Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Голубые глаза поломанной куклы

В один прекрасный день Дэн пробудился.

Какой-то человек (позже он поймёт, что это был Техник) снял его жизненные показатели. Ту-дум. Это — объявил безликий, безымянный Техник — биение сердца «Денис 32».

Подробности о нём самом ему зачитали из инструкции.

Есть куклы, которые не чувствуют боли, потому что те, кто ими пользуется, этого не хотят. Многие клиенты предпочитают не знать, что переживает кукла. Куклы — всего лишь табула раса. Но «Денис 32» — совершенно новая модель.

Дэн был создан, чтобы испытывать боль.

И клиентов всегда хватает.

На ночную смену в магазин требуется продавец.

В обязанности входит:

- Регистрировать клиентов;

- Сопровождать их к подходящей клетке;

- Обеспечивать клиенту возможность предварительно осмотреть куклу;

- Извлекать куклу из клетки;

- Сопровождать куклу и клиента в Комнату;

- Убедиться, что клиент удовлетворён, а также, что с товаром обращались надлежащим образом;

- Провожать клиента до выхода, затем возвращать куклу в клетку;

- Убирать в Комнате;

- Выполнять дополнительные обязанности при необходимости.

В перерывах между клиентами ночной дежурный убирает клетки, ведёт учёт назначенных встреч и отвечает на телефонные звонки. У телефона специальный код, куклам его знать не положено. Им разрешается выходить из клеток только для встречи с клиентом, они должны следовать прямиком в Комнату.

Модели кукол различаются в зависимости от производителя.

Двумя клетками правее Дэна Хозяин держит куклу, сделанную по спецзаказу — она принимает обличье и форму первой любви клиента. Эта кукла очень востребована.

Клиентам с первой любовью непросто угодить.

Самому Дэну придавали сходство со множеством разных людей. Называли множеством имён.

Кирилл. Борис. Крис. Николай. Поль. Максим. Артём.

Каждое из этих имён – человек. Одноразовый перепих, безответная влюблённость, давнишняя первая любовь. Клиенты, требующие трепетов первой любви, обычно оставляют отметины. Томительная нежность, приправленная сожалением, быстро перерастает в жгучее, больное ожесточение. Но в том-то и суть кукольного дара – как бы жестоко они ни избивали Дэна, он всегда примет их боль.

И всегда исцелится.

Физические следы исчезают в течении суток.

Судя по сплетням с фабрики, идёт процесс разработки модели «Денис 40», которая заживает быстрее. Хозяин часто ворчит, что производитель претендовать-то претендует, но модель не окупается, ведь скорость исцеления возрастает лишь на какие-то секунды. «Усовершенствования, обновления», - повторяет Хозяин после каждого телефонного разговора со своим поставщиком. «Просто ещё один способ срубить бабла».

Прямо сейчас Хозяин запихивает Дэна обратно в клетку и запирает её.

Свет над каждой клеткой показывает состояние куклы внутри: красный - значит недоступна, зелёный – доступна и чёрный — на тестировании.

Дэн, мокрый от крови и спермы, хрипит, извиваясь в тесном пространстве.

Клиент оказался непростым. Он полыхал от ярости. Для своей часовой сессии он потребовал набор небольших тупых ножей. На теле, от спины до бёдер, вырезаны слова, хоть их и не разобрать. И в каждом разрезе – сперма.

Когда Дэн шевелится, его опаляет болью.

Время позднее.

Время отогреваться в тёплом сиянии красного света, льющегося на его клетку.

Проходит несколько минут и дыхание Дэна успокаивается. Перезвон колокольчика над входной дверью извещает всех в магазине, что пришёл клиент. Дэн слышит шевеление в окружающих его клетках, особенно в той, что над ним. Сам он не пытается отступить внутрь. Того, что произойдёт, не избежать. Красный свет над клеткой ни от чего не защищает.

Некоторые клиенты специально требуют то, что называют «объедками». Они хотят куклу, которую недавно использовали. И тогда цвет не будет значить ничего – рука Хозяина снова потянется в клетку и вытащит куклу. С Дэном такое уже случалось. И с другими тоже, он видел.

– Я пришёл по объявлению, – говорит Голос.

– А-а, да, – отвечает Хозяин. – Опыт работы есть?

Находиться в магазине не дозволяется никому, кроме Хозяина и кукол. Клиенты могут зайти и осмотреться, но на выбор куклы им отпущено определённое время. Затягивать не разрешается. Просто глазеть не разрешается.

Взгляды кукол в клетках прикованы ко входу в магазин, их глаза поблёскивают в темноте, как серебряные монеты.

– Да.

– С куклами?

– ...Я быстро учусь.

– Хм. Нет. Не у меня. Мне в магазин нужен кто-то, на кого можно положиться.

– Это я. Не опаздываю, не грублю клиентам и я справлюсь.

– Выбери куклу.

– Зачем?

– Выбери.

У Дэна есть соседи справа, слева, сверху и снизу. Кукол держат в клетках, выстроенных рядами, пять в высоту и пятнадцать в ширину. Пару раз, возвращаясь назад из Комнаты, Дэн ещё достаточно соображал, чтобы понять, что его клетка - четвёртая сверху и третья справа.

Когда Хозяин и Голос отходят от двери и приближаются к клеткам, шорохи и шевеление заполняют магазин. Дэн изо всех сил старается сохранять молчание и неподвижность. Когда он ведёт себя хорошо, то получает таблетку болеутоляющего. А когда плохо — Хозяин звонит Аполлону.

Аполлон — это клиент, который любит избивать Дэна до полусмерти.

– Вон тот.

Дэн не сразу понимает, что выбрали его. Красный свет ничем ему не помог.

– Почему он? Что тебя в нём привлекло? – Хозяин встаёт у клетки Дэна, но не открывает её.

– Я... я подумал, чтобы вы ни велели мне с ним сделать, хуже уже не станет. Он и так истекает кровью.

Раздаётся раскатистый смех. Хозяин набирает код на клетке Дэна и тянется внутрь своей здоровенной, жирной лапищей. Он хватает Дэна за волосы, тащит, выдёргивает наружу, распрямляя, и швыряет на пол. Дэну удаётся не издать ни звука. Он может быть хорошим. Это просто демонстрация. Собеседование. Собеседования уже бывали.

– Впервые встречаю человека, который не захотел на халяву трахнуть одну из моих кукол, – Хозяин дёргает Дэна за волосы и заставляет его посмотреть на Голос.

Глаза слезятся. Дэн почти ничего не видит.

– Ударь его. Прямо в лицо.

Большинство людей не решается. Некоторые объясняют это жалостью. Дэн выглядит слишком юным, возражают они. Лет на тринадцать или около того. Дэн не понимает, что всё это значит. Как он может выглядеть моложе, чем есть? Это бессмысленно.

Однажды он был создан.

Однажды он открыл глаза.

А сегодня Голос бьёт его по лицу с такой силой, что у Дэна звенит в ушах и из носа льёт кровь.

Распростёртый на полу Дэн не слышит, о чём они переговариваются, но видит тени на кафеле.

Рукопожатие скрепляет сделку.

– Между прочим, ты неправ, – фыркает от смеха Хозяин. – Вполне может стать и хуже.

Дэна возвращают обратно в клетку.

– Скоро многому научишься.

Куклы не едят и не спят. Им это не нужно.

Если, конечно, этого не захочет клиент, – тогда есть программы, расширения и приложения, которые можно купить и установить дополнительно. Есть одна модель — приблизительно тремя клетками правее, — в настройки которой входит только сон. Она спит, пока её трахают. Спит, пока её режут. Спит, пока клиенты делают снимки на память. Дэну интересно, снятся ли ей сны, ведь сон и сновидения – это не одно и то же. А если снятся, видит ли она во сне, что происходит с её телом? Может ли как-то распознавать лица клиентов, пока находится в Комнате?

Ответа он не узнает никогда. Даже если бы куклам разрешалось разговаривать друг с другом, если бы каким-то образом Хозяина и Голоса не оказалось поблизости, чтобы услышать то, что могло бы быть сказано, эта кукла всё равно только спит. Она никогда не просыпается.

Прошло четыре недели.

