Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Прогулка по лесам

Валера работает и делает всё, чтобы уделить мне хоть немного внимания, а я делаю вид, что дни, проведённые с ним и новизна под кодовым названием «досуг» нескоро исчезнут. Отрицание - мой друг.

Чтобы ни тревожило его, кажется, это залегло на дно; он счастлив, менее тревожен, наша сексуальная жизнь стала явно более горячей и менее неловкой и ни Пашка, ни его поздние ночные посещения не повторялись снова.

Однажды утром, бодрствуя, Валерка устроил грохот в маленькой кухне. Но в место поцелуя на прощание и выхода за дверь, он вытащил меня из постели, впихнул в руку яблоко, а в другую крошечную чашку экспрессо, говоря мне, что целый день в нашем распоряжение; весь воскресный день для нас. Волнующее предвкушение греет кровь, и я просыпаюсь ещё быстрее, улавливая запах кофе, витающего по квартире.

Кусаю яблоко и наблюдаю, как он собирает всё для пикника, и следую за ним в спальню, смотря, как он одевается. Я загипнотизирован от того, как он прекрасно владеет своим телом, натягивая на боксёры джинсы, как его пальцы скользят по каждой пуговице на рубашке. Я испытываю желание снять с него одежду, чтобы он снова повторил этот ритуал.

Он смотрит на меня, ловя мой взгляд, и вместо того, чтобы осуществить свой план, я смотрю вдаль через окно, и выпиваю своё экспрессо одним большим замечательным глотком.

- Почему ты всё ещё стесняешься меня? – спрашивает он, подходя ко мне сзади. – После того, что было между нами прошлой ночью?

Вчера ночью у нас было много вина и не очень сытный ужин, я был диким, притворялся кинозвездой, который приехал только на один день. Он был моим телохранителем, и впустил меня в свою квартиру, чтобы защитить... а затем соблазнил. Странно, как на такой простой вопрос тяжело ответить. Я стесняюсь. Это не качество, которое присуще мне в определённой ситуации, это я сам. Но волшебство не в том, почему оно проявляется именно рядом с ним, а насколько легко исчезает.

Я знаю, что он имеет в виду; я непредсказуем рядом с ним. Есть ночи, как на этой неделе, где мы с лёгкостью болтали часами – как будто знаем друг друга тысячу лет. И затем есть такие моменты, как этот, когда вот оно счастье - наслаждайся, а я закрываюсь, обратив наши чувства в камень преткновения.

Интересно, думает ли он, что сошёлся с двуличным парнем: суке и простаке. Но прежде чем позволить своим мыслям поглотить меня с головой, я чувствую прикосновение губ на своей шее.

- Давай притворимся, словно сегодня наше первое свидание, тихоня. Я постараюсь произвести на тебя впечатление и, может быть, ты позволишь украсть у тебя поцелуй перед сном.

Если он продолжит скользить своей рукой по моей коже, как он делает это сейчас, и продолжит посасывать чувствительное местечко ниже ушка, то я ему позволю ускорить события, даже не выбравшись из квартиры.

Но он устал находиться взаперти и направляет меня к комоду. Теперь его очередь наблюдать за мной, как я одеваюсь, и он вовсе не скрывает открытого восхищения, когда я надеваю слипы, носки, белую майку, и длинные трикотажные шорты. Одевшись, слышу, как он присвистывает, а затем берёт моё лицо в свои руки. Пальчиками отодвигает чёлку в сторону, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, туда-сюда, туда-сюда, словно в поисках чего-то сокровенного.

- Ты действительно самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел. – Оставив поцелуй в уголке моих губ, он добавляет, - это как будто не реально, не так ли?

Но затем он улыбается, как если бы эта правда – что у меня всего лишь пара недель в запасе - вовсе не беспокоит его.

Как тебе это удаётся? Хочу спросить его. Как мысль о том, что наше развлечение скоро подойдёт к концу, остаётся для него светом, мелькающем вдали, недели тяжёлой ношей.

Я чувствую себя обожаемым, укрытым от невзгод реальности, когда он обнимает меня за талию, проходя мимо его припаркованного мотоцикла, направляясь к метро. В свободной руке у него наша сумка с обедом и она колышется в такт его шагам. Он напевает песню, здоровается с соседями и наклоняется, чтобы погладить собаку. Щенок смотрит на него большими карими глазами, разворачиваясь, словно желая сопроводить Валеру домой. Думаю, нас обоих.

