Я последую за тобой во тьму

Я никогда не говорил, что тебя люблю.
Я знаю, ты хотел это услышать.
Тебе я подарил жизнь свою,
Но сердце не к тебе любовью дышит.

Я никогда не улыбался в темноте.
Когда любил меня, я лишь лежал.
Рождались стоны, но они не те,
Которых я любил или желал.

Я никогда не думал, что ты
Так важен для меня, моя опора.
Не видел твоей я красоты,
А видел лишь своей жизни вора.

Я никогда не говорил о любви.
Я так страдаю, так жалею слёзно,
Что не сказал этих слов, прости...
Я понял, что люблю, но поздно...

Слова застревают в горле.

- Ты слышал меня? - спрашивает он.

- Да.

- И тебе нечего сказать?

Я отвечаю очень тихо, почти шепча:

- Я не могу.

Я вижу ответ в его глазах.

- Тогда полагаю, что мне нечего на это сказать.

Он встаёт, и я тянусь к нему, но не успеваю схватить за руку. Неужели это знак, что я должен его отпустить?

- Я хочу... - говорю я, когда он направляется к двери.

Остановившись, он оборачивается.

- Ты хочешь что?..

- Я хочу... - я замолкаю, пытаясь собраться с мыслями и выразить словами сложное сплетение охватывающих меня в этот момент эмоций. - Я тоже хочу чувствовать это, но...

Он рукой показывает мне, чтобы я не продолжал.

- Но не можешь, - говорит он, досада и злость сменяют друг друга в его голосе и на лице. - Не можешь. Давай на этом и остановимся.

Он протягивает руку к двери.

- Подожди, дай мне объяснить.

- А что тут объяснять? Ты не можешь этого сказать. И, чтобы я ни говорил и чего бы ни делал, это ничего не изменит.

Я вижу слёзы в его глазах, и моё сердце сжимается от боли.

- Дэн, это не...

Он кричит, прерывая меня:

- Если ты скажешь то, о чём я думаю, то я обложу тебя матом! Заткнись! Просто заткнись!

Злость в его голосе сдерживает меня, и я смотрю, как Дэн выходит из комнаты и хлопает за собой дверью. Я знаю, что в сложившейся ситуации виноват сам. В одну минуту я бросаю его, в другую мы занимаемся сексом, а потом он одевается, чтобы пойти в лабораторию. Он целует меня на прощание и говорит это. Он знает, что я не отвечу ему тем же. Я никогда не отвечаю, но он всё равно говорит мне эти слова. И вот теперь он снова сказал их, поссорился со мной и ушёл рассерженным.

Мне следовало сказать ему, что между нами всё кончено и больше к этому не возвращаться, но мне просто необходимо было заняться с ним любовью ещё один, последний раз. Забраться пальцами в его волосы, ласкать его нежную кожу и целовать его губы. Вдыхать его запах и чувствовать его под собой хотя бы ещё один раз. Я получил то, что хотел, но чувствовал себя потом полным дерьмом.

Поправка, я всё ещё чувствую себя, как дерьмо. Я причинил Дэну боль. Я продолжаю делать ему больно, потому что не могу принять решения. Я хочу его и не хочу. Я знаю, в чём проблема, но не могу сказать ему об этом. У меня не хватит сил, глядя ему в глаза, сказать, что мне нельзя любить его, потому что я знаю – когда-нибудь он меня оставит, а я не могу позволить причинить себе такую боль. Не снова. Никогда больше. Когда я думаю о нём, то думаю, как о человеке, с которым замечательно провожу время, но только и всего. Я не позволяю себе видеть в наших отношениях чего-то большего. Я не вижу будущего с Дэном, потому что в жизни таких, как я, никогда не бывает счастливого конца, и я буду дураком, если стану верить в другое.

Когда он смотрит на меня, всё, что я вижу в его глазах - это любовь, и всё, что я думаю при этом – как долго она продлится? Я знаю, что он не может любить меня вечно. Иногда я чувствую себя виноватым, потому что знаю, что проблема во мне. И Дэн должен видеть страх в моих глазах, когда я забываю отвести взгляд.

Он – это всё, что я хочу. У него самое очаровательное лицо, которое я когда-либо видел, красивое тело, сексуальное и нежное, не такое жёсткое и рельефное, как у меня, и он самый лучший друг, который когда-либо у меня был. Он был моим другом до того, как мы начали эти отношения и, надеюсь, будет им, когда мы официально закончим их. Я говорю «официально», потому что мы несколько раз пытались всё закончить, но, каждый раз, повторяли одну и ту же ошибку и заканчивали тем, что оказывались снова в одной постели.

