Звёзды падают вниз

Когда я спрашивал любви кристально чистой
У Господа, кому подвластны снег и зимы
Он отвечал пространно и речисто:
«Не смей просить, тогда не будешь сам просимым,
А если хочешь любви большой до гроба,
То нет нужды ни в друге, ни в бойфренде.

Ты сам себя горячо любить попробуй
Тогда любовь твоя умрёт с тобою вместе
И будешь вечно созерцать зеркал усладу,
А каждой ночью в слепое утро верить,
Чтоб получая, будто золото в награду
Свою любовь кривому зеркалу доверить.

Но знай, чем чаще будешь видеть отражение -
Оно всё чаще будет странно-незнакомым
И отвергая мыслей горестных вторжение
В кирпичном склепе станешь ты хрустальным гномом:
Там двухпудовым запершись замком амбарным
Напишешь тысячи поэм и песен про ненастье.

Но в оскудевшей роясь кладовой словарной
Ты не отыщешь слов: любовь, мечта и счастье
И ты конечно больше ничего не спросишь:
К тому моменту вкус и цвет весны забудешь,
А ключ от памяти в глубокий омут бросишь
Не спрашивай и сам просим не будешь».

Дождь. Он опять идёт, не частными холодными каплями падая на землю, словно чьи-то скупые слёзы. Он опять неприятной промозглостью собирается вокруг, заставляя приподнять воротник грубой кожаной куртки. Он опять оставляет после себя влажные дорожки на лобовом стекле чёрной машины. Он опять наводит глухую тоску и бессильное опустошение.

Валера провёл рукой по мокрым волосам и сделал ещё один глоток безвкусного дешёвого виски, купленного в ближайшем баре. Прохладный ночной воздух отрезвлял, несмотря на количество выпитого алкоголя, давал иллюзорное ощущение силы и бодрости, хотя сам Валерка прекрасно знал, что выдохся. Что нет больше сил для борьбы, и он никогда уже не сможет, как прежде, с жадным азартом кинуться в драку.

Горько усмехнувшись, Валерка поставил на землю у колеса полупустую бутылку и посмотрел на часы. Секундная стрелка нарочито медленно приближалась к двенадцати, и мужчина привычно напрягся, пытаясь уловить момент появления ангела.

- Валера, - раздался хриплый голос из-за спины.

Шумно выдохнув, охотник повернулся и встретился взглядом с проницательными карими глазами.

- Я ждал тебя вчера, - стараясь, чтобы в голосе не прозвучало обвинение, произнёс он.

Денис виновато опустил голову и неуверенно протянул мужчине руку, словно ожидая, что он оттолкнёт его. Но Валера не смог. Он никогда бы не смог оттолкнуть этого ангела – в нём он находил спасение, забвение, невозможное сейчас с кем-то другим облегчение. И знал, что Дэн так же нуждается в нём.

Он позволил брюнету прикоснуться к себе, ощущая знакомое, даже родное тепло, исходящее от него.

- Мне было страшно... - глухо прошептал Валерка, не глядя в глаза мужчины, только безотчётно крепче сжимая его ладонь.

- Я всегда приду снова, - рука Дениса чуть дрогнула, он, поддавшись слабости, наклонился к Валере и замер, ожидая реакции. Шатен прерывисто вздохнул, взглянув, наконец, в глаза ангелу. Умоляюще-просительный взгляд, такой знакомый, кружащий голову, не позволяющий отказать...

Валерка закрыл глаза, отпуская чувства, снося рамки и ограничения, давая себе и Денису свободу, желанную, и для них столь ограниченную. Не спрашивая, не говоря ни слова, отвечая на грубые, жадные поцелуи, терпкий привкус которых он помнит ещё с прошлого раза. Просто и, как всегда, до абсурда неправильно. Но никогда не было мыслей, что это ошибка. Были только обжигающее удовольствие и бесконечное наслаждение, которые дарили ему крепкие объятья и горькие губы его ангела. И не было сил сопротивляться тому, в чём он видел спасение, единственно возможное, пусть и противоречащее его собственной сущности. Но смысл его сущности терялся, становился ненужным и далёким, когда его хриплый голос, срываясь с требовательного, собственнического крика на отчаянно-нежный шёпот, звал по имени ангела...

Валера сел в постели и, откинув с потного лба мешающую прядку волос, оглядел знакомую картину: дешёвый мотель, не совсем чистое постельное бельё, гул машин за мутным стеклом окна. И он опять не был уверен, в какой именно момент они здесь оказались – до поцелуя, после или во время?

Ангел обнял его сзади за шею, не позволяя встать с кровати, Валера почувствовал горячее дыхание на своей коже и мягкий, как всегда, ненавязчивый поцелуй...

- Почему ты не пришёл вчера? – сглотнув, спросил охотник и прикрыл глаза, наслаждаясь лаской рук и губ мужчины.

