Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Ну давай убежим от реальности

Денис:

Я знал, что было рано.

Я чувствовал себя так, будто только что заснул.

- Прогуляемся? - прошептал он позади меня.

Солнце садилось, посуда и еда уже убрана. Следующий час или два были в нашем распоряжении. Я улыбнулся и пошёл впереди него, а он провёл рукой по моей пояснице, ведя меня в сторону амбара. Моё сердце забилось быстрее от мысли о том, чтобы исследовать амбар вместе с ним.

Подальше от любопытных глаз.

Только мы вдвоём.

Перед нами показался амбар, его вход, как огромный рот был готов засосать нас, поглотить целиком. Я остановился возле него, пытаясь дать глазам привыкнуть к темноте. Я почувствовал, что его рука крепче сжала мою талию, а пальцы прихватили бедро, и он вошёл внутрь вслед за мной.

- Всё в порядке. Я проведу тебя, - прошептал он рядом с моим ухом, проведя губами по мочке. Я задрожал от жара его дыхания и желания в его голосе.

Его рука заскользила ниже, пока не обхватила моё бедро и притянула ближе к нему, ведя меня внутрь словно в медленном, чувственном танце. Я споткнулся на грубой земле, и он прижал меня ближе, так что спиной я смог почувствовать его жар.

Мне хотелось просто откинуться назад и расслабить тело. Хотелось развернуться и поцеловать его, почувствовать его рядом. Он осторожно обнял меня рукам вокруг талии и потянул меня в темноту, где мы оба рухнули на стог сена. Коровы в дальнем углу недовольно замычали от этого звука, но я перестал замечать их, как только его губы коснулись моих.

Мои руки взметнулись вверх, очерчивая контуры его рубашки, пока не достигли плеч, чтобы притянуть его ближе ко мне за тонкие подтяжки. Он углубил поцелуй, его язык будто сам знал, куда двигаться, исследуя мой рот, пока он не отстранился, тяжело дыша. Я чувствовал, как его руки блуждают по моей талии, подушечками больших пальцев выводя круги на моём животе.

- Я хочу прикоснуться к тебе, - пробормотал он еле слышно.

Я почувствовал, как задрожали его руки, прежде чем сделать движение. Он ждал, пока я предложу ему себя. Я кивнул, не зная, видел он это или нет. Должно быть, видел, потому что его ладонь двинулась по моей руке, заставив моё сердце подскочить в груди. Кончики его пальцев неторопливо скользили по обнажённой коже, пока не достигли края рукава моей футболки, где скользнули под ткань, крепко обхватывая плечо.

От силы его хватки у меня сбилось дыхание. Его губы двигались вдоль линии моей челюсти, и, шумно выдохнув, он спустился к горлу. Рукой он всё так же сжимал моё плечо, отчаянно пытаясь сдержать себя. Устроившись рядом, я притянул его ближе, шепча ему на ухо:

- Пожалуйста, ты можешь прикоснуться ко мне, всё хорошо.

Он простонал, уткнувшись мне в шею, и вибрации от этого глубокого звука прошлись сквозь меня. Я почувствовал, как хватка его ладони ослабла, и его длинные пальцы начали свой мучительно медленный путь к моей груди. Они очертили контур моих ключиц, ощупав небольшое углубление между ними, прежде чем двинуться ниже. Я задыхался, хватаясь за его рубашку от нетерпения.

Ещё ниже.

Его пальцы едва прошлись по груди над сердцем, но я знал, что он мог почувствовать, как сильно оно колотится.

Один из его пальцев достиг выреза, где он мог решить куда, двигаться, к правой или левой стороне груди, создавая жаркое давление через ткань футболки.

Это не имело значения, оба соска безумно жаждали его прикосновения.

Дальше, очертив большой круг над левым соском, дразня.

Я сделал рваный вдох, когда его палец мучительно медленно очертил круг под грудью.

Ближе.

По кругу.

Дыши.

Вздох.

- Денис.

Да. Ближе.

- Денис.

Ближе. Так близко.

Да. Да. Пожалуйста, да!

- Денис! Пора вставать!

Мои глаза распахнулись, а с губ сорвался вздох, когда я осознал, где нахожусь.

Это сон. А не реальность.

Я сделал успокаивающий вдох и сглотнул, чтобы смочить рот, в котором всё пересохло.

Я задыхался во сне?

Если он мог сделать это со мной вне реальности одним лишь простым прикосновением, каково же будет ощутить его где-то ещё.

Наверняка греховно.

Валера:

Самоотверженная жертва с распростёртыми объятьями.

Ты падаешь на каждом шагу,
Тебя ведёт ко мне луна,
Как притяжение земли,
Твоё притяжение манит меня.
Я ощущаю приливную волну в сердце,
Борюсь, чтобы преодолеть
То, что я пресёк.
Ты запретный плод,
Но предлагаешь мне освежающий вкус,
В котором я сам себе отказал.
Ты напиток моей души,
Посмею ли я утолить свою жажду?

Я лежал в постели, вдыхая свежесть простыней и вспоминая запах цветов и пьянящий аромат его волос.

Почесав челюсть, я перевернулся на спину, наблюдая, как яркий лунный свет медленно угасает, и его сменяет предрассветная тьма. Я не мог стереть из головы воспоминания о его прикосновении: шелковистость его юной кожи, обжигающее касание его пальцев. Вновь смежив веки, я увидел его глубокие, тёмные глаза, полные эмоций и смотрящие на меня.

Эти глаза и его мелодичный голос, затягивали меня. Его запах опьянял меня.

Он мучил меня.

Он причинял мне физическую боль, которая саднила глубоко в животе и не ослабевала.

Но это не значит, что я хотел, чтобы боль ушла.

Я находил в ней особое удовольствие, зная, что что-то позволило мне чувствовать снова.

Но острая боль усиливалась, когда он был рядом, тянула меня к нему, оседала в костях, когда я думал о нём, уже отойдя от искушения его прикосновениями и дыханием.

Единственным облегчением от боли было её принятие и надежда на то, что боль снова вернётся.

Я знал, что было неправильно желать это.

Желать, чтобы боль осталась.

Я молил своего милостивого Бога дать мне завтра знак.

Велеть мне бежать за ним или забыть его.

Денис:

Казалось, я только коснулся головой подушки, а меня уже снова будили. Я не мог не задуматься, не позволял ли нам поход на вечеринку поспать подольше.

Сомневаюсь.

Здесь, кажется, вообще не бывает ситуаций, позволяющих спать дольше обычного.

Я потянулся и улыбнулся, подумав о событиях вчерашней ночи.

Ну, не обо всех событиях.

Потому что вечеринка была сумасшедшей.

Но вот время, проведённое с Валерой, было потрясающим.

Танцевать с ним.

Целоваться.

Дарить ему удовольствие.

Я всё ещё не мог поверить, что мы сделали это. На кукурузном поле.

Он позволил мне прикасаться к нему, не понимая, что из этого выйдет.