Кукол держат в клетках раздетыми.

По просьбе или требованию клиента Голос приносит одежду из-за закрытых дверей в самой Комнате. Своего имущества у кукол нет. Это было бы нелепо.

Нагота позволяет потенциальным клиентам начать с чистого листа. Они вольны представлять любые, всевозможные сценарии с куклами из этого магазина. Иногда Хозяин разговаривает по телефону с людьми, которым доверяет, и рассказывает им про жуткие условия в других магазинах, где с куклами обращаются почти, как с людьми. У них есть свои комнаты и они сами выбирают себе клиентов. Это, не раз подчёркивал Хозяин, ещё более нелепо, чем кукла, владеющая собственной рубашкой.

Бедные куклы, это должно быть ужасно – не знать, кто ты есть.

Дэн знает.

Сегодня Голос дежурит у телефона. Глубокая ночь. Магазин погружён во мрак. Если заходит клиент, Голос берёт с собой фонарик. Темнота означает покой. У кукол, которые долго подвергаются воздействию света, кожа в Комнате не такая сияющая, их темперамент меняется. Избыток раздражителей – так это объяснил Хозяин, обучая Голос в первые несколько ночей. Куклы лучше справляются в тишине и полумраке. Единственное, что Дэн слышит по ночам – это разговоры Голоса по телефону, случайные шорохи и дыхание в соседних клетках.

Над дверью позвякивает колокольчик. Порыв холодного ветра добирается до ближайших к двери клеток.

Клетки вдруг оживают. Все куклы разворачиваются лицом ко входу. Только несколько новеньких, неопытных кукол не делают этого, когда заходит клиент. У Хозяина есть камеры. А ещё он следит за тем, как часто кукла в работе и сколько прибыли она приносит. Если она не отвечает его требованиям, Хозяин меняет проблемную куклу на другую модель – такую же или улучшенную. Он говорит куклам – когда разочарован упавшим спросом на них,– что ему ничего не стоит продать любую из них на запчасти или отправить в Большой Мусоросжигатель. Сейчас из вторсырья делают столько кукол...

– Перезвоню попозже, – торопливо шепчет Голос и кладёт трубку резче, чем обычно. – Добрый вечер. Желаете осмотреться?

Прошлой ночью внешность Дэна сильно изменили для клиента. Дэну сбрили волосы, цвет глаз поменяли с нейтрального орехового на пронзительно-яркую голубизну. Когда эти изменения были завершены — с помощью регуляторов, за которые отвечал Голос, – клиент объявил своё последнее пожелание. Дэна накачали смесью воды и синтетических гормонов, пока не раздуло живот и кожа не натянулась. Было больно. То, что делают с ним клиенты, всегда больно. Таково его предназначение.

Большой и грузный клиент трахал его снова и снова. Порой он придерживал Дэна за живот, обхватив выпуклость, растирая воспалённые, покрасневшие растяжки. А потом наваливался всем весом, тягал за волосы и давил на живот, пока Дэн не начинал кричать от боли. Так всё это больше походило на правду. Позволяло клиенту окончательно поддаться иллюзии, что Дэн действительно носит в себе нечто иное, совсем не то, чем его накачали.

Позже, когда клиент ушёл, Голос усадил Дэна на стульчак и разрешил освободиться от воды.

С его стороны это было очень мило. Куда лучше, чем полагалось. У Хозяина Дэн обычно опорожнялся в сток на полу. Так проще убираться. Стульчак был приятным разнообразием.

Вспышка света в глаза заставляет Дэна поморщиться. Он слишком забылся.

Незнакомые, любопытные руки постукивают по решётке клетки.

– Да этот весь избит.

У клиентов нет голосов, так же как нет лиц или отличительных черт. Только у одного клиента всё это есть – у Аполлона, – и Дэн предпочитает о нём не думать. Клиентов определяют только их требования. Дэн помнит каждое из них. Один клиент хотел, чтобы он был под наркотой, Хозяин при этом присутствовал. Он потребовал, чтобы Дэну дали что-то, похожее на пыль, только она была белая и чистая. Часть её втёрли Дэну в анус. Большая часть отправилась в нос. Эта пыль творила ужасные вещи. Но всё получилось. Клиент был счастлив.

– Это «Денис 32», – объясняет Голос. У его звучания есть особенности, которые Дэн стал подмечать в перерывах между клиентами. Голос рокочет совсем непохоже на Хозяина. Дэн имеет доступ к базе данных языков и диалектов, он понимает, что модуляции Голоса соответствуют центрально-европейскому акценту.

Дэн раньше говорил с таким акцентом для клиентов. Им нравилось. Все до единого, заказывавшие этот акцент, хотели слышать «вы усе». Голос не использует это выражение.

– Он запрограммирован ощущать и принимать боль. В ближайшие два часа, пока его ушибы заживают, он недоступен. Если хотите, я могу показать вам что-нибудь похожее.

– Нет. Мне нравится этот.

– Будете платить наличными или картой?

– Хм. Картой.

– Отлично, – в голосе звучит облегчение. – Я всё подготовлю, потом мы вернёмся. Будете брать на три часа или на час?

– А скидка какая-нибудь есть?

– Три часа – наиболее оптимальный по цене вариант.

– Тогда на три.

Три часа с одним клиентом могут стать благословением, а могут – и проклятием. Но Дэну нельзя так думать. Он же кукла. Кого волнует, что с ним произойдёт? Да, у него есть чувства, но они в основном телесные. Все его рассуждения – всего лишь ошибка приложения. Наверное, в нём что-то разладилось, раз он наблюдает за переменами настроения Голоса. Дэн не думает. Куклы не думают. Что может быть глупее?

Куклы созданы для употребления. Они созданы ублажать клиентов. И только.

Голос открывает клетку. Дэн замечает веснушки на костяшках его пальцев. Он различает эту деталь даже из холодной, пустой скорлупки своей клетки. Пальцы сгребают волосы Дэна в кулак.

Открыть. Достать. Проводить.

Дэна ведут в Комнату.

У Дэна есть два доступных для клиентов отверстия. У некоторых моделей их три, но Дэн таким механизмом не оснащён. Его тело – так сказано в инструкции, – соответствует человеческому, мужского пола. Различие лишь в том, что его кожа сделана из разработанного учёными сочетания пластика и сверхпрочного материала. Знать, из чего именно он создан — не Дэнова ума дело. Он дышит, плачет и истекает кровью совсем, как человек. Но он не человек. А большего ему знать не требуется.

Как-то раз клиент раскроил ему череп.

Дэна закоротило.

Хозяин запретил клиенту появляться в магазине и вызвал Руки для починки Дэна.

Хозяин и Руки – друзья. Деньги перешли от одного к другому, Дэна одолжили на час, а потом вернули в клетку совсем, как новенького.

Глядя на широкую спину Голоса, Дэн мысленно возвращается в то время.

Хотел бы он заглянуть в свой череп. Чем он заполнен? Мозгом? Похожим на желток в яйце? Или там провода и переключатели?

О каких только глупостях думает Дэн. Лучше бы анализировал обстановку.

Пока они переодеваются в более удобную одежду, клиент выдаёт Голосу список необходимого для сессии. Температуру в Комнате уже подрегулировали - Дэн выдыхает и видит облачко пара. Оно кудрявится, принимая форму, которую он не может определить, Дэн сохраняет изображение в свою базу данных на потом.

Это действие - единственное, что Хозяин не может контролировать. Не знает как. Никто не знает – даже техники, которые делают кукол. Они до сих пор не придумали, как отключить способность кукол сохранять отдельные изображения, события, факты. Всё это срабатывает, как память. Когда его не заказывают, Дэн пролистывает картинки в своей базе данных. Его любимая – это фотография белой розы, которую однажды принёс ему клиент.

У входа звенит колокольчик.

Дэну впихивают в руки одежду. Голос недоволен.

– Надевай. Живее. Мне нужно открыть дверь.

Двойные двери с шипением разъезжаются. И так же быстро закрываются снова. Дэн остается на месте и, моргнув, начинает выполнять приказанное. Натягивает то, что задаёт настрой сегодняшнего вечера: белый шёлковый топик и отделанные кружевом трусики.

