Когда звери мечтают

Я хочу этого человека больше, чем что-либо. Больше воздуха. Больше жизни.

И что делает всё это более феноменальным?

Он тоже хочет меня.

Меня. Дениса. Семнадцатилетнего неудачника из распавшейся семьи, живущей в центре Петербурга.

Он имеет лицо кинозвезды, скульптурное тело спортсмена и очарование сказочного принца.

А я? Я - мальчик, который упал в обморок при виде капельки крови на уроке биологии в младших классах. Пацан, который унизил себя, упав плашмя посреди церемонии вручения дипломов. Парень, чьё тело предаёт его каждый раз, когда он краснеет по любому поводу, по крайней мере, раз в минуту.

Но он хочет меня. Больше всего на свете. Больше чем кого-либо.

Он хочет провести вечность рядом со мной. Хочет показать меня всей своей семье и друзьям, как будто я был бесценным сокровищем, самым большим трофеем. Он считает себя самым удачливым человеком в мире, потому что (по его мнению) завоевал сердце самого красивого существа, которого когда-либо видел своими чудесными сапфировыми глазами. Он хочет, чтобы все знали, что он принадлежит мне. Только мне. Навсегда.

Конечно это также именно то, что я чувствую к нему. Я счастливчик. Я тот, который не заслуживает его, который никогда, даже за миллиард лет, не смог бы сравниться с ним. Однако он не согласен. Он утверждает, что я выбрал его, хотя в действительности было наоборот. Глупый, сексуальный мужчина.

Хотя мы ни разу так и не могли закончить этот спор. Всякий раз, когда поднимается эта тема, она быстро закрывается его губами, заставляющими меня молчать.

Он мой мир. Моё всё. Мой Валера.

И он очень верный. Каждый вечер он встречает меня с распростёртыми объятиями, влажными губами и сексуальный, как ад изогнутой ухмылкой.

Мне никогда не снятся кошмары. По крайней мере, не в ночное время. Не тогда, когда я с ним.

Мои кошмары начинаются, когда звонит будильник, и я вырываюсь из его сильных, защитных и любящих рук, вынужденный провести день в реальности.

Может быть, я брежу? Поправочка. Я брежу. Гарантирую, я сошёл с ума.

Как ещё возможно объяснить, что последние двенадцать месяцев я провожу ночь с одним и тем же человеком? Провожу время в его объятиях. Отвечаю на прикосновения. Чувствую теплоту его тела, прижатое к моему. Вжимающееся в моё.

Я с предельной ясностью помню утро после нашей первой ночи вместе. Я проснулся от самого удивительного сна, который у меня был за всю мою жизнь. Волны экстаза, поглотившие меня, когда я чувствовал дрожь от моего самого первого оргазма, оставляли моё тело где-то в середине между сном и бодрствованием. Я помню, как ходил на седьмом небе от счастья в тот день с самой идиотской пьяной улыбкой... Помню, как принёс обед моему папе, и отец имел наглость заставить меня пройти тест на алкоголь. Да, я был опьянён памятью о нём и об удовольствии, которое он доставил мне прямо перед тем, как зазвонил будильник.

Двенадцать месяцев с ним. С совершенством.

Это за гранью моего человеческого понимания. Возможно, это просто ужасная шутка, которую судьба решила сыграть со мной. Как будто я уже не был одиноким фриком.

Как всё это могло быть настолько реально? Как он мог казаться настолько настоящим? Сны с его участием, не похожи ни на какие другие. Они очень яркие. Такие реалистичные.

То первое утро, было, несомненно, фееричным. Но после прошедших двенадцати месяцев, утро стало моим личным адом. Я был всё равно, что мёртвым между шестью утра и десятью вечера (или девятью, когда я баловался лекарством от простуды). Только ночью я по-настоящему жил. Когда был с ним. Когда мы были вместе.

Мы проводим наши ночи за разговорами о нашем детстве и о том, что происходит в школе. Он слушает вздор о моей ветреной матери и её высокомерном муже. О дебильных мальчиках в школе, которые имеют безумные предположения, что я могу захотеть пойти с ними на вечеринку. Я не танцую. И даже если бы я решился, то пошёл бы на танцы только с ним. Кстати, Валерка не любит эти истории. Он такой милый, когда строит из себя собственника. Он рассказывает мне смешные истории о его сестре-всезнайке и брате-медведе. О том, как обожает своих родителей, и о своих мечтах когда-нибудь стать врачом.

Мы разделили наш первый поцелуй. Он стал моим первым бойфрендом, а я – его первым парнем. Мы стали друг для друга первыми во всём.

