Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Беспризорники пустой дороги

Будильник, зазвонивший, как всегда не вовремя, оборвал мой сон на самом интересном месте. Чёрт, ещё миг и я навсегда забуду красивую блондинку - пухлые губы, что были так близко и жаждали целовать меня - но кому есть до этого дело? Телефон, ритмично вибрируя на столе, разрывался от гитарных рифов Кирка Хэммета и хриплого вокала Хэтфилда.

As I watched my mother die, I lost my head
Revenge now I sought, to break with my bread

- Исмаэль, - жалобно скуля, надеюсь, что брат где-то неподалёку. Но тишина явно свидетельствует об обратном. - Проклятие, Исми, ты здесь? – повторяю, так и не решаясь открыть веки. Адов будильник ни на секунду не замолкает.

Taking no chances, you come with me
I'll split you to the come, help set you free

- Исмаэль! - стараясь докричаться брата, всё же открываю глаза.

Яркий солнечный свет, заливающий комнату, немыслимо раздражает. Почему в таких мотелях нет нормальных плотных занавесок? Сомневаюсь, что клиенты подобных помоек любят пробуждаться от лучей, бьющих прямо в зенки. Не дождавшись ответа, заставляю своё тело подняться с кровати, жутко неудобной и короткой, но нечего жаловаться - это единственный мотель, что мы сумели найти в поздний час. Не скажу, что промятый матрас чем-то лучше сиденья моей «детки», но Исмаэль всё-таки настоял на ночёвке в нормальной постели. Ну и ладно, он имеет право раз в неделю, как следует выспаться.

Потерев ладонями лицо, я шумно выдыхаю. Воздух в номере сухой; пыль повсюду - здесь давно не делали влажной уборки, если делали когда-либо вообще, однако, мы с братом не привередливые. Дотянувшись до осточертевшего телефона, почти с первой попытки нажимаю кнопку отбоя, дабы отложить истязания вокалиста «Металлики» ещё на десять минут.

«Надо избавиться от привычки ставить будильник на семь утра», - каждое утро себе это повторяю, и каждый вечер опять устанавливаю треклятое время. Лениво потянувшись и размяв шею, встаю. Последняя порция виски была явно лишней. Башка трещит от боли и, кажется, сейчас разорвётся на сотни маленьких кусочков, разлетится по комнате сотнями кровавых осколков. Живо представив себе заляпанные кровью стены и очень удивлённого Исмаэля, я, еле передвигая ноги, иду в ванную. Прикладывая последние усилия, заглядываю в грязное замыленное зеркало и глупо пялюсь на своё отражение.

Залёгшие под красными глазами тени смахивают на неудавшийся грим вампиров из «Братства», а трёхдневная щетина придаёт потрёпанной физиономии ещё более жалкий вид. Подойдя к умывальнику и открутив заржавевший кран, жалостным скрипом умоляющий о замене, опускаю руки под холодную проточную воду и, набрав её полные ладони, подношу к лицу. Ожидаемого облечения это не приносит, но прохлада на доли секунды возвращает чувствительность моей коже. Повторяю процедуру, но теперь обливаю уже всю голову; стряхиваю оставшиеся капли с волос и, последний раз глянув в зеркало, иду назад в комнату.

Меня мутит, а желудок сжимается, как любимый эспандер брата. Наверное, стоило поблевать, но виски уже давно всосалось, а последний приём пищи пришёлся на позавчера, так что вряд ли из этого что-то получится. Плюхнувшись обратно в кровать с надеждой урвать ещё часик-полтора, я расстёгиваю ремень на джинсах, которые вчера был не в состоянии снять, но моё приготовление ко сну нарушает Исми. Он вваливается в номер с двумя пластиковыми стаканами - судя по приятнейшему аромату, кофе - и бумажным пакетом с надписью «Аппетитные рёбрышки Быка».

- Утро доброе, - нелепо улыбаясь, протягивает мне «нектар бодрости». - Как спалось? – чисто из вежливости спрашивает, ведь мою отключку и сном не назовёшь. - Я не помешал? – косясь на расстёгнутую ширинку, которую я торопливо застёгиваю, он отводит взгляд.

- Нет, - хрипло отвечаю ему. Наверное, вчера сорвал голос. Немного прочистив горло, добавляю. - Спасибо, - и, выхватив кофе, жадно отхлёбываю тёплый напиток. - То, что ты сказал, - в голове гудит то ли от похмелья, то ли от воспоминаний о том, что вчера в порыве гнева прокричал брат, - это ведь было не серьёзно?

Я знаю, что хочу услышать, и жду этих слов с замиранием сердца. Исмаэль отходчивый, он поворчит, понудит и успокоится, проглотив обиду. Так было всегда. Ведь я - единственное, что осталось у него; как и он - у меня. Младший давно хотел нормальной жизни: поступить в колледж, обзавестись подружкой, собакой и прочее, но мы – Русики, а Русики не могут жить нормальной человеческой жизнью.

Так уж сложились обстоятельства.

- Нет, я действительно уеду, - вижу, с каким трудом даются ему эти слова. Видать, заигрался совсем. - Валера, - он присаживается возле меня. - Я больше не хочу так жить. Не хочу прятаться, убегать, не хочу вздрагивать при виде полицейской машины или заслышав вой сирен. Думаю, что мы и так сделали достаточно, не вижу больше смыла...

