Мёртвая Европа. Вторая часть

«Карл Винтерс, букинист» гласила чёрная с золотом надпись над широким эркером, чуть ниже шрифтом помельче: «Изысканные, редкие, антикварные». Слишком напыщенно, по мнению Вэла. Этот человек продавал слова, не писал их. По крайней мере, насколько Вэл знал. Хотя, ему немногое было известно о Карле Винтерсе. А то, что было, никак не располагало к большой любви.

Он толкнул дверь и оказался в одном из тех тихих, утончённых заведений, где тома ценились по размеру и цвету кожаных корешков – и перегнуть переплёт, раскрывая книгу, считалось страшным оскорблением. Мягкий коричневый ковёр заглушал его шаги, пока он пробирался сквозь заросли ваз эпохи Мин, чиппэндейловских стульев и нескольких стратегически расположенных стеллажей к прилавку. Впрочем, называть эту длинную конструкцию из чёрного дерева прилавком не стоило и, конечно же, такой плебейский предмет, как касса не оскорблял её своим присутствием. Собранная и элегантная блондинка с очками в роговой оправе, явно надетыми напоказ, следила за его приближением.

- Чем могу вам помочь?

- Я бы хотел побеседовать с мистером Винтерсом.

Она не позволила себе усмехнуться, но её «Вам назначено?» было без всяких сомнений риторическим.

- Нет. Я Вэл Русик. – Он показал ей своё удостоверение журналиста.

Её острый носик сморщился.

- Мистер Винтерс не общается с прессой.

Вэл мог бы остроумно ответить, но прикусил язык: не похоже было, что она обладает чувством юмора.

- Ладно. Но не могли бы вы ему напомнить, что мы встречались в прошлую субботу в клубе Лас-Палмас?

Она опустила голову и внимательно оглядела его поверх очков, затем с неохотой оставила свой пост у стойки и, покачивая бёдрами, вышла сквозь громоздкие резные двери в спрятанную за ними комнату. Вэл опёрся о стойку и принялся изучать изящные акварели на стенах. Вероятно, из Англии. Совершенно другой Англии, не такой, какую он видел в свой последний визит. Он подумал, что, наверное, до сих пор можно было отыскать подобные места, уголки природы не тронутые войной. Он не видел ни одного. Ни в Англии, ни в Северной Африке.

За окнами магазина по мокрым улицам быстро семенили, защищаясь зонтами от дождя, люди в плащах, нагруженные свёртками и пакетами с покупками к Рождеству. Смешно. Ни дождь, ни ветер, ни мокрый снег или мировые войны не заставят человечество отменить праздники. Возможно, это было признаком силы духа. А может быть, силы привычки.

- Мистер Русик?

Вэл повернулся к подошедшему Карлу Винтерсу. Он был один. Эта дрезденская статуэтка – продавщица не вернулась. Уже одно это уверило Вэла в том, что он на правильном пути. Винтерсу было под сорок пять, но выглядел он подтянуто. В лацкане пиджака – жёлтая гвоздика, а коричневые ботинки ручной работы в оксфордском стиле начищены так, что Вэл практически мог разглядеть в них своё отражение. Его прилизанные волосы преждевременно поседели, но лицо было загорелым и моложавым. Несмотря на улыбку, глаза книготорговца смотрели насторожено, и Вэл понимал, почему.

Они обменялись коротким рукопожатием, и Винтерс спросил, словно предупреждая намерения Вэла:

- Вы пришли посочувствовать или попросить интервью?

Вэл пригляделся к его лицу.

- Не могу сказать, что очень сожалею о Филе, - сказал он. – А вы?

- Он был подонком. Мерзавцем. Можете записывать, можете – нет.

Вэл улыбнулся.

- Но я не убивал его, - добавил Винтерс.

- Конечно. А подозреваете кого-нибудь?

- Любого, кто имел несчастье знать его.

- Включая вашу сестру?

- Не впутывайте сюда Клэр.

- Она сама впуталась, показавшись в Лас-Палмас в субботу вечером.

- Это был... пустяк, - резко сказал Винтерс.

- Напротив. – Вэл был осторожен, но настойчив. – Во всяком случае, у полиции есть все основания полагать так.

Лицо Винтерса исказила гримаса.

- Понимаю. Это ведь шантаж, не так ли?

Вэл покачал головой.

- Я не смог бы утаить эту информацию, даже если бы хотел. Слишком много людей слышали, как ваша сестра угрожала Филу. Слишком много людей видели нас троих в субботу в клубе.

- Это так, - согласился Винтерс. – Но Фил был вполне жив и здоров, когда мы с Клэр уходили. Мы оставили его на вашем попечении.

Вэл пожал плечами.

- Фил был жив, когда мы расстались. – Он оценивающе посмотрел на Винтерса. – Говорят, что его похитили. Но, полагаю, вы уже слышали это от вашей сестры.

Винтерс и глазом не моргнул.

Вэл задумчиво кивнул.

- Вы тоже не купились на похитителей.

- Купился. Я просто жду, когда вы обвините меня в похищении и убийстве.

- Времена сейчас тяжёлые, - сказал Вэл. – Немногие могут позволить себе роскошь читать. – Он бросил взгляд на том Уильяма Блейка «Песни невинности» под стеклом на прилавке чёрного дерева. – Не по этим ценам.

- Я вполне преуспеваю, - возразил Винтерс. – Это не преступление. Даже во время войны.

Вэл молча продолжал на него смотреть, и Винтерс нервно сказал:

- Уж не знаю, что вы там слышали...

- Мы оба знаем, что представлял из себя Арлен, - холодно прервал его Вэл. – Я услышал достаточно в ту субботу, чтобы понять, что он пытался прижать вас к ногтю. Я даже могу предположить, что у него было на вас.

- Что он думал, что у него на меня было, - поправил его Винтерс.

- Если вы платили ему, чтобы он держал рот на замке, - а вы точно платили...

- Это ещё ничего не значит, - перебил его Винтерс. – Я платил ему потому, что скандал мог подорвать моё положение. Правда или нет, одного намёка было достаточно. Так уж устроен наш мир.

- Может, и так, - согласился Вэл. Но про себя подумал, что если бы Винтерсу было нечего бояться, он бы послал своего шурина подальше. Не сделал он этого только потому, что не хотел, чтобы Арлен посеял зёрна сомнения. У людей был бы законный повод копнуть дела букиниста поглубже, а Винтерс не мог этого позволить. Вэл хорошо понимал эту цепочку мыслей, ему самому было что скрывать.

- Полагаю, вы были не в восторге от его обращения с вашей младшей сестрой, - добавил журналист.

- Нет, не в восторге, - сказал Винтерс. – Но можете верить или нет, однако Клэр любила этого крысёныша. Она не была бы признательна мне, если бы я избавил этот мир от него. – Книготорговец тяжело сглотнул. – Это могло бы её убить.

