Под кожей

Валера:

Дэн имел приятный вкус, соединение лимонной воды, которую любимый пил и знакомый вкус, который Дениска всегда имел: нежная мята и мягчайшие изголодавшиеся губы.

Когда я целовал его горло, его грудь поднималась и опускалась из-за ускоренного дыхания, и я не был уверен, как это поможет мне успокоится, и по возможности замедлить ход. Взял бы я его здесь, поначалу быстро и жёстко, или отнёс бы его к кушетке, либо к стулу, и поставил на колени, таким образом, его заполучив? Я думал обо всём этом слишком долго – проигрывая в голове, как пойдёт каждый из моих сценариев – и на мгновение почувствовал себя немного парализованным реальным присутствием его здесь, во плоти.

Я нуждался во всём этом. Я должен был чувствовать его звуки и его кожу, потерять себя в комфорте его рук, обволакивающих мою плоть, наблюдать, как капельки пота покроют его лоб, в то время, как он будет объезжать меня, показывая также, насколько сильно он по мне соскучился. Я увидел бы это в том способе, при котором бы Денис ритмично двигался, приближаясь к оргазму, или сжимал меня, когда бы я произнёс его имя тем тихим шёпотом, который ему всегда так нравился.

Его мелкое затруднённое дыхание от удивления было хитростью, полученное моими губами, когда я целовал его, преимущественно используя язык и зубы, даже не заботясь о том, было ли у нас несколько минут. Я мог бы сделать это за несколько минут.

Я скользнул рукой по учащённому пульсу на его горле, затем по его груди и ниже, вниз по его животу. Я двинулся ещё ниже, найдя то знакомое, излюбленное место, где он был твёрдым и подрагивающим, и если бы крыша обрушилась, я бы даже не заметил, потому что, Боже, ничего не существовало, кроме него, и его слабых и тихих нашёптываний, о том, чтобы я продолжал двигаться, продолжал сжимать.

Руки Дэна были везде — на моих бёдрах, моём члене, моей шее, моей груди... В особенности не после того, как Дениска поднял мою правую руку, так что смог быстро нагнуться и расстегнуть молнию на моих брюках, вытащить член из моих боксёров и провести языком по всей его длине. Я хотел получить его внутри Дэна, но, чёрт возьми, то, что он делал, было даже лучше.

- О, Боже, - прошептал любимый, прежде, чем взять всего меня в свой рот.

- Чёрт возьми, - пробормотал я.

Это было так приятно, снова и снова: его руки и рот, работающие в тандеме, крошечные стоны, вибрирующие напротив меня и звучащие для всего мира, как будто Денис ничего никогда не хотел так, как он сейчас хотел почувствовать меня.

Дениска начал с медленных протяжных движений и крошечных дразнящих облизываний, смотря на меня через тёмные ресницы, до тех пор, пока я не понял, что могу просто сойти с ума. Но любимый прочитал меня, так как он всегда делал, зная, когда не стоит останавливаться, когда двигаться быстрее или более грубо, плотно сжимая мою базу. Что заставило меня завестись, так это его собственное возбуждение; его глаза потемнели, умоляя, его дыхание стало затруднённым, и его звуки, окутавшие меня, стали более неистовыми. Вскоре, я вцепившись в его затылок, задыхаясь, прося, в конце концов, громко ругаясь, кончил ему в рот.

Его глаза распахнулись, превратившись в чёрные безмерные омуты в тёмной комнате, и не говоря ни слова Дэн повернулся и рванул через холл в нашу спальню.

Нет. Нет худшего пути в ад.

Я закрыл рот, стиснув зубы. Денис немного испытывал моё терпение. Если бы он не указал, на то, чтобы я продолжал сидеть, и если бы не подозревал, что он хотел поиграть, то к этому времени я бы имел его плашмя на его животе и держал его задницу в подвешенном состоянии для того, чтобы отшлёпать.

Святой Боже, этот мужчина собирался убить меня одним своим видом. Я отшвырнул свою обувь через всю комнату, сорвал носки и протянул руки за спину, чтобы стащить рубашку через голову. Предоставив ему несколько секунд, чтобы повторно ознакомиться с моей голой грудью, я поскрёб живот и подарил ему улыбку.

- Увидел что-то, что тебе нравится?

- Мы устраиваем шоу? - Его рука скользнула по бедру и остановилась между ног. - Я тоже так могу.

- Ты, чёрт подери, издеваешься надо мной. - Я тяжело дышал, возясь с пряжкой ремня и выдёргивая кнопки из моих джинсов, высвобождаясь из них в одно мгновение. Я чуть не упал, пытаясь стянуть их с себя.

Его рука переместилась в сторону, а затем Дэн протянул мне обе руки.

- Сверху, - сказал он тихо, по-видимому, уже не желая мой рот. - На мне, я хочу чувствовать твой вес.