Он так доверял мне.

Я никогда не чувствовал подобного с бывшим своим парнем. Он был требователен, настаивал. Требовал собственного удовольствия. Никогда не думал о моём.

Валера хотел подарить мне удовольствие.

Может быть, именно поэтому я испытывал больше чувств с Валеркой. Он жаждал узнать больше со мной, а не быть эгоистичным, как другие.

Я немного боялся момента, когда Валера попытается доставить мне удовольствие. У меня было мало опыта в том, как взрослый мужчина прикасался к не совсем сформировавшемуся подростку, коим я являлся. Мой бывший только и делал, что лапал мою задницу, причиняя боль своими сильными пальцами.

Как я покажу Валере, как сделать мне приятно, если я сам не знаю как?

Возможно, это не будет иметь значения. Любые прикосновения Валеры всегда доставляли мне удовольствие.

Нам просто нужно время, чтобы сделать это.

Время, которого у нас не было для нас двоих.

Вздохнув, я выбрался из кровати, направляясь в ванную, чтобы умыться и приготовиться ко дню. Моя рубашка, что была на мне вчера, висела на двери, всё ещё немного влажная там, где я застирал пятно несколько часов назад. Я ни за что не допущу, чтобы кто-то узнал, чем я занимался прошлой ночью.

Я прикасался к Валере. Чувствовал его. Близко.

Это была не торопливая дрочка на заднем сидении машины. Это был момент дарения удовольствия.

Облегчения.

Я снова улыбнулся, вспоминая лицо Валеры.

Удивление, блаженство и счастье.

Несравненно лучше ужасного выражения лица бывшего и слов, которые он произносил, когда кончал.

Валерка был трепетным.

Издав довольный вздох, я переоделся, уверенный, что грядущий день будет потрясающим.

Даже после нехватки сна.

Мне не терпелось начать новый день, чтобы завершить его вместе с Валерой.

Я бросил взгляд на теневой угол, за которым стоял Валера, и моё сердце пропустило удар, когда я заметил его силуэт, приближающийся к нам. От улыбки Валеры в лучах утреннего солнца у меня голова шла кругом.

Я улыбнулся и зашагал с ним нога в ногу. Он забрал у меня корзину, взяв её в одну руку, чтобы второй взяться за мою ладонь, как только мы зашли за холм. Большую часть пути мы молчали, выражение его лица было довольным и расслабленным, он смотрел вперёд, в сторону своего дома. Когда мы пересекли двор, он, наконец, заговорил.

– Ты хорошо спал? – тихо спросил он.

Я хмыкнул и помотал головой.

– Нет, мне не спалось, – ответил я, борясь с улыбкой.

– Сожалею, что не давало тебе уснуть? – спросил он с заботой во взгляде.

– Я думал о прошлой ночи, – пробормотал я и улыбнулся ему.

Он расплылся в улыбке и открыл дверь в свой дом, впуская меня первым.

– Мне снились самые потрясающие сны. Кажется, это была первая ночь, когда я спал и помнил свои сны, – сказал он.

– Что тебе снилось? – спросил я, когда он поставил корзину на кухне.

Он обернулся и улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Ты.

Я шагнул к нему, желая его поцеловать. Он потянулся ко мне, прижимая к себе. Его губы были близко, всё приближались.

– Валерка! Давай запряжём лошадей, чтобы закончить пораньше! – крикнул Сергей от парадной двери.

Валера отстранился со вздохом, глядя в переднюю часть дома.

– Приятного утра, – сказал я со смешком.

Он рассмеялся и отошёл, взволнованно проводя рукой по волосам.

– Таким бы оно и было, если бы у нас было ещё немного времени, – сказал он и шагнул к выходу.

– Увидимся за обедом, – сказал я с сочувственной улыбкой.

Оглянувшись напоследок, он скрылся из виду, оставляя меня одного в своём доме. Выглянув из окна, я посмотрел, как работают Сергей с Валеркой, запрягая лошадей в агрегат для сбора кукурузы. Валерка вывел своих двух Гафлингов, запрягая их в повозку, пока Сергей работал с устройством, напоминавшим гигантскую машину для жатвы. Я наблюдал за ними, пока не вспомнил, что и меня ждут дела.

Я должен был прибраться в доме.

Мне как никогда не терпелось заняться делами.

Возможно, потому что я знал, что Валера оценит чистоту в доме.

Я убрал принесённую с собой еду в холодильник и взял большой кувшин для холодного чая, что стоял у Валеры в шкафу, и, наполнив его водой, выставил на крыльцо, чтобы он отмок на солнце. Глядя на неряшливый вид дома, я издал тяжёлый вздох и принялся за работу, решив, что сначала помою его снаружи, пока на улице ещё прохладно. Выйдя на крыльцо, я понял, что это была хорошая идея. Я мог наблюдать за работой мужчин, пока работал сам. Мне лишь нужно было не забывать что-то делать, а не просто смотреть на Валеру, который стоял на краю повозки и направлял кукурузу, проходившую через хитроумное снаряжение, которые выставил Сергей.

Спина Валеры здорово меня отвлекала, пока он вертелся, проталкивал кукурузу, работал руками.

Я занялся отмыванием фасада дома, протирая запылившиеся окна, покрытые многомесячным слоем грязи. Закончив с окнами первого этажа, я принялся драить крыльцо. Оно было побитым от времени и не в меру грязным. Мне потребовалось несколько вёдер с водой и жёсткая щётка, чтобы оттереть грязь, пока из-под неё не проступил слой краски, покрывавший доски. Я не осознавал, как поздно уже было, пока не услышал тяжёлые шаги Сергея и Валеры, поднимавшихся по ступеням.

Вспотевший от усердной работы на четвереньках, я поднял взгляд и увидел, как Валерка с Сергеем наблюдают за мной. Валера смотрел со страдальческим выражением лица, на лице же Сергея читалась гордость. Быстро вскочив на ноги, я отряхнулся, заправил выбившиеся пряди волос за уши и пошёл к ним.

– Прошу прощения. Совсем не следил за временем. Позвольте, я умоюсь, а потом накрою вам обед, – торопливо проговорил я и ринулся в дом, не дожидаясь их ответа.

Я умылся на кухне, плеснув в лицо холодной воды, чтобы охладиться. Я услышал, как они вошли вслед за мной, Валерка встал рядом со мной с бутылкой чая. Подав мне полотенце, чтобы вытереться, он молча подошёл помыть руки, а Сергей тем временем заговорил.

– Крыльцо совсем, как новое, Денис! И сдаётся мне, что теперь, когда окна чисты, в доме больше света. Ты проделал больше работы, чем я ожидал! Дом Валеры будет сверкать чистотой в считанные мгновенья. Спасибо тебе, сын, – с гордостью проговорил он.

Я покраснел и занялся приготовлением сэндвичей.

– Я рад это делать, Сергей, – тихо ответил я и снова покраснел, когда услышал вздох Валеры позади.

