Выхода нет. Любить

Валера:

Я провёл губами по его ключице до плеча. Переместив оба его запястья в одну руку, я медленно кусал и царапал зубами кожу Дэна. Скользя губами сверху вниз, от плеч к груди, свободной рукой я стал расстёгивать его джинсы. На сей раз я ни за что не упущу возможность полюбоваться его обнажённой задницей. Застёжка легко поддалась, и джинсы упали, порадовав дивным зрелищем, преследовавшим меня во всех грязных фантазиях.

Когда я взял в рот один розовый сосок, Дэн застонал, и колени у него слегка подогнулись.

— Ш-ш-ш, — прошептал я, прильнув к его коже.

— Ещё, — проговорил Дэн. — Сильнее.

Я приподнял его, и Дэн обхватил ногами мою талию. Наши тела прижались друг к другу ещё теснее. Я освободил его руки, и он немедленно запустил их мне в волосы, грубо притянув к себе. Чёрт, я обожал, когда Дэн это делал. Я прижал его к двери, но затем сообразил, что между мной и Дэном слишком много слоёв ткани — я хотел ощутить тепло его кожи, хотел полностью погрузиться в него и вдавливать в эту стену до тех пор, пока все остальные не отправятся спать.

Похоже, любимый прочёл мои мысли, потому что его пальцы яростно зашарили по моему телу и принялись торопливо выдёргивать тенниску из штанов, а затем потянули вверх, снимая через голову.

Сквозь открытое окно донёсся смех с веранды, и я почувствовал, как Дэн напрягся. Спустя долгую секунду его взгляд встретился с моим. Было ясно, что моя страстная шлюшка отчаянно подыскивает слова.

— Мы не должны этого делать, — заявил он, наконец, покачав головой. — Друг детства меня ждёт.

Он вполсилы попытался оттолкнуть меня, но я не ослабил хватку.

— А ты его в самом деле хочешь? — спросил я, чувствуя, как внутри закипает ревность.

Дэн не отвёл глаз, но и не ответил.

Я опустил его на пол и потянул к туалетному столику, встав прямо у него за спиной. Оттуда, где мы стояли, была отлично видна веранда внизу.

Я прижался к его обнажённой спине и прошептал на ухо:

— Ты его видишь?

Мои руки ласкали его плечи.

— Посмотри на него.

Я опустил руки ниже, на живот, на ткань слипов и на бёдра.

— Он заставляет тебя чувствовать это?

Мои пальцы, пройдя по внутренней поверхности бедра, нырнули в его слипы. Я хрипло выдохнул, ощутив, как там твёрдо, и просунул пальцы внутрь.

— Он когда-нибудь сможет заставить тебя так возбудиться?

Застонав, Дэн прижался ко мне бёдрами.

— Нет...

— Скажи мне, чего ты хочешь, — шепнул я снова в тёплую кожу плеча.

— Я... я не знаю.

— Посмотри на него, — повторил я, двигая пальцами. — Ты знаешь, чего ты хочешь.

— Я хочу ощутить тебя внутри.

Ему не нужно было просить дважды. Я быстро расстегнул брюки и, спустив их до колен, вжался в его ягодицы, а затем сжал его задницу и смял в руке слипы.

— Сорви их, — шепнул Дэн.

Ни с кем прежде я не вёл себя так по-дикарски, но с ним это было совершенно естественно. Я сильно дёрнул, и тонкие слипы легко разорвались. Я швырнул их на пол, провёл ладонями у него по спине и, скользнув пальцами по предплечьям, крепко прижал его ладони к столу.

Это было чудесное зрелище: Дэн стоял, согнувшись, с задранной выше пояса эрекцией и выставленной напоказ великолепной задницей. Направив член, я сразу вошёл глубоко, и мы оба застонали. Склонившись над ним, я поцеловал его в спину и снова шепнул: «Ш-ш-ш».

Снаружи опять донёсся смех. Там, внизу, сидел Димка. Димка, который был в принципе неплохим парнем, но который хотел отнять его у меня. Этой картины оказалось достаточно, чтобы я усилил толчки.