Это было прекрасно, как и должно быть, без притворств. Мы оба хотели заняться любовью, прежде чем сделаем что-либо ещё: осмотримся, поедим, наверстаем упущенное.

Его кожа была прохладной, а моя, всё ещё была слегка покрасневшей из-за солнца, из-за моей пешей прогулки в гору. Контраст был поразителен. Подо мной не было ничего, кроме его гладкой кожи и частых тихих стонов. Его ногти впились в мою спину, его зубы скользили по моему подбородку, шее, плечу.

- Я хочу тебя внутри, - прошептал Денис в поцелуе.

- Не сейчас.

Хотя Дэн издал рычание от расстройства, некоторое время он позволял мне просто целовать его. Я любил тот способ, при котором я мог ощутить его губы на своём языке, способ, при котором я мог почувствовать его язык напротив своих губ. Я остро воспринимал каждую точку соприкосновения между нами: его грудь напротив моей груди, его руки на моей спине, сухожилия его бёдер, прижатых к моим бокам. Когда любимый обхватывал меня ногами, его икры были подобно раскалённым оковам вокруг меня. Я потянулся вниз и просунул руку под заднюю часть его колена, перетаскивая его ногу чуть выше по своему бедру, пока не почувствовал, как мой член заскользил по его твёрдой коже.

Дэн выгнулся и раскачивался подо мной, получая столько трения, сколько мог получить без моих напористых передвижений внутри него. Поцелуи сначала могли показаться нерешительными, возможно, игривыми, но затем переросли в глубокие, ненасытные, вызывающие голод, прежде чем вернулись в стадию замедления и дегустации. Дениска позволил мне зажать его руки у него над головой, позволил мне сосать и кусать его соски, почти на грани боли. Мне было приятно, когда он спрашивал, что я хотел вначале, его тело или его рот. Его первым порывом, когда мы были обнажены, всегда был инстинкт удовлетворить меня.

Этот мужчина поражал меня. Я утратил картину того, кем он был раньше за пределами наших отношений. Со мной он мог быть кем угодно. Смелость и испуг не были противоположны. Дэн мог быть резким и нежным, коварным и невинным. Я хотел быть для него всем, и в той же степени.

- Мне нравится то, как мы целуемся, - прошептал Дениска, эти слова вышли из его ротика прижатого к моим губам.

- Что ты имеешь в виду? - Я знал, что он имел в виду. Я точно знал, что он имел в виду; я просто хотел услышать его мнение о том, как чертовски приятно всё это ощущалось.

- Мне просто нравится то, как мы целуемся, как будто ты всегда точно знаешь, как именно я это хочу.

- Возьми мой член. - Я наклонился, прижался в поцелуе к его шее и застонал, когда Дэн протянул руку между нами, чтобы зажать меня в своей хватке. - Введи его в себя.

Дениска переместил подо мной свои бёдра, пока я не почувствовал себя в его расщелинке. Я медленно проскользнул в него, даже притом, что каждое сухожилие и каждая мышца моего тела хотели грубости и неистовства. Я стонал и дрожал на ним, чувствуя, как погружаюсь в его глубину.

Переместив свои бёдра назад, а затем вперёд, я почувствовал, как его руки обвились вокруг моей шеи, как его лицо прижалось к ней, когда Дэн приподнялся навстречу моим движениям. Потребовалось всего лишь два толчка моих бёдер, прежде чем мы стали более громкими и более неистовыми.

- Дай это мне, - прошептал я ему в рот, вылизывая, выпрашивая. Я поднял его ногу и прижал к его груди, проскальзывая глубже. Мои глаза закатились, закрываясь от удовольствия, и я почувствовал, что вот-вот взорвусь в нём.

Дэн прижал голову к подушке, раскрыл губы, жадно ловя воздух, и я воспользовался возможностью проникнуть своим языком в его рот, слегка его посасывая.

- Всё хорошо? - прошептал я, вдавливая в загорелую кожу его бёдер свои пальцы. Он любил край боли и удовольствия, острые, как лезвие бритвы, которые мы обнаружили на ранней стадии наших отношений. Любимый кивнул, и я стал двигаться быстрее, заполняя свою голову его запахом. Я смаковал его ключицы, его шею, а затем укусил, оставляя след на его плече.

- Здесь, - выдохнул Дэн, притягивая меня к своему лицу. - Поцелуй меня.

Я так и сделал. Снова и снова, пока Дениска не начал задыхаться и извиваться подо мной, убеждая двигаться ещё быстрее. Я почувствовал, как напрягся его живот, а затем его ноги сильнее сдавили меня в обхвате, его крики пронзили мой слух.

Сжав челюсти, я выпустил своё собственное облегчение в глубине сознания, желая больше и дольше чувствовать, как он кончает, прежде чем позволить себе плыть навстречу собственному оргазму.