Мы знаем практически всё, что нужно знать друг о друге. Мы делимся секретами, которые не знает ни одна живая душа. Мы смеёмся. Мы говорим. Мы занимаемся любовью так, словно никогда не увидимся снова. Потому что, хоть я и никогда не признаюсь ему, я боюсь, что не увижу его снова. Не существует никаких гарантий, насколько долго продлятся наши совместные сны.

Эти сны не поддаются пониманию. У меня были обычные сны на протяжении всей жизни. Сны, в которых у меня нет контроля. Сны, где я не мог бы вспомнить код от моего шкафчика. Сны, где я опаздывал в класс. Сны, где я терялся. Сны, которые не имели никакого смысла вообще. Сны, где я был просто наблюдателем, будто это кино, проигрывающееся для меня.

Но эти сны... эти сны абсолютно другие. В них я не наблюдатель, а активный участник. Обстановка может меняться, но он всегда рядом. Одной ночью мы могли находиться у меня дома. Я буду готовить ему грибные равиоли и он будет говорить, что это лучшее, что он когда-либо пробовал.

Он такой милый.

В другую ночь он будет играть для меня сложные композиции на его элегантном рояле. Моя любимая — колыбельная, которую он сочинил специально для меня. Но чаще всего мы проводим время, находясь в муках страсти в его кровати, обрамлённой решёткой с листьями золотого цвета. В конце концов, мы - всего лишь подростки.

Да, окружающая обстановка могла меняться, но мужчина всегда один и тот же. Мой Валера всегда был там. Всегда ждал меня.

Безумно, правда?

Действительно ли возможно иметь такие сны? Чтобы каждую ночь на протяжении двенадцати месяцев подряд видеть во сне одного и того же человека? В нормальных снах у людей нет окружающей обстановки. У них нет семей. Они не могут рассказывать шутки и делиться историями. У них нет целей и стремлений. И они, безусловно, не знают, как подарить невероятный оргазм. Снова, и снова, и снова.

Так как может быть, есть вероятность, что мой Валера действительно существует?

Но он не может быть реальным. Я знаю, но не могу признать это. Я никогда не смогу даже допустить такую мысль. Не могу признать, что он не существует. Он должен быть реальным. Просто должен.

Потому что я в него влюблён.

Я люблю Валеру. Я люблю его так сильно, что даже больно. Я был влюблён в него с того самого первого вечера. И он любит меня.

И если он не реальный... если мои сны с ним когда-нибудь прекратят существование... тогда я тоже. Я не смогу жить без него, как бы безумно это ни звучало.

Он всё, о чём я думаю. Он единственный, кто действительно имеет значение для меня.

И я в ужасе.

В ужасе, потому что мы оба отправляемся в Парижский университет. Единственная причина, по которой я решил поступать туда, потому что несколько месяцев назад Валерка сказал мне, что это его выбор номер один.

Я в ужасе, потому что сижу в самолёте на высоте трёх тысяч километров. В ужасе, потому что возможно, что прошлая ночь была нашей последней ночью вместе. Я буду спать в новой кровати. Новый город. Новая страна. Что, если его не будет там, когда я лягу спать сегодня вечером?

Я в ужасе, что потерял его, хотя знаю, что никогда его и не имел.

Я также в ужасе, потому что он может оказаться там. Во плоти. Это не должно пугать меня, но это так. На самом деле, это пугает меня до чёртиков.

Он бесчисленное количество раз пытался заставить меня сказать свой телефон или адрес, чтобы узнать, сможем ли мы связаться друг с другом вне наших снов. Узнать, что мы не застряли в каком-то сумасшедшем доме у озера, разделённые пропастью лет или другими измерениями.

Однако я никогда не мог набраться смелости, чтобы раскрыть ему такую информацию.

Я знаю, как он выглядит. Я знаю всё про его идеальную семью. Я знаю, какой он идеальный.

И я знаю кто я. Я — Денис. Скучный, неуклюжий, среднестатистический парень-гот с отсутствием жизни за пределами его ненормального царства сна.

Это, вероятно, единственная вещь, о которой мы по-настоящему ссоримся. Он называет меня смешным. Я плачу. Он вытирает мои слёзы и говорит мне, что я глупый, слишком чувствительный мальчишка. Единственная хорошая вещь в этих ссорах — примиряющий секс. И позвольте мне сказать вам... это захватывающе.

В течение всего полёта, посадки, приезда в кампус и заселения в новую комнату в общежитии мой желудок всё больше и больше скручивался в узел.

Он не знал, что я здесь. Я не сказал ему, что тоже поступил в Парижский университет. Не хотел, чтобы он пытался найти меня.