Белый, говорит себе Дэн. Девственный. Чистый.

Надевая топик, он замечает, что выбранный цвет делает синяки на коже ещё темнее. Металлические створки на потолке раздвинуты, открывая панели зеркал. Дэн поднимает голову и смотрит на своё отражение.

Вокруг глаза – один большой синяк, фиолетово-жёлтый, искажающий очертания его левой брови. Есть и отметины поменьше, но с внушительным собратом у глаза не сравнится ни одна.

Дверь открывается.

Дэн вздрагивает.

Голос спешит, ступая подчёркнуто тяжело. Он подходит к панели управления в углу и начинает щёлкать переключателями. В ожидании Дэн теребит кромку топика.

Для этого клиента подача куклы действительно важна. Вся отделка кружевная.

В груди Дэна вспыхивает жар и разливается к соскам. Он закрывает глаза и пытается выровнять дыхание. У него растут груди. Кожа растягивается, гибкая и податливая. Ручку настройки крутят – он слышит щелчки, – до тех пор, пока груди не отвисают. Несмотря на все усилия, Дэн не может сдержать резкий вдох, когда выделяются гормоны. От них кружится голова. И при этом он всегда ощущает запах мяты. Беспричинно и необъяснимо. Что ж, бывают запахи похуже.

Дэна и Комнату меняют ещё немного. Свет приглушают и добавляют оранжевый фильтр. Комната кажется тёплой и уютной. В центре из пола поднимается постель, безупречно заправленная, простыни - из того же шёлка, что и трусики Дэна. Ещё пара щелчков и поворотов рычажков под управлением Голоса — движения его рук кажутся ленивыми, механическими, – и задница Дэна наливается, становится дерзкой и округлой; волосы удлиняются и светлеют, спускаясь ниже плеч. На коже проступает косметика. Тени. Тушь. Румяна. Помада.

– Чёрт, – шипит Голос. – Забыл твои туфли.

У Голоса есть лицо. Дэн не смотрит на него. Их взгляды ни разу не встречались. Никто из кукол не встречается с ним взглядом.

Открывается другая дверь — та, что ведёт в раздевалку, ни выходов, ни других входов нет, – и оттуда в Комнату входит клиент. Голос стоит на коленях перед Дэном и завязывает на нём балетки, обмотав ноги Дэна до колен полосками белой кожи.

– А инструменты? – интересуется беззвучно приблизившийся клиент, с ног до головы затянутый в чёрную кожу.

Голос достаёт из-за панели управления серебряный поднос.

Дэну эти вещи уже знакомы из прежнего опыта. Он обучается. Он совершенствует свои действия, синхронность и технику, основываясь на данных и статистике. Определённому проценту клиентов нравится то или это, или вообще что-то не нравится. Если Дэн хорошо справляется, популярность Хозяина растёт, магазин процветает и Дэну позволяют ещё один день занимать клетку.

Разделитель яичек. Клизмы. Плётки. Зажимы на соски.

Дэна они не пугают. Он создан для их применения.

Куклам не положено что-либо чувствовать, тем более - страх. Но Дэн в состоянии постичь понятие страха. Он знаком с ним лучше, чем любая другая кукла, потому что страх тесно связан с болью. Клиент пожелал, чтобы для этой сессии Дэн спрятался в шкафу. Клиент вышибает дверцу, вытаскивает Дэна, избивает его и трахает, пока тот в ужасе пытается сопротивляться. В этом вся суть, – Хозяин отвёл Дэна в сторону и ещё раз подчеркнул эти слова – «сопротивляться в ужасе». «Постарайся быть убедительным».

Если бы Дэн был способен испытывать страх, то боялся бы не этих предметов, и не рук клиента, замерших над кромкой топика, словно не зная, с чего начать. И не того, что Голос молча удалился на три часа, оставив его в Комнате наедине с клиентом. Не двухчасовой сессии, во время которой Дэн кричит, плачет и бьётся на постели, с кровоточащей задницей и закатившимся взглядом, пока его душат до темноты в глазах.

Ничего этого он не стал бы бояться.

Клиент улыбается, а его руки – все десять пальцев, дрожат и дёргаются в предвкушении.

Но одна мысль о том, чтобы оказаться списанным и выброшенным на помойку, забытым и заброшенным... Что такое кукла без Хозяина? Без клиентов, чтобы пользоваться ею? Да даже Большой Мусоросжигатель — и то судьба завидней, чем если тебя вышвырнут на улицу и ты будешь валяться ничком на мостовой, а на тебя будут наступать, перешагивать и не замечать.

Дэн вздрагивает, когда пальцы касаются его плеч.

– Ну что, позабавимся?

Когда-то давно куклы были сделаны из воздуха и винила.

Аляповатые, грубые предметы, лишь отдалённо напоминавшие человеческие тела. Чаще всего покупатели жаловались на лопнувшие швы - куклы сдувались и требовали дорогостоящей починки или замены, будучи использованы всего несколько раз.

Техники занялись усовершенствованием моделей, но материалы оставались всё такими же примитивными. На место винила пришли силикон и поролон, грудь и ягодицы заполняли водой.

Последнее обновление Хозяина обогатило Дэну словарь.

Он теперь имеет расширенный доступ и может использовать такие слова, как «скорость» и «аэродинамический». Клиент захотел, чтобы он читал из книги по физике. Хозяин не был уверен, что базовая программа Дэна позволяет понимать такие сложные слова, и поставил ему обновление.

На всё про всё ушло ровно тридцать шесть секунд.

В своей клетке Дэн повторяет слова, которые вызывают положительный отклик у большинства клиентов.

Слова не такие уж и сложные. Для их употребления Дэну совсем не требуется обновление. Но он проанализировал все многообразие обстоятельств и моментов, когда эти слова срабатывали в его пользу. Они делали его запоминающимся. Если есть так много кукол и магазинов, почему помнят именно этот?

Клиент с топиком и поясом верности становится завсегдатаем.

Довольный Хозяин суёт Дэну таблетку, которая воздействует на его болевые рецепторы. Целых три драгоценных часа — сто восемьдесят минут, десять тысяч восемьсот секунд, — Дэн лежит в клетке, свернувшись калачиком, в блаженной отрешённости не замечая ничего вокруг.

Что за жизнь была у тех кукол в их волшебной, немой неподвижности?

Когда действие таблетки заканчивается, Дэн в клетке начинает ёрзать. Кожа кажется натянутой до предела. Вчера за семь часов у него было пять клиентов. Один из них нарядил его в вычурный костюм из блёсток и жемчуга, затем, перевернув вверх ногами, трахнул стеклянным дилдо. Другой потребовал почти до конца выкрутить регуляторы - живот Дэна раздулся до предела, лишив его возможности передвигаться.

Может, разница между ним и теми прежними куклами не так уж велика.

Ему казалось, что он вот-вот лопнет.

– Нет, сегодня тихо, – со своего места за прилавком шепчет в телефон Голос. – Да, ты можешь заскочить.

Дэн воображает, что превращается в гладкий, безучастный винил. Он чётко представляет все те места, где находились бы швы – под руками, между бёдер, возможно, вокруг щиколоток. Бледно-розовая отстрочка смотрелась бы прекрасно, хотя красной ниткой было бы забавней. Ну и глупости.

Пока Дэн улыбается собственным мыслям, телефонную трубку осторожно кладут обратно.

– Выбери какую-нибудь.

– Чёрт, их так много.

– Поторопись. Это недёшево.

– Хозяин не делает тебе скидки?

– Она не так уж и велика.

– А ты когда-нибудь?..

– Чувак. Я здесь работаю.

– И что?

– Это было бы ненормально.

– Это было бы охренительно.

– Нет. Это вроде как... трахать своих коллег.

– Они не люди, Валера.

– Но мне всё равно нужно с ними работать.

– Как насчёт вон того?

– Нет.

– Почему?

– По кочану.

– Тебе он нравится.

– Ничего подобного.

– «Денис 32». Звучит круто.

– Я сейчас тебя вышвырну, Миша.

– Ладно, ладно. А если эта?

– Тебе выбирать.

– Нет, выбирать не мне. Ты же не даёшь мне взять вон того.

– Не зарывайся. Я оказываю тебе услугу.