Оглянувшись, я увидел, как он разливает свежеприготовленный чай по стаканам. Он устроился за столом рядом с Сергеем, с задумчивым выражением лица наблюдая, как я заканчиваю делать сэндвичи. Мы ели в тишине – Сергей сосредоточился на своей тарелке, пока мы с Валерой то и дело поглядывали друг на друга. Сергей должен был бы быть слепым или бесчувственным, чтобы не заметить напряжение, витавшее между нами.

Мне хотелось потянуться и прикоснуться к Валере, заверить его, что я действительно счастлив быть здесь и помогать ему.

Ему не нужно было делать всё в одиночку.

Когда Сергей отодвинулся от стола, Валерка последовал за ним, потягиваясь после обеда.

– Сейчас будет слишком жарко, чтобы многое успеть. Нужно убрать собранную сегодня кукурузу, и, быть может, поработать в твоих конюшнях, пока лошади на пастбище. Денис, а ты, может быть, мог бы поработать в доме оставшуюся часть дня? – предложил он, и я лишь кивнул.

Валера ответил мне мягкой, извиняющейся улыбкой и пошёл за Сергеем, снова оставив меня в своём доме одного. Я тихо приступил к работе, помыв сначала кухню, которая была в приличном состоянии после моей недавней уборки. Ей не особо и пользовались. Я быстро прибрался на первом этаже, вытирая пыль и протирая всё, что было неприкрыто. Посмотрев в сторону лестницы, я тяжело сглотнул и неторопливо поднялся по ступенькам.

Я тут же понял, какая комната принадлежала Валере.

Только в неё дверь была распахнута.

Из четырёх спален на втором этаже только его комната выглядела обжитой. Я не решался заходить в остальные из уважения к его семье.

Что я там найду?

Комнаты, оставшиеся в том же виде, в каком они были, когда умерли их владельцы?

Нетронутые обители любимых им людей?

Мне было грустно снова думать о Валере, одиноко живущем в этом огромном доме.

В доме было слишком тихо.

Я проскользнул в его комнату и огляделся. Небольшая книжная полка с дюжиной потёртых книг, несколько безделушек, походивших на старых деревянных кукол, и аккуратные стопки исписанной бумаги. Моё сердце забилось чуть быстрее при виде бумаг, похожих на те, что я видел здесь, когда впервые прибирался.

Возможно, он принёс их сюда, в свою комнату, чтобы я не наткнулся на них.

Его простая деревянная кровать, явно слишком короткая для его длинного тела, была аккуратно заправлена.

На комоде, стоящем у окна, не было никаких памятных вещей, которые говорили бы о хозяине.

Комната была очень простой, за исключением книг и стопок бумаги.

Он жил смиренно. Это место было его обителью.

Это была его комната. Его личное пространство.

Я вдруг почувствовал, что вторгаюсь в него.

Мне здесь нечего было делать.

В доме Валеры было тихо, одиноко и очень, очень грустно, когда я пригляделся к нему повнимательнее. Валера отвёл для себя всего пару комнат, спальню и крошечный столик в гостиной. Я подавил в себе желание сорвать ткань с мебели в этой комнате, сделать её более обжитой. Я не представлял, какой была бы его реакция. Вполне возможно, что он не снимал покрывала с предметов, потому что ему было слишком больно на них смотреть. С каждым новым взглядом на обстановку, мои чувства к живущему здесь мужчине крепли. Его улыбки и довольное выражение лица сейчас были для меня важнее всего на свете.

Я спустился обратно, вышел на улицу и решил, что проведу оставшуюся часть дня в саду, несмотря на жару.

Оставаясь один внутри, я словно бы чувствовал взгляды призраков, следящих за мной в своём доме.

Сергей:

Глядя, с каким вниманием они смотрят друг на друга, я понимал, что это лишь вопрос времени.

Я знал этот взгляд в глазах мальчика.

Да и его взгляд я тоже знал.

Это было естественно.

Бог не давал бы нам эти побуждения, если бы не хотел, чтобы мы действовали сообразно им.

Но в то же время это было греховно.

Они ещё были не готовы. Всё происходило слишком быстро для них.

Я не стану лгать, что, наблюдая за юным Валерой и Денисом, не чувствовал, как и во мне пробуждается эта примитивная потребность. Моя дорогая жена всегда была понимающей и щедрой к моим потребностям. И, возможно, она тоже понимала это ощущение, которое словно бы витало в воздухе, когда наши молодые дети тщетно пытались обуздать свои чувства.

Да, Анна, безусловно, понимала.

В последнее время нам несколько раз поутру выпадала возможность доказать, что наша любовь была так же сильна, как и прежде.

Но для Валеры и Дениса, двух молодых мужчин, всегда находящихся под пристальными взглядами, настала пора для разговора.

Каждый вечер они проводили время вместе, гуляя на осторожном расстоянии друг от друга.

Валера брал его за руку, и они скрывались за амбаром.

Я улыбнулся в кружку с кофе, думая о его невинном, нерешительном поведении. Было трудно удержаться от смеха у окна спальни, когда они скрылись из виду. Я знал, что они ушли изучать друг друга.

Мы с Анной делали то же самое, когда я приходил ухаживать за ней много лет назад.

Вот только её отец был куда менее сговорчивым, позволяя нам проводить лишь считанные мгновения наедине. Возможно, один украденный поцелуй, быстрые объятья, и нас уже ждали обратно, чтобы мы были у него на виду. Её отец очень всё усложнял. Я поклялся никогда не быть таким упрямым.

А потом у нас появились дети.

Дети полностью меняют точку зрения отца.

Я стал покровительственным, я хотел лучшего для них. Я хотел, чтобы они были счастливы.

Моим детям повезло.

А теперь, когда Денис присоединился к нашей семье, я был рад, что он нашёл Валеру.

Валера был мне, как сын, и мне было больно, когда он отдалился после смерти своей семьи. В нём погасла искра любви и жизни. Он стал пустой оболочкой. Казалось, ничто не могло вытащить его из темноты, в которую он погрузился. Он потерял свою веру.

Пока не появился Денис.

И в жизни Валеры словно бы случилось перерождение.

Я каждое утро видел, с каким волнением он приходил на завтрак, и с какой тоской он уходил от Дениса, чтобы вернуться в свой пустой дом. Анна хотела, чтобы они стали полноценной парой этой осенью, но я знал, что на пути к этому будут препятствия. Пока что им удавалось обойти их, но с мирской жизнью Дениса и его непростыми отношениями с бывшим приятелем, у них непременно возникнут трудности.

А Валера со своей неопытностью будет испытывать искушение от каждого прикосновения.

Я видел, как он борется. Он очень хотел утолить потребности, пробуждение которых он чувствовал в себе.

Не имея при этом наставления о том, как сделать это безопасно.

У него не было отца, который дал бы ему совет.

Это будет моей задачей.