Часть меня желает, чтобы мы не делили комнату. Всё было бы намного легче, если бы я мог избегать его и продолжать жить дальше своей жизнью. Меня удерживает именно то, что я вижу его каждый день, это не даёт мне окончательно порвать с ним. Он ходит по комнате в одних боксёрах, и, смотря на него, я думаю о том, какой великолепный у нас с ним секс. От этого я завожусь и, в конце концов, сдаюсь и снова занимаюсь с ним сексом, потому что он рядом. А он рядом, потому что я хочу, чтобы он тут был. Мозгами я понимаю, что мы должны расстаться, но эмоции всегда берут вверх, потому что я чувствую, что не смогу без него жить. Он слишком важен для меня.

Я лежу на кровати, поглощённый своими мыслями. И я всё ещё в постели, когда Дэн возвращается из лаборатории. Он заходит в комнату и садится в изножье моей кровати.

- Валер, почему мы проходим через это каждые несколько недель?

- Потому что я знаю, я – не тот, кто тебе нужен.

- Ты знаешь это, но не оставляешь меня в покое. Мы расстаёмся, а потом ты снова начинаешь всё заново. - Он кладёт ладонь на мою ногу. - Ты не любишь меня, и я уважаю тебя за то, что ты этого никогда и не говорил, но я не уважаю ту игру, в которой ты играешь с моим сердцем. Я люблю тебя, и открыто говорю об этом, но я не собираюсь всю оставшуюся жизнь быть твоим приятелем по перепиху. Я собираюсь задать тебе вопрос, и хочу, чтобы ты мне честно на него ответил. Ты можешь это сделать?

- А разве я когда-нибудь был нечестен с тобой?

- Хорошо. Ты сможешь меня когда-нибудь полюбить?

Секунду я медлю с ответом. Это вопрос с подвохом?

- Нет.

- Ладно. - Он поднимается медленно, словно боится потерять равновесие. - Тогда, я полагаю, между нами всё кончено.

- Полагаю.

Он смотрит на меня совершенно без слёз.

- Я серьёзно говорю, что в этот раз между нами, действительно, всё кончено. И я не буду больше заниматься с тобой сексом.

- Хорошо.

- Завтра я попрошу, чтобы мне дали новую комнату.

Как только слова слетают с его губ, время останавливается. Он никогда не говорил такого раньше. Он хочет уйти от меня. Я борюсь с внезапным желанием схватить его за руку и извиниться и умолять его, чтобы он остался. Я люблю, когда он рядом со мной. Он мой лучший друг.

- Дэн, я...

- Не пытайся меня от этого отговорить. Мы оба знаем, что только таким образом можно всё это закончить. Если я останусь здесь, нам обоим будет очень тяжело, и однажды мы перестанем бороться сами с собой и сдадимся, а потом снова окажемся здесь же, на этом же самом месте, снова говоря об этом. Я устал от этих разговоров.

- Дэн...

- Я должен это сделать. Я должен уйти.

Он подхватывает спортивную сумку и начинает кидать в неё одежду.

- Тебе не обязательно собираться сейчас, - говорю я.

- Обязательно. Я переночую у Маши.

- Ты можешь...

- Нет, я не могу здесь оставаться.

Я беру книгу и швыряю её через комнату. Она ударяется о его шкаф и падает на пол.

- Ты можешь перестать прерывать меня? Могу я закончить предложение?

Он выпрямляется и роняет из рук рубашку. Теперь я безраздельно владею его вниманием, и мне надо придумать, что ему сказать. Он стоит там и ждёт, когда же я заговорю, а я, вместо этого, лежу на кровати и просто молча пялюсь на него.

Он перемещает вес с одной ноги на другую и спрашивает:

- Валер, тебе есть что сказать или нет?

- Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он раздражённо закатывает глаза. Полагаю, он ожидал, что я скажу что-нибудь другое. Наверное, он думал, что я скажу те слова, которые он так хочет услышать. Я ввёл его в заблуждение. Дэн продолжает собирать сумку, но теперь он набивает её одеждой в два раза быстрее. Я наблюдаю, как он застёгивает молнию на ней и идёт к двери. Сердце начинает ломиться из груди. Такое ощущение, что оно хочет вырваться из моего тела и намертво приклеиться к нему. Ненавижу это чувство. Мне никто никогда не был нужен, но я знаю, что Дэн мне нужен. Я закрываю глаза в слабой попытке сдержать слёзы. Я не могу позволить ему видеть, как сильно он меня ранит. Я быстро вытираю глаза о простыню, пока он стоит ко мне спиной, потому что знаю, при прощании он захочет увидеть моё лицо.

