры над листьями Исмаэль, наконец, заметил, что она на него пялится. Он осёкся, и Тина моргнула, сообразив, что стало тихо, слишком поздно, чтобы можно было притвориться, что она не пялится.

В любом случае, ей нужно было кое-что сказать. Тина не была уверена, что сейчас самое удачное время – когда Валера орудует иглой у неё на спине, но вряд ли другие моменты окажутся удачнее.

– Я рассказывала тебе, что Валера меня поцеловал?

Это был миг, подтверждающий профессионализм Валеры, рука которого не дрогнула ни на йоту.

– Ты – нет. Я – да.

– Хорошо. Я не подбивала тебя на измену. – Руки Исмаэля соскользнули с её рук, а участок, над которым работал Валера, не был особо болезненным, так что Тина сплела пальцы под подбородком. Так было удобнее. Чёрт бы побрал высокий рост этих ублюдков. – Итак, кто-нибудь объяснит мне, что всё это значит, или мне придётся заказать пиццу с кайенским перцем и перекрыть доступ к воде?

Исмаэль глянул на Валерку поверх её плеча, и это явно был один из этих Безмолвных Диалогов Парочек. Тине немного льстило, что она практически могла угадать заданный вопрос по изгибу бровей Исмаэля. Ну, вопрос не был из серии «почему ты не душишь подобные вещи в зародыше?» Потому что это были очень сексуальные брови, брови-гусеницы, опасно приблизившиеся к жутковатым ползучим листогрызам. Даже если выщипать их снизу, это вряд ли помогло бы.

– Ну? – спросила Тина, когда Значительные Переглядывания затянулись. – Знаю, я зритель поневоле, но киньте мне хотя бы кость.

Она услышала, как сзади умолкло жужжание иглы, несмотря на то, что они не сделали и половину запланированной на сегодня работы. Отсутствие звука ударило её подобно несущейся на скорости девяносто миль в час кирпичной стене. Тина облизала губы, вдруг осознав, что она лишь в половине футболки от полной наготы. Всё, что ей надо сделать – это встать и позволить той упасть.

– Или палку? – спросил Валерка, кладя руки на изгиб её бёдер. На нём всё ещё были перчатки, но сквозь тонкий латекс она ощущала тепло его ладоней. По линолеуму проскрипели колёсики, и внезапно колени Валеры оказались прижаты к внешней стороне её бёдер, фактически обхватывая её сзади. Перед ней Исмаэль тоже подвинул свой стул ближе, пока его колени не прижались напротив Валеркиных, так что их разделял лишь перед татуировочного кресла.

– Или две? – Тина хотела податься назад, но остереглась. Даже если сейчас спина не болит по-настоящему, после этого точно заболит. Вместо этого Тина выпрямилась и склонила голову на плечо Валеры, одной рукой придерживая футболку у грудей, и вознесла про себя короткую молитву. – Ну... знаете. Если вы не против.

Руки Исмаэля прошлись по её бёдрам вдоль линии, где те были прижаты к бёдрам Валеры. Они добрались до её талии: большие пальцы покоились прямо над поясом её штанов для йоги.

– Думаю, мы могли бы, – пробормотал Исмаэль, целуя её в шею. Когда его зубы оцарапали кожу, у Тины перехватило дыхание. Её футболка упала.

Руки Валеры крепко держали её бёдра, а рука Исмаэля скользнула вниз, за пояс её штанов. Его пальцы лишь едва коснулись её клитора по пути вниз, к паху, чтобы огладить внутреннюю сторону бедра. Он играл с Тиной, нажимая ребром ладони на её киску, заставляя её задыхаться и пытаться качнуться вперёд, затем отодвигаясь ровно в тот момент, когда его пальцы были почти там, где она их жаждала. Давление было достаточным, чтобы превратиться в пытку. Тина даже не пыталась не всхлипывать.

– Его руки хороши, правда? – промурлыкал Валерка ей на ухо, опалив дыханием кожу.

– А что насчёт тебя? – спросила она, скосив глаза и увидев его ухмылку.

– О, я хорош, – с лёгкостью признал он, – но мне нужно оставаться чистым. Гигиена.

– Есть ещё перчатки, – напомнила ему Тина с придыханием. Потом она вскрикнула, когда Исмаэль подарил ей ещё одно скользящее прикосновение к клитору. Её бёдра приподнялись над креслом, отчего она потеряла равновесие и прижалась плечами к груди Валеры.

Внезапный шок от соприкосновения повреждённой кожи и грубой ткани смешался с касанием рук Исмаэля, превратившись в нечто, от чего у Тины перед глазами заплясали звёздочки. Она качнула бёдрами вниз, и внезапно пальцы Исмаэля оказались там, куда более крупные и толстые, чем её собственные; он толкнулся в неё сразу двумя. Тина оседлала их, ещё сильнее прижавшись к Валере и зашипев, когда её татуировка снова задела ткань.

Покрытые латексом кончики пальцев пробежались по её соскам, пока Исмаэль трахал её рукой, терзая большим пальцем клитор. Его пальцы были просто созданы для этого. «Большие руки», - невнятно подумала Тина, выгибая спину – чтобы вновь насадиться обратно. Затем зубы Валеры задели её шею, всего лишь лёгкий укус, наверное, даже синяка не останется, и этого оказалось довольно. Тина застонала, выгнувшись всем телом, и кончила.

Когда перед глазами перестали мелькать точки, рука Исмаэля всё ещё была в её штанах, а руки Валеры прижимались к её ребрам. Тина сглотнула и судорожно вздохнула.

– Мы закончили на сегодня? Потому что я правда хотела бы закончить.

Латекс порвался, когда Валера наконец-то, наконец-то снял чёртовы перчатки.

– Мы ещё даже близко не закончили, дорогая.

Женщина в белом платье –
Послушница Храма Лиры,
На сцене, как на полатях,
Молитвы ты даришь миру.

Не голосом – пеньем струнным,
Сердца прихожан ласкаешь;
Любить тебя – быть безумным!
Ты с детства об этом знаешь.

Откуда берёшь ты силы
Делиться восторгом света?..
Нет рядом с тобой мужчины, –
Знать, Богом, душа согрета...

А, павшие ночью, слёзы
Девичьей твоей печали,
На млечной дороге... звёзды,
Как милых сестёр встречают.

Должно быть, я страстью болен,
Наивен, смешон и грешен,
Но духом мятежным, – воин, –
Сердечной победой грежу.

За траурным платьем белым,
Я вижу наряд венчальный,
И плавность изгибов тела,
И радости, и печали

Земной и небесной девы,
Величие женской тайны...
Сегодня, желаньем смелым,
Я к ней прикоснусь... случайно...

Опубликовано: 2016-03-06 12:52:05
Количество просмотров: 162

Комментарии