Было неожиданно узнать, что Валерка выбрал именно эту специальность - юриспруденцию. Однако, что плохого в том, чтобы помогать дамочкам в возрасте и быть весёлым преподавателем, который кричит и хлопает рукой по столешнице, словно в зале суда.

- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, когда мы садимся в поезд в направлении пригородов.

- В моё любимое место.

Я игриво толкаю его своим плечом, за то, что он не хочет мне говорить, но мне нравится это. Мне нравится, что он спланировал это, да и пусть эта идея пришла к нему с первыми лучами солнца. Не столь важно. Мы пересаживаемся на другой поезд и всё чувствуется настолько обыденным - мы петляем среди людей в туннеле, следуем указателям, пересаживаемся на другой поезд уже без остановки. И в этот момент приходит болезненное озарение - каким бы знакомым мне всё это не казалось, на самом деле Санкт-Петербург - не мой дом.

Впервые с тех пор, как я приехал сюда, я понимаю, насколько сильно не хочу уезжать.

Голос Валеры обращает моё внимание к двери.

– Здесь... - шепчет он, ведя меня через проход, когда двойные двери со свистом ветра открываются. Выходя из метро, мы прогуливаемся пешком пару кварталов, когда я, сам того не замечая, резко останавливаюсь, восхищённый пейзажем.

Я читал о Ботаническом саде в путеводителях Валеры, которые он оставил мне, и видел на крошечной карте Питера, которая есть у меня в сумке. Но на протяжении всех дней моих прогулок, я не был здесь, и он, должно быть, знал это, поэтому сейчас мы стоим перед самым замечательным садом, который я когда-либо видел.

Сад тянется на целые мили. Газон насыщенного зелёного цвета кажется почти флуоресцентным, а множество цветов заставляет меня задуматься о том, что я в жизни не видел подобной красоты.

Мы идём по извилистым дорожкам, впитывая красоту вокруг. Каждый цветок в этом саду с гордостью заявляет, что пустил свои корни на территории Града Петра, и на расстоянии я вижу музейные домики: эволюции, минералогии, палеонтологии, энтомологии. Такие простые и естественные, но в тоже время в сводах мрамора и со стеклянными стенами, они напоминают об импозантности архитектуры. Всё в моём обозрении – всего лишь земля и почва, однако, настолько красочная, что мои глаза не прекращают поглощать красоту каждого участка земли. Даже сейчас, остановившись у клумбы фиалок, лаванды и анютиных глазок, уголком глаза я посматриваю на ноготки и цинии вниз по тропинке.

- Ты должен увидеть... - Валерка останавливается и прижимает к губам два пальца, подбирая слова. – Нежный весенний цветок. Красный, но и иногда оранжевый или жёлтый?

Я качаю головой, не понимая.

- До момента цветения, бутоны похожи на яички.

Смеясь, я предполагаю:

- Мак?

Он кивает, щёлкая пальцами, и выглядит таким довольным, находясь рядом со мной, что я бы усеял ими весь сад, чтобы видеть улыбку на его лице.

– Мак. Ты должен увидеть его здесь весной.

Но и без нашего словесного подтверждения, эта идея растворяется в воздухе; он берёт меня за руку, и мы направляемся дальше.

Указывая пальцем на всё, что появляется в поле нашего зрения: цветы, деревья, тротуар, вода, здание, камни - Валера произносит эти слова по-латыни и заставляет меня повторять, отчего они приобретают больший смысл, словно без этих знаний через несколько недель я не смогу сесть в самолёт и взлететь.

Внутрь холщовой сумки Валерка упаковал хлеб, сыр, яблоки и крошечные шоколадные печенья. Мы находим скамейку в тени — потому что не можем устроить пикник на траве — и набрасываемся на еду так, как будто не ели несколько дней. Я чувствую голод, находясь рядом с Валеркой. Поэтому, когда он достаёт из сумки хлеб, отрывая ломоть, я наблюдаю, как напрягается его бицепс, и размышляю, каково будет ощутить его руки на своём теле, когда мы вернёмся домой.

Будет ли он использовать свои руки? Или предпочтёт воспользоваться своими губами и зубами? Или если он будет нетерпелив? Как быстро разорвёт мои слипы, чтобы поскорее оказаться во мне?

Я закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и ощущением его пальцев, скользящих по моей спине, а затем обнимающих меня за плечо. Он говорит некоторое время о том, что любит в парке — архитектуру, историю — и, наконец, он позволяет словам затихнуть, наше внимание переключается на птиц, которые порхают и щебечут на верхушках деревьев. На мгновенье я представляю эту бесконечную жизнь: солнечные воскресенья, проведённые с Валерой и его шикарное тело надо мной, когда солнце зайдёт за горизонт.