- Чёрт, Исми, - я срываюсь с места. - Перестань нести эту херню!

Разворачиваюсь к нему.

- Мы команда. Мы столько пережили вместе, ты не можешь вот так просто всё бросить. Бросить меня, - уверенный, что брат одумается, я с вызовом смотрю ему в глаза.

- Я не бросаю тебя, - он мотает головой и, медленно поднявшись, подходит ко мне, - я бросаю всё это, - обводит рукой номер. - Это не жизнь. Наша мать не желала бы для нас такого.

Его голос дрожит.

- Наша мать умерла, отдав свою душу проклятому Богу! - уже кричу я, не совладав с собой.

- Двадцать четыре банка, Валерка, мы за восемь лет ограбили двадцать четыре банка. Разве этого не достаточно? – тоже срывается Исми.

- Да, ты прав, этого предостаточно, - сверлю его взглядом. - Вот как ты ценишь жизнь наших родителей.

- Отец сам стремился к этому, - уже спокойно говорит Исмаэль, при этом выражение его лица молит остановиться, не бередить старые раны.

- Он хотел отомстить людям, которые разрушили жизнь его семьи.

- Это он лишил нас жизни.

Исми очень уж убеждён в своей правоте, и я не выдерживаю. Поставив стакан с кофе на стол, с размаха бью его в челюсть, не особо задумываясь о последствиях, - слишком много злости накопилось в душе. Брат и не думает отвечать. В его глазах смирение и сожаление. Ненавижу, когда он так смотрит на меня, но разжимаю кулак, обида отступает.

- Не смей так говорить об отце, - добавляю, немного поутихнув. Исмаэль прекрасно знает, что я не терплю подобных разговоров, он словно нарочно задевает меня за живое.

- Валер, его убили в перестрелке при ограблении. Нас ждёт та же участь.

Исмаэль пытается меня напугать?

- Он прикрывал меня, - напоминаю я. - Ты сам прекрасно знаешь, что он подставился под пулю, предназначавшуюся мне. Это я должен был умереть.

Ему нечего возразить, а я ликую. Молчание длится считанные секунды.

- А что, если твою пулю словлю я? Ты до сих пор не можешь простить себя из-за отца, а с моей смертью сможешь смириться?

- К чему ты клонишь? - мрачнею, на мгновение представив, что потеряю Исмаэля.

- Лично я не переживу, если при очередной перестрелке ты станешь мишенью, - он осторожно касается моего плеча. - Да, ты скажешь, что мне нечего волноваться, все там будем, но я не хочу чтобы ты был ТАМ раньше времени, чтобы ты был там раньше меня. Я не могу каждый раз рисковать твоей жизнью, а ты можешь рисковать моей?

- Пустой трёп, - фыркаю в ответ, - сам знаешь, что ты единственный в мире человек, за которого я приму смерть, и единственный, кого не могу потерять, - развернувшись, ищу взором куртку, хватаю кожанку и, бросив на Исми злой взгляд, говорю. - Последнее дело. Ты пойдёшь со мной? – произносить это больно - слова застревают в горле, царапая словно репейники, не желая выходить наружу.

Исмаэль устал. Смотрит на меня, чуть вскинув брови. Я знаю, что он согласится, но от этого не легче.

- Сити-Групп Центр-Банк, Санкт-Петербург, - вполголоса произношу заветное название. Сердце этого прогнившего чудовища.

- Мы не сможем обойти их систему безопасности, - Исмаэль с досадой качает головой. - Это нереально.

- Возьмём заложника, - я уже давно продумал план.

- Мы не берём заложников.

- А ещё не кидаем партнёра, - замолкаю, наблюдая реакцию младшего. – Всё меняется, Исми, - невесело хмыкаю, набросив куртку на плечи. - Последний раз, а дальше... Ты получишь то, чего хочешь – нормальную жизнь, - открываю входную дверь.

- А чего хочешь ты? – Исмаэль надеется меня образумить.

- Забрать всё до единого цента из их хранилища, - сказав это, выскальзываю на улицу.

- Валерка, - Исмаэль порывается идти за мной, но останавливается. - Это плохая идея, - он бессильно роняет руки.

- Знаю, Исми.

Пристально смотрю на него. Я должен услышать ответ.

- Это безумие. Надо проработать план и... Я с тобой, - брат сдаётся. Он по-прежнему готов поддержать меня. А способен ли я принять его выбор?

На секунду вообразив возможность дальнейшей «охоты» без Исмаэля, вздрагиваю.

- Вот и чудненько, - стараясь выглядеть равнодушным, захлопываю за собой дверь.

Солнечно, но холодно и сыро - виной тому близость океана. Утренняя влага забирается под куртку и я, поёжившись, застёгиваю кожанку. На стоянке, покрытая мелкими капельками росы, стоит моя «детка». Улыбаюсь. Сейчас я просто сяду в удобное потёртое кресло, заведу мою малышку и под мелодичный рокот мотора покатаюсь по городу, а после зайду в первый попавшийся бар и нажрусь хорошенько, чтобы и не вспомнить обо всём этом.

Санкт-Петербургское солнце в зените напоминает молчаливого надзирателя в аду. Невыносимая жара разлилась по городу - от пекла плавится асфальт. Воздух, наполненный выхлопными газами вперемешку с запахами дорогого парфюма и сигарет, - густой и неподвижный. Невский даже в такую пору кишит людьми, которым чужд инстинкт самосохранения. Подрастеряв остатки здравого смысла, они вылезли из кондиционируемых домов и офисов на улицы. Близился полдень.