- Она показалась мне вполне здоровой в субботу, - ответил Вэл. – Такие сильные лёгкие.

Лицо Винтерса снова потемнело.

- Она не убивала его. И я этого не делал. И если уж зашла речь о плате Филу за молчание, что у него было на вас?

Вэл грустно усмехнулся.

- Я не платил ему. У меня просто нет на это денег.

Винтерс уставился на него.

- Тогда мне кажется, - произнёс букинист, - у вас был такой же веский мотив, как у всех.

- Действительно, - согласился Вэл.

Филипп и Клэр Арлены жили недалеко от Роберта Арлена в модном пятиэтажном отеле Лос-Альтос отделанном в испано-итальянском стиле. На раскрашенных вручную открытках, которые можно было купить в вестибюле отеля, было написано, что Лос-Альтос «обслуживал особенную публику», подобные заявления всегда забавляли Вэла.

Он бегом пересёк каменный дворик с фонтанами, в которых вода пузырилась от дождя, и нырнул в резной каменный вход. Приглушённый свет падал на кремовые стены и красный ковёр вестибюля. В конце него стояла ёлка, усыпанная бумажными снежинками, под мохнатыми лапами лежала россыпь подарков – смотреть, руками не трогать – в обёртках радостных цветов. Вэл преодолел пару лестничных пролётов, прошёл по коридору, украшенному резными деревянными панелями, и позвонил в квартиру Филиппа Арлена. Дверь открыла Вероника Томпсон-Арлен.

- О, - удивлённо произнесла она.

Вероника не производила впечатления женщины, которую можно часто застать врасплох. Она была медсестрой во флоте, вспомнил Вэл. Медсестрой Боба, после того, как он разбил свой B-25 Митчелл, во время неудачной бомбардировки над Японией. Любовь между койками. Бобу не так уж не повезло. Искалеченная нога, шрамы на лице, красивая молодая жена и достойная непыльная работа, ожидающая его. Большая часть парней оказалась не такими счастливчиками.

Вполне разумно, что Вероника была здесь, поддержать невестку.

- Привет, Ронни. Клэр дома? – спросил Вэл.

- Она отдыхает. А что? – Она бросила взгляд через плечо вглубь тихой квартиры. Портьеры были опущены, жалюзи закрыты. – Вэл, она сейчас не слишком расположена к разговорам. Смерть Фила совершенно её подкосила.

- Я буду очень осторожен.

- Но разве это не может подождать?

Хороший вопрос.

- Тебе придётся поверить мне на слово. Не может.

Вероника внимательно на него посмотрела.

- Я не настолько хорошо тебя знаю. – Она пожала плечами. – Боб говорит, ты честный игрок. Я спрошу Клэр, как она себя чувствует и будет ли в состоянии поговорить с тобой. – Она заколебалась, словно ей хотелось сказать что-то ещё, но затем, казалось, передумала. Она развернулась и вышла в другую комнату.

Вэл осмотрелся по сторонам. Поговаривали, что старик Арлен урезал Филиппу доступ к кошельку, чтобы приструнить сына. Судя по доходившим до Вэла слухам, старик хотел, чтобы Филипп занялся семейным делом – занял просторный угловой офис в Арлен Петролеум – и проводил ночи чуть чаще дома. Не было секретом, что Фил отказался. Но не похоже было, чтобы он и его жена страдали сверх меры. Квартира была шикарна – как и всё в Лос-Альтос – хотя тут обитателям не полагались закуски и шампанское, как в Брайсоне. Однако, судя по всему, младший брат не нуждался в наличности. Семья Клэр была из сливок общества, но финансы Винтерсов обмелели ещё в большой крах в двадцать девятом, так что поддержка со стороны её родни исключалась.

В дверном проёме появилась Вероника и жестом позвала его за собой.

В гостиной было темно. Пахло хвоей и духами Элизабет Арденн. В углу стояла пятифутовая ель без украшений, в приглушённом свете мигали и вспыхивали огоньки. Он едва смог разглядеть женщину, сидящую на диване у французских дверей. Волосы Клэр Арлен были одного цвета с гвоздикой в петлице её брата. Она была бледной и невысокой, и с округлостями во всех положенных местах. На ней было что-то вроде пенного комплекта неглиже, и она казалась хрупкой, словно рождественский ангел, стоящий на столике у её локтя.

Вэл бросил взгляд по сторонам, и Вероника удалилась.

- Карл звонил предупредить меня, что вы, возможно, зайдёте. Я не убивала Фила, - сказала Клэр бесцветным голосом.

Вэл снял шляпу и присел на оттоманку.

- Вы были очень расстроены в субботу вечером.

- Не из-за Фила. Из-за неё. Из-за этой женщины.

- Перл Джарвис?

Клэр кивнула.

- Шансоньетка. 'Я чувствую к тебе нежность'. – Она коротко и горько рассмеялась и закрыла глаза рукой. – Мне когда-то нравилась эта песня.

- Фил изменял вам с ней?

- Я не знаю. – Она вытерла глаза. – Я так не думала, но всё-таки... - Она покачала головой. – Между ними что-то было.

- Кажется, у вас была такая же мысль в субботу.

Она опустила руку и уставилась на него. Он позаботился о том, чтобы его голос звучал тихо и успокаивающе.

- Вы когда-нибудь пробовали поговорить с Перл?

- С ней? – Оскорбилась Клэр. – С этой дешёвкой?

Он улыбнулся, словно извиняясь.

- Я знаю, что жёны иногда пытаются... поговорить с другой женщиной.

Что-то в его улыбке, казалось, не дало ей законно обидеться.

- Вы женаты? – спросила она.

- Нет?

- А любимая девушка?

Он покачал головой.

- Я жил на другом континенте.

Клэр тряхнула головой, словно это было выше её понимания.

- Я попыталась однажды заговорить с ней. Она только посмеялась. Сказала, что Фил свободный, белый и совершеннолетний. Когда Фил узнал, что я с ней встречалась, дал мне пощёчину. Карл сказал ему, если он ещё раз меня тронет... - она осеклась.

- Он убьёт его, - закончил за неё Вэл.

Она не ответила.

- Я, наверное, чувствовал бы то же самое, - сказал Вэл, – если бы кто-нибудь так повёл себя с моей сестрой.

- У вас есть сестра?

- Нет.

- Тогда, что вы можете знать? – Она демонстративно отвернулась и невидяще уставилась на ряд фотографий на столике. – И вообще, это было только один раз. Карл не убивал Фила. Его убили похитители.

- Как вы думаете, зачем они это сделали? После того, как выкуп был выплачен?

- Откуда мне знать? Может... Фил увидел одного из них. Или услышал что-то такое, что они не могли отпустить его. Может быть... было что-то не так с деньгами. Может, они не получили выкуп.

- Вы думаете, выкуп был выплачен?

Это заставило её податься вперёд.