– Ты не обязан этим заниматься.

– Я у тебя в долгу.

– Нет, я имею в виду... этим вот. Ты не обязан здесь работать. Возвращайся в студию. Мы поможем наладить ваши с Антуанеттой отношения. Ты снова сможешь танцевать. Ты бы мог...

– Замолчи. Я не хочу об этом слышать.

– Ей тебя не хватает.

– Я что сказал?

– Нам всем тебя не хватает.

– Да ну? Вы все скучаете по танцору с повреждённой щиколоткой и разбитым... неважно. Слушай, ты помог мне с квартплатой, я не могу отплатить тебе деньгами, но я могу предоставить тебе час в этой дурацкой комнате с одной из этих штук. Соглашайся или проваливай. Мне плевать, что ты там будешь делать. Трахай её, целуй, танцуй с ней – это всё останется в секрете. Ты уверен, что хочешь именно эту?

– Ну, я хотел...

– Именно эту.

– ...Да, её. Я это и хотел сказать.

– Ладно, замяли.

– Они таращатся.

– ...

– Здесь так тихо. Тебя это не пугает?

– Нет.

– Чем ты занимаешься, когда нет клиентов?

– Напеваю что-нибудь из «Бродвея» и отбиваю чечётку.

– Хорошо, что твой сарказм не пострадал.

– У тебя ровно час. Ты заполнил список?

– Да.

– Хорошо. Давай с этим покончим.

– Они всё так же пялятся.

– А ты бы не стал?

– Наверное, стал бы... Валера?

– Что?

– ...тебе нравится здесь работать?

– Нет. Конечно нет. Думаешь, мне нравится работать с одушевлёнными дырками для спускания? Когда за каждым твоим движением наблюдают мёртвые глаза? По-твоему, я просыпаюсь по утрам с мыслью «Вот здорово, жду не дождусь заняться чисткой задниц секс-кукол!»?

– Я просто спросил.

– Зря.

Через два часа у Дэна случается плохой клиент.

В него неправильно, без смазки, вгоняют два стеклянных дилдо. Дэн не может перестать кричать и клиент уходит. Привязанный за запястья, избитый и весь исполосованный плетью, Дэн знает, что это ещё не самое худшее. Далеко не самое. Но какой смысл мучиться, если рядом нет никого, кто бы от этого кончал?

Хуже всего, когда входит Голос.

Сердито сопя, он одно за другим вытаскивает дилдо и швыряет их через всю Комнату.

Ему определённо есть чем заняться.

Дэн знает.

Вместо того, чтобы чистить задницу секс-кукле.

Двадцать четыре часа спустя Дэна заказывает постоянный клиент. Очень скоро он обращается с жалобой к Хозяину, заступившему на смену. Дэн слишком растянутый, заявляет клиент, он просто зияющая дырка.

В Комнате Хозяин оценивает состояние Дэна, прикованного к смотровому столу, и спустя полминуты соглашается, что да, это действительно так. В настоящий момент у этой куклы что-то неисправно. Приносятся извинения. Предлагается перенести встречу. Клиент спрашивает, как скоро прибудут Руки. Они оба выходят из Комнаты, чтобы договориться о новом посещении, оставив Дэна ждать.

На этом столе холодно. Холоднее, чем в клетке.

Когда Хозяин его вытащил, он знал, что ещё не исцелился до конца. Весь день его дырка оставалась воспалённой и опухшей. Но, когда Хозяин принимал смену у Голоса, ему ни слова не было сказано о том, что случилось с Дэном прошлой ночью. По всем статьям Дэн уже должен был выздороветь. Задержка заживления означает, что ему необходимы обновление всей системы и ремонт.

Этот клиент, как обычно, раздул Дэну живот. Этому клиенту такое нравится. Он любит трахать Дэна на смотровом столе и притворяться, что вместе они создадут семью. Пока они трахаются, он зовёт Дэна ласкательными прозвищами — малыш, хороший мальчик, красавчик. Люди так и делают – клиент не раз это подчёркивал, – и у Дэна отлично получается. Люди создают семьи. А Дэн, если верить этому клиенту, идеально принимает член.

Только не сегодня. Сегодня Дэн был плохим. Сегодня Дэн был растраханным, неряшливым и грустным.

– Всего лишь капитальный ремонт, – слышится голос Хозяина и шипение открывающихся дверей. – Приходите в другой раз и мы обслужим вас, как полагается.

Под шипение закрывающихся дверей Хозяин принимается освобождать Дэна от оков.

Слышится тяжёлый вздох.

На этот раз Дэн просто не знает, кто из них двоих вздохнул – он или Хозяин.

Пока Руки трудятся над Дэном, спящую куклу удаляют из клетки. К тому времени, как Дэн возвращается со своей отладки, клетка спящей куклы пуста и табличка над ней не горит.

– Воистину прекрасная модель, – говорят Руки, захлопывая за Дэном клетку. – Действительно стоящее капиталовложение.

Что должно было случиться со спящей куклой, раз её..?

Трудно сказать.

Руки ещё долго разговаривают с Хозяином.

Дэн концентрируется на дыхании, прислушиваясь, как каждый выдох эхом отскакивает от холодных, гладких металлических стен его жилища.

Если он будет слишком много задумываться о всяком, его швы могут лопнуть. Может, они и не видны глазу, как у тех прежних кукол, но Дэн знает, что они есть. Должны быть – под кожей, где-то в самой сердцевине того, из чего он сделан. Ткани? Поролона? Ещё какого-то пластика?

Внутри гудит обновление.

Он закрывает глаза и притворяется, что спит.

Когда-то давным-давно работу кукол выполняли люди.

Теперь же существует работа для кукол и работа для людей. Их не смешивают.

Очищать клетки — занятие для Голоса. Каждую вторую ночь он обязан извлечь куклу, вымыть и продезинфицировать клетку, проверить замки. Все эти действия тщательно записываются на бумагу от руки и складываются в чёрную папку, которая находится под прилавком. В придачу к клеткам, Голос отдраивает Комнату и готовит её для следующего клиента. То есть моет полы, перестилает постель, собирает в полиэтиленовый пакет и откладывает в сторону всё, что нужно отправить в химчистку.

Сегодня ночью идёт снег.

Дэн понимает это по танцующим теням на полу магазина.

Долгое время он считает падающие снежинки. Одна, вторая, третья. Каждая снежинка уникальна. Дэн знает это из своей базы данных. Снежинки удивительно устроены. Их конструкция такая хрупкая, и в то же время симметричная. Они падают с такой высоты, и всё равно остаются совершенно целыми. О снежинках ещё многое можно узнать, но Дэн не решается искать информацию в своей базе данных. Всю ночь не было ни единого клиента.

Он на шестьдесят восьмой снежинке, когда Голос поднимается со своего поста у прилавка.

Уже поздно.

В магазине темно.

Дэна пронизывает дрожью ещё одного автоматического обновления, ощущение зарождается в груди и распространяется к кончикам пальцев. Пока его системы бесшумно очищаются, Голос вытаскивает из-за прилавка стул. Откинувшись на спинку, Голос делает глубокий вдох. Дэн никогда не видел лица Голоса. Но ему виден силуэт, одетый в чёрное. Туфли сброшены и задвинуты под стол. У Дэна обновился словарь. Он быстро его просматривает, ожидая ещё чего-нибудь необычного, что может последовать из этих новых передвижений Голоса. Сегодня Голос не разговаривал по телефону. Он вымыл только половину клеток, остановившись в двух клетках от Дэна.

Слишком много деталей, выбивающихся из привычного распорядка.

Ни одно из новых слов не приковывает внимания Дэна так, как непривычные действия Голоса. Он что, уйдёт? Но зачем разуваться? Он мучается? Могло с ним что-то произойти, пока он сидел за своим столом, уставившись на снег за окном?

Из матерчатой сумки под столом Голос бережно достаёт пару серебристых балеток. Обувает их.

Освещаемый тусклым светом уличных фонарей за окном, Голос поднимает правую руку. Он легонько постукивает по стеклянной пластинке на столе. Над ней появляется сияние и льётся тихая мелодия оркестра.