Его крики становились всё громче, и вот Дэн вскрикнул, а затем охнул и попытался отодвинуться, но я знал, он мог кончить ещё раз. Знал, что он был чувствителен и мог взять больше.

- Не отстраняйся. Ты ещё не готов. Даже близко не было, чёрт возьми. Давай-ка ещё разок.

Его бёдра расслабились в моих руках; Дэн снова крепко ухватился за мои волосы.

- О. - Это был просто звук его вздоха. Но этот единственный, тихий вздох вмещал в себя столько всего.

Я прижался ближе, держа его за бёдра и раздвигая их своими продвижениями.

- Вот оно.

- Кончай, - выдохнул Дэн с трудом. - Я не могу... не могу...

Его бёдра дрожали, и я сжал его так сильно, как только сумел.

- Не смей останавливаться, чёрт тебя дери.

- Прикоснись ко мне... там, - выдохнул любимый, и я понял, что именно он хотел. Я поцеловал его в шею прежде, чем облизать свои пальцы и обхватить ими длину члена Дэна, проникая в кровоток, надавливая.

С пронзительным криком Дэн кончил снова, спиралевидные мышцы внутри его ануса сдавливали всю мою длину. Глубоко вздохнув, я позволил своему оргазму раскрыться, спускаясь по моей спине и проходя сквозь меня; вспышки света взрывались за моими закрытыми глазами. Я едва мог слышать его хриплые крики поверх пульсации крови в ушах.

- Да... да... да... да... - выкрикивал Дэн словно в бреду, прежде чем рухнул на подушку.

Было такое чувство, что стены грохотали в последовавшей за этим тишине. Всё в моей голове сотрясалось от потребности в нём; это сбивало с толку.

- Да, - выдохнул Дениска в последний раз.

Я вёл себя слишком тихо, поскольку осознание сказанного слишком медленно просачивалось в мои мысли.

Тогда с его ногами, всё ещё дрожащими вокруг меня и дыханием, выходящим резкими небольшими порывами, Дэн одарил меня своей сияющей улыбкой.

- Я люблю тебя, Валера.

- Люблю тебя, Дэн.

Денис:

Мой любимый сухо взглянул на меня, а затем подмигнул.

Чёрт, этот человек и его проклятое сексуальное подмигивание. Во мне вспыхнуло желание. Это была идеальная установка для меня, в результате которой я мог получать много, много оргазмов.

Я посмотрел на него и облизнул край нижней губы. На нём была старая и изношенная тёмно-синяя футболка, воротник которой был потёртый и – даже при этом я не мог видеть его – я знал, там была только крошечная дырка над подолом, которая была достаточно большой для меня, чтобы скользнуть через неё пальцем и прикоснуться к тёплой коже его живота. В минувшие выходные он был одет в эту же футболку и попросил не снимать её, пока он трахал меня напротив ванного уголка, поэтому я мог только сжимать её в своих кулаках.

Я покачивался в кресле, чтобы хоть как-то облегчить боль между ног.

- Кровать или пол. Выбирать тебе. - Я посмотрел на него, а он оставался всё таким же бесстрастным, поэтому я прошептал:

- Или я могу залезть под стол и, для начала, просто отсосать у тебя?

Усмехнувшись над своей работой, Валерка сказал:

- Ты не сможешь откупиться сексом от праздничной подготовки.

Я уставился, изучая его.

- Кто это говорит мне? Ты сломан.

В конце концов, он посмотрел на меня тёмным и голодным взглядом.

- Я обещаю тебе, я не сломан. Я просто стараюсь доделать свою работу, а после смогу сконцентрироваться на раздевании тебя.

- Раздень меня сейчас, - заскулил я, подходя к нему. Я скользнул пальцами в его волосы и потянул их. Адреналин начал накапливать тепло и электричество в моих венах, когда его глаза затрепетали и закрылись, и он подавил стон. - Где все деньги, что у нас есть? Почему мы не наняли кого-нибудь, чтобы сделать это?

Смеясь, Валерка обернул руку вокруг моего запястья и оттянул пальцы от его волос. После поцелуя моих костяшек, он сознательно убрал мою руку на место.

- Ты хочешь нанять кого-то для складывания приглашений за ночь до отлёта?

- Да! Я хочу секс!

- Но неужели это хуже, чем есть сейчас? Наслаждение компанией друг друга и, - сказал он, поднимая свой бокал, чтобы сделать драматический глоток, - беседы о том, какие мы счастливые помолвленные любовники.

Я взглянул на него, качая головой на его попытку отойти от темы.

- Я предложил секс. Я предложил горячий, потный секс на полу – а после предложил сделать минет. Ты хочешь складывать бумагу. Ну и кто из нас зануда?

Он приподнял бровь, посмотрев на меня.