Конечно, у меня есть его адрес. Он заставил меня выучить его несколько дней назад. Он практически умолял меня навестить, позвонить или написать ему. Просто, чтобы узнать. Увидеть, существует ли тот и другой в действительности.

Это был первый раз, когда я увидел, как он плачет. Я почти сдался и сказал ему, но так и не смог. Полагаю я не просто сумасшедший, а ещё и веду себя, как полный дурак.

Моё сердце начинает выпрыгивать из груди, когда я сажусь в такси, одетый в простую футболку и джинсы, и отъезжаю от кампуса.

Боже, что я делаю?

Это, вероятно, самая большая ошибка, которую я сделаю в своей жизни. Я почти сказал водителю развернуться. Я спорю сам с собой всю дорогу, но всё, что я вижу ; это глубокая печаль в глазах Валеры, когда я сказал ему, что мы можем больше никогда не встретиться. Это разъедало меня изнутри в течение нескольких дней. И поэтому я держу рот на замке, позволяя такси продолжить поездку.

Моё сердце прекращает биться на пять секунд, когда я вижу «BMW» на подъездной дорожке. Его автомобиль. У Валеры существует проблема со скоростью. Он пристрастился к ней. К счастью, он просто получает кайф от адреналина, не прибегая ни к каким реальным препаратам. Он говорит, что я ; его наркотик. Его уникальный сорт героина. Он такой странный. Но я всё равно люблю его.

Таксист высадил меня в конце улицы, а я стоял и смотрел, как уезжает мой последний шанс сбежать. У меня снова разгорелся спор с самим собой. Снова.

Добрых полчаса, а может и дольше, я хожу вдоль тротуара. Каждые пять минут я щёлкаю по клавишам своего сотового телефона и набираю номер такси, чтобы оно могло вернуться и спасти меня, но снова захлопываю крышку и засовываю мобильник в карман, как только слышу «алло» на другом конце линии. Я на грани нервного срыва.

Я достаю свой телефон в последний раз и начинаю плакать.

Я не могу это сделать.

Он может быть в доме. На самом деле там. Или его может и не быть. Но как бы то ни было, он не захочет меня. Я — никто.

Одно дело лечь спать и не увидеть его во сне впервые за двенадцать месяцев. Другое дело — быть в реальности и знать, что он там и, что он не хочет меня.

Я не могу вынести этой мысли. Мои глаза практически тонут в слезах.

Я слышу шум и смотрю наверх.

Я не могу дышать.

Первое, что я вижу — платина. Светло-стальные волосы, которые всегда немного грязные и у которых, кажется, есть свой разум. Они немного нависают над парой самых красивых, проникающих синих глаз. Глаз, которые преследовали меня в течение последний двенадцати месяцев. Они расширены и смотрят прямо на меня.

Выражают ли они ужас? Разочарование? Испуг? Отвращение?

Его глаза влажные, как и у меня. Он начинает говорить, но слова заглушают его рыдания.

Я больше не могу так. Мои колени слабы. Они дрожат, и я готовлю себя к тому, что собираюсь рухнуть на землю. Мой самый страшный кошмар. Упасть перед моей настоящей любовью и оказаться распластанным поперёк тротуара.

Но я не падаю на землю.

Вместо этого, я оказываюсь в его надёжных объятиях. Он прижимает меня к себе так сильно, что это почти причиняет боль. Но это не так. И он плачет. Плачет сильнее, чем недавней ночью. Почти сильнее, чем я. Почти.

Он бормочет. Шепчет. Я не могу понять, что он говорит, но он продолжает повторять это снова, и снова, и снова.

И затем я слышу его, и у меня сжимается сердце. Не думал, что возможно плакать ещё сильнее.

Он повторяет моё имя. И говорит, что любит меня. И я хочу умереть прямо там, потому что знаю, что жизнь не может быть лучше.

Я произношу его имя и говорю, как сильно его люблю между моими ужасно громкими рыданиями. И я могу только надеяться, что он услышал меня и понимает, о чём я говорю.

Очевидно, он понимает, потому что, как только я заканчиваю говорить, Валера сминает мои губы и поднимает меня в силовом стиле, направляясь обратно внутрь своего дома. Его губы ни на миг не отрываются от меня, пока он практически бежит вверх по лестнице в свою спальню и пинает дверь ногой. Слава Богу, что у него всё в порядке с координацией, в отличие от меня, иначе мы бы упали лицом прямо на ковёр.