- Что вы подразумеваете?

- Да, что вы подразумеваете?

Вероника стояла в дверном проёме позади него. Он не услышал её шагов и теперь гадал, как давно она там стояла.

- Ничего, до чего бы полицейские не додумались сами, - просто ответил он.

- Послушай, - сказала Вероника. – Какого бы мнения Боб ни был о Филе и его делишках – извини, Клэр, дорогая – он бы не сделал ничего, чтобы поставить его жизнь под угрозу. И братская любовь тут ни при чём. Просто Боб такой человек – и ты должен об этом знать. Боб доставил деньги в точности, как велели похитители.

- Я тебе верю, - сказал Вэл.

- Меня не заботит твоя вера. Ваш визит слишком затянулся, мистер Русик.

Вэл бросил взгляд на Клэр, но та, казалось, снова погасла. Она смотрела на коллекцию фотографий, положив руку на живот, словно чувствуя себя больной – и он не мог упрекнуть её в этом. Он встал и последовал за Вероникой в коридор с итальянской резьбой. Он надел шляпу, когда она вдруг сказала:

- У тебя создаётся неправильное представление о Филе. Он попросту был ещё очень молод. Если бы Бенедикт позволил ему пойти в армию, как он и хотел, с ним бы всё было в порядке. Какая ирония. Бенедикт хотел удержать его дома, подальше от смерти.

- Так всему причиной мальчишеский задор? – переспросил Вэл.

Она спокойно встретила его взгляд.

- У каждого из нас свои причины, мистер Русик. Не так ли?

Вэл пообедал – стакан алкоголя и сигарета – в Высокой Шляпе - заведении, где зависали репортёры из крупных газет. Это было небольшое приятное место с достойной едой и крепкой выпивкой. По вечерам тут играл пианист, а задняя дверь вела в патио с красным ковровым покрытием и несколькими столиками под зелёными зонтиками. Из-за дождя все посетители остались внутри бара, так что там было шумно и накурено, хоть топор вешай. Шумели в основном об Арлене, и Вэл вытерпел приличную порцию насмешек из-за того, что его выбрала полиция.

С усмешкой на губах он легко уклонялся от вопросов, но слушал внимательно. Казалось, все придерживались одной точки зрения: что-то пошло не так с похищением. Он надеялся, что это означало, что и полиция будет вести расследование в этом направлении, однако слабо в это верил. Лейтенант Дэн казался очень хватким. На какое-то короткое время он позволил себе задержаться на мыслях о лейтенанте. Настороженный, агрессивный – возможно, бывший морской пехотинец. А это крутые отморозки. Но было что-то в Дэне от «простого парня». И эта редкая обезоруживающая улыбка, и глаза цвета шотландских озёр на закате: зелёно-золотые, словно папоротник летом или дымчатый топаз.

И сам факт, что Вэл думал в этом направлении о копе, указывал, насколько плохо всё обернулось. Может быть, он действительно сходит с ума.

Уже пробило два, когда Вэл сел в жёлтый трамвайчик до Уилширского бульвара и клуба Лас-Палмас. К этому времени он прочувствовал совокупный эффект от слишком большого количества выпивки и бессонных ночей. И ему далеко было до полного выздоровления – иногда бывали дни, когда он задавался вопросом, а придёт ли он когда-нибудь в форму. И хуже всего было то, что ответ ему был безразличен.

Как и все подобные места, клуб Лас-Палмас казался меньше при свете дня. Дождь заливал полосатые навесы заведения и пузырился в сточных желобах бульвара. Он ожидал, что в клуб будет попасть нелегко, но на деле почти никаких препятствий не возникло. Уродливый лысый вышибала провёл его внутрь, и после недолгого ожидания в фойе он был допущен в кабинет обтянутый кожей. Когда он вошёл, Нора Нунан и Сид Жабо прервали жаркую дискуссию и отпрянули друг от друга. Сид уставился на окно в потёках дождя, Нора поднялась со своего громоздкого стула эпохи королевы Анны из-за не менее внушительного стола.

- Мистер Русик, вы становитесь у нас постоянным клиентом.

Вэл улыбнулся и пожал протянутую ему руку.

- Боюсь, сегодня я с деловым визитом.

- И что у вас за дела? Вынюхивать? – Отозвался Сид, стоя всё так же спиной к комнате.

- Арлены – главная новость в этом городе, - спокойно сказал Вэл.

- Ну конечно же, - поддакнула Нора. Она бросила на Сида раздражённый взгляд и улыбнулась, обернувшись к Вэлу. – Мы никогда не против пойти навстречу прессе, но в данном случае, я не уверена, чем мы сможем вам помочь. Честно говоря, похищение Фила Арлена прямо у наших дверей - не лучшая для нас реклама.

- Он был похищен?

- Полиция думает именно так.

- А вы как считаете?

Она бросила ещё один злой взгляд в спину Сида, но напрасно, широкие плечи не дрогнули, их обладатель не выказал ни малейшего желания вступать в разговор.

- Это кажется весьма вероятным. Похоже, в последний раз все его видели здесь.

- С вами, - добавил Сид.

Вэл обернулся к нему.

- Правильно. Фил и я вышли вместе. Мы попрощались, и каждый пошёл в свою сторону.

- Это вы так говорите.

- Сид! – В этот раз Нора не смогла сдержать раздражение. Она послала Вэлу извиняющуюся милую улыбку. – Нет причины вести себя, как дикари. Хотите выпить мистер Русик?

Вэл задумался над предложением. Он не помнил, ел ли хоть что-нибудь сегодня утром. Репортёр подозревал, что весь его завтрак - глоток из фляжки Фреда Уильямса из Дейли Ньюз. После этого было ещё несколько порций алкоголя, но только он и помогал Вэлу пробираться сквозь это дело – а до конца было ещё далеко – так что он ответил:

- Конечно.

Нора щедро плеснула ему в стакан из бутылки «Четыре розы».

- Сид? – спросила она.

- Ты знаешь, я не пью днём, - отказался Сид.

Нора подмигнула Вэлу и сделала глоток, смакуя. В блузе, с высоким белым воротничком, и умным лицом без макияжа она напоминала Вэлу монашку – хотя он никогда не видел, чтобы монашки пили бурбон.

- Что связывало Перл Джарвис с Филом Арленом? – он адресовал свой вопрос им обоим.

- Зачем вы пытаетесь что-то выдумать? Ничего их не связывало, - сказал Сид, поворачивая лицо к Вэлу. – Этот хорёк втюрился в Перл. И не он один.

- Миссис Арлен полагает, что между ними было нечто большее.

Нора вздохнула.

- Может и было, но какое это имеет значение сейчас? Арлен умер.

- Да, - сказал Вэл. – Предполагается, что похитители замочили его, получив выкуп. Есть мысли, почему так случилось?

- Может, он их достал, - процедил Сид. – Так бывает.