Его приглушённые стоны заставили меня улыбнуться, и я наградил его, ускорив темп. Какая-то извращённая часть меня ощутила злорадное удовлетворение, когда Дэн, подавившись, замолчал. Он задыхался, его пальцы отчаянно искали опору, а мой твёрдый член орудовал внутри него — и становился твёрже с каждой его попыткой издать хоть какой-то звук.

Глухо шепча ему на ухо, я спрашивал, хочет ли он, чтобы я его оттрахал. Я спрашивал, нравится ли ему, когда я говорю непристойности, когда я веду себя, как зверь, трахая его так сильно, что у него должны оставаться синяки.

Дэн выдавил «Да», а когда я начал двигаться ещё быстрей и сильней, стал умолять о большем.

Бутылочки и пузырьки на столе звенели и падали от наших толчков, но мне было начхать. Схватив Дэна за волосы, я потянул его к себе, прижав спиной к своей груди.

— Думаешь, он может заставить тебя чувствовать это?

Я продолжал вгонять в него член и одновременно заставлял смотреть в окно.

Я понимал, что падаю в пропасть. Стены рушились вокруг меня, ну и что с того? Мне нужно было, чтобы, лёжа сегодня ночью в постели, он думал обо мне. Я хотел, чтобы он чувствовал меня, когда закроет глаза и начнёт ласкать себя, чтобы вспомнил, как я его трахал. Свободной рукой я обхватил его грудь и принялся выкручивать соски.

— Нет, — простонал Дэн. — Такое — никогда.

Я просунул руку ему под колено и поднял ногу на стол, расширив вход, чтобы проникнуть ещё глубже.

— Ты чувствуешь, что сделан словно под меня? — прорычал я ему в шею. — Мне так хорошо. Когда пойдёшь вниз, я хочу, чтобы ты это помнил. Чтобы помнил, что ты со мной делаешь.

Ощущения становились слишком сильными, и я понимал, что уже близок. Я совершенно погиб. Я жаждал его, как наркотика, и это чувство поглощало все мои мысли. Взяв его ладонь в свою и сплетясь с ним пальцами, я поднёс обе наши — ласкающие, дразнящие — руки к его члену. Скользя внутри него, я застонал.

— Ты его чувствуешь? — прошептал я ему на ухо, раздвинув наши пальцы так, что они были теперь по обе стороны от моего члена.

Дэн развернул голову и всхлипнул мне в шею. Но мне нужно было, чтобы он молчал. Отпустив его волосы, я мягко прикрыл ему ладонью рот и поцеловал в разрумянившуюся щёку. Дэн что-то приглушённо выкрикнул, быть может, моё имя, а затем его тело напряглось и плотно сжало меня.

После того, как его глаза закрылись, а с губ слетел вздох удовлетворения, я занялся собой. Я начал двигаться быстрей, наблюдая в зеркало, как мои толчки заставляют его яйца подпрыгивать.

Оргазм прошёлся внутри меня раскалённой волной. Его рука, выпутавшись из моих волос, прикрыла мне рот. Зажмурившись, я отдался этой волне. Последние глубокие, мощные толчки — и я выплеснулся в него.

Я открыл глаза. Поцеловав ладонь Дэна, убрал его пальцы от лица и прижался лбом к его плечу. Снизу доносились безразличные голоса. Откинувшись назад, Дэн прислонился ко мне, и мы неподвижно простояли так несколько секунд.

Денис:

Щёлкнул замок. Валерка подошёл ближе — настолько близко, что его тёплое дыхание коснулось затылка.

— Позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне сделать что-нибудь.

Он понял. Он знал, что может мне дать: облегчение, удовольствие, возможность отвлечься перед лицом надвигавшейся боли. Я не ответил, так как понимал — ему не нужен ответ. Ведь я уже закрыл и запер дверь.

А затем я ощутил, как его мягкие губы прижимаются к моему плечу и скользят вверх по шее.

— Ты пахнешь... чудесно, — шепнул он, расстёгивая рубашку наверху, у шеи. — После этого я много часов пахну тобой.

Валера не добавил, хорошо это или плохо, а мне и не хотелось выяснять. Мне приятно было думать, что он пахнет мной и после моего ухода.