Это первый раз, когда мы пробыли вместе весь день и впервые, когда мы настолько обессилены, что не в состоянии раздеться, прикоснуться друг к другу или заняться сексом – в общем всем, чем мы занимались раньше. Однако, после одиннадцатичасовой прогулки и обширной экскурсии, наблюдений за его прекрасными губами, ощущения его рук на своём теле и озорства синих глаз, и всё, чего я хочу сейчас - так это ощутить вес его тела, пока Валера будет заниматься со мной любовью.

Я хватаюсь за мысль, что только сегодня мы по-настоящему сблизились, как Дэн и Валера – но стоит зайти в квартиру, как он целует меня в макушку и наливает бокал вина.

Он смотрит на меня ещё немного, подходит и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе. Теперь это знакомое касание, но вместо того, чтобы открыть рот и лизнуть его, я прикусываю подушечку пальца.

Он отступает с небольшим придыханием, а затем смеётся.

- Ты неотразим.

- Я могущественен, - исправляю я его. - Если всё пойдёт хорошо сегодня вечером, то стоит мне только щёлкнуть пальцами, и ты станешь новым.

Я развязываю его галстук и моргаю, заметив, как весёлое выражение его лица сменяется более серьёзным, умоляющим.

– Ты правда можешь?

- Ты продашь мне свою душу, а я сделаю так, что твои проблемы исчезнут.

Его улыбка возвращается, и руки скользят по моим бёдрам.

– Когда ты так на меня смотришь, мне не верится, что ты пришёл за моей душой. – Он наклоняется, проводит своим носом вдоль моей шеи, вдыхая. – Она твоя. Как мы заключим сделку?

Я убираю его руки и развязываю галстук, закидывая его себе на шею.

– Я рад, что ты спросил. – Расстёгивая рубашку, объясняю. - Я задам несколько вопросов, чтобы определить значение твоей души. Если твоя душа непорочна, то всё закончится сегодня, а ты станешь героем, победившим потусторонние силы. А если ты запятнан, что ж... - Я пожимаю плечами. - Это может быть тяжело, но ты станешь обновлённым. И затем, я заберу свою оплату.

Его ямочки появляются на короткое мгновение.

– И на какие вопросы мне нужно ответить?

- Мне нужно видеть насколько плохим ты был. - Понизив голос, я добавляю. – И надеюсь, ты был очень плохим. Моему боссу не нравится много платить, а сделать из тебя героя довольно дорогостояще.

Он выглядит по-настоящему смущённым.

– Но разве моя душа не стоила бы больше, будь она испорченной?

Качая головой, я говорю ему:

- Я лишь заключаю сделки, чтобы переманить тебя от ангела. Если они будут неуступчивы, я всего лишь предложу больше денег.

- Я понял, - говорит он, удивлённо улыбаясь.

Между нами возникает неловкое молчание, и опасное напряжение мелькает за пределами нашей игры. На этот раз, правила мои, игра тоже моя, и я ощущаю власть. Мои пальцы дрожат, когда я касаюсь его груди, понимая, насколько интимный момент мы сейчас разделяем. Я - его спокойствие. Его единственный, желающий помочь ему.

- Полагаю, я теперь в твоей власти, - говорит он спокойно. – Если ты будешь делать то, что сказал, я в игре.

Наклоняя голову, произношу.

– Раздевайся.

- Полностью? – довольный собой говорит он.

- Полностью.

Он спускает свою голубую рубашку с плеч. Я изо всех сил стараюсь сконцентрировать своё внимание на его лице, зная, что его кожа - моя самая любимая вещь во Вселенной.

- Как ты заполучил такую работу? - спрашивает он, расстёгивая ремень.

- Мой босс нашёл меня одного, бродившего по улицам, - говорю ему. И не в силах больше противостоять, подхожу ближе, проводя рукой вниз по груди. Мне нравится, как замирает его дыхание, и кожа становится натянутой под моим прикосновением. – Он думал, что я стану отличным посредником. Узнав, что смогу играть с такими симпатичными мальчиками, как ты, как я мог устоять?

Он резко дёргает ремень из штанов, слышно, как кожа в некоторых местах трещит по швам, и один кусочек падает на пол.

Когда его пальцы парят над поясом боксёров, я с уверенностью могу сказать, что он дразнит меня, ожидая, что я взгляну в его лицо.

Но я этого не делаю.