Я не сомневался, что Валеру встревожило моё предложение свести мою кобылу с его жеребцом.

Но так меня учил мой отец. Это было поучительно и достаточно ужасающе, чтобы держать молодого мужчину в узде. И, должен признать, я знал, что моя кобыла Пейшенс поведёт себя капризно. Я не сказал об этом Валере, но она всё лето отвергала моего жеребца. Не зачем задумываться о романтических потребностях своего скота. Но если Пейшенс отвергла моего жеребца, очень может быть, что и его жеребцу с ней придётся несладко.

На что я и надеялся.

Так что пока мы вели мою кобылу по холму к дому Валеры, я обдумывал урок для моего юного мальчика. Прошло уже очень много времени с тех пор, как я выслушал его, и я не хотел всё драматизировать.

- Она кажется взволнованной, - заметил Валерка, когда мы подошли к небольшому загону между амбаром и его домом.

- Женские гормоны могут дать такой эффект, - начал я, улыбнувшись двойному смыслу своих слов. – В период овуляции самка может быть возбуждённой и чрезмерно влюбчивой. Самец может распознать, а может и не распознать эти эмоции, пока не станет слишком поздно.

- Слишком поздно для чего? – спросил он, осторожно осматривая лошадь.

- Для того, чтобы она либо позволила заполучить её, или же прогнала, сынок, - ответил я с улыбкой.

Валерка ответил нервным кивком и отшагнул в сторону от греха подальше. Я издал тихий смешок и кивнул в сторону пустого загона.

- Давай оставим её здесь, место достаточно закрыто, чтобы твоей жеребец мог познакомиться с ней, но и чтобы она могла отвергнуть его, если захочет, - сказал я и открыл ворота, позволяя ей побродить и осмотреться.

- Ты когда-нибудь наблюдал за отцом и его Гафлингами? Он развёл немало жеребят за эти годы. Ты видел, как он это делал? – небрежно поинтересовался я, оперевшись на забор и наблюдая за его реакцией.

Валера покраснел и помотал головой.

- Не с отцом. Но они разводились и на пастбище. Я помню, как видел их, когда был маленьким, - пробормотал он, тяжело сглатывая.

Я кивнул и улыбнулся ему.

- Спаривание – это Божий способ позволить нам продолжить свой род в этом мире. Это естественно и призвано служить определённой цели. Но и у мужчин и женщин есть свои потребности, чтобы всё прошло успешно, - просто сказал я.

Валерка пинал ногой грязь, избегая моего взгляда.

- Значит, у самки должна быть овуляция, чтобы всё прошло успешно, - пробормотал он, снова прокашлявшись в пыльном воздухе.

- Да, это необходимо. Как и самка человека, самка лошади должна достигнуть периода овуляции, чтобы зачать. Но если у женщин этот период наступает каждый месяц, то у лошади овуляция бывает раз в сезон, если только мы не вмешаемся. Лошади нужно несколько солнечных дней, чтобы подготовить своё тело к овуляции. У женщин всё естественно. Каждый месяц, вместе с луной, - объяснил я.

- И откуда жеребец знает, когда? Когда она готова? Если такое бывает только в определённое время, - спросил он, и теперь в его глазах отразилось любопытство.

Я гордился Валерой. Он ещё не развернулся и не убежал. Сделав вдох, я продолжил.

- Самка издаст запах. Запах, который привлекает самца. Иногда он неощутим, иногда нет. Но он манит и, несомненно, вызывает желание у самца. Это самая примитивная и важная часть процесса спаривания. Самка должна быть готова к спариванию. Самец не может просто удовлетвориться, пока не увидит её потребностей. Она должна быть готова для него, иначе она ему откажет, - объяснил я и потянулся за поводьями Пейшенс, чтобы она перестала мотать головой.

- Наблюдай, Валерка, - сказал я, нежно проводя руками по лошади, чьё тихое ржание отдавалось вибрацией в ладонях.

- Запах – это соблазн, как и само присутствие. И самцы и самки особенно восприимчивы к зрительной стимуляции. Сильный жеребец захочет выбрать крепкую, здоровую пару. Ту, что сможет выносить его сильного жеребёнка. Ту, что сможет выдержать его вес и энтузиазм. Шкура лошади, её стан, то, как она рассматривает его, - вот, что влечёт его к ней. Как только она его привлекла, он должен убедить её, что он подходящий для спаривания самец. Самка ищет самого сильного в стаде. Того, от которого родится сильный жеребёнок. Она не сойдётся, с кем попало. Она будет выбирать. Это не просто вопрос спаривания. Это продолжение её рода. Так что самцу нужно попотеть, чтобы доказать свою пригодность, - сказал я, нежно поглаживаю шею лошади.

Валера тоже опустил руку ей на шею, запуская пальцы в гриву. Кобыла мотнула головой и уткнулась Валерке в грудь, прося ещё. Я усмехнулся, увидев, как он вскинул брови, и продолжил урок. Я видел, что Валера от природы понимает важность прикосновений.

- Самец должен узнать, что нравится его партнёрше. Прикосновения и уход стимулируют самку сильнее всего. Мягкое прикосновение, покусывание шеи говорят кобыле о том, что он заинтересован. Он будет тыкаться носом, вдыхать её запах. Её запах важен, потому как он усиливается, когда она готова для него. Напоследок он попробует её, это станет подтверждением тому, что она его. Она предложит ему себя, если он того захочет, - объяснил я и провёл рукой по её спине, снимая с неё напряжение своим нежным прикосновением.

Валерка, хмурясь, последовал за мной на противоположную сторону.

- Разве тело не реагирует на прикосновения несмотря ни на что? Если он знает, как прикасаться к самке, разве она не будет всё равно... возбуждена? – тихо спросил он.

- Должно возникнуть это самое первичное влечение, Валера. Это правда, что мужское тело всегда нас выдаст. Мужчины – зрелые существа. У нас каждый день есть нужды. Женщина, которая должна растить детей, любить и усердно работать, должна получить лёгкий сигнал от своего самца, чтобы приготовиться к его ухаживаниям. Самцы могут быть готовы мгновенно, тогда как самкам требуется немного больше времени, - объяснил я.

Валера тряхнул головой и посмотрел в сторону дома, казалось, ему было неуютно.

- Я вижу сигналы, но не то, что происходит после, - пробормотал он, косясь в сторону в смущении.

- Самка даёт самцу знать, когда она готова, но это должно быть согласовано. И время должно быть подходящим. Здесь нельзя торопиться. Лучшее спаривание то, которое происходит не в спешке, - тихо сказал я.

Я прекрасно знал, что Валера разрывается между чувствами в своём сердце и кое-где ещё.

Но неторопливые ухаживания будут лучшими для них обоих.

Его взгляд стал хмурым, а мысли причиняли беспокойство, в этом я не сомневался.

Какие чувства он питал к Денису? И какие Денис к нему? Несомненно, Денис был более опытным в этом вопросе, чем он.