Вступают трубы, затем скрипка. Стремительный темп противоречит спокойствию и неподвижности Голоса. Дэн различает инструменты и ноты. Он не понимает смысла аранжировок, только распознаёт составляющие. Скрипка взволнована, оборванные, резкие ноты становятся всё короче и мощнее. У Голоса не вздрагивает ни единый мускул. Дэн еле выдерживает контраст между музыкой и телом. Неужели это Голос так наказывает кукол?

Флейты. Гобои. Кларнеты. Фаготы.

Валторны. Фанфары. Тромбоны. Туба.

Тарелки. Большой барабан.

Дэн узнаёт каждый инструмент, едва заслышав. И все они звучат вместе, сплетаясь в мелодию.

А затем Голос начинает двигаться. Опираясь на спинку стула, он вытягивает вперёд левую ногу и задерживает её в этом положении на десять секунд. Опустив её, Голос вытягивает правую ногу, но держит уже пятнадцать секунд, приподняв чуть выше. Это, видимо, простейшие движения, но падающий сквозь витрину свет очерчивает работу мышц и сухожилий, движение суставов, точное, выверенное перемещение изящных костей.

На первый план выступает кларнет, он нарушает общий ритм и задаёт свой собственный.

Он рассказывает историю.

Это история, переданная дрожью и перекатыванием твёрдых мышц поджарого, подтянутого тела.

У Дэна в его клетке перехватывает дыхание. Каждый трепет плоти приковывает его взгляд.

Один за другим следуют повороты. В крепких бёдрах струится мощь. На лодыжках Голоса проступают вены, они качают кровь, помогают ему, наполняя его жизнью, чтобы сгибаться, наклоняться и дышать!

Простота исчезает.

На её месте — строгая система. Отдельные движения складываются в рисунок, и Дэн запечатлевает в памяти их все. Темп возрастает. Кларнет уступает скрипке — резкой, жалящей, живой. Всё быстрее и быстрее, скрипичный вихрь уже захватывает Голос со всех сторон.

Встав на цыпочки, Голос кружится на одной ноге, а его руки подняты над головой.

Из общего хора выступает труба, за ней следует звон тарелок, и вот уже снова скрипки. Звуки взлетают всё выше, и выше, и выше, и Голос кружится, вращаясь на правой ноге, на самом мыске. Он полностью владеет всем своим вытянутым, напряжённым телом. Каждая мышца подчиняется его воле.

Дэн насчитывает десять таких оборотов, взволнованный, захваченный подъёмом, кружением, иллюзорной лёгкостью исполнения. Скрипка и труба догоняют друг друга, всё быстрее и быстрее, кругами приближаясь к вершине, к изменению состояния и формы. Крылатый апогей — лёгкий, стремительный, необузданный во всём своём великолепии!

Левую ногу вниз, поворот и перенос...

Голос сбивается.

Он падает с криком, какой может вызвать только боль.

Тянется к спинке стула, но промахивается. Голос разогнался и его заносит влево, он врезается в край прилавка, падает и приземляется на ладони.

Стеклянная пластинка теперь играет другую мелодию. Эта скрипка звучит ниже, струны слишком натянуты и в звуках не слышно веселья.

Разбитый, Голос бессильно роняет голову. В тени стола его плечи мелко вздрагивают. Его отвлекает шум. Голос ищет глазами источник.

И смотрит прямо на Дэна.

Дэна, единственную куклу, которой хватило глупости аплодировать.

Дэна, единственную куклу, увидевшую лицо Голоса.

Дэна, единственного, кто осмелился сохранить это лицо.

Фото хранится под изображением цветка.

Зашипев, Голос медленно поднимается на ноги, осторожно наступая на левую. Каждое движение неуловимо намекает на возможности его тела: он ступает не так, как любой из людей или кукол, которых видел Дэн. Даже в самых простых его движениях чувствуются грация, изящество и своеобразие. В постукивании по стеклянной пластинке есть своя пластика и красота. Дэн смотрит на него из клетки совершенно новыми глазами.

Смысл этого обновления ему неясен.

Да и обновление ли это?

Разве, когда Голос делает шаг в сторону клетки Дэна, у него перехватывает дыхание из-за приложения?

Куклам дышать не нужно. Они дышат только, чтобы походить на людей. Подражание крайне важно.

За спиной у Голоса — уличные огни, внешний мир. На широкие плечи ложатся серые и тёмно-синие тени. Снег всё ещё идёт. Два шага, поворот, и Голос оказывается у клетки Дэна. На его лице написано любопытство. Он хмурит брови и прикусывает нижнюю губу.

Внутри беспокойно переминается Дэн, сам не понимая, что всё это значит.

Он попал? Проявил недопустимую самонадеянность. Но он проделал кое-какие подсчёты, изучил характеристики и провёл быструю диагностику. Он осознаёт – чисто формально, - ограничения левой ноги, и уже сообразил, как мог бы двигаться Голос, чтобы их обойти.

Голос протягивает руку. Только об этом мгновении Дэн мог бы составить ещё один отчёт: у Голоса расширяются зрачки, учащается сердцебиение, на лбу выступает пот, дыхание становится неровным, почти сорванным. Его рука уже почти коснулась клетки...

Дзынь!

Телефон.

Вздрогнув, Голос колеблется ровно две секунды, прежде чем развернуться и потянуться к телефону. Его звон пронзителен и резок. Дэн испытывает облегчение, когда Голос берёт трубку, и он перестаёт, наконец, быть в центре внимания.

- Да, - негромко и сдержанно говорит в трубку Голос. - Да, он здесь. Нет, не занят. Да. Всё как в прошлый раз. Я всё подготовлю. Спасибо.

Клиент.

Голос за прилавком снимает балетки и снова бросает их в сумку. Он переобувается в рабочие ботинки, зашнуровывая их быстрыми, точными движениями. В них больше нет волшебства. Теперь, вернувшись к своим обязанностям, он снова ведёт себя, как обычно. Плечи расправлены, шаги гулко отдаются по всему магазину.

Он ещё раз подходит к клетке Дэна.

Вводит код и дверь клетки распахивается.

Дэна вытаскивают за волосы, распрямляют и разворачивают в сторону Комнаты.

Внутри Дэна заставляют сесть на смотровой стол со скрещенными ногами и прямой спиной. На шее защёлкивают толстый стальной ошейник и прикрепляют его цепями к столу. Этому клиенту, скорее всего, нравится беспомощное сопротивление - цепь довольно коротка. Свет и температуру устанавливают согласно уже высказанным предпочтениям и пожеланиям. Голос проделывает всё это из угла, не поднимая глаз и ни разу не взглянув на Дэна.

Последние детали Голос добавляет перед самым уходом. На полу возле стола ставятся три ведра холодной воды. Волосы Дэна прихвачены двумя розовыми заколками, по одной с каждой стороны.

Дэну в руки дают монтировку и велят держать её горизонтально.

Двери в Комнату с шипением расходятся и тут же закрываются, а Дэн остаётся дожидаться в одиночестве.

Закрыв глаза и вцепившись в монтировку, он украдкой рассматривает изображение, спрятанное под цветком.

Клиент уходит три часа спустя, счастливый и удовлетворённый.

- Надо же! Я сегодня малость увлёкся. У вас случайно не найдётся для меня сменной одежды?

- ...конечно.

- О, благодарю. Извините за беспорядок.

- Ничего страшного.

- Знаете, он восхитителен. В наше время уже не выпускают столько Денисов. А синего галстука у вас нет?

- Возьмите.

- Спасибо.

- Это всё?

- Да, думаю да. Ещё раз спасибо, что смогли принять меня в такой поздний час.

- Не стоит благодарности.

- Всего доброго. До свидания.

- Да. Всего доброго.

Шипение двери — открылась, закрылась.

Цветок.

Сосредоточься на цветке.

Не думай о другом фото. Слишком больно. Больно, даже без всех этих семидесяти трёх ударов монтировкой по лицу и телу, которые буквально размазали его, раздробили ему скелет, забрызгали одежду клиента кровью. У кукол есть кровь. Она выглядит, ощущается, пахнет и имеет точно такой же вкус, как и человеческая, разве что отливает глянцем. Дэн висит, прикованный к столу, стоя на коленях в луже крови: тело осело вниз, а голова вздёрнута ошейником.