Чёрный кузов машины накалён до такой степени, что сидеть внутри невозможно. Хлебнув тёплое пиво, глотаю через силу.

- Тёплое пиво хуже мочи, - раздаётся голос брата. Он сидит рядом, изучает карту района.

Я бросаю взгляд на циферблат «Suunto Advizor». Без четырёх минут час - время тает, как кусок масла. Ощущаю приятное волнение. Люблю это чувство ожидания, оно несравнимо ни с чем. Через считанные мгновенья мы войдём вон в те раздвижные двери из стекла и пластика, и десятки пар глаз будут прикованы лишь к нам. Страх и Восхищение тоже, не без этого. Их души, их сердца на шесть минут будут принадлежать только нам. Их самое заветное желание - «остаться в живых» - будет адресовано не президенту, ни армии РФ или Санта-Клаусу, а нам с братом. Такая мысль приятно будоражила и приносила наслаждение не меньшее, чем шелест новых купюр.

- Будь осторожен, - Исмаэль нарушает мои раздумья. - Никто не должен пострадать.
Смотрю на него. Конечно, я буду осторожным. Он уже откровенно задолбал со своими «предупреждениями». Говорю:

- Нам пора, - и выхожу.

Делаю несколько шагов вперёд, скользнув рукой по раскалённому крылу «красотки». Полуденное солнце ослепляет, отражаясь от глянцевой поверхности «детки»; на минуту все цвета блекнут, мир вокруг становится мутным и невыразительным. Я, сощурившись, прикладываю ребро ладони ко лбу, пытаясь вернуть зрению чёткость. Хлопок двери позади меня указывает на то, что срок подошёл - Боря подал Исмаэлю знак. Давний друг семьи, он уже много лет помогает Русикам, после той перестрелки заменив нам отца. На нём - координирование операции и отвлекающие манёвры. Согласно плану, ровно в 12:52, в главный филиал Сити-Групп поступит анонимный звонок, и «доброжелатель» предупредит их о возможном террористическом акте и бомбе, которая заложена где-то в здании.

Я ещё раз сверяю часы и одёргиваю рукава белой рубашки с эмблемой «Департамента Полиции города Санкт-Петербурга» на плече. На всё про всё у нас есть шесть минут – время, по истечению которого разморенные зноем стражи порядка соберут мозги в кучку и прикатят на место преступления. Звонки о возможном теракте каждый день поступают в полицию, и правоохранительные органы не очень спешат выезжать на подобные вызовы, тем более, в такое пекло, что даёт нам с братом лишние три минуты. Исмаэль касается моего плеча и я вздрагиваю. Мысль о том, что это последний раз, наконец, обретает реальность. Липкий страх обволакивает тело, оккупирует мозг, играя на моей решимости, но я стараюсь совладать с собой. Не смотреть на него, не думать, а иначе мы потерпим поражение и из охотников превратимся в жертву. Главное в этом деле хладнокровие, и я, отбросив эмоции, шагаю вперёд. Исми идёт за мной.

Мы должны выглядеть уверенно, не вызывать подозрений. Поднявшись по ступенькам, прохожу через стеклянные двери и озираюсь. Народу немного – это хорошо. Неподалёку от входа в гордом одиночестве стоит охранник – коллеги отправились на обед. Он вооружен, но не спешит выхватить пистолет при виде меня, пока.

- Департамент Полиции города Санкт-Петербурга, отдел по борьбе с терроризмом, - громко и чётко произносит Исмаэль.

Все взоры прикованы к нему, это даёт мне преимущество. Я, опустив голову, натягиваю на лицо карнавальную маску и спешу к охраннику.

- И это ограбление, - улыбается Исмаэль, молниеносно надевая такую же маску. Люблю видеть его «в деле» - настоящий охотник.

Люди не запоминают наших лиц, а «портреты по описанию» мало походят на физиономии Русиков. Боря уже позаботился о камерах слежения – полицию ждёт знакомая картинка, вернее, её отсутствие.

Охранник хватается за кобуру, но слишком поздно. Ощутив холодное дуло моего ствола у себя между лопаток, он замирает. Я отбираю его оружие.

- Умница, - шепчу ему на ухо. Он напряжён и тяжело дышит. - Если будешь паинькой, вернёшься домой обосравшимся, но живым; если же нет – умрёшь героем, - продолжаю я и, случайно задев губами кожу на его шее, ощущаю на языке солёную влагу. Испугался – хорошо. Коли не дурак, не станет выёбываться. Вижу кольцо на пальце левой руки – парень будет слушаться; а неряшливая розовая фенечка со странным именем «Дэн», выплетенным голубенькими ниточками, развеивает последние сомнения. – Ты же не хочешь, чтобы твоей жене разбили сердце звонком со службы? Да и с мальцом своим, наверное, ещё не прочь свидеться. Ты ведь с ними даже не попрощался.

Передёргиваю затвор – это добавляет моим словам веса.

- Не надо, - вырывается у него.

Чувствую его страх; его желание жить передаётся и мне. Я хватаю мужчину за шиворот и тяну на себя.

