Обжигающая жара

Денис:

Солнце палило, покрывая всё моё тело испариной. Полдень – самое жаркое время дня. Разумеется, в Санкт-Петербурге стоял далеко не полдень, однако и я находился не там. Меня похитили. Схватили утром в среду и увезли, оставив разве что в одежде, что была на мне.

Тыльной стороной ладони я смахнул пот со лба. Всё бы отдал за бриз. Должно быть, где-то за тридцать; настоящий зной. Похоже, что Валера пытался убить меня этим жаром. После всего того, что он творил со мной прошлой ночью и этим утром, у меня не осталось сомнений, что этот мужчина желал моей смерти. Тело ломило в тех местах, которые, по моему мнению, не могли болеть. Закрыв глаза, я прикрыл их рукой, пытаясь оградить от яркого солнечного света.

Нет, это явно не моя жизнь. Я нормальный мальчишка из нормальной семьи. Такое в моём мире просто не случается.

На некоторое время я затерялся в мыслях, но меня стремительно вернули в реальность холодные водяные брызги. От неожиданности я закричал, чем только заслужил его злой смех. Открыв глаза, я обнаружил возвышающегося надо мной, хищно осклабившегося Валерку.

– Ты такой придурок!

Сев, я втёр капельки воды в нагретую кожу. Вообще-то сейчас, после того, как первичный шок прошёл, ощущения были даже приятными.

– Будь осторожен с теми, кого бранишь, Денис. Я могу запросто швырнуть тебя в океан, если ты продолжишь в том же духе.

– Тебе меня не испугать. – Во мне заговорила дерзость.

Кого я пыталась рассмешить? Я беззащитен. Я находился в его власти, и Валера знал это.

– Разве? Что ж, давайте посмотрим, что я могу с этим сделать. – Валерка принял вызов, который я не намеревался ему бросать, взял меня на руки и понёс к воде.

Я извивался в его руках.

– Не надо! Опусти меня! Пожалуйста! Не бросай меня туда! Прошу прощения! Мне не следовало так говорить. Пожалуйста... – Но не успел я договорить свою мольбу, как меня швырнули в морскую воду. Упёршись ногами в песчаное дно, я выпрямился, вытирая из глаз воду.

Валерка истерично смеялся. Должно быть, своим видом я напоминал утонувшую крысу.

– Ненавижу тебя. – Вскипел я.

Он рассмеялся ещё громче и сделал по направлению ко мне пару шагов. Я выставил перед собой руку, не подпуская его к себе, однако Валера не сбавлял ходу, схватил меня за запястья и обвил обе мои руки вокруг своей талии.

– Ты не ненавидишь меня. Ты никогда не смог бы ненавидеть меня, – уверенно произнёс он.

Его влажный нос скользнул вдоль моего, а затем губы мужчины нежно прижались к моей щеке. Немного отодвинувшись, Валерка рассматривал меня своими великолепными синими глазами. Своей внешностью он напоминал морское божество. В одних купальных шортах, покрытый крошечными капельками воды, блестевших в лучах солнца. Создавалось впечатление, будто он сверкал. Намокшие, волосы Валеры потемнели и забавно стояли торчком, когда он недавно тряс ими на меня.

– Ладно, я не ненавижу тебя, но сильно тебя недолюбливаю, – возмущённо ответил я.

– Ты любишь меня. Ты сказал это утром во сне. – Валера игриво схватил меня за задницу обеими руками.

Чёрт бы его побрал.

Отпрянув, я попытался вернуться на пляж, но Валерка оплёл руками мою талию, не дав мне далеко уйти. Грохнуть бы моё глупое подсознание и идиотский рот за «трудолюбие» в бессознательном состоянии. Прижимая к себе спиной, Валера целовал мою шею.

– Я шучу. Ты не говорил этого во сне. Клянусь. – Губы мужчины переместились на моё плечо, а сам он начал возбуждаться. Его напряжённая плоть вжималась мне в поясницу. – Ты определённо прокручивал в памяти кое-что из прошлой ночи. Ты непрестанно повторял: «Вот здесь! Да! Да! Сильнее, сильнее!»

Я ему покажу «сильнее». Я толкнул Валеру локтем в живот, и он выпустил меня, опять зайдясь в очередном приступе хохота. Вернувшись на пляж, я схватил одно из наших гигантских полотенец и принялся вытираться. Он точно пытался меня убить.

Поправив крошечные кусочки ткани, которые Валерка считал плавками, я уселся в шезлонг. С тем же успехом я мог бы расхаживать голым, несмотря на всё то «хорошее», что это «одеяние» приносило мне. Интуиция подсказывала мне, что именно поэтому он и купил их мне.

Утром в среду меня разбудил рот Валеры, вытворявший восхитительные вещи с моим телом. Когда я, взъерошив пальцами волосы мужчины, оповестил его о своём пробуждении, он скользнул меж моих ягодиц уже облачённой в латекс эрекцией и занимался со мной любовью. Ещё не до конца отойдя ото сна, я не смог в полной мере насладиться соитием, но Валера, кажется, остался вполне доволен. Закончив, он пробормотал что-то о том, что я как-то сказал ему не убиваться, если он разбудит меня. Не припомню, чтобы говорил подобное, но я быстро смекнул, как его идеальная память осложнит мне жизнь, не веди я себя осмотрительно.

Вместо того, чтобы позволить мне опять провалиться в сон, Валерка настоял на подъёме и душе. Поскольку он настырный осёл, я повиновался и собрался, не стукнуло ещё и восьми. Куда-либо идти или же заниматься чем-то я, однако, не испытывал необходимости. Все следующие шесть дней значились у меня выходными. Инструктаж в школе проходил по понедельникам и вторникам, а сами занятия начинались не раньше вторника после Дня труда. Единственная моя задача на всю неделю – составить силлабус занятий и обустроить свою аудиторию. Я сочёл необычным то, что Валера, которому необходимо было отправляться на работу, ещё не собрался, но посчитал, что конкретные нужды создали прецедент тем утром. Не могу лгать: мысль о том, что я стоял у него на первом месте, нежели работа, обрадовала меня.

Сидя за кухонным островком, я пил сваренный слугами и дожидавшийся нас кофе. Женщина-кухарка как-то странно улыбалась мне, перемещаясь по кухне и готовя Валере завтрак. Мне стоило предположить, что нечто неладное затевается. Стоило догадаться о грядущих событиях на пару дней раньше, когда он поинтересовался, есть ли у меня загранпаспорт. И я убедился в этом, когда Валерка вошёл на кухню в новой паре тех самых левайсов, белой футболке и светло-голубой расстёгнутой парадной рубашке.

– Ладно, что происходит? – адресовал я свой вопрос Валере, когда он поблагодарил служанку за кофе и сел за стол есть свой французский тост.

Он странно посмотрел на меня, немного подворачивая рукава рубашки.

– Разве она не предложила тебе тостов?

Соскользнув со стула, я обошёл стол и сел напротив него.

– Предложила, но я не об этом говорю. Почему ты так одет? Разве тебе не нужно на работу?

– Меня ждёт долгий перелёт. Я решил одеться поудобнее, – невозмутимо ответил Валерка, затем занявшись завтраком и газетой.

Я постарался не выдать настигшее меня разочарование. Очередное путешествие – очередная разлука.

– Как долго ты пробудешь в отъезде?

Валера отпил кофе.

– До вечера понедельника.

Моё расстройство взмыло до небес. Знал бы я, что наше утреннее занятие любовью – всё, чем мне придётся довольствоваться на этой неделе, я приложил бы чуть больше усилий со своей стороны. А раз Валера знал об отъезде, то я пришёл в некоторое недовольство, из-за того, что он подумал только о собственном удовольствии. Часть меня задалась вопросом, а не спланировал ли он эту поездку в последнюю минуту, дабы увернуться от встречи с семьёй.