Возможно, мне нужно будет попросить Дениса поговорить с ним. Объяснить важность предохранения и поговорить о любви среди гомосексуалистов. Судя по поздним прогулкам Валеры, я понимал, что он контролирует себя с трудом.

Ему нужно наставление. А ещё ему нужно увидеть, что может натворить страсть, прежде чем он попробует узнать это самостоятельно.

Ему нужно увидеть, что нетерпение сделает с нижним. Неважно кто этот нижний - мужчина или женщина.

- Пойдём, давай представим ей твоего жеребца. Сходи за ним, и мы посмотрим, как пройдёт их знакомство, - громко сказал я, вырывая мальчика из тревожных размышлений.

Он пошёл к амбару, скрылся внутри на пару мгновений и вышел оттуда вместе со своим чёрным жеребцом Магнусом. В мгновенье, когда лёгкий ветерок подхватил запах кобылы, жеребец тут же напрягся и загарцевал рядом с Валерой. Я покачал головой, наблюдая его причудливое выступление.

Пейшенс будет не в восторге.

Словно чтобы продемонстрировать это, она топнула копытом и заржала, мотая гривой.

Я отшагнул назад, когда Валерка открыл ворота, и Магнус нетерпеливо шагнул внутрь.

Он уже был возбуждён и готов для неё.

Это, несомненно, станет графическим изображением для Валеры.

- Позволь ему идти самому, Валера. С ним будет тяжело справиться, - предложил я и встал рядом с кобылой, поглаживая её по гриве, чтобы успокоить. Её глаза уже расширились, и она принялась соблазнительно размахивать хвостом.

Чёрный конь заржал и тихо подошёл к ней, кивая головой по мере приближения. Высоко задрав голову, он обошёл её, пока она не заржала снова и не стукнула копытом. Он подошёл ближе, проведя мордой вдоль её шеи, нежно прикусывая. Ещё один стук копытом, и он вдохнул её запах, спрашивая разрешения.

Это не займёт много времени.

- Видишь, он возбуждён. Самцу не нужно на это много времени, - заметил я, как ни в чём не бывало.

Валерка прокашлялся, стараясь не смотреть слишком долго.

Я поборол улыбку, когда он мотнул головой и отвернулся в сторону дома.

- Он кажется слишком нетерпеливым, - сказал он.

- Все представители мужского пола таковы, сынок. Все. Это наша погибель, - усмехнулся я, чуть осторожнее придерживая кобылу, когда жеребец обошёл её сзади.

Он попытался вскочить на неё, но она быстро брыкнула его, оттолкнув назад с сердитым ржанием. Он отскочил назад достаточно далеко, чтобы избежать очередного удара, и снова встал рядом, водя мордой вдоль её гривы, спрашивая снова.

- Она сказала ему, что недовольна. Что он должен дать ей больше, видишь? – сказал я и улыбнулся, когда Валера снова посмотрел на лошадь.

- Всё может получиться только хуже, Сергей. Его ещё никогда так не выставляли перед самкой. Он может ранить вашу кобылу, - предположил он и подошёл чуть ближе.

Я покачал головой и остановил его.

- Они должны узнать друг друга. Это займёт время. Она даст ему знать, когда он может двигаться дальше, - ответил я, глядя, как жеребец снова попытался запрыгнуть на неё, и она вновь лягнула его копытами.

- Это требует времени. Не мудро кидаться так, как он, пусть даже его тело настаивает, что он должен. Тело всегда хочет этого. Но спаривание должно быть своевременным и по взаимному согласию, - сказал я, глядя, как краснеет Валерка.

Жеребец попытался снова, и на этот раз кобыла позволила ему запрыгнуть. Не без труда он устоял на ногах, фыркая и пытаясь сохранить равновесие. Он был более крупным самцом, чем те, к которым она привыкла, и более энергичным, чем мой жеребец.

Он был моложе и более нетерпелив.

И, как я и предполагал, он был тороплив в своём нетерпении. Она скинула его через мгновенье, и он прижал уши в своём лошадином разочаровании.

- Что ж, оставим их здесь. Я не думаю, что они закончили. Она ждёт от него большего, если он продержится, - пошутил я.

Я взглянул на Валеру, который с виду пребывал в полнейшем потрясении.

Я не мог заставить себя ощутить вину за то, что ему пришлось сейчас лицезреть.

Я никогда не говорил, что это будет чувственно. Это было естественно.

Но резкость его жеребца, я надеюсь, обеспечила передышку и в его собственных желаниях. Я помню, что мне это помогло притормозить в своё время. И мой отец особенно любил напоминать мне, что дождавшись правильного момента, можно оставить довольными обоих.

- Слишком нетерпелив, - пробормотал Валерка скорее себе, чем мне.

- Маленькие шаги, сынок. Всё в своё время. Когда наступит правильный момент, ты это поймёшь. Но всё должно происходить пошагово, и нетерпение никогда не приносит ничего хорошего, - сказал я, глядя, как округлились его глаза, а румянец усилился.

Валера покачал головой и развернулся, торопясь оставить лошадей позади.

Я улыбнулся и отпустил кобылу. Она заржала и топнула копытом, когда я отошёл. Жеребец попытался снова, и на этот раз она укусила его и оттолкнула боком.

Он завоюет её расположение до конца дня. В конце концов, этого она хотела. Её тело требовало этого. Но, я надеюсь, Валера понимал, что Денис, как нижний нуждался в его внимании, как в доминанте. Жеребцу нужно было доказать, что он подходит партнёру.

Я с изумлением наблюдал, как Валерка торопливо извинился, столкнувшись с озадаченным Денисом, державшим в руках наш обед. Он покраснел и освободил ему путь, умчавшись к колонке, чтобы умыться.

Я думаю, он понял.

Ему нужно время.

Полагаю, он понимал больше, чем я в своё время. Со мной это случилось раньше, и Анна ясно дала понять, что я был слишком нетерпелив во многом. Она была волевой.

Возможно, и Денис такой.

Валера:

Вода охладила голову.

Я знал, что Сергей пытался сделать, сводя наших лошадей.

Я тряхнул головой, чтобы избавиться от наводнивших её мыслей.

Я не был своим жеребцом, а Дэн уж точно не махал хвостом, маня меня своими нуждами.

Это правда, что его запах погружал меня в водоворот желания всякий раз, когда я вдыхал его.

Но Дэн не просил меня взять его.

Я простонал от его образов, возникших в голове, и плеснул ещё холодной воды в лицо.

В последнее время эти образы становились всё более заманчивыми. После прошлой ночи, когда его тело было прижато к моему, а сердце билось возле моего, пока он спал, я стал испытывать такую нужду, которая оказалась сильнее, чем я считал возможным. Я не смогу долго сопротивляться ей.

Так почему именно сегодня Сергей решил привлечь меня к чему-то столь порочному, как спаривание лошадей?

Я понимал, что это было естественно, но и мои чувства к Дэну тоже были естественны.