- Мы немножко поиграем, а потом я отпущу тебя домой, - в этот момент Исмаэль с управляющим банка проходят вглубь хранилища, где несчастный бюрократ наполнит наши сумки деньгами. Моё дело запугивать толпу и следить за временем.

Несколько раз стреляю в потолок. Кое-кто вскрикивает, но большинство молчат - они все видели фильмы об ограблении и знают, что инициатива наказуема. Мы воруем не у них, а у банка. А «большие боссы» надёжно застрахованы.

Люди заворожённо следят за каждым моим действием. Напряжение разливается в воздухе и я приказываю всем лечь на пол и не двигаться. Вновь смотрю на циферблат: ещё три минуты, но я уже слышу далёкий вой сирен. Наверное, кто-то успел нажать на «тревожную кнопку» - это означает, что наше время на исходе.

- Пора! – кричу я, но Исмаэль, похоже, не слышит.

Главное не паниковать, всё будет хорошо. Прижимаю к себе охранника, прикрываясь им неизвестно от чего. Секунды бегут, а Исмаэль застрял в хранилище.

- Чёрт бы его побрал, - начинаю волноваться. Сирены гудят всё ближе. Интересно, Спецназ они тоже вызвали?

- Он не слышит тебя, в камере звукоизоляция, - внезапно произносит охранник.

- Пойдём со мной, - тащу мужчину за собой. В случае чего, он наш билет на свободу.

Я рискую, покидая свой пост, но что поделаешь? Пройдя длинный коридор, нахожу железную дверь – вход в хранилище. Внутри обнаруживаю Исмаэля, внимательно наблюдающего за управляющим.

- Пора, - повторяю я. Брат молча кивает и, забрав растолстевшие сумки, выскальзывает из хранилища.

Обменявшись взглядами, мы торопимся к выходу, минуя главный холл. Вой сирен терзает нервы, но я твёрдо верю, что копам нас не достать. Ощущение эйфории накатывает, и я теряю бдительность. Охранник всё же отваживается сыграть героя: развернувшись, ударяет меня по руке... Что он о себе вообразил?! Растерявшись, хватаю его за рубаху, но ему удаётся отпрыгнуть. Вместе с моим пистолетом... Спустя мгновение звучит громкий выстрел, и острая боль пронзает моё плечо. Поймав удивлённый взор брата, зажимаю рану; тёплая кровь капает на пол. Мне нужно вернуть оружие. До дверей всего лишь пара метров, но, к нашему несчастью, две полицейских машины уже остановились возле банка.

- Валера, - Исми испугано смотрит на меня.

Я мотаю головой.

- Охранник, - напоминаю ему.

Исми знает свою роль. Бросив сумки на пол, он кидается вдогонку за парнем, собирающимся покинуть здание. Настигает и отбирает мой пистолет. Всё это он проделывает очень быстро и ловко.

- Ты - идёшь с нами, - говорит Исмаэль, вдавливая дуло в висок шустрика.

Тем временем ещё две машины прибывают на место. Полицейские встают на изготовку, укрытые своими автомобилями. Они ждут спецподразделение. Кажется, нас «признали».
Младший, волоча с собой заложника, подходит ко мне.

- Ты как?

- Жить буду, - сухо отвечаю, стараясь игнорировать боль, пульсирующую в руке. - Нам надо уходить.

Мы движемся к дверям. Вместе, абсолютно синхронно.

Снаружи раздаются крики: «У них заложник. Не стрелять!».

План работает, и мы выходим на улицу. Медленно и осторожно проходим мимо патрульных машин. Стрелки пропускают нас – жизнь заложника на первом месте, - и у нас появляется фора.

- Дайте нам уйти, и он будет жить, - ясно и чётко произносит Исми.

Подходим к машине, и я сажусь за руль. Брат лезет на заднее сиденье, толкая перед собой чёртового охранника.

- Сможешь управлять? – спрашивает он.

- Да, - я ударяю по газам.

В воздухе резко пахнет палёной резиной. «Детка» срывается с места, оставляя охотников на нас позади.

Странно, но никто не едет за нами. Через несколько кварталов по-прежнему тихо. Свернув в подворотню, я останавливаю машину. Стягиваю маску. Рана болит жутко, а кровотечение продолжается. Я вываливаюсь наружу, открываю пассажирскую дверцу и вытаскиваю заложника.

- Сукин сын, - швыряю говнюка к стене одной рукой, - ты больше никогда не увидишь своих родных, - вцепляюсь ему в горло. - Герой грёбаный, - отпускаю его, достаю свой ствол и тычу им в его челюсть. - Всё, я выключаю свет.

Внезапно вмешивается брат. От потери крови реакция у меня замедленная, и забрать мой «глок» ему не составляет труда.

- Мы не убиваем людей, - жёстко отсекает он, сверля меня фирменным «Исмаэлевым взглядом».

- Мы потеряли деньги. Наш план насмарку, а я вне кондиции. Из-за него, - указываю на побелевшего мужика.

- Валер, у нас нет на это времени. Нужно убираться отсюда, а тебе - обработать рану, - словно подтверждая его слова, вой сирен эхом разливается по кварталу.

Я неохотно соглашаюсь. Исми, как всегда прав, а я поддался эмоциям. И он ещё хочет всё бросить... Да у него талант, чёрт его дери!

- Что с ним делать?

- Мы не можем его отпустить. Он видел наши лица, слышал имена.