– Почему ты только сейчас говоришь мне об этом? Ты уезжаешь почти на целую неделю в деловую поездку, и только сейчас решил сказать мне? – пожаловался я. Выкинь я с ним подобный финт, то он бы «миновал» так, что дым из ушей повалил бы.

– Это не деловая поездка, – сказал Валера, качая головой. Он помотал над тарелкой вилкой, нанизав на неё очередной кусок тоста. – Это отпуск. Ну, почти. Один мой друг подумывает продать свой остров на Фиджи. Я решил слетать и посмотреть, стоит ли он вложений.

Он собирался провести отпуск на частном острове на Фиджи?

– Замечательно. Очень замечательно. Супер. – Встав, я грубо отпихнул стул.

Разочарование в мгновение ока трансформировалось в гнев. Не только он не удосужился предупредить меня, так ещё и вёл себя так, будто ничего особенного не произошло. Бросившись вон из кухни, я кинул через плечо «напутствие»: – Надеюсь, твой самолёт разобьётся.

Валера перехватил меня, не успел я покинуть помещение. Он смеялся и пах свежей клубникой, нарезанной кухаркой и украшавшей его французский тост.

– А почему ты сейчас хочешь испортить наш отпуск?

– Наш отпуск?

Валерка ухмыльнулся и отпустил меня.

– Естественно, я не собираюсь покупать остров, предварительно не убедившись в том, что он тоже тебе понравился.

Чёрт бы его побрал.

– Мы отбываем в аэропорт через пятнадцать минут, – проинформировал меня Валера, глянув на свои наручные часы.

– Но я вещи не паковал, – заспорил я, чувствуя себя совершенно сбитым с толку.

– Обо всём уже позаботились.

– Но мне нужно писать планы уроков.

– Это долгий перелёт. У тебя будет масса времени делать всё что угодно.

– Но твои дядя с тётей ожидают нас у себя в понедельник.

– Я оповестил их, что мы не придём.

– Но...

Валера приложил палец к моим губам, прося замолчать.

– Никаких «но». Я купил всё тебе необходимое, моя семья проживёт и без нас, а я не хочу слышать никаких жалоб. Я похищаю тебя на эти выходные, и это окончательное решение.

Когда Валера говорил, что «это окончательное решение», таковым, как правило, оно и являлось.

Перелёт длился почти двенадцать часов, а из-за разницы в часовых поясах мы потеряли целый день. В данный момент в Санкт-Петербурге всё ещё был полдень четверга. Мы же пребывали на Фиджи, остановившись в восхитительном трёхкомнатном домике, который словно парил над изумрудно-зелёной лагуной в пятничный полдень. Многоуровневый, с потрясающим видом на южную часть Тихого океана. В нашем распоряжении были собственный пляж и полное уединение. На острове жили люди, которые снабжали нас едой и питьём, но я ни разу не видел их. Словно мы жили на самом роскошном необитаемом острове.

Валерка упал на соседний лежак и рывком схватил свои солнцезащитные очки с маленького столика, стоявшего между нами. Он потёр ладонью мокрую голову в безуспешной попытке пригладить эти длинные пряди.

– Мокрым и взбешённым ты выглядишь крайне сексуально, – проговорил Валера, надевая очки.

Я сморщил нос.

– Как жаль, что я никогда больше не займусь с тобой сексом.

В рассерженном состоянии мои навыки лгать совершенствовались на глазах.

– Да будет тебе. Ты выглядел горячо во всех смыслах этого слова. Я сделал тебе одолжение. Хорошо ведь было, не так ли? – Потянувшись, Валерка провёл тыльной стороной ладони по моему бедру, оставляя на коже мурашки.

Я ненавидел, что он был прав: я действительно немного охладился. Хлопнув парня по руке, я отказался смотреть на него.

– И разговаривать я с тобой тоже больше не буду.

Взяв купленную им мне в дорогу книжку, я пролистал страницы до момента, на котором ранее остановился. Сидевший рядом Валерка сдавленно рассмеялся, позабавленный за мой счёт. Я притворялся, что читаю, хотя на самом деле дулся. Выхватив у меня из рук книжку, Валера швырнул её на ныне свободный шезлонг и перекинул меня через плечо.

– Прекрати! Поставь меня на землю! – Вися вверх ногами, я треснул мужчину по заднице.

Он направился к домику.

– В течение этого путешествия не будет никаких ссор. Ты будешь мириться со мной, нравится тебе это или нет.

Валера отнёс меня на одну из трёх веранд. Там стояло два обитых плюшем дивана цвета слоновой кости, на один из которых Валерка и сбросил меня. Навалившись сверху, мужчина положил ладонь мне на шею и притянул к своим губам. Его поцелуй мгновенно заставил меня позабыть о причине нашей ссоры.

– Разговаривать с тобой и заниматься сексом – два моих самых любимых занятия во всём мире. Снять их с повестки дня неприемлемо, – сказал он, отстраняясь.

– Разговоры да секс – твои любимые занятия, а? – приподнялся я на локтях. Забавный он, однако. Насчёт секса ещё поверю, а вот разговоры – под вопросом.

Он опять поцеловал меня.

– С тобой – да.

Я выкрутился из-под него и встал.

– Ладно, я не перестану с тобой разговаривать, но тебе не удастся грешить со мной, когда тебе вздумается.

Валерка приподнялся и усмехнулся.

– Воздержание – это такой типично пассивный ход, Дениска. Обычно ты не настолько предсказуем. Твой возбуждённый член проступает, кстати. – Валера указал мне на эрекцию.

Чёрт бы его побрал.

Я поспешил прикрыться.

– Если бы мне позволили самому уложить вещи, то я не сверкал бы постоянно перед тобой своими прелестями.

– Вот именно, – ответил мужчина, подмигивая. Он неисправим. Встав, Валерка подошёл ко мне, опуская руки мне на талию. – Как бы мне ни нравилось наслаждаться тобой в неглиже, я хочу, чтобы ты знал, что самое важное для меня, так это время, проведённое с тобой. Не столь важно, что мы делаем. Даже ссориться с тобой весело... иногда.

И опять меня обезоружили. Я чувствовал то же самое. Несмотря на то, что, в отличие от своего парня, я не считал ссоры забавными.

Прислонившись лбом к груди Валеры, я оплёл руками его торс.

– Мне тоже нравится быть с тобой, – проговорил я своё признание в его загорелую кожу.

– Означает ли это, что я могу согрешить с тобой сейчас? – Мужчина прижал меня вплотную к себе. Вскинув голову, я выгнул бровь. Поцеловав меня в щёку, Валерка рассмеялся. – Так и быть. Чем бы вы хотели заняться, Дениска? Похоже, вам не по душе забавы на солнце, да и дела мокрые тоже. Чем пожелаешь, тем и займёмся. Мы могли бы покататься на лодке. А ты – научить меня рыбачить.

По правде говоря, я бы использовал совокупление в качестве отвлечения, но с нашего приезда сюда я пытался подгадать самое удачное время для серьёзного разговора. О таком после секса не поговоришь, однако, а многократный восхитительный секс – всё, чем мы занимались за проведённое на острове время. Мне необходимо признаться Валере в любви, при этом чётко дав ему понять, что он не обязан отвечать мне взаимностью. Я понимал, что это – потенциальная «мина». Именно по этой причине я до сих пор не завёл об этом разговор, разве что во сне. Я знал, что Валера был не готов отождествить испытываемые им чувства с любовью, неважно, как сильно его другие слова и поступки указывали в том направлении яркими огнями да разноцветными стрелочками.

Целая неделя потребовалась мне, чтобы прийти к заключению, что мне следует сделать первый шаг. Часть меня предлагала повременить с признанием и подождать, пока он не расскажет мне обо всём и не признается в своих чувствах. Я посчитал, что это самый безопасный путь. Но другая половина надеялась, что если я буду честен с ним в своих чувствах, то это может помочь Валере смириться со своими. Это риск. Такой вариант развития событий мог запросто выйти мне боком, а – заставить распсиховаться. И мы можем оказаться на обратном пути в Санкт-Петербург до того, как все страсти улягутся. Или же Валерка начнёт понимать, что любить кого-то – вполне нормально. Любовь необязательно должна быть чем-то плохим. Она могла быть тем самым, что поможет ему пройти через плохое.