Он некоторое время молча стоит у двери, потом оборачивается ко мне лицом. Мне не верится, что он действительно собирается уйти.

- Завтра я возьму самые необходимые мне вещи, а остальное заберу, когда они найдут мне другую комнату.

Я киваю и жду, когда он попрощается со мной, но он открывает дверь и выходит, не сказав больше ни слова. Меня удивляет то, что он не попрощался, но больше всего я поражён тем, что в этот раз всё иначе. Он никогда раньше не собирал свои вещи и не уходил. Он расстраивался и ночевал у Маши, но его одежда и техника всегда оставались со мной, там, где им и место. Его нет всего лишь несколько секунд, когда я полностью теряю самообладание. Я зарываюсь лицом в подушку и даю волю слезам. Я плачу и плачу, пока не убеждаю себя смириться с произошедшим.

Я вытираю слёзы, но боль не проходит. Горло сжимается, во рту сухо, и у меня болит всё тело, словно каждая его клеточка в отдельности оплакивает потерю Дэна. Я не люблю его. Я знаю, что не люблю. Я не могу любить его. Такие люди, как я, неспособны никого любить. И я, скорее всего, никогда никого не полюблю. Я говорю себе, что испытываю эту боль только от потери лучшего друга, и она не имеет никакого отношения к другой стороне наших отношений.

Я переворачиваюсь на спину и пытаюсь заснуть, но не могу перестать думать о Дэне. Он оставил меня. Он на самом деле оставил меня. Собрал сумку, вышел за дверь и даже не попрощался. Он такой же, как и все остальные, бросившие меня.

Чем больше я думаю о том, как всё стало так плохо, тем больше злюсь на Дэна. Как он посмел оставить меня так. Я бы никогда от него не ушёл. Только не так. Я бы делал это медленно, чтобы у него было время привыкнуть к тому, что я не буду рядом с ним. Я бы не ушёл из его жизни так.

Часы проходят, и я начинаю сознавать, что виноват не меньше его. Я практически вытолкнул его за дверь. Я мог его остановить. Мог бы сказать эти слова, о которых он так умолял. Я должен был выбраться из кровати и обнять его. Должен был покрыть его шею нежными поцелуями, едва касаясь кожи губами. Я должен был просто сказать это, даже если и не был бы честен. Я должен был это сказать.

Я беру телефон и звоню Маше. Я слышу целую минуту гудки, прежде чем она отвечает:

- Валер, сейчас три часа утра, что тебе надо?

- Дэн у тебя?

- Ты знаешь, что да.

- С ним всё в порядке?

- С ним всё нормально. Но не благодаря тебе.

- Я могу поговорить с ним?

- Он не хочет с тобой разговаривать.

- Ты не могла бы дать ему трубку, чтобы он сказал мне это сам? - должно быть, это прозвучало жалко. Я умолял её.

- Я не собираюсь давать ему трубку, чтобы ты смог уговорить его вернуться к тому дерьму, которое ты называешь отношениями.

- Маш, пожалуйста.

- Нет. Ложись спать.

Мне хочется сказать ей, что я не могу спать, но мне не надо, чтобы она об этом знала.

- Я просто хочу поговорить с ним.

- А я просто хочу спать. Спокойной ночи, Валера.

Она нажимает на отбой. Я снова набираю номер, она отвечает и вешает трубку. Я набираю номер ещё раз и в ответ получаю гудки, означающие, что телефон занят. Я просто хотел услышать его голос. Она не должна была быть так жестока. Она могла бы позволить мне с ним поговорить.

К утру я всё ещё лежу в кровати Дэна, пытаясь понять, когда всё пошло наперекосяк. Легче всего мне обвинить во всём приёмных родителей. У меня не было никого, кто бы научил меня любви. Если бы был, то всё бы было по-другому. Я был бы другим. Я знал бы, как выражать свои чувства и как подобрать слова к тому, что испытываю к Дэну, чтобы это и согрело его сердце и защитило моё.

Я говорил слова любви только двум людям: моей родной матери и первой приёмной, и обе разбили мне сердце. Я слишком рано узнал, что никакая любовь не длится вечно. Люди думали, что любят меня, и говорили мне это, но это было неправдой. Во мне не хватает чего-то, что позволило бы любить меня всегда.