И ему это нравилось. Он не брыкался и не кусался, как та кобыла.

Было трудно не поддаться своим желаниям, не пойти дальше. Мои пальцы жаждали прикасаться к нему больше. Его спящее тело позволило мне изучать его дальше прошлой ночью. Блуждая по его руке, пока он лежал на моей груди, прижавшись щекой к плечу, потом по коже, где его шея переходила в плечо, когда его рубашка съехала в сторону, пока Дэн спал.

Мне было трудно заснуть, а поутру я был ещё более неудовлетворён, чем прошлой ночью.

Чего Сергей мне не сказал, так это как найти облегчение от боли, которая сжимала живот и с удвоенной силой пробиралась к паху при каждой мысли о Дэне.

Вот, в чём я нуждался. Мне нужно было облегчение от моих желаний.

Он не объяснил этого.

Сказал лишь, что я не должен торопиться.

Ласкать. Прикасаться, вдыхать.

Пробовать.

Я делал всё это, и Дэн говорил мне, что ему это нравится.

Я вытер лицо и принял решение, прямо здесь, во дворе.

Я не буду излишне нетерпелив.

Но если Дэн захочет большего, я дам ему больше.

Чтобы это за собой ни влекло, мы узнаем это вместе.

Я не поддамся полностью и, как брыкающаяся кобыла Сергея, Дэн тоже не отдастся окончательно.

Но я был уверен, что Дэн был готов к чему-то большему, чем просто поцелуй.

Так что я буду прикасаться.

Вдыхать.

И пробовать.

И узнаю, что ему от меня нужно.

Сергей ясно дал понять. Медленно. Нежно. Не торопись. Он скажет тебе.

Так я и сделаю.

Я улыбнулся сам себе, приняв это решение. Боль в паху уже не казалась такой невыносимой.

Возможно, есть шанс сделать всё лучше, чем Магнус.

Ему нужно было понимать лучше.

Ему нужно было узнать Пейшенс.

В этом была его ошибка.

Я узнаю Дэна.

Денис:

– Денис?

Я приподнял голову из диких зарослей кустов роз возле дома и, уворачиваясь от шипов и веток, встал и потянулся. Ко мне подошёл Сергей и осмотрел результат моей работы. Я смог убрать одну сторону дома, полив и обрезав давно оставшиеся без ухода кусты. Они всё ещё выглядели немного уныло, но теперь были больше зелёными, нежели коричневыми. Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Ты сегодня много поработал. Пойдём, собирай свою корзину, пока я схожу за Пейшенс. Пойдёшь со мной обратно в дом? Валерка скоро подойдёт, – сказал он и пошёл к пастбищу, чтобы забрать свою лошадь, что паслась на дальнем краю поля.

Я отряхнулся от пыли и пошёл в дом за корзиной. Я уже возвращался по коридору, когда Валера вдруг спустился со второго этажа, одетый в одни только штаны со свисающими по бокам подтяжками. Он остановился, едва завидев меня, широко распахнув глаза и запустив руку в свои растрёпанные волосы. Он был перепачкан в грязи с поля, с чумазым лицом и чёрными руками. Это разительно контрастировало с его бледной грудью. Грудью, которую я видел издалека, но от которой не мог отвести глаз, стоя в нескольких шагах от такой красоты. Широкая грудь, лёгкая поросль волос на груди, становившаяся гуще и превращавшаяся в дорожку, ведущую по его подтянутому животу и исчезавшую за поясом штанов.

Я уже знал, что там.

И снова покраснел, вспомнив об этой удивительной красоте.

– Прости, я думал, это Сергей, – быстро проговорил он, глубже зарываясь ладонями в волосы.

– Извини, Сергей хочет, чтобы я пошёл домой с ним. Я вернулся за корзинкой, – ответил я, пытаясь отвести от него взгляд.

Но это было невозможно.

Даже грязный он был прекрасен.

Я заметил, что придвигаюсь ближе, желая быть, как можно ближе к нему.

Он огляделся по сторонам, став вдруг очень робким.

– Я не хотел, чтобы ты убирал в моём доме, Дэн. Спасибо, ты сделал слишком много, – прошептал он.

– А я хотел, – ответил я, поднимаясь на ступеньку, на которой он остановился. Только тогда я заметил, что он был босиком. Длинные, изящные пальцы выглядывали из-под штанин.

– Я собирался помыться, – пробормотал он, напрягаясь, когда я наклонился к нему. – Я весь в грязи с поля.

Я кивнул и закрыл глаза, вдыхая его запах.

Каким бы грязным он ни был, он всё равно был притягателен.

От него пахло потом, грязью и свежесрезанной кукурузой. Открыв глаза, я увидел, что он наблюдает за мной со странным выражением лица. Он прищурился и издал нервный смешок.

– Я, должно быть, вызываю отвращение, – прошептал он.

– Нет, – пробормотал я хриплым голосом, запрокидывая голову, чтобы посмотреть в его потемневшие глаза.

Я почувствовал, как его рука легла мне на талию, притягивая меня к нему, а губы прижались к моим, с жадностью их атакуя. Я ощутил волну трепета, прошедшуюся по мне от такого его заявления своих прав, радуясь, что он открывался мне, становился смелее, прижимая меня ближе к своему телу. Он издал тихий стон, приоткрывая рот, чтобы я мог его исследовать. Я чувствовал его солоноватый после трудового дня привкус на своих губах; его вкус заставлял меня тонуть в нём.

И только я подумал, что упаду в обморок от всепоглощающей нужды в нём, как Валера медленно отстранился, рассматривая меня и свободно придерживая рукой. Он издал протяжный, довольный вздох и потянулся погладить меня по щеке. Глянув в сторону двери, он покачал головой и посмотрел на меня извиняющимся взглядом.

– Тебе пора. Сергей будет ждать, а я должен помыться, – сказал он с лёгкой улыбкой.

Я кивнул и сделал последний неуверенный шаг, собираясь уходить.

– Я скоро увижу тебя? Или ты слишком устал, чтобы побыть со мной сегодня вечером? – спросил я, не желая просить его оставаться, если он был слишком измотан после долгого дня.

– Я ни за что не упущу шанс побыть с тобой, Дэн, – ответил он.

Я широко улыбнулся и вышел на улицу, пытаясь справиться с легкомысленным желанием захихикать, как ребёнок. Сергей показался из-за угла, как только я вышел на улицу, и мы пошли обратно домой. Он постоянно посматривал в мою сторону с улыбкой.

– Денис, могу ли я поговорить с тобой открыто? – спросил он, пока мы взбирались на холм.

Я напрягся, с тревогой взглянув на него, но кивнул.

О Боже, он знает, что мы делали!

Как он узнал? Валерка что-то говорил ему?

– Ты счастлив здесь? – спросил он, удивив меня.

– Конечно, счастлив. Ещё никогда не был так счастлив, – ответил я, чуть сбитый с толку.