– Давай сыграем в шахматы, – предложил я.

Мужчина не стал скрывать своего разочарования.

– Правда?

Закатив глаза, я отошёл от Валеры. В углу комнаты стоял маленький столик с шахматами и двумя очень большими мягкими сидениями.

– Ну же. Думаю, я добьюсь лучших результатов, чем в прошлый раз, когда ты обыграл меня. Спорим, что продержусь дольше, чем пять ходов.

На Родине Валера «Гений» Русик задавал мне жару каждый раз, когда мы играли в шахматы. В последний раз, когда мне удалось заставить его сразиться со мной, Валерка прекратил игру спустя пять минут после её начала, сославшись на то, что пытался не выигрывать, но я настолько плохо играл, что сделал это невозможным.

Мы заняли свои места, и он ещё раз вздохнул, прежде чем сделать первый ход. Валера пытался научить меня паре приёмов, однако я не улавливал всей стратегии в контексте партии. А мог лишь обдумывать один ход за раз. Мы чередовали ходы. Когда я потянулся к своей ладье и начал передвигать её на несколько клеток вперёд, Валера помотал головой, намекая, что это неудачный ход. Я отвёл фигуру назад, переместив руку на коня. Он опять качнул головой. Я потянулся к королеве и сдвинул фигуру вперёд. Валерка никак не отреагировал, что я посчитал хорошим знаком.

– Знаешь, что я люблю в этой игре? – поинтересовался я у мужчины, пока он делал свой ход, убив одну из моих пешек.

– Право же, не представляю. – Раздражённо ответил мужчина, облокотившись на стол и подперев голову рукой.

Я пытался побороть улыбку. Как быстро мы поменялись местами. Несколько минут назад брюзжал я, а сейчас он, в своей попытке развеселить меня, проявил крайнее недовольство. Мило, однако. Именно таким образом я проверял «подлинность» своих чувств: я любил Валеру даже тогда, когда он был немного сварливым.

– Люблю то, что игра является интерпретацией реальной жизни.

Он нахмурился.

– Ну всё, больше никакого солнца для тебя.

– Что? Почему?

– Уж больно по-своему ты интерпретируешь всё это, тебе так не кажется?

Либо сейчас, либо никогда. Идеального момента не настанет. Мне нужно расхрабриться и сделать это. Соскользнув со стула, я опустился перед ним на колени. Глаза Валеры удивлённо распахнулись, когда я обхватил его ладонь своей.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, и я не хочу, чтобы ты запаниковал.

– Слишком поздно, Денис. – Он поёрзал на сидении, всем своим видом выказывая дискомфорт.

– И всё же постарайся. Знаю, что, возможно, наступлю на мину, но мне нужно кое-что сказать тебе. Мне нужно, чтобы ты выслушал меня и понял, что я ничего не прошу у тебя. Можешь это сделать?

Сглотнув комок, он кивнул.

– Я люблю тебя. – Я смолк, дав ему время проанализировать эти три слова. Глаза мужчины чуть потемнели, а челюсть напряглась. – Пожалуйста, послушай. Знаю, ты не особо жалуешь это чувство, но я не прошу ничего взамен. Я не говорю тебе об этом, чтобы ты ответил тем же, или же потому, что хочу каких-либо перемен между нами. Я говорю тебе, потому что так чувствую.

Валера впился в меня этим взглядом. Мина. Большая, разорву-нас-обоих-на-кусочки, мина. Его дыхание участилось.

– Валер, успокойся. Пожалуйста.

Он выдернул руку из моей хватки и встал. Обойдя меня, он отошёл в сторону, отчего у меня защемило сердце. Круто развернувшись, Валерка закачал головой.

– Как ты можешь говорить подобное и ничего не желать взамен?

– Потому что не хочу. – Поднявшись с пола, я сократил разделявшее нас расстояние. – Я не собираюсь притворяться, будто это не так, потому что ты считаешь иначе. Я люблю тебя. И знаю это.

– Я не могу... – проговорил он, мотая головой и пятясь.

Я знал, что он скажет, и опустил руки Валере на грудь. Сердце мужчины билось быстро и яростно.

– Ничего страшного. Ты и не обязан. Ты не готов, и это нормально.

– Что, если я никогда не буду готов? – Он провёл рукой по волосам. Глаза Валеры метались по веранде, ища спасения. Я схватил его за руку, удерживая при себе.

– Не зарекайся, – взмолился я, прижимая его ладонь к своей груди, где билось сердце. Валера всегда был очень бескомпромиссным. Он никогда не извинялся, ничего не любил, а любовь разрушала всё. Я всё ещё гадал, стало ли причиной его состояния смерть его матери или же загадочное происшествие с участием его отца. Возможно, оба события, но я до сих пор не понимал.

– Это дар, Валера. Моя любовь – это дар, и я не позволю тебе отказаться от неё. Не позволю. Ты жалуешься, когда я не хочу принимать от тебя вещи. Моя любовь – единственная ценность, которую кто-то вроде меня может дать кому-то вроде тебя. Тебе придётся принять её.

Убрав руку, Валерка потёр лицо. Закрыв глаза, он фактически лишил меня возможности узнать о своих чувствах.

Я продолжил:

– Я хочу показать тебе, что любовь необязательно приносит с собой боль. Необязательно разрушает. Мне нужно показать тебе, что я смогу защитить тебя от чего бы то ни было, что вызывает в тебе такой страх, что причиняло тебе боль раньше.

Валера распахнул глаза, и я увидел это. Страх. Глубокий и неподдельный. Мужчина тотчас же отдалился от меня на максимальное расстояние. И вытянул руку вперёд, прося не приближаться к нему.

– Не пытайся защитить меня, Денис. Ты слышал меня? – Валерка тыкал в меня пальцем, лицо мужчины побагровело. – Ты не мой телохранитель. Незачем тебе рисковать ради меня. Ты понял?

Его слова жалили. Я не его ТелоХранитель. Я попытался сосредоточиться не конкретно на этих словах, а на тех, которые заставляли меня думать, что он боялся за меня, а не только меня. К несчастью, Валера пугал меня до смерти, а мне не очень хорошо удавалось маскировать свои эмоции. Он дёргал волосы обеими руками.

– Почему ты делаешь это со мной? – поморщившись, словно от боли, Валера затем ушёл, оставив меня, ошеломлённого, на веранде в одиночестве.

Мои надежды не совсем оправдались. Я знал, что он скажет, что не может ответить мне взаимностью. Знал, что ему будет некомфортно. Но никогда не думал, что он убежит.

Переведя взгляд на пляж, я увидел Валеру, идущего вдоль воды и удаляющегося от дома. Я наблюдал за ним, пока он не исчез позади каких-то скал. Не меньше получаса стоял я на веранде, осматривая окрестности и ожидая его возвращения. Решив, что в ожидании время тянется медленно, я направился внутрь. Никакие средства отвлечься в его отсутствие не помогали.

Я принял душ и оделся. Стоя перед большим зеркалом, я расчесал мокрые волосы. Любопытно, а не прошёл ли Валерка весь путь до маленького аэродрома, чтобы организовать наш немедленный отъезд. Не представлял я, что признание в любви доведёт его до крайности. Я знал, что он немного посопротивляется, поскольку забеспокоится о том, что я захочу услышать от него ответное признание, но решил, что как только он поймёт истинную причину моего поступка, то придёт в норму.

«Ты не мой телохранитель». И всё же его слова задевали за живое. Валерка злился, и это пугало. Я неслышно спустился вниз на кухню. Схватив лежавший на кухонном островке банан, я очистил его по пути на веранду, где хотел проверить, вернулся ли Валера. Только я собирался откусить от фрукта, когда заметил мужчину, сидящего на одном из диванов.