- Блять! - снова вскипаю, но момент упущен. Теперь Исмаэль будет начеку и не подпустит меня к заложнику.

- Возьмём его с собой, дальше что-нибудь придумаем, - брат хватает охранника и снова заталкивает в салон машины.

- И долго ты намерен с ним возиться? – интересуюсь я.

- Валер, если мы высадим его на обочине, он сдаст нас с потрохами, - когда Исмаэль волнуется, его голос понижается до неуловимого шёпота. - Мы не сможем выйти из игры, они не оставят нас в покое, - последнюю фразу приходится читать по губам.

Он надеется обнаружить в моих глазах понимание - наивный. Но до меня начинает доходить, что хренов бойскаут - ключ к примирению с братом. Исми не уедет, он не оставит меня с ним, ведь я тут же разнесу мудаку мозги. Это мой шанс. Моя фора.

- Нас? – переспрашиваю, стараясь не сиять довольной мордой.

- Пока мы не разберёмся с этим, я никуда не денусь, - выдавливает он.

Меня не так-то легко развести на сочувствующую мину - я показываю то, что чувствую. И Исмаэль это видит. Но он скован обстоятельствами, как и я. Как все мы.

Однако всё наладится, я уверен. Остаётся лишь придумать, что делать с этим Дэном...

Уже много лет подряд, сразу после «охоты», мы едем отсидеться в этом месте. Невзрачный мотель с непонятным названием «Тринадцать» на выезде из Петербурга принадлежит старому другу Бори – кавказцу Руфусу, который не задаёт лишних вопросов, а, в случае необходимости, прикрывает наши задницы. Почему именно здесь? Наверно, из-за низкой плотности населения. Народу здесь чуть больше, чем на Луне, но перспектива жить у чёрта на куличках нас с братом совсем не привлекает. Мы никогда не останавливаемся в городах с миллионными счётчиками – небезопасно. Тихие улицы, захолустные кафешки, паршивенький кинотеатр, и если месяц спустя тебя никто не сдал легавым, сливаешься с толпой и становишься одним из жителей рабочего посёлка. Меньше народа – больше кислорода.

Со вздохом облегчения покидаю шумный сельский бар «Миллион улыбок». Бездарный закос под Шанайю Твейн в исполнении пухленькой краснощёкой сельской доярочки вполне соответствует классике кантри, но мои нервы не железные, и едва досмотрев конкурс мокрых маек, я решаю отбыть, захватив пакет с гамбургерами и паллет пива. Хоть и не отказался бы позвать с собой Машку или Шурку - или их обеих.

Довольно улыбнувшись, слегка поддёргиваю рукав рубашки - на коже красуется выведенный неаккуратным почерком номер сестричек. До нашего мотеля недалеко, и я топаю пешком, чтобы избавится от запаха табачного дыма и трезвона в башке.

Стук в дверь среди ночи уже не настораживает Исмаэля, и он, предварительно поинтересовавшись, не охренел ли я, отпирает - заспанный и угрюмый.

- Валер, научись брать с собой ключи, я те не дворецкий, - сонно бубнит верзила, еле продрав глаза, и бредёт в одну из двух спален. – Полвторого же, - судя по глухому стуку, заваливается в постель.

- Детское время, - в ответ кричу я. Давненько у меня не было такого хорошего настроения. Спать совсем не хочется, но местные рожи задолбали по самые помидоры, так что идея смотаться в следующий ночной бар умирает в зародыше.

Пересекаю прихожую, по совместительству гостиную, и осторожно перешагнув цепь на полу, проскальзываю в ванную. Умывшись, иду назад, но, забыв о преграде под ногами, спотыкаюсь и падаю.

- Чёртовы цепи, - кряхчу, пытаясь подняться. - Дьявол, живём будто со львами, - наконец-то приняв вертикальное положение, сверлю взглядом спинку дивана.

- Прости, - раздаётся шёпот, и спустя секунду появляется взъерошенная шевелюра охранника.

Ну что ж, выбора у меня нет. Клацаю выключателем, и комнату заливает тёплый желтоватый свет. Обхожу диван и становлюсь перед НИМ.

- Жрать будешь? - спрашиваю, ни на секунду не забывая о том, кто передо мной.

Его глаза блестят, как у ребёнка, готового к приключениям.

- Гамбургеры? – возвращаюсь за пакетом, который оставил возле дверей. Общение с заложником - обязанность Исмаэля; мне-то не о чем с ним разговаривать, разве только на тему того, как он хочет попрощаться с жизнью, но поздний час и приподнятое состояние духа, толкают меня на этот бессмысленный диалог. - Лучшие гамбургеры в округе, по крайней мере, так сказала официантка, а я не сомневаюсь в словах создания, обладающего четвёртым размером груди, - судя по ошеломлённому виду, чувак не то, что не оценил мою шутку, но даже не понял её. Зато глупо улыбнулся, чтобы не злить меня.

- Так и будешь молчать? – смягчившись, добавляю я. Болтать с самим собой не очень-то весело.

- Я люблю гамбургеры, - робея, отвечает он. - Моя любимая еда.

- Я думал, что все окольцованные едят только недожаренные стейки под соусом барбекю, в компании отпрысков и чудаковатых соседей, - я почерпнул эти глубокие знания о женатом образе жизни из второсортных фильмов. Больше неоткуда было.