Опустив руки мне на бёдра, Валерка одним движением развернул меня лицом к себе и наклонился для поцелуя. На этот раз всё было иначе. Его поцелуй оказался нежным, почти просительным. Нет, нерешительности в нём не было — он никогда не был нерешительным, — но сейчас в прикосновении его губ чувствовалось куда больше обожания, чем ярости проигранной битвы.

Он стянул с моих плеч рубашку. Ткань соскользнула на пол, а он шагнул назад ровно настолько, чтобы прохладный воздух кабинета смыл его тепло с моей кожи.

— Ты прекрасен.

Прежде чем я успел прочувствовать всю мягкость и новизну этих слов, он ухмыльнулся — и, быстро поцеловав меня, сорвал слипы.

Тут мы уже ступили на знакомую территорию.

Я потянулся к его брюкам, но он посторонился, покачав головой. Затем просунул руку мне между ног, нащупав твёрдую и крепкую кожу. Его дыхание на моей щеке стало чаще, пальцы двигались одновременно осторожно и уверенно, а с губ слетали слова — грязные, но искренние. Он говорил мне, что я очень хорош и крайне испорчен. Что я чёртова шлюха и что ему со мной очень хорошо.

Он сказал, как сильно хочет услышать мой финальный крик.

И когда я кончил, задыхаясь и вцепившись в его плечи, то мог думать лишь о том, что тоже хочу ласкать его. Хочу, чтобы он так же потерялся во мне. И это привело меня в ужас.

Он оттащил пальцы, задев по дороге особенно чувствительный сейчас эпизод моего тела — головку и вызвав у меня невольную дрожь.

— Прости, прости, — прошептал он, целуя меня в шею, в подбородок, в...

— Не надо, — сказал я, отводя губы от его ищущего рта.

Эта неожиданная близость, вдобавок ко всему произошедшему сегодня, совсем ошеломила меня. Это было слишком.

Он прижался лбом к моему лбу на несколько мгновений, а потом кивнул. И внезапно меня пронзило осознание того, что я ошибся. Я всегда думал, что вся власть у него, а я абсолютно бессилен, но сейчас понял, что могу обрести над ним столько власти, сколько пожелаю. Просто надо набраться смелости и взять то, что по праву моё.

— Я уеду в эти выходные. Не знаю, когда вернусь.

Валера:

Я мгновенно пересёк разделявшее нас расстояние и положил ладонь ему на затылок. Притянув его к себе для поцелуя, я взглянул ему в глаза. В них светился безмолвный вызов. Ни один из нас не собирался отступать или признавать, что происходящее между нами — чем бы оно ни было — вне нашей власти. Или, быть может, мы оба только что это признали.

В ту секунду, когда наши губы встретились, я ощутил знакомую, раскатившуюся по телу дрожь. Сжав в кулаках пряди кудрявых волос, я закинул его голову назад и прижался всем телом. Пускай я делал это для него, но хотел сохранить полный контроль. Прижимая его к себе изо всех сил, я застонал — настолько идеально все изгибы его тела вписывались в моё. Мне хотелось утолить свою жажду, забыть и двигаться дальше, но каждый раз, когда я прикасался к нему, жажда становилась лишь сильнее.

Опустившись на колени, я сжал бёдра Дэна и придвинул его ближе. Мои губы скользнули по поясу его штанов. Задрав майку, я покрыл поцелуями каждый дюйм обнажившейся кожи, наслаждаясь тем, как от моего прикосновения напрягаются мышцы. Подняв голову, я запустил пальцы под резинку штанов. Закрыв глаза, Дэн прикусил нижнюю губу. Я ощутил, как в предчувствии того, что я собираюсь сделать, твердеет мой член.

Затем я стянул с него штаны. Кончиками пальцев я провёл по его ногам сверху вниз, и кожа Дэна покрылась мурашками. Зарыв руки в мои волосы, он сильно дёрнул. Зарычав, я откинул голову и взглянул на него снизу вверх. Я нащупал край его тонких слипов, остановившись на узких бёдрах Дэна.

— Они почти слишком хороши, чтобы рвать их, — сказал я, закручивая одну сторону вокруг другой. — Почти.