Видишь, какой симметричной может быть природа?

Видишь, как формируются лепестки вокруг нежной серединки?

Не думай о заколках в волосах, единственном, что осталось нетронутым. Не думай о вёдрах воды, вылитых на тебя после монтировки.

Ох.

Монтировка.

Сконцентрируйся на цветке.

Голос притрагивается к монтировке.

Дэна трясёт.

Не думай об этом. Не надо.

Ошейник расстёгивают.

Тихо, словно падающий снег, Голос вдруг хрипло и неуверенно произносит:

- Каждый поворот называется пируэтом. Каждый взмах ногой — гранд батманом.

Сосредоточься на Голосе.

Не на монтировке.

Над клеткой Дэна горит свет.

Клиент проходит мимо, бросает беглый взгляд, но состояние Дэна его не заинтересовывает. Хозяин направляет клиента к другой клетке, расхваливая эту куклу, подчёркивая все её лучшие качества и гарантируя, что она всё ещё может доставить немало удовольствия. Куклу выбирают. Клиенту передают список, пока Хозяин извлекает куклу из её металлической пещеры.

Выбранная кукла идёт на свет Комнаты, она обнажена.

В этом есть что-то символическое, но Дэн не знает, что именно.

Что он знает наверняка, так это что находится в своей клетке и весь гудит от работающих приложений обновления и исцеления. Один за другим синяки, рубцы и прочие отметины бледнеют, пока не исчезают совсем. Слегка поёрзав, чтобы повернуться со спины на бок, он ощущает что-то странное у себя между ног.

Как необычно.

Что это?

Он быстро проводит сканирование, чтобы определить вещество. Оно напоминает сперму, но гуще. И спермой оно быть никак не может. Куклы в таком состоянии в клетки не допускаются. Когда их возвращают обратно, они могут быть покрыты синяками и истекать кровью, но никогда не покидают Комнату с выделениями клиентов. Хозяин за прилавком заказывает по телефону запасные части для моделей из клеток наверху и рядом с Дэном. Когда он кладёт трубку, сканирование завершено. Дэн прикрывает глаза.

Это лосьон.

Обычный, ничем не примечательный лосьон.

Но для чего? Его кожа не может такое впитать. Его кожа не такая, как у людей. Дэн прекращает сканирование и нерешительно открывает папку с фотографиями.

Пируэт. Гранд батман.

Выскакивает сообщение от системы заживления, предлагающее перейти в спящий режим, чтобы исцеление продолжилось в более продуктивном темпе. Соблазн отключиться и отстраниться от мира велик. Он мог бы погрузиться в небытие и напрочь забыть об этом дурацком лосьоне, о тщательно отработанной поступи, полной силы и вдохновения, о музыке, сопровождавшей всё это, и об ещё не прошедшей тупой боли от монтировки.

Но вместо этого он сохраняет сознание, лёжа на спине и глядя на невзрачную серую плитку клетки.

Очень уж заманчиво это слово – пируэт.

Клиент хочет взять Дэна с собой.

Из магазина.

У него сверкающая, серебристая машина, припаркованная снаружи. Дэн может видеть её из своей клетки, если вытянет шею и слегка повернётся влево. Несколько других кукол тоже смотрят, исключительность ситуации подогревает их любопытство. Никогда раньше клиент не высказывал такого пожелания. Что Дэн будет делать снаружи? Как он узнает, что ему делать? А может, Дэна только усадят в машину, покатают с минуту и вернутся, чтобы воспользоваться Комнатой?

Хозяин отзывает Голоса в сторону, поближе к дверям в Комнату.

– Он предложил тройную оплату. На эти деньги я мог бы кое-что тут обновить.

– Это ваш магазин.

– Да, но что об этом думаешь ты? Мне соглашаться?

– ...вас действительно интересует моё мнение?

– Не интересовало бы – не спрашивал.

– Не соглашайтесь.

– Так значит, ты отказался бы от этих денег?

– Да.

– Почему?

– Потому что вы потеряете в десять раз больше, если он смоется вместе с куклой.

– В таком случае я позвоню в полицию.

– Пока машину найдут, куклу уже разберут на части.

– Об этом я не подумал.

– Если позволите говорить прямо – по-моему, именно поэтому он и просит её взять. Он не рассчитывает, что вы разгадаете его замысел. Использует деньги, как отвлекающий манёвр. Он убеждён, что вы согласитесь.

– Хм. Запчасти для Дениса действительно дорогие.

– Не сомневаюсь.

– Да уж. Мортиев делает мне скидку, когда ремонтирует его, но только потому, что ему так нравится эта чёртова модель «Корина». Мне всё равно нужно купить замену в ту клетку. Нет смысла держать клетку пустой.

– Так что вы решили?

– Что? А, да. Ответ — нет. Он сдурел? Мои куклы не покидают пределов магазина. Иди скажи ему. Я позвоню Петру. Ты сегодня ночью дежуришь?

– Да.

– Хорошо.

Дэн смотрит, как Голос проходит мимо, к дверям, и разговаривает с клиентом, сообщая, что в его просьбе отказано. Ни одна из кукол здесь не выполнит это желание. Голос предлагает поискать в другом месте, сообщив, что они с Хозяином в любом случае благодарны за проявленный к магазину интерес.

Клиент уходит, и Голос устраивается за прилавком, как всегда, спиной к Дэну.

Несколько часов спустя Голос достаёт из-под прилавка какой-то свёрток.

Ночь проходит спокойно.

Дэн произвёл кое-где мелкие обновления, глядя на белый цветок, восхищаясь его плавными, светлыми изгибами. Он не решается обратиться к следующему фото. Большего ему пока не нужно. За витриной мягко и убаюкивающе шелестит дождь.

Голос развязывает свёрток и расстилает его на столе. Дэн вскидывает голову и вытягивает шею, чтобы лучше видеть. Одна из кукол в клетке под ним с тихим стуком переворачивается на спину. Дэн старается так не шуметь. Благодаря кое-каким манёврам ему открывается более чёткий вид на спину Голоса. На столе - гибкий коврик, примерно в полдюйма толщиной. От него исходит тусклое, жемчужно-белое сияние, которого хватает только на небольшое пространство вокруг.

Чтобы это могло быть?

Пальцы легко скользят по поверхности этой новой вещи, прикасаясь к ней, как к сокровищу.

Вцепившийся в прутья клетки Дэн, затаив дыхание, наблюдает, как Голос приподнимает обе руки. Вот-вот что-то произойдёт. Что он делает?

Дождь отходит на второй план, когда пальцы соприкасаются с поверхностью.

Происходит нечто волшебное.

Это пианино — переносное и совершенное.

Песня печальна. Каждая нота рокочет, переполненная глубокой, беспощадной тоской. Движения ни на миг не прерываются. Ни единой заминки. Ни одного лишнего вздоха.

А затем звуки нарастают. Пальцы опускаются на клавиши уверенно и легко. Рождая ещё более высокие ноты, пронзительные и острые, как сосульки, свисающие с крыши магазина после снегопада. Дэн хорошо их знает, хоть и видел только их тени.

Ловкие пальцы бегают по клавишам, мгновенно переходя от высоких нот к низким и обратно, заполняя весь магазин мелодией, чья нежность и хрупкость причиняет безмерную боль.

Весь этот свет и лёгкость только подчёркивают густоту мрака.

Звуки стремительно срываются вниз, в самые скорбные глубины.

Погребённая под ними, задыхается, слабеет исчезающая высокая нота.

Музыка продолжает звучать.

Суровая, неистовая, горячечная и душераздирающая.

Утонув в метаниях между гневом и скорбью, Дэн теряет над собой контроль.

Эта нота. Одна-единственная, слабая, как голубка среди хищной стаи ворон. Он не может этого вынести. Рваные, невыносимые, ужасные басы раздавят её, разорвут, пируя на останках, присвоят несомую ею благодать, лишат её последнего проблеска света.

Высовывая руку из клетки, Дэн тянется к пианино.

Позвольте ему сыграть.

Позвольте сменить темп, сместить сонату, преобразить отчаяние во что-то, что поможет Голосу отвлечься и танцевать.