- Мы почти всё сделали.

Я подавил свой ответ, которым хотел отметить, что складывающиеся открытки были нашей наименьшей заботой; следующие две недели мы должны были провести вместе с нашими двумя семьями, поэтому у нас был потенциал бедствия, как на каникулах у семьи Гризволд, поэтому мысль об отсутствии секса прямо сейчас была намного лучше, чем мысли о нашем ближайшем будущем. Мой отец и его две пьяные разведённые сестры могли свести нас с ума, но благодаря семье Валеры, мы могли бы удачно предотвратить это, не совершая тяжкого преступления.

Вместо этого я прошептал:

- Давай сделаем это очень быстро? Разве мы не можем на немного прерваться?

Он наклонился вперёд, вдыхая воздух между моими плечами, прежде чем подошёл ко мне и стал прокладывать путь из поцелуев к моему левому соску.

- Как только я начинаю, мне трудно остановиться...

- Ты не любишь останавливаться, я не люблю отсроченных вознаграждений. Ну и кто из нас, думается, получит то, чего хочет?

Валера провёл языком по моему соску, всосал его глубоко в рот; одновременно с этим его руки кружили у меня на талии, скользили по бёдрам, а после он стянул мои брифы и с удовлетворением порвал их.

Его глаза загорелись, жаждя развлечений; он смотрел на меня именно туда, где посасывал мой второй сосок, а его пальцы дразнили меня на стыке бедра и ноги.

- Я подозреваю, мой невозможный любимый котёнок, что ты всё-таки получишь то, чего хочешь, а складывать поздравительные открытки я закончу позже, пока ты будешь спать.

Кладя мои руки обратно в его волосы, я прошептал:

- Не забудь, что ещё надо завязать ленточки на конфетных мешках.

Он слегка усмехнулся:

- Не забуду, малыш.

И он начал входить в меня снова и снова, как тёплый порыв ветра: Я безумно люблю его. Я люблю каждый кусочек его, каждую эмоцию, которая блестела в его глазах, каждую мысль, о которой он думал прямо сейчас, но не озвучивал вслух...

Но вместо того, чтобы указывать на очевидное – он почти один занимался всеми этими делами, а не вместе со мной; даже не смотря на все мои поскуливания, я никогда не был бы удовлетворён быстрым перепихом – он встал, поворачиваясь и направляясь к нашей спальне.

- Ну, ладно. Но это последняя ночь, когда я трахаю тебя перед тем, как мы отправимся на семейные праздники.

Я так возбудился от этой части «секса», а он исчез в проходе между коридором и нашей спальней, пока его последние слова уходили в тишину.

Валерка уже разделся, когда я присоединился к нему в спальне, я наблюдал, как он спокойно и непринуждённо расстёгивал пуговицы на своих джинсах, снимая их вместе со своими боксёрами вниз. Он потянулся к подолу своей рубашки, а его брови поднялись в немом вопросе – хочет ли он быть в ней в этот раз, или всё-таки стоит снять? – перед тем, как я кивнул, и он снял её через голову. Он подошёл к нашей кровати, лёг на спину и смотрел на меня.

- Иди сюда, - сказал он, тихо рыча.

Я подошёл ближе к кровати, но остался вне его досягаемости.

- Когда ты говоришь «последняя ночь, когда я трахаю тебя перед тем, как мы отправимся на семейные праздники», ты имеешь ввиду, что мы будем заниматься сексом на этой неделе только во время дневного света?

Крошечная улыбка дёрнулась в уголке его рта.

- Нет. Я имею ввиду, что после сегодняшнего вечера я хочу воздерживаться, пока мы будем с нашими родителями.

Незнакомая паника пробежала по моей груди, и я не был уверен, как действительно трахнуть его. Я залез в кровать и подполз к нему, изгибаясь, чтобы покрыть его дорожкой поцелуев от его груди.

- Я думал, я знаю, что значит слово «воздерживаться», но в этом контексте это звучит так, как будто ты собираешься сказать мне во вторник, что мы будем всю неделю вместе, но без секса до субботы.

- Это то, что я имел ввиду. - Сильные пальцы запутались в моих волосах и притянули голову ниже, туда, где был его член, жёсткий и скользкий от собственного возбуждения.

Я перестал целовать его бёдра, которые приподнялись с матраца в целях удовлетворения моего рта.

- С какой стати ты хотел бы воздерживаться?

- Господи, Дэн, хватит дразниться и засунь мой член себе в рот.

Не обращая на него внимания, я привстал и сел на него, чтобы он не смог легко уйти, если я захочу нанести какие-нибудь телесные повреждения.

- Ты ненормальный, если думаешь, что я проведу следующие четыре дня, в середине которых была новогодняя ерунда, без секса.