- Может, - согласился Вэл. – Сколько Арлен был должен вам?

- Сорок штук, - ответил Жабо. – Так что если вы считаете, что мы с Норой нашли себе приработок на стороне...

- То у вас на шестьдесят штук больше, чем полагалось.

Нора засмеялась.

- Мы азартны, но ещё не сошли с ума.

- Согласен, - сказал Вэл. – Риск для вас важнее шестидесяти – или ста – штук. – Когда никто из хозяев кабинета ему не ответил, он поинтересовался: - Могу я поговорить с Перл?

- Зачем? – спросил Сид.

Словно бы и не заметив реплики партнёра, Нора сказала:

- Это Перл решать. Её нет сейчас тут. Но вы, вероятно, сможете её застать после вечернего шоу.

- У вас есть её адрес?

- Нет, - отрезал Сид.

Нора приняла опечаленный вид.

- Мы не открываем информацию такого рода, мистер Русик. Приходите вечером. Мы позаботимся, чтобы вам достались лучшие места в зале. Нам ничего не жалко для джентльменов из прессы, - она загадочно улыбнулась.

Вэл посмотрел на Жабо.

- Есть причина, по которой вы не хотите, чтобы я поговорил с Перл?

- С чего бы?

Вэл пожал плечами.

- Каждый раз, как её имя всплывает в разговоре, вы злитесь. Она доставляет много проблем?

- Никаких.

- Она очень хорошая девушка, - сказала Нора. – Очень талантливая. Вы когда-нибудь слышали, как она поёт 'Я чувствую к тебе нежность'.

- Пару раз. Она знает, как подать песню. – Вэл обратился к Жабо: - Может быть, она вам нравилась. Возможно, даже слишком сильно.

Жабо уставился на репортёра долгим, немигающим взглядом. Нора прервала молчание:

- Полагаю, до вас не доходили слухи обо мне и Сиде, мистер Русик.

Вэл улыбнулся.

- Слышал краем уха, но я не верю всему, что говорят.

Уитни Уитлок, его редактор, точно не будет от него в восторге. Если всё и дальше пойдёт так, Трибьюн Херальд будет единственной газетой в городе, которая не опубликует большую статью об убийстве Арлена. И это само по себе будет выглядеть подозрительно.

А что он мог сделать. У него было не так уж много времени. Каждый раз, как он вспоминал проницательные глаза одного лейтенанта, ему казалось, он слышит тикание часов. Лейтенант Дэн сложит два и два очень быстро, потому что – если только Вэл не ошибался самым жестоким образом – у Дэна уже была парочка подозрений.

Конечно, он мог просто идти на поводу у своего воображения и нечистой совести. Он снова подумал о том, что разглядел в глазах Дэна. Тот взгляд, что он поймал через пустырь, покрытый песком и сорняками, утром – как он отличался от того, что был брошен на Вэла, когда они расстались у квартиры Боба Арлена. Правильно ли он его понял? Или просто принимал желаемое за действительное? Иногда было так трудно понять.

В любом случае, об этом уже не было смысла думать. Дэн учуял след, а Вэл, хоть и совсем не знал этого человека, распознал в нём хорошего следопыта.

У репортёра ещё оставался шанс, при условии, что он сделает всё очень быстро, а именно этим он и занимался всё утро. Ему нужно было найти Перл Джарвис. Выслушать её историю, узнать, что она могла рассказать, но было слишком похоже на то, что она решила лечь на дно.

Вычеркнув клуб, он потратил следующий час, чтобы выяснить её последний адрес. Но Перл больше не жила в доме по Эхо-Парк, и Вэл досыта наслушался от её бывшей соседки по комнате о неуплаченной ренте и пропавшем вечернем пальто из Бонуит Теллер.

С Эхо-Парк он отследил ускользающую мисс Джарвис до квартиры на Хайленд-авеню, но там повторилась та же история. Мисс Джарвис съехала, задолжав квартплату за месяц и громко возмущаясь, что она понятия не имеет о затерявшемся колье из культивированного жемчуга. Перл определённо много переезжала с места на места по Лос-Анджелесу, несмотря на проблемы с жильём из-за войны. Возможно, у неё были веские причины. По крайней мере Вэлу так показалось. От Хайленд-авеню след вёл к меблированным комнатам на Хилл Стрит. Но, хотя технически Перл всё ещё значилась квартиранткой миссис Маллой, дома певицы не оказалось.

- Когда она вернётся? – поинтересовался он.

- Не раньше, чем закончится последнее представление, - расплывчато ответила миссис Маллой, подозрительно оглядывая репортёра. – Джентльменам запрещены посещения после семи часов.

- Даже и не думал, - сказал Вэл, ничуть не покривив душой.

Похоже, ему действительно придётся ждать окончания выступлений в клубе Лас-Палмас, чтобы поговорить с Перл. Он вернулся на трамвае на пересечение Третьей с Бродвеем, преодолел вход в здание Трибьюн-Херальд, пересёк внутренний двор, посмотрев вверх на дождь заливающий стеклянную крышу. Поднимаясь в решётчатом лифте, он принялся сочинять историю. Фактов ноль. Он надеялся, что и остальные тоже ничего не наскребли, но точно не знал. Он не заметил на улицах дополнительных выпусков, но он был так погружён в свои мысли, что не заметил бы газету, даже если бы её вложили ему в руку.

Удалось ли копам поговорить с Перл? Судя по разговору с Жабо – нет. Во всяком случае, не на тот момент, когда он был в Лас-Палмас. Но даже, если и удалось, копы просто не знали, какие вопросы задавать. На самом деле, Вэл был почти уверен, что полиция всё ещё расследовала это дело, как похищение с неудачным концом.

Уайти Уитлок поприветствовал его своим обычным вопросом - не может ли Вэл объяснить, какого чёрта они платят ему такие непомерные деньги за то, что он просиживает штаны в Высокой Шляпе и весь день пьёт мартини.

Русик уверил Уитлока, что и сам не знает, но тем не менее уверен, что стоит каждого пенни. После обмена любезностями, он уселся за стол и напечатал какую-то красивую чушь, отдал её Уитлоку, который, хмуро сведя белые клочковатые брови, пролистал хрустящие листы и покачал головой.

- В этом городе хоть кто-нибудь что-нибудь знает?

- Если и знают, не спешат давать интервью.

Уитлок не стал говорить очевидного: Вэл потратил весь день, чтобы накорябать историю, которую любой начинающий репортёр мгновенно сочинил с первой же попытки. В прежние времена Вэла уже выкинули бы за дверь за подобное, но людей не хватало, а учитывая, что все газетные передовицы пестрели заметками о мобилизации, у него было небольшое пространство для манёвра. И хотя он никогда раньше не злоупотреблял этим, его подкреплённое кровью резюме что-то значило в Трибьюн-Херальд.