С облегчением выдохнув, я уронил руку с бананом.

– Ты вернулся.

Я не приближался к нему, хотя коснуться его – единственное, чего мне хотелось.

Ссутуленный, Валерка облокотился о колени. Он вскинул на меня грустные глаза. Распрямившись, Валера похлопал по месту рядом с собой. Положив банан на кофейный столик, я присел рядом с ним.

– Мне нужно кое-что рассказать тебе, – заговорил Валерка. Я попытался собраться с духом перед тем, что он скажет, но дурацкие слёзы защипали в уголках глаз. – Моя мать принадлежала к числу так называемых прирождённых матерей. – Его слова быстро положили конец моему нелепому плачу. Он не пришёл сообщить мне о нашем отъезде. Он пришёл, чтобы открыть мне, как я надеялся, свои последние тайны.

– Нисколько не сомневаюсь в том, что она мечтала об этом с детства, – продолжил Валера. – Тётя рассказала мне, что, будучи детьми, моя мать всегда хотела поиграть в домик и заставляла её быть ребёнком или же сестрой, что, как мне думается, иногда бесило тётю.

Валерка с секунду смеялся, а затем его лицо опять помрачнело.

– Мой отец был совершенно околдован ею, как предположительно было поначалу. Русик-старший был довольно-таки тщеславным человеком и, как правило, не сильно пёкся о ком-нибудь, кроме себя. И всё же моя мать что-то нашла в нём, и по неизвестной причине решила провести с ним всю жизнь. Мой отец был бы счастлив провести всю жизнь с ней и только с ней, но, как я уже сказал, моя мама хотела быть матерью. Она хотела семью. По словам тёти, она хотела иметь так много детей, сколько физически возможно. Однако мать быстро усвоила, что мой отец не горел желанием делить её с кем-нибудь ещё.

Похоже, Валера намеренно не касался меня, поэтому я с уважением отнёсся к его личному пространству, даже несмотря на то, что часть меня отчаянно желала заключить его в объятия.

– Он никогда ни в чём не мог ей отказать, поэтому завёл с ней детей, хотя большую часть времени считал нас докучливыми созданиями. Мы шумели и устраивали беспорядок, но самым вопиющим было то, что мы требовали материнского внимания. – Валера потёр руками бёдра, и я увидел кровоточащие порезы на костяшках его пальцев.

Я не хотел его перебивать, но не смог сдержаться.

– Что ты наделал? – потянувшись, я взял его ладонь. – Нужно продезинфицировать эти раны.

– Ничего страшного. Я в порядке. – Валерка убрал руку.

Я оставался непреклонным.

– Ничего не в порядке. Пошли. Можешь рассказывать мне, пока мы обрабатываем раны.

Я рывком потянул Валеру за собой с кушетки, и мы вернулись в дом. Оказавшись в ванной, я намочил одну из тканевых салфеток, пока он мыл руки с мылом.

– Ты не обязан заботиться обо мне.

– Я хочу заботиться о тебе, – утверждал я, послав мужчине взгляд а-ля «не морочь мне голову».

Вздохнув, Валера избегал зрительного контакта. Трудно было понять, о чём он думал. Я хотел узнать, почему он рассказывал мне о своих родителях. Нуждался в его объяснениях относительно того, каким образом они связаны с его нежеланием позволить мне любить его или же неприятием его чувств ко мне.

Я прислонился к массивной каменной раковине.

– Выходит, твой отец не жаловал детей. Улучшилась ли ситуация, когда ты подрос?

Лицо Валеры перекосило от неизвестной мне эмоции.

– Не совсем. Полагаю, что он стал толерантнее к нам. Как только мы достаточно повзрослели, отец вознамерился отослать нас в частную школу, но мама слышать ничего не захотела об этом. Он много работал и не принимал особого участия в нашем воспитании. Мама пыталась найти золотую середину, способ, при котором они оба были бы счастливы, но это оказалось трудной задачей, поскольку её желания шли вразрез с его и наоборот.

– Должно быть, тяжко ей приходилось: непрестанно разрываться в выборе между детьми и мужем. – Я принялся обматывать руку Валеры чистым сухим полотенцем. – Нужно приложить лёд.

– В последний раз дерусь со скалой, – проговорил Валера с полуулыбкой.

Я коснулся ладонью его щеки, и он прильнул к ней.

– Что происходит, Валера? Почему ты убежал? Зачем треснул кулаком по скале? Зачем рассказываешь мне о своих родителях? Я пытаюсь сложить всё воедино, но не могу.

Валерка понурил голову, словно ребёнок, получивший выговор. Цель с моей стороны заключалась вовсе не в том, чтобы продемонстрировать раздражение его действиями. Моя потребность раскрыть все секреты и навсегда покончить с ними достигла апогея.

– В ночь пожара, – начал Валера, отступая от меня на шаг и прерывая тактильную связь между нами, – я находился под домашним арестом, потому что моей матери пришлось отменить обед с отцом, чтобы приехать в школу разобраться с одной проблемой. Я взломал школьную компьютерную систему и поменял все домашние адреса в делах учеников. У них не было на меня доказательств, но зная мои таланты, взлом тем не менее инкриминировали мне. Вот ведь бред собачий: они наказали меня без веских на то оснований.

Валера устремил на меня взгляд, и я слабо улыбнулся ему, поощряя к продолжению. Только Валерка считал несправедливым наказание за проступок, за совершением которого его не поймали с поличным.

– Естественно, моего отца больше взбесило то, что он пропустил обед с матерью, нежели взлом школьных компьютеров мной. Мне было плевать, что выводило его из себя. Он пребывал в непрестанном раздражении, а всего его наказания были пустяками. Я решил, что пойду гулять, хотел он этого или нет. Ускользнуть из дома не составило никакого труда. Мама всегда уважала моё личное пространство, а пока я не мельтешил перед глазами, то и дражайший папочка не вспоминал обо мне.

Потихоньку я понимал, к чему он вёл.

– То есть ты отсутствовал в доме, когда начался пожар?

Валера отрицательно помотал головой.

– Когда я вернулся домой, то пожар уже потушили, а сестру увезли в больницу.

– Слава Богу, что тебя там не было. – Я испытал облегчение от того, что Валера не стал свидетелем пожара.

Валерка напрягся всем телом, швыряя полотенце для рук на пол.

– Как ты можешь так говорить? – проорал он. – Неужели ты не понимаешь? Я убил её, Денис. Из-за меня моя мать мертва.

– Но тебя там даже не было.

Взлохмачивая рукой волосы, Валерка расхаживал передо мной.

– Нет, но должен был. Она вбежала внутрь. Она вбежала в дом за мной. Мой отец попытался остановить её, но она не послушалась. Моя мать любила своих детей больше всего на свете. Сестра получила серьёзные ожоги, а мама думала, что я остался внутри. Она вбежала в горящее здание, чтобы спасти того, кого там не было. Она умерла, и вина за это всецело лежит на мне.

– Ох, Валерка. – Грустно вздохнул я. Безусловно, все твердили ему об обратном, и тем не менее он всё это время считал себя виноватым. Я попытался остановить его хождение по мукам, преградив ему путь и положив руку на грудь мужчины. – В этом нет твоей вины. Никто и не мог обвинять тебя.

Глаза Валеры сверкали волнением.

– Поверь, меня обвиняли. Мой отец к примеру. Он не поехал в больницу с моей сестрой. Его не волновало состояние собственной дочери, – выплюнул Валера. – Он ждал возле дома, пока пожарные вынесут тело моей матери. Представь себе его удивление, когда рядом с ним появился я, спрашивая, какого чёрта произошло.

Не думал, что возможно ещё сильнее невзлюбить отца Валеры и его сестры, но тот облегчил мне задачу.

– Он попытался избить меня до полусмерти, пока пожарные не оттащили его. Он не говорил со мной и даже не признавал моё существование до того дня, как... – Валерка осёкся, плотно смежив веки. Он попятился, пока не упёрся спиной в стену; мужчина прижал сжатые в кулак ладони ко лбу.