- Наверное, - мужчина вздыхает. - Я не слишком силён в институте семьи.

Как так? Я был уверен, что взял женатика. Протягиваю гамбургер, который наш узник принимает с удовольствием.

- А твоё кольцо, оно разве не обручальное? – смотрю, как он впивается в булку и с аппетитом жуёт - голодный. Исми поди-ка замучил его своими салатиками.

- Это подарок, - заложник прячет руку. Ну и хер с ним, я же не баба, чтобы в чужом дерьме копаться. - Пиво? – предлагаю ему.

- Я не пью алкоголь, не вижу смысла. Дурман быстро развеивается, а похмелье словно одна из египетских казней.

- Можно пить регулярно, тогда нет проблем.

- Если кто-то регулярно пьёт, значит, у него проблемы.

- Ну и какие проблемы у меня? - это становится интересным. Я присаживаюсь рядом и, откинувшись на спинку дивана, откупориваю бутылку.

- Вы вообще не очень нормальные, - он замолкает под моим взглядом. - Самую малость.

- Продолжай, - я киваю.

- У тебя проблемы с доверием. И ещё - одиночество, - искренне, но не слишком уверенно сообщает он. Трёп по душам явно не его конёк.

- Если ты имеешь в виду цепь, то напоминаю - ты наш заложник; ты стрелял в меня. С какой стати мне тебе доверять?

- Ты не доверяешь брату, боишься, что он бросит тебя.

- Не твоё дело, - цежу сквозь зубы, подымаясь с дивана. - Ты ничего о нас не знаешь.

- Я не хотел тебя обидеть, - с сожалением говорит он.

- Почему ты решил, что я ему не доверяю? – его слова задели меня.

- Ты никогда не берёшь с собой ключи, что обязывает Исмаэля оставаться в номере; ты не говоришь, когда вернёшься, и каждый раз приходишь в разное время, будто проверяешь его. Твердишь о том, как сильно желаешь покончить со всем этим, а сам постоянно зависаешь в барах. Тебя всё устраивает, ведь Исмаэль рядом. Но это неправильно. И потом, вы не сможете удерживать меня вечно.

- Думаешь, всё знаешь и всё видишь, - надвигаюсь на него и толкаю в грудь, придавив к диванной подушке. - Отпустить тебя - не единственный выход из положения, - другой рукой достаю из-за пояса охотничий нож и приставляю к горлу человека. - Я могу просто убить тебя, – провожу лезвием по бледной коже, оставляя неглубокую царапину на шее, тут же окрасившуюся кровью.

Вид у него самый смиренный – близость ножа не пугает. Он излучает умиротворённость и словно светится изнутри. Странное ощущение, что мои действия неправильные, настигает внезапно, и я отдёргиваю руку.

- Твой брат отдал мне это, - на моих глазах он лезет в карман и достаёт ключ на маленьком металлическом кольце. - Он сказал, что я могу уйти сегодня ночью, когда ты уснёшь.

Я не верю - Исми и вправду решил отпустить его?! Почему он готов загреметь в тюрягу, лишь бы не оставаться со мной?

- Я не сдам вас, - убеждённо произносит охранник, но мне плевать. Плевать на него, плевать на полицию, на срок, который светит нам обоим - в голове бьётся мысль: «Как он мог?!». Он предал меня, предал нас.

- Исми, – зову я.

О чём с ним говорить? Я думал - всё наладится; думал, что он остепенится.

- Исмаэль! - срываюсь на крик.

- Чего тебе? – брат вываливается из комнаты, но увидев оружие и порез на шее заложника, быстро приходит в себя. - Брось нож, Валера. Совсем голову потерял?

- Ты хочешь его отпустить? – напрямик спрашиваю. - Хочешь меня подставить?

- Валера, - его взгляд блуждает между мной и охранником, рот искривляется в гримасе разочарования. - Ты всё неправильно понял.

Чёрт, Исми, ты держишь меня за дурака?

- Ты же трындел, что он сдаст нас первому патрульному, - ору я, забыв о соседях и осторожности.

- Не сдаст, – пытается урезонить меня брат. - Мы не можем его вечно держать на цепи; он человек, мы не имеем права.

- Он заложник.

- Он, как сигнальный огонь, - протестует Исмаэль, - полиция уже месяц ищет его; он привлекает ненужное внимание.

- Он не выходит на улицу, - я пинаю массивную цепь, один конец которой прикреплён к трубе в ванной, другой - к ноге парня.

- Ты до скончания веков будешь держать его привязанным? Он убежит, рано или поздно. Или кто-нибудь увидит его: горничная, разносчик пиццы, твоя очередная девушка. Валер, людей берут в заложники, чтобы потом отпустить, а не держать возле себя всю жизнь.

- Тогда давай просто пристрелим его, чего мелочиться? Я не намерен гнить в тюрьме из-за того, что кому-то опостылела его рожа.

- Валер, не начинай, - дылда намерен вернуться в свою комнату.

Ну, уж нет, он меня выслушает. Я иду за ним и хватаю его за локоть, разворачиваю к себе.

- Решил сдаться, так? Отлично, беги в полицию. Признайся во всём. Но не тащи меня за собой на дно, - в запале произношу я, глядя на брата снизу вверх.

Я знаю, что говорю что-то не то, но слова сами срываются с языка.