Он сказал Уитлоку, что раз каждая газета в городе пишет об этой истории, он надеялся выделиться, занявшись общественным резонансом. Уитлок воспринял это скептично, и был прав. Вэл никогда раньше не проявлял интереса к столь противоречивому предмету, как людские эмоции. Однако, редактор только покачал головой и проворчал, что всегда подозревал, что брать Русика на работу было ошибкой.

А потом он очень небрежно бросил, что тут была полиция – дважды – и искала Вэла. Репортёр на мгновение замер и понял, что Уитлок внимательно на него смотрит. Он поднял брови.

- Ну не могу я им все наводки давать, - сказал Вэл.

Уитлок фыркнул.

- В следующий раз встречайся с ними в другом офисе. Они тут рабочую обстановку портят. – Бормоча под нос, редактор удалился в свою нору, а Вэл вышел в туалет и плеснул на лицо холодной водой.

Нужно было поесть. Это было главной задачей. А затем нужно было проверить, что хотели копы. Но, конечно, он и сам это знал. Они хотели спросить, почему он не упомянул, что был одним из последних людей, кто видел Фила Арлена живым. Уж это-то они выяснили после визита в клуб Лас-Палмас.

От разговора с лейтенантом Дэном Вэлу не уйти, но к нему лучше подготовиться, так что он выпил немного воды и пошёл вниз в «газетный морг», где постарался найти всё, что было на Дэна.

А было немногое. Вэл узнал, что Дэну тридцать пять – немногим больше, чем ему самому - он десять лет был копом, потом записался в морскую пехоту, был ранен снайперским выстрелом на Гуадалканале и снова вернулся в полицию Лос-Анджелеса, где его встретили с распростёртыми объятиями и повысили до лейтенанта.

Денис. Дэн.

Ему шло. Вэл уставился на чёрно-белое фото. Суровое, но умное лицо. Пронзительный взгляд – это было видно даже на газетном снимке. Упрямый подбородок, полные, но решительно сжатые губы. Такие парни легко не уступят – если уступят вообще. Казалось, от тяжёлой жизни этот рот почти разучился улыбаться. Это было привлекательное лицо, и было слишком просто забыть, что этот человек играл против него.

Вэла снова охватило беспокойство, какой-то голод. Несколько месяцев в госпитале ему казалось, он исцелился, он надеялся, молился, но всё стало только хуже, когда он вернулся в Лос-Анджелес. Гораздо хуже. Нужда изводила его, выжигая изнутри, сжигая запреты, здравый смысл, инстинкт самосохранения. Какая ирония, на войне он мог быть нормальным, вполне твёрдо стоящим на ногах человеком. Но сейчас он снова вернулся к тому, с чего начал.

Ему нужно было позвонить лейтенанту Денису-Дэну. Но сначала – сначала он решил заглянуть в Билтмор и выпить пару стаканов виски.

- Так что вы мне накопали по младшему Арлену?

Док Мейсон толкнул ящик картотеки, закрывая, и запер на ключ.

- Пока всё просто. Синяк, как будто ему кто-то здорово врезал в челюсть, но это единственное указание на борьбу. Стреляли спереди, с расстояния приблизительно шесть футов. В момент выстрела его руки были опущены, не знаю, значит ли это что-то, тут вы сами, парни, решайте. Пуля вошла в сердце, выходного отверстия нет. А вот тут кое-что интересное. – Патологоанатом придвинулся к длинному столу и помахал пинцетом с зажатым в нём искорежённым кусочком свинца перед самым носом Дэна.

Дэн прищурился.

- И что, чёрт побери, это такое?

Мейсон улыбнулся.

- Это, лейтенант, семнадцатый калибр. Пуля четыре и три десятых миллиметра.

- Самодельная пуля?

- Возможно. Но я думаю, это – музейный экспонат.

- Ты хочешь сказать, младший Арлен был застрелен из антикварного пистолета?

- Ставлю на дерринджер.

Дэн обдумал это предположение. Улыбка неохотно тронула его губы.

- Восхитительно.

- Знал, что тебе понравится.

- Время убийства?

- А. – Мейсон бросил пулю в картонную коробочку. – В понедельник ночью. Я бы сказал, после полуночи.

- После того, как доставили выкуп.

- Похоже, так.

- А может и нет, - сказал Дэн.

- Русика не видели в Трибьюн-Херальд с утра, - сообщил Джонси, входя в кабинет Дэна после обеда. – Он заскочил ненадолго, ровно на столько, чтобы сдать историю о младшем Арлене, плавающем в Смоляном карьере, и больше там не показывался. Я так понял, он приходит и уходит, когда ему вздумается.

Дэн приподнял брови.

- Хорошая работа.

- Его там любят, - признал Джонси. – Я дал им предостаточно поводов сказать гадость о нём.

- Что ты думаешь о Сиде Жабо? – спросил Дэн.

- Слышал о нём всякое, но никто никогда не говорил, что он подпишется на мокрое дело. А в этом городе это уже кое-что значит.

- Насколько надёжный свидетель Нора Нунан?

- В суде или для меня?

- Для тебя.

Джонси изучающе на него посмотрел.

- Думаю, в субботу вечером Арлен ушёл из Лас-Палмас с Русиком.

- Да, - вздохнул Дэн. – Утаивание информации. Не могу придумать ни одной разумной причины, по которой он не упомянул, что был с Арленом в субботу.

- Как считаешь, что он делал в особняке Арленов утром?

Дэн и сам гадал, что? Люди часто тряслись во время расследования убийства, и причины не всегда были очевидны, но Русик не показался ему пугливым. Вернее, совсем наоборот, что и доказывал визит репортёра к Арленам.

- Именно это я и собираюсь спросить при первой возможности.

Он улыбнулся, заметив на лице Джонси подозрительное выражение.

- Что ты знаешь о Норе Нунан?

- Приехала в ЛА в тридцать седьмом. Стала работать вместе с Жабо. Они открыли Лас-Палмас, клуб стал хитом с первой же ночи.

- Она из Денвера, - сказал Дэн. – Пела в ресторанах. Была замужем за карточным шулером, Стивеном Рейли. История у них вышла... Рейли вечно напивался и поколачивал Норин, как её тогда звали. Однажды ночью она решила, что с неё хватит, и разрядила в него Ремингтон. Заявила, что приняла его за вора. Состоялся суд, но Норин была популярной леди, так что её отпустили за недостатком улик. Она сменила имя на Нору, вернула себе девичью фамилию, после чего уехала на запад и стала работать с Жабо.

- Брр, - сказал Джонси. – У меня аж мурашки от твоих рассказов. Никогда не думал пойти работать в полицию?

- Ха.

- Не вижу особых причин ей избавляться от Арлена, лейтенант. Особенно если учесть, что он ей сорок проигранных тысяч задолжал.

- Ага, но ты заметил, насколько старыми были некоторые расписки?

Джонси покачал головой.