Официально заявляю: ненавижу Русика-старшего. Я подошёл к моему Валере, нуждаясь в том, чтобы обнять его.

– До того дня, как он – что?

Валера позволил рукам упасть вокруг меня и потряс головой.

– Это не важно. Причина, по которой я рассказываю тебе всё это, заключается в том, что я хочу, чтобы ты понял, что я не заслуживаю защиты, Денис. Я убил свою мать. – Валера бережно обхватил ладонями моё лицо, смотря мне прямо в глаза. – Моя мать была, как ангел – доброй, любящей, сострадательной. Она должна была жить, улучшая этот мир. И лишь только потому, что она бездумно поставила меня и моё благополучие на первое место, она сейчас не делает этого. Я не позволю чему-то подобному случиться с тобой. Ты понимаешь это? Никто не может спасти меня. Тебе не стоит и пытаться.

Любовь разрушает всё. Валера думал, что его мать умерла из-за любви к своему сыну. Постепенно всё обретало смысл. Причины, по которым он противился эмоциональных привязанностей, прояснились. Валера не хотел заботиться о ком-то, чтобы потом страдать из-за них, равно, как и не желал, чтобы кто-нибудь заботился о нём и пострадал из-за него.

Я накрыл ладонями его руки.

– Милый, твоя мать мертва вовсе не из-за тебя. Она мертва, потому что не дождалась пожарных. Да, она любила тебя, но, должно быть, считала себя неуязвимой, раз верила, что сможет вбежать в полыхающее огнём здание и выбраться оттуда живой. – Это был лучший аргумент, который мне удалось подобрать.

Как хотелось бы мне вернуться в прошлое и устроить его матери встряску. Я рад, что она хотела спасти сына. Я бы хотел этого, но женщина поступила безрассудно. Неосторожность стоила им всего. На Валеру взвалили вину, которой ни один ребёнок не должен быть обременён.

– Если бы я остался дома, то она бы осталась в живых.

– Если бы ты остался дома, ты мог бы умереть. Или получить ожоги. А твоя мать – всё равно погибнуть. Кто знает, что могло бы произойти.

Валерка потряс головой и выпустил моё лицо.

– Я бы выбрался. Со мной всё было бы в порядке.

– Ты не знаешь этого, – возразил я. – И тем не менее это не имеет значения, потому что множество других вещей могли повлиять на исход. Ты был лишь звеном в гигантской цепи, приведшей к событиям той ночи. Ты не виноват в этом.

Он опять принялся рвать на себе волосы.

– Я не собираюсь совершать глупых поступков, потому что люблю тебя, – не собирался сдаваться я. – Мы вернулись к доверию. Ты должен доверять мне. Я не самоубийца, но я буду бороться за тебя. Ты заслуживаешь борьбы. Заслуживаешь любви.

Глаза Валеры изучали мои в поисках толики сомнения, капли лжи, но ни нашли ни того, ни другого. Руки мужчины опять оказались на моём лице, и он впился в меня в неистовом поцелуе. Удивлённый его напором, я едва устоял на ногах. Вцепившись в плечи Валеры, я затем полностью захватил его в плен своего тела. Валерка поднял меня и понёс в спальню. Нам не пришлось далеко идти. Отнеся меня туда, он уложил меня на монструозного размера двуспальную кровать с пологом, ставшей нашей на эти выходные.

Всем своим существом он жаждал единения со мной. Руки Валеры прошлись вверх по моему бедру, и не успел я приподняться, чтобы он мог стащить с меня слипы, как он сорвал их с меня. В мгновение ока он избавился от своих купальных шорт и навис надо мной. Губы мужчины атаковали мои. А руки, казалось, пытались касаться меня везде, куда могли дотянуться.

Задрав мою рубашку, Валерка затем погрузился в меня. Ни презерватива, ни какой бы то ни было смазки. Сама мысль об отсутствии преград между нами делало сам секс мощнее, но мне необходимо проявить благоразумие. Я надавил на плечи мужчины, пытаясь привлечь его внимание. Он вбивался в меня с такой решимостью, что я сомневался, что смогу остановить его, пока он не кончит в меня.

Я повернул голову.

– Валерка, – удалось выговорить мне, пока я переводил дух. – Остановись. Нам нужно воспользоваться латексом.

Боже, как же он хорош. Я просил его остановиться, но сам же оплёл ногами его талию, удерживая на месте. Движения мужчины замедлились, а затем прекратились.

– Тебе придётся отпустить меня, – прошептал он. Валерка потянул меня за ногу, и я выпустил его. Покинув моё тело, он перекатился на спину, накрывая лицо ладонями. Он даже не повернулся к прикроватной тумбочке и нашей обширной заначке презервативов.

Валерка не шевелился, так что мне пришлось самому слезть с кровати и схватить пакетик из фольги. Сняв рубашку, я позволил хлопку упасть на пол, а затем вскрыл упаковку.

– Не надо, Денис, – так и не убрав от лица ладоней, произнёс Валера. Он злился на себя, что практически забыл о предохранении. Он потерял контроль над ситуацией, и это мучило его.

Ему нужно отпустить себя. Нужно прекратить чертовски бояться. Нужно прекратить изображать из себя никогда не ошибающегося сверхчеловека. Он всего лишь человек. Мужчина, который наделал ошибок, но пытался исправить их. Мужчина, который учился, что извиняться – это нормально. Мужчина, который впервые в жизни пытался доверять кому-то. Совершенно несовершенный мужчина. Любимый мной мужчина.

– Я люблю тебя, Валера, – уверенно заявил я, ухватившись за его плоть и облачая её в латекс. Он простонал, словно я пытал его.

– Я люблю тебя, – повторил я. Оседлав Валеру, я попытался оторвать его ладони от лица. – Я люблю тебя.

Он уронил руки, но глаза мужчины оставались зажмуренными. Я осыпал его лицо поцелуйчиками.

– Я люблю тебя, – прошептал я ему в ухо. Мои губы вобрали в рот мочку его уха, и я аккуратно потянул её зубами. Проложив себе путь поцелуями вниз по скуле, я запечатлел один на его губах, а затем сел.

Потянувшись вниз, я направил его плоть опять в себя.

– Я люблю тебя, и всё будет в порядке.

Услышав эти слова, Валера распахнул глаза. Он всегда был таким самоуверенным, даже чересчур. Он знал, чего хотел и брал это, когда представлялась возможность. Дьявол, иногда он брал вещи, даже несмотря на то, что они не предназначались для этого. Сейчас же я видел в нём лишь тревогу. Он так боялся разрушений, что никогда не задумывался над тем, какие удивительные вещи могут получиться из нашей обоюдной любви.

– Мы не твои родители. Мы другие. Я другой – ты сам так сказал. Я люблю тебя. – Я поднимался и опускался на нём. Он силился сосредоточиться одновременно на моих словах и действиях.

Сев, он окружил меня руками, сокрушая меня своим телом. Прижавшись щекой к моей груди, он взмолился: – Пообещай мне. Пообещай мне, что всё будет хорошо.

Пригладив русые волосы руками, я затем заставил его вскинуть голову.

– Обещаю, – торжественно заявил я и склонился к его губам.

Казалось, ему понадобилось лишь пара секунд, чтобы обдумать мои слова. В конце концов уголок его рта устремился вверх, принимая форму обожаемой мной кривоватой ухмылки.

– Знаешь, получай я никель каждый раз, когда кто-то дал мне обещание, а затем не сдержал его...

Я гоготнул.

– Ну, у вас все мои никели, Валера. Думаю, мне придётся удостовериться самому, что я сдержу своё обещание.