Он улыбнулся мне и продолжил: – Ты пробыл у нас уже почти месяц, Денис. И ты кажешься счастливым от такой жизни. Я хотел спросить у тебя об этом, прежде чем мы поговорим о твоём отце, – сказал он, и выражение его лица вдруг стало серьёзным.

Я тут же пришёл в себя, понимая, что, в конце концов, нам нужно было поговорить об этом.

– Твой отец должен будет узнать в скором времени. Если ты действительно хочешь быть здесь, если ты видишь здесь своё будущее, мы поедем и поговорим с твоим отцом после того, как мы с Валерой уберём наши поля, – сказал он.

– Я хочу быть здесь, – тихо ответил я, глядя на поля, разделявшие дома Сергея и Валеры.

Это мой дом. Я чувствовал это в своём сердце, когда смотрел на два дома, казавшихся мне более настоящими, чем любое другое место, в котором я мог когда-то жить.

Я и не жил, пока не приехал сюда.

– И если твоё будущее будет связано Валерой? Ты будешь счастлив? – спросил он чуть мягче.

Я покраснел и смущённо улыбнулся ему, не уверенный, как отвечать.

Он издал смешок и широко улыбнулся, глядя на меня с огоньком в глазах.

– Он здорово влюблён в тебя, Денис. И как человек, обладающий авторитетом отца, я должен буду согласиться позволить ему ухаживать за тобой. Если это то, чего ты хочешь, – объяснил он.

Интересно, говорил ли Валера с ним об этом, пока они работали.

Или Сергей просто готовился.

Всё происходило чудовищно быстро.

Пугало ли это меня?

Возможно, немного. Но, может быть, так у них всё и происходило.

И мысль о том, чтобы стать парой Валеры, заставляла моё сердце колотиться быстрее.

– Я тоже влюблён в него, – сказал я, наконец, краснея всё сильнее и сильнее под знающим взглядом Сергея.

– Только помни, сын мой. С кое-чем нужно повременить до твоего совершеннолетия, – сказал он, многозначительно глядя на меня, залившегося пунцовым румянцем.

Я кивнул и мысленно завопил от облегчения, когда мы дошли до дома.

Меньше всего мне сейчас был нужен разговор о сексе с Сергеем.

Я совсем не хотел становиться тому свидетелем...

Я выскочил на улицу в считанные мгновенья, Валерка, покраснев, шёл позади чуть медленнее. Он оглянулся в сторону кухни, и спустился вслед за мной с крыльца в сад. Его улыбка, сиявшая на солнце, заставила меня заулыбаться ещё сильнее. Я замедлил шаг, когда мы подошли к амбару, пытаясь идти помедленнее.

Что мне никак не удавалось.

И Валере тоже.

Как только дом скрылся из виду, он прижал меня к себе и поцеловал. Его руки обвились вокруг моего тела, прижимая меня к нему, его дыхание стало тяжёлым, когда мы упёрлись в стену амбара. Он склонился ко мне, опустив губы к шее, делая большие глотки воздуха, а я схватился за него, позволив губам очертить линию его челюсти. Дневная щетина колола губы, но мне было всё равно. Так я всё равно мог почувствовать его вкус.

– Нескольких минут недостаточно, – простонал он, уткнувшись в мои волосы возле уха.

Я вздохнул, почувствовав, как его руки обхватили мои бёдра, притягивая меня ближе к нему.

Я поцеловал его снова, исследуя его. Он охотно приоткрыл рот, тихо постанывая. Когда он, наконец, оторвал губы от моих, мы оба задыхались. Я чувствовал, как его сердце колотится в груди, словно бы в идеальном ритме с моим. Посмотрев ему в глаза, я не увидел в них ничего, кроме радости.

Я её вызвал.

Тихо вздохнув, я провёл пальцем по волоскам у основания его шеи, наслаждаясь мгновением.

Его ровное дыхание, а затем и тихий голос заставили меня растаять ещё больше.

– Ты делаешь меня таким счастливым, Дэн.

– Ты тоже делаешь меня счастливым, – ответил я, с улыбкой глядя в его насыщенные голубые глаза.

– И в этом нет ничего неправильного, – пробормотал он.

– Что? – переспросил я; мой разум затуманен.

– То, что я чувствую к тебе. Что мы делаем. Это не неправильно. Господь бы не сделал то, что я испытываю с тобой, греховным. Я чувствую новообретённую жизнь, когда я с тобой, – прошептал он и нежно меня поцеловал.

Его рука неторопливо двинулась вверх, ладонь легонько обхватила щёку, а затем спустилась по шее. Его пальцы касались точки пульса, замерев там, когда его взгляд проследил за движением пальцев, наблюдая, как пульсирует кровь в вене. А затем его взгляд опустился ниже, ища источник моего пульса. Его пальцы двинулись ниже, очерчивая контуры воротника рубашки, словно в раздумье, двигаться дальше или нет. Я тяжело сглотнул и ждал; моё дыхание сбилось, когда его ладонь скользнула ниже, крепко прижимаясь к моей груди над сердцем. Я издал тихий стон, заставляя его с тревогой взглянуть на меня.

– Так можно? – спросил он.

– Да, – прошептал я, наблюдая, как он снова опустил взгляд, всосав нижнюю губу в рот, когда его ладонь с мучительной медлительностью прошлась вдоль моей груди.

Давление его ладони ослабло, пока его пальцы не стали касаться, как в моих снах.

Моё дыхание сбилось от невероятного трепета, прошедшего сквозь меня, когда я почувствовал, как он провёл по внутренней стороне моей груди тыльной стороной пальцев. Он сдвинулся поудобнее, и я закрыл глаза от чувственного перенасыщения, приносимого Валерой.

Я должен был чувствовать себя, как в ловушке. Должен был чувствовать угрозу в том, как он прижал меня к двери амбара.

Но вместо этого я чувствовал, как во мне разгорается пламя. Я чувствовал его дыхание на шее, его усиливающееся от легчайшего толчка возбуждение коснулось моего живота, меня охватило сумасшедшее покалывание оттого, как что его пальцы становились всё ближе к моей эрекции, жаждущей его прикосновения.

А потом его ладонь нежно обхватила мою длину, слегка сжимая её. Яйца начали поджиматься. Большой палец второй руки Валеры прошёлся по затвердевшему соску, заставляя моё тело содрогнуться, а дыхание окончательно сбиться.

– Так хорошо? – спросил он глубоким, сиплым голосом.

Я мог лишь кивнуть. Я парил и упал бы на колени, если бы он не прижимал меня к себе. Раскалённая лава текла по венам прямо к члену, заставляя меня громко вздохнуть, когда его палец снова прошёлся по соску.

– Такой твёрдый. Ты такой твёрдый, твой член налит свежепринесённой кровью любви, – прошептал он, снова проведя пальцем по соску и сжав эрекцию сильнее.

Я сжал его шею и всхлипнул.

Ткань моих брюк была тонкой, и возникало ощущение, словно его пальцы касались моей обнажённой кожи.