Я всегда знал, что однажды Дэн меня тоже оставит. Но я думал, что у меня есть ещё время. Я думал, мы сможем продолжать наши отношения, по крайней мере, до окончания колледжа.

Видимо, Дэн читал мои мысли. Он, должно быть, знал, что пока мы будем находиться в одной комнате, мы не сможем расстаться. Полагаю, он понимал, что я не мог противиться своим чувствам к нему. Я пытался и пытался, но не мог. Я хотел его. Хотел прикасаться к нему, быть рядом с ним и говорить с ним. Хотел смотреть на него и чувствовать, как сильно он любит меня, даже если сам не мог ответить ему взаимностью.

Я глубоко вздохнул. Ненавижу предсказывать будущее. Я знал, что у нас с Дэном ничего не получится и ненавижу то, что так оно и вышло. Я бы отдал то малое, что у меня есть, чтобы стереть это знание и заменить его новым. Это отстойно, что я оказался прав.

Я слышу, как открывается дверь. Я могу сесть и даже успеть вылезти из его кровати, но мне, честное слово, всё равно, если он найдёт меня здесь. Мне всё равно, что я выгляжу измученным и жалким. Он может думать обо мне всё, что хочет, потому что причинил мне больше боли, чем кто-либо до него. Он навсегда закончил нашу игру, а с ним я любил играть больше всех.

Дэн входит, и я смотрю ему в лицо, чтобы видеть его реакцию. Он удивлён, что я здесь.

- У тебя нет утренних занятий? - спрашивает он.

- Я не пойду.

Ему следовало бы спросить, что я делаю в его кровати, но он не спросит. Он притворится, что не обратил на это внимания. Мне нравится это в нём. Он знает, что не следует добивать лежащего.

- Я зашёл только чтобы взять несколько вещей, но могу вернуться позже.

- Нет, всё нормально, я не против.

Он идёт к своему столу и собирает книги.

- Я сейчас пойду узнавать насчёт жилья. Маша говорит, что поиск новой комнаты у них может занять несколько недель.

- Где ты будешь находиться всё это время?

- У Маши.

- Ты можешь жить здесь.

Он роняет книгу, и я вижу на его лице муку, словно разговор со мной приносит ему физическую боль, и он не может дождаться, когда же покинет комнату, чтобы снова вздохнуть свободно.

- Я не могу этого сделать, - говорит он.

- Не можешь сделать чего? Это и твоя комната тоже.

Он смеётся, очень тихо, но я слышу его смех. Наконец, он смотрит на меня:

- Ты спал в моей кровати?

- Я вообще не спал.

Я встаю и ловлю его взгляд на своём теле, потом он поднимает книгу и направляется к двери.

- Тебе надо хоть немного поспать, - говорит он еле слышно, почти шёпотом.

Он уходит до того, как я успеваю сказать ему, что если он действительно меня любит, то останется.

Как давно с тобой стали чужими?
Где теперь отыскать мне тот миг?
Словно небо глаза голубые,
А в душе ты глубокий старик.

Я смотрю на тебя с удивлением.
Вроде, облик любимый, родной...
Лишь твой взгляд вызывает сомнение,
Что сейчас ты здесь, рядом со мной.

Говоришь ты устало и кратко,
Голос словно бы издалека.
Нашей сказочной жизни тетрадка
Оказалась нелепо тонка.

Я снова ложусь на его кровать и не замечаю, как погружаюсь в сон. Когда я просыпаюсь, Дэн пакует чёрный чемодан. Судя по свету из окна, сейчас полдень. Я смотрю на часы. Около двух. Я зеваю и потягиваюсь, давая Дэну знать, что проснулся.

- Как давно ты здесь? - спрашиваю я.

- Я почти собрался.

- Я спрашивал не об этом. Тебе не надо спешить.

- Надо.

- Почему ты так поступаешь? После всего, что мы пережили, почему сейчас?

Он недоверчиво смотрит на меня, а потом говорит:

- Потому что тебе, в конце концов, удалось разбить моё сердце.

- Как? Чем этот раз так отличался от других?

Дэн накидывает крышку чемодана на одежду и садится на мою кровать.

- Ты действительно хочешь это знать?

- Да.

- Хорошо. Ты всегда говорил мне, что не любишь меня. Я привык отмахиваться от этого, понимая, что всё дело в том, через что тебе пришлось пройти. Я это к тому, что, конечно, у тебя свои тараканы, но ты стоил того, чтобы за тебя бороться.