Он хотел верить мне. Я видел это в его глазах. Без предупреждения он перевернул нас, теперь возвышаясь надо мной. Пригвоздив к кровати мои руки над головой одной своей, Валера поцеловал мою шею, нежно покусывая кожу, пока спускался вниз, к плечу. Другой рукой он закинул мою ногу на своё бедро, обеспечивая себе лучший доступ. Я думал, он продолжит быстрый и лихорадочный темп, но вместо этого Валера совершал медленные, сдержанные толчки. Он занимался со мной любовью, пусть ещё и не мог выразить её словами.

Переплетясь телами, мы лежали, уставшие от эмоциональной и физической разрядок. Пальцы Валеры плясали по моей коже, и я начал уплывать в сон. Но перед тем, как окончательно уйти в королевство сновидений, услышал слова, которые заставили моё сердце воспарить.

– Мой телохранитель.

Валера:

Красота определяется по-разному. Для некоторых истинная красота – это нежные лепестки распустившихся цветов. Для других – плавно опускающееся в море солнце. Для меня красота – мужчина, лежащий возле меня. Его спутавшиеся каштановые волосы, приоткрытые губы, контраст его персикового цвета фарфоровой кожи с белизной простынь. Денис – самый прекрасный мужчина, которого мне довелось повстречать за всю жизнь. И дело не только в его теле или лице. А также в его сердце и духе, доверии и силе.

После пережитых событий последних двух недель Денис всё же остался со мной. Он отправился со мной в это путешествие, разозлившись при мысли, что я поеду в одиночку. А мне вообще никуда не хотелось ехать без него. Я хотел, чтобы он постоянно был рядом. Назревает проблема. Мне хотелось вечно держать этого парня в своём окружении, но я не достоин его. Однажды Дениска очень сильно пожалеет о связи со мной.

В данный момент я не собирался волноваться на этот счёт. Денис здесь, со мной на ближайшие три дня. Мы предоставлены себе в этом личном раю. И я воспользуюсь этим положением по полной программе. Я уже объяснил правила. Мы здесь, чтобы развлекаться, и развлечёмся мы на славу. Одежда не обязательна, а, с моей точки зрения, и вовсе лишняя. Я упаковал Денису так мало одежды, что ему ничего с этим не поделать. Фактически я не удосужился взять достаточное количество белья на всё время поездки. Ему придётся свыкнуться с мыслью ходить голым. Девиз уик-энда – грех. И мы будем грешить друг другом постоянно и разнообразными способами. Я подумал, что будет весело поэкспериментировать, узнать в сексе границы дозволенного Денисом.

Я видел его возбуждение вкупе с переживаниями. Денис обладал меньшим опытом, скромнее себя вёл, но я планировал показать ему, что нечего бояться. Денис хорошо справлялся. Поза наездника ему особенно удалась, хотя его ноги подрагивали от изнеможения, пока я не перевернул нас, уложив парня на живот, приподнял бёдра и вошёл в него сзади. Денис принял меня целиком, взвизгнув, когда я шлёпнул ладонью по его попе. Не удержался. Я нежно погладил слабую отметину на бледной коже, однако Денис всё же попытался уползти от меня. Денис мог дразниться, это уж точно, но дразнение ведёт только к приятному наказанию. Я схватил парнишку за ногу, перевернул на спину, прижав его тонкую лодыжку к своему плечу, и вбивался в него, пока Дэн не закричал от чертовски сильного оргазма.

Я улыбнулся воспоминанию, наблюдая за сном Дениса. Осторожно смахнул волосы с его лба.

– Валера, – сонно пробубнил он.

– Прости, не хотел тебя разбудить, – прошептал я, опёршись на руку и смотря на пацана. Он не открыл глаз и не ответил. – Денис?

Тишина. Возможно, он вообще не просыпался. Денис завёл руку за голову. Движение заставило простынь сползти вниз, оголяя его тело. Твёрдое сияние груди, бледно-розовый сосок. Я решил стянуть простынь. В комнате тепло – Денис не замёрзнет.

– О, Валерка, – проворковал он. Сны Дениса явно совпадают с моими полностью осознанными фантазиями.

Очень легко я пробежался кончиками пальцев по его груди, вниз к основанию, задевая затвердевший сосок. Хотя бы во сне я контролировал Дениса. Пальцы двинулись ниже, вдоль живота к пупку.

– Я люблю тебя, – прошептал Дениска, и моя рука замерла.

Не так. Что угодно, только не это.

– Не бойся, – проговорил Денис, – я спасу тебя.

Я перекатился на спину, убрав руки подальше от тела парня. Вцепился ими в свои волосы. Почему Денис говорит о подобном во сне? Никто не должен любить меня. Никто не мог спасти меня. Его глупые чувства могут всё разрушить. Я уставился в неспешно вращающийся под потолком вентилятор.

– Поставь крокодила на землю и сними эту шляпу.

Я вскинул бровь и повернул голову к нему.

Чушь.

Чушь, с которой я могу справиться. Возможно, только и всего. Денис вообще не в курсе, что бормочет во сне.

– Коснись меня, – тихо простонал Денис.

А вот это, с другой стороны, имело смысл. Я опять лёг на бок и принялся ласкать бедро Дениса. Почти рефлекторно он раскрылся для меня. Я всмотрелся в его лицо, удостоверяясь, что он спит. С неотрицаемой безмятежностью. Крепким сном.

Я обхватил ладонью мужское естество Дениса, накачивая полувозбуждённый член Дэна. Очевидно, ему снилось нечто приятное. Мой член эрегировал при мысли об этом. Ему нужно проснуться, чтобы мы смогли воплотить его сны в реальность.

Водя одной своей ладонью по длине члена Дениса, другой протискивался сквозь ягодицы Дэна к его анусу. Я настойчивее прижал пальцы к входу в тело Дениса, не давая ему игнорировать мои ласки. Целовал грудь и прищёлкивал языком морщинистую плоть сосков.

– Денис, – позвал я, поцелуями поднимаясь вверх по груди, – Дениска, проснись. – Пальцы скользнули меж его мышечного кольца, утопая в сладковатой глубине. – Просыпайся, котёнок.

Рука парня потянулась вверх и стала поглаживать мои волосы. Одновременно с этим его бёдра чуть приподнялись. Я не смог устоять. Ввёл палец внутрь до упора. Рот Дениса распахнулся, и тихое оханье вырвалось оттуда.

– Проснись и займись со мной любовью, – прошептал я ему в ухо. Пососал мочку, потянув её зубами.

Когда я вытащил палец, веки брюнета затрепетали.

– Что ты делаешь? – проскрежетал Дэн.

Я погрузил два пальца в Дениса, отчего он задрожал всем телом.

– Хочу трахнуть тебя посреди ночи. Ты хотел бы этого?

Я вынул пальцы. Паренёк хихикнул и потёр кулачками глаза, словно маленький мальчик.

– Сколько сейчас время?

– Кто знает? – я чмокнул его в нос. – В Питере, вероятно, полдень. Ты не ответил на мой вопрос.

– По мне так, самое охуенное время. – Губы парня изогнулись в сексуальной усмешке. Должен признать, я любил, когда он говорил сальности.

Потянувшись над ним, я схватил презерватив с прикроватной тумбочки. В два счёта я оказался защищён латексом, а затем – Денисом. Неописуемые ощущения быть в нём. Упругий, тёплый, тесный – рай и ад в одной упаковке. Самая сладостная пытка и божественный грех. Мне хотелось владеть Денисом, но должен сознаться, что это я принадлежал ему.

Ногти Дениса царапали кожу спины, когда я вплотную прижался к нему, заставляя его почувствовать каждый дюйм моего тела. Мальчишка блаженно замычал. Его глаза вновь закрылись, но не ото сна. Дениска попытался тереться об меня.

– Пожалуйста. Пожалуйста, Валера.

– Скажи мне, что ты хочешь, – задыхаясь, проговорил я, силясь не двигаться в нём.

– Пожалуйста, – взмолился он.

Я оставлял поцелуи на его вкусной шее. Денис сглотнул.

– Пожалуйста, что?

– Трахни меня, – прошептал Дэн.