Октавы расстроены. Полутона рассыпаются осколками. Буря стихает. Голос поднимает голову, в глазах стоят слёзы.

Он видит Дэна.

Всё. Всё уже. Хватит.

Появляется клиент. Колокольчик над дверью резко дребезжит. Голос неловко засовывает пианино под стол, прочищает горло и вытирает глаза. Ночь должна идти своим чередом.

Отдёрнув руку, Дэн сворачивается клубком и закрывает глаза.

Он сохранил ещё одно фото.

Клиент выбирает куклу над Дэном.

Покончив с подготовкой Комнаты, Голос задерживается у клетки Дэна, остановившись в паре шагов от неё.

Снаружи восходит солнце. Голос работает только по ночам. Скоро прибудет Хозяин, примет смену, и Голос отправится туда, где находится, когда его здесь нет. А Дэн останется в клетке, пока не придёт клиент и не выберет его. Сегодня он может быть чем угодно для кого угодно. Может быть лекарством от горя или способом выплеснуть гнев.

Тусклый оранжевый свет заливает Голос.

Сразу по прибытии Хозяин опустит жалюзи на витрине. Скроется в своём офисе и выйдет только когда зазвенит колокольчик над дверью.

Два бесшумных шага сокращают расстояние между ними.

У Голоса учащается сердцебиение, когда он прикасается к прутьям. Красивый. Голос очень красивый. И как раз нужного роста, чтобы стоять у клетки Дэна, не поднимаясь на цыпочки.

Сквозь решётку просовываются растопыренные пальцы.

Дэн понимает сообщение. Он не может сдержать улыбки.

У стандартного пианино восемьдесят восемь клавиш. Здесь, в клетке Дэна, их всего десять. Но он обойдётся и этим. Он укорачивает движения и контролирует темп. Он позволяет увидеть ту лёгкую ноту, ускользающую из темницы октав, ощутить, как она трепещет, расправляя крылья, как бьёт ими в свежем, прохладном воздухе, вздымаясь ввысь - всё выше и выше, пока от неё не остаётся только смутный отголосок её счастья.

Дэн играет на пальцах Голоса.

Голос слушает. Он слышит каждую ноту.

Закончив мелодию, Дэн ещё мгновение не отнимает рук. Он собирается это сделать, беспокоясь, что перешёл границы, но Голос обхватывает его руки ладонями и сжимает, складывая вместе.

От прикосновения Дэну передаётся достаточно тепла, чтобы согреть всю клетку. Сегодня его не перенастраивали. Он таков, каким его достали из коробки в самый первый раз.

Прекрасно очерченные губы приоткрываются, чтобы сказать что-то, что-то чудесное, чтобы это ни было. Шелест этих слов взлетает, чтобы опуститься прямо в раковину Дэнова уха, мимолётный, но полный жизни.

Над входной дверью звякает колокольчик.

Голос вздрагивает.

Он отворачивается от Дэна и встречает клиента, который только что вошёл.

Дэна это не расстраивает. Все они должны выполнять свою работу. Он сворачивается в клетке и прижимает ладони к лицу, баюкая оставшееся в них тепло.

Через две ночи Дэна заказывает клиент.

Дэн стоит в центре Комнаты, пока Голос устанавливает ванну, полную льда.

В движениях Голоса сквозит нерешительность. Похоже, он нервничает. В ожидании клиента Дэн подбирает кубик льда, не понимая, к чему всё это. Кровати нет вообще, и Дэна оставляют голым. Но ему всё же изменили глаза на карие, а волосы сделали длиннее. Мужскую форму сохранили, хотя подкрутили регулятор для бёдер, и Дэн слегка пополнел.

И ни слова о пианино или о соприкосновении рук.

За эти два дня Дэн и Голос едва обменялись парой взглядов. Голос всегда первым отводил глаза. Дэн не может решить, стоит ли ему заговаривать. Он может кричать и шептать для клиентов необходимые слова, исходя из статистики и указанных предпочтений. Но о Голосе у него никакой информации нет. Что если он скажет что-нибудь не то? Многим клиентам нравится, когда их зовут папочкой. Но, судя по тому, что Дэн знает о Голосе, ему такое вряд ли понравится.

А то, что он знает — всего лишь крупица того, что есть на самом деле.

Кубик льда в руках Дэна не тает от соприкосновения с кожей. Он не тёплый, температура его тела такая же, как у окружающей среды, если ему не меняют настройки или он не соприкасается с человеческой кожей.

Один из его клиентов трахал его в лихорадке.

– Забирайся в неё, – бормочет Голос, отступая к выходу. Его плечи напряжены, а зубы стиснуты. В Комнате он совсем не смотрит на Дэна. – Не вылезай.

Шшшш.

Через несколько минут поверхностная температура тела Дэна падает. А он всё ждёт, и ждёт, и ждёт. За что платит этот клиент? Может, он наблюдает через скрытую камеру? В дыру в стене? Может, ему нужно что-то делать? Как-то двигаться, чтобы выглядеть привлекательней? В Комнате слишком тихо. Дэн ворочается разок, чтобы подтянуть колени к груди, и кубики льда позвякивают друг о друга.

Шшшш.

Взрогнув, Дэн бросает взгляд на дверь.

Куклы не люди. Они созданы, чтобы выглядеть, как люди, подражать людям, реагировать, как люди.

Поэтому когда Аполлон достаёт серебристое лезвие и вспарывает им Дэна, от основания грудной клетки до самого низа живота, Дэн реагирует так, как среагировал бы человек.

Он заходится криком.

Широкие, твёрдые ладони погружаются в разрез. Кожа Дэна поддаётся, уступая, вспучиваясь от вторжения рук, которые по локоть втискиваются внутрь, пока Дэн не начинает корчиться в судорогах. Боль обрушивается на него. Ноги дёргаются и вздрагивают на бортиках ванной, пока его самого вдавливают всё глубже и глубже в ледяную крошку.

Аполлон стонет под пронзительный крик Дэна.

Его пальцы ласкают складки плоти и округлые, нежные холмики внутреннностей.

Лёд проникает Дэну в рот, разбавляет кровь в венах. В мгновение ока он забивает всё, заглушая агонию. Из глаз текут слёзы. Кружится голова. Холодно. Голова кружится. Сдавливает что-то внутри. Жирный тупой палец обводит края разреза, вспоровшего Дэна.

Звук раскрываемой молнии знаком ему лучше, чем шорох дождя.

Тяжёлый и возбуждённый, Аполлон ёрзает на Дэне, толкается членом в сделанный разрез, со стоном содрогаясь от хлюпающих звуков. Его длинные, светлые волосы мотаются по плечам, колыхаясь от силы, с которой он долбится в Дэна. Похрустывает лёд. Дэн мучается. По лицу катятся бесполезные слёзы. Болезненные, пронзительные вскрики становятся громче по мере того, как он выталкивает лёд изо рта. Дэн не выдерживает. Эта боль невыносима. Каждая её нота разворачивается в целую симфонию, взбесившееся чудовище из октав, без малейшей надежды на освобождение.

– Покричи для меня, – смеётся Аполлон. – Хочу слышать тебя, детка. Покричи.

Его пальцы сдавливают щёки, заставляя извергнуть лёд и слюну. У раскромсанного Дэна кружится голова. Его кровь стремительно вытекает. Аполлон толкается пахом всё быстрее, всё жёстче и что-то внутри рвётся.

Никогда раньше с ним такого... такого с ним не делали. Совсем, как пианино. И вовсе не так. С возобновившейся яростью тело над ним извивается и раскачивается, въезжая в складки его кожи, в слои мускулов и внутренностей.

Зарычав, Аполлон тянется за край ванны. Он хватает свой нож.

Холодное, как лёд лезвие прижимается ко лбу Дэна.

– Что, если... – мурлычет Аполлон, его зловонное дыхание забивается Дэну в ноздри. – Что, если я вырежу эти хорошенькие глазки, а, Марко? Что, если я вырежу их и оставлю себе, а эти прекрасные глазницы трахну одну... за ... другой...

От этих слов – от одной картинки – Дэна захлёстывает паника. Здесь нет аварийной кнопки, нет никакого сигнала, который он мог бы подать тем, кто за прилавком.