- Я не ненормальный, - настаивал он, пытаясь посадить меня выше, чтобы его мужские органы имели лучший доступ к моему анусу. - Я хочу, чтобы это было особенным. И ты же не тот, кто хотел бы быстрый секс до окончания новогодней подготовки? - Его пальцы впились в мои бёдра, приподнимая меня и опуская вниз, прямо на свой член. - Так что перестань сопротивляться.

Но я исчез, двигая пальцем в одном из щекотливых мест на его теле, между двумя рёбрами, и он со спазмом выпустил меня, отталкивая мои руки.

Я наклонился, чтобы поцеловать его идеальные, нежные губы.

- Это было до того, как ты предложил, чтобы доступ к этой смешной части твоего тела закончился в полночь. Суббота – Новый Год. Как это могло бы быть не особенным, даже если бы ты трахал меня всю неделю, как отбойный молоток?

- Может, я просто хочу немного проголодаться, - прошептал он, садясь рядом со мной. Его рот нашёл мою шею, ключицы и грудь. - Я хочу, чтобы ты тоже был так голоден, что едва мог бы мыслить. - Он лихорадочно подтянулся ко мне, хватаясь за мои бока, и стал посасывать мою кожу. Я очень хорошо помнил его давление напротив моей внутренней части бедра и не хотел ничего больше, кроме, как чувствовать его внутри, слышать его звуки, когда он срочно и потерянно пододвигался ко мне.

А потом мне пришла одна мысль.

- Ты имеешь ввиду, что хочешь меня достаточно голодным, не заботясь о том, что ты порвёшь ужасно дорогое бельё, которое я купил для Новогодней ночи.

Он рассмеялся у меня на груди.

- Это довольно хорошая идея, но нет.

Я знал Валерку достаточно хорошо, понимая, что мне не выиграть это сражение. Не здесь и не сейчас. С ним я никогда не выигрывал словами; я всегда побеждал своими действиями. Я встал на колени перед ним, отстраняясь и улыбаясь на его короткое и глубокое ворчание разочарования. Но в этот момент я приподнялся, чтобы суметь оседлать его лицо и одновременно взять его член в свой рот. Он с нетерпением пододвинулся ко мне, раздвинув руками мои бёдра, и потянул меня вниз, вниз, вниз.

Мои глаза закатились уже на первом ощущении его тепла, мягкого скольжения его языка с последующим всасыванием губами. Я быстро возбудился и потерялся в вибрации его стонов, его слова заглушали меня, легко дразня зубами перед всасыванием, и он начал возбуждаться более дико и отчаянно. Он двигался подо мной, призывая, чтобы я взял основание его члена в кулак, поглаживая его, оценивая форму и гладкость. Я любил чувствовать его, нетерпеливо двигающим бёдрами.

Со злой улыбкой я выдохнул на кончик его члена и прошептал:

- Твой рот чувствуется так хорошо.

Он застонал, подталкивая меня, но я просто пододвинулся ближе, тяжело дыша через густую макушку, давая ему почувствовать горячий пульс моего дыхания. Я скользнул одной рукой вниз, хватая его яйца, и нежно потягивая их, пока вторая рука гладила только нижнюю половину его члена. В конце концов, я дал ему немного воздуха.

Своим ртом он мог заставить меня двигаться быстрее, чем любой другой частью его тела, и я уже чувствовал приближение оргазма. Физические ощущения преследовали удовольствие от моего собственного озорства и переплетались в настойчивое тепло, мой любимый вид оргазма: губы Валеры на моём члене, которые я получил, дразня его. Мой оргазм прошёл, как огонь по моей спине до ног, вырываясь наружу, пока я действительно не потерял чувство моих движений над ним. Я очень любил трахать его лицо, потягивая его член в кулаке без ритма или цели.

Он замедлился, когда моё тело успокоилось, и поцеловал мой член, мои бёдра, прежде чем нежно толкнуть меня, в результате чего я перевернулся на спину. Я скользнул рукой вверх по животу и положил её на мышце груди, где стучало моё сердце. Я не забыл, что, наверно, был в немилости за предложение излюбленной прелюдии Валеры без взаимности, но блин, мне нужна была минута, чтобы насладиться эффектом Оргазма Могучего Валеры Русика.

- Это было так чертовски хорошо, - пробормотал я, восстанавливая дыхание. - Я думаю твой рот от греческого Бога. Языкус.

Он перелез через меня, его глаза горели.

- Я знаю, что ты делаешь.

Я открыл свои карие глаза пытаясь рассмотреть его размытую форму, прежде чем спросил:

- Что я делаю?

Он передвинулся, чтобы взять меня за рёбра, а я улыбнулся, пробежав руками по его бёдрам, пока он тянулся, и сделал долгое и медленное движение по длине его члена. Его голос прозвучал, как жидкий дым, когда он сказал:

- Ты думаешь, что выиграл это сражение.