- Снимай, - говорю ему. – Нужно увидеть, с чем мне предстоит работать.

Валера спускает боксёры и, абсолютно ничего не стесняясь, медленно выходит из них. Я никогда не привыкну видеть его обнажённым: загоревшим, сильным и сейчас, он кажется очень приятным на вкус. В чём я уже ни раз убедился. И я едва ли могу устоять, чтобы не опуститься перед ним на колени, прочертив язычком влажную линию от его яичек к кончику члена.

Но так или иначе, мне это удаётся, даже когда Валера обхватывает свой член большим и средним пальцем, словно предлагая мне вкусить его. Стягиваю с шеи галстук, и заводя ему руки за спину, связываю запястья. Не очень сильно, однако, если он захочет освободиться, то ничего не выйдет.

Поворачивая его, я немного надавливаю ему на грудь.

– Пойдём, присядешь на диван. Время для вопросов.

- Я немного нервничаю, - признаётся он, подмигивая, но идёт уверенно и неспешно опускается на место, руки пойманы в ловушку позади него.

- Мужчины всегда озабочены этой частью, - говорю я, слегка колеблясь возле его ног. Я немного наклоняюсь, проводя указательным пальцем по головке члена. – Никто не любит сознаваться в своих грехах, которые натворил.

- И с многими мужчинами ты проделывал это? – На этот раз в его голосе что-то слышится – ревность, может быть. Или возможно волнение, которое возникает от мысли, что я делал это ещё для кого-то.

Есть несколько вещей, которые мне стоит знать о человеке, за которого я готов отдать свою жизнь.

- С тысячами, - шепчу я, наблюдая за его глазами. А в них читается ревность. – Я всё-таки являюсь самым лучшим посредником. Если ты хочешь, чтобы я запомнил сегодняшний вечер, то ты должен впечатлить меня, но позже.

Я присаживаюсь к нему на колени, и подавшись вперёд, слегка трусь о его член, прежде чем скользнуть назад. Под моими ладонями его плечи подёргиваются, когда он пытается освободить свои запястья.

- Ты становишься возбуждённым, когда берёшь дело в свои руки, котёнок? - прерывисто шепчет он. Валерка прекращает игру, однако выглядит так, словно не может совладать с самим собой. - Хотел бы я рассказать тебе, как чувствую себя, когда вижу своего наездника.

Ему не обязательно говорить мне; я вижу, что с ним происходит, и, по ритму сердцебиения Валеры, я знаю, что он имеет в виду. Как и в ту ночь, когда мы играли в горничную-шлюху и хозяина: угости меня.

Но сейчас, мы поступим слегка по-другому.

Я слегка развожу ноги в стороны, провожу пальчиками по зелёным слипам и решаю наградить его маленьким шоу: закрываю глаза и поглаживаю себя, тихо постанывая, немного покачивая бёдрами. Но когда я убираю свою руку, то вместо того, чтобы положить пальцы ему в рот, я захватываю его подбородок свободной рукой и оставляю влажный след над его верхней губой, чуть ниже носа.

Он стонет, и я хочу записать этот грубый печальный звук на диктофон, воспроизводя снова и снова, покачиваясь на его бёдрах. Он так возбуждён, что его член достаёт до пупка и он такой толстый. Влажная капелька появляется на его головке и оставляет влажный след на его длине.

У меня текут слюнки, грудь сжимается. Я не думал, что игра закончится так быстро. Как и не мог представить, что он будет настолько твёрдым, в какой-то степени испытывая дискомфорт.

– Хочешь, чтобы я отсосал тебе, прежде чем начну задавать вопросы? – шепчу я, немного выходя из роли. То, как напряжена его шея и это уязвимое выражение лица, вызывает желание позаботиться о нём.

- Нет, - он говорит быстро; быстрее, чем я ожидал. Его глаза широко распахнуты, а губы стали влажными после того, как он облизал их, пробуя меня на вкус. – Подразни меня.

Вставая с его колен, отвечаю чётко:

- Очень хорошо, - наклоняюсь над журнальным столиком, чтобы взять папку с бумагой и ручку. Я предоставляю его взору свою попку, бёдра, а так же крупные яйца. Позади я слышу, как он глубоко выдыхает.

Возвращаюсь к нему, просматривая свой короткий список. Я написал несколько вопросов просто, чтобы напомнить себе, о чём я хочу спросить его, потому что в пылу момента, на его коленях, с ним обнажённым, смотрящим на меня так, будто его сдерживают только связанные руки, я могу попросту что-нибудь забыть.