- То есть, ты хочешь сказать, что больше я этого не стою?

- Ты этого стоишь, вопрос не в этом. Если бы я думал, что ты этого не стоишь, то не продержался бы с тобой так долго.

- Тогда в чём же дело?

- Ты продолжал говорить мне, что не любишь меня, но прошлой ночью я, наконец, всё понял. Я слышал, что ты говоришь, но видел при этом твой взгляд. Ты любишь меня. Ты, мать твою, любишь меня, но лучше умрёшь, чем признаешься в этом. Вот почему ты играешь со мной в эту игру «хочу-не хочу». Ты подпускаешь меня достаточно близко для того, чтобы я мог подумать, что, может быть, может быть, я смогу пробиться через твои стены, а потом отталкиваешь меня. - Дэн возвращается к своему чемодану и застёгивает молнию. - Тебе, наконец-то, удалось оттолкнуть меня достаточно сильно. С меня хватит. Я должен всё это закончить.

- Почему?

Дэн вздыхает.

- Я не ходил вчера в лабораторию.

- Куда ты ходил?

- Я пошёл прогуляться и закончил тем, что остановился на мосту. Впервые в жизни я подумал о том, чтобы спрыгнуть. Ты так сильно отталкиваешь меня, а потом снова сближаешься со мной, что я уже не понимаю, ухожу ли я от тебя или иду к тебе. Я всё время повторяю, что люблю тебя, потому что, как дурак, надеюсь на то, что однажды ты тоже скажешь мне эти слова. Я вернулся сюда прошлой ночью, приняв решение. Я пообещал себе, что если ты скажешь мне, что никогда не сможешь меня полюбить, то я навсегда расстанусь с тобой. И я намерен сдержать это обещание. Я не могу остаться тут с тобой и рисковать снова начать всё сначала.

Мне хочется плакать, когда я слышу его и понимаю, как его измучил. Его слова лишь ещё одно доказательство того, что я приношу только вред. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь. Я должен отпустить Дэна до того, как сломаю его окончательно. Я эгоистично держался за него, надеясь, что, может быть, однажды окажется, что я не настолько испорчен, как думал. Но этот день так и не наступил.

Я чувствую, что должен попросить у него прощения.

- Прости, что причинил тебе боль.

- Ты причинил боль не мне. - Он взял чемодан за ручку. - Ты причинил боль нам.

Я хочу сказать, что люблю его. Хочу закричать, что любил его всегда, но боялся это признать. Но страх слишком силён, и он удерживает меня. Я не могу ни уступить ему, ни сломаться, потому что и то и другое будет слабостью.

Дэн доносит чемодан до двери. Я не могу позволить ему уйти не попрощавшись, поэтому говорю ему:

- Я буду по тебе скучать.

- Я тоже буду по тебе скучать, но, может быть, всё это к лучшему для нас обоих.

Может, он прав. Может, это и к лучшему. То есть, это единственный способ закончить наши отношения. Живя вместе, мы не сможем не распускать руки. Мы уже пытались это сделать множество раз, но с треском провалились.

- Ты не собираешься прощаться?

Он пожимает плечами.

- В этом нет нужды. Мы будем видеться.

- Будем?

Он улыбается.

- Конечно.

Я знаю, что это пустое обещание. Дэн заберёт свои вещи, и мы едва ли будем видеть друг друга, а при встрече будем ощущать лишь неловкость и стеснение. Может, через какое-то время нам и удастся вежливо поддерживать разговор, но ничего не будет, как прежде. Мы пойдём разными дорогами, и именно я потерянно останусь на единственной дороге, ведущей в никуда, в то время, как он будет свободен от моих пут и высоко взлетит, больше не удерживаемый моей неспособностью его полюбить. Он такой замечательный, каким я даже и не надеюсь стать.

Он знает обо мне то, что я не говорю даже своему психотерапевту. С Дэном легко говорить обо всём, кроме нас самих. Когда дело касается наших отношений, я замолкаю. Я чувствую то, что чувствую, и знаю, что это не любовь. Это не может быть любовью. Как могу я, со всеми своими изъянами, кого-нибудь полюбить?

Единственное, что я знаю о любви - что она приносит слишком много боли, и что этой боли она не стоит.