- Какое сражение?

Он засмеялся и потянулся на матраце рядом с моей головой, садясь удобнее, пока его член парил надо мной. Его член был всего лишь в дюйме от моего рта, он наклонился вперёд и свободной рукой потёр его, опрокинув каплю на верхушку моих губ. Без раздумья я слизал его, пробуя маленький кусочек влажности. Я почувствовал воду во рту, и мои соски набухли. Я хотел его у себя во рту, хотел видеть, как он входит и выходит в него.

Он отодвинулся на несколько сантиметров так, чтобы я мог видеть, как он медленно погладил себя передо мной.

- Я вижу твой пульс в области шеи.

Сглотнув, я спросил:

- Ну и что?

- Ну и что, - начал он, выставляя свою хренову улыбку, - Я могу видеть, как ты хочешь его. - Он снова наклонился вперёд, едва касаясь членом моих губ, а после снова отодвинулся. - Ты хочешь его в свой рот. - Его рука начала быстро двигаться, а я слышал, как он дышал. - Ты хочешь его на своём языке.

Он был прав. Я настолько хотел его, что моя кожа стала влажной и горячей.

- Не настолько, насколько этого хочешь ты, - сказал я напряжённым голосом. - Ты не сможешь прожить без секса и дня.

Он остановился, перед тем, как откинуться и подтолкнуть себя поближе к моему телу. Я думал, что это был отличный момент, после которого он бы раздвинул мои ноги и со злостью вытрахал бы всю дурь из меня, но вместо этого он наклонил голову, посмотрел на меня, а затем встал.

- Что ты делаешь? - спросил я, приподнимая один локоть, чтобы посмотреть, как он одевает боксёры.

- Доказываю, что ты неправ.

Он подошёл к двери и исчез.

- Почему ты такой чертовски упрямый? - крикнул я ему вслед и всё, что я услышал, было его забавное фырканье где-то на полпути по коридору. - И – если ты помнишь – я сделал тебе минет в душе сегодня утром, так что технически у тебя сегодня уже был секс!

Он вернётся, подумал я. Он сто процентов вернётся. Я могу подождать его.

Я лёг на спину, уставившись в потолок. Моя кожа пылала, а между ног я чувствовал тяжесть и лихорадку. Моё тело ещё не догнало мой мозг, поэтому я всё ещё хотел гоняться за ним, умолять его взять меня именно сейчас: мужской орган в моей заднице, двигаясь очень много и быстро.

Звук открывшегося холодильника перебил тишину в спальне, и я вскочил. Он, блять, что – решил перекусить?

Прежде чем я успел одуматься, я помчался по коридору, причём совершенно голым. Мои ноги проскользили по деревянному полу, и я подлетел ровно в тот момент, когда он закрыл холодильник с охапкой еды.

- Ты, блять, издеваешься надо мной? - спросил я, останавливаясь всего лишь в нескольких дюймах от того места, где он делал себе бутерброд. - Ты решил съесть чёртов бутерброд из индейки?

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, пробегаясь глазами вниз от моего лица по всему голому телу – подонок даже не мог скрыть, как хотел трахнуть меня прямо сейчас – до возвращения его внимания к моему лицу.

- Я полагаю, что пока мой котёнок не перестанет быть дразнящей сукой или мой член научиться сосать сам себя, я могу немножко перекусить.

- Но... - сбивчиво начал я, ища лучшего варианта, как предложить взять меня снова, без потворству его сексуально разочарованному гневу. Я хмуро посмотрел на его наполовину весёлую усмешку. - Грубиян.

- Ты хочешь секса, ты получаешь его на моих условиях. Сегодняшняя ночь, Дэн. На самом деле, - сказал он, показывая свою самодовольную улыбку, - сегодняшняя ночь – последняя ночь, когда я трахал тебя в этом году.

Сейчас я не мог не обратить на это внимание.

- Мы ещё не определились точно насчёт этого, Валерка. Я всё ещё рассматриваю варианты...

- Скажи мне, когда будешь готов получить его, Дэн. - Он ловил мой взгляд в течение нескольких тихих ударов, а затем наклонился достаточно близко, и всё, что я должен был сделать, наклониться вперёд на дюйм и поцеловать его. Я начал, но он вдруг стал вне досягаемости. - Когда ты говоришь, «пожалуйста, Валерка, мне нужно это» я трахаю тебя так, что после этого тебе тяжело сидеть в течение нескольких дней.

Мой рот открылся и закрылся несколько раз, не проронив ни слова. С понимающей ухмылкой Валерка вернулся к приготовлению бутерброда.