Вернувшись назад, забираюсь на него и провожу ручкой по гладкой коже его груди, немного покачиваюсь на напряжённых мышцах его бёдер.

– Начнём с самого простого.

Он кивает, пристально глядя на мою грудь.

- Хорошо.

- Если ты когда-нибудь убивал - твоя душа стоит копейки, да и получим мы её в любом случае.

Он улыбается, немного расслабляясь в игре, раскрывая себя.

- Я никогда никого не убивал.

- Подвергал кого-то пыткам?

Он смеётся.

- Нет, но не отказался бы попробовать прямо сейчас.

Возвращаясь к своему списку спрашиваю:

- Пробежимся по смертным грехам? - смотрю на него снизу вверх, облизывая губы. - На этом этапе все мужчины становятся дешёвками.

Он кивает, пристально глядя на меня, как будто я действительно имею возможность изменить сегодня его судьбу.

- Алчность? – спрашиваю я.

Валерка тихо смеётся.

- Я адвокат.

Кивнув, делаю вид, что принял это к сведению.

– В фирме, которую ненавидишь и получаешь гроши, представляя интересы одной из компаний, что предъявляет иск другой. Думаю, следующий пункт «немного чревоугодия» тоже можно отметить?

Его ямочки появляются, поскольку он смеётся.

- Я полагаю, ты прав.

- Гордость?

- У меня? - говорит он с победной улыбкой. - Я сама скромность.

- Точно. - Борясь с собственной улыбкой, я смотрю вниз на свой список. - Похоть?

Он подталкивает своими бёдрами, и его член прижимается ко мне, я смотрю ему в лицо, ожидая ответа. Но он не ничего не отвечает.

Моя кожа горит, а Валерка так пристально смотрит, что мне приходится отвести взгляд.

- Зависть?

Валера долго не отвечает, и я вновь смотрю на него, пытаясь разгадать выражение его лица. Он, на удивление, задумчив, словно вопрос поставил его в тупик. И тут я понимаю, что происходит. Будь я Дэном - не спросил бы подобного, сидя напротив него за кухонным столом, даже если бы очень хотел. Кажется, нет никого прекраснее него и часть меня должна понять - что же гложет Валерку больше всего, где скрывается наивысшее уродство. Как бы там ни было, в наряде слуги сатаны, мне намного проще выяснить это.

- Я чувствую зависть, да, - говорит он тихо.

- Мне нужен более развёрнутый ответ, чем этот. - Я наклоняюсь вперёд и целую его в подбородок. - Завидуешь чему... или кому?

- Я никогда раньше не завидовал. Я склонен везде видеть позитив. Друзья... иногда я их раздражаю, им кажется, что я импульсивный и непостоянный.

Он отрывает глаза от моих, смотрит мимо моего плеча, в комнату.

- А теперь, смотрю на своих лучших друзей и вижу определённую свободу, которую они имеют... и я хочу этого. Думаю, это и есть зависть.

Его ответ причиняет острую боль. Укус превращается в ожог, обжигая горло и перекрывая доступ кислорода к лёгким. Я сглатываю несколько раз, прежде чем вернуть всё под контроль.

- Понял.

Валерка сразу понимает, что сказал, и немного наклонив голову, предоставляет возможность взглянуть ему в глаза.

- Не потому, что я люблю, а они нет, - говорит он быстро. Его глаза ждут моего понимания. - Это не об аннулировании наших отношений, я не хочу делать это. Я не просто так пообещал тебе это.

- Хорошо.

- Я завидую им в какой-то степени, но не по той причине, о которой ты подумал. - Следует пауза, и он, кажется, ждёт от меня ответа, прежде чем дальше спокойно произносит. - Я не хотел возвращаться в Питер. Не на эту работу.

Мои глаза сужаются.

– Не хотел?

- Я люблю этот город. Всем своим сердцем. Но я жалею о том, как вернулся сюда. Как я завидую счастью парней, что они там, где хотят быть.

Слишком много вопросов крутятся у меня на языке и просятся наружу. Наконец, я спрашиваю тот же, что задавал вчера вечером:

- Тогда зачем ты сюда вернулся?

Он смотрит на меня оценивающе. В конце он говорит только одно:

- Я предполагаю, что чувствовал себя обязанным.

Думаю, что он говорит об обязательстве перед работой, он был бы сумасшедшим, если бы от неё отказался, ведь такой шанс выпадает раз в жизни.

- Где бы ты хотел быть?

Он облизывает свои губы:

- Я хотел бы последовать за своим братом, когда он собирался уезжать.