- У них есть моя ДНК и прямые доказательства моей вины, а на тебя ничего конкретного. Ты сможешь выкрутиться, а если копы узнают, что ты опустил заложника, сделают поблажку. Может, даже заключат с тобой сделку. Это твой план? Я в обмен на нормальную жизнь?

В глубине души я сам не верю в сказанное мной. Просто хочу вернуть прошлое - когда были только я, Исмаэль и охота. Хочу вернуть нашу жизнь.

- Да как ты мог подумать подобное? Ты – мой брат и я никогда бы... Ты настолько не доверяешь мне? - в голосе младшего глухая боль.

Я обидел его.

- Исми, - качаю головой. Господи, какой я придурок! - Прости, я не хотел.

- Да нет, Валерка, не извиняйся, - к нему возвращается решимость. - Да, я не хочу навсегда поселиться в дешёвых мотелях, скрывая заложника; не хочу каждый день видеть, как ты напиваешься до отключки. У тебя в душе пустота, я не хочу, чтобы ты заполнял её мною. Валер, я готов поддержать тебя, я всегда буду рядом, но я не могу стать частью тебя.

Его слова бьют в самое сердце. Ну что ж, следовало ожидать... Молча смотрю на него, стараясь совладать с собой.

- Никто не заслуживает такой жизни. Живя прошлым, ты отбираешь у себя шанс на будущее. Оглянись вокруг, у тебя никого нет.

- У меня есть ты.

- Да, я есть и буду, но у меня тоже есть право на выбор. Я хочу жить полноценной жизнью, а не быть дополнением к твоей.

- Я думал, ты счастлив, – внутри растекается бездна, а голос дрожит.

- Какое же это счастье видеть твою рожу каждый день?

Он усмехается!

От его улыбки и мне становится теплей. Неужели всё на самом деле так, как он говорит; неужели своей любовью я лишаю единственного родного человека жизни?

- Идея отпустить заложника была очень хреновой, - перехожу на строгий тон. Исмаэль хочет услышать подтверждение своим доводам, но мне сейчас нелегко признать его правоту. Я просто не готов.

- Да... Не понимаю, что на меня нашло. Захотелось покончить с этим, - мы слышим хлопок входной двери.

Исмаэль с испугом смотрит на меня.

- Ты же забрал у него ключи? – спрашивает он.

- Проклятье, - хватаю ствол, который брат, как и я, прячет под подушкой, и выбегаю из спальни.

Гостиная пуста, заложник ушёл. Я должен его догнать, иначе нам конец.

Выбежав на улицу, оглядываюсь по сторонам. Наш мотель придорожный, и у этого хлюпика есть два варианта: выйти на дорогу и попытаться поймать попутку или направиться в город в поисках полицейского участка. Ищу глазами «детку», но вспоминаю, что оставил её у бара. Проклятье, время не на моей стороне, а я не могу определиться, в какую сторону бежать. Обшариваю взглядом стоянку и случайно замечаю маленькую тропинку, ведущую от асфальтированной площадки к лесу. Ну что ж, если бы я был на его месте, непременно пошёл бы туда. Следом за мной из номера вываливается Исмаэль.

- Исми, - говорю в полголоса, - проверь дорогу. - Указываю ему на тропинку, прижав палец к губам. Заложник мог спрятаться между деревьев и слышать нас.

- Хорошо, - кивает брат и уходит.

Чёрт! Ну что он делает? Не время тупить, но Исми быстрым шагом приближается к дороге. Хер с ним, пусть идёт: по отдельности мы сможем больше.

Тихо ступаю в сторону леса; на дворе глухая ночь, его будет сложно найти. Тёмные верхушки деревьев шелестят листьями, а старые стволы мрачно поскрипывают на ветру. Это дезориентирует - я не слышу ничего, кроме монотонного шума и шороха сухой травы под ногами. Так мне не выследить сбежавшего охранника. Замираю, пытаясь вслушаться; он не мог далеко уйти. Осторожно шагая, продвигаюсь глубже в лес. Заряженный пистолет в вытянутой руке; я не намерен причинять вред заложнику, но всё зависит от обстоятельств. В окрестностях наверняка бродят голодные волки, лисы, кабаны. Лес не лучшее место для ночных прогулок. Уловив треск сухой ветки, приближаюсь к источнику звука, медленно, стараясь оставаться незаметным.

Напряжённо вслушиваясь, скольжу меж деревьев. Охота. В такие моменты мои обоняние, слух и зрение обостренны. Я начинаю слышать стук собственного сердца - ритмичный и ровный. Он помогает сосредоточиться. Главное – не сорваться и не начать палить по несчастной белке, хрумкающей орешки, приняв её за медведя. Хладнокровие и отсутствие страха в любых его проявлениях – залог успешной охоты. Быть невидимым, раствориться в темноте, позволить ей поглотить себя.

Заигравшись в «Тёмного рыцаря», я совсем забыл о заложнике, точнее о том, что он - паренёк хиленький и уж точно не прирождённый зверолов. Если бедняга наткнётся на лосиху или рысь, то даже пискнуть не успеет. Дьявол! Опускаю пистолет, понимая, что моя охота превращается в спасательную миссию.

Ещё несколько шагов в полном безмолвии.

- Эй, - хрипло зову, - не тупи, тебя сожрут до рассвета. - Попробуем его запугать. - Ты когда-нибудь убивал гризли голыми руками? Если не хочешь испытать свои силы, то лучше тебе откликнуться. - Я почему-то уверен, что он меня слышит.