Он не стал надевать свою рубашку, поэтому его торс, казалось, простирался целые километры. Его кожа была гладкой, даже загар от бега без рубашки под осенним солнцем. Мышцы на его руках разбухли и напряглись, когда он открывал банку с горчицей, после он открыл серебряный ящик, чтобы достать нож, и открыл упаковку хлеба. Это были такие простые движения, но наблюдение за ним было действительно похоже на грязное и лучшее порно. Я любил его предплечья, любил его волосы, загорелую кожу и гору мышц.

Боже, что за мудак.

Я увидел, как он вытащил свой язык и облизнул губы. Его волосы были в беспорядке и тяжело лежали на его лбе. Когда я мельком глянул на его тело, я увидел одну реакцию, которую он никак не смог скрыть. Его член всё ещё сильно прижимался к его боксёрам.

Милостивый Иисус.

Я открыл свой рот ещё раз и, не глядя на меня, он слегка наклонился в мою сторону, чтобы его ухо было ближе к моему рту. Я глубоко вздохнул и зажмурился.

- Валер?

- Ты что-то сказал? - спросил он. - Я не очень хорошо слышу тебя.

Сглотнув, я прошептал:

- Пожалуйста.

- Пожалуйста что?

Пожалуйста, Валерка, иди нахрен, - хотел произнести я. Но кого я обманываю? Я хотел, чтобы он трахнул меня. Так что я сделал глубокий вздох и признался:

- Пожалуйста, Валерка, мне нужно это.

Крах произошёл ещё до того, как я полностью понял, что произошло: одним взмахом руки Валеры скинули всё с кухонного столика, и всё, что он взял из холодильника, с грохотом полетело на пол. Стекло разбилось, а нож слетел по плитке и врезался в плинтус. Валера поместил меня под собой, извиваясь, чтобы закрыть мою ротовую полость, засунув язык в мой рот, чтобы дать мне удовлетвориться его глубоким и освобождённым стоном.

Это больше не было игривым, нежным или осторожным. Одной своей рукой он держал меня над кухонным уголком из холодного мрамора, сильно нажимая на мою грудь. Второй рукой он раздвинул мои ноги шире и с нетерпением стянул с себя боксёры. И прежде чем я успел сказать, как сильно я его хочу, как жаль, что я его так подразнил – потому что я действительно сожалел, и что-то при наблюдении за ним дико и приятно испугало меня – он легко вошёл в меня так глубоко, а затем также быстро вышел, отлично двигая бёдрами и наказывая меня острой болью.

Уменьшая вес своей руки на моей груди, он схватил меня за ноги, встал на шаг ближе, раздвинув плечи, и попал в эту точку так глубоко, что я почувствовал его силу аж до самого позвоночника. Он провёл руками вниз по моим бёдрам, придерживая меня, пока трахал, запрокинув голову и испытывая своё удовольствие прямо сейчас. Уголок был достаточно крепким, чтобы выдержать силу наших движений, я подтянулся ещё повыше, сжимая края уголка, чтобы он смог войти в меня ещё больше. Этого не было достаточно; мне нужно было больше и глубже, и жёстче, и грубее. Он сказал, что я не смогу заниматься с ним этим в течение нескольких дней, и он знал лучше, чем кто-либо, что его прикосновения были единственной вещью – единственной – которая могла сохранить меня от расстройства в урагане стресса. Я должен был почувствовать его глубже внутри себя, чем когда-либо, и я был одержим идеей, что я так или иначе смогу сделать это.

- Господи, ты чертовски узкий, - простонал он, открывая глаза, и посмотрел на меня. - Как я могу удержаться от занятия сексом с тобой? Ты никогда не поймёшь, насколько мне это нужно.

- Тогда почему? - спросил я. - Почему, скажи мне, мы не можем?

Он наклонился, держа мои ноги и прижав мои бёдра плотно к груди.

- Потому что это единственный раз в моей жизни, когда я буду в состоянии остановиться и замедлиться, чтобы просто насладиться присутствием тебя рядом с собой.

Он сглотнул воздух, а затем облизал кожу на моей шее; его язык, его зубы, его прикосновения были, как огонь.

- Я не хочу всё время думать о том, где бы я смог остаться с тобой наедине в течение десяти или пятнадцати минут или часа. Я не хочу возмущаться всеми, кто будет заставлять держаться нас на расстоянии, пока мы будем праздновать, - сказал он, медленно задыхаясь. - Я одержим тобой, я одержим этим. Я хочу показать тебе, что могу сдерживаться.

- А что если это не то, чего хочу я?

Валерка зарылся лицом в мою шею и замедлился, но я знал его тело достаточно хорошо, чтобы догадаться, что он был просто на грани кончить и достигнуть точки невозврата. Он лёг напротив меня, обнаружив это место и ритм, который отвлёк меня от моего вопроса и заставил чувствовать тяжесть между ног.