- Мы на войне, Валера, - неопределённо ответил тот, отстраняясь.

Валерка горько усмехнулся. Ему ли не знать, ведь именно он потерял в этой войне всё.

Он встал с постели и, подобрав с пола тонкую футболку и рваные джинсы, принялся одеваться. Денис только что-то пробормотал, бессильно откинувшись на подушки.

Они оба ждали встречи и, наконец, увидевшись, просто не могли сдерживать чувства, вымещая в своей страсти и боль, и горечь. Казалось, они и сами не помнили, как всё случилось впервые. Алкоголь? Глупо, банально и неправдоподобно. Скрытые чувства? Может быть, но разве не могли они проявиться как-то иначе?

Безысходность? Да, вот она, неприятная, гложущая правда, которую они едва ли скажут друг другу. У них не было другого выхода, не было других близких людей. Денис нашёл в Валере утешение, человечность, простые, земные чувства, которых так не хватало в битве на небесах. А Валера нашёл в ангеле способ отвлечься, нашёл сострадание, понимание... Ангел был рядом всегда, давая незримую поддержку. Он сам становился более человечным, когда был с Валерой.

- Куда ты поедешь? – спросил Денис, надевая свой светлый плащ.

Охотник недоумённо на него посмотрел, с трудом пытаясь понять, к чему глупые вопросы, ведь ангел сможет найти его в любое время, если захочет.

- Просто интересно, - пожал плечами брюнет, присаживаясь на подлокотник кресла рядом с Валеркой.

Прощание всегда давалось им тяжело. Было ещё слишком неуютно, неловко, возможно, было даже сожаление, но оба понимали, что снова встретятся, и всё снова повторится.

Денис положил руку на плечо мужчине и едва слышно, одними губами, произнёс, зная, что Валера услышит:

- Я приду снова.

Обещание, которое он однажды может не выполнить. Каждый раз, отпуская ангела, Валерка с тревогой ждал новой встречи, и ему становилось безумно страшно, если Дэн не возвращался.

- Буду ждать... - но Денис уже исчез, оставив мужчину одного, сидящего на кресле с бутылкой виски. Как всегда.

Ангел беззвучно шагнул в комнату, тенью скользнув к постели. Мягкий лунный свет очерчивал выразительные скулы, чувственные губы и отбрасывающие тени, дрожащие ресницы спящего парня.

Денис печально вздохнул, наклоняясь поближе, чтобы вдохнуть родной запах виски, одеколона и кожи. Мужчина сам до конца не понимал, почему так нуждается в этом человеке. Почему необходимость в его близости, в его прикосновениях иногда обостряется до тянущей боли в груди. Почему он снова и снова приходит, совершая грех и обманывая их обоих.

Это было бы неважно, если бы он не знал, как тяжело это всё даётся Валерке. Как тяжело Валере признаться в том, что он уже не такой, каким был, в том, что он нашёл способ избавиться от боли. Ангел прекрасно знал, что охотник считает себя виноватым, и думает, что не заслуживает отпущения и прощения. Валера не сможет стать счастливым, если будет искать спасительное забвение в другом мужчине...

Вся сущность Дениса противилась, но он был уверен в своём решении. Прикоснувшись пальцами к виску парня, он тихо прошептал что-то, закрыв глаза. Валера вздрогнул и пробормотал сквозь сон имя брата.

- Ты всё забудешь... Останется только боль. Та, которая была сначала. Ты должен сам с ней справиться, - тихо произнёс ангел и, не сдержавшись, провёл рукой по лицу парня, уходя навсегда.

Ангел будет знать, наблюдая с небес, что Валера запивает горе алкоголем, живёт у Лизы, пытаясь справиться с трагедией, и не помнит, на что пошёл из отчаянной нужды в поддержке. И лишь когда ему будут сниться кошмары, он будет просыпаться с криком, срывая голос на шёпот...

Звёзды падают с неба дождём затяжным -
Это было бы даже наверно смешным,
Это стало бы даже игрой для ума,
Но я вижу, приходит Великая тьма.

Угольки в небосводе один за другим
Угасая навек, оставляют лишь дым.
Только дым и золу от сгоревших сердец
И я вижу, приходит надеждам конец.

Покрывают равнины холодные льды,
Порождения злобы и мёртвой воды,
Принесённые страхом неведомых сил
И я слушаю шёпот из древних могил.

Непонятно откуда, неведомо как
Покрывают вселенную пепел и мрак,
С одинаковой долей из разных частей
И я слышу из бездны грохот костей.

Кто твердил – положений безвыходных нет?
Ну а как возродить умирающий свет?
Не возможно никак, ни зачем, ни за что
И я понял меня, пожирает Ничто...

Я пытался на небо звёзды вернуть,
Я молитвой пытался зажечь млечный путь.
Только текст той молитвы глуп и нелеп,
Понемногу наш мир превращается в склеп.