Я быстро дёрнул, и слипы легко разорвались. Смяв синею ткань, я засунул её в карман. Меня снова охватило нетерпение, и, быстро освободив одну его ногу, я закинул её себе на плечо и принялся целовать крепкую кожу с внутренней стороны бедра.

— О чёрт, — выдохнул Дэн, зарывая пальцы в мои волосы. — Пожалуйста.

Сначала я потёрся носом, а потом начал медленно облизывать его член. Дэн, крепко схватив меня за волосы, задвигал бёдрами. При этом он хрипло шептал что-то неразборчивое. Увидев, насколько он не может себя контролировать, я осознал — Дэн столь же бессилен против этого, как и я сам.

Он злился на меня так сильно, что отчасти не прочь был бы обвить ногой мою шею и придушить меня — но, по крайней мере, он позволял мне сделать для него кое-что на порядок более интимное, чем простой перепихон. На коленях стоял я, но именно Дэн был беззащитен и уязвим. А ещё он был тёплым, твёрдым и таким же сладким на вкус, как и с виду.

— Я мог бы съесть тебя целиком, — прошептал я, отстранившись, чтобы взглянуть ему в лицо.

Затем, поцеловав его в бедро, пробормотал:

— Было бы намного лучше, если я мог бы разложить тебя где-то — к примеру, на столе в конференц-зале.

Улыбнувшись, Дэн дёрнул меня за волосы, вновь прижимая к себе.

— Мне и так хорошо. Не смей останавливаться.

Я почти признался вслух, что не могу и не собираюсь даже пытаться, но уже вновь потерялся в аромате его кожи. Мне хотелось запомнить все его мольбы и проклятья, зная, что я послужил их причиной. Я застонал, вжавшись губами в его тело — и Дэн вскрикнул и изогнулся, подавшись ближе. Введя в него два пальца, я надавил ему на бёдра, заставляя войти в общий со мной ритм. Он начал двигаться, сначала медленней, прижимаясь ко мне, а затем всё быстрее. Я почувствовал, как напрягается его тело: ноги, живот, пальцы, в моих волосах.

— Уже почти, — пропыхтел он.

Его движения стали более резкими, хаотичными и несдержанными, да и сам я начал терять контроль. Мне хотелось кусать его и сосать, погрузить пальцы поглубже и совершенно свести его с ума. Меня беспокоило, не становлюсь ли я слишком груб, но тут его дыхание стало отрывистым, а затем перешло в неразборчивые стенания. Когда, выкрутив запястье, я вошёл в него глубже, Дэн закричал и замер на трясущихся ногах, охваченный оргазмом. Поглаживая его бедро, я медленно опустил его ногу — осторожно, на случай, если ему захочется меня пнуть. Поводя пальцами по губам, я наблюдал за тем, как его взгляд вновь обретает осмысленность. Дэн оттолкнул меня и быстро поправил одежду. При этом он не сводил глаз с меня, а я по-прежнему стоял перед ним на коленях. Реальность возвращалась вместе с голосами людей, обедавших за стеной. Эти голоса мешались с шумом нашего тяжёлого дыхания.

— Ты не прощён, — заявил Дэн и нагнулся за рубашкой.

Затем отпер дверь и вышел, не сказав больше ни слова.

Глядя, как дверь закрывается за ним, я медленно встал на ноги и попытался понять, что тут произошло. По идее, мне следовало прийти в ярость, но вместо этого уголок рта вздёрнулся в улыбке. Всё это было настолько нелепо, что я почти расхохотался.

Проклятье, Дэн снова это сделал. Обыграл меня на моём же поле.

Нынче рано осыпались клёны,
И берёзы сменили наряд -
Им бы хвастаться платьем зелёным,
А они в позолоте стоят.

Растеклись по низинам туманы,
Расплескались парным молоком,
Дождевых облаков караваны
Распластались пуховым платком.

Раскричались не к радости птицы,
Расшумелась воронья артель,
Словно знала, что завтра ложиться
Суждено мне в пустую постель.

И никто не прибьётся к порогу,
Только ветром разбросанный сор,
Только осень глядит на дорогу,
Опёршись на дырявый забор...