Моё сердце пропускает удар. Я решаю переступить через лень и гнев, уже гораздо больше заинтересованный поддержать эту тему.

- Ты и брат?

Он кивает, но на лице нет игривого выражения. Ни на мгновение.

- Да, он женат.

- И где же твой брат, пока я тут сижу на тебе голым в этом крошечном клочке белья?

- Его нет здесь, - шепчет он заговорщически.

- Хочешь, чтобы это вошло в привычку? - Спрашиваю я, одевая дразнящую улыбку. Я хочу сохранить облако серьёзности, которое уже начало рассеиваться – Ублажать мужчин, пока брата нет дома? Хотя, хорошо что ты заговорил об этом. Неверность - следующий грех в моём списке.

Его лицо поникло и ох, чёрт. Я задел за живое.

Я начинаю оправдываться, но его слова быстрее моих.

- Я был неверным.

Огромная чёрная дыра образуется внутри меня, и поглощает мои органы в самой болезненной форме: лёгкие, затем сердце, а потом, когда я начинаю задыхаться, то и желудок.

- Но никогда тебе, - говорит он медленно после паузы, по-видимому, не обращая внимания на мою панику. Я закрываю глаза немного ошеломлённый. Кроме того, чувствую, словно моё сердце сдаётся, как и тело, слабо осознавая, что он больше похож на своего отца, чем на мать, когда дело доходит до обмана. - Я стараюсь поступить правильней в этот раз.

Проходит несколько долгих секунд прежде, чем я могу говорить, но когда мои слова срываются, то они пронзительные: мне не хватает дыхания.

- Ну сейчас, конечно, перевес на моей стороне.

- Чертовски верно, - шепчет он.

Мой голос немного колеблется.

- Конечно, мне нужны будут детали.

Наконец, крошечная, неуверенная улыбка, появляется в уголках губ.

- Конечно. - Он откидывает голову назад, на диван, наблюдая за моими глазами. - Я встретил мужчину здесь, - говорит он добавляя, - если быть точнее, то не далеко отсюда. Из Петергофа. - Он делает маленький перерыв, закрывая свои глаза. Я вижу, как бьётся жилка у него на шее. Даже при том, что его объяснения настолько подробны, он отстранён, как будто смотрит издалека на себя.

Может это из-за того, что я в нижнем белье, а он совершенно голый? Или он беспокоится о моей реакции?

Я прижимаю руку к его груди.

- Расскажи мне, - шепчу я, беспокойство разливается по моим венам. - Я хочу всё знать. - Хочу и не хочу.

Под моей ладонью, он расслабляется.

- Я был в юридической школе, и мы оставались парой не смотря на расстояние; он изучал здесь моду. - Он отстраняется и наблюдает за мной, перед тем, как сказать, - я могу быть очень импульсивен из-за своих эмоций, я знаю это. После первых пары месяцев... я знал, что мы больше друзья, чем любовники. Но был уверен, что к нам снова вернётся страсть, как только я вернусь. Я был уверен, это расстояние виновато, что моя страсть утихла. - Каждое сказанное им предложение было тщательно составлено. - Я был одинок... и дважды делил свою кровать не с ним. Максик всё ещё не знает.

Я представляю себе черноволосого красавчика, как его руки скользят по его груди, как и мои сейчас, как его попка прижимается к его бёдрам, точно так же, как сейчас и моя. Я представляю себе его твёрдый член для него, как теперь и для меня.

Интересно сколько ещё я могу купаться в роскоши его страсти, прежде чем он охладеет. Хочу убить наповал свою ревность.

- Я чувствовал себя обязанным, - говорит он и, наконец, смотрит на меня. - Он меня ждал, и вот почему я вернулся. Устроился на работу, которую ненавижу, но я был не прав. Мы не были счастливы, даже когда я вернулся сюда.

- Как долго вы были вместе?

Он вздыхает.

- Слишком долго.

Он вернулся сюда почти год спустя, и перед возвращением закончил юридическую школу. Слишком долго, и не говорите, что я преувеличиваю.

Но пока вернёмся к более приятному, чем это. Наш разговор слишком запутан, а искушение узнать больше настолько сильно, что вся наша игра превращается в нечто грустное и тревожное.

Ах, да - мы снова притворяемся.

Летние отношения не так легко разрушить. Кроме того, я одет в костюм чертёнка, а он голый, с ума сойти. Насколько серьёзно мы можем друг друга воспринимать сейчас?