Почти.

Ещё одно прикосновение, и всё внутри вспыхнуло.

У меня кружилась голова. Одурманен, горю.

Я чувствовал, будто могу взорваться в любую секунду.

Его палец замер при звуке моего всхлипа.

– Я сделал тебе больно? – с тревогой спросил он.

– Нет, нет... пожалуйста, – простонал я, сильнее толкнувшись в него.

Я почувствовал его губы возле уха и довольно промычал, ощутив, как его палец снова прошёлся по мне.

Это было не похоже ни на что из того, что я чувствовал прежде. Это были не грубые хватания.

Это было поклонение. Изучение, любовь.

– Приятно?

Я простонал и сильнее схватился за него, не в состоянии сформулировать слова.

Он поднял вторую руку, на этот раз обхватывая мою задницу, и со мной было покончено. Я громко ахнул, почувствовав, как он придерживает меня, прижавшись нижней частью тела, медленно двигаясь и обхватив мою эрекцию ладонями, сквозь ткань брюк. Он простонал, прижавшись к моему горлу, его дыхание становилось тяжёлым, пока он толкался в меня, придерживая ягодицы и чуть сильнее поглаживая их. Оба шара, ощущавшие прикосновения его изучающих пальцев, казалось, создавали приближающийся взрыв внутри меня, и я прикусил губу, чтобы сдержать крик, который норовил вырваться. Губы Валеры двигались вдоль моей шеи, а когда он провёл зубами вдоль горла, это стало последней каплей. Моё тело напряглось, давление внизу живота готовилось распространиться по всему телу и взорваться, как вспышка на солнце.

Обжигающее чувство прошлось по моему телу, словно ядерный взрыв, распространяясь повсюду.

Я почувствовал, как моё тело выгнулось дугой, прижимаясь к нему, а голова запрокинулась назад, и яростный стон сорвался с губ, пока тело сотрясалось. Разум на мгновенье отключился, медленно возвращаясь в норму, когда я почувствовал прикосновение его губ, покалывания от его грубой щеки вывели меня из оцепенения.

Я был потрясён сковавшим меня чувством.

Что это было?

Такое интенсивное, сильное чувство. Такое незнакомое мне, тому, который должен был знать все эти чувства. Одним прикосновением Валера отправил меня в забытье.

Облизав пересохшие губы, я сумел открыть глаза, ослабив хватку на шее Валеры достаточно, чтобы он поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза светились благоговением, пока я пытался совладать с дыханием, даже не осознавая, что оно сбилось.

Что это было?

Нечто невероятное и захватывающее.

Что-то, чего я никогда прежде не испытывал. Что-то, что никому, даже мне самому не удавалось.

– Ты почувствовал это? – прошептал он.

Я моргнул и кивнул, всё ещё не в силах произнести ни слова.

– Каким это чувство было для тебя? – спросил он, глядя на меня в изумлении. Его пальцы очертили контур моих губ, прошлись по раскрасневшейся щеке к скуле, желая прикоснуться везде. Почувствовать жар, пробуждённый им после этого освобождения.

– Сильное напряжение, а потом освобождение, – пробормотал я, облизывая губы от покалывающего ощущения. – Захватывающее и сильное, пока не пронеслось по мне.

Он заулыбался так, что в уголках глаз собрались морщинки, и наклонился, чтобы провести губами по моей щеке.

– Значит, это было хорошо? – спросил он с надеждой в глазах.

Я тихо рассмеялся, наслаждаясь его радостью.

– Было потрясающе, – вздохнул я, нежно его целуя.

– Я рад, Дэн. Всё чего я хочу – угождать тебе и делать тебя счастливым, каким делаешь меня ты, – сказал он, нежно улыбаясь.

Он снова наклонился ко мне и крепко обнял, надолго сжав меня в объятьях, после чего отстранился со стоном.

– Нам пора возвращаться. Тебе надо успеть переодеться и избавиться от следов твоей спермы. Нас будут искать, – сказал он, беря мои руки в свои и отодвигая моё трясущееся тело от стены.

– Ты счастлив, Валера? – спросил я, боясь, что, возможно, мы снова слишком поторопились.

И в отличие от моего бывшего, Валера не требовал удовлетворения. Был ли он удовлетворён лишь тем, что доставил мне удовольствие?

Он нежно коснулся моей щеки, где она всё ещё пылала.

– Счастлив, как никогда. Я был благословлён ангелом, вернувшим меня к жизни, – прошептал он и поцеловал меня снова, а потом вывел нас из амбара.

Мы выпустили ладони друг друга, когда в поле зрения показался дом, но я всё равно мог почувствовать его присутствие на себе, даже на расстоянии в шаг. Мы были связаны. Мы разделяли что-то, что нельзя было разрушить расстоянием. Переодевшись мы неторопливо поднялись на крыльцо. Было уже довольно поздно, я знал, что скоро наступит ночь. Я почувствовал, как Валера обхватил мои пальцы своими, разворачивая меня к себе лицом.

– Дам тебе поспать, Дэн. Мы можем провести завтрашний день вместе, – пробормотал он и нежно сжал мою ладонь.

– Мне понравилась наша сегодняшняя прогулка, Валера. Сладких снов, – ответил я с улыбкой.

– Приятных снов, Дэн, – ответил он и ушёл в сторону наступающей ночи.

Я смотрел ему вслед, Луна дарила достаточно света, чтобы я мог смотреть на Валерку, пока он не скрылся за холмами. Я вздохнул, когда мой мужчина ушёл, и пошёл в дом и наверх, в кровать.

Я позволил мыслям унестись прочь, думая о том тихом доме и о том, насколько лучше было бы, если бы Валера там жил не один. Счастье, которое я видел в его глазах, заставило меня поверить, что он, возможно, думал о будущем. И что, быть может, если всё сложится хорошо, он ещё недолго будет один.

После сегодняшнего вечера, у меня были причины думать, что он заботится обо мне так же сильно, как и я о нём.

Время летело слишком быстро. Но я дорожил каждой секундой, когда мог вызвать у Валеры улыбку и взгляд, говоривший, будто я был всем его миром.

Он всецело был всем моим миром.

Раз всё равно тобой путь выбран,
Скажу я прямо, наконец:
Спектакль, увы, ещё не сыгран,
Но можно возложить венец.
Отдать почтение талантам,
Что тихим омутом слывут,
Под стать величию атлантов,
В глубинах разума живут.

Но истина сокрыта мраком,
Под взглядом публики слепой,
А маска исчезает прахом,
Оставшись только с пустотой.
И лишь тогда, во гулких сводах,
Выходит истинный творец,
И он один, в времённых водах,
Спектакля тёмного отец.

Иди ж в свою купель раздумий,
Актёр великих перемен.
Один, лишь там, средь тьмы безумий,
Ты будь король в театре стен...

Опубликовано: 2016-01-06 22:59:10
Количество просмотров: 161

Комментарии