- Пара из них – годичной давности. Почему Жабо и Нунан продолжали ссужать ему, хоть он и не расплачивался?

- Не представляю, как он мог бы расплатиться, - сказал Джонси. - Как я понял, он ни дня не работал в том большом офисе, который отец выделил ему в Арлен Индастриз. И если верить брату, старик перекрыл ему кран, чтобы вдолбить немного ума.

- Ему кое-что осталось от матери, но то он потратил в первый же год после её смерти.

Молчание.

- Хочешь, чтобы я привёл Русика? – спросил Джонси.

Дэн обдумал предложение.

- С ним можно подождать. Думаю, теперь я готов поговорить с женой. Сдаётся мне, она, по крайней мере, хоть что-то знает о его играх. И посмотри, может, удастся найти певичку, Перл Джарвис. Не понравилось мне, как она выскользнула в заднюю дверь, пока мы разговаривали с Нунан и Жабо. Если она и Арлен не разговаривали в ту ночь, я хочу знать, почему. В любом случае, нужно выяснить, что было между ними.

- У этой мамзели чем-то намазано, - сказал Джонси. – Мне так показалось, Жабо тоже к ней неровно дышит.

- Каждому своё, - сказал Дэн и подумал о Вэле Русике.

...- Однажды я нашла несколько писем от неё, - равнодушно сказала Клэр Арлен. – Ужасные творения. Фиолетовая бумага, лиловые чернила... просто залиты духами. – Она задрожала – хотя это могло быть следствием того, что на ней был очень лёгкий шёлковый пеньюар.

В квартире было прохладно и горел только один светильник, который Клэр Арлен зажгла, когда Дэн и Джонси показались у неё на пороге. По мнению Дэна, лучше было бы, если бы с ней кто-нибудь сидел. Хотя, может быть, она никого не хотела видеть. Как он сам после смерти Рэйчел.

- И эти письма были адресованы вашему мужу?

Она удивилась, словно никакой другой адресат ей никогда не приходил в голову.

- В тот момент мне так показалось. Фил сказал – нет. Я не поверила ему... но теперь я сомневаюсь. – Большие зелёные глаза – настолько бледно-зелёные, что казались серыми – посмотрели на Дэна. – Там не было имени. Просто обращение «дорогой».

- Зачем вашему мужу было хранить их, если они были не ему адресованы?

Клэр покачала головой.

- Не знаю. Но Фил сказал, что они были не его.

Дэн кивнул. У него начала появляться некоторая весьма некрасивая мысль о Филе Арлене. Карточные долги, которые никто не взимал, любовные послания, которые не ему были адресованы.

Клэр произнесла:

- Я знаю, что все думают. Что Фил не женился бы на мне, если бы его отец не настоял, но это не так. Мы были счастливы вместе. По большей части.

- Что случилось в субботу вечером, когда вы пришли в клуб Лас-Палмас?

Она уставилась на него, словно не поняла вопроса.

- Вы пришли в клуб и что-то сказали Филу.

- Я что-то сказала ей, - возразила Клэр. – Я сказала ей, что если она не прекратит...

- Если она не прекратит... - подтолкнул её Дэн.

- То... я пойду к отцу Фила. – Она несколько с вызовом посмотрела на полицейских. – Мистер Арлен очень могущественный человек. Он смог бы сделать так, чтобы эта шлюшка никогда не нашла работу.

Шлюшкам требовались рекомендации для поступления на работу? Дэн усомнился в этом, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он спросил:

- Вы угрожали убить её или Фила?

- Возможно. – Она почти рассеяно взмахнула рукой. – Я почти закатила истерику, когда Карл попытался утащить меня до того, как я договорила. Но это были... просто слова. Я выпила два коктейля за ужином, а я всегда немного теряю голову после алкоголя. – Она прижала пальцы к вискам, словно от одной мысли о спиртных напитках у неё закружилась голова.

- У вас есть пистолет, миссис Арлен?

- Конечно нет!

- А у вашего мужа был пистолет?

- Нет.

- Ваш свёкор сказал нам, что по телефону о похищении сообщила женщина. Вы узнали голос? У вас нет никакого предположения, кто бы мог быть этой женщиной?

Клэр в прострации покачала головой.

- Если ваш муж и мисс Джарвис не были любовниками, не могли бы вы предположить, какого рода отношения их связывали?

Клэр снова покачала головой.

- Вы не знаете, почему похитители убили вашего мужа, после того, как выкуп был выплачен?

- Нет.

- У вас нет повода считать, что выкуп могли не заплатить?

Она подняла на них широко открытые глаза.

- Именно это и предположил журналист, - проговорила она.

Дэн и Джонси переглянулись.

- Русик? – спросил Дэн. – Из Трибьюн-Херальд?

- Да, именно. Он друг Боба. Или был. Он тоже был в клубе той ночью. Думаю, он посчитал, что я была слишком расстроена, чтобы его запомнить, но я запомнила. Он был там, и он сам был довольно разгневан. Я знаю. – Она уверено встретила взгляд Дэна. – Он улыбался, но был белый, как снег – и у него глаза... блестели. – Она вздрогнула. – Не знаю почему, но знаю, что он был в таком гневе, что мог убить.

Дэн помолчал несколько секунд, а потом взглянул на Джонси.

- Думаю, настало время снова поговорить с мистером Русиком.

Мистер Русик всё ещё не вернулся на своё место в Трибьюн-Херальд. Адамс Хилл в Глендейле – адрес, который был указан в его личном деле, оказался принадлежащим его матери. Коттедж был построен в старом английском стиле: красный кирпич и белые рамы и двери. Дом окружала аккуратно постриженная живая изгородь, а вместо лужайки имелся не менее аккуратно постриженный плющ. Под черепичной крышей тянулись рождественские гирлянды.

Миссис Русик была высокой, худой, бледной женщиной с изящным телосложением и таким же светлым беспокойным взглядом, как у сына. Она восприняла полицейских на своём коврике у порога с впечатляющим спокойствием и пригласила их в безупречную гостиную. Дэн огляделся. Пластиковые абажуры на светильниках, на подлокотниках кресел и на спинке дивана - салфетки. В углу над большой белой статуей святой девы три фотографии Вэла Русика сделанные в разном возрасте. Одиннадцать картин, изображающих в разном возрасте Иисуса Христа, занимали остальное пространство стен. На длинном столе у дивана стоял большой вертеп.

Вэл, сообщила им миссис Русик, переехал жить один в квартиру на Банкер Хилл. Она предложила им чай и печенье, словно утешительный приз, и к большому удивлению Джонси, Дэн принял приглашение и уселся напротив фотографий Вэла Русика. Даже будучи ребёнком Русик выглядел очень серьёзным, но с другой стороны миссис Русик тоже не выглядела воплощением веселья.

Миссис Русик принесла поднос с чаем и поставила его на столик: фарфоровые чашки, очень красивый фарфоровый чайник с лиловыми анютиными глазками и тарелка с печеньем.