Он опускает меня на кровать, шепча слова любви между поцелуями. Я отрываюсь от его губ, к его огромному огорчению и оглядываюсь вокруг. Комната отличается от его спальни в России. Однако та же огромная коллекция CD выстроена у стен. И кровать — та же самая. Королевских размеров с золотыми листками. Похоже на сон. Но я знаю, что это не так. Это реально.

Он смотрит на меня с опаской и мне интересно, что он думает обо мне. Страхи и сомнения снова начинают терзать меня. Зачем ему я?

Он протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке. Он скользит вниз к подбородку и заставляет меня смотреть на него, когда говорит, что я ещё более красивый, чем во сне.

Независимо от того, насколько сильна моя неуверенность, я не могу отрицать любовь, которую вижу в его глазах. Я не могу удержаться от улыбки. И, конечно, краснею.

Затем его губы растягиваются в сексуальную кривую ухмылку, и я растекаюсь.

Я практически сливаюсь с ним, твёрдо прижимая свои губы к его. Он обхватывает моё лицо руками, проводя своим языком по моим губам. Я сразу же их раскрываю, и он погружает свой язык мне в рот. Наши языки скользят друг против друга, и он позволяет мне протолкнуть мой язык к себе в рот. Он вкуснее, чем я когда-либо мог бы представить. Мои руки зарываются в его волосы. Они такие мягкие, что я понимаю, - мои сны никогда не воздавали им должное. Его руки скользят от моего лица к шее, вниз по моим рукам к талии.

Валера снова опускает меня на кровать и нависает надо мной, устраиваясь между моих ног. Вес его тела, прижимающегося к моему, посылает ударную взрывную волну где-то глубоко внутри меня. Я провожу рукой по его талии и проникаю под подол его рубашки. Он отстраняется от моего рта, чтобы помочь стянуть с него футболку через голову. Его гладкая грудь, скульптурные линии пресса... точно такие, какими я помню. Нет, они гораздо лучше.

Его губы целуют мою шею, в то время, как его руки прокладывают свой путь под подол моей рубашки. Он слегка отстраняется, чтобы снять с меня футболку, прежде чем бросить её куда-то на пол. Мне плевать куда. Я буду с удовольствием ходить голым всю оставшуюся жизнь до тех пор, пока буду с ним. С моим Валерой.

Он реальный. Он здесь. Он действительно здесь. И я начинаю плакать снова, потому что не могу поверить, что он действительно здесь. И он реальный. И мы оба не спим. И он хочет меня.

Он сцеловывает мои слёзы губами и снова шепчет, что любит меня. Что ждал меня так долго. Что он будет любить меня вечно. Он целует мои веки, щёки, нос и губы. Наши губы снова начинают двигаться вместе в течение нескольких минут, прежде чем мы сбрасываем обувь, позволив упасть ей на пол с глухим стуком.

Я наклоняю голову в сторону, когда его губы оставляют мои, чтобы проследить дорожку вниз через мою челюсть и шею, прежде чем его голова с русой макушкой медленно опускается ниже. Несмотря на прохладный воздух, я чувствую, что моё тело собирается сгореть в огне, поскольку его язык тянется к набухшей вершине моей груди, чтобы поласкать её. Я чувствую покалывание от макушки до пят.

Валерка ни секунды не колеблется, когда находит рукой застёжку на моих тёмно-синих джинсах и расстёгивает их. Он отстраняется достаточно далеко, чтобы впервые увидеть меня вживую. Его кривая ухмылка снова появляется и у меня вырывается негромкий стон, когда он берёт мой сосок в рот. Валера стонет напротив моей кожи, когда его рука начинает перекатывать чувствительную плоть между пальцами. Он меняет положение, уделяя внимание другому соску, щёлкает сосок языком, заставляя меня выгнуться, полностью прижимая меня к нему.

Я хватаюсь за его талию и резко тяну его к себе, вжимая его бёдра в мои. Мы оба стонем, ощутив приятное давление, доставляющее удовольствие. Я могу чувствовать, как его возбуждение прижимается ко мне и это почти большее, чем я могу взять. Похоже, Валерка чувствует нечто похожее, потому что его руки внезапно оказываются на поясе моих расстёгнутых джинсов, и он тянет их с меня так резко, как-будто они в огне. Конечно огонь не в джинсах, он весь внутри меня.

Он снимает мои трусы и делает паузу, позволяя глазам обследовать моё тело. Я, конечно, краснею, и он стонет и снова говорит мне, как я красив. И я знаю, то, что он говорит — правда. И это — всё, что имеет значение.

Я сажусь и пытаюсь открыть кнопку на его джинсах, однако у меня ничего не получается. Я с досадой вздыхаю, и он тихо смеётся. И это — один из моих любимых звуков в мире. Он снимает свои джинсы и боксёры, прежде чем снова наклониться ко мне, однако я упираюсь руками в его грудь, отталкивая его.