Куклы – не люди. У кукол нет таких прав.

Когда чернота затягивает всё вокруг, он даже больше не Дэн.

Он – Марко. Кем бы тот ни был.

– Не знаю, что тебе ещё сказать, но глаза ему я починить не могу.

– Да ладно, Мортиев, ты десятилетиями чинил эти грёбаные штуки и теперь заявляешь, что не можешь подсоединить простейшие глаза?

– Именно это я и говорю.

– И что теперь? Ему можно раздобыть новую голову?

– Теоретически, да. Но они недёшевы. С тем же успехом ты можешь вложить деньги в новейшую модель.

– Эти модели не появятся в продаже ещё год. Чёртова корпорация «Денис». Зуб даю, что разница между этой моделью и новой — десять косарей и зад потеснее.

– Всё, что мог, я уже сделал.

– Мортиев, Мортиев... сколько будет стоить новая голова?

– ...если вообще найдёшь её? Шесть.

– Шесть? Да я его целиком купил за пять, новехонького! А если только глаза?

– Пять. Я говорил тебе. Они не зря такие дорогие. Он прослужил так долго благодаря своей прочности. Но это не значит, что можно позволять клиентам разрезать ему туловище и выдавливать глаза рукояткой ножа. Никакая кукла этого не выдержит и сама потом не исцелится. Есть же какие-то пределы.

– Ну, того мудака я забанил. Хотя сейчас мне от этого мало проку.

– Денис всё ещё рабочий, даже без глаз. Потребуется время для исцеления, недели должно хватить.

– На хер! Ты в курсе, сколько я потеряю за неделю? Мне и так пришлось уволить моего ночного сменщика – идиота.

– Ты его уволил?

– А то нет! Клиента нельзя прерывать. Он знал правила.

– Угу.

– Что? К чему это «угу»?

– По-твоему, как далеко зашёл бы этот клиент, если бы его не остановили?

– А ты не умничай, Мортиев. Это дело принципа. Кроме того, камера засекла, как он занимался какой-то странной хернёй.

– Он занимался сексом с куклами?

– Нет. Нет, за это я бы его увольнять не стал. Может, сделал бы выговор и вычел из зарплаты, но этого он не делал. То, что он делал, было просто... жутко.

– Неадекватно?

– Ага. Он перед ними танцевал. И не какую-нибудь мамбо-диско хрень, а грёбаный балет. На другой записи он играет для них на пианино. Этот парень настоящий урод. Недалеко ушёл от Аполлона. Господи, как же я теперь его продам?

– Мне тут больше делать нечего.

– Я продам его тебе на запчасти.

– Нет уж, спасибо.

– Тогда найди мне покупателя.

– Просто попридержи его. Тебе не нужно его сразу продавать.

– Попридержать? И на какой хрен мне слепая кукла? На это есть клиенты, но недостаточно, чтобы обеспечивать ту же прибыль. Чёрт побери, мне нужны глаза для него!

– До свидания. Я оставил тебе счёт на столе.

– Вот здорово! Спасибо, Мортиев. Огромнейшее.

Выключенного Дэна свалили в кучу в углу хозяйского офиса.

На части Дениса поступает много заявок. Нужны локти. Уши. Ступни. Но только один покупатель приходит за Денисом целиком, как он есть.

Дэн так и не возвращается в клетку.

Его накрывают белой простынёй.

Последней мыслью Дэна было одно-единственное слово.

Аппассионата.

Балет «Коппелия» не пользуется таким успехом, как другие.

Он состоит из трёх актов, центральной фигурой которых является кукла, Коппелия. Создал её и заботится о ней Доктор Коппелиус, безумный учёный, посвятивший себя попыткам её оживить. Он одинок. Она снится ему постоянно, но не дремлющей в своей невозмутимой неподвижности, а трепетной и полной жизни.

Франц — местный парень. Он должен жениться на Сванильде. Незадолго до свадьбы со Сванильдой, выходя из таверны, он замечает Коппелию и влюбляется. Покупает ей цветы. Кланяется. Посылает воздушные поцелуи. Машет. Отчаянно пытаясь привлечь внимание прекрасной женщины, Франц не прекращает своих ухаживаний. Однажды в такой момент, по чистой случайности, Доктор Коппелиус, не видный в окно, передвигает куклу, заставляя её шевелиться. Франц воспринимает это как знак, что милая дама ответила ему взаимностью. Он взбирается по лестнице, чтобы встретиться с ней.

В то же самое время сгорающая от ревности Сванильда и парочка её подруг пробираются в дом Доктора Коппелиуса, намереваясь извести женщину, похитившую любовь Франца. Они находят несколько кукол. Сванильда подкрадывается к Коппелии и понимает, что та тоже кукла.

Прибывает Доктор Коппелиус и в ярости выгоняет нарушителей. Однако он замечает снаружи Франца, всё ещё стоящего на лестнице, и приглашает его в дом. Это ключ к разгадке, последний кусочек головоломки: чтобы вдохнуть в Коппелию жизнь, нужна человеческая жертва. Наконец-то с помощью заклинания он пробудит к жизни прекрасную Коппелию. Франца опаивают снотворным зельем. Доктор собирает остальные ингредиенты.

Сванильда умна. Когда Доктор выгнал её друзей, сама она спряталась. Бесшумно сняв с Коппелии одежду, она переодевается и притворяется, что она и есть Коппелия. Влюблённый и онемевший от восторга Доктор сражён.

Влюблённые спасаются бегством.

Доктор Коппелиус обнаруживает за занавеской настоящую Коппелию, нагую и безжизненную.

«Коппелия» считается комическим балетом. Вступительная сцена изображает город, который готовится к празднованию в честь прибытия нового колокола. Сванильда и Франц женятся во время праздника в конце третьего акта, и на их свадьбе пляшет весь город. Доктору возмещают убытки, молодые влюблённые счастливо венчаются, и весь город преисполнен радости.

Конец счастливый для всех, кроме Коппелии.

Покупатель приходит с другом и платит наличкой, всю сумму сразу.

Это сбережения всей его жизни плюс деньги, которые он одолжил у этого друга и у независимого третьего лица.

В один прекрасный день Дэн просыпается.

Ту-дум.

Он ничего не видит.

На его сложенные на груди руки опускаются чужие ладони.

Пальцы играют на десяти клавишах.

И это только первое движение из многих.

И пусть твоя холодная постель
И пусть уйдут, тоска, твои потери.
Открытую оставь мне в спальню дверь
И я приду сквозь вьюги и метели.

Хочу твоих я губ прикосновения.
Я не желаю одиночество, потерь.
Хочу я ласк твоих проникновения.
Я не хочу другого, ты поверь.

И не нужны мне временные встречи -
Наш сон не разделённым должен стать,
Чтоб ночью мог обнять тебя за плечи
И лишь тебе «люблю», я мог сказать.

Ты очень добрый, очень безмятежный,
На людях совершенно ты другой
И в жизни очень разный, очень нежный,
А для меня ты ласковый, родной.

Твои глаза, бездонные, как море
И как Орган твой, голос мягок, чист.
Я знаю пережил ты много горя,
Но ты Театр, а я ТВОЙ в нём артист.

Ладони в руки взять, твои не сложно -
Тебя, сложней гораздо удержать.
С тобой, я не расстанусь, не возможно,
Когда ты любишь, не возможно потерять.

Сейчас ты где желанный и любимый?
Ходил искал по миру ты меня?
Ведь до тебя, слепой я был, незримый.
Теперь я знаю, ты - судьба моя!!!

Я знаю эту тайну одиночества,
Поверь, плохое всё я пережил.
Я не нуждаюсь в этих всех пророчествах,
Хочу, чтоб для меня ты просто жил.

Я тебя ждал, я ждал тебя так долго,
Я ждал тебя со всех концов дорог
И мне теперь не будет одиноко,
Печалей грусть развеешь ты тревог.

Тобой хочу дышать и задыхаться,
Валяться я готов у твоих ног,
Гореть хочу тобой и обжигаться
И чтоб ты был мне Царь и был мне Бог.

Опубликовано: 2016-03-04 23:39:03
Количество просмотров: 239

Комментарии