- Как ваш сын привыкает к гражданской жизни? – спросил Дэн.

Холодны глаза миссис Русик, так похожие на глаза её сына, пристально взглянули на него.

- Вэл реалист, - сказала она, и он подумал, что странно было так отвечать. – Вы служили?

Дэн признался, что служил, и она задала ему несколько вопросов, словно ей было интересно, а потом рассказала ему о посылках, которые церковь рассылала солдатам по всему миру. Не то, чтобы она отказывалась отвечать на вопросы о своём сыне, но она выдавала лишь необходимый минимум информации. Дэн был не новичком в допросах, но подозревал, что миссис Русик устояла бы даже в застенках СС.

И всё же интересно было посмотреть на дом, где вырос Вэл Русик. Дэн не был уверен, что это будет полезно для расследования, но о своём разговоре с миссис Русик не жалел, хоть и чувствовал, что Джонси чувствует себя не в своей тарелке. Сержант недолюбливал католиков и их тайны.

Наконец, когда они доели печенье и выпили чай, миссис Русик предложила:

- Не хотите взглянуть на его спальню?

Дэн принял предложение, и миссис Русик провела их по коридору, потом – по короткой лестнице. У дома была странная планировка. Они вошли в комнату, выходящую окнами на тихую улочку. Как Дэн и предполагал, комната была безупречно чиста. Над идеально заправленной кроватью висело большое распятие – измученный, но очень красивый Иисус взирал с него. Дэн принялся исследовать книжные полки. Несколько катехизисов, жизнеописания святых и на средней полке потрёпанные томики Братьев Харди, Тома Свифта и Радио Бойз. На стене напротив кровати висела большая карта мира в деревянной рамке. Первое, что юный Вэл Русик видел просыпаясь? Ещё в комнате было несколько классных фотографий в рамках и пара моделей самолётов. Дэн осмотрел всё, но так и не смог почувствовать, каким ребёнком был Вэл Русик.

Он забыл, что миссис Русик наблюдала за ними.

- Знаете, его очень сильно ранили. Врачи думали, он не выживет, - сказала она тихо, стоя в дверном проёме. Дэн повернулся к ней. – Мне кажется он сам ещё не осознал, что жив.

- Что произошло?

- Не знаю. Он не рассказывает. Ему дали медаль. Медаль Георга. За гражданское мужество. О ней он тоже не рассказывает. Мне кажется, он этого несколько стыдится. Журналисты должны придерживаться нейтралитета, а он, в итоге, не сумел.

Дэн двинулся к двери.

Она продолжила:

- В чём бы вы его ни подозревали, вы ошибаетесь. Вэл хороший человек. Человек чести.

Дэн сумел ответить только:

- Спасибо, что позволили взглянуть на его комнату, мэм.

- Не удивительно, что он свихнулся, - заметил Джонси, когда они направились в сторону Банкер Хилл.

Дэн посмотрел на него, но промолчал.

- Я подумал, что с ним что-то не так с той минуты, как увидел, - гнул своё Джонси. – У меня на это нюх.

- Я не вижу никакого очевидного мотива у него убирать Арлена, как и не вижу причины скрывать, что он был в клубе, - сказал Дэн. Но люди часто утаивают факты при расследовании убийства. Они пугаются. Это ещё не значит, что они совершили преступление.

Он вспомнил, как много лет назад его отец и Джонси говорили ему те же самые слова, но в этот раз Джонси они не убедили. Как и не убеждали самого Дэна.

Русик жил в квартире в одном из старых викторианских домов на улице Олив.

Дэн и Джонси показали значки, и управляющий провёл их наверх в холодную комнату с большими окнами, которые выходили на то, что некогда было красивым садом. В комнате стояла незаправленная раскладная кровать и стол с пишущей машинкой, рядом с которой стояла полупустая бутылка шотландского виски Тичерс.

Никаких фотографий или религиозных картин. Высокий книжный стеллаж, по большей части пустой, если не считать пары рождественских открыток, посылки в обёрточной бумаге и нескольких книг о путешествиях, истории и археологии. Ещё была копия Диалогов Платона и пара книг Фомы Аквинского.

Многое можно сказать о человеке по тем книгам, которые он выбирает для чтения. Дэн сам любил хорошие вестерны, правда давно уже ничего не читал.

Также стопка книг высилась на столе: пара томов по медицине и несколько по психологии. У кровати лежало издание с названием «Гомосексуальный невроз».

- Большое спасибо, - поблагодарил Дэн управляющего. – Дальше мы сами. – Он отвернулся и, носком ботинка затолкнул книгу под кровать, выдворил мужчину в коридор, аккуратно притворив дверь перед любопытным носом.

Дэн прислонился к двери, осознавая, что сердце его бьётся тяжело и часто, словно он только что избежал большой неприятности.

- Пара бутылок с болеутоляющим в ванной, лейтенант, - сказал Джонси, просовывая голову в дверь, - ничего нелегального.

Дэн кивнул.

- Ты что-нибудь нашёл, - спросил его Джонси.

- А? Нет. – Он отвернулся от любопытствующего взгляда Джонси и открыл ящик встроенного гардероба. Тщательно завёрнутый вальтер лежал между аккуратно сложенных свитеров и брюк. Красивое оружие. Современное и эффективное. Именно такое выбрал бы он сам, если бы решил совершить убийство.

Но каждому своё.

Он закрыл ящик. Капли дождя падали с карниза над окном, убаюкивая. Несмотря на холод в квартире Русика, комната казалась более тёплой и живой, чем та, где он вырос. Дэн чувствовал присутствие Русика здесь – слишком хорошо чувствовал.

- Ничего, - пробормотал Джонси из ванной, и впервые Дэн задумался, не теряет ли Джонси хватку. Конечно же, если бы не война, Джонси бы уже вышел на пенсию. Но сейчас было адски трудно найти хороших людей.

Джонси присоединился к нему в главной комнате.

- Не думаю, что он убил Арлена из-за денег, - заметил он, оглядывая по-монашески спартанскую обстановку. – Тут словно в казарме.

Дэн кивнул.

Они спустились вниз, чтобы ещё раз поговорить с менеджером.

- Тихий, никого не водит. Проблем не доставляет. – Невысокий мужчина облизнул губы. – Есть ли что-то, что мне стоит знать?

Дэн подумал о книге, которую толкнул под кровать. Он думал, не положить ли её под матрас, но Русик мог бы запаниковать не найдя её. И последнее, что он хотел сделать, - напугать Русика. Не тогда, когда у того пистолет в ящике и аптечка полная болеутоляющих.

- Нет, - сказал он твёрдо. – Это просто рутинная проверка. – Словно Полицейское управление Лос-Анджелеса проверяло наличие пыли. – Пожалуйста, скажите мистеру Русику, чтобы он связался с нами, когда у него будет возможность.