Я притворяюсь, переводя своё внимание на планшетку с бумагой, а затем смотрю назад на него.

- Я думаю, что получил всю нужную мне информацию.

Он понемногу расслабляется: сначала ноги подо мной, затем живот, плечи и наконец-то выражение лица. Я чувствую, как что-то развязывает узел внутри меня от его улыбки.

- Так это всё, что было нужно?

Я щёлкаю пальцами и киваю.

- Я не могу сделать так, чтобы тебя повысили, да и, честно говоря, не хочу этого.

- Нет, если ты и дальше будешь заставлять меня сидеть связанным, - смеясь, соглашается он.

- Завтра ты будешь новым и счастливым.

Он резко выдыхает, потирая лоб.

- Ты спас меня.

- Теперь мой черёд, - напоминаю ему. - Время, чтобы требовать свою оплату. - Я опираюсь и посасываю его шею. - Хм, ты желаешь ощутить мою руку или...

- Твои губы, - прерывает он.

Зло улыбаясь, я отодвигаюсь назад, покачивая головой.

- Ни то и не другое.

Он тяжело вздыхает. Каждая мышца напрягается под моими руками, и я дразню его ещё больше, царапая низ живота своими коротенькими ноготками.

- Тогда скажи мне, каков мой выбор, - ворчит он.

- Твоя рука или моя, - говорю я, прижимая пальчики к его губам, чтобы он снова не смог ответить слишком быстро. - Если выберешь мою, это будет всё, что ты получишь и останешься связанным. Если выберешь свою, конечно, я развяжу тебя... но, также ты сможешь понаблюдать, как я буду ласкать себя.

Его глаза расширяются, как будто он не понимает, что я произнёс. И, честно говоря, я и сам в этом не уверен. Раньше я не говорил подобного, пока слова не слетели с губ.

И я уверен в том, что он выберет.

Он наклоняется вперёд, целует меня сладко, прежде чем ответить.

- Я использую свою руку, а ты свою.

Не уверен, чувствую ли я себя свободным или просто нервничаю, когда завожу руки ему за спину и освобождаю от галстука. Он быстро хватает меня за бёдра, дёргая вперёд, и скользя своим членом по натянувшейся ткани моих слипов, Валерка трётся об меня, утробно рыча. Я и не знал, что так завёлся от нашей игры.

И я хочу его. Хочу полное проникновения его в меня, чтобы моё тело было наполнено им, и это единственное, что желаю ощутить снова. Я хочу слышать голос, воодушевляющий и настойчивый, исчезающий в прерывистом сочетании русского и польского, и, наконец, - хриплые, неразборчивые звуки его удовольствия, наслаждения, желания.

Но сегодня я руковожу, и вне зависимости от того, хорошо это или плохо, никакой отчёт Сатаны не помешает мне подчинить себе этого мужчину. Тут не поможет и то, насколько тёплой чувствуется его кожа и развратно звучат слова:

- Я чувствую твою потребность во мне, как ты хочешь кончить от моего члена.

Я привстаю с его колен, стягиваю свои зелёные слипы, и бросаю их ему на колени. Он подносит их к лицу, смотрит на меня с полузакрытыми глазами, когда я сажусь на журнальный столик. Я смотрю, как он сжимает свой член и один раз, медленно проводит по нему рукой.

Это выглядит так пошло, но я уверен, Валерка вовсе не ощущает неловкости. Ничто так не возбуждает, как взгляд собственного любовника, пока я ласкаю себя рукой. Делаю вид, что он один и думает обо мне. И я один и думаю о нём. И как мои пальцы скользят по моей длине, и как он начинает мастурбировать тяжелее, быстрее, звук дыхания вырывается с хрипотцой.

- Покажи мне, - шепчет он. - Как ты ласкал себя, когда я был на работе и думал о тебе?

Я ложусь на спину, и поворачиваю голову так, чтобы видеть его, и начинаю использовать обе свои руки. Он хочет наблюдать за мной. Я запустил два пальца внутрь и начал использовать вторую руку, чтобы стимулировать член... мой пульс, бешено учащается, когда он стонет, ускоряясь и хрипло говорит мне, что хочет видеть, как я кончаю.

Это плохая замена его пальцам, и ещё худшая замена его члену, но то, как он смотрит на меня и насаживает свой член на кулак, заставляет меня почувствовать прилив крови к моим бёдрам и изнывающую боль между ног, которая нарастает и нарастает, пока я извиваюсь на столе, а затем пронзаю тишину своим криком. В облегчённом стоне он так же получает удовольствие. Я приподнимаюсь на локтях, наблюдая, как он изливается в руку и на живот.