Ещё треск, уже ближе.

«Попался» - думаю я и, позволив себе немного расслабиться, короткими перебежками приближаюсь к густому кустарнику. Вновь подымаю ствол, обходя подлесок.

- Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать, - направив дуло пистолета на кусты, пинаю ногой небольшой камушек, который летит в заросли и ударяется о что-то мягкое. Спустя секунду из кустарника прямо на меня выдвигается здоровенное рогатое «нечто». Нет, я определённо не намерен стать жертвой этого минотавра и, не задумываясь, нажимаю на спусковой крючок несколько раз, чтобы наверняка пристрелить тварюгу. Получив серию пуль прямо в лоб, бык с рёвом заваливается на землю и, жалобно мыча, подыхает. Всё случилось очень быстро, у меня не было выбора. Подхожу к туше и двигаю носком ботинка мощную голову.

- Из-за большой коровы я потерял заложника. - Разговаривать с мёртвым крупным рогатым скотом не в моих привычках, но что поделать - обида и досада неприятно саднят в груди. Конечно, он ушёл. Только глухой бы не услышал выстрелы. Теперь я едва ли смогу найти его.

- Это не корова, а бизон, - раздаётся за моей спиной, и я оборачиваюсь. - Бизон – охраняемое животное, его отстрел запрещён. - Моя пропажа подходит к животному и, присев на корточки возле него, гладит пышную шерсть.

Какого хрена он здесь делает? Что вообще происходит?

- Изображение бизона украшает герб Новгорода. Красивые животные. - Наш пленник поднимает голову и смотрит на меня как-то странно, осуждающе. - Ты убил его.

Не могу выйти из ступора. Не могу понять ситуацию: его ищет вооружённый грабитель, который взял его в заложники, а он покидает своё укрытие ради мохнатой коровы и ещё смеет обвинять меня в том, что я пристрелил её! Да он тронутый!

- Ты ко всему прочему ещё и зоофил, - выдавливаю я, в уме составляя план действий: его нужно обездвижить и хоть волоком тащить в мотель, а там снова приковать к трубе. Потом мы с Исми что-нибудь придумаем. Направляю ствол на охранника. Больше он не сбежит.

- Это лишнее. - Он выпрямляется во весь рост, не сводя с меня глаз. - Если бы я захотел, ты никогда в жизни меня не поймал бы. – В его взоре есть что-то надменное и презрительное.

- Да что ты. - Лукаво улыбаясь, передёргиваю затвор.

- Ты отчаялся ещё тогда, когда пытался запугать меня гризли. Они не обитают в этой местности, - охранник уверенно надвигается на меня, и я делаю шаг назад, когда он подходит слишком близко.

- Наверное, стоило оставить тебя здесь одного, на корм волкам.

Его поведение удивляет. Он слегка наклоняет голову, продолжая изучать меня взглядом.

- Неужели тебя волнует моя судьба? – он вновь шагает ко мне.

- Не хочу лишить себя радости пристрелить тебя, - сплёвываю в ответ.

На мгновение я теряю себя, встретившись с его глазами. Просто стою и смотрю на него, не в силах совладать с собой и отвернуться. Он слишком близко, а я не люблю, когда нарушают моё личное пространство.

- Что ты делаешь? - продолжая таращиться на охранника, спрашиваю я.

- Помогаю тебе, - отвечает спокойно и уверенно, не разрывая зрительного контакта, продолжая подступать.

Стоп! Я уже это где-то видел. Вот дерьмо, да он же коп. Ну точно! А я-то голову ломал, почему он так спокоен; не провоцирует нас, всегда тихий, смирный. А как ловко он выбил оружие у меня из рук в банке, как точно выстрелил! Почему я не додумался до этого раньше? Их обучают общению с террористами, целый курс посвящён этой херне по психологии преступника. Ублюдок прочистил мозги Исмаэлю, и тот отдал ему ключи; пытался залезть мне в башку и сейчас делает тоже самое. Но нет, дружок, не в этот раз.

- Стоять, - злобно цежу я, не выпуская его из поля зрения.

Он останавливается.

- Валера, ты не убийца, - в голосе звучит сочувствие.

- А ты не... «охранник», - огрызаюсь я, решив придержать свои догадки до лучших времён.

- Это замкнутый круг, ты должен решить. – Какой дерзкий коп!

Он очень странный - преображается так внезапно: от робкого служаки к вызывающему безумцу, и вдруг - светится невинностью и чистотой, будто какой-нибудь святоша. Мне кажется или в нём есть что-то, не совсем свойственное «законникам»? Не могу понять, что с ним не так. Меня это пугает.

- Ты нужен мне, - случайно вырывается у меня. Глаза охранника округляются - я должен был выразиться немного иначе.

- Чтобы удержать Исмаэля, - продолжает он мою мысль.

- Да. - Я опускаю пистолет. Будем играть по его правилам, но не долго. Он думает, что может управлять мной из-за моих чувств к брату. Я принимаю вызов. - Даю слово, если ты позволишь нам уйти, мы не причиним тебе вреда.

- Вы и так не сделаете мне ничего.

Я прогоняю всколыхнувшуюся злость и неохотно согла

Опубликовано: 2016-01-07 16:57:04
Количество просмотров: 208

Комментарии