Валера смущённо смотрит мне в глаза, а я смотрю на него, со страхом переводя взгляд с его глаз и его мужественностью. В наших снах я не беспокоился о его размере. Но теперь во плоти — покачивающийся и намного больше среднего размера — подойдёт ли он? Я кусаю губы, и он быстро улыбается мне, прежде чем наклониться ко мне и всосать мою губу в свой рот.

Он устраивает свои бёдра между моими, и я могу чувствовать, как его длина прижимается к моей коже. И я хочу, чтобы он оказался во мне, однако у него другие планы — он, дразня, начинает спускаться вниз по шее, груди, пупку и бёдрам, оставляя за собой дорожку из поцелуев. Он оставляет поцелуй напротив моего члена, и я задыхаюсь.

Я чувствую его улыбку моей кожей, прежде чем он погружает свой рот вокруг моего ствола. Я стону от невероятных ощущений и проскальзываю пальцами в его волосы. Он стонет и бормочет что-то о том, что я хорош на вкус, но я не могу понять его, потому что пружина глубоко внутри меня сжимается всё туже и туже с каждым движением его языка. Я корчусь под ним, и его руки хватают меня за бёдра в попытке удержать меня. Он опускает руку и начинает потирать мои яйца между пальцами. Это — больше, чем я могу вынести, и я кричу. Плаваю в высоте.

Прежде чем я понимаю это, он возвращается, нависая надо мной, прижимая свой рот к моему и сплетая наши языки вместе. Я могу чувствовать его возбуждение напротив моего ануса... Он готов. Более, чем готов. Готов уже восемнадцать лет. Но в его глазах есть страх. Хотя мы делали это бесчисленное количество раз прежде, физически — я всё ещё девственник. Валера не хочет причинить мне боль. Мы оба дрожим, когда он прижимает свою щёку к моей и мягко толкает свои бёдра, прорываясь сквозь барьер сфинктера. Я хнычу и плачу, уткнувшись лицом в его груди. Он шепчет, что сожалеет, так сожалеет. Шепчет, что любит меня. Больше всего на свете. И скоро боль проходит.

Мы смотрим друг другу в глаза и медленно начинаем двигаться вместе. Ощущать его внутри намного лучше, чем во снах. Это феноменально. Это не передать словами.

Наши движения становятся сильнее. Быстрее. Тяжелее. Его пристальный взгляд не покидает мой. Мы шепчем слова любви между рваными вдохами. Мои ноги обвивают его талию, а бёдра поднимаются, чтобы встречать каждый его толчок. Я откидываю голову назад. Ощущения не походят ни на что другое. Они лучше, чем все наши совместные сны. Лучшее чувство в мире.

Я плотно зажмуриваю глаза, не в силах дольше держать их открытыми. Удовольствие достигает новых высот. Я громко стону и выкрикиваю его имя, когда падаю через край. Это лучший оргазм, который у меня когда-либо был, потому что это реально на этот раз. Во плоти. Это не во сне. Я хнычу, когда он толкается один, два, три раза прежде, чем достигает оргазма, повторяя моё имя снова и снова.

Полностью обессиленный он падает прямо на меня. Вес не причиняет неудобств, скорее успокаивает. Я наслаждаюсь этим, потому что это ещё одно напоминание, что всё реально.

Мы тяжело дышим вместе, пока наше дыхание медленно возвращается в норму. Он снова повторят, что любит меня, и я отвечаю ему тем же. Валера не перестаёт говорить, и у меня есть ощущение, что он не собирается останавливаться. Да и я не хочу, чтобы он когда-нибудь перестал. Я никогда не устану слушать его.

Я не могу остановить слёзы радости, бегущие из моих глаз. Он сцеловывает их и прижимает к себе, обещая никогда не отпускать. Мы оба всё ещё дрожим от восторга, что всё реально.

Это не сон. Мы действительно здесь. Действительно вместе. Навсегда.

Нам хорошо с тобой вдвоём,
Мы словно аисты на крыше.
По жизни вместе мы идём,
Мы вместе любим, словно дышим.

Опять метели за окном
Или жара лучисто стонет,
Нам хорошо с тобой вдвоём,
Печаль нас больше не догонит.

Ты будешь ветром, я - огнём.
Ты дуешь, искры высекая.
Нам хорошо с тобой вдвоём,
Судьба у нас с тобой такая.

Уже все сказаны слова,
И тишина прокралась в дом,
Но понимаем мы едва,
Как хорошо нам быть вдвоём...