Я знаю, что Дэн любит меня, и его, должно быть, убивает то, что он должен сейчас стоять передо мной и лгать. Он понимает, что дружба между нами невозможна, не после того, через что мы прошли. Он должен знать, что я буду избегать его, чтобы не показать своей боли.

- Когда ты начал мне лгать? - спрашиваю я.

Он смотрит на меня так, как будто не понимает.

- Мы всегда были честны друг с другом. Неужели всё настолько изменилось за одну только ночь?

- О чём ты говоришь?

- Если ты уйдёшь, то между нами ничего не будет, как прежде. И никогда мы не будем друг с другом так же близки.

- А разве не этого ты хочешь? Разве ты не хочешь держать меня на расстоянии вытянутой руки, потому что тебе так удобно?

- Нет, не с тобой. Я говорил тебе то, что не сказал бы никому другому. Это означает, что я подпустил тебя гораздо ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Я не понимаю, почему ты хочешь или всё или ничего. Ты любишь меня, и я тобой очень дорожу. Почему тебе этого не хватает? Почему ты постоянно давишь на меня, требуя, чтобы я сказал, что люблю тебя?

- Больше я не буду на тебя давить.

- Дэн, не будь таким. Если ты собираешься оставить меня, тогда, чёрт тебя побери, назови мне для этого причину! Я заслуживаю правды и знания того, что будет с нами, когда ты уйдёшь.

- Правды? Какой, мать твою, правды? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что люблю тебя, и что ты тоже любишь меня, но так как ты не собираешься этого признавать, то я решил, что для нас обоих будет лучше, если мы будем несчастными в одиночестве, чем несчастными вдвоём? Я могу тебе это сказать, если ты так этого хочешь, но выслушаешь ли ты меня?

Я встаю и иду к нему. Он такой сексуальный, когда злится. Он слегка морщит нос, и его лицо принимает такой нежно-розовый оттенок, что мне хочется облизать Дэна с ног до головы. Он делает шаг назад и ударяется спиной о дверь.

- Дэн, - шепчу я его имя.

- Не хочу этого слышать.

- Но ты такой сексуальный, когда злишься.

- Тогда, должно быть, вчера я был просто неотразим, потому что готов был взорваться от злости.

Я тяну к нему руку, но он ударяет по ней, отбрасывая.

- Я всё ещё зол, и между нами всё кончено. Я сказал тебе вчера, что не позволю тебе снова поступать так с собой, и я был абсолютно серьёзен. Я заслуживаю лучшего, чем наши отношения.

Он прав. Он заслуживает кого-то лучше меня. Но я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы у него был кто-то лучше меня. Я хочу, чтобы он был моим. Я хочу, чтобы у него был только я. Я хватаю его за руку.

- Я не хочу, чтобы у тебя было что-то лучше наших отношений.

Он вырывает руку.

- Знаю, что не хочешь. - Дэн отталкивает меня и открывает дверь. - Мне надо идти.

Дэн переступает через порог, и я, как в замедленной съёмке, вижу, как он кладёт ладонь на ручку двери, чтобы закрыть её.

- Я люблю тебя.

Сорвавшиеся с губ слова кажутся такими незнакомыми, что мы оба ошеломлены ими и не совсем уверены в том, что я на самом деле их произнёс.

Дэн заходит обратно в комнату и закрывает дверь.

- Ты сейчас что-то сказал?

- Кажется, я сказал, что люблю тебя.

- Так тебе кажется или ты знаешь, что сказал это?

Я делаю шаг назад, потому что внезапно Дэн представляется мне воплощением всего, что меня пугает, и сажусь на кровать.

- Я знаю, что сказал это. Просто не могу в это поверить.

Дэн бросает вещи на пол, и, подняв на него глаза, я вижу, что благодаря этим трём словам, бившимся со мной за то, чтобы быть произнесёнными и победившими, он снова мой. Я не думал о том, что скажу, слова вырвались сами по себе, словно должны были заявить права на своё существование, прежде чем всё зайдёт слишком далеко и шанса сказать их больше не будет.

- Ты серьёзно это сказал? - спрашивает Дэн.

- Не знаю. Думаю, я всё ещё в шоке. - Я посмотрел на него. - Я, правда, только что это сказал?

- Да.

Мы некоторое время сидим, поглощённые своими мыслями, потом я говорю:

- Я не хочу, чтобы ты выезжал отсюда.

- Я никуда не собираюсь.

- Ты уверен?

- Да. Не могу же я уйти, когда в наших отношениях такой прогресс. - Он пихает меня локтем, и мы оба смеёмся.