Коротышка с сомнением кивнул.

- Когда у него будет возможность? – повторил Джонси, когда они вышли наружу.

- Не хочу, чтобы эта любопытная крыса рылась в комнатах Русика.

Джонси не ответил.

- Давай найдём фотографию Перл Джарвис и порасспрашиваем, - сказал Дэн.

- Лады, - протянул Джонси, всё ещё разглядывая его.

Прошло некоторое время с того момента, как Дэн распрощался с Джонси, когда лейтенанту пришло в голову зайти в бар отеля Билтмор. Редактор Русика сказал ему, что тот ходит туда иногда после работы. Дэн ещё какое-то время болтался в управлении в надежде, что Русик позвонит, хотя и не верил, что тот сделает хоть что-то, чтобы с ним встретиться в тот вечер; теперь он был абсолютно уверен, какой секрет прячет журналист.

И секрет Русика подтверждал подозрения Дэна насчёт Фила Арлена.

Он попытался поставить себя на место Русика, но не смог.

Он подумал, что мир вполне может обойтись и без Фила Арлена.

К этому часу, Русик уже должен был знать, что они были у него на работе, он даже мог знать, что они посетили его мать и его квартиру. На его месте... было трудно представить себя на месте Русика. Дэн был не уверен, что хотел.

Отель Билтмор был известен, как главная «гавань» побережья, и той ночью казалось, что сюда прибилось всё население Калифорнии или, по крайней мере, все мужчины в форме.

Дэн заказал пиво и нашёл себе тихий столик в углу. Зала была очень красива, вся изукрашенная тёплым деревом и золотыми листьями. Мраморные полы и расписанные фрески на потолке, и канделябры – такие Дэн ожидал бы увидеть только в музее – и Вэл Русик, на другом конце стойки, чокающийся стаканом с виски с симпатичным темноволосым офицером в морской форме с золотыми и серебряными значками коммандера.

Русик явно напивался. Его лицо раскраснелось, а глаза блестели. Он улыбался, и эта улыбка завораживала Дэна. Он видел один или два раза, как Русик улыбается – всегда словно его застали врасплох – но эта улыбка сегодня была юной и искренней, и... заигрывающей. Он и морской офицер словно были одни в баре; репортёр не замечал ни присутствия, ни тем более внимания Дэна к нему. Дэн мог хоть рядом встать.

Вместо этого Дэн продолжал сидеть в своём тихом углу, потягивая пиво и рассматривая, нежно, а иногда и не очень, отказывая вышедшим на прогулку ночным бабочкам. По окончании некоторого времени и второй кружки пива, Русик и его друг покинули бар, протолкнувшись сквозь толпу, и Дэн встал и последовал за ними через фойе с паркетным полом, яркими коврами и резным потолком, вниз по ступеням, под арку, между колоннами, во влажную ночь.

Русик шёл осторожной походкой закоренелого пьяницы; коммандер был в немного худшей форме, чуть спотыкался и хохотал, голос его долетал до Дэна по пустой тёмной улице.

Дэн немного отстал. Они направлялись в сквер Першинга: пять акров банановых деревьев, эвкалиптов и кокосовых пальм. Днём широкие газоны и тротуары заполоняли дети, кормящие птиц, прохожие и ораторы, вещающие во весь голос с картонных коробок из-под мыла обо всём, начиная от коммунизма и заканчивая концом света. Но ночью... ночью тут был совершенно другой мир. Мокрые дорожки блестели в белом лунном свете, скамейки стояли пустыми, картонные коробки исчезали, и в тишине слышен был плеск воды в фонтане. А под кустами между густо растущими деревьями...

Русик и его спутник исчезли в рощице банановых деревьев. Дэн пошёл за ними, всё так же не спеша. Он говорил себе, что просто делает свою работу, и если бы его заметили, он бы просто арестовал Русика и его парня – хотя ничего простого в этом не было, его тошнило от самой мысли.

И тошнило от своих действий. Какого чёрта он творил, следуя сквозь листья и восковые цветы банана за этими людьми? Он остановился в тени, скрытый листьями, наблюдая за тем, как Вэл спускает брюки и становится на четвереньки. Другой мужчина расстегнул молнию и опустился на колени позади него, закрывая Дэну обзор.

Какую-то секунду Дэн не мог пошевелиться. Запах гниющих листьев и фруктовой мякоти окружил его, он чувствовал тошноту, почти до обморока. Но ему нужно было видеть, так что он шагнул, осторожно, бесшумно, не сводя глаз с мужчин изгибающихся, трущихся друг о друга в кустах.

Сквер Першинг имел подобную славу и раньше, а теперь, когда город наводнили военнослужащие, стало ещё хуже.

Когда Дэн нашёл новое место, ему открылся вид на Вэла Русика в узком круге лунного света, трахающегося на четвереньках, словно пёс. Он даже скулил, как собака, когда другой мужчина входил и выходил из него. Эти беспомощные невнятные вскрики, были они порождены болью или удовольствием, а может, и тем и другим?

Дэну казалось, его сердце билось вразнобой с их движениями, но даже ради спасения собственной жизни он не смог бы отвернуться.

С загнанным выражением на лице Русик изгибался и насаживался на огромный член, пронзающий его. Лицо другого человека было скрыто в тени, но его мощное тело было прекрасно, даже в этот грешный момент, когда он яростно и ритмично вонзался в Вэла. Хрипы офицера неслись сквозь банановые листья, а Дэн гадал, настоящим ли был тот запах секса смешанный с ароматом сырой земли, что он чувствовал.

И всё это время Русик продолжал всхлипывать.

Это было неприятно и грустно, и Дэн знал, что ему не стоило на это смотреть, но не мог отвернуться. И с ужасом сознавал, что его член встаёт – стоит, словно каменный.

Русик ещё раз безнадёжно всхлипнул. Он переместил вес, положил ладонь на свой член и принялся лихорадочно ласкать его, пытаясь удержать равновесие, пока другой мужчина продолжал вбиваться в него.

Он кончил первым, а потом кончил тот, другой, падая на него, так что оба повалились на траву. Они лежали на мокрой земле и тяжело дышали. Дэн вытер лоб, удивившись, что он взмок. Наконец, морской офицер сдвинулся, скатился с Вэла и встал.

Они не разговаривали. Офицер заправился и застегнулся. Они не смотрели друг на друга, когда Русик поспешно одевался. Коммандер что-то сказал, и Русик ответил неразборчиво, после чего белая морская форма исчезла между деревьями. Русик встал и направился в противоположную сторону. Дэн взял себя в руки и последовал за ним.

Он увидел, как Русик быстро пересекает крестообразную площадь – направляясь домой к Банкер Хилл, на фуникулёре «Полёт ангела», что начинался на пересечении Третьей и Хилл, и Дэну подумалось, что никогда ещё общественный транспорт не носил столь верного названия.