Я оказался в ловушке под ним, и он начал ориентироваться на своё удовольствие, вставляя в меня и высовывая, трахая меня, пока я не обхватил его плечи или вонзил в него ногти, получая своё удовлетворение. Моя спина размякла, а столешница была такой твёрдой и холодной для моей спины, но его движения заставили меня не волноваться об этом. Я мог быть от этого в синяках, но это не имело значения. Я не хотел ничего больше, кроме того, чтобы валяться под ним, когда он был во мне, а после падал на меня.

Когда наступил мой оргазм, ощущением, захватившим моё тело, был серебристый трепет, размягчивший мою кожу, скользивший по мне, пока я не был уверен, что смогу справиться с ощущением полноты, и в то же время разорения. Я закричал, потянув его к себе с необходимостью чувствовать его полный вес надо мной.

Его движения ускорились и дико увеличились, после чего он изогнулся.

- Чёрт! - закричал он, его голос эхом отдался от сводчатых потолков, когда он кончил, замирая и вися надо мной. - Чёрт!

Несмотря на холод столешницы, мы были потные и запыхавшиеся. Валера приподнялся и продолжил двигаться, понемногу сбавляя темп. Как будто он не хотел останавливаться, даже если он и должен был, но он отодвинулся и посмотрел на покраснения моей кожи.

Он уже кончил, но казалось, будто бы ему не хватило этого. Вместо этого он был похож на хищника, который имел небольшой вкус и хотел насытиться тем, что лежало перед ним. Я любил эту его сторону: Валера, который, казалось, имел полный контроль и выглядел недовольным и невозмутимым при дневном свете. Его глаза были тёмными и почти не смотрели. Голодные руки касались нагретого трением места между моих ног, вверх по бёдрам, до моих пресса и груди, где он немножко подразнил мои соски. Его руки сжали мою плоть, чтобы уплотнить её для рта, когда он наклонился и начал сильно сосать мою кожу.

- Не останавливайся, - сказал я, а мой голос прозвучал тихо и хрипло.

Я провёл руками по его волосам, когда он затих, желая, чтобы мы оставались в таком положении всегда: я на спине на кухонном уголке, а он стоя и опираясь на меня.

Он глубоко вздохнул, прижав меня под своим весом. Вдруг мне показалось, что он истощён. Последние несколько месяцев он не только помогал мне с каждой стадией совместного проживания, но также делал всё, чем он мог оставить меня в здравом уме и это должно было тяготить его. Я залез пальцами в его волосы и закрыл глаза, наслаждаясь моментом, когда Валера был обычным смертным, мужчиной, который мог – и он действительно мог – уставать или нуждаться в нежности. Он был идеальным любовником, идеальным боссом, идеальным другом. Как ему это удалось? Я уверен, что иногда он хотел спокойную жизнь, мужчину, который не ругался с ним по каждому поводу. Крошечная нить сомнения протянулась по моей коже и добралась до мозга, остановившись, и мои губы расплылись в лёгкой ухмылке.

Валерка был перфекционистом, требовательным, упрямым и властолюбивым мудаком. Любой другой мужчина продержался бы с ним не более двух секунд, после чего он разорвал бы его на мелкие кусочки и выплюнул.

И, чёрт возьми, в некоторые дни я действительно хотел видеть перед собой податливого раба, но я никак не смог бы обменять своего прекрасного подонка, с улыбкой младенца.

Он стоял, целуя меня между яиц и членом и с неохотным стоном вылезая из них. Наклонившись, он взял свои боксёры и надел их, окидывая взглядом мою голую, мокрую кожу, перед тем, как посмотреть мне в лицо.

- Я закончу с поздравлениями и завяжу эти чёртовы конфетные ленты, - сказал он, проводя рукой по своему лицу. - Тебе стоит убраться на кухне, если ты хочешь чего-нибудь больше в постели, чем то, что произошло здесь.

- Э-э, нет, - запротестовал я, толкая его локтем. На кухне реально был беспорядок. - Я сделаю открытки сам.

- Ты уберёшь кухню, - сказал он серьёзным голосом. - И поторапливайтесь, Дениска. Горчица красит.

Какой же ты красивый, я признаюсь.
Я сладостной твоей хочу отрады.
И ниц я пред тобою преклоняюсь.
Взамен я не прошу твоей награды.

Свидетелями станьте Вы все люди.
Что судьбы наши взяв соединились.
И в нашей Вы любви нам будьте судьи.
Сердца забвенно наши, что забились.

Дождались изумлённо пламенея.
Испытывая счастья не колеблясь.
Душа его как будто Орхидея.
В таинственных руках моих согрелась.

И годы пусть пройдут с ним чередою.
И день нам каждый станет вдруг заветный.
В жару дождливой станешь мне водою.
Зарёю утром будешь мне рассветной.

Испьём с тобою счастья без остатка.
В богатстве или в бедности иль в блеске.
И будешь ты всю жизнь моя загадка.
На всём пути и жизненном отрезке.