У нас есть шутка, понятная только нам двоим, о том, что он – мой личный психотерапевт. Он лучше любого врача, который когда-либо у меня был, хотя не прикладывает к этому никаких усилий.

Закончили мы, как всегда, сексом, потому что это у нас получается лучше всего. После этого он лежит в моих объятиях и говорит мне, что не вынесет ещё одного разрыва, и в следующий раз потребуется нечто большее, чем «Я люблю тебя», чтобы он остался.

Я говорю Дэну, что следующего раза не будет, и целую его. Я чувствую себя виноватым, потому что знаю, что наши отношения перешли границу, за которой я буду лгать ему, лишь бы удержать рядом с собой. Я скажу всё, что угодно, лишь бы он остался, и только что я сделал именно это. Я уступил ему, произнеся эти слова, хотя не был к этому ещё готов и сказал их не от чистого сердца. Просто это было единственное, что могло заставить Дэна бросить, наконец, свой чемодан.

Он сделал ошибку, став в моей жизни настолько важным. Он – это всё, что у меня есть, и я намерен держать его при себе, потому что боюсь остаться один. Я безнадёжно привык к его присутствию, а он – к моему. Мы бы только выиграли оба, если бы я всё-таки научился его любить. До этого момента, полагаю, мы снова будем ходить по кругу. Просто с этого дня мы будем делать это по новому сценарию.

Он не любит кофе с молоком,
Яркий свет, блестящие витрины.
Он читает о любви тайком,
Стороной обходит лимузины.

Он не хочет быть таким, как все.
Любит ночь и пыльные дороги.
Предпочёл он русский рок попсе
И free love наивному тигрёнку.

Он боится быть любимым,
Ценит абсолютную свободу.
Он не любит кофе с молоком.
Он счастливым был всего два года.

В эту ночь мне снится невероятный сон, где я - это Дэн, а Дэн - это я:

Шестнадцать дней без тебя...

«Привет, Малыш.

Я не могу больше тут находиться. Мягкие стены не позволяют заменить душевную боль от разлуки с тобой физической, поэтому биться об них совершенно бесполезно. Этот урок я выучил уже на третий день пребывания тут.

Всё вокруг кажется мне таким странным без тебя. Хотя все продолжают твердить, что я болен, я стараюсь держаться, но с каждым днём понимаю, что без тебя я действительно болен.

Когда ты ко мне вернёшься?»

Двадцать четыре дня без тебя...

«Привет, Малыш.

Я безумно скучаю. И эти голоса, которые постоянно твердят мне, что всё это всего лишь болезнь, не помогают.

Я не могу нормально спать. Хотя... Без тебя я вообще не могу спать, а теперь ещё и эти крики. Я постоянно ночами слышу крики. Мне кажется, что это ты зовёшь меня, но, когда я пытался рассказать об этом, мне не поверили.

Как, в прочем, и всегда».

Тридцать три дня без тебя...

«Привет, Малыш.

Крики стали преследовать меня и днём. Я слышу их постоянно, и каждый раз это твой голос. Я пытаюсь добраться до тебя, но дверь закрыта, а ключа у меня, конечно же, нет.

Последнее время я всё чаще ловлю себя на мысли, что надо было им рассказать о тебе уже давно, тогда, возможно, всего этого бы не было. Но я не могу знать об этом наверняка, а тогда я не хотел рисковать.

Я не мог рисковать тобой. Они бы нас не поняли.

Они и сейчас не понимают...»

Пятьдесят два дня без тебя...

«Привет, Малыш.

Знаешь, я поймал себя на мысли, что не знаю, какой сейчас день. У меня нет здесь ни часов, ни календаря... даже окна нет. А я тут соскучился по солнцу. Почти так же, как по тебе.

Хотя, что это я такое говорю? Ты и есть моё солнце.

Когда ты ко мне вернёшься?»

Шестьдесят дней без тебя...

«Привет, Малыш.

Мне иногда кажется, что они читают мои письма. Каждый раз, когда я пишу тебе, они приходят ко мне... В белых халатах, с маской участия на лице, но они не верят. Они не верят мне. Не верят, что мы были друг у друга. Не верят, что у меня есть ты. Не верят, что ты вообще есть.

Это больно! Намного больнее их уколов...»

Семьдесят три дня без тебя...

«Привет, Малыш.

Знаешь, я всё жду весточки от тебя. Я понимаю, что её не будет, ведь они не отправляют мои письма. Я это точно знаю, но всё равно жду.