Как в тумане Валерка приподнимается на ноги и тянет меня вниз, на пол, опускаясь сверху, он всё ещё достаточно возбуждён, чтобы вонзиться в меня в жёстком толчке. Я вижу очертания его тела в тусклом свете свечей. Он снимает мою футболку через голову, оголяя мою грудь.

- Ты получил оргазм только что? - шепчет он напротив моей кожи.

Я киваю. Мой пульс только пришёл в норму, однако - когда Валера нависает надо мной - то он снова несётся вскачь. Я всё ещё чувствую его оргазм на животе, когда он прижимается ко мне, и на руке, которой он удерживает моё бедро.

Но ощущение его твёрдости во мне, снова, так скоро, даёт мне головокружительное чувство власти.

- Если бы я был Сатаной сегодня вечером... - начинает он и останавливается, его дыхание так близко к моему ушку.

В воздухе по-прежнему летают искры.

- Что, Валерка?

Его губы находят моё ушко, шею и сначала он посасывает их, прежде чем продолжить:

- Ты изменял когда-нибудь?

- Нет. - Поглаживая его спину, шепчу я, - Но я убил парня в авто, когда хотел смерть повидать.

Он смеётся, и я чувствую, что моё тело сжимает его, поскольку он становится ещё твёрже.

Я отстраняюсь немного назад, чтобы взглянуть на него.

- Идея влюбиться в убийцу заводит тебя? Что не так с тобой?

- Мне нравится, что ты заставляешь меня смеяться, - исправляется он. - Это меня заводит. А так же, твоё тело и то, что мы сделали сегодня.

Он поглаживает мою эрекцию по всей длине, большим пальцем водя по головке. Валера грубее меня, однако, его прикосновения так нежны, словно он боится причинить мне боль.

Я думал, что один заметил новое, чарующее господство моих бёдер, тяжесть груди, но как оказалось, не я один. Валера задерживается на моей груди, играя с сосками и сжимая их.

- Ты позаботился о своём теле. - Шепчет он напротив моей груди и проводит языком по моей ключице. - Знаешь, твой любимый хочет, чтобы твои мускулы стали немного выразительнее. Мне нравятся твои накаченные бёдра. Мне нравится сжимать попку руками, чувствовать, как твоя длина двигается напротив моего ануса, когда ты трахаешь меня.

Как он это делает? Волосы спадают ему на один глаз, и он выглядит совсем по-мальчишески, но эти его слова такие грубые. Его дыхание, его пальцы, они движутся вдоль моих рёбер к моей груди и соскам.

Он начинает двигаться внутри меня, медленно, его губы путешествуют к моей шее и ушкам. Моё тело реагирует на его ласки, напрягаясь и вздрагивая в предвкушение удовольствия, которое я знаю, заставит меня взорваться. Как будто я состою из тысячи трепещущих крылышек.

- Сегодня ночью, котёнок... спасибо тебе, что решил меня спасти. – Cлегка выделяя последнее слово, произносит он.

Мне требуется секунда, чтобы изменить позу, а затем волны адреналина прокладывают путь сквозь меня, отчего кончики пальцев ощущают внезапный прилив чувств, а моё сердце словно вот-вот выпрыгнет из груди.

Приезжай... хотя бы на лето.

Он знал, что в его жизни нет места привязанности, однако это не имело значения, ведь Валера попытался спасти меня первым.

Топя формалиновый ступор,
Шаманя, свирепствуя в танце,
Мой голос – заглушенный рупор
Средь тока всех электростанций...

Проводит опять параллели,
По проводам, в треснутых тканях,
Туда, где снега не согрели
Лучами УФО в солнце раннем.

Твои оголённые нервы
И крики непройденных комнат.
Кто знает – кто будет в них первым,
Кого позабудут иль вспомнят?

На крышах, под небом свинцовым
В руках буду свет хранить вечно,
Свет ярко горящей сверхновой.
Тебя буду ждать я конечно,

Желать разглядеть в твоих кодах
Судьбу или жар нестерпимый.
Под плитами пустых заводов,
Под тоннами грязи и глины...

Разрыть твои белые кости
И стать тишиной ирреальной,
Стереть файлы страха и злости
Судьбы неизбежно фатальной...

Пора обретать, точно знаю
Всё то, что и так со мной рядом.
Не стать мне прожектором Рая,
Так буду святителем Ада...

Опубликовано: 2016-01-30 22:30:14
Количество просмотров: 149

Комментарии