Я не сдержал улыбки. Непристойный и в то же время стеснительный.

– Трахнуть тебя? Ты это сказал? – поддразнил я, отказываясь двигаться.

– Боже, пожалуйста! – Денис пытался вжаться в кровать, затем потереться об меня. – Будь так добр, трахни меня. Прошу!

Я больше не мог сопротивляться Денису. Отстранился и ворвался в его тело. Снова и снова. Невозможно было откладывать свою разрядку. Я замер, собираясь с духом, как вдруг оргазм прошиб меня. Секс с Денисом несопоставим с другими интимными опытами моей жизни. Секс с ним был переломным событием в жизни и совершенно непредсказуемым.

Денис извивался подо мной; я кончил раньше него. Выйдя из парня, я стал поцелуями спускаться вниз по его телу.

– Ты доверяешь мне? – поинтересовался я, достигнув большого и твёрдого члена Дениса.

Денис хохотнул, заставляя меня гадать, что же такого смешного случилось.

– Ты же знаешь, что да.

Широко улыбнувшись, я соскользнул с кровати. Избавился от использованного презерватива и вытащил свой набор хитростей. Я упаковал в поездку кучу секс-игрушек. И достал самое дорогое «оружие». Платиновый, повторяющий форму полового члена, единственный в своём роде, стоящий больше, чем Денис позволил бы потратить на него, вибратор.

– А теперь я хочу, чтобы ты застыл. Не шевелись. – Я залез обратно на громадную кровать с балдахином.

– Это то, что я думаю?

Я включил вибратор и дотронулся им до ноги Дениса. Он вздрогнул и засмеялся, прикрыв ладошкой рот.

– Я же сказал: не двигайся.

Дениска уронил руку и улыбнулся мне. Как же он красив.

– Прости. Щекотно.

– Тебе нужно замереть и расслабиться. – Я снова прижал устройство к мягкой коже внутренней стороны его бедра.

– Ты и твоя штуковина сильно нервируете меня.

– Я не наврежу тебе. Я доставлю тебе удовольствие, – я пробежался вибратором вдоль яиц Дэна.

– Это меня и нервирует. – Я с трудом мог разглядеть Дениса в темноте, но вообразил, как его щёки окрашиваются прелестным оттенком красного.

Я залез на Дениса, прижимая прохладную игрушку из платины между нами. Целовал его в губы, пока Дэн не застонал и не стал посасывать мой язык. Я плавно провёл вибратором меж его ног. Брюнет запрокинул голову, отрываясь от моих губ.

– Видишь, как приятно, не так ли?

– Мхм-м.

Я переместился, чтобы иметь возможность наблюдать за своими действиями. Я дразнил вибратором самые чувствительные участки на теле Дениса. Втолкнул игрушку внутрь, надавив на чувствительное местечко, отчего Денис заелозил на постели. Он пытался оттолкнуть мою руку и свести колени, когда стимуляция зашкаливала.

– Не вынуждай меня привязывать тебя к этой кровати, – пригрозил я, руками раздвигая его бёдра.

– Ты не посмеешь. – Неуверенность в его голосе вызвала у меня смешок.

– Чего ты боишься? Вероятно, тебе даже понравится, Дениска. – Я плавно провёл вибратором по его члену, и бёдра парня дёрнулись. – Тебе, вероятно, понравится. – Я прекратил ласки, не дав ему дойти до края.

– Отдаться тебе без остатка опасно. Думаю, мне нравится испытывать тебя. – Денис скрутил в кулак мои волосы, потянув до жгучей боли.

– Бесспорно, тотальный контроль не возможен, когда дело касается тебя. Я мог бы контролировать твоё тело, мог бы заткнуть тебе рот и усмирить твою дерзость, но твой разум, твой разум мне неподвластен. Или это возможно?

Денис помотал головой и прикусил губу. Никто не бросал мне вызов так, как он. Я любил и ненавидел это.

– Не останавливайся, – просил Денис, тяжело дыша.

Сейчас я хорош лишь в контроле его удовольствия.

Я ублажал его игрушкой и пальцами, доводя Дениса до исступления. К счастью, он отпустил мои волосы и вцепился в подушку под головой. Кричал, бурно обливая меня горячей спермой. Оргазм выдался мощным – его мышцы с невероятной силой сжались вокруг вибратора. Я это сделал. Я контролировал наслаждение Дениса. Я заставил его испытать подобные чувства, заставил спину выгнуться дугой, заставил его молить не прекращать ласки. Власть опьянила меня. Она приносила большее удовлетворение, чем управление многомиллиардной компанией или внимание полного зала людей. Дарить наслаждение Денису делало меня живым, как ничто другое.

Я выключил аппарат и положил его на тумбочку. Устроился рядом с Денисом, прижимая его к груди. Ласково убрав волосы назад, поцеловал в лоб.

– Спи дальше, – прошептал я.

Он не промолвил ни слова, но закинул ногу поверх моей, ютясь. Денис идеально, точно паззл мозаики, вписывался у меня под боком. Наши тела переплелись, точно сделаны друг из друга. Я вслушивался в замедляющееся дыхание Дениса, ощущая, как расслабляется его тело. Только когда он заснул, я позволил глазам закрыться...

Я проглотил свежевыжатый апельсиновый сок и поставил пустой стакан на стол. Помылся и побрился. Проверил сообщения и электронную почту. Оделся так, чтобы протусить целый день на пляже, но мне пришлось ждать Дениса. Я договорился о массаже для него и теперь сновал по дому, пока он лежал на веранде, а чьи-то руки мяли его тело.

Чьи-то руки мяли его обнажённое тело.

Денис, голый, и не я трогаю его.

Пальцы с усилием взлохматили волосы. Я должен касаться Дениса.

Бля, я что, десять минут наедине с собой не могу выдержать? Ответом стало решительное «нет».

Я потёр затылок, размышляя, следует ли мне пойти к Денису. Как только мы сели в самолёт, я стал использовать его тело для собственного удовольствия. Я помог ему вступить в клуб любителей секса на высоте 1610 метров, занялся с ним любовью с видом на океан по приезде сюда, набросился на парня во сне и нагнул над кухонным столом перед массажем – я ненасытен. Денис стал для меня чуть ли не наркотиком. Его взгляды, манера речи, дьявол, даже его запах манили меня.

Я тихо прошёл на веранду, где разместился массажный стол. Фиджийка, разминавшая тело Дениса, поставила негромкую полинезийскую музыку, которая не заглушала шум прибоя. Масло блестело на коже Дениса. Женщина обеими руками растирала гибкое и сильное тело моего парня.

«Моего парня» звучало странно даже для меня. У Валеры Русика не водились парни. Я никогда не встречался достаточно продолжительное время, чтобы они заслужили такой статус. Денис понуждал меня ломать все мои правила.

Дэн тихо стонал, пока фиджийка разминала его натруженные мышцы. Бля буду, если у меня не вставало от этих звуков. Я переместился в поле зрения массажистки, приложив палец к губам, оповещая её, что не хочу, чтобы она вслух отметила моё присутствие. Я головой указал в направлении двери, приглашая женщину оставить меня наедине с моим... парнем. Массажистка взяла полотенце и вытерла руки. Улыбнувшись и склонив голову набок, ушла.

Денис лежал на животе, белое полотенце накинуто на красивую попку. С закрытыми глазами он выглядел чрезвычайно расслабленным. Расслабленным и таким твёрдым. Пора вновь к нему притронуться. Я выжал немного массажного масла на ладони и растёр их, затем положив руки на спину Дениса. Поначалу я задействовал только пальцы. Пробежался ими по позвоночнику. Я начал у основания шеи, передвинулся к лопаткам и далее вниз, к сладкой ямочке на пояснице. Кожа Дениса была скользкой и гладкой.