Прошло уже, наверное, много времени с моего пребывания тут, потому что я стал забывать, как ты выглядишь. Рост, цвет глаз. Не помню...

Это убивает быстрее их лекарств...»

Восемьдесят девять дней без тебя...

«Привет, Малыш.

А мне сегодня приснилась наша встреча. И не то, как ты возвращаешься ко мне, а наша первая встреча...

Помнишь? Иногда мне кажется, что это было только вчера, а временами – что прошла целая вечность. А ведь тогда всё было так неожиданно и мгновенно. Услышав голос, спрашивающий, не найдётся ли у меня прикурить, я понял, что пропал.

Сразу.

Сильно.

Навсегда...»

Сто один день без тебя...

«Привет, Малыш.

Последнее время я стал всё чаще жалеть, что не рассказывал никому о тебе, когда мы были вместе. От этого всё было бы намного проще... и сложнее одновременно.

Я знаю, они бы не приняли нас. Никто из них. Но тогда я бы мог не скрывать тебя. Мы могли бы чаще бывать у меня, не боясь, что неожиданно кто-то вернётся домой раньше. Мы могли бы спокойно ходить в кино или в твою любимую кофейню.

А вместо этого я боялся. Боялся открыться, боялся признаться, боялся показать себя...

Боялся показать тебя!

Я и сейчас боюсь, а ты?»

Сто девятнадцать дней без тебя...

«Привет, Малыш.

Сегодня я вспомнил день твоего отъезда. Было дождливо и дул сильный ветер, который постоянно сдувал волосы тебе на глаза. А я был только рад каждый раз поправлять их.

Мы не собирались расставаться так надолго, твои рабочие командировки были частым явлением, но длились обычно всего несколько дней, а тут уже целая вечность...

Ты же вернёшься ко мне? Когда-нибудь...»

Сто тридцать пять дней без тебя...

«Привет, Малыш.

Мне кажется, что это конец...

Я всё продолжаю ждать тебя... и бороться. Но это сложно!

Так чертовски сложно... Я уже говорил, что они не верят мне. И с каждым днём становится всё только хуже: уколы больнее, а отрицание твоего существования яростнее.

Я устал... очень.

Вернись ко мне!»

Триста шестьдесят пять дней с тобой...

«Привет, Малыш.

Я решил, что это будет забавно написать тебе сейчас, когда ты находишься совсем рядом. Спишь в моих объятиях, так и не досмотрев тот фильм, что сам же и уговаривал меня включить.

Снова весна, и прошёл ровно год, как ты вернулся ко мне, Дэн, а я помню это, как вчера.

Голос, такой нежный и родной, пробивался ко мне сквозь наркотический дурман лекарств. Я боялся реагировать, боялся поверить, что ты, наконец, вернулся ко мне, но где-то в глубине души я знал, что это правда. Я чувствовал.

Я дождался тебя. Выдержал...

- Котёнок, - ласковое прозвище, которое я так любил, снова ласкало мой слух. – До чего же они довели тебя без меня.

Я не мог больше ждать, мне просто жизненно необходимо было видеть тебя.

Медленно выплывая из лекарственной дымки, я посмотрел на такое любимое лицо, которое уже начал забывать. Которое я не должен был забывать. И этот запах: свежесть, весна и подснежники.

- Я так скучал по тебе, Котёнок, - твой хриплый полушёпот-полустон, и я снова живу. – Так скучал. Я не должен был забывать, и знал, что мне не хватает кого-то важного! Мне не хватало тебя, Валера...

Всё оказалось так банально, и в то же время никто из нас не мог предположить такого. И сейчас, наблюдая за спящим тобой, нежно поглаживая шрам от той страшной аварии, которая заставила забыть меня, я безумно рад, что ты всё же вспомнил. И забрал меня.

И теперь каждый знает, что я не один. Нас действительно двое!»

Зеркально в тебе отражаюсь:
Ты любишь, я тоже люблю.
Богом меня ты считаешь,
И я тебя боготворю.

Ты счастлив, я счастлив тогда,
Грустишь ты, я тоже грущу.
Твою кожу чувствую кожей,
Отпустишь, и я отпущу.

Ты чувствуешь боль, и мне больно,
Потерян, и я, как в бреду.
Я плачу, ты плачешь невольно.
Мы словно проснулись в аду.

Зеркально. И взгляд твой пленяет.
Боюсь, и в твоих глазах страх.
Как странно... Такое бывает,
Но только в кривых зеркалах.