Я запустил руки под полотенце и аккуратно стал массировать его прекрасные ягодицы. Денис напрягся, и до меня донеслось тихое оханье. Уверен, Дэн не думал, что ему сделают интимный массаж. Я отшвырнул в сторону полотенце и принялся за его ноги. Денис ростом не вышел, но природа наделила его крепкими стройными ногами. Я ухватился за лодыжки и растирающими движениями медленно поднялся вверх. Пальцы сильно сдавливали плоть, отчего на молочно-белой коже на пару секунд проступали красные линии. Я хотел выебать Дениса до потери сознания прямо сейчас. Какой же я эгоист.

Руками я скользнул между бёдер Дениса. Такой чертовски твёрдый. Такие приятные тактильные ощущения просто незаконны. Парень принялся ёрзать. Бедный Денис, должно быть, гадал, что затеяла массажистка. Я оказался в опасной близи соединения его бёдер. И не мог стереть ухмылку с лица, воображая все мысли, которые гуляли в голове Дениса. Вероятно, Дэн подыскивал вежливые слова, чтобы женщина прекратила распускать руки. Я пощупал задницу Дениса, сдавив ягодицы и пробежавшись пальцами вдоль щели между ними.

Как только я направился прямиком туда, к сладкому анусу, Дэн заговорил:

– Клянусь Богом, Валерка, если ты не дашь моей заднице передохнуть, то я запрусь от тебя в ванной.

Мои руки замерли, а Денис отнял голову от подголовника, сердито глядя на меня через плечо.

– Как...

– Я тебя умоляю – твои руки я узнаю везде, – фирменной язвительностью и возведённым к потолку взглядом ответил Дэн на мой незаконченный вопрос.

– Почему ты ничего не сказал?

– Ты проделывал хорошую работу, пока не стал приставать ко мне.

Я поднял обвинения на смех.

– Ты это любишь. Я могу доказать. – Я провёл костяшками пальцев меж ног парня, по стальному стволу. Насквозь в венах. Денис мог отрицать до последнего, но всё проверено на практике.

Дениска перевернулся и скрестил ноги, перекрывая мне дальнейший доступ, но открывая замечательный вид на упругие ягодицы.

– Я серьёзно! У нас целые выходные. Давай распределим силы?

А я будто не это делаю? Да я бы мог не отлипать от него, но ведь не стал же.

– Это твоя вина. – Я переложил ноги Дениса через стол, вклиниваясь между ними. Немного грубее намеченного его поцеловал, рукой обнимая за шею, прижимая к себе. Эрекция была болезненной.

Денис сначала толкнул меня в грудь, но затем подчинился моим потребностям. Он закинул руки мне на плечи и стал тереться якобы изнурённой задницей о мой жаждущий фрикций член. Я рывком стянул плавки, убирая единственную преграду между нами. Денис мяукнул и всхлипнул. Быть может, его тело и хочет меня, и даже сможет вынести такую нагрузку, не говоря уже о том, что я забыл взять презерватив сюда.

Нужно посадить этого мужчину на железную цепь. Немедленно.

Схватив Дениса за руку, я намаслил его ладонь, затем направив к своему изнывающему от напряжения члену. Мальчишка сразу приступил к делу. Его скользкая рука с лёгкостью двигалась вверх-вниз по моему стволу. И не важно, касался я его ладони или Дэн меня. Я жаждал телесного контакта. Я целовал Дениса в губы, в шею, в грудь. Растирал руками его плечи, грудь, бёдра.

Никогда ещё в жизни я в буквальном смысле не нуждался в ком-то столь сильно. Какого чёрта со мной творится?

Я сильно кончил, вылившись ему на руку. Денис хорош во всём: в поцелуях, трахе, минете и онанизме. Этот мужчина – находка.

– Ты так хорош, котёнок.

Денис поцеловал меня, потёршись об меня носом.

– Можешь подать мне полотенце? Ты мне, правда, правда, очень нравишься, но мне нужно стереть следы твоего оргазма с себя, – хихикнул он.

– Нам опять нужно в душ, – я поднял мальчишку на руки и закинул на плечо. Больше в голову не пришло идей насчёт того, как понести его, умасленного и скользкого. Мы оба измазались порядком. Нужно аккуратнее обращаться с Денисом.

Я поставил его на ноги в ванной и включил воду в душе. Посмотрел на Дениса – обнажённый, блестящий массажным маслом, с моими отпечатками по всему телу.

– Давай тебя помоем, грязный ты мальчишка.

Денис позволил мне позаботиться о нём. Я намылил мочалку, медленно и любяще обмыл его тело. Пар заполнял помещение. Денис бережно обхватил ладонью меня за щёку.

– Я люблю эту сторону тебя. Ласковую. Нежную. Приятно, когда ты не мнишь себя кем-то.

Я нахмурил брови.

– А кем ещё я пытаюсь быть?

Большим пальцем Денис дотронулся до моей губы, облизнув свои губы.

– Иногда ты строишь из себя парня, которому наплевать. Порой изо всех сил стараешься скрыть факт, что ты самый приятный парень из всех, кого я встречал.

– Я вовсе не приятный, Денис.

Он рассмеялся и украл у меня мочалку.

– Ты можешь им быть. – Дэн помыл мне ладони, а затем руки. – Ты можешь быть эгоцентричным, но у тебя золотое сердце, – Денис поцеловал меня в грудь. – Я знаю это.

– Думаешь, ты меня разгадал, да? – Забрав у него мочалку, я развернул парня, чтобы намыть ему спину.

– Не совсем, но я у цели. Вы сложный человек, Валерий Русик, но я верю, что внутри вас кроется хороший человек.

Я обвёл Дениса вокруг пальца. Даже не прилагая к этому усилий. Неким образом он нашёл во мне достойные качества. А я настолько бессердечен, чтобы не указать ему на ошибочность его мнения.

Отбросив мочалку на пол, я поцеловал Дениса в плечо и обхватил его грудь.

– Не знаю насчёт положительных качеств, но я хорош во многом. И в этом, – я перекатывал соски, вызвав у него стоны.

Я снял с крючка душевую насадку и ополоснул парня, рукой наглаживая ему грудь. Я переместил разбрызгиватель ему на живот и наконец-то между ног. Коленом я побудил Дениса шире разомкнуть ноги.

– Я хорош в этом. – Я стрельнул струёй в нужное место. Денис откинулся мне на грудь, заведя руку за спину, хватаясь за волосы на моём затылке.

– Так хорошо, – проворковал Дениска.

Я целовал ему шею, щипал соски и щекотал член водой, пока Дэн не стал извиваться в моих объятиях и моё имя не стало слетать с губ, когда он затрясся в экстазе.

Я не хороший человек, но я хороший мужчина. Какое-то время я могу делать Дениса счастливым. Надеюсь, так же долго, как и буду желать его...

Я поцеловал его. Денис влюблён в меня. Мы станем другими. Денис будет любить меня, и неким образом всё наладится. Мне больше не нужно трахать его. Нужно заняться с ним любовью. Нежной. Неторопливой. Я доверял Денису. Я доверюсь ему.

Денис лежал в моих объятиях, усталый от событий, которым я подверг его за целый день. Его дыхание выравнивалось. Пальцами я водил вверх и вниз по его спине. Дэн мой.

Денис будет меня любить и защитит меня. Он мой.

– Мой ангел, – прошептал я.

Денис заснул и проспал долго. Часом позже я выпутался из его объятий. Я сидел рядом с кроватью, наблюдая за сном парня. Он прекрасен. Воплощение красоты. Я схватил телефон и сделал несколько снимков его спящим со сладкой ухмылкой на лице.

Денис любил меня. А если я тоже любил его в ответ? Оставлю этот вопрос на завтра.

Любить нельзя.
Нельзя и не любить.
Как скрыть все импульсы,
Которым мы подвластны?

Простить нельзя.
Нельзя и не простить.
Должно же что-то быть
Помимо страсти?..

С тобой нельзя.
И без тебя не быть.
Как оказались мы с тобой
Любви во власти?

Любить нельзя.
Нельзя и не любить.
На свете ничего